На съемках в Новом Орлеане

Глава седьмая

Сорок пять минут спустя Лорелей сидела вместе со всей съемочной группой в кабинке рыбного ресторана «Акмэ».

Одетая в футболку и джинсы, без грима, Лорелей все равно привлекала любопытные взгляды. Видимо, ей никогда не удастся скрыть от людей свою частную жизнь, подумал Майкл.

– Твой сдавленный крик был очень удачной находкой, Лорелей, – сказал Брайан. Он проглотил устрицу и запил ее глотком пива.

– Этот крик просто сделал всю сцену, – согласился Эрик. Расправившись со своей порцией водки, он ловил взгляд официантки, чтобы получить еще одну.

– Я тогда вовсе и не играла. – Ей и теперь было страшно при одном воспоминании. Лорелей сделала глоток чая со льдом и попыталась успокоиться. – Почему ты меня не предупредил, что в этой сцене появится скальпель?

Брайан пожал плечами.

– Потому что мы с Эриком придумали это в последнюю минуту и решили, что твоя реакция будет интереснее, если ты не будешь знать о скальпеле заранее.

– А ведь здорово сработало, Лорелей! – подтвердил Джон с энтузиазмом человека, влюбленного в свою работу. – Ты сама убедишься, когда посмотришь отснятый материал. Я снимал портативной камерой, а она даст потрясающий психологический эффект.

– На какое-то мгновение мне показалось, что скальпель был настоящим, – пожаловалась Лорелей. Она старалась ничего не есть, кроме своего салата, но не выдержала и попробовала два фирменных блюда этого ресторана. Интересно, насколько калорийны устрицы? – А в ваши творческие головы не пришла мысль, что Майкл тоже мог так решить?

– Конечно, мы подумали об этом, дорогая, – сказал Эрик. – Поэтому мы проинформировали мистера О'Мэлли об изменении.

Лорелей метнула взгляд на Майкла.

– Тебе было известно?

Майкл пожал плечами. Он только что положил в рот кусок жареной зубатки. И какого черта его втянули в этот киношный бизнес?

– Я знал, что сценарий изменили, – сказал он, прожевав рыбу и проглотив. – Но понятия не имел о том, какой сильной окажется новая сцена.

– Ну, – Лорелей покачала головой, всматриваясь в лица четверых мужчин, которым она могла доверять, – а если бы я умерла от сердечного приступа прямо на съемочной площадке.

– Такого не могло произойти, – уверенно сказал Брайан со своей обычной самодовольной улыбкой. – У тебя отважное сердце, Лорелей! Хичкок, наверное, перевернулся в могиле от злости, сожалея, что не имел возможности работать с тобой.

Эта вульгарная лесть не уменьшила ее обиду.

– К вопросу о могилах. Могу я, наконец, узнать, не окажется ли человек, преследующий меня, – этот двухсотлетний мертвец – еще и вампиром?

– Я пока не решил, – сознался Брайан. – Это был бы неплохой штрих…

Шейн, выглядящий невероятным щеголем в черных джинсах, черной шелковой футболке и кремовом шелковом пиджаке от Армани, появился как раз в тот момент, когда разгорелся спор, что заказать на десерт.

– Частного детектива вызывали? – весело спросил он.

– Господи, – спросил шепотом у Лорелей Джон Нелсон, – кто этот греческий бог?

– Шейн О'Мэлли. Самый младший из братьев, – тоже шепотом ответила ему Лорелей.

– Самый младший? – Светлые брови кинооператора поползли на лоб. Он переводил взгляд с Шейна на Майкла и обратно. – Сколько же их?

– Три. Средний – Рорки.

– Он так же…

– Так же красив!

– Хорошо, что сцены с туманом закончились. Потому что я сомневаюсь, что Деннису удалось бы и дальше столь успешно работать, – проговорил Джон и тяжело вздохнул.

Во второй половине дня съемки проходили значительно быстрее. Поскольку в основном снимались пейзажи, Лорелей прогулялась по набережной. Шейн все время находился рядом, но его постоянное присутствие не вызывало у нее того чувственного возбуждения, которое она ощущала под взглядом его брата.

К концу дня на Французский квартал легли длинные синие тени, и Джон заявил, что ему не хватает света.

– Тем лучше, – решил Эрик. – Закончим пораньше, и те из вас, кто обещал детям привезти сувениры, успеют пройтись по магазинам перед сегодняшним приемом.

