Надежда мертва (СИ)

Глава VI

День 13ый весеннего круга 214 года Р.С.

Тарнем, Медный район

Когда он раскрыл глаза — солнце уже спряталось за вечерние облака и выходить не собиралось, любезно уступая луне место на небосводе. Тело ломило и даже дыхание доставляло некий дискомфорт. Все же, тренированный охотник привык давить в себе приступы слабости, а потому поднялся на постели и спустил ноги на пол. Простейшее движение, которое он выполнял множество раз — сейчас казалось настоящим достижением. Может быть, даже подвигом. Матиас тяжело вздохнул и постарался закрыть лицо руками — свет от горевших ламп больно резанул уставшие глаза. Левая рука привычно легла на свою часть лица, а вот правый глаз остался незакрытым. Охотник покосился направо, туда, где до недавнего времени у него была рука. Воспоминания захлестнули его разум, отправляя на день назад, заставляя вновь пережить битву с Корделией Фривуд. Высшей ведьмой, которую ему удалось победить. Но какой ценой? Матиас невесело усмехнулся. Сможет ли он продолжать охоту теперь, когда стал калекой? Или мастер Айзек направит его вести летопись в библиотеку и прикажет присоединиться к остальным служителям архивов? Глупо было думать об этом сейчас. Он исполнил свой долг, выполнил указание гранд-мастера. По правде говоря, охотник не надеялся пережить эту схватку и то, что он до сих пор дышал — само по себе было чудом.

Рука закутана и туго перетянута бинтами. По всей видимости над ним потрудился врач. Матиас смутно помнил, как толпа жителей несла его куда-то. Сквозь сон и усталость он пытался понять, что происходит, но не смог пересилить свой человеческий предел и провалился в забытье. Матиас не был уверен, сколько пролежал вот так в кровати, но ему казалось, что целую вечность. Он увидел на тумбочке, рядом с кроватью, небольшой графин с водой. Привычно потянулся за ним и тут же остановился. Он продолжал забывать, что руки больше нет, и каждый раз этот факт с новой силой зажигал в нем приступ жалости. Встряхнув головой, охотник отбросил безрадостные мысли и захватил графин оставшейся рукой. Жадно прижался к горлышку, не утруждая себя нахождением стакана. Вода живительной силой полилась внутрь, пробуждая уставшее тело. Он смог, с трудом, подняться на ноги. Живот болел, дышать было тяжело, плечи не расправить. Сколько костей он сломал в той битве?

Матиас подошел к окну. В Тарнеме кипела работа и отовсюду слышались разговоры и крики. Люди всю ночь сражались с ведьмами, искали змеязычников и сооружали костры, вознося хвалу Всеотцу. Их словно обуяло безумие, которому они были рады следовать, не задумываясь о последствиях. Тарнем захлестнула настоящая внутренняя война. Только сейчас люди стали понимать, что именно произошло. Многие скрывались в своих домах, боясь выходить на улицу, сами не зная почему. Остальные отправились к разрушенным домам в Медном и Стеклянном районах. Они искали выживших и помогали раненым. Район знати кишел останками змеязычников, пораженных туманом Игнем Санктум. Но были среди змеепоклонников тела обычных людей, знатной крови. По ровным рубленным ранам, можно было легко догадаться, что стало причиной их гибели.

Всего этого Матиас не видел, он видел лишь небо, которое очистилось и больше не пестрило дымом зеленых костров. Значит, битва была завершена. Они победили? Или Борис с Родериком не смогли справиться с Эдгаром и остатком ковена и сейчас лежали среди убитых в Стеклянном районе? На эти вопросы он хотел найти ответ как можно скорее.

Дверь за его спиной скрипнула и охотник обернулся, встречаясь взглядом с девушкой, украдкой заглянувшей в комнату, пытаясь выяснить — проснулся ли постоялец.

— Ой! Вы уже встали? — девушка поспешила опустить глаза, боясь подолгу поддерживать зрительный контакт с одноруким охотником, которого считала очень опасным.

— Только что. Позвольте узнать, где я нахожусь и как долго я здесь пробыл? — Матиас был сама любезность.

Молодая девушка, бросая осторожные взгляды то на Матиаса, то куда-то в сторону, все-таки решилась зайти в комнату и закрыть за собой дверь. Она сделала шаг к охотнику, не решаясь взглянуть, и сложила руки за спиной, нервно перебирая пальцами, силясь вспомнить вопрос, который задал мужчина.

— О! Это трактир "Медный Бочонок", самый знаменитый в Медной районе. А вы здесь провели всю ночь и весь день. Вот как вас ночью принесли — так вы только что проснулись. У вас такой жар был сильный, я несколько раз утром полотенце на голове вам меняла. А сейчас вы здоровее выглядите. Вам уже лучше?

Даже день не прошел, а он уже очнулся. Видимо карты ведьмы восстановили его лучше всяких медицинских средств. Матиас сжал и разжал кулак несколько раз, разминая хватку и встряхнул кистью. Силы до конца не вернулись но это было уже хоть что-то. Нужно выяснить у девушки, может она что-то знает о ситуации в городе?

— Благодарю за то, что присмотрели за мной, мисс? — Матиас сделал вопросительную паузу, выжидая достаточно долго, давая девушке время понять, что вопрос адресован именно ей.

— А? Ой! Меня зовут Кларисса, но близкие друзья называют Клэр, — смутилась девушка своей неуместной ремарки.

— Мисс Клэр, еще раз спасибо за то, что спасли меня, — охотник был сама учтивость. Он присел на кровать и сделал еще один глоток из кувшина. При этом поймал на себе несколько заинтересованных взглядов Клэр. — Скажите, а вы знаете, что происходит сейчас в Тарнеме?

— Ну, как тут не узнать! — всплеснула руками девушка, неожиданно почувствовав себя как рыба в воде. Этот интересный мужчина хотел узнать у нее то, в чем она разбиралась лучше всех своих подруг. В сплетнях. — Весь Стеклянный район разрушен! Можете себе представить? Многие особняки сгорели, стены рухнули, а самый большой дом Эшлендов — превратился в руины! — Клэр настолько поглотил собственный рассказ, что она не заметила, как села на кровать рядом с Матиасом. — Но это еще не все — по всему городу казнили сотни ведьм! Представляете? Ну вы-то, конечно, в курсе. Ведь это же вы начали. Самый настоящий охотник на ведьм, я таких раньше никогда не видела! Как же хорошо, что Всеотец наш город не забыл и послал нам вас. Славится Пресвятая Евангелина и прибудет с нами молитвы ее!

Девушка продолжала рассказывать Матиасу о том, что произошло в Тарнеме. Как люди собрались в настоящее народное ополчение и искали ведьм. Рассказала, как ее тоже схватили, но она рассказала молитвы нужные и знамение повторила святое, поэтому ее сразу отпустили. Тут она прервала рассказ, чтобы повторить знамение на всякий случай, так как все еще боялась охотника. В ответ на этот искренний жест Матиас позволил себе немного рассмеяться. Он пристально осмотрел девушку и понял, почему ее могли заподозрить. Молодая, красивая, с живыми глазами, румяными щеками и длинными золотистыми волосами, собранными в растрепанный хвостик. Клэр рассказывала ему о войне, которая шла внутри Тарнема. В которой простые люди встали в одни ряды со стражниками и свергли правящие семьи, которые давно прогнили и подчинились змеязычникам. Об этом все знали, но как только Церковь уничтожили — люди поняли:

— Когда Церковь рухнула и не осталось больше священнослужителей на улицах Тарнема, я помню, как мой папенька сказал тогда: "Вот и все, дочка. Надежда мертва". Я тогда не поняла о чем он говорит. Теперь-то понимаю. Без Церкви и войска Соломонова нам не совладать со змеязыкими, чьи речи сладостны а силы безграничны.

— Мисс Клэр, — Матиас поставил кувшин на пол и взял девушку аккуратно за подбородок. Развернул к себе и заставил посмотреть в глаза. — Надежда никогда не умрет, пока жив хотя бы один истинный сын Соломона. Пока живы Охотники.

Ему захотелось поцеловать ее. Захотелось почувствовать обжигающий жар страсти на губах. Почувствовать, что он все еще был жив. Поломан, изранен, лишенный конечности. Но живой. Победивший. Она уперлась руками, легко ударила его, постаралась дернуть за волосы. Но даже не старалась отпрянуть или замкнуть губы. Наоборот, пылко ответила на поцелуй, утопая в крепких объятиях охотника. Руки девушки скользнули по спине, исписанной ранами и шрамами, как старыми, так и свежими. Но спине могучей, налитой силой и крепкими мышцами человека, который всю свою жизнь посвятил тренировкам и своему ремеслу. Клэр показалось, что Матиас нереальный, ненастоящий. Будто его тело высечено из камня или сложено из раскаленного железа. Словно она никогда не встречала человека, кто был бы сильнее или хотя бы равным по силе охотнику. Он схватил ее одной рукой словно перышко и легко опустил на кровать, нависая сверху.

— Что изволите на ужин? — приветливо спросил трактирщик, когда Матиас, спустя некоторое время, спустился вниз.

В трактире, не смотря на поздний час, народу было не так много. Несколько измученных стражников, что учтиво кивнули охотнику, да еще несколько постояльцев, устроившихся по углам со стаканами пенящегося напитка. Матиас неуклюже присел на стул у барной стойки и благодарно взглянул на трактирщика:

— Спасибо, что приютили. Не откажусь от чего угодно, посытнее, да погорячее.

— Сейчас сделаем, господин, — трактирщик подмигнул ему и исчез за стеной. Слышно было, как он поторапливает кухарку и называет охотника "спасителем" и "избавителем". Через пару минут перед Матиасом стоял аппетитный ужин, состоящий из наваристой ухи, тушеного картофеля с мясом и полной кружки лучшего эля, что был в "Медной Бочке". — Приятного аппетита!

Матиас даже не успел поблагодарить, жадно набросившись на предложенную еду. Это было бестактно, но голод легко утопил эту оплошность во всеобъемлющем желании насытиться. Охотник ел быстро, почти не жуя, стараясь расправиться с пищей быстрее, чем она успеет остыть. А потом довольно отхлебнул сразу половину кружки. Улыбнулся и силой поставил кружку на барную стойку, громко срыгнув. Хозяин "Медной Бочки" заулыбался:

— Надеюсь, понравилось?

— Это была лучшая еда, что мне доводилось попробовать за последние лет пять, — захохотал Матиас. — Благодарю повторно за столь теплый прием.

— Это мы благодарим вас, мастер охотник. Вы вернули Тарнему возможность вновь жить, не боясь гнева змеязычников, — трактирщик сплюнул под ноги, не стесняясь эмоций. — Вам себе даже не представить, как много зла они успели сделать в нашем городе. И как все разом закрыли глаза, в страхе попасть им в немилость.

— В этом нет ничего зазорного, — устало ответил Матиас. Такое заявление удивило трактирщика. — Змеязычники сильны и опасны. Люди привыкли жить во смирении и мире. Мире, который подарила им страшная Война. Мы так и называем его — Новый Мир. Мир, в котором отведено место прогрессу и в котором нет места постоянным сражениям. Люди стали слабее, стали беспечнее. И ведьмы воспользовались этим. Они вылезли из своих проклятых нор и застали нас врасплох.

Матиас и трактирщик склонили головы. Оба знали эту правду и каждый, по своему, не хотел с ней мириться. Охотник мог сражаться с несправедливостью, мог защищать людей от ведьм. А трактирщик? Он мог только сетовать на судьбу и поносить ведьм на чем свет стоит. Неожиданно трактирщику стало стыдно за свои слова. Перед ним сидел тот, кто не боялся сражаться со злом, о котором он, до недавних пор, боялся даже разговаривать.

— Господин охотник, позвольте…

Матиас не дал ему договорить, приветственно подняв ладонь. Он улыбнулся мужчине и сказал так мягко, как только мог:

— Вам не в чем оправдываться, и не о чем сожалеть. Это я должен просить у вас прощения. За то, что мы не смогли прибыть вовремя. За то, что не смогли защитить Церковь и сам Тарнем. Мы опоздали и за это, я прошу у вас прощения, — Матиас склонил голову и услышал слезы, которые тяжелым звоном упали на барную стойку. Он поднял глаза и увидел, как плачет трактирщик. Обернулся и заметил стражников, которые скрывали свои глаза за забралом шлемов. Людей, что сидели по углам трактира, чьи губы дрожали, а глаза блестели в приглушенном свете редких ламп.

