На всякий случай

Глава 2

Пытаюсь очнутся, но только приоткрыв глаза отключаюсь.

Слышу тихое пиликанье фона, но не в состоянии даже пошевелиться, вой сирен просто невыносимый, уплываю в спасительную тишину.

Слышу громкие выстрелы, но мгновенно отключаюсь снова.

Вновь тихое пиликанье, пробую шевельнуться, но в очередной раз теряюсь в темноте.

Рывками прихожу в себя, ясно помня всё, вплоть до падения, я даже помню убегающего хмыря. Вслушиваюсь в тишину и постепенно до меня доходит, что сирены уже не воют и это плохо. Очень плохо. Катастрофа. Посторонних звуков не слышу, но это совершенно ни о чем не говорит. Медленно шевелюсь и осматриваюсь по сторонам, стараясь не сильно шевелить головой. Окна целы, двери нараспашку и я валяюсь возле невезучего шкафа к которому тянулась за рюкзаком.

Потрогала пострадавшую часть тела, явно ощущая рукой частично запекшуюся липкую кровь. Черт, ну какая же тварь, если выживу — отомщу. Эта мысль быстро появилась и также быстро исчезла из моей многострадальной головы.

Стараясь не делать резких движений встаю на четвереньки, затем во весь рост. На удивление координация не нарушена и сильных болей я не чувствую, значит первая помощь пока что терпит. Самое интересное, что никакой паники я больше не ощущаю, наоборот полное спокойствие и четкость мыслей, такой спокойной я за последнее время себя ни разу не чувствовала. Открываю фон, на котором большое количество пропущенных звонков от шефа, без особой надежды набираю этого максимально разумного дэва, может подскажет что-то дельное, ситуация у меня явно безвыходная. Он отвечает с первого гудка.

— Айлин, не могу найти тебя на шаттле, где ты, на какой из них ты села?

— На планете. — быстро перебиваю взволнованного мужчину.

— Что?

— Я на планете.

— Стоп, как на планете? — по глазам вижу шокированное состояние шефа, который за секунды стремительно побледнел на моих глазах и смуглая кожа стала пепельной.

— У меня есть шанс выбраться?

— Я не знаю. Подожди, ты сейчас в офисе? — в его голосе как и в выражении лица однозначно прослеживается растерянность.

— Да.

— Лейни?

— Да. Удар по голове и я отключилась.

— Тварь. Так, стоп, я сейчас бегу к безопасникам, ничего не предпринимай и ставь фон на беззвучный, постараюсь помочь, девочка.

Он отключается и я быстро, при этом совершенно спокойно, ощупываю гематому, которую хорошенько раскровило, но вроде ничего серьезного, промываю рану на голове водой из чайника, тщательно промакиваю полотенцем и засыпаю заживляющим порошком из аптечки, которую когда-то собирала на всякий случай, чтоб в кабинете было всё под рукой. В теории этот порошок остановит кровь и усилит регенерацию. Ну вот, а когда принесла целый пакован с лекарствами шеф сказал, что они совершенно без набрести. Пригодились. Переодеваюсь в ждущий только этого момента темный спортивный костюм и удобные кроссовки, надеваю рюкзак. Подумав секунду, сгребла все лекарства, которые могут пригодиться и распихала по рюкзаку, пусть будут. Тут запульсировал фон.

— Месса, вы действительно находитесь на планете? — незнакомый мужчина весьма обеспокоено смотрит на меня.

— Да. У меня есть шансы выбраться?

— Есть. Но не могу вам врать, они совсем не высоки. Планета захвачена пханами, мы сдались практически без боя, был приказ всех эвакуировать и практически вся часть населения успела улететь.

— Но не все.

— Многих уже нет в живых.

— А военные? Здесь есть кто-то из них?

— Никто из группы сопротивления не выходит на связь. Скорее всего мертвы.

— Какие мои действия?

— Вы умеете водить малый шаттл?

— Только симулятор.

— Это уже хорошо, ваши шансы на жизнь существенно выросли.

В груди немного потеплело, но я по-прежнему не особо верила в спасение. До этих шаттлов нужно еще дойти, а путь до аэропорта совсем неблизкий.

— Но они по-прежнему невысоки.

