На всю жизнь

Глава 40

— Слим, мне еще пуншу! — Кей с размаху поставила свой пустой стакан на полированную стойку, подзывая худого бармена с запавшими щеками.

Слим был встревожен. Нахмурив брови, он произнес:

— Капитан, вам надо бы поосторожнее с этим пуншем. — Он взял ее стакан худыми пальцами. — Как насчет чашечки черного кофе?

Кей заморгала голубыми глазами. Она улыбнулась только что пришедшему на смену бармену. Вытянув руку, Она игриво ухватилась за черную повязку на рукаве его белой рубашки. Потом, покачав головой, приказала громким голосом:

— Еще пунша, пожалуйста, и побыстрее! — Кей захихикала, почувствовав необъяснимое головокружение.

— Вы слышали, что вам сказала капитан, — обратилась к встревоженному Слиму Анджела Томпсон, сидящая на табурете рядом с Кей, — дама все еще испытывает жажду.

— Вполне допускаю, — промолвил Слим, — но я не налью капитану Армии спасения еще…

— Хорошо, — прервала его Анджела на полуслове. Подтолкнув свой стакан через стойку, она сказала: — Мне хочется выпить. Налей мне освежающего пунша «Писко».

Слим скривился, но обслужил танцовщицу-брюнетку. Анджела Томпсон мило улыбнулась Слиму, подождала, пока он отвернется, чтобы выполнить другой заказ, и поставила свой стакан перед Кей.

— Похоже, вы нуждаетесь в этом больше меня, капитан, — промолвила она. — Выпейте.

— О, спасибо, Анджела, — ответила Кей с неподдельной благодарностью. Она живо взяла прохладный стакан и поднесла его к губам. Глупо улыбнувшись, она сделала глоток и поставила стакан обратно на стойку. Потом провела по краю стакана кончиком указательного пальца и вздохнула. — Слим, кажется, настаивает на том, чтобы я не…

— Не обращайте внимания на Слима, — сказала Трикси, сидящая по другую сторону от Кей. — Он такой скряга. Не думайте, что он заплатит за пунш! — Трикси подмигнула Анджеле.

Кей кивнула и сделала еще глоток. Совершенно неожиданно до нее дошел непривычный смысл разговора, в котором она сама участвовала. Она повернулась на своем табурете и от удивления прищурилась, увидев, что просторный клуб наполняется людьми.

Теперь она с трудом различала что-либо. Ей было непонятно почему. И она была удивлена тем, что люди стекаются в клуб в столь ранний час. Было ведь только полвосьмого. А клуб «Карусель» вроде быоткрывал свои черные двойные двери ровно в восемь.

Пожав плечами, Кей повернулась обратно к стойке.

Ей лучше выпить пунш и пойти домой. По какой-то непонятной причине посетителей впустили рано. Неразумно будет, если завсегдатаи клуба увидят ее сидящей за стойкой бара. У них может сложиться ложное впечатление. Они могут даже подумать, что она пьет алкогольные напитки.

Улыбнувшись абсурдности этой мысли, Кей подняла стакан и сделала большой жадный глоток.

— М-м-м, м-м-м, — пробормотала она, потом поставила стакан и вытерла губы рукавом синего форменного жакета. Постучав по голому плечу Анджелу Томпсон, она сказала: — Еще раз спасибо за то, что отдали мне свой пунш.

— С большим удовольствием, — ответила улыбающаяся танцовщица.

— Вы ангел, Анджела, — невнятно произнесла Кей, подавшись вбок на высоком табурете, И с улыбкой повторила: — Да, сэ-э-р, вы ангел, Анджела. — Потом для вящей убедительности стукнула кулаком по стойке и разразилась смехом. Беззаботно смеясь, она повернула голову и сказала Трикси: — Вы знали, что Анджела — ангел? И… ангел — это Анджела! Или это… Анджела — это…

— И то и другое, — со смехом прервала ее Трикси. — Знаете что, оставайтесь здесь, а мы через полчаса принесем вам еще пуншу. — С этими словами Трикси соскользнула с табурета. Ее примеру последовали Анджела Томпсон и еще пара танцовщиц.

— Постойте! Что такое, почему все уходят? — спрашивала озадаченная Кей.

Пока она говорила, из невидимой оркестровой ямы послышалась музыка, и по залу поплыла мелодия. Из рядов публики раздались отдельные хлопки и свист. Огни во всем клубе начали гаснуть.