Человеку, который не жил в городе, попавшем под влияние ковена, было не понять чувств жителей Тарнема. Каково это проснуться однажды и понять, что всю оставшуюся жизнь ты будешь марионеткой в руках могущественных змеязычников. И тебе будет даровано лишь два выбора: присоединиться или сгинуть, попав в немилость. Тарнем не успел полностью окунуться во власть змеязыких. Не стал еще одним Фрипортом или Карвеном. Но жители успели ощутить на собственных шкурах — что значит власть Незримого Змея. Каждая дочь, каждый ребенок — потенциальная жертва. Если им понадобятся новые ведьмы или новые клубки — они зайдут в ваш дом без спроса и заберут то, что считают нужным. Вы повинуетесь или умрете на месте, поверженные словами силы. Если они захотят забрать ваш дом, ваши сбережения, все что вам принадлежит — вы отдадите беспрекословно или лишитесь жизни сию же минуту. Ведьмы не спрашивают и не просят. Они говорят и требуют. Берут и забирают. Никогда не давая ничего взамен. Чем сильнее ковен — тем обширнее их власть. Тем чаще простые жители начинают слышать по ночам змеиный шепот в углах своих жилищ. Со временем появляется страх. Постоянный, нескончаемый, животный. Ему нельзя противиться, он ломает волю и уничтожает все доброе, радостное и светлое, что было внутри. После страха приходит безразличие. Когда бояться больше нет сил, когда руки опускаются и не могут подняться. С лиц людей уходит цвет, а глаза более не пускают слез. Безразличие убивает надежду и ломает волю. Остатки воли рушатся и открывают место новому чувству. Тому, ради которого ведьмы образуют ковены и приходят в большие города.

Подчинение.

Согласие. Повиновение. Смирение. У этого слова много имен и много воплощений. Но означают все они одно — города преклоняют свои головы новым владыкам, чьи сердца плотно обвиты жгутами змей. И тогда города меняются. Превращаются в столицы ковенов, где каждый житель служит повелению Незримого Змея. Они не становятся носителями змеиной силы, но превращаются в последователей его воли. Люди, которые видят смыслом своей жизни служению ведьмам и их нуждам.

Если бы Матиас, Родерик и Борис не пришли в Тарнем и не сразились бы с Корделией Фривуд — этот город превратился бы в такое место очень и очень скоро. Все понимали это. Знали и принимали. И от того им было вдвойне страшнее.

В таверне стало очень тихо. Всего день прошел после того, как десятки тысяч людей вышли на улицы, полные решимости сразить узурпаторов. Это был порыв, ярость и ненависть, которые сплелись в единое, объединяющее людей стремление — уничтожить оковы змеязычников, что сковали Тарнем. Им удалось, скорее всего, удалось. Они уничтожили ковен, помогли охотникам. Сожгли десятки женщин на кострах и вознесли тысячи молитв Всеотцу. Этого было достаточно? Что будет дальше? Город с разрушенным центром, вся знать мертва или валяется без сознания, попав под действие Игнем Санктум. Ярость и ненависть быстро растают, когда исчезнет враг. На их место придут пустота и горечь. Горечь не от того, что они сделали. А из-за того, что решились на это слишком поздно. Сакральную тишину скорби, повисшую в таверне "Медная Бочка", нарушил скрип входной двери. Все посетители одновременно обернулись, уставившись на группу людей, что зашла внутрь.

— Теодор Берн, господин охотник, — мужчина с косматой бородой, одетый в стеганую броню и потрепанную кирасу, уверенно шагнул вперед и протянул правую руку вперед, — с недавнего времени, капитан стражников Тарнема.

Мужчина ловко стукнул каблуками и уставился на Матиаса. Охотник вежливо улыбнулся и протянул оставшуюся руку. Их рукопожатиям не суждено было встретиться, но охотник не желал делать из этого момента неловкую сцену, поэтому схватил стражника за предплечье и встряхнул. Так здоровались в старые времена. Теодор коротко кивнул, принимая рукопожатие.

— Матиас Ван Штайн, охотник Священной Церкви.

— Мы могли бы поговорить где-то, в более уединенном месте.

— Как вам будет угодно, сэр Берн, — Матиас пожал плечами. Не в его положении сейчас было ставить условия. Да и ему интересно было услышать, что может рассказать человек, который в одночасье стал капитаном стражи Тарнема. Возможно, он знает о случившимся в Стеклянном Районе и об исходе битвы.

— Можем пройти в вашу комнату, если позволите? — недолго поразмыслив, предложил Теодор. Матиас согласно кивнул и попросил у трактирщика бутыль вина. Трактирщик любезно вызвался сопроводить господ наверх и принести им бутылку, стаканы и немного фруктов.

Теодор, как и подабало капитану стражи, в трактир зашел не один. С ним вместе было трое стражников при полном доспехе. Они кивнули мужчинам, сидевшим за столом. Видимо узнали соратников. Своей охране сэр Берн приказал оставаться ждать его здесь и те тут же вытянулись по стойке. Матиас подметил, что этот человек уже успел снискать уважение стражников. Возможно старый капитан смешался со змеязычниками или пал в бою. А Теодора выбрали голосами большинства. Стражники обычно были дружным образованием, где царила демократия, уважение и гордость за герб, которым они украшали доспехи.

Гербом стражников Тарнема было изображение огромного сокола, расправившего крылья над двумя судами с красными и черными парусами. Птицы и корабли были частыми геральдическими символами для портовых городов. Матиас с трудом скрыл ироничную улыбку. В природе соколы охотятся на змей и питаются ими. Но у стражников Тарнема была совсем другая судьба. Хотя, в итоге, они смогли дорваться до своей добычи.

— Я в опасности, или вы на стороне Церкви? — Матиас уселся на кровать и налил вина сначала только в одну чашку. Теодор прикрыл дверь за трактирщиком и сел на стул напротив охотника. Бородач пару мгновений изучал лицо охотника, затем кивнул:

— Да благословит вас Всеотец, царь Соломон и Пресвятая Евангелина.

— Амен, — ответил охотник, наливая вина во вторую кружку. Капитан стражников поблагодарил охотника и ловко подхватил кружку. Матиас заметил, что Клэр уже ушла, зато заправила постель и оставила небольшой клочок бумаги, аккуратно прикрытый одеялом. Мужчина мечтательно улыбнулся. Написала ему письмо? Это было мило и невинно. Матиасу захотелось как можно скорее прочитать его, но он быстро одернул свои мысли. Его битва была еще не закончена.

— Весь город в огне, но я думаю вам это известно.

— Вы знали о ковене? — Матиас поднял кружку и отпил вина. Трактирщик не жалел сегодня выпивки. Охотник узнал этот сорт. Не самое дорогое вино, но и далеко не дешевое.

— Наш капитан, он закрывал на это глаза, — Теодор медлил какое-то время, выбирая нужные слова. — Но с недавних пор, он уже не может ничего решать. Это было не просто.

— Они умеют находить слабости и давить на них до тех пор, пока человек не сломается. Можете не выбирать выражения, сэр Берн. Я не судья и не священник. Я простой охотник, ремесло которого превратило ваш спокойный город в царство хаоса за один день.

— И я благодарен вам за это, — твердо остановил дальнейшие размышления Матиаса, стражник. — Вам известно, что произошло после того, как вы расправились с Корделией Фривуд?

— Вы и о ней знали?

— Нам было приказано защищать ее и ковен, который она привезла в Тарнем. Как только мы увидели первый зеленый костер, — стражник посмотрел на Матиаса, перевел взгляд на его руку. Затем испил вина, находя в нем слова и смелость. Правда всегда дается нелегко. — Мы дезертировали. Покинули посты в Стеклянном Районе и поспешили в город. Я подумал, что может начаться что-то важное. И даже если мы погибнем. Мы погибнем людьми.

Капитан стражи уставился на Матиаса и тот невесело кивнул. Поднял кружку и они осторожно чокнулись:

— После битвы с Корделией я потерял сознание. Хотел продолжить сражаться, но, как вы правильно выразились, мы всего лишь люди, — Теодор кивнул, — очнулся я уже на этой кровати. Вы застали меня как раз, когда я закончил свой ужин.

— Тогда я расскажу, что случилось после вашей победы. Стеклянный район взорвался, а после его затянуло каким-то магическим дымом.

— Не магическим, — осек Матиас капитана, подливая еще вина в его кружку, — это было наше оружие. Священная Церковь не стоит на месте. В эпоху прогресса мы создаем новое оружие для войны со змеязычниками. То, что уничтожило Стеклянный район — было силой Церкви. Сказать вам больше я, увы, не могу, — Теодор понимающе кивнул, делая еще один глоток и продолжая рассказ:

— Этот дым или туман — он кажется не трогал обычных людей. Просто усыплял их. Мы попытались войти туда, но пока туман не рассеялся — каждый стражник почти мгновенно падал в сон и разбудить их было попросту невозможно. Тогда мы сконцентрировали силы на удержании города. Люди взбунтовались, винили нас и полицмейстеров в потворстве ведьмам. Что, к сожалению, было не так далеко от правды. Нам удалось убедить их, что мы одной стороне.

— Как же?

— О, это было довольно просто. Мы вместе жгли ведьм и открыли военный арсенал людям. Когда простой человек получает из твоих рук меч или арбалет — он начинает тебе доверять, — Матиас ухмыльнувшись кивнул. Охотники часто делали так же, когда вербовали людей. Простой и эффективный прием, который почти всегда безотказно работал. — С полицмейстерами было сложнее. Многие из них либо аристократы сами, либо дальние родственники. Вы же знаете, как это бывает?

— Уж кому, как не охотникам знать, каким образом простой человек становиться полицмейстером, — Матиас сделал ударение на слове "простой" и протянул кружку Теодору. Тот одобрительно прокряхтел и подставил свою кружку. Вино начинало слегка туманить голову и румянить щеки. Капитан стражи и охотник почти одновременно решили, что это не так уж и плохо.

— В общем несогласных пришлось посадить в тюрьму, пока мы не придумаем, что делать с ними дальше. А остальные встали с нами рядом. От страха ли, или одумались вовремя. Время покажет. Город получилось освободить за одну ночь. И после этого мы поставили оцепление вокруг Стеклянного района. Ждали, что случится раньше — падет туман или вы проснетесь.

— Я так понимаю туман поднялся раньше?

— К утру уже не было. Мы сначала ступать туда не решались. Но потом решили, что нужно попробовать. Туман больше не усыплял. Стража зашла в Стеклянный район и быстро взяла его под контроль. Мы направили аристократов в тюрьмы к полицмейстерам — пусть народ Тарнема сам решает, что с ними делать дальше. Но вас, я думаю, больше интересует особняк Эшлендов. Который был центральным домом района и, по совместительству, местом правления ковена Тарнема.

— Вы слишком хорошо меня знаете, сэр Берн, — хохотнул Матиас подливая еще вина. Расслабленное поведение Теодора говорило о многом. В частности о том, что больше сражений не будет. Если бы на них напали ведьмы и оказывали бы сопротивление — их разговор начался бы совсем по-другому.

— Так вот, — сделав очередной глоток продолжил капитан стражи, — поместья Эшлендов больше нет. Если спросите меня — покинуть свои посты было верным решением. Все здание рухнуло вниз, думаю очередное секретное оружие Церкви, да благословит их ремесло Всеотец! Во всем Стеклянном районе мы не нашли ни одной живой ведьмы. Зато нашли довольно сожженных останков в странных, немыслимых позах. А те аристократы, что очнулись первыми, рассказывали страшные байки о пожирающем заживо ведьм тумане и черных призраках, что убивали всех, кто вставал у них на пути.

