На съемках в Новом Орлеане

Глава четвертая

С парчового дивана поднялся человек. Он улыбался ей тепло и приветливо, не то что Майкл.

– Привет, ангел. – Не спросив разрешения, он обнял ее.

Лорелей тут же узнала его.

– Привет, Шейн. – Его объятия, не очень уместные, каким-то образом помогли ей немного успокоиться. – Я рада, что вернулась. – Она улыбнулась ему. Бесшабашный мальчишка, которого она помнила, превратился в потрясающе красивого мужчину. – Во всяком случае, радовалась до тех пор, пока Майкл не решил устроить мне допрос с пристрастием.

– Это в его духе. Когда я вернулся в этот город, он направил на меня пистолет, – засмеялся Шейн.

– Потому что я поймал тебя, когда ты с пистолетом в руке вторгся в мой дом, – сухо заметил Майкл.

– Правда? – удивилась Лорелей и рассмеялась. – Ты, Майкл, как всегда, неисправим.

Майклу захотелось ударить Шейна, когда тот засмеялся вслед за Лорелей. Похоже, между этими двумя не возникло того напряжения, которое он испытал еще в аэропорту. Или когда они с Лорелей, почти не разговаривая, двадцать минут ехали в отель.

– Вы с Майклом партнеры. Чудеса! – Лорелей покачала головой.

– Иногда я и сам с трудом в это верю, – заявил Шейн. – Но это правда. – Мальчишеская улыбка вспыхнула в его голубых глазах. Он восхищенно смотрел на ее поднятое к нему лицо. – Представляешь, я думал, что расстался с высшим обществом, когда вернулся в Луизиану. Разве я мог предполагать, что мне выпадет счастье охранять самую прекрасную женщину Голливуда?

– А Майкл считает, что я слишком худа.

После таких слов Шейн более внимательно оглядел ее фигуру опытным мужским взглядом.

– Не вижу никаких оснований для такого заявления.

– Спасибо. – Лорелей с видом победительницы бросила на Майкла взгляд через плечо. – А еще он требует список всех моих любовников.

– Ого! – Шейн с удивлением посмотрел на брата. – Ты не особенно церемонишься с гостьей, а?

– Хочу напомнить вам обоим, что это не светский визит. Нас наняли охранять Лорелей, а не тешить ее женское самолюбие. С этой задачей, несомненно, прекрасно справляются ее верные поклонники.

Шейн усмехнулся. Договорившись встретиться с ними завтра утром, после того, как закончатся съемки, он еще раз обнял Лорелей и вышел из номера.

Наступило молчание. Лорелей первой нарушила тишину.

– Кажется, ты говорил, что мог бы съесть крокодила? Или корову? – Она прошла по толстому ковру к телефону, сняла трубку и протянула ее Майклу. Теплая и приветливая улыбка, с которой Лорелей смотрела на Шейна, теперь была явно притворной. – Может быть, твое настроение улучшится, когда ты съешь чизбургер.

Майкл так не считал. Заказав в номер двойной чизбургер с беконом, обжаренный в масле картофель, капустный салат и кофе с цикорием, он подумал, что с этой кинозвездой, которую он согласился опекать, ему предстоит еще намучиться. Придется отрабатывать каждый цент из той щедрой суммы, которую запросил у студии Шейн.

Лорелей чуть было не поддалась искушению заказать самое дорогое шампанское, которое было в меню, но вовремя одумалась. Попросив в итоге принести ей чай, она вышла в соседнюю комнату, чтобы распаковать чемоданы и повесить свою одежду. Майкл, который, кажется, решил не отпускать ее от себя ни на шаг, последовал за ней.

– Надеюсь, ты будешь давать мне некоторую свободу? – Она небрежно вынула из сумки стопку нижнего белья и убрала ее в верхний ящик комода. – Хотя размер ванны достаточен и для двоих, я не привыкла делить ванну с кем-то еще.