Черт! Этот прием совсем вылетел у нее из головы! После трудового дня она мечтала не спеша принять ванну, заказать еду в номер и, может быть, посмотреть какую-нибудь комедию по телевизору. Если, конечно, Брайан не вручит ей новую порцию переписанного сценария.

– Эрик…

– Ничего не получится, дорогая. – Догадавшись, о чем пойдет речь, режиссер вытянул руку, опережая ее доводы. – Город идет нам навстречу во всем, что касается съемок, даже оплачивает сверхурочную работу полицейских, сдерживающих зевак. В обмен на такую щедрость мэр и несколько других влиятельных граждан хотели бы сняться с секс-символом Америки. Я со своей стороны не собираюсь отказывать мэру в этом.

Лорелей понимала, что он прав, но ей совсем не хотелось провести вечер, стоя на высоких каблуках и ведя пустые разговоры с политиками.

Она попыталась пойти по другому пути.

– У меня нет с собой туалета, подходящего для приема.

– Ничего страшного. Можешь подобрать что-то среди своих костюмов.

– Но мне придется выбирать между платьем с пятнами засохшей крови, прозрачным бельем и набедренной повязкой, которую я до сих пор с дрожью надеваю для сцены стриптиза.

– Пойди купи, что нужно. Мы спишем эту сумму на рекламные расходы.

И Лорелей сдалась. В конце концов, она с самого начала знала, что этим кончится…

– Значит, – спросила она Шейна с наигранным безразличием, когда они направились в район магазинов на Кэнэл-стрит, – Эрик заставит тебя сопровождать меня на прием к мэру?

– Вообще-то это входит в обязанности Майкла. Он отвечает за ночное время и утро, – пояснил Шейн. – А я работаю днем.

– Ясно. – Она задумалась. – Наверное, я – не единственная ваша забота.

– Нет. – Он с улыбкой взглянул на нее. – Но самая главная.

– До сих пор не могу поверить, что ты угомонился. Майкл обмолвился о том, что у тебя серьезные отношения с какой-то женщиной.

– Ее зовут Блисс. Блисс Форчун. Она владеет антикварной лавкой «Коллекция сокровищ» и фактически является моей домовладелицей, поскольку помещение агентства «Голубой залив» находится над ее лавкой. У тебя есть время? Может, зайдем куда-нибудь выпить? Мне нужен твой женский совет.

Лорелей даже не потрудилась взглянуть на часы. Шейн всегда был ей другом. Раз ему необходимо поговорить, она готова к тому, что, вызвав раздражение Майкла, опоздает на вечер к мэру. Да и не такая уж это жертва…

– Пожалуй, я выпью чаю. Потому что вечер может затянуться, а мне рано вставать. Но я рада поговорить без посторонних.

Без Майкла. Это имя не было произнесено, но оба поняли друг друга.

Они зашли в маленький местный бар. Пол там был покрыт свежими древесными опилками, стаканы сверкали чистотой, а джаз наигрывал тихие мелодии. Шейн подождал, пока принесли напитки – мятный чай со льдом для нее и пиво для него – и мелкие креветки, от которых Лорелей должна была, но не смогла отказаться.

– Я купил дом, – сообщил ей Шейн.

– Поздравляю!

– Не очень большой, но в нем достаточно места для малышей. И Блисс горит желанием сделать дом уютным.

– Значит, вы живете вместе?

– Да. Последние месяца два. – Шейн нахмурился и провел пальцем сверху вниз по запотевшей пивной кружке. – Но мы не просто сошлись и живем. Я хочу сказать, что я сделал ей предложение и она его приняла.

– Так это еще лучше! – улыбнулась Лорелей, недоумевая, в чем могла быть проблема.

– Дело в том, что Блисс беременна.

– О! – Когда Шейн упомянул о малышах, Лорелей решила, что они с Блисс хотят детей. – Немножко не вовремя? – осторожно спросила она.

– Вот именно! – Он стукнул кулаком по сосновому столу, отчего несколько креветок выскочили из корзинки. – И я хочу немедленно жениться ради ее честного имени.

Лорелей едва сдержала улыбку, услышав столь старомодное высказывание. Майкл не единственный из братьев О'Мэлли, кто исповедует патриархальные взгляды.

– А она хочет подождать?

– Она так говорит, – проворчал Шейн.

– Возможно, – предположила Лорелей, – Блисс считает, что ты хочешь жениться на ней только ради ребенка…

– Я же тебе сказал, что уже сделал ей предложение и она его приняла.

