На штурм новых рубежей!

Эпилог

Эпилог

— Для вручения премии первой степени приглашается доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой физико-технического факультета Московского государственного университета Сергей Петрович Капица! — Главный зал Дворца Советов, полный лауреатов, их близких и просто приглашённых гостей бурными аплодисментами встретил уже пожилого, но всё ещё бодрого умом и телом профессора, ставшего сегодня трижды лауреатом и превзошедшего в этом своего именитого отца. — Премия вручается за фундаментальные исследования ядерной физики, позволившие вывести нашу атомную отрасль на совершенно новый уровень!

— Ну что там? — пока все глядели как товарищ Маленков жал руку профессору и вручал диплом вместе с медалью, я чуть наклонился к Игорю Игоревичу, тайком поглядывавшему на экран телефона. — Взяли?

— Да взяли, взяли, — несмотря на ворчливый тон голос у полковника был очень довольным. — Всех накрыли разом. Может сейчас скажешь, откуда у тебя информация об укрытиях Барона и его шайки?

— Увидел во сне, — я пожал плечами, чуть улыбнувшись глядя на скривившегося Сикорского. — но сработало же!

— Сработало, — мы поднялись на ноги, бурными овациями провожая на место несомненно заслужившего награду лауреата и продолжили тихий разговор, только когда все снова сели. — Чутьё у него, конечно, как у зверя. В последний момент всех кинул и попытался скрыться. Если бы про его ухоронки заранее не знали — точно бы ушёл. А на него столько нарыли, и мы и третье управление, что точно погоны бы полетели.

— Зато теперь можно вертеть новые дырки для ордена, — моё участие никак не афишировалось, но я был не в претензии. Игорю Игоревичу было нужнее, а я своё возьму и так. — Это дело стоит отметить. Так что вечером идём в ресторан.

— Не жалеешь, что мать сюда не взял? — мы снова похлопали новому лауреату, металлургу, про которого я не знал ровным счётом ничего, впрочем, как и о девяносто девяти процентах остальных награждаемых. — Всё-таки такое событие бывает раз в жизни.

— Скажи это Капице, — так-то полковник был прав, и до Сергея Петровича мне было как до Китая раком, но формально препятствий для получения ещё одной премии не было. — К тому же она бы тут вся извелась, а ей нервничать нельзя. Так что Владимир Семёнович с билетами очень удачно подвернулся. Пусть сходят, развеются, маме нужны положительные эмоции. А то и так столько времени на нервах, пока меня лечили да Лану обследовали. И это ещё повезло, что на фоне стресса сестрёнка инициацию прошла, а то мало ли чего могла от этой суки подцепить.

— Да, тут подфартило. И товарищ Стравинский очень удачно в городе задержался. — согласился Сикорский. — Но я бы тебя всё равно для профилактики выпорол, за то, что сам полез. Только толку тебе об этом говорить, да и защитниц развелось, плюнуть некуда.

— Плевать вообще некультурно, — хмыкнул я, вспоминая, как за меня впряглась будущая тёща, мигом объяснив мужу, что я просто не мог поступить по-другому. И да, с тех пор девочки частенько оставались у меня ночевать. Предлогом было, конечно, уход за раненым героем, но никого это не обманывало, зато мы с подругами за этот месяц по-настоящему сблизились. Ещё не настолько, чтобы те одновременно оказались в моей постели, но хозяйками дома уже себя чувствовали, поделив зоны влияния. Но даже это уже дало свои плоды и буквально несколько дней назад Лена успешно стала Юниором, что вызвало бурный восторг у Стравинского. — О, походу сейчас меня позовут.

— Для вручения премии первой степени приглашается учащийся Новосибирского авиастроительного техникума Семён Павлович Калинин! — голос конферансье вызвал немалое оживление в зале. Никто не ожидал что я всё-таки получу премию тем более первой степени. Я и сам то до последнего не верил, что это реально произойдёт. — Премия вручается за разработки в сфере информационных технологий и ряд изобретений электронно-вычислительной техники.

Я поднялся, одёрнул пиджак и направился к сцене под внимательными взглядами почти тысячи человек. Самих лауреатов набралось едва ли с дюжину, по направлениям науки и искусства вместе взятых, но кроме них был ещё ряд гостей, которых просто награждали орденами и медалями, а все остальные являлись просто зрителями, получившими приглашение в Дворец Съездов. Это считалось невероятно почётным, поскольку награды вручал Генеральный секретарь Центрального Комитета партии лично. Что автоматически повышало уровень мероприятия до всесоюзного, а то и международного, учитывая присутствие зарубежных гостей.