— За черных призраков, — поднял очередной тост Матиас, чувствуя, как хмель одолевал его и тело вновь лишалось сил. Он мог лишь грезить о том, чтобы прислониться щекой к подушке и немного поспать. Вершиной его мечтаний была милая Клэр, которая могла совершенно случайно оказаться рядом и обнять его за мгновение до того, как Матиас погрузился бы в царство сновидений.

— Амен! Но, господин Штайн, на этом добрые новости мои заканчиваются, — капитан посерьезнел и тяжело откинулся на кресле. — Других охотников мы не нашли, только вас. Зато обнаружили несколько топоров, валяющихся на обломках дома Эшлендов. А еще стражники говорили об огромном мужчине, что нес какой-то необъятный сверток и вышел прямо из тумана Стеклянного района, направляясь в неизвестную сторону.

— Куда он направлялся? — Матиас мгновенно посерьезнел. Это действительно были плохие новости. Не выжил ни Борис, ни Родерик? Такое возможно. Более чем. Их тела не нашли? Невероятно. Останки, оторванные части, головы, да что угодно. Ведьмы никогда не были слишком чистоплотными. Защищаясь они использовали бы простейшие слова силы, стараясь как можно быстрее разделаться с охотниками, а после растворились бы в тумане Игнем Санктум. Но Теодор говорил, что никаких тел найдено не было. Слишком странно. Да и огромный мужчина. Игрин? — Этот огромный мужчина, вы сказали, что стража оцепила весь район. Возможно выяснить, куда он пошел?

— Да, но это наверняка байки, сами понимаете люди всю ночь сражались, мало ли что приведется, — попытался отмахнуться Теодор, но Матиас уже открывал дверь.

— Пойдемте, как можно скорее. Мне понадобиться ваша помощь. Необходимо отыскать этого здоровяка. Может быть, наша битва еще не окончена.

Глаза охотника блеснули опасным, яростным огнем. Теодор Берн повидал в жизни немало боев и немало воинов, но никогда не видел такого дикого, первородного гнева во взгляде человека. Он не посмел больше перечить, отставил кружку и подскочил с места.

— Поспешим в казарму, я точно помню стражников, что принесли этот доклад. Сейчас они отдыхают после суток на посту, а значит будут валяться в койке, пока их не разбудят.

Матиас кивнул и кинулся вниз по ступенькам, капитан стражи еле-еле поспевал за ним. Охотники были невероятны. Еще недавно этот человек победил страшную ведьму и был одной ногой в могиле, а сейчас бежал вниз, перепрыгивая ступеньки, будто не было никаких сражений и увечий. Теодор скомандовал стражникам и они все вместе устремились к казармам, где безмятежно просыпал заработанные часы мужчина, который видел, как Игрин, тяжело передвигая ногами, спотыкаясь и сплевывая кровь, волок на себе разрубленное тело Бориса, завернутое в плащ. Упрямо двигаясь в сторону Священной Земли Церкви, ведомый обещанием, который дал своей мертвой дочери. Стражник принял его за призрака или за знамение. Но Игрин всего лишь был человеком, выполнявшим волю сил, которые были за гранью его восприятия.

День 13ый весеннего круга 214 года Р.С.

Тарнем, Стеклянный район

— Уже пора, — руки отказывались слушаться. Родерик слышал призыв Эдгара, но не хотел раскрывать объятия и позволять Мире вставать. Ему нравилось лежать с ней вот так, обнявшись и закутавшись в пыльную накидку. Было темно, тесно и зябко, но не страшно. Страх отходил на второй план, когда на его место вставала любовь. Родерик не мечтал, что когда-то сможет почувствовать любовь. Точнее, не рассчитывал, что это снова может произойти. Иногда он просыпался и думал, будто Миры не было вовсе. Будто его воображение разыгралось и заставило его представить грустную историю о мальчике, что по уши влюбился в ведьму. Вот только вечный укоризненный взгляд братьев-охотников, особое отношение гранд-мастера и постоянные кошмары, в которых он отрубал голову той, кого любил без памятства — не давали ему забыться и принять все за милую выдумку.

Сейчас ему уже было наплевать. Не важно, что было до этого самого момента. До этих объятий, из которых он не собирается выпускать ее. Вся прошлая жизнь не имела смысла и не имела цели. Зачем сражаться с ведьмами? Зачем выслеживать их и каждый день тренироваться, нагружая свой организм и стараясь стать сильнее любого человека? Родерик Майкрон больше не знал ответов на эти вопросы. Кроме того, они казались ему глупыми и несущественными.

— Давай, поднимайся, — Эдгар больно пнул его по ноге. Старик наставил на молодого охотника свои злобные глаза и громко причмокнул. То, как он восстановился, было настоящим чудом, но, похоже, этому никто не придавал значения. — Туман не дает регенерировать, а раз я снова стою на своих ногах — опасность миновала. Но Змей его знает, сколько сейчас на улице стражников и людей с вилами. Нам нужно поторопиться и убраться отсюда как можно скорее. Нечего разлеживаться. Помни, тебя вернула к жизни она, — отступник кивнул в сторону Лирии Эшленд, которая сидела совсем рядом, и Родерик даже в кромешной темноте мог угадать недовольную гримасу на лице девушки, — и теперь ее тебе придется защищать. До конца своих дней.

— Мне все равно, — пожал плечами Родерик. Он аккуратно отпустил Миру и помог ей подняться. — Я сделаю все, чтобы Мира выжила. Если для этого нужно сохранить жизнь этой ведьме, ну что же. Так тому и быть.

Родерик сделал шаг по направлению к небольшому тоннелю, ведущему наверх, именно по этому желобу они пробрались в развалины особняка. Он поравнялся с Эдгаром и тихо прошептал ему так, чтобы не услышали женщины:

— Я убил тебя когда был еще человеком. Не забывай этого старик и не испытывай свою удачу, — Эдгар ничего не ответил, лишь ухмыльнулся вслед заносчивому охотнику.

Человек, который теперь уже не был охотником, пробрался через завал к углублению, которое раньше было камином. Пришлось напрячь мышцы, чтобы протиснуться сквозь обрушенные камни, которые с каждым часом просидали все ниже и ниже, стремясь погрести под собой останки ведьм и их служителей. Они забрались внутрь легко, почти без препятствий. Взрыв каким-то немыслимым образом обошел камин, оставив его почти нетронутым. Двое отступников смогли довольно быстро разобрать завал и образовать тесное, но довольно большое место, чтобы спрятаться и залечить свои раны. Все это время внизу, Родерик не выпускал из рук Миру, а та и не была против. Они не разговаривали, просто наслаждались теплом тел друг друга. Чувством, которое оба считали навсегда потерянным. Все это время Родерик не задумывался о том, что сделал правильный выбор. Наружу он выбрался первым. Крикнул вниз, приглашая Эдгара и ведьм подниматься к нему. Игнем Санктум ушел высоко вверх, постепенно тая. Двигаться нужно сейчас же, в этом старик был прав.

— А где твой друг? — когда они все оказались снаружи, внимательный Эдгар кивнул на то место, где валялся располовиненный труп Бориса.

— Игрина тоже нет, — заметил Родерик. — Возможно, ты не добил его и он унес останки. Или кто-то из святых дев спустился вниз и забрал тело великого воина, — новоиспеченный отступник почувствовал неприятный укол под ребрами, когда произнес слово "святых". Это было новым ощущением и оно не прошло незамеченным для Эдгара.

— Привыкай, ты теперь отступник. Или как вы нас называете? Все святое тебе чуждо и любое упоминание причинит боль.

Родерик утвердительно кивнул. Он понял это почти сразу. Спина не переставала болеть с того самого момента, как он вернулся. Священная татуировка, покрывающая спину и подтверждающая его причастность к пути Охотника, была исписана символами Церкви. Боль была сильной, жгущей, но вскоре притупилась. Каждый охотник умел отключаться от боли, забывать о ней, исключать из своих мыслей. Родерик умело делать так, даже лучше многих братьев. И только сейчас, услышав слова Эдгара, неприятно поежился и покрутил плечами.

— Не переживай, — хохотнул Эдгар, — доберемся до Фрипорта и мастерицы там мигом сотрут со спины богоугодные письмена. А пока придется потерпеть.

— Спасибо за заботу, — отмахнулся Родерик.

— Долго вы будете еще обмениваться любезностями? — Лирия шагнула к мужчинам, ее губы скривились в подобие бантика, что означало только одно — она была в бешенстве. — Мой ковен разрушен и сейчас я в опасности. Придумайте как спасти меня как можно скорее. А потом уже, когда я буду в безопасности — можете хоть поубивать друг друга.

— Как прикажете, госпожа, — насмешливо склонился Эдгар. — Нам нужно попасть в порт, и чем быстрее — тем лучше. Есть идеи как избежать стражников?

— Лучше всего будет использовать морок и пройти, пока они не заметят, — вмешалась Мира. — Мы вдвоем с легкостью сможем поддерживать морок для четверых человек. Незачем встречаться со стражей и пытаться объяснить им, как мы выжили.

— Стражей? — Эдгар поднял брови.

— Стражники оцепили кольцом это место. Они стоят прямо за стенами, готовы напасть в любой момент.

— Откуда ты это знаешь? — старик усомнился в способностях девушки, за что встретил полный ненависти взгляд Родерика.

— Я умею видеть глазами птиц и зверей, — любезно ответила Мира. Она не боялась и не чувствовала зла по отношению к Эдгару. Ее заботила судьба Родерика и она не хотела испортить момент своего возвращения распрями и руганью. Если для того, чтобы остаться наедине с Родериком им нужно поскорее выбраться из этого места, что ж — она сделает все для этого возможное.

— Ты высшая ведьма? — вмешалась Лирия. Она не знала слов силы, дарующих такие способности. Связь с животными? О таком Незримый Змей ей не рассказывал. Неужели Мира была высшей ведьмой, подобной ей? В этом наследница Эшленд сомневалась. Она не чувствовала в ней такую же силу, как был в Корделии.

— Нет, конечно же нет. Я просто немного другая. Есть некоторые вещи, которые умеют только ведьмы, подобные мне, — Лирия удивленно уставилась на нее, ожидая продолжения рассказа, но его не последовало.

— Тогда воспользуемся предложением Миры, раз у кого нет возражений или лучших идей, — подытожил Родерик, не собираясь тратить время попросту. Его беспокоило отсутствие тел Бориса и Игрина, но сейчас он не сможет выяснить правду. Это останется загадкой до лучшего времени.

Лирия нехотя кивнула. У нее еще будет время расспросить эту странную ведьму. Она вернула ее к жизни, а значит имеет над ней полную власть. Какими еще секретами она обладает? Возможно ей повезло, и вместе с опасным охотником Лирия получила в союзнике ведьму необычных талантов. Змея внутри девочки приятно заурчала, соглашаясь с мыслями своей высшей ведьмы. Лирия взялась с Мирой за руки. Каждая из них протянула руки отступникам и вместе они образовали небольшой круг. Ведьмы закрыли глаза и прошептали древние слова силы. Легкое дуновение ветерка растрепало волосы их небольшой группе. Для них — ничего не изменилось. Но для всех, кто смотрел со стороны — они просто исчезли. Словно и не стояли на обломках разрушенного дома четыре человека. Морок отводил взгляд нежелательных зрителей. Запрещал им смотреть на ведьм и отступников, уводя глаза в сторону. Простое, но очень действенное заклинание.

— Идемте, — прошептала Мира, — и помните: Молчите. Разговоры притянут взгляды и морок будет разрушен, — оставшиеся трое кивнули.

Они двинулись на север, к Портовому району. Родерик и Мира продолжали держаться за руки, Эдгар шел впереди, прислушиваясь к каждому звуку, а Лирия Эшленд осторожно следовала сзади, раздумывая о том, что будет делать, когда приедет во Фрипорт. Присягнет ли ей ковен Корделии, или придется взять его силой? Девочка даже не допускала мыслей о том, что кто-то в Тарнеме сможет препятствовать ее бегству.

День 13ый весеннего круга 214 года Р.С.