— Да. У вас есть только один вариант — достигнуть основного аэропорта и попробовать стартовать. Мне доподлинно известно наличие нескольких летательных аппаратов в рабочем состоянии, которые там остались. Главное удалиться от планеты, затем вас встретят. Вы же понимаете, что ради одного существа никто спасательную миссию, обреченную на провал отправлять не будет?

— Понимаю. Как я доберусь до аэропорта? На планете большое скопление пханов?

— Советую вам раздобыть оружие. Они рассредоточены по всем городам и я не могу сказать сколько пханов находятся рядом с вами. Но они очень шумные, вы точно сможете услышать о них заранее по характерному стрекотанию. Услышали его и прячетесь в помещение. Если не будете издавать звуки они пройдут мимо.

— Раз в тридцать минут я постараюсь давать вам знать, что жива.

— Постарайтесь выжить.

На меня смотрели без особой надежды, каждый из них в глубине души был уверен, что я не выживу и я была в их числе.

— Конец связи. — безразлично отключилась.

Я совершенно не верила в успех данного мероприятия, но жить хочется так, как никогда до этого не хотелось, приложу все силы для того, чтобы дойти. Подбодрив себя медленно начала спускаться по лестнице, старательно прислушиваясь, но никаких посторонних звуков слышно не было.

На первом этаже были выбиты все окна и я однозначно видела пятна крови. Старательно подавила тошноту и внимательно осматривала ситуацию на улице. Уже вечер, но до ночи далековато, а до аэропорта два часа пешком. При обычном раскладе.

Долго смотрела и вслушивалась в окружающий мир, но вокруг стоит тишина, ни единого звука. Вывела поле с чатом шефа на экран и набрала сообщение: «Первый этаж, выхожу», пристегнула фон к поясу, в руке зажала лазер. Сомневаюсь, что последний сильно мне поможет, он рассчитан на обычных гуманоидов, но шанс задержать тварь однозначно дает.

Крадучись движусь вперед, стараясь производить как можно меньше шума и очень внимательно прислушиваться к окружающему миру. Неожиданно в отдалении послышался стрекот, со всей возможной скоростью метнулась в распахнутый магазин и растянулась за прилавком, стараясь даже не дышать, повернула голову и сердце остановилось.

Прям напротив лежало растерзанное тело мужчины в военной форме, чьи мертвые глаза смотрели прямо на меня. Внутри все сжалось от жалости вперемешку со страхом, но я не шевелюсь и практически не дышу до тех пор, пока стрекот не затихает в отдалении, все это время беспрерывно смотрю на мужчину.

Бедный. Он был таким юным, даже по искаженному муками лицу видно, что едва перешагнул порог совершеннолетия. Плавно поднялась и дрожащей рукой закрыла ему глаза, секунду подумав сняла с шеи военный жетон, если выживу… Нет, не так. Когда выживу передам тому, кто им дорожил. Рядом валялся парализующий бластер, но он полностью разряжен. Следующее сообщение было коротким: «Жива».

Крадусь дальше, держусь рядом с домами, стараясь не отходить от возможных укрытий. На дороге стоят перевёрнутые и разбитые аэры, а кое-где еще и дымятся, несмотря на прошедшее время. Меня постоянно преследуют пятна крови, хаотично встречающиеся вокруг. Борюсь с подступающей тошнотой и запрещаю себе думать о том, куда подевались останки.

После магазина я уже дважды отправила сообщение со схожим текстом, но продвинулась не так уж и значительно из-за медленного передвижения. Вдалеке один раз слышались звуки выстрелов из бластера, но у меня даже не возникло мысли идти в том направлении. Напротив, я тщательно притаилась и несколько минут прождала в укрытии, чтобы не встретить спешащих на звуки пханов. От паники немеют мышцы, но не позволяю себе расклеиться даже мысленно.