— Так вот ты какой, Семён Павлович! — с улыбкой шагнул мне навстречу Андрей Григорьевич Маленков, протягивая руку. — Честно говоря, когда мне принесли представление, я поначалу не поверил, что всё это мог сделать один подросток к тому же за такое короткое время.

— Я был не один, мне помогали старшие товарищи, — я крепко пожал протянутую ладонь. — Например, мой учитель физики, Александр Сергеевич Родионов, полковник КГБ товарищ Сикорский, или профессор Стравинский. Да и другие тоже.

— Да уж наслышан! — Генеральный секретарь хохотнул не спеша отпускать мою руку. — Ничего, они тоже без награды не останутся. Мы ценим достижения каждого советского гражданина, но сейчас давай о тебе. Значит, считаешь, что за цифровыми технологиями будущее?

— Это объективно так, — я пожал плечами, наконец отпуская кисть Генерального секретаря. — И именно мы, наша страна должны стать флагманом цифровизации, учитывая успехи внедрения электронно-вычислительных центров. Но останавливаться категорически нельзя. Нужно расширять и углублять взаимодействие, переводить документацию в цифровой формат, создавать единую государственную информационную систему, охватывающую все сферы, от медицины и образования до ЖЭКов, чтобы любой гражданин, не обивая пороги кабинетов, мог подать любое заявление со своего телефона, оно сразу пошло в работу и через несколько дней он получил требуемую справку со всеми печатями. Именно это позволит победить нашего главного врага на пути к коммунизму — гидру бюрократии.

— Золотые слова! — Анатолий Георгиевич хлопнул меня по плечу. — Значит нам стоит ждать от тебя новых интересных проектов?

— Конечно! — я довольно улыбнулся. — Мы с товарищами сделаем всё, чтобы нашим гражданам было жить лучше и удобней. Например, будь я понаглее, предложил бы сообщать через Птичку официальные новости и постановления партии. Но комсомол учит быть скромным, и я не буду этого делать.

— Да уж, скромности тебе не занимать! — рассмеялся Генеральный секретарь, и приняв у помощника толстый диплом, выполненный в виде журнала с твёрдым переплётом, протянул его мне вместе с почётным знаком. — Поздравляю! Ты это заслужил!

— Благодарю! — я снова пожал руку главе государства и уже хотел было идти назад, но меня придержали.

— За неоднократно проявленное мужество в борьбе с антисоциальными элементами Калинин Семён Павлович награждается орденом «Знак Почёта», — товарищ Маленков вынул из открытой коробочки орден и самолично пристегнул его мне на пиджак, рядом с другими наградами, — Поздравляю! Так держать!

— Б-благодарю. — вот это было для меня полной неожиданностью, так что я даже поначалу от шока кое как промямлил первое что в голову пришло. — То есть служу…

— Ну, ну не тушуйся, — мне снова крепко пожали руку и похлопали по плечу. — Я же говорил, что мы ценим все достижения наших граждан! Поздравляю! Заслужил! Но больше постарайся не рисковать, для этого есть специальные службы и люди.

— Постараюсь, но обещать не буду. — я уже пришёл в себя и твёрдо взглянул в глаза Генерального секретаря, — Натура у меня такая, если вижу несправедливость, стремлюсь её исправить.

— Настоящий комсомолец! — мне ещё раз хлопнули по плечу и наконец, отпустили. — Таким и оставайся! Буду рад видеть тебя снова в этом зале!

На своё место я шёл всё ещё немного ошарашенный произошедшим. Скажем так я и на премию то не рассчитывал, хоть понимал, что таким образом меня наградили за аккумуляторы. Но ещё и орден сверху, это за гранью фантастики! У меня и так их вон полная грудь, как я объясню маме появление ещё одного. Она и так уже что-то на мой счёт подозревает, правда пока молчит. Вопрос надолго ли, а ведь ей нельзя волноваться. Врачи прямо сказали, мол старородящая, да ещё обычный человек. По-хорошему на весь срок на сохранение надо в больницу ложиться. Короче попал по полной!

— Поздравляю! — судя по невозмутимой физиономии Сикорского, он был в курсе, и ничего ведь не сказал, хороняка такая! — Только сильно нос не задирай. Заслужил, не спорю, но во всём надо знать меру. В гордости особенно, чтобы не скатиться в гордыню.

— Вы прям как священник заговорили, — хмыкнул я, разглядывая награды. — Чего такого в дипломе понаписали, что он настолько толстым вышел?

— Техническое обоснование твоих проектов, — пожал плечами Игорь Игоревич. — Сам же ты не удосужился это оформить.