Тарнем, Первый район

Игрин шел медленно, не смотря по сторонам. Ноги отказывались двигаться, но мужчина даже не думал о том, чтобы остановиться. Если перестанет идти — скорее всего упадет. Не сможет выполнить обещание, что дал своей дочери. А этого Игрин позволить себе не мог. Он должен дойти до места, где ранее была Церковь. Зачем? Это не важно. Должен и все. Тяжесть от ноши он почти не чувствовал, надеясь только, что Борис не выпадет по пути. Игрин очень переживал, но остановиться и проверить не мог. Нужно было идти вперед. Всегда вперед.

Когда он выходил через стену Стеклянного района, то видел стражников, которые брали район в оцепление. Несколько увидели его, выходящим из тумана, но, кажется, не поверили в то, что он был реален. Они не попытались приблизиться к нему или окликнуть. Пропустили мимо и даже не проводили взглядом. Тяжелая ночь для жителей Тарнема, которая началась как обычный день, но вскоре превратилась в кровавую бойню. Только сейчас люди начинали приходить в себя. Игрин видел, как на улице собирались толпы и вытаскивали из разломанных домов и из подворотен тела жителей, павших во время охоты на ведьм. Не все ведьмы старались убежать. Некоторые с честью принимали бой, успевая убить достойное количество нападавших до того момента, как их поглощала разъяренная толпа. Ведьм было немного, основные силы ковена сосредоточились в Стеклянном районе. Поэтому они проиграли. Люди несли потери и с каждым убитым жителем Тарнема их ярость возростала, а ненависть начинала жечь пуще прежнего.

Вышибала видел, как люди, бывшие в Тарнеме проездом, присоединились к охоте. Как все сейчас собирались у центральной площади Первого района и делились едой и водой. Невероятно, но обычно дождливый город, сегодня сиял всеми красками солнца. Игрин не мог понять, жарко было или солнце только дарило свет, не раскаляя воздух. Он шел на последнем дыхании, всеми силами стараясь передвигать ногами быстрее, даже не понимая, что идет уже несколько часов, делая мелкие, тяжелые шажки. Игрину казалось, что он добрался довольно быстро, но на самом деле, в городе уже давно наступил полдень. Здоровяк зашел в самый центр, туда, где раньше стояла сама Церковь. Остановился. Дочь не появилась рядом. Не было и видения жены. Голову мутило и смотреть становилось отвратительно тошно. Игрин опустил руку, в которой держал сверток и услышал, как останки Бориса грохнулись на священную землю. Бывший кузнец больше не мог держаться. Он качнулся назад, взмахнул руками, восстанавливая равновесие и, теряя сознание, плашмя упал вперед. Ударился лицом о землю и тут же провалился в беспамятство. Люди мельтешили вокруг, помогая доставать убитых и восстанавливать дома на скорую руку. На центральной площади торговцы развернули небольшую ярмарку, продавая товары по сниженным ценам. Горе есть горе, но торговца кормит не Церковь и благочестивые намерения. Люди понемногу приходили в себя, оправляясь от дикой ночи. И никто не замечал здоровяка, что лежал посреди церковного пустыря рядом с увесистым черным свертком, пропитанным кровью.

Борис не видел, что происходило, но слышал. Звон оружия. Привычный стальной и железный лязг, редкие крики и тяжелое дыхание. Вокруг него шла битва, но он уже не мог стать ее участником. Сначала он попытался. Хотел подняться и броситься в битву, встать рядом со своими братьями и победить змеязычников. Ведь он был абсолютно уверен — это охотники бились с неугодными еретиками. Хоть и не видел сражения, но звуки, звуки были для него почти родными. Он хотел помочь братьям, хотел сражаться — но не мог. Дернулся вперед и понял, что у него больше нет тела. Только стремление, желание. Бесплотное и бесполезное. Родерик. Предатель. Каким-то образом ведьма вернула его змеязыкую шлюху и он предал заветы Церкви. Перешел на сторону врага. Борис был уверен в том, что не смог убить его. Ранил его, но не убил. Он все еще опасен, все еще угроза для Церкви. Родерик особенный, он знает слишком много. Борис должен рассказать. Должен добраться до Айзека. Его дух стремился вперед, рвался в битву, хотел быть полезным. Помогать, сражаться, спасать. Убивать ведьм. Это то, о чем он думал сейчас. Когда умер и потерял все.

Охотник не вспоминал свою семью. Не вспоминал детство и родителей. Их богатый дом в Северных землях. То, как их не стало и семья Михаила приютила его. На все эти сентиментальности ему было плевать. Это была история другого человека. Того мальчика мама называла Боренька. Он был плаксивым и слабым ребенком, который не смог защитить то, что ему было дорого. Дух охотника, который отказывался отправляться на суд Всеотцу прямо сейчас и все еще рвался схватить топор и отправиться сражаться — это был настоящий Борис. Выращенный в крови тысяч сражений, навсегда изуродованный глубоким шрамом — напоминанием о своей беспечности. Этот человек просто не мог позволить себе умереть. Только не так. Не от рук другого охотника, которого считал братом.

Внезапно вокруг стало очень тихо. Звук битвы прервался в одно мгновение и все заполонила гремящая тишина. Борис не испугался. Его душа все еще пылала праведной злобой, отказываясь отпустить бренный мир.

— Почему ты не можешь успокоиться? — Борис услышал тонкий, спокойный голос. Он нес умиротворение и прощение. Нес благодать и смирение. Словно с ним говорила самая любящая на свете мать. Он не был ей ребенком, но у нее были сотни детей и она знала, как менять интонацию так, чтобы дрогнуло даже самое черствое сердце. — Почему ты не хочешь принять свою судьбу? Разве ты не устал от сражений?

— Я не ищу битвы, — Борис не поверил, что у него появился голос. Кроме того, он почти смог почувствовать неожиданный лед, что исходил от этого голоса. Дыхание льда звало его куда-то в сторону. Блеклый, таинственный голубой свет озарял его душу. И Борис потянулся к ней.

— Тогда чего ты ищешь?

— Я ищу мира.

— Мира? Но твой путь, он усеян кровью и отрубленными головами, смотри, — Борис повернулся, хотя даже не думал, что может разворачиваться. Он взглянул назад, за спину, и увидел кровавый путь, что тянулся за ним. На обочине валялись отрубленные головы женщин. Ведьм, которых он уничтожил. Кого-то он вспомнил, других же. Они были слишком слабы, чтобы могучий охотник запоминал их имена.

— Есть те, кто может добиться мира словами и уговорами, — Борис заскрежетал зубами. — А я охочусь на тех, кто умеет так делать. И пока последняя ведьма не сдохнет на этом свете — здесь не воцарится мир, которого я жажду.

Охотник развернулся и оторопел. Перед ним сидела она, закутанная в простые одежды, восседая на древнем валуне. Именно такой он ее себе и представлял, такой видел на древних фресках в Священной Церкви. Словно снизошедшая с картин священных писаний. Она сидела, склонив голову, и внимательно слушала слова, которые говорил охотник. Борис не знал, что говорить теперь, он упал на колени и склонил голову. Его глаза были недостойны лицезреть ее первозданную красоту.

— Ты боишься взглянуть на меня, охотник?

— Я недостоин даже находится в вашем присутствии.

— И все же ты здесь, — Борис услышал легкий шелест и дуновение холода. Она встала и подошла к нему. Села рядом с ним на колени. — Редко кто удостаивается встречи со мной. Редко, кого я приглашаю. И еще более редки те, кто может посмотреть мне в глаза.

Борис поднял голову. Ему было нечего скрывать и нечего стыдиться. Ее взгляд словно искры льда вонзились в голову охотника. Все его естество пронизывал смертельный холод. Она испытывала его, проверяла, чисты ли его помыслы. И не нашла в нем ни единого изъяна. Вся жизнь Бориса была во служении ей и Всеотцу. Жизнь, которую оборвал предатель. Она отвела взгляд и Борис снова смог вздохнуть. Он опустил голову, но не страшась, а в знак смирения.

— Ты достойный сын царя Соломона, в этом я смогла убедиться. Но чего ты хочешь, охотник? Ведь ты не хочешь отправляться на суд Всеотцу. Не желаешь быть вознесенным в царствие его и получить дары его, положенные тебе за земную службу твою. Тогда чего, ты желаешь?

— Я желаю только одного. Вернуться и закончить эту войну. Уничтожить всех их до единого. И тогда, не нужно ждать более ни мгновения — пусть тут же я предстану на суд Всеотцу. Как только это случится — в моем сердце не будет и капли сожаления, ведь я буду знать, что мир, которого я жаждал, стал реальностью.

— Следуй за мной, — она поднялась и он поспешил следом. Они шли сквозь время и реальность, пересекая границы, о которых Борис ранее не подозревал. Устройство мира раскрывалось перед ним, но он старался не глядеть по сторонам, смиренно глядя под ноги. Он был охотником. Вот, что он умел. Вот, для чего жил. Правда вселенной не смогла бы помочь ему лучше убивать ведьм. Зато могла бы подорвать его Веру. Охотник избрал блаженство неведения, предательскому свету прозрения.

Они шли недолго, или целую вечность. Но все это время Борис думал лишь о том, что ему может быть предоставлен шанс вернуться на землю и поднять в руках топор. Такая простая идея стала для него навязчивой. Заполонила его, заставляя воображению рисовать картины великого будущего, в котором он с братьями сможет уничтожить последнюю ведьму.

— Мы на месте, взгляни, — Борис украдкой поднял голову, — перед тобой будущее, которого ты так желаешь.

Охотник увидел армии, замершие в пылу сражения. С одной стороны стояли войны в сверкающих доспехах, а в руках их были боевые секиры, горящие в свете палящего солнца. Это были могучие сыновья царя Соломона, благородные и величественные, вышедшие на неравный бой с темной армией. Среди нее кишели змеи и кричали люди, нагие, обезображенные. Из их ртов вылезали десятки змей, а в руках они держали длинные копья из черного дерева и такими же черными наконечниками. Борис стоял посреди этой битвы, в самой середине, там где столкнулись первые силы охотников, закованных в полную броню воина-инквизитора. Охотник никогда не надевал ее, лишь видел в священных залах, выставленную на постаменты. Это броня была гордостью Священной Церкви. Яркие, светящиеся кирасы, исписанные таинственными письменами, восхваляющими Всеотца. Могучие воины без тени страха встали на пути лавины тьмы, состоящий из ненавистных еретиков. Борис даже не хотел смотреть на них, любуясь своим братством. Он узнавал некоторых из них, по глазам, по тому, как они держали секиры. Первым среди воинов был гранд-мастер Айзек Сильвербрайт. Как и подобает лидеру, он первым ворвался в битву и Борис, с нескрываемым восхищением, увидел несколько отрубленных голов у его ног. Броня Айзека отличалась от брони других воинов. Она была выкована из чистейшего золота, поглощала пылкий свет солнца и сохраняла в себе, способная осветить даже самую тяжелую, темную битву.

Рядом с Айзеком сражались двое других воинов. Одного Борис узнал сразу. То, как он держал секиру, как его темные глаза не выражали никаких эмоций. В его глазах не было ярости, была лишь ненависть и немыслимое превосходство. Алан Вилкрофт — один из самых опасных охотников, с кем Борису доводилось охотиться вместе. Конечно же, он был рядом с Айзеком. С другой стороны гранд-мастера был охотник, которого Борис сразу не узнал. У него у единственного не было шлема, Матиас, похоже, опустил волосы и сейчас они развивались, будто пламя. В его глазах пылал настоящий пожар, способный одним лишь своим светом уничтожать еретиков. Борис понял, почему сразу не узнал брата, который пожертвовал собой, чтобы выманить высшую ведьму. У него была всего одна рука. С другой стороны броня была зашита стальной пластиной. Борис просто отвел взгляд, отказываясь верить в то, что яростный Матиас мог стать калекой. Но в этой битве его не могло остановить такое простое обстоятельство. Это был финальный бой, Борис почувствовал. Последняя схватка со злом, которое они поклялись уничтожить.

— Ты хочешь быть тут, я чувствую. Хочешь встать рядом со своими братьями и сразить врага.

— Хочу, — завороженно Борис наблюдал, как она скользила сквозь ряды воинов Священной Церкви, заглядывая им в глаза и стараясь прочитать их судьбы.