От одного вида всех этих кружевных и атласных вещичек у Майкла перехватило дыхание. Поймав себя на том, что в своих фантазиях расстегивает ее алый греховный лифчик, он понял, что попал в переплет. Встряхнувшись, он отогнал сладкое видение и переключил внимание на ее вопрос.

– Я захожу в ванную комнату к дамам, только если меня об этом просят.

– Ты меня успокоил.

Его улыбка была быстрой, насмешливой и до боли знакомой. На мгновение Лорелей подумала, что ошиблась, когда решила, что Шейн красивее старшего брата.

Шейн О'Мэлли напоминал одного из завсегдатаев модных курортов Европы, наводняющих пляжи в Каннах во время ежегодных кинофестивалей. Он обладал обаянием Кэри Гранта и Джеймса Бонда, вместе взятых.

А Майкл пробуждал чувственность. Он напоминал ей статую эпохи Возрождения. Но не мраморную. Мрамор был слишком гладким. Слишком изысканным. Этого человека можно было бы изваять из огромного куска грубого гранита. Хотя Майкл, без сомнения, сегодня утром побрился, его квадратный подбородок уже подернулся иссиня-черной тенью. Жесткое выражение полных, четко очерченных губ не могла смягчить даже редкая улыбка.

Лорелей услышала звук открывающейся двери, приглушенные голоса, скрип колес сервировочного столика. Дверь снова закрылась. Когда комнату наполнил знакомый запах жареной картошки, у нее заурчало в животе.

Она не голодна, убеждала себя Лорелей, убирая в ящик комода красный кружевной лифчик и такие же трусики. Потом, понимая, что у нее нет выбора, она вернулась в гостиную – на разведку.

Лорелей не раз останавливалась в отелях «Уайтфилд Пэлас» в разных городах и знала, что они – воплощение роскоши. Поскольку сама компания базировалась в Новом Орлеане, а этот отель был ее флагманом, Лорелей не удивилась, увидев белоснежные салфетки, серебро и хрусталь, которые сопутствовали заказанным Майклом чизбургерам и жареной картошке. В центре маленького столика стояла изысканная ваза с кроваво-красной розой.

Майкл снял пиджак и повесил его на спинку стула. Потом приподнял металлическую крышку над блюдом.

– Ну, что я тебе говорил? Потрясающе! Ты не хочешь попробовать?

Она перевела взгляд с кожаной кобуры, которую раньше скрывал его пиджак, на тарелку.

– Я уже сказала: я мяса не ем.

– А как насчет твоих любимых моллюсков? – Он налил в чашку чай из фарфорового чайника. – Устриц или лангустов?

При упоминании о двух ее любимых блюдах у нее тотчас потекли слюнки.

– От такой еды только толстеют. – Поблагодарив за налитый чай, она села в уголке дивана.

– И становятся еще более прелестными.

Подобные утверждения оспаривать не приходилось.

– Я должна следить за своим весом. Когда я впервые увидела себя на огромном экране, мне показалось, что я настоящая громадина, как Гулливер в стране лилипутов.

– Без сомнения, ты была единственным человеком на свете, кому так показалось. – Майкл вспомнил, как чуть не проглотил язык, когда впервые увидел Лорелей на экране. Она выходила из искрившегося на солнце голубого бассейна, как Венера из раковины. Длинные платиновые волосы Лорелей, словно мокрые водоросли, струились по ее плечам.

– Камера увеличивает в объемах, и, как сказал на прошлой неделе Брайан Уайлдер, мне платят не за талантливое исполнение шекспировских ролей.

– Уайлдер. – Майкл откусил кусочек и стал задумчиво его жевать. – Сценарист.

– Правильно. Сценарист, который не играет в азартные игры.

– К тому же он не пьет и не употребляет наркотиков, – продолжил за нее Майкл. – Как мне удалось узнать, несмотря на его репутацию жизнелюбивого холостяка, он настолько морально безупречен, что даже улицу переходит всегда только в положенном месте.

Явная неприязнь в его тоне возмутила Лорелей.