— Я даже не знал, что меня номинируют. В газете прочитал, потом как идиот объяснял всем что не вообще не в теме. — я полистал альбом и закрыл, положив себе на колени. — Но всё равно спасибо. Было приятно.

— Что с деньгами делать будешь? — в голосе полковника не было ни капли жадности, хоть про советских людей я не мог сказать, что они бессребреники. Ну и сто тысяч это сто тысяч и есть. Десять квартир в Новосибирске. Или пять в Москве. Кстати! Надо бы этим вопросом озаботиться, а то мало ли когда ещё понадобиться в столицу, а так и жильё будет.

— Для начала дом построю, просторный, чтобы всем места хватило. — я пожал плечами. — Дачу сделаю возле Источника. Её тоже капитальную ставить придётся, желающих пожить будет хоть отбавляй. Да я и сам не откажусь. Гараж опять же нужно, но с этим видно будет.

— Тысяч тридцать на это всё уйдёт. — кивнул Сикорский, которому подобные траты были понятны. — А остальное? В сберкассу положишь?

— Зачем? — я даже немного удивился. — Деньги должны работать, тут капиталисты правы. Правда в их понимании это означает делать другие деньги, а я считаю, что не менее важно приносить пользу обществу. Поэтому закажу у Александра Сергеевича партию принтеров и ручек, пластика к ним и устрою в домах пионеров кружки трёхмерной печати. Пусть дети учатся, потом инженерами станут. Разве это не польза стране?

— Согласен, — в глазах Игоря Игоревича мелькнуло уважение. — Не ожидал от тебя.

— Вот только не надо! — я поморщился от досады. — Вас послушать так я вовсе барыга-спекулянт. Я, между прочим, никогда о социальной ответственности бизнеса не забывал! Так что возьмите свои гнусные инсинуации и…

— Чего разошёлся то? — аж опешил полковник. — Извини, был не прав. Но согласись, альтруистом тебя назвать тоже нельзя.

— И не нужно! — я выдохнул успокаиваясь. — Зачем меня такими матерными словами обзывать. Если людям давать всё бесплатно они быстро обнаглеют, сядут на шею, считая, что ты обязан это делать. Так что нет, я не альтруист, но помочь могу. Например, детям. Это тоже вложение, но в будущее. Если даже один из ста тех, кто придёт в кружок станет хорошим инженером — это уже хорошо. Один из тысячи разработчиком — отличный результат. Один из десяти тысяч изобретателем — великолепно, затея полностью окупилась.

— Не скажу, что мне нравится подобное объяснение, но что-то в нём есть, — медленно кивнул Игорь Игоревич. — Давай концерт послушаем.

После награждения действительно начался небольшой концерт, где были представлены лауреаты Песни года. Про «молодого Ленина и юный октябрь» тоже прозвучало, причём в исполнении детского хора выглядело всё очень достойно. И зрителям понравилось, хлопали детишкам вполне искренне. Я тоже аплодировал вместе со всеми, а что делать, не кричать же это моя песня. Тем более что технически я её спёр в другом мире. Значит всё равно моя.

А на Песню года меня не позвали, кстати. Слишком молодой ещё, и веса в музыкальной тусовке не имею. Лену вон тоже не позвали, хоть дома, в консерватории, её работу отметили очень высоко. Правда тут же стали уговаривать бросить заниматься глупостями, типа музыки для эстрады и сосредоточиться на серьёзных темах. Сама девчонка была не против, но и отказываться от сочинения популярных мелодий не спешила, тем более что ей начали капать роялти. Вроде бы немного с каждой песни, а в сумме выходило очень неплохо. Так что она уже пару месяцев ни копейки не брала у родителей, но при этом могла позволить себе финские зимние сапоги, чем заслужено гордилась.

А насчёт серьёзных композиций, то Лене на данный момент нравилось искать себя. Когда мы сошлись, она открыла для себя целый пласт культуры в виде рока, металла, и прочих порицаемых в Союзе стилей, но находящих отклик в сердцах молодёжи и загорелась соединить это с классической музыкой. Правда пока я являлся первым и единственным слушателем, подружка не спешила выкладывать новинки на суд народных масс, да и не всегда получалось что-то интересное, но несколько композиций мне очень зашли. Я даже планировал вставить их в новые игры, которые сейчас разрабатывал.

Я вообще очень продвинулся в этом плане за последний месяц, что фактически провёл дома, выезжая лишь в техникум и на тренировки. Да я и сам никуда не хотел, хватило приключений на год вперёд. Работал, валялся на диване вместе с Василь Василичем, которого тоже починили, собрав ему позвоночник практически по кусочкам. Берёг руку, точнее палец, который восстановили, но при этом он стал похож на творение доктора Франкенштейна, весь в шрамах, к счастью довольно тонких. Всё же моим восстановлением занимались настоящие ассы под предводительством целого Архонта. И пытался разобраться с наследием ведьмы.