— То, что ты видишь — это картина будущего, которое может наступить. Сотни обстоятельств должны произойти, шестеренки времени невозможно остановить, но их можно сломать, замедлить. Именно этого хотят ведьмы — отодвинуть битву. Ослабить мою армию. Лишить нас сил. Они забирают лучших, сильнейших. И рождают своих героев. Незримый Змей нарушил Кодекс Войны. Он создал ту, кому запрещено ходить по этой земле.

— Та девушка, — картина чести, отваги и триумфа, которую наблюдал Борис, исчезла. Словно кто-то могущественный дунул и фигуры воинов рассыпались. Разломилась на части, кровавым каскадом падая вниз. Она встала рядом с охотником, а он не мог поверить своим глазам. Его братья пали в одночасье, но его поразило не это. А то, что он увидел следом.

Ведьма с длинными, пепельными волосами ступила на поле брани, где все было усыпано телами охотников и змеязычников. Войско света проиграло, но унесло с собой жизни тысяч еретиков. Они не смогут так просто восстановиться. Церковь и свободные люди еще может одержать верх. Девушка встала в середину. В ее руках была книга, от которой веяло злом так отчетливо, что Борису потребовалось усилие, чтобы не сделать шаг назад и не отвести взгляда. Девушка взяла эту книгу, а охотник увидел еще пятерых ведьм, что встали за её спиной. От них разило могуществом. Все они раскинули руки и Борис почувствовал, как их проклятая сила тянется к девушке. Затем увидел, как ее белые, длинные, тонкие пальцы раскрывают книгу. Как мерзкое зеленое свечение исходит из книги и трепещет под осторожными прикосновениями руки ведьмы. Как вылезает из ее рта мерзкая змея, отливающая зеленым блеском. Ведьма читала мерзкие слова, закатывала глаза и тряслась в исступление. Борис видел, как вокруг нее собирается огромное зеленое облако, почти что осязаемое. Как облако наполняется тонкими красными линиями, тянущимися к телам поверженных змеязычников. И поверженных охотников. Линии захватывали их тела, проникали в сердца и опутывали их. Борис видел, как линии дрожат и наливаются зеленым туманом, словно подпитывая мертвецов.

А потом был крик. Ведьма страшно заорала, высвобождая магию, которой не было равных. Огромное поле, усыпанное трупами дрогнуло. Дернулось. И ожило. Мертвецы поднялись. Змеязычники вернули себе жизнь. Охотники превратились в марионеток могущественной высшей ведьмы. Борис сжал кулаки и неожиданно ощутил в руке привычное древко топора. Охотник, не раздумывая, сорвался с места и занес оружие, чтобы уничтожить ту, что умела поднимать мертвецов. Ей нельзя было позволять существовать. Ее жизнь — величайшая опасность. Когда топор опустился на удивленное лицо — все исчезло. Больше никого не было рядом. Только холод, который Борис почувствовал спиной и голос, приятный и любящий:

— Все верно, Борис Романов. Я хочу, чтобы ты убил Лирию Эшленд. Ту высшую ведьму, которую защищала Корделия Фривуд и ради которой прибыла в Тарнем. Ту, что ты почти убил, но твой брат, Родерик Майкрон, остановил тебя. Я хочу, чтобы ты закончил охоту. Не могу обещать, что ты останешься на земле и после этого. Но обещаю, что ты не умрешь, пока не исполнишь свой долг. Если, конечно, ты примешь на себя такое бремя.

Борису не нужно было отвечать. Он упал на колени и смиренно склонил голову. Пресвятая Евангелина улыбнулась жесту охотника и лед на ее губах лишь немного хрустнул, так тихо, что достойный сын царя Соломона не придал этому значения. Она опустилась вниз, к нему и взяла голову праведного охотника в руки. Подняла и в последний раз взглянула в его чистые, полные смирения глаза. А потом поцеловала, заставляя охотника продрогнуть всем телом, лишиться возможности двигаться и дышать. Он уже был мертв, но сейчас его душа умирала, а Борис лишь преисполнился праведной гордости и гнева, который внушали ему с самого детства. Все, о чем он думал, это его миссия. Его священная охота.

День 13ый весеннего круга 214 года Р.С.

Тарнем, Железный район

Матиас ехал в повозке городской стражи сквозь Железный район и лениво рассматривал город вокруг. Он сгорал от нетерпения поскорее добраться туда, куда указал сонный стражник, которого они вместе с Теодором бесцеремонно разбудили. Спросонья он нехотя рассказал им о большом человеке, что медленно вышел из Стеклянного района и отправился куда-то в сторону пустыря, где раньше стояла церковь Тарнема. Охотник тут же поспешил к выходу, а растерянный капитан стражи пустился следом.

— Думаете его рассказ правдивый? — на бегу спросил Теодор, пытаясь не отставать от излишне проворного охотника.

— Не знаю, но я не вижу причин, почему мы не могли бы это просто проверить? — подмигнул Матиас стражнику.

Теодор предложил охотнику взять повозку — так они доберутся до Первого района намного быстрее. Охотник не возражал. За прошлый день он уже достаточно набегался и сейчас был даже рад неожиданному предложению. Вскоре они уже ехали сквозь Железный район, — а именно там располагались казармы городской стражи, — по направлению к пустырю, где до не давних пор стояла прекрасная Священная Церковь Тарнема.

Охотник осматривал улицы вечернего города. За один день тут будто произошла настоящая гражданская война. Люди уже закончили собирать убитых и направили раненых в переполненные госпитали. Кое-где начались ремонтные работы, но время от времени встречались растерянные люди, стоящие посреди обломков здания, которое было им домом несколько лет, а то и поколений. Некоторые даже не просыпались этой ночью, но тем не менее стали участниками, жертвами, войны которая произошла между людьми и змеязычниками. Так было всегда, когда охотники сражались с ковеном. Простые люди, обычные жители, оказывались втянуты в их противостояния и неминуемо лишались чего-то дорогого. Иногда жизни. Поначалу они благодарили охотников, воспевали их как героев и возносили о них молитвы Всеотцу. Но вскоре на смену этим возвышенным эмоциям приходила реальность. Они возвращались в свои дома, которых уже не было. К своим семьям, которые были мертвы. И понимали, что заплатили за избавление от змеязычников нестерпимо высокую цену. Многие города переживали запустение, разруху, а не редко и вовсе опустошение, после битвы с ковеном. Но по какой-то необъяснимой причине, Матиас считал, что Тарнем выстоит. А может — даже станет лучше.

— Прогресс, — Теодор кивнул Матиасу, указывая на большую паровую установку, что стражники выволокли к центральной площади Железного района. Огромное, неуклюжее строение, которое еле-еле могли тащить четыре лошади. Стражники уже начали разжигать печь внутри и из множественных труб повалил густой сизый пар. Одно из последних слов техники — полевая мобильная установка, которая одновременно служила для солдат теплым укрытием и подходила для готовки. Плотная очередь уставших, грязных и голодных людей выстроилась перед чудом техники. Совсем скоро стражники начнут готовить еду и раздавать желающим, а те, кто лишился крова — смогут переночевать на не особо удобных, зато теплых и скрытых от дождя кроватях. Кровати находились в специальном отсеке, сразу за главной печкой. Туда, извиваясь, уходили трубы, гоняющие пар, от того в спальном отсеке установки всегда была теплая, даже жаркая температура.

— Совсем недавно мы были варварами, что сражались железным оружием и ели холодную пищу, изредка поджаренную на кострах. Теперь этот мир становится совсем другим.

— Позвольте спросить, господин Штайн, вы поборник прогресса или считаете, что для него настало самое время? — с энтузиазмом поинтересовался Теодор.

— Я поборник змеязыких. А прогресс — это то, что дарует Священной Церкви необходимые ресурсы для сражения с нашим главным врагом. Так что, если позволите так выразиться — я влюблен в прогресс, — Матиас легко рассмеялся вместе с капитаном стражи.

Все же это было странно, наблюдать, как простой и понятный мир, с каждым годом меняется, превращаясь во что-то новое, интересное и, совсем немного, страшное. Матиас до сих пор не мог поверить в чудо, которое заставляло двигаться поезда с невероятной скоростью. Совсем недавно он увидел корабль, что шел по воде без всяких парусов, оставляя за собой только белый дым. Моряки сказали ему, что это будущее судоходства под названием пароход. До Церкви доходили слухи о том, что появились специальные устройства, позволяющие человеку взмывать в воздух подобно птице. В это Матиас не верил, но с удовольствием убедился бы в своих заблуждениях. Если бы у него был такой аппарат — не пришлось бы использовать проклятую магию в бою с Корделией. Охотник неожиданно вспомнил о колоде карт, которую он разбросал по всему Тарнему. Нужно будет как-то намекнуть Теодору, чтобы тот держал ухо востро и, по возможности, собрал все эти карты и уничтожил.

— Что вы планируете делать дальше? — неожиданно спросил капитан стражи, когда они переезжали границу Железного и Первого районов. Граница была очень четкой и немного живописной. Именно тут проходили железнодорожные пути. Вдалеке виднелась та самая станция, на которой произошел взрыв. Именно с этого взрыва началось прибытие в город Корделии Фривуд. И этот же самый взрыв приковал внимание гранд-мастера к Тарнему. Все было связно, так или иначе.

— Отправлюсь в Айрбрим. Здесь мне более делать нечего. Ковен уничтожен или, по крайне мере, обезглавлены его лидеры. С остальными ведьмами я уверен вы сможете справиться сами. А мне необходимо составить отчет гранд-мастеру.

— Несмотря на то, что вы служите Церкви, вам все равно приходиться отчитываться перед начальством? — вскинул брови Теодор.

— Конечно. Всеотец неустанно следит за нами, но, как вы знаете, в дела мирские он не вмешивается. Значит порядок службы нам необходимо поддерживать самим, — мягко улыбнулся Матиас. Айзек реформировал Церковь и охотников не так давно. Еще не все люди знали или понимали, что структура Священной Церкви сменилась. Все уже свыклись с мыслью, что охотники были чем-то вроде наемников, что слонялись от города к городу, торгуя отсеченными головами ведьм. Так было до того, как Айзек Сильвербрайт взошел на самопровозглашенный пост гранд-мастера Церкви. До того, как он решил возродить Священную Инквизицию. Решение, о котором знали только самые посвященные и доверенные лица. Но о котором скоро узнает весь мир.

— Я как-то по-другому представлял себе охотников. Ну что ж, выходит я ошибался.

— Выходит, что так, — снисходительно улыбнулся Матиас.

— Да и правда, — задумчиво почесал бороду капитан стражи, — за свою жизнь не упомню рассказов, когда бы охотники взрывали целый район и напускали туман, расплавляющих ведьм. Выходит, прогресс не только весь мир затронул, но и Церковь. Господин Штайн, — Теодор неожиданно повернулся к Матиасу и посерьезнел, — мы же можем победить?

— Вы же уже победили, — усмехнулся охотник. — Освободили город и уничтожили ведьм, сожгли на кострах и теперь можете праздновать.

— Я не об этом, — махнул рукой стражник. — Мы можем победить их? Уничтожить их всех раз и навсегда?

— Не знаю, господин Берн. Но знаю вот что — мы очень сильно постараемся. Даю вам слово.

Капитан стражи утвердительно кивнул и откинулся на свое сидение, погружаясь в мысли. Охотник качнул головой и отвел взгляд. Ему нравился капитан стражи, может он сможет навести порядок в Тарнеме и, покуда будет на посту, не пустит очередной ковен в город. Они отвоевали один город, по крайней мере на какое-то время. Но это не значит, что они победили. Двое его братьев мертвы. Сильные, очень сильные охотники. И всего одна высшая ведьма. Это был размен не в пользу Церкви. Матиас от злости сжал кулак. Но еще был шанс. Была надежда. Они подъезжали к центральной площади Первого района. Там на священных землях может быть кто-то из его братьев. Если бы выжил хотя бы один.

— Там вроде кто-то на земле лежит, — сказал стражник, ведущий повозку. Большего Матиасу слышать было и не нужно. Он выпрыгнул из повозки и побежал в сторону пустыря, куда указывал стражник. Теодор пустился было следом, но быстро отстал. Так быстро, как охотник, он бегать не мог. И даже в этот момент усомнился — был ли Матиас Ван Штайн человеком. Он преодолел сотни метров в считанные секунды.