– Не все же – нарушители закона.

– Это ты так думаешь. – Майкл обмакнул кусочек картошки в кетчуп и отправил в рот. – Абсолютно законопослушных людей не существует.

– В самом деле? – держа чашку у рта, она холодно улыбнулась. – Ну что ж. К вашему сведению, мистер Закон и Порядок, один такой человек сейчас перед вами.

Майкл ответил не сразу. Вместо этого он взял тяжелую вилку, подцепил капустный салат и, жуя, посмотрел на нее долгим взглядом.

– Предположим, тебе неправильно дали сдачу. Что ты будешь делать?

– Укажу на ошибку, естественно.

– А как насчет налогов? Такая богатая дама, как ты, наверняка кое-что утаивает.

– У меня хороший бухгалтер. – Лорелей выдержала его твердый взгляд. – Ему платят за то, чтобы он находил законные скидки…

– Лазейки!

Она вскинула подбородок.

– По сведениям, ты превышаешь допустимую скорость, сидя за рулем, – продолжал он нападки.

– Разве все эти черно-белые знаки вдоль шоссе не указывают на рекомендуемую скорость, начальник?

– В следующий раз ты будешь направлена на курсы по дорожному движению. Вот так! А еще факты свидетельствуют, что Эрик Тейлор, который обратился в полицию по поводу твоей охраны, находится в положении, когда в его кабинет вот-вот нагрянут с инспекцией те, кто заберет у него бразды правления. Когда происходит нечто, привлекающее широкое внимание публики, – скажем, в жизни начинает повторяться киносюжет, – черт возьми, даже такой неискушенный в кинобизнесе человек, как я, догадается, что это великолепная реклама.

– Я бы никогда и ни за что не стала участвовать в такой возмутительной затее!

Майкл пожал плечами и потянулся за чашкой кофе. Фарфоровая чашечка казалась крошечной и хрупкой в его огромной руке.

– Не помню, чтобы я обвинял тебя в этом.

– Но ты намекнул на это.

– Если мне есть что сказать, Лорелей, я говорю прямо…

– Эрик не стал бы заниматься ничем подобным!

– Ты уверена?

– Клянусь жизнью!

– Ты, конечно, понимаешь, что рискуешь своей жизнью.

Лорелей вскочила с дивана.

– Это просто смешно! Тот человек явно одержимый. Но я не могу поверить в то, что он собирается меня убить. Он утверждает, что любит меня.

– Он не первый, кто любит женщину настолько, что может ее убить.

Тон Майкла, очевидно навеянный грустными воспоминаниями, остудил ее гнев.

– Ты говоришь о Дезирей, – догадалась она.

– Да. – Он провел рукой по лицу, вспоминая, как эту женщину, которая когда-то была его любовницей и до сих пор оставалась его другом, чуть не убил насильник во Французском квартале. – Первый преступник оказался просто больным человеком.

– А второй? – спокойно напомнила Лорелей.

– На его счету уже было убийство. И он бы продолжал убивать.

– Если бы ты не остановил его?..

– Да.

– Ты… – Лорелей бросила взгляд на черную кожаную кобуру. – Ты стрелял в него?

– Да.

– Ты его убил?..

– Кто-то должен был это сделать.

От мысли, что Майкл был вынужден застрелить человека, который преследовал его любовницу, и что ей самой может грозить подобная опасность, у Лорелей закружилась голова, в глазах потемнело.

Для такого крупного мужчины, каким был Майкл, он действовал очень быстро. В одну секунду он оказался около нее и прижал ладонь с растопыренными пальцами к ее затылку.

– Опусти голову на колени.

– Нет необходимости…

– Молчи, – сказал он спокойно. – И делай, как я сказал. Я получаю большие деньги за то, чтобы с тобой ничего не случилось. Я не позволю, чтобы в первый же день ты своим обмороком испортила мою репутацию.

– У меня не бывает обмороков.

– Слава Богу. Пусть так будет и в дальнейшем.