Озадаченная не меньше, чем он, Лорелей задумчиво положила в рот несколько жареных креветок и стала медленно их жевать.

– Может быть, она не хочет быть беременной невестой? Многие женщины с детства мечтают о свадьбе. Возможно, Блисс неприятно выглядеть расплывшейся, идя под венец.

– Да еще ничего не заметно, – возразил Шейн. – Только грудь, а она становится просто великолепной… Но мне кажется, что как раз это совсем не стоит скрывать… – Он вздохнул и нервно взъерошил волосы, напомнив этим жестом Майкла. – Если бы мы поженились прямо сейчас, Блисс бы могла надеть, черт возьми, любое платье, какое захочет! И никто бы ничего не заметил. Люди больше не высчитывают месяцы. А если кто-то и высчитывает, значит, он нам не друг, правда?

– Правда. – Лорелей откинулась на спинку стула, сделала глоток чая и подняла глаза на Шейна. – Боюсь, что я чего-то не понимаю. Ты говорил ей о своих чувствах? Объяснил, почему хочешь жениться на ней прямо сейчас?

– Конечно.

– А она?

– А она говорит, что не хочет выходить замуж до Дня труда.

– Это не так уж долго.

– Верно. Но я не могу согласиться с той нелепой причиной, которую она приводит.

– Я снова не понимаю.

– Она говорит, что не хочет «красть лавры» у Рорки и Дэриа.

– Рорки собирается жениться?

– Да. На День труда. На Дэриа Шей. Она окружной прокурор. Несколько месяцев назад Рорки ушел с телевидения. И теперь они живут в ее доме на Ирландском канале. Рорки пишет книгу о своих приключениях во время работы военным корреспондентом телевидения в разных горячих точках.

Удивительно, но, кажется, двоих из трех братьев О'Мэлли внезапно потянуло к семейной жизни. Может быть, что-то появилось в воздухе Нового Орлеана? Или в воде?

– Итак, – сказал Шейн, возвращая разговор в первоначальное русло, – что ты посоветуешь? Что мне делать?

– Я думаю, – медленно и осторожно проговорила Лорелей, – тебе надо просто попытаться сделать так, чтобы она посмотрела на все твоими глазами.

– Правильно, – широко улыбнулся Шейн. – Я и сам так думал. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Спасибо, Лорелей. Ты просто прелесть!

Он, безусловно, сторонник патриархальных устоев. Возможно, даже с диктаторскими замашками, решила она. Но милый.

Лорелей выглядела волшебно. Майкл встал, когда она появилась в дверях спальни, и затаил дыхание.

Платье – если можно было вообще назвать платьем это расшитое стеклярусом шелковое изделие без бретелек – струилось по ее телу. Серебристое, почти такое же светлое, как ее волосы. Вместо ожидаемых бриллиантов в ее ушах сверкали длинные серьги из горного хрусталя, едва ли не касавшиеся обнаженных белоснежных, как алебастр, плеч.

– Так, – сказал Майкл, едва ворочая ставшим непослушным языком. – Если ты поставила себе целью выманить своего преследователя из укрытия, то большего соблазна ему не представится.

– Я не хочу думать о нем сегодня. – Решив про себя, что Майкл великолепно выглядит в синем костюме, накрахмаленной белоснежной рубашке и темно-красном галстуке, она протянула ему браслет. – И не собираюсь ходить в лохмотьях только потому, что он может быть где-то поблизости.

– Он поблизости, будь спокойна. – Майкл нахмурился, застегивая браслет с бриллиантами на запястье протянутой ему руки.

– Ты так в этом уверен?

– Да, уверен. – Аромат роз благоухающим облаком одурманил Майкла, навеяв мечту о том, что лучше они были бы просто двумя людьми, собирающимися прекрасно провести вечер в городе, а не частным детективом и кинозвездой, жизнь которой он пытался сохранить. – Этот тип звонил сюда, пока ты была с Шейном и скупала Французский квартал.

– Звонил?.. – Лорелей взглянула на телефон. – Сюда?! – Подобная мысль никогда не приходила ей в голову. Лорелей ни разу не подумала о том, что ее преследователь может попытаться связаться с ней во время дежурства Майкла.

– Он оставил сообщение на автоответчике. Оно уже ждало тебя, когда я пришел сюда вечером.

– А я даже не поинтересовалась. – Она смущенно потупилась. – Во сколько он звонил?

– Запись на автоответчике значится в 17. 05.

