Наглый (СИ)

Эпилог

Мама пила вот уже третью порцию валерьянки, а папа молча курил прямо на кухне. Я решилась рассказать им о нас с Максимом только через три месяца после того, как мы начали встречаться.

— Сереж, выйди хотя бы на балкон, дышать нечем… — мама кривит лицо, потом смотрит на меня и снова причитает — куда ты лезешь, дура?! Он тебя бросит, как только наиграется. Десять лет разницы! Да через пять ты для него старухой будешь и пошлет он тебя… Скажи ей, ну! — говорит отцу.

— Дочка, ты хорошо подумала? — Спрашивает, молчавший до этого, отец.

— Хорошо.

— А если вы расстанетесь? — Он смотрит серьезно из-под бровей в самую душу. Я выдерживаю этот взгляд, не опустив глаз и не отведя их в сторону.

— Значит расстанемся.

Я на самом деле для себя решила просто жить в моменте. Просто радоваться каждому дню с ним рядом, а когда придет время отпустить… что уж сказать, я и сама думала так же, как мама.

— О, господи! — Снова вздыхает. — Ты слышишь, что она говорит? Совсем голову ей задурил этот пацан! И работу из-за него потеряла, а теперь вот время свое теряет! А рожать когда? Замуж кто возьмет в таком возрасте? Не этот же…

— Галя, успокойся. Наша дочка взрослая, пусть сама решает. — Папа всегда меня лучше понимал и заступался перед мамой. И сейчас встал на мою сторону, хоть я и вижу, что он думает обо всем этом.

— Взрослая???? Взрослая, да. А мозгов нет! — мама снова хватается за пузырек, но папа отбирает. — Юля, ну скажи мне, как ты вообще с ним жизнь представляешь? Ему еще учиться, армия потом. Ты что его содержать будешь?

— Мам, ну мы же просто встречаемся, не живем вместе.

— Еще чего не хватало! — Снова восклицает мама. Она встает, ставит чайник и достает коньяк из пенала в углу кухни. — А его родители в курсе?

Меня трясет и я вообще не понимаю, как Максим меня уговорил. Мы подходим к подъезду его дома, а у меня трусливая мысль в голове — сбежать.

— Неа. — Он берет мою ладонь и сжимает крепче, улыбается широко и так солнечно, что на секунду я забываю обо всем. — Не сбежишь.

— С чего ты взял?

— Вижу по твоим глазам. — Он легонько целует меня в губы. Отстраняется, заправляет прядь моих волос за ухо — Не бойся, я с тобой.

Мы заходим в подъезд и пока поднимаемся в лифте на десятый этаж, Максим смотрит такими влюбленными радостными глазами. Я снова теряюсь в этом взгляде. Он как мифический крысолов, только ему и дудочка не нужна, я и так его слушаю, и так верю, и так готова идти с ним и за ним куда угодно.

Его отец стоит на пороге. Крепче хватаюсь за руку Максима — большую, широкую и по-мужски сильную, в попытке успокоится. Только она меня и держит сейчас от побега.

— Ну, наконец-то! Я уж думал вы не придете.

— Пробки — не выдает меня Максим.

— Проходите скорее, а то все остынет.

Андрей Юрьевич широко улыбается, и я вижу, что улыбка у них с Максимом очень похожа — такая же завораживающая. Во взгляде нет ни осуждения, ни недовольства, только приветливое участие. Меня немного отпускает.

— А я как в школу пришел, так сразу и понял в чем там причина всех этих прогулов и бунта. Ну, думаю, влюбился пацан. И это понятно, такая красавица! — Немного позже, когда мы уже поужинали и пили чай, говорит мне Андрей Юрьевич. Максим так мило смущается от этих слов. — Я как Аню свою встретил, так тоже голову потерял совсем — чуть академию военную не бросил. Она не дала, ругалась. Вся такая серьезная была, правильная… — его взгляд подернулся дымкой воспоминаний.

— Да. И его отец очень даже рад.

Мама сделала кофе и плеснула туда коньяку. Я отобрала у нее кружку.

— Мам, нельзя коньяк и валерьянку смешивать!

— А так издеваться над мамой можно?! Скажи! — По родному лицу начинают течь слезы. У меня и самой нервы сдают. Я обнимаю ее крепко-крепко, шепчу:

— Я его люблю, понимаешь… сильно. Никогда и никого так не любила.

Теперь мы плачем обе. Папа махнул рукой, глядя на нас ревущих, и вышел из кухни. Я рассказываю маме о Максиме.

— Ладно, — сдается, наконец, она, вытерев рукой лицо. — Делай что хочешь, но потом не плач. И не прибегай ко мне.

— Хорошо. — Улыбаюсь и целую маму в щеку. — Я тебя люблю.

— Подлиза ты.

Через две недели уже Максим волнуется перед встречей с моими родителями, но он сам захотел с ними познакомиться. Я поправляю непослушную прядь над его лбом и нежно целую в губы.

— Люблю, когда ты такой серьезный. Прям взрослый. — Поддразниваю.

Он смотрит на меня и видит озорную улыбку, взгляд немного теплеет, и сжатые губы растягиваются в ответной улыбке. Я вижу, что он вынырнул из своих тревожных мыслей.