Матиас замер. Перед ним, лицом вниз, лежал Игрин. Сомнений быть не могло. Огромное, грузное тело, широкие плечи — вряд ли в Тарнеме был еще один такой громила, одетый в черный плащ и с гигантской рваной раной в левом плече. Если его ранили в Стеклянном районе и он добрел до сюда — само по себе это было чудом. Но не тем, на которое надеялся Матиас. Рядом с вышибалой лежал черный порванный сверток, весь заляпанный в крови. Игрин смог затянуть рану, но потом снял повязку? Нет, было не похоже, сверток был слишком большим, словно в нем что-то несли. Матиас присел на корточки и с грустью посмотрел на здоровяка.

— Надеюсь, ты достойно сражался, Игрин. Да благословит тебя Всеотец. Амен, — Матиас закрыл глаза и произнес еще одну, более личную молитву.

— Борис, — охотник услышал слабый голос и не поверил своим ушам. Теодор как раз только добежал до него, рядом были стражники. Капитан стражи тоже услышал шепот, который доносился от лежащего человека. Он хотел наклониться, помочь перевернуть его, но Матаис опередил стражника, одной рукой ловко перевернув огромного мужчину, будто тот и не весил больше сотни килограмм.

Лицо Игрина заплыло кровью. Песчинки врезались в кожу и смешивались с кровью, покрывая голову страшной кроваво-песочной маской. Его распухшие губы вяло шевелились, он силился сказать еще что-то. Глаза были закрыты и Матиас не думал, что здоровяк может его увидеть. Поэтому он опустился вниз и прислонился к нему, стремясь услышать даже самый сиплый шепот.

— Я здесь Игрин, это Матиас. Мы победили, все хорошо. Что стало с Борисом?

— Еще. Нет. Борис. Там, — здоровяку тяжело было говорить и двигаться, но ему все же удалось махнуть рукой в направлении, где лежал сверток. Матиас на всякий случай взглянул на кровавые тряпки еще раз. Теодор проследил за взглядом охотника, подошел и поднял с земли ошметки. Развернул их. Матиасу удалось сдержать удивление — это, несомненно, был плащ одного из охотников.

— Это плащ Бориса?

— Нет. Он. Там.

— Там никого нет, Игрин. Вы с Борисом пришли сюда вместе?

— Нет. Он. Там.

— Тут следы, господин Штайн, — Матиас поднялся от Игрина и подошел к стражнику. Требовать от здоровяка чего-то большего было бы несправедливым. — Смотрите.

— Сможете позаботиться о нем? — Матиас уставился туда, куда указывал капитан стражи. На Священной Земле отчетливо были видны следы человека, который сделал несколько шагов, а потом перешел на бег. Необычный, особенный бег. Практически быстрые, далекие прыжки. Так бегали охотники, в этом не было сомнений. Игрин принес сюда Бориса или они пришли вместе. А потом его брат побежал обратно в Стеклянный район.

— Да, конечно. А вы что будете делать?

— Попробую найти того, кто оставил эти следы. Спасибо за помощь, господин Берн. Церковь высоко оценит ваши старания, — Матиас не стал больше тратить время на разговоры. Он побежал вперед. Если Борис жив, то возможно отправился обратно, возможно не все ведьмы были уничтожены и он знал, что необходимо достать их, пока есть шанс. Матиас бежал вперед, а в голове его роились сотни вопросов. Выживет ли Игрин? Сможет ли рассказать, что произошло? Жив ли Борис? Родерик? Они победили?

Теодор смотрел вслед несущемуся вперед охотнику и думал о том, что делать дальше с городом, который признал всю старую власть еретиками. Он не стал следовать за охотником — очевидно тот жил в совершенно другом мире, о котором Теодор Берн мог только догадываться. Если бы Матиас захотел взять его с собой — то сказал бы. Капитан стражи распорядился, чтобы здоровяка отвезли в госпиталь стражи и оказали помощь сию секунду. Трое стражников смогли таки поднять Игрина и потащили его к повозке и капитан в очередной раз удивился физическим возможностям охотника, который мгновение назад смог поднять и перевернуть здоровяка одной рукой.

Повозка тронулась и отправился в сторону Железного района, а Теодор пошел пешком, проверять, как велась работа по захвату Стеклянного района. Они отвоевали город, уничтожили знать. Сейчас они находились под стражей, ждали своего суда. И Теодор намеренно готовился провести его уже завтра. На обломках города, покуда тепла память о змеязычниках и горе, которое они принесли в Тарнем. Капитан стражи будет настаивать на смертной казне всех, причастных в заговоре против Церкви. Теодор Берн ухмыльнулся своим мыслям и разгладил бороду. Он помогал Матиасу, надеясь сделать его своим союзником, помочь усилить драматический эффект его завтрашней речи. Заставить людей возненавидеть своих старых правителей. Капитан стражи намеревался стать самым доверенным человеком в Тарнеме. Своего рода спасителем. А потом, кто знает? Может и стать правителем этого прекрасного города.

День 13ый весеннего круга 214 года Р.С.

Тарнем, Портовый район

Родерику план не нравился, но Лирия и Эдгар были непреклонны. Высшая доверяла старику, считала его своим спасителем и главным доверенным лицом Корделии. Родерик о легендарном охотнике был иного мнения. Он считал, что старик подвергает их ненужной опасности. В городе вполне можно было спрятаться, особенно сейчас, когда уставшие люди разбирались с последствиями чудовищной ночи. В Портовом районе постоянно дежурили стражники, ограничивая движение горожан. Тот, кто сейчас встал у власти Тарнема, судя по всему разрешил снять блокаду и корабли, несколько суток ожидавшие разрешения — сейчас швартовались. И наоборот — те, кому запрещено было покидать порт, наконец-то могли снаряжать свои корабли и отправляться в плавание, надеясь нагнать упущенное время. Для жителей Тарнема произошедшие было трагедией, от которой они будут еще долго восстанавливаться. Но многим торговцам было наплевать на судьбы жителей, да и всего города. Они получили то, зачем прибыли и их ждали другие города и порты. Их жизнь продолжалась и они торопились поскорее убраться из города и оставить его наедине со своими змеиными проблемами.

Эдгар настаивал, что такая суматоха — идеальное прикрытие для того, чтобы исчезнуть в толпе и примкнуть к кораблю, капитан которого за звонкую монету переправит их подальше от Тарнема и не будет задавать лишних вопросов. Он поспрашивал у причала, и узнал сразу о двух кораблях, отправляющихся прямиком во Фрипорт. До сих пор им везло и стражники не обращали на них внимание. Родерик настоял, чтобы они переоделись в одном из разрушенных домов. Семья, которая жила там, скорее всего погибла, став невинными жертвами Корделии. Зато в их шкафах нашлась пригодная одежда, которая не особо бросалась в глаза. Все четверо теперь выглядели как обычные жители Медного района, которые отправились к порту, может получить долгожданную посылку, а может еще зачем. Родерик наказал девушкам убрать волосы и Лирии смыть косметику. Они должны были привлекать как можно меньше внимания. Но его опасения отчасти были излишними — людям не было дело до женской красоты в момент всеобщего горя. Даже Портовый район, обычно кишивший отбросами общества, готовыми наброситься в любой момент — сейчас выглядел тихим, опустевшим местом.

— Крысы бегут, лишь унюхав запах огня под своей задницей, — сказал тогда Эдгар, сплевывая под ноги. Скорее всего, он был прав. Бандиты и жулики, лишь почуяв, что дело запахло скорой расправой — покинули город или попрятались в канализации — излюбленное место людей, промышлявших недобрым.

Проверять эти теории Родерик не собирался. Он стоял в одном из заброшенных домов у окна и с нетерпением ожидал возвращения Эдгара, который отправился договариваться с капитаном корабля.

— Да перестань ты стоять у окна, как девушка, которая принца дожидается, — Лирия постоянно язвила и вела себя словно ребенок, неожиданно получивший немыслимую власть. Родерика она раздражала, но он был благодарен ей за возвращение Миры, поэтому старался недовольство свое сдерживать.

— Тебя не беспокоит его лояльность? Что если он сядет на корабль и решит не возвращаться?

— Такого не произойдет. Эдгар связан контрактом, он не в силах пойти против желаний ковена. Так что он вернется, можешь быть уверен.

Родерик думал, что знал, как устроен мир ведьм и змеязычников, но похоже все его знания, которые он считал довольно глубокими — на поверку оказались довольно поверхностными. Да, он знал как убивать их, но понятия не имел о законах и правилах. О том, какой властью обладают ковены и как устроена иерархия ковена. О том, что существует могущественный Незримый Ковен, который подчиняется напрямую великому Змею. Ему еще многое предстояло узнать. Особенно, если он собирается прожить долгую жизнь со своей Мирой. Отступник взглянул на нее и улыбнулся. Девушка безмятежно спала рядом с Лирией.

— Она отдыхает, магия, которой она владеет, — высшая ведьма задумчиво закусила нижнюю губу, смущенно выплюнув ее, когда поймала на себе взгляд отступника, — эта магия могущественна, но требует много усилий. Словно ей открыты секреты волшебства высшей ведьмы, но сил у нее попросту не хватает. И все же — именно ей мы обязаны своим успешным бегством из Стеклянного района. Она молодец.

— Спасибо, — Лирия невольно вздрогнула, когда услышала эти слова. В них было столько теплоты и искренности, которой она не ожидала услышать от человека. Тем более от охотника. Лирия видела, как свирепо сражался Родерик. Он смог победить Эдгара, которого она считала чуть ли не самым опасным в своей жизни. Но, по всей видимости, этот был еще сильнее. И теперь он станет ее чемпионом, как Эдгар стал чемпионом Корделии. Ей повезло с союзником, необходимо сделать все, чтобы он гордился своей госпожой.

— Честно говоря, я просто старалась выжить, — неожиданно для себя сказала Лирия. Змея внутри шептала ей, уверяя, что правдивые слова будут намного эффективнее лжи с этим человеком. — Еще вчера я была совсем ребенком. Это тело — оно не настоящее. Я создала его, изменила. Когда стала высшей ведьмой. Но я не такая как Корделия. Мои ноги не ступали по земле сотни лет. Я совсем не видела мир и просто боялась умереть. Боялась тебя, — Лирия посмотрела на мужчину, который отошел от окна и подошел к ней. Часть его лица теперь заменяла змеиная кожа, которая выглядела, как искусная татуировка. Вместо человеческого глаза — желтый, змеиный с узким, как надрез кинжала, зрачком. Внутри Родерика не было змеи, змея слилась с ним, став его частью. Видимо только так можно было спасти его тело. Лирии казалось, что бывший охотник еще сам до конца не понимает, во что превратился.

— Прости, я привык убивать таких как ты. Таких как она, — Родерик сел на кровать рядом с Лирией и аккуратно погладил по голове Миру. Лирия невольно отсела от отступника. Он пугал ее. Не так, как Эдгар. В старике была звериная сила и ненависть. Словно опасный хищник, живший только ради охоты и упивался трепетанием жертвы, только чтобы разодрать ее в клочья в следующий момент. Его стоило бояться всем без исключения. Но Родерик. Это был совершенно другой страх. Этот человек давно переступил за рамки своего сердца. Он предал своих братьев однажды, когда полюбил ведьму. Предал вновь, когда они пришли, чтобы спасти его. Но потом вспомнил о долге, о своей ненависти и убил ту единственную, которую любил. В жизни этого человека была лишь боль, Лирия могла это отчетливо почувствовать, будто бы знала его всю жизнь. Та искренность, которую он проявлял сейчас — была для него нетипичной, опасной. Он скрывал ее, не выставляя напоказ. Пряча слабости под маской свирепого охотника, не знающего пощады. И с каждой убитой ведьмой он убивал часть себя. Пока внутри него ничего не осталось. И тогда Лирия вернула ему Миру. Его сердце.

— Но теперь ты один из нас?