Можно точно сказать, что я преодолела примерно треть пути, когда услышала тихие, на грани слышимости, звуки, похожие на скулёж. Нет, Айлин, мы идём дальше. Идём дальше. Это не твое дело, злобно рычу на себя в своих же мыслях! У тебя самой нет никаких перспектив. Прошла больше десятка метров вперёд и замерла в напряжении. С усилием сделала еще два шага. Проклиная все на свете и себя в том числе, я опрометью кинулась назад и начала красться к источнику звуков. Открывавшаяся картина ранила меня в самое сердце. Первое, что бросалось в глаза, это огромная собака, её тело покрыто рваными ранами, но она устало поднимает голову, беззвучно оскаливает зубы, под шерстью перекатываются стальные мышцы, и она явно демонстрирует, что готова биться до последнего. Но самое ужасное — это то, что находится за ней. Её сокровище, которое она почти полностью закрывает собой и очень тщательно охраняет, — это маленький фокс, лет трёх отроду. Как он выжил в этом хаосе? Чёрт, чёрт, чёрт.

Не смогу уйти. Просто не смогу.

Присаживаюсь на корточки и смотрю собаке в глаза, пытаясь объяснить без слов, что вреда не причиню ни ей, ни её подзащитному. Она смотрит в ответ и только скалится, ребёнок всё это время меня даже не замечает. Рассматриваю морду и огромные лапы животного, тут меня озаряет, что это специально выведенная порода собак для охраны, а значит, у этой однозначно есть зачатки разума. Едва шевеля губами, шепчу:

— Тихо.

Ребёнок замирает и не издаёт ни единого звука. Обессиленное животное внимательно смотрит мне в глаза, словно пытается прочесть мысли или залезть в душу.

— Не наврежу.

По-прежнему едва слышно, но псине однозначно хватает, и она перестает скалиться. Протягиваю руку и спокойно даю ей ознакомиться со своим запахом, иначе она меня к мелкому не подпустит. Достаю из рюкзака заживляющий порошок и начинаю методично засыпать раны. С глубокими он, скорее всего, не справится, но кровь однозначно остановит — это лучше, чем ничего. Смотрю на уставшую собаку и понимаю, что сил у неё явно немного. Достаю инъекцию энергетика, он для людей и действует несколько часов, но тут такая туша, что будет вполне нормально. Ещё раз оценивающе смотрю на собаку и повторяю:

— Тихо. Ни звука. — сама в это время демонстративно подношу руку к её бедру и всаживаю в мышцу иглу. Эта умница даже не дернулась, видимо, от безысходности она решила доверить мне свой клад. — Малыш, у тебя что-то болит?

— Нет. — раздается тихий ответ и в меня впиваются карие, практически чёрные глаза. Ребенок невероятно бледный, но думаю, что это от пережитого страха.

— Иди ко мне. — протягиваю к нему руки, словно хочу заключить в объятия.

— Ты меня заберёшь? — боги, сколько неприкрытой надежды в этом тонком голоске.

— Заберу. — говорю совершенно спокойно, но в глубине души ощущаю глухую безнадёгу. Не думать, не думать, не думать…

Он выползает из дыры и доверчиво подходит ко мне. Быстро осматриваю это чудо непонятного пола, но однозначно расы фоксов. Худющее и маленькое, зато в волосах торчат рыжие ушки, с белыми кончиками, а из комбинезона виден рыжий хвост. Видимых повреждений нету, явно содраны руки, но это не критично. Замечательно.

— Имя?

— Габриэль. — прокартавили мне шепотом

— А собака?

— Окси.

— Окси, идешь следом. Охранять.

Подхватываю детёныша усаживаю к себе на живот, он обхватывает меня ногами за талию и сильно вцепляется в шею ободранными пальчиками с черными коготками. Такое ощущение, что этот малыш всю жизнь висел на мне именно так, вжался как влитой. Для надежности слегка приматываю его к себе эластичным бинтом. Крадемся вперёд.

Псина передвигается неслышно, я стараюсь двигаться аналогичным образом. От малыша не слышно ни единого звука, мы даже дышим практически беззвучно. Рассчитываю маршрут так, чтоб мы шли перебежками на короткие дистанции и обязательно было хоть какое-то укрытие. В голове все чётко, по пунктам и нет ни грамма волнения, при этом сердце стучит, как бешеное, словно старается вырваться из груди и сбежать. Глупое, тут бежать некуда, только вперёд. Заслышав стрекотание ныряем в очередное здание и задерживаем дыхание. Когда тварь прошла мимо отчиталась шефу и болельщикам: «Жива, есть пополнение».