Кей сощурилась, удивляясь внезапной темноте. Она услышала наверху слабый шум. Откинув голову, Кей взглянула наверх. Скосив глаза, она увидела, что погруженная в полумрак паровая карусель над шестиугольным баром начинает медленно опускаться с потолка.

Когда золотая карусель остановилась, она оказалась как раз над головами двух барменов.

Проходили секунды.

По залу прокатился приглушенный гул голосов. Потом послышалось дружное «Ах! «, когда из темноты вдруг возникла ярко освещенная золотая карусель. На спине каждого позолоченного скакуна сидела девушка в сверкающем блестками наряде. Превосходно моделированные тела вырезанных из дерева лошадей и сидящие на них верхом женщины с великолепными фигурами купались в лучах яркого света.

Позолоченные существа начали медленно двигаться вверх-вниз. Женщины в сверкающих нарядах принялись пришпоривать их и стегать арапниками. Сверкающие позолотой кони медленно двигались по кругу. Наездницы весело махали руками собравшейся внизу толпе.

Приоткрыв от изумления рот, Кей не мигая уставилась на карусель.

Она с нескрываемым восторгом наблюдала за зрелищем, развлекающим толпу. Она была захвачена этим зрелищем. Загипнотизирована красивыми сверкающими скакунами, движущимися вверх-вниз и по кругу, грациозно гарцующими в такт музыке. Не отрывая глаз от вращающейся золотой карусели, Кей подняла стакан и выпила. Потом выпила еще.

Ей стало жарко.

Все еще прикованная взглядом к волшебной карусели, она нетерпеливо расстегнула медные пуговицы на синем форменном жакете. Сбросив его с плеч, она опустила руки вниз, и мешавший ей жакет соскользнул на пол.

Кей едва ли сознавала, что вокруг нее шумят и громко разговаривают. Она не знала, что уже минуло и восемь часов вечера, и девять. Ее почему-то больше уже не волновала перспектива быть замеченной посетителями у стойки бара.

Ее ничто больше не волновало.

Она больше не находилась в салуне Барбари-Коуст. Она была в прекрасной волшебной стране, наполненной изумительной музыкой, серебристым светом и золотыми конями. Музыка, свет, движущаяся карусель околдовали ее. Ей казалось, что голова ее кружится вместе с каруселью, и это было приятно. Ей казалось, что она смотрит в гигантский калейдоскоп, радующий красивыми цветными и подсвеченными картинками.

Кей попалась в ловушку, запуталась в волшебной паутине.

Совершенно зачарованная, она почувствовала, что не хочет оставаться просто зрителем ослепительного зрелища.

Она хотела стать его частью.

Ничего не выходило.

Все попытки Адель Паккард возбудить Ника до такой степени, чтобы он сорвал с нее платье и овладел ею еще до того, как они приедут в особняк, оказались тщетными.

То, что он не поддавался ее чарам, весьма встревожило Адель. А когда ее что-то тревожило, она становилась раздражительной. А уж если она была раздражена, то в ярости набрасывалась на не угодившего ей.

Однако Адель была очень мудрой женщиной. Чувствуя, что Ник озабочен какой-то своей проблемой, она придержала язык. Но тревога не оставляла ее, так же как и раздражение.

Еще совсем недавно Ник Мак-Кейб совсем по-другому отреагировал бы на ее попытки обольщения. Ну что ж, сегодня ночью он будет прежним. У нее в запасе есть еще несколько трюков. Она не даст ускользнуть лучшему из всех любовников, какие у нее когда-либо были.

Когда нанятый экипаж подкатил к особняку на Ноб-Хилл, Ад ель сжала руку Ника и прошептала:

— Отпусти кучера, дорогой. Останься у меня на ночь.

— Не сегодня, — ответил Ник. Он сошел с экипажа, потом повернулся, чтобы помочь ей. — Мне надо вернуться в клуб.

Его отказ остаться на ночь еще больше встревожил Адель. Еще больше разозлил ее.

Но она улыбнулась, уверенная, что сможет заставить его изменить решение:

— Хорошо. Тогда выпьем по стаканчику на ночь?

— Согласен, — произнес Ник.

Они вошли в освещенный особняк, и Адель повела Ника в меньшую из двух гостиных первого этажа. Лампы горели слабо. В камине светились последние красные угольки. Комната была наполнена тенями. Перед камином стоял длинный бежевый диван.