— Теперь я буду защищать ее, пока в силах держать оружие и сражаться, — Родерик поднялся с кровати и положил руку на плечо Лирии. Она онемела от страха и только поэтому не взвизгнула. — И тебя, Лирия Эшленд. Моя благодарность к тебе никогда не угаснет. Спасибо, что рассказала мне, кто ты на самом деле.

Он улыбнулся, и в этой улыбке было больше снисходительности и прощения, чем Лирия привыкла видеть по отношению к себе. Избалованная девочка аристократка, получившая могущество и власть над жизнью и смертью. Она отправлялась в мир, который не знала и не понимала. И рядом с ней не было матери, тети или слуг. Был только охотник, предавший Церковь и его ведьма со странными способностями. Дверь резко открылась прерывая такой важный момент. Лирия не успела ничего сделать, а Родерик уже оказался у двери и схватил непрошенного гостя, который не додумался постучаться. Одним ловким броском отступник впечатал старика в пол и придушил сапогом, надавливая на горло. Ах да, еще с ней был Эдгар Фон Рэйнс — чудовище, доставшееся в наследство от Корделии.

— Мог бы и постучаться, — недовольно проговорил Родерик.

— И лишить себя удовольствия испытать твою силу? Ну уж нет, — закряхтел или захохотал Эдгар, поднимаясь. — Ладно, не время для любезностей. Торговый корабль отправляется через час. Собирайте вещи, мы отплываем прямиком во Фрипорт.

— Это не ловушка? — Родерик все еще не верил в то, что им удастся так просто улизнуть. Больше всего он боялся, что Айзек, услышав о блокаде города, пошлет подкрепление. Да, от Айрбрима пути было несколько месяцев. Но, может быть, у гранд-мастера были еще тайны, о которых Родерик не знал.

— Послушай, я не могу видеть будущее, да и сейчас для этого не время, — вмешалась Лирия, — нам нужно выбираться из города. Твои дружки могли послать подкрепление, а может уже послали. Чем дольше мы будем ждать — тем выше наши шансы попасть к ним в лапы. Покинем Тарнем — это уже будет победой. Даже если на корабле нас будет ждать ловушка — ничего страшного, нам под силу разобраться с целым экипажем, а потом мы с Мирой сможем сплести магический ветер и добраться, если не до Фрипорта, то до ближайшего города. Как бы то ни было — охотники нас уже так просто не найдут.

Родерик развел руками. Спорить было бессмысленно, особенно если учесть, что доля правды в их словах была. Сам же охотник боялся лишь одного. Матиас. Что, если он выследит их, что если узнает, кем стал Родерик? Он давно подозревал, что Матиас у Айзека на особом счету. И явно не просто так. Матиас знал о тайнах, о которых Родерик даже не догадывался. Игнем Санктум — это не просто его идея. Он пришел в этот город, зная о том, что здесь все готово для запуска этой смертельной ловушки. Знал и о Корделии Фривуд. О чем еще он знал и не рассказывал им? Что если в порту их ждет очередная ловушка Церкви? Что, если зайдя на борт корабля они сделают себя идеальной целью? Мысли роились в голове Родерика, пугая его. Впервые в жизни он почувствовал то, что чувствуют ведьмы по всему миру, когда за ними начинается охота. Он готов был в любой момент потерять самообладание и закричать, бросаясь сломя голову вперед, навстречу охотникам. А те именно того и ждали. Всегда ждали. Так умерла Корделия Фривуд. Неосторожность, глупость, безнадега. Родерик отбросил невеселые мысли.

— Ладно, соглашусь с вами, — Лирия заулыбалась. Это был верный шаг. Он осознавал паранойю и она была полностью оправдана. Тогда как Лирия и Мира сохраняли самообладание только потому, что не знали об опасности, которая шла за ними по пятам. Мира поднялась на кровати и приветливо улыбнулась Родерику. Тот сел с ней рядом и обнял. Эдгар закатил глаза, а Лирия шикнула на него:

— Пошли, старик, оставим их на минуту, — Лирия буквально вытолкнула сопротивляющегося старика на улицу, — только долго не задерживайтесь! Нам пора отплывать.

Родерик и Мира не ответили ей, они улыбались друг другу, словно никого не было рядом. Старик заворчал, но подчинился. Они вышли на вечернюю улицу Портового района. Лирия остановилась осмотреться, а Эдгар прислонился к стене и закурил очередную сигару, источавшую гнилостный запах.

— Зачем ты куришь такие противные сигары? — изумленно всплеснула руками девушка.

— Боишься, что я от этого умру? — засмеялся Эдгар, а потом зашелся гнусным кашлем, который продолжался пока он не сплюнул на землю. Старик явно ослабел после битвы. Змей смог собрать его и заживить раны. Но что-то в нем надломилось. Ослабло. Даже то, что Родерик смог так легко повалить его раньше — все указывало на ранения, которые для старика не прошли даром. — Послушай, Лирия, — слова старика неожиданно посерьезнели и он посмотрел на нее взглядом, в котором не было страха, только грусть. Таким Лирия его еще никогда не видела, — то, как ты возродила эту девчонку. Это твоя сила? Ты умеешь воскрешать?

— Да, но не совсем. Я не смогу объяснить тебе, но я могу вырвать из лап смерти того, о ком свежа и наполнена любовью память. Если так будет понятно, — Эдгар кивнул и на мгновение задумался. Он выкинул сигару под ноги и с силой затушил ее, вдавливая в землю.

— А Коредлия? Ты можешь вернуть Коредлию?

— Возможно, если найдется кто-то кто любил ее всем своим сердцем, — пожала плечами Лирия. Она думала об этом, но не была уверена, найдется ли кто-то, кто испытывал такие искренние чувства к высшей ведьме, обладающей разрушительной силой. Ей либо завидовали, либо боялись.

— А я, я не подхожу? — старик сделал шаг навстречу Лирии и та от удивления открыла рот. В глазах настоящего монстра, получающего удовольствия от страдания других, от боли и страха своих жертв. Существо, которое давным давно забыло какого это быть человеком. Именно в его глазах она увидела слезы. — Мое сердце, посмотри в него, прошу.

Лирия шагнула к старику, прикоснулась к его груди и опустила голову. Ей стало жалко человека, к которому она не испытывала ничего, кроме страха до этого самого момента. Возможно, ведьма его совсем не знала. Может быть, у Эдгара Фон Рэйнса была своя история, полная боли и потерь. История, которая привела его к присяге Корделии Фривуд. Единственной женщине, которую он полюбил. Осторожно Лирия подняла глаза и посмотрела на него, стараясь сказать тяжелые слова так искренне, как только могла:

— Я сожалею, Эдгар, но твое сердце уже давно мертво. Ты жив только благодаря змеиному яду, что проник в твои вены. Для того, чтобы вернуть Корделию нужно живое сердце. Молодой ведьмы, что еще не шагнула за линию смерти или человека, что любил ее больше жизни. Мира вернулась только потому что Родерик человек. А он вернулся только потому, что так решил Незримый Змей. Прости, я правда очень хочу помочь тебе, но моя сила — она не всемогуща. Иначе я бы смогла вернуть к жизни матушку и тетю. Но мое сердце, сердце высшей ведьмы — умерло еще сотни лет назад там, в Незримом Саду.

Эдгар тяжело опустил голову, она увидела, как дернулись его плечи. Старик скорбел, но не собирался показывать эти эмоции. Он отвернулся и достал из-за пазухи еще одну сигару:

— Где змеи носят этих двоих, нам пора поторапливаться, — огниво щелкнуло вышибая искру и поджигая сигару в зубах старика. Плотное облако дыма вышло из его рта и в тот же самый момент открылись двери и Родерик с Мирой вышли на улицу.

— Опять ты куришь эту отраву, — взмахнул рукой Родерик, разгоняя дым.

— Боишься, что я от этого умру? — хохотнул старик, прогоняя свои последние искренние мысли.

— Боюсь, что мы от этого сдохнем.

— От этого — точно нет, — закряхтел старик, выпуская очередную порцию прямо в лицо Родерика.

— Ну хватит, — топнула ногой Лирия, а Мира засмеялась. — Нам пора отправляться, ну же, скорее.

Их пестрая компания двинулась вперед, по направлению к порту. Отступники натянули шляпы, а девушки замотали головы в платки. Так они больше походили на уставших путников, которые очень сильно спешили. У порта их ждало настоящее столпотворение. Люди спешили, бежали, пихались и ругались. Каждый намеревался побыстрее убраться из Тарнема. Эдгар окликнул их и указал рукой на большой корабль с синими парусами, что стоял у дальней палубы.

— Вот наш корабль, — Родерик ответил ему взмахом и они стали продираться сквозь толпу. Родерик шел первым, вел за руку Миру, она держалась за Лирию, сзади их подталкивал Эдгар. Людям было наплевать, спешили они или нет. Даже стражников не было видно рядом. Настоящая давка из прибывающих и отбывающих людей. Порт открыли только в середине дня, а кораблей в Тарнеме собралось несколько дюжин. Каждый стремился убраться поскорее, уступая место судну, которое уже пару дней стояло на привязи в отдалении от города, мечтая войти в порт. Даже Родерику было тяжело пробиваться к своей цели, особенно учитывая то, что он старался как можно меньше использовать силу, стараясь не привлекать к себе внимание. И тут он остановился как вкопанный. Они не дошли до корабля всего несколько метров. Отступник почувствовал, как сзади на него налетели все остальные. Эдгар смачно выругался и задал волновавший всех вопрос:

— Ну и что ты остановился?

Родерик ничего не ответил. Он поднял руку и указал вперед. Там, среди толпы людей, которая двигалась во все стороны сразу, стоял человек, который не двигался даже когда на него налетали сразу несколько людей, несущих тяжелые грузы. Он сверлил глазами Родерика и неровно улыбался.

— Твою мать, как он выжил? — этот вопрос Эдгара потонул в гомоне бесконечных голосов и проклятий. Всего в нескольких метрах перед ними стоял Борис Романов. Охотник, которого Родерик разрубил пополам. — Змей с ним, бегите.

— Что? — Родерик не понимал, что говорит старик. Борис вернулся, но как? Сейчас это было не важно. Рядом ли Матиас? Пока не видно, но он может быть рядом — тогда все еще хуже.

— Капитана зовут Руперт Блански, бегите и передайте вот это, — Эдгар пихнул в руки Родерика бумаги, — скажите вы от Эдгара. Я присоединюсь к вам позже.

— Нам не стоит разделяться, — начал Родерик, но тут старик схватил его за шкирку и поднял к себе, прислонив лицом к лицу:

— Послушай меня, мальчик. Ты сейчас же возьмешь эти двух и проследишь, чтобы их ноги ступили на землю Фрипорта. Если хоть кто-то попытается причинить им вред ты убьешь его без тени сомнения и жалости. И не дай бог хоть один волос упадет с головы Лирии я вернусь с того света и вырву тебе хребет. Ты понял меня, Родерик?

— Да, сэр, — отступник кивнул, старик тут же отпустил его. Нужно было действовать немедленно. Родерик схватил девушек и понесся к кораблю, расталкивая толпу, не думая о том, что может причинить им вред и привлечь ненужное внимание. Времени не было вообще. Краем глаза он увидел, что Борис проводит их взглядом. А потом он просто исчез. Но как?

Родерик не заметил, как Борис налетел сбоку. У того не было оружия, поэтому он просто потянулся руками к шеи Лирии, надеясь убить ее здесь и сейчас. Перед ним возник Эдгар и мощным ударом ноги оттолкнул его, отбрасывая на несколько метров.

— Бегом, не оборачивайтесь! — заорал старик и Родерик принялся бежать. Люди на мгновение замерли и тут же постарались очистить место вокруг орущего старика. Все из-за того, что он вытащил откуда-то из-под одежды составное копье, которое сложилось во внушительного вида оружие.

Борис поднялся, как будто этот удар не должен был сломать ему ребра. Он взмахнул рукой и отряхнул пыль с порванной рубахи. Охотник выглядел странно. На нем была одежда, разодранная на части и сдобренная запекшейся кровью, но его тело, что проглядывало сквозь рваные части — было абсолютно чистым. Без единой царапины. Он проследил глазами и увидел, как Родерик подбегает к кораблю. Нужно было догнать их и убить проклятую ведьму.