— А я просто тебя люблю — отвечает и крепко обнимает. Его руки ползут со спины на ягодицы, а губы утыкаются в шею, оставляя там дорожку поцелуев.

— Опоздаем… а мама этого не любит. — Говорю, жмурясь от приятных щекочущих ощущений.

— Да… — Соглашается, но руки не убирает. — Если что, я погиб смертью храбрых.

— Дурак ты!

Мы топчемся на пороге родительской квартиры. Максим уверено и крепко пожал руку папе, вручил букет маме и наговорил ей кучу комплиментов, отчего она раскраснелась, как девчонка. Знакомство прошло не без неловкостей. Мама устроила допрос с пристрастием, во время которого Максим держался уверенно и спокойно.

— Красивый — говорит мама, когда папа с Максимом вышли покурить. — Ох, я теперь еще больше волнуюсь.

— Почему?

— Уведут. Таких красивых мужиков удержать рядом просто невозможно.

— Маам, не начинай.

— Смотри сама. Я предупредила.

Я так волнуюсь.

Выкурил уже полпачки, а руки так и трясутся. Я для себя решил все еще давно, наверное, как впервые ее увидел — она моя. Понимаю, что пока предложить ей кроме себя ничего не могу. Но и ждать больше не хочу и не могу. Надоело. Так надоело уходить домой по вечерам и ждать встреч.

«…Я еще не ушел, а уже скучаю. Ты засела так прочно внутри, где-то между висками, под ребрами, в крови… я все думаю, как же так вышло, что ты мне досталась? За какие заслуги? Я ничего в своей жизни хорошего еще не совершил (только тебя встретил и полюбил), а ты у меня есть. За эти два года я влюбился в тебя только сильнее, хотя думал, что такого и быть не может…

Давай будем вместе всегда?»

Слова написанные на листке, лежат в конверте. А карман оттягивает, будто гиря, коробочка с кольцом. В квартире все усыпано лепестками роз и уставлено вазами с ее любимыми пионами. В холодильнике ждут своей очереди бутылка шампанского и клубника.

Тишину разрезает скрежет ключа в замке. Легкий стук каблуков по ламинату, шорох одежды. Тихие шаги по коридору. Юля застывает на пороге комнаты и осматривает то, что я тут устроил, а я смотрю на нее. Такая красивая.

— Максим? Что это? — она обводит рукой пространство квартиры.

— Нравится?

Она подходит ближе, обнимает.

— Конечно. — Целует нежно. — А что, разве сегодня какой-то праздник?

— Возможно.

Беру ее за руку и веду к столику, усаживаю, отодвинув стул. Вручаю конверт.

— Ты меня удивляешь сегодня. Что это? — поднимает на меня удивленное лицо.

— Прочитай.

Она достает лист, исписанный моим кривым почерком (старался писать красиво, как мог), пробегается взглядом, а я не могу дышать нормально.

— Ты… Что? Серьезно?

Я достаю из кармана коробочку и, открыв, протягиваю ей.

— Каждое слово правда. — Сглатываю, выдыхаю и как в омут нырнув, говорю — выходи за меня.

Она не двигается и молчит, кажется, целую вечность, за которую успел уже придумать себе всякого.

— Да! Да, я согласна! — Вскакивает и бросается мне на шею, а я подхватываю, целую.

До шампанского в тот вечер дошло не скоро.

Мне сегодня 32. Я валяюсь в постели, не желая пока вставать. Наслаждаюсь негой утра и солнцем, заглянувшим в окно.

— А где самая прекрасная на свете девушка? — он заходит в спальню с коробкой и букетом белых пионов. Моих любимых. — Готова принимать подарки, Гордеева?

— Конечно, Гордеев.

— Тогда идите сюда, Юлия Сергеевна, целовать вас буду.

Он стоит с мятной улыбкой на губах в одних шортах, свежий после душа и такой соблазнительный, что голова кругом. И я не успеваю откинуть одеяло, как он сам оказывается рядом и целует. Головокружительно, умопомрачительно, страстно. Когда кислород в легких закончился, я отстраняюсь и беру коробку в руки. Внутри красиво уложенные всевозможные сладости, а поверх еще одна прямоугольная белая коробочка. Там красивый золотой браслет с россыпью бриллиантов, искрящихся радугой.

— Спасибо. Красиво. — Я тут же одеваю на руку новое украшение. — А у меня для тебя тоже есть подарок.

— Для меня? — он удивляется.

— Да. Закрой глаза.

Максим послушно закрывает глаза, а я достаю из тумбочки тест с двумя заветными полосками. Я их переделала накануне кучу, и все положительные.

— Открывай.

Он смотрит на тонюсенькую полосочку у меня в руках, затем переводит неверящий взгляд на меня.

— Это то, о чем я думаю?

Киваю.

— Я беременна.

— Юлька! — Порывисто обнимает, а потом, спохватившись отстраняется и бережно, еле касаясь руками гладит мои плечи, руки. А в глаза у него искрятся ярче, чем бриллианты на моей руке. — Спасибо, родная.

И пусть я не верила, что у нас получится построить долгие отношения, а о том, что выйду за него замуж и думать не смела. Пусть потеряла работу когда-то, зато сейчас я самая счастливая. И все благодаря ему — моему мужу. Он делает каждый день особенным.