— Дорогой, налей себе выпить, пока я приведу себя в порядок, — сказала Адель.

— Адель, я не остаюсь…

— Вернусь через десять минут.

Она поспешно вышла из комнаты. Ник устало вздохнул. Он плеснул немного коньяка в две рюмки и отнес их к камину. Одну рюмку он держал в руке, а другую поставил на каминную полку. Потягивая коньяк, он стоял, глядя на угасающий огонь и вороша кочергой прогоревшие поленья.

Пламя вспыхнуло с новой силой, и Ник, глядя на неожиданно яркую вспышку, живо вообразил себе огненно-рыжие волосы, растрепанные сильным морским бризом на Сил-Бич.

Ник заскрежетал зубами.

Поставив кочергу на место, он отхлебнул еще коньяку и повернулся спиной к камину. Он стоял там, когда в полутемную комнату величаво вошла Адель. На ней была ночная сорочка из темно-синего атласа. Скользкая ткань облегала ее формы, как вторая кожа. Волосы были распущены и расчесаны, обрамляя серебристо-белым ореолом ее лицо и падая на спину.

Она направилась прямо к Нику, в каждом движении ее гибкого тела угадывалось желание. Ей пришлось очень быстро разочароваться. Она не заметила в его глазах ответного огня, не услышала прерывистого дыхания. Он не протянул к ней руки, не прижал ее к себе. Она чуть не начала паниковать.

— Любимый, — проворковала она, встав перед ним, — ты готов к сюрпризу? — Она облизнула губы розовым кончиком языка. — Помнишь, я обещала тебе сюрприз?

— Послушай, я немного устал и…

— Ты забыл, противный мальчишка. Но я прощаю тебя, — проговорила она, отводя с лица длинные платиновые волосы. — Теперь разденься, дорогой, и ложись на диван.

— Ты не слушаешь меня, — сказал Ник, покачав головой.

— Знаешь, что я собираюсь сделать с тобой, когда ты разденешься? — Она засмеялась гортанным смехом. — Я собираюсь показать тебе сюрприз. Это будет сладкая забава, дорогой. Я возьму немного взбитых сливок с…

— Нет, Адель. — Тон Ника был категоричным.

— Нет? Ах вот как, нет? Ты что, вдруг сделался ханжой? — Нет.

— Тогда что же это? — Она сделала шаг назад и посмотрела на него. — Ты больше не хочешь меня?

— Я не говорил этого.

— Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько мужчин хотят меня? А? — Голос ее возвысился.

— Дюжины, я уверен в этом, — произнес Ник бесцветным тоном.

— Ты в состоянии себе представить, что многие из этих джентльменов отдали бы за меня все, что имеют?! — Она прижала руки к обтянутым атласом бедрам. — А ты стоишь здесь и говоришь, что тебя все это не волнует! — Теперь она почти что кричала, голос стал пронзительным.

— Это не совсем то, что я говорил, но, полагаю, ты права. У меня нет особого желания играть сегодня вечером в глупые игры. — Он пожал широкими плечами.

Глаза Адель засверкали гневом.

— Дело не в играх! Дело во мне, не так ли? Ты был чужим весь вечер, черт бы тебя побрал! Что случилось? Что у тебя на уме?

— Ничего. Совсем ничего.

— О, неужели? Зато у меня есть кое-что на уме, что ты скажешь на это? — Она сложила руки на вздымающейся груди. — Я видела тебя вчера с этой тощей рыжеволосой капитаншей из Армии спасения. Я говорила об этом Пату, теперь скажу тебе. Я не потерплю этого!

— Прошу прощения, — произнес Ник, и его серебристо-серые глаза внезапно вспыхнули.

— Ты не должен иметь ничего общего с Кей Монтгомери! — Ноздри Адель трепетали от гнева. — Я просто-напросто не допущу, чтобы моего брата или моего любовника видели с этой женщиной! Чем вы с ней занимались, ответь мне!

Ник не отвечал. Он лишь холодно улыбнулся, повернулся и поставил свою коньячную рюмку на каминную полку.

— Послушай меня, Ник Мак-Кейб, — шипела Адель. — Вчера днем мы с Патом поехали покататься. Мы спустились в Барбари-Коуст, и я увидела тебя на каком-то сборище с этими неучами-фанатиками. Ты стоял рядом с Кей Монтгомери! Или ты будешь отрицать это?