Мельком осмотревшись поняла, что что-то не так. Собака решительно от меня отошла и стоит у перевернутых столов. С опаской иду в этом же направлении. Дьявол. Два трупа. Военная форма. Да они же мальчишки совсем! Смотрю на целое и совершенно юное лицо с пустым взглядом. На глаза наворачиваются слезы и текут по щекам, но я не могу позволить себе всхлип. Крепче прижимаю ребенка к себе за голову, не давая шевельнуться, чтоб не видел этой картины. Подхожу ближе и дрожащей рукой закрываю одному открытые глаза, затем снимаю и с них жетоны, стараясь не потревожить их сверх меры. Не потревожить. Идиотка, их ничего уже не потревожит. У одно из мальчишек жетон залит кровью, но я не дрогнув кладу его в карман.

В груди закручивается такая злость к властям нашей планеты, да и вообще к совету планет. Почему бы всем не объединиться и не дать отпор этим тварям? Так нет же, все обособленно сидят в стороне, пока это их не касается напрямую, а потом бросают в бой таких молодых созданий. Они же учебку наверное только закончили. А их как пушечное мясо. На растерзание врагу. Только чтоб галочку поставить, мол, мы пытались отбиться, да не вышло. Сволочи. Из глаз градом капают слезы стекая прям на рыжие ушки, которые из-за этого прижимаются к голове. Воздуха катастрофически не хватает и я начинаю задыхаться. Всеми силами пытаюсь успокоиться, по-прежнему крепко прижимаю лисёнка к себе. Я сейчас не одна, на мне ответственность за две другие жизни, которые без меня однозначно не выживут.

Спустя минуту слабости разум вновь трезв и готов бороться за попытку выжить. Осматриваю пространство в поисках любого оружия и к свой радости нахожу разряженный до половины парализующий бластер, который однозначно мощнее моего и сможет задержать противника. Держу перемазанный в чужой крови шанс на спасение.

— Спасибо, малыш. — полным благодарности голосом благодарю погибшего.

Мы снова летим вперед, половина пути за спиной. Нам попадается несколько окровавленных тел обычных гражданских созданий. От увиденного меня дико тошнит, но нет времени для слабости и сцепив зубы до боли движусь только вперед. На улице уже темнеет и я начинаю нервничать — в темноте передвигаться будет сложнее. Когда выдается момент отправляю однообразные сообщения «Живы».

Вновь услышав стрекотание пулей врываемся в здание без целых окон и стараемся затаиться укрывшись за стеной. Собака рядом со мой напряжена и я вначале думаю, что это из-за пханов, которые стрекочат на улице, но поворачиваю голову и замираю. Напротив, облокотившись на стену, сидит парень. Живой. И смотрит прямо на меня.

От страха сердце стучит где-то в горле. Мы словно статуи, совершенно не движемся и только смотрим друг на друга. Мальчишка. В военной форме. Он пялится на меня так пораженно, словно видит призрака. Да, я тоже очень удивлена. Как только тварь отдалилась он шепотом спросил:

— Я умер?

— Нет. Жив.

— И ты жива?

— Пока да.

— Аптечка есть?

— Что надо?

— Все что угодно. Лучше обезболивающее.

Подкрадываюсь ближе. Дьявол. Чёрт. Ненавижу этот проклятый мир, ненавижу. У парня отсутствует часть левой ноги. Лин, просто нужно уйти, мы его не спасём. Закрыть на всё глаза и исчезнуть, а с совестью мы потом когда-нибудь позже, договоримся. Стою с максимально ровной спиной, напряженная, словно струна, и чётко понимаю всю глубину своих проблем. Я не смогу уйти. Не смогу, дьявол вас всех побери, бесхарактерная дура, что ты о себе возомнила? Ссаживаю ребёнка возле собаки, шепотом добавляю:

— Охраняй.

И словно на каторгу плетусь к парнишке. Да. Тоже фокс, только чёрный.

— Другие повреждения есть?

— Нет.

— Жгут наложен?

— Да, перетянул. Дай обезболивающее и уходите.

— Заткнись.

Сама всё знаю, к чему лишние слова. Глубина задницы, в которую я угодила, просто поражает. Внимательно осматриваю ногу. Оказание первой врачебной помощи обязательно для изучения на любой специальности, но теория и практика — вещи кардинально разные. Понимаю, что жгут нужно вначале снять, затем наложить новый.