Да, ночью меня капитально накрыло, да так, что, проснувшись, блевал дальше, чем видел. К счастью, это списали на травмы, стресс, перегрузку организма и тому подобные вещи, но косились при этом подозрительно. А я с трудом приходил в себя, вспоминая всю ту мерзость, что творила проклятая старуха. Про истребление целых семей она не шутила и это было едва ли не самая невинная штука в её арсенале. А так с неё вполне могло статься сварить похлёбку из младенца, максимум неделю от роду… не хочу вспоминать. Как и большинство её техник. Мало того, что они предназначались для Кандидата минимум, так ещё были крайне мерзкими, а часть и вовсе демонической, требующий жертвоприношений.

Единственное, что мне понравилось, это «Пелена тьмы». Энергет как бы выпускал из себя облако тьмы, оставаясь в её центре, от чего его фигура размывалась, что усложняло попадание, а ночью и вовсе делало невидимым. При этом сам пользователь никаких неудобств не испытывал. Более того, на высоких рангах мог через тьму получать информацию об окружении и почти мгновенно перемещаться по всему занятому ей объёму. Шикарная вещь, при этом совершенно нейтральная. Но тренировок впереди было просто невероятное количество.

— Товарищ Калинин? — концерт быстро закончился и начался фуршет, так что мы с Игорем Игоревичем двинулись поздравить других лауреатов, а заодно подкрепиться деликатесами с длинных столов, возле которых нас и перехватили крепкие ребята, с профессионально не запоминающимися лицами. — С вами хотят поговорить.

— Кто? — я оглянулся на Сикорского, и заметил, как тот сдал назад, даже не пытаясь вмешиваться. — Даже так? Хорошо, идёмте.

— Сюда пожалуйста, — ребята были безупречно вежливы, но я не обольщался. Ощущение от них было такое, что, если поступит приказ, они столь же вежливо и профессионально порубят меня в мелкий кубик и разошлют в конвертах по всему свету. — Прошу.

Я не удивился, когда меня привели к неприметному лифту в холле. Дворец Советов был огромен, настоящий небоскрёб, с самой большой статуей Ленина на крыше. В прошлый раз в Москве я видел его лишь издалека и особого внимания не обратил, да и некогда нам было, то сейчас, пока скоростной лифт нёс нас на самый верх, мне предоставилась возможность оценит грандиозность этого сооружения. И подумать, кто же мог занять один из верхних этажей. Надо сказать кандидатур было совсем немного, но от каждого имени подгибались колени.

— Нам требуется вас обыскать. — лифт остановился, и мы оказались в холле, где нас ждали такие же вежливые ребята с холодными глазами профессиональных убийц. — Не оказывайте сопротивления.

— Даже не думал, — я приподнял руки. — если надо — пожалуйста.

— Благодарю, — старший кивнул одному из бойцов и тот быстро и качественно прощупал каждый шов на моей одежде. — Сейчас послушайте меня внимательно. С этого момента никаких техник, никакого движения энергии. Вообще лишних движений не делайте. Вошли, встали, если предложат — присели. Ничего более. Вопросов не задавать, отвечать чётко и кратко. Не приближаться. При попытке вас уничтожат на месте. Это понятно?

— Предельно, — я ощутил, как колени отчётливо подрагивают. — А можно спросить…

— Нет! — отрезал боец. — Время. Идите, вас проводят.

Твою за ногу! Да меня так не трясло даже когда я искал ведьму в чёрном пустом лесу. Или, когда Надина тянула из меня энергию и саму жизнь. В рот мне ноги, к такому меня не готовили! Но при этом я молча шёл за провожатыми, стараясь выглядеть спокойным и твёрдым, а не испуганным мальчишкой на грани истерики, готовым в любую секунду убежать с воплями и забившись в тёмный угол рыдать сутки напролёт. Блин в меня стреляли, резали, я убивал, так какого хрена так страшно?!!

— Сюда, — последняя дверь беззвучно распахнулась, пропуская меня в кабинет с широкими панорамными окнами во всю стену.

Обстановка была довольно аскетичной. Рабочий стол, обтянутый зелёным сукном, кресло, шкафы с книгами. Небольшой диванчик и старая радиола на ножках. Но внимание привлекало не это, а фигура у окна, любующаяся с высоты на ночную зимнюю Москву, расцвеченную разными цветами в преддверии Нового года. Даже со спины было видно, что человек уже стар. Но военная форма без опознавательных знаков сидела на нём как влитая, а мягкие яловые сапоги были безупречно начищены. А потом он повернулся, и я ощутил, как тело само вытягивается по стойке «смирно».