— Э, нет, — ухмыльнулся Эдгар, — сначала тебе придется сразиться со мной. Бриштер!

Слова силы, истинное усиление. Мощь Эдгара вдавила его в мостовую, на секунду камни под ногами треснули, не в силах удержать проклятую силу. Люди завопили, бросаясь врассыпную. Стражники, стоявшие далеко у границы порта, стали продираться сквозь орущих людей, стараясь разобраться в том, что происходит. У них еще было время. Эдгар убьет всех, кто ринется следом, он остановит их, потом исчезнет и отправиться во Фрипорт. Хороший план.

Борис оказался рядом за то мгновение, что Эдгар потратил на то, чтобы моргнуть. Охотник ударил отступника, использовавшего слово силы. Змея внутри запищала и затряслась всем телом, стараясь предупредить старика об опасности, которую таил этот удар. В самый последний момент Эдгар успел подставить древко копья из закаленного железа под удар. Отступника подняло в воздух, а древко надломилось и треснуло, будто было легким прутиком. Эдгар подлетел вверх, а на лице его осталось только изумление. Борис прыгнул следом, хватая его в воздухе и опрокидывая на землю. Эдгар открыл рот, выпуская остатки воздуха и дыма сигары из легких. Что стало с этим охотником? В кого он превратился? Не время для раздумий. Охотник летел вниз, намереваясь ударом колена размозжить голову Эдгара.

Отступнику удалось перевернуться и выставить часть сломанного копья вверх. Он не увидел, но почувствовал, как голова охотника плотно села на копье. Рука Эдгара коснулась подбородка Бориса. Старик дернул рукой, ломая шею и вбил вторую часть копья в спину, пробивая сердце. Охотник осел на мостовую, падая на колени. Его мастерство было слишком велико, чтобы проиграть битву только из-за того, что противник был сильнее разумного. Старик улыбнулся и отряхнул руки. Он еще успеет на корабль.

Борис схватился руками за части копья и вырвал их из тела. С отвращением охотник отбросил проклятое оружие. Кровь мгновенно остановилась, он развернулся и ударил старика по щеке. Того откинуло в сторону, тело несколько раз раскрутилось в воздухе, подобно тряпичной кукле. Эдгар остановился, ударившись в толпу людей и сбивая их с ног.

— Хороший удар, — подумал Эдгар, он не мог говорить, челюсть очевидно была сломана. Старик успел вскочить на ноги как раз вовремя, чтобы попытаться остановить шквал ударов, который обрушил на него воскресший охотник.

Старик отбивался, блокировал, но с каждым ударом это сделать было все тяжелее и тяжелее. Словно охотник бил его не кулаками а тяжелыми железными кувалдами. Змея внутри предупреждала об опасности, но Эдгар и сам знал — с этим парнем что-то случилось. Человек не мог обладать силой, сравнимой с усилением змеязычников. Если вообще не превосходящей ее. Но этот охотник похоже растерял все свое оружие по пути сюда. Пренебрег главным правилом охоты — всегда будь готов к битве лучше, чем тот, на кого ты охотишься. Эдгар успел выхватить из-за пазухи небольшой сверток и подбросил его вверх:

— Конклаш! — змея внутри помогла ему произнести слово силы. Из свертка вырвались лезвия, прикрученные к небольшим, но прочным нитям. Слово силы позволяло управлять неживыми предметами. Лезвия устремились к охотнику и охватили его руки, прорезаясь внутрь, заставляя замедлиться на секунду. Заставить перевести внимание от Эдгара. Эту возможность он не упустит. Старик схватил охотника за руку и перекинул ее через плечо, ломая надвое. Локоть, затем плечо — рука дернулась и обмякла. Борис ненавистно взглянул на отступника и завопил так, как кричит зверь, потерявший свой человеческий облик. Эдгар усмехнулся, схватил его руку и, обнажая кости предплечья, глубоко вогнал их в горло вопящему охотнику, заставляя его замолчать. — Ты хорошо сражался. Но недостаточно хорошо, церковное отродье.

Борис дергался на земле, стараясь высвободить руку, но у него ничего не получалось. Старик ударил сверх, вбивая кость дальше и пробивая землю, приковывая охотника. Он уже не надеялся убить его — только задержать. Похоже тот мог регенерировать, но это было неважно если он не мог высвободиться от собственного тела. Кровь лилась рекой, Борис мычал и бурлил, бесполезно стараясь выбраться. Его другая рука была плотно связана магическими лезвиями и прикручена к телу. Он силился вырваться, но его сил явно не хватало. Эдгар поднял взгляд вверх и увидел, как с кормы нужного корабля ему машет Лирия. Он ответил легким кивком, уверенный, что она увидит. Корабль уже отшвартовался, он вряд ли успеет, да это было и не важно. Он пошел следом, провожая отходящий корабль и улыбался ему вслед. Ему удалось спасти их и выжить. Яд змеи уже излечил челюсть и восстанавливал поломанные кости. Он доберется до Фрипорта, а потом будет искать человека, который любил Корделию. Эдгар был уверен в том, что такой человек просто обязан рано или поздно найтись. Многие простые люди любили королеву Фрипорта. Скрывали это, но любили. И Эдгар найдет одного из таких людей. Обязательно найдет.

— Учитель? — холодный пот пробил спину Эдгара, умоляя его не оборачиваться. Тот, кого он боялся увидеть больше всего на свете, стоял у него за спиной. — Это вы, учитель Рэйнс?

Старик повернулся. Айзек Сильвербрайт, гранд-мастер инквизитор, его ученик, человек который каким-то образом прожил более ста лет, а выглядел так, будто ему было около сорока. Подтянутый, загорелый, в белоснежных одеждах инквизиции, украшенных золотом и кровавыми алмазами. Он улыбался широкой, доброй улыбкой, в которой не было ничего, кроме раскаленной добела ненависти.

— Тот, кого ты защищаешь, должно быть на этом корабле. Я вижу флаг торговой гильдии Фрипорта. Ну что ж, это логично — там жила Корделия, туда они и отправились. Скажи, учитель — она действительно стоила того, чтобы ее защищать?

— Ты совсем не постарел, Айзек, — усмехнулся Эдгар, доставая сигару. Люди расступились, освобождая своеобразную площадь. За спиной гранд-мастера выстроилась стража. Эдгар видел нескольких людей в черных плащах, что спокойно наблюдали с разных концов площади — охотники.

— Ты совсем не умер, Эдгар, — рассмеялся Айзек. — Послушай, мы ведь можем этого не делать. Ты легенда нашего мира. Тебе еще не поздно передумать. Встанешь на нашу сторону, предашь своих покровителей. Бьюсь об заклад — тебе есть, что рассказать нам.

— Не все так просто, — вздохнул Эдгар, выпуская сизое облако дыма. — Ты же знаешь, я связан обещанием.

— О, да, проклятый Незримый Змей. Всех связывает своими нерушимыми обещаниями. Стой, Борис, — Айзек поймал за плечо охотника, который выскочил из-за его спины, намереваясь вновь сразиться с Эдгаром. Старик отметил, с какой легкость его ученик остановил могущественного противника. А еще то, что Борис полностью восстановился. — Не нужно. Это мой учитель, легендарный охотник Эдгар Фон Рэйнс. Позволь мне насладиться нашей встречей.

— На том корабле Лирия Эшленд я должен ее уничтожить, учитель, — склонил голову Борис, останавливаясь.

— Не переживай, она не избежит нашего гнева. Но сегодня — жертва Эдгара позволила ей спастись. Ненадолго, но спастись.

— Да, учитель, — Борис склонил голову и отступил назад. Во что бы не превратился этот охотник — он остался человеком и сохранил себя. Такому Эдгар мог только позавидовать.

— Ну что ж, Эдгар. Ты не хочешь послужить Церкви в последний раз?

— Отправляйся к Всеотцу сам, чертов ублюдок. Я уже был у него, там скучновато, — расхохотался Эдгар, доставая из-за спины два обоюдоострых стилета. Змей вылез из его рта, наполняя ядом и залечивая раны. Ему предстояла настоящая битва.

— Я хотел освободить тебя, Эдгар, хотел помочь. Ты ведь знаешь? — проникновенно проговорил Айзек очень тихо, но его учитель услышал.

— Да? Так освободи меня, Айзек! Шин-Бриштер! — слова силы, которые убивали змея внутри. Убивали самого Эдгара. Его тело и так умирало, он не смог полностью регенерировать. И он и змей внутри знали — это конец. Последняя битва в которой они будут сражаться. Не стоит сдерживаться. Атаковать со всеми силами, со всей жестокостью. Отступник почувствовал, как запрещенные слова силы превращают его в настоящего монстра. Как сила распирает его тело. Он сорвался с места быстрее, чем двигался когда-либо. Свирепо крича и направляя на Айзека свое оружие и клыки змея, надеясь хотя бы поцарапать его. Отравленные клинки, яд на кончиках белоснежных клыков — одной царапины будет достаточно. Его цель уже близко. Прощай, любимый ученик.

— Как пожелаете, учитель, — гранд-мастер инквизитор таил множество секретов. Чудовищная, невероятная физическая сила была лишь одним из них. Он схватил змея во рту Эдгара и вырвал изнутри, разрывая плоть и разбивая навсегда связь своего учителя с миром змеязычников. Змей вылетел наружу, а тело обессиленного старика упало перед Айзеком, так и не нанеся того самого удара. Гранд-мастер двигался не просто быстро. Никто из стражников не смог уследить за тем, как он вырвал змея, а потом разорвал его на части. Будто он дернулся и все было закончено в одно мгновение.

Айзек усмехнулся и бросил остатки огромного черного змея на тело своего учителя. Это была славная битва, но победить в ней змеязычник не мог:

— Надеюсь, ты наконец найдешь успокоение, учитель. Здесь больше не на что смотреть, продолжайте свои дела, Священная Церковь разберется с телом, — сказал Айзек, разворачиваясь к стражникам. Те нехотя кивнули, никто не хотел спорить с этим человеком, особенно учитывая, что он явно был не на стороне змеязычников. — Соберите останки и сожгите, — кивнул гранд-мастер охотникам, которые стояли рядом, те беспрекословно кивнули и принялись выполнять приказ. — Пойдем, Борис. Ты расскажешь мне, что произошло в Тарнеме и куда делись твои братья.

— Борис!? Учитель!? — Матиас пробился наконец сквозь оцепление стражников. Он увидел перед собой людей, которых был бесконечно рад видеть, но совсем не ожидал встретить. Охотник подошел и обнял Бориса так сильно, как только мог. — Ты выжил, брат. Ты выжил. А Родерик? Что стало с ним?

Борис опустил голову, не в силах найти ответа, а Айзек глубоко вздохнул:

— Рад видеть тебя, Матиас, мальчик мой. Пойдемте, нам есть, что обсудить. Что до Родерика. То, к сожалению он жив и это большая проблема для нас.

— Почему, я не понимаю? — Матиас пошел следом за гранд-мастером и Борисом, но не мог до конца осознать, почему они так говорили.

— Родерик теперь с ними, они вернули Миру и он стал отступником, — тихо сказал Борис и услышал, как заскрежетал зубами Матиас. Борис развернулся и увидел истинную злобу в глазах брата.

— Он мой, слышите? — Айзек благочестиво улыбнулся, а Борис подошел и обнял друга за плечи.

— Мы вместе убьем его, Матиас, — Борис многозначительно кивнул на свой живот, намекая, что у него тоже личные счеты с отступником. — Его и всех, кого он защищает.

Матиас улыбнулся и сжал кулак. В его сердце запылал новый огонь ненависти. Он пошел вслед за учителем, а Борис остался на секунду и посмотрел вслед кораблю, который уже выходил из порта. Он знал, что на корме стоит Лирия Эшленд, та, которую он должен был убить. Стоит и смотрит на них глазами, наполненными ужасом, не в силах отвести взгляд.

— Мы знаем, куда ты бежишь. И будем ждать. Ты сдохнешь, ведьма.

Лирия Эшленд закричала и развернулась, чтобы спрятаться в объятиях Родерика Майкрона, своего чемпиона, одного из самых могущественных отступников, созданных Незримым Змеем. Их война только началась.