— Нож есть?

В мгновение ока мне протянули нужное. В очередной раз осмотрела повреждение, единственное желание — завыть от безысходности. За что мне всё это? Я же вроде не грешила, так почему сейчас одно за другим, как снежный ком? Отчекрыжила пустую штанину до половины, закатила вверх, до одури боясь разреветься, глядя на выступившую кровь. Достаю новый жгут, который предусмотрительно забрала с собой, и накладываю всё по новой. Присыпаю остатками заживляющего порошка, он должен запечатать сосуды и, действуя в комплексе со жгутом, остановить кровь полностью, хотя бы на некоторое время.

— Мы идём к аэропорту. Ты идешь с нами.

— У вас есть связь с остальным миром?

— Да, у тебя нету?

— Только по месту. Это бесполезно, мы не сможем взлететь.

— Почему?

— Я не умею водить шаттл, только аэр. — на бледном лице мальчишки написано горькое разочарование, словно ему дали надежду и тут же её отняли.

— У тебя есть связь с остальными военными, если кто-то выжил?

— Да.

— Почему они не эвакуируются?

— У нас приказ. На уничтожение.

Твари. Просто твари. Их всех оставили тут умирать, чтоб они просто, по мере возможности, нанесли вред противнику, а сами погибли. Смотрю на солнечного рыжего ребёнка как на островок умиротворения в этом хаосе. Он смотрит на меня в ответ внимательными глазёнками на бледном лице, словно делясь спокойствием.

— Что может отменить приказ?

— Ничего.

От бессилия безумно хотелось плакать. С надеждой достаю фон и печатаю в чат:

— Что может отменить приказ на полное уничтожение для военных?

— Вы встретили выживших?

— Да.

— Рота?

Поднимаю голову и смотрю на мальчишку.

— Какая у тебя рота?

— Ещё никакая, мы же пока не закончили обучение.

Всё, аут. Красная пелена перед глазами от бешенства. От концентрации злости меня колотит, но я лишь крепче сжимаю фон и лихорадочно печатаю.

— Эти дети еще не закончили обучение.

— Не может быть.

— Мне прислать вам фото? Ему даже на вид едва восемнадцать стукнуло.

— Кто послал их? Кто отдал приказ?!

Стараюсь успокоиться, максимально тихо и практически бесстрастно спрашиваю:

— Кто отдал приказ на вашу отправку?

— Адмирал Корник.

Передаю полученную информацию и спустя несколько томительных минут получаю новую инструкцию к действию.

— Передай приказ на отступление для всех выживших от адмирала Лорна. Полная эвакуация.

Я озвучила прочитанное и парень несколько секунд совершенно неверяще смотрит на меня. Затем достает схожий с моим фон и дрожащими руками начинает быстро печатать в беззвучном режиме. Смотрю на рану, кровь уже не бежит и даже не сочится.

— Мне ответили только тринадцать.

Поднимаю взгляд, а нижняя губа у него дрожит, и по щекам катятся слезы. Потеря ноги и скорая смерть его не впечатлила настолько сильно, как потеря однокурсников.

— Сколько было?

— Семьдесят два.

Не зная, как еще выразить сочувствие, подобралась ближе и обняла его, изо всех сил прижимая к себе в попытке заглушить звуки. Фокс вздрагивает всем телом, но от него не исходит ни единого громкого крика, только едва слышные всхлипы. Стараюсь не смотреть на вздрагивающие плечи, но при этом чувствую все судорожные движения, которые сотрясают худое тело.

— Как далеко они от нас?

— В течении полутора часов все будут возле аэропорта.

— У меня есть энергетик, при твоей ране это вредно, но другого выхода я не вижу.

— Я буду тебе обузой.

— Мне все равно. Мы идём вместе.

Идиотка. Благородная идиотка. Ребенка пересадила на собаку, крепко примотав к туловищу эластичным бинтом и заставила вцепиться ручками в ошейник. Сама тащу мальчишку, который старается мне помогать, но больше мешает. Мы движемся гораздо медленнее, чем раньше и на улице уже темень. Мне безумно страшно, безумно хочется, чтоб это все закончилось и безумно хочется жить.