В пять часов вечера она стояла в трусиках и лифчике в примерочной универмага и примеряла одно платье за другим, пытаясь найти такое, в котором сразила бы наповал даже непробиваемого Майкла О'Мэлли.

– Ты узнал его голос?

– Это было невозможно. Он использовал специальное электронное устройство, искажающее голос.

– Чтобы голос был похож на голос одного из персонажей фильма «Звездные войны»?

– Да. Ты его слышала раньше?

– К сожалению. Что он сказал?

Майкл пожал плечами. Он казался смущенным.

– То же, что и всегда. Обычную ерунду. Тебе совсем не обязательно слышать это, Лорелей.

Да, решила она. Не обязательно. Она слишком хорошо помнила странный монотонный механический голос, шепотом перечислявший все те ужасные вещи, которые этот невидимый преследователь собирался с ней сделать. И все, что он собирался заставить ее делать для него. Майкл был прав. Этот человек, кем бы он ни оказался, был очень-очень болен.

– А звонок был… не междугородный? – Лорелей ненавидела себя за дрожь в голосе.

– Это был местный звонок. – Майкл посмотрел на нее так, словно обдумывал какое-то решение. – Ясно, что он следит за тобой. Он сказал, что видел Шейна в рыбном ресторане… И сказал о сцене, которую вы снимали на кладбище. В том числе о скальпеле, которого не было в первоначальном сценарии.

– Что?! – Ее охватил ужас. Кровь отлила от тщательно накрашенного лица. Лорелей опустилась, дрожа, на ближайший стул. – Он там был?

Ничего удивительного, что сцена показалась ей слишком реалистичной. В тот момент она объяснила свою нервозность стрессом, вызванным тем, что Брайан в последнюю минуту изменил снимавшуюся страшную сцену. Сейчас Лорелей поняла, что ощущала присутствие преследователя. Наблюдавшего за ней. Выжидавшего.

– О Господи! – Она закрыла лицо руками. Ее била дрожь.

– Ну-ну, все в порядке. – Реакция Майкла была мгновенной. Он только что стоял возле старинного письменного стола и внимательно смотрел на нее. В следующую минуту он уже прижимал ее к себе и гладил широкой ладонью ее волосы. – В каком-то смысле это даже хорошо.

Лорелей прижалась лбом к его плечу, вспомнив, как когда-то, когда он работал в доке, Майкл поднимал такие тяжелые грузы, которые были не под силу многим гораздо более крупным мужчинам, намного старше его. Лорелей понимала, что сила больше зависит от характера, чем от мышц и связок, но Майкл обладал и тем, и другим.

– Я не хочу спорить с тобой, – сказала она, дыша ему в пиджак, – но, кажется, мы вкладываем совершенно разный смысл в слово «хорошо».

– Он совершил ошибку. – Майкл взял ее за подбородок и поднял ее лицо, чтобы посмотреть ей в глаза своим уверенным взглядом. – Свободные от дежурств полицейские, которых нам предоставил мэр, оцепили кладбище во время съемок, – напомнил он ей.

– И что?

– А то, что никто не мог подойти настолько близко, чтобы наблюдать за происходящим.

– Он же мог воспользоваться биноклем, – задумчиво сказала она. – Или телеобъективом. В прошлом году я снималась в одном фильме, в котором женщина-фотограф была так увлечена полицейским, что начала следить за ним…

– «Опасная страсть», – сказал Майкл. – Я смотрел этот фильм. Как и половина населения страны. Ты была там великолепна!

– Спасибо, – мягко поблагодарила Лорелей.

– Твой преследователь не мог использовать такую технику, как в том фильме, – сказал Майкл. – Ничего нельзя было увидеть сквозь проклятый туман, который сотворил ваш специалист.

– Деннис, – зачем-то пробормотала Лорелей. – Его зовут Деннис.

– Да. Нелсон тоже важная фигура. Его нельзя сбрасывать со счетов.

Что-то такое было в его голосе. Что-то жесткое и пугающее.

– Неужели?..

– Я не могу никого исключать, Лорелей. Сначала можно было подозревать всех извращенцев Лос-Анджелеса. Но теперь, благодаря этому телефонному звонку, список подозреваемых сократился до разумных пределов.

Слова Майкла нисколько не успокоили ее. Потому что если Майкл был прав, то человек, который ее терроризировал, должен был быть ей хорошо знаком. И, что еще хуже, возможно даже, что это был один из тех, кого она считала своим другом.