— Нет.

Лицо Адель вспыхнуло от нового приступа гнева.

— Итак? Ты был с ней? Что вы там делали? Почему ты был с ней? Как долго вы были вместе? Ты был когда-нибудь с ней наедине?

Ник произнес очень спокойно:

— Я был там на первой проповеди Альфреда Дьюка. Я был с капитаном Кей Монтгомери, потому что хотел быть с ней. Как долго мы были вместе? Дай подумать — оставшуюся часть дня. Потом я повез ее обедать. Вдвоем. А потом мы вернулись в мою…

— Хватит! Не говори больше ничего! Я не хочу этого слышать! Это не должно больше повториться, ты слышишь меня, Ник Мак-Кейб? — Теперь Адель кричала. — Ты не увидишь ее больше!

Несколько долгих мгновений Ник скептически смотрел на разъяренную женщину. Потом он улыбнулся, и впервые за этот вечер его улыбка была совершенно искренней. В течение последних недель он думал о том, как бы ему поприличнее закончить отношения с Адель Паккард. Сейчас она сама дала ему прекрасный повод для этого.

— Это приказ? — спросил он негромким спокойным голосом.

— Да, вне всякого сомнения, и ты подчинишься! Ник, не переставая улыбаться, произнес:

— Моя дорогая, ты по праву можешь требовать, чтобы твой младший брат не встречался больше с Кей, но здесь ты не на того напала. Я никому не позволю помыкать собой, тем более женщине. Даже такой красивой, как ты. — Он дотронулся до ее покрасневшей щеки, пожелал ей спокойной ночи и пошел прочь.

— Подожди! Ник, — Адель поймала его за руку. — Ты не уйдешь!

— Ошибаешься, Адель. — Ник отодрал ее пальцы, вцепившиеся в рукав его смокинга. — Именно это я и делаю. — И он направился к выходу.

— Ты негодяй! — визгливо закричала Адель Паккард. — Ты гнусный негодяй! Вернись сюда немедленно!

Ник не спеша шел к двери. Охваченная паникой, Адель хотела побежать за ним. Но гордость не позволяла ей поступить так. Она была Паккард. Не пристало ей валяться в ногах у вульгарного владельца салуна.

— Тогда поди прочь и никогда больше не возвращайся! Тебе не место в моем доме. Ты дрянь, Мак-Кейб! Подонок из Барбари-Коуст! Таким ты всегда был, таким и останешься! Убирайся прочь с моих глаз!

Ник ничего не ответил.

Он ушел из гостиной, а Адель продолжала выкрикивать ему вслед проклятия. У дверей он спокойно взял свою накидку и цилиндр и вышел из особняка. Уезжая, Ник даже не обернулся. Он не ощущал никакой утраты. Он не чувствовал ничего, кроме облегчения.

Приходя в себя, Ник откинулся на сиденье экипажа в раздумьях о том, как он проведет остаток вечера. Он зажег сигару, медленно раскурил ее и подумал, что ему не помешал бы хороший ночной отдых. Обычно по вторникам вечера в «Карусели» бывали спокойными. Ему не обязательно торчать внизу.

Ник отбросил выкуренную сигару, когда экипаж подкатил к «Золотой карусели». Он перекинул накидку через руку, нахлобучил на голову цилиндр и ступил в темноту улицы.

Уже на тротуаре перед клубом он услышал доносящиеся изнутри крики и свист. Ник толкнул тяжелую кожаную дверь и зашел в помещение. В мраморном вестибюле было не протолкнуться. Озадаченный, Ник протиснулся сквозь толпу и сразу понял, почему люди стояли, — все столики были заняты.

Клуб был переполнен. Забит до отказа. Оставалось лишь немного места для стоящих посетителей. Толпа шумела и бурлила. Они хлопали, свистели и приветствовали кого-то громкими возгласами. Всюду царило необычное возбуждение.

Оркестр играл, но бармены не обслуживали публику. Певцы не пели. Официанты выжидали. И наблюдали за кем-то. Глаза всех были устремлены вверх.

Ник поднял прищуренные глаза к золотой карусели и ее наездницам. Мерцающая позолота, вспыхивающие блестки, выставляющая себя напоказ плоть — все было как обычно.

А потом он увидел ее верхом на коне.