— Так вот ты какой, Ардал. Молодой. — Иосиф Виссарионович кивнул своим мыслям и вынув пустую трубку изо рта ткнул чубуком на один из стульев. — Фамилию отца взял? Молодец! Проходи, присаживайся. Давай поговорим. Получил премию?

— Так точно!!! — я не успел опуститься на краешек сиденья как снова выпрямился, вытянувшись во фрунт. — Огромное спасибо, товарищ Сталин, но я не достоин…

— Нэ шуми, нэ надо. — поморщился Вождь и махнул рукой. — Сядь. Если дали, значит заслужил. Нэ заслужил бы, нэ дали. В академии наук говорят, ты нам лет тридцать сэкономил, а то и пятьдесят. За это одно премии мало. Да и товарищ Стравинский тебя хвалил. Его институт сейчас над этой темой работает, обещает, что повысит количество энергетов процентов на десять минимум. Так что за дело дали. А вот ещё, это тоже тебе, но сам понимаешь, носить её будет нельзя.

— С-Служу Советскому Союзу. — я с трудом выпрямился на негнущися ногах, словно заворожённый глядя на неказистую с виду золотую звезду в коробочке, пододвинутой мне Иосифом Виссарионовичем. В голове было пусто. — Но я… я ведь ничего не сделал. Болтал только. А делом другие занимались.

— У нас все получают по заслугам, — чуть улыбнулся Сталин, сунув в рот чубук трубки, — Скажи лучше, почему к Василию не пошёл?

— По той же причине, — я немного пришёл в себя и снова опустился на стул. — От меня мало пользы, всё что я мог уже рассказал. Так что в итоге остался бы лишь разменной монетой в политической игре. А я не хочу так. Хочу делать то, что умею. Игры, социальную сеть. Цифровые радио и телевидение. Идей у меня масса, но это всё не то, что требовалось Василию Иосифовичу.

— А как же беспилотные аппараты? — хитро прищурился Вождь. — Их уже нэ хочешь делать?

— Почему? — я категорически помотал головой. — Их тоже. Но там одного меня мало. Нужно нормальное конструкторское бюро, что будет разрабатывать аппараты под конкретные задачи. Я чем могу помогу в этом вопросе, но тут важнее планомерная работа с армией, понимание её нужд и требований в реальном времени. С боевыми испытаниями и прочим. Я не отказываюсь, но один просто не потяну.

— Правильно рассуждаешь, — кивнул Иосиф Виссарионович. — Будет вам бюро, но поначалу задачи сам им ставить будешь. Пусть Николай Иванович заявку подаёт. И документы на завод ему согласуют.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович! — вот за это я был по-настоящему благодарен. — Обещаю, не подведём!

— Видно будет, — махнул рукой с зажатой трубкой Сталин. — Ты лучше вот что скажи. Лавр говорит, что, если бы ты сбежал на Запад, сейчас бы уже миллионером был. Нэ обидно? Может, ещё чего-нибудь попросить хочешь?

— Ни капли! Я советский человек, им и умру. — я ничуть не кривил душой. — А просьба… есть одна. Но не за себя, я и так получил слишком много, а за моего куратору, товарища Сикорского Игоря Игоревича. Прошу помиловать его бабушку, Сикорскую Татьяну Игоревну. Дети за отцов не отвечают, и что бы она там не сделала, уже искупила свою вину. Как и все её родные.

— О невесте своей беспокоишься? — кивнул Иосиф Виссарионович, — Правильно. Но сам подумай, разве кто-то в состоянии удержать Архонта против его воли? Она сама так решила. Но если ты просишь, я поговорю с ней. Предложу вернуться. Это всё?

— Так точно, товарищ Сталин! — я снова выпрямился, всем видом показывая, что больше мне ничего не надо.

— Тогда иди. Учись, работай, делай эти свои штуки, — Вождь неопределённо помахал чубуком в воздухе. — Препятствий тебе чинить не будут. Но присматривать станут, тут уж не обессудь. И ещё одно. Стань сильнее. Мир меняется, в том числе твоими усилиями. Боюсь, нам понадобится каждый, чтобы устоять перед грядущей бурей. А ты можешь подняться сам и вытянуть за собой других. Так что считай это моим наказом. При следующей встрече — проверю, так и знай.

— Будет исполнено. — Я никогда не стремился на вершину, но и отвергать фактически прямой приказ Вождя не собирался. — Я стану. Вот увидите!