Он легко, но уверенно продолжал нажимать рукой, наклоняя ее голову. Поскольку вступать в пререкания, когда перед глазами пляшут мушки, было затруднительно, Лорелей сделала так, как он сказал.

Ее зрение постепенно восстановилось.

– Тебе получше?

– Немного.

– На. – Он протянул ей стакан с водой. – Твой организм, вероятно, обезвожен в результате полета. Выпей.

– Я уже забыла, каким командным тоном ты иногда говоришь, – пробормотала Лорелей, слегка раздосадованная тем, что ледяная вода оказалась гораздо вкуснее марочного французского шампанского.

– А я забыл, насколько ты бываешь упряма, – мягко ответил Майкл. – Наверное, в Голливуде тебя тоже все баловали, как когда-то родители.

Лорелей всегда чувствовала себя немного виноватой перед Майклом из-за разных условий их жизни. Майкл, безусловно, не был бедным (его отец был известным фоторепортером), но она родилась в очень богатой семье. А ему постоянно приходилось работать. И оберегать Рорки и Шейна от неприятностей, что, как она подозревала, было нелегко.

Лорелей подняла голову и посмотрела Майклу в глаза.

– Я получила далеко не все, о чем мечтала.

Она сказала это мягко, почти шепотом. Но для Майкла ее слова прозвучали громко и отчетливо.

Он считал, что зола, оставшаяся от их романа, давно уже остыла. Но когда Лорелей взглянула на него снизу вверх, а он посмотрел сверху вниз в эти огромные серебристые глаза, Майкл почувствовал, как разгораются угольки от старого костра.

– И не одна ты. – Он вернулся к столу и собрал в кучку картошку на позолоченном блюде. – Тебе станет лучше, если ты немного поешь.

– Я сказала тебе, что должна следить за весом.

– Предлагаю уговор. Ты съешь ровно столько, чтобы не чувствовать слабости, а за твоим весом буду следить я.

Она взяла кусочек картошки и съела. Наклонив голову, внимательно посмотрела на Майкла.

– Ладно. Раз Эрик нанял неустрашимых братьев О'Мэлли охранять меня, я предоставлю тебе и Шейну заботиться обо всем.

– Именно за это нам и платят, – согласился Майкл.

– И совсем не плохо, как я слышала.

– Ты, несомненно, того стоишь. Она не могла сдержать улыбки.

– Несомненно. – Успокоившись, она взяла еще картошки. – Можно мне кетчупа?

Он поставил блюдо на столик возле кресла.

– Ситуация выходит из-под контроля. Лорелей взяла в рот кусочек картошки, густо покрытый кетчупом, и жгучий вкус соуса пробудил в ней воспоминания о тайных поездках с Майклом в рыбачий домик его дяди Клода на берегу залива.

Она выпила холодной воды, чтобы остудить язык.

– Я привыкла к мысли, что в том деле, которым я занимаюсь, случается всякое. Но такое… – Она покачала головой. – Речь идет о моей жизни, Майкл. Я очень старалась, чтобы моя личная жизнь оставалась… личной. А он… мешает этому.

– Я знаю.

Из-за неожиданно охватившего его желания притянуть Лорелей к себе, погладить по спине, прижаться губами к шелковым душистым волосам и ощутить ее тепло Майкл снова сел за стол и вонзил зубы в горячий сочный кусок чизбургера. Тщетные старания.

– Я не разочарую тебя, Лорелей, – решительно заявил он.

Те же самые слова он произнес десять лет назад. В ночь перед ее отлетом в Лос-Анджелес. Он обещал ей тогда, что они поженятся. У них будет свой дом, будут дети. Но к тому времени, как она вернулась домой на День благодарения, он благополучно забыл и ее, и клятвы, которые они дали друг другу в одну звездную лунную ночь.

– Я обязательно поймаю его, Лорелей, – донесся до нее низкий голос.

Она подняла на Майкла глаза.

– Я знаю, – сказала она.