Награда за риск

Глава 13

— Эмма, в половине одиннадцатого совещание директоров! — Хименес положил на ее стол повестку дня, но не стал задерживаться у нее для дружеской беседы, как бывало обычно. — Думаю, вы почерпнете там много важного для себя.

Эмма улыбнулась ему вслед. Она очень привязалась к этому человеку. Но все-таки поскорее бы уж кончился месяц ее испытательного срока. Ей, конечно, стыдно было признаваться себе в таких чувствах.

Но привычка Хименеса опекать ее даже за обедом и задерживать после окончания рабочего дня уже начинала тяготить. Конечно, хорошо, что он так серьезно ее наставляет, но это мешало ей поближе сойтись с остальными сотрудниками.

Потом ей предстоит две недели стажироваться в финансовом отделе, а затем в других — во всех поочередно. Так хочется посмотреть новых людей. Но не будут ли они ее чураться по той причине, что она слишком сблизилась с одним из боссов? А с другой стороны, ну как обидеть его отказом? Он ведь ждет не дождется очередного обеда, чтобы посидеть рядом с ней. Судя по всему, Эмма напоминает ему дочь. Та с мужем и детьми перебралась в Мадрид, и Хименес страшно по ней тоскует.

За десять минут до совещания Эмма зашла к нему в кабинет. Досадно, что он вчера не предупредил ее об этом совещании, она бы надела костюм. Белая блузка и синяя юбка хороши как рабочая униформа, но для такого представительного совещания лучше было бы принарядиться. Да, мужчинам проще — им не надо заботиться о таких вещах. Но, посмотрев на Хименеса, она поняла, что ошиблась: тот, и всегда нарядный, сегодня был одет прямо-таки с иголочки. У нее накопилось несколько вопросов к нему, но сейчас все они показались маловажными. Только об одном она решила спросить:

— Паскуаль Герреро сам будет вести совещание?

— Нет, он отстранился от дел после захвата.

Захвата? Какого захвата? Оказывается, полгода назад у фирмы поменялся владелец. Престиж компании к тому времени несколько снизился, и новый владелец решил вернуть старому имени былой блеск.

— Почему же вы не сказали мне о таком важном обстоятельстве? А что теперь с Паскуалем Герреро!

— Он остается членом правления компании, — Хименес пожал плечами, — только без исполнительских функций. Остальное потом, Эмма. — Он посмотрел на часы. — Нам надо мчаться сломя голову.

В коридоре она вознамерилась было повторить вопрос, но уклончивый босс сразу вступил в беседу с финансовым директором.

— Я смотрю, Эдуардо, ты готовился изо всех сил. — Сеньор Хименес улыбнулся и показал на большую папку у того под мышкой.

— Как же иначе, — произнес Эдуардо с нажимом. — Этот человек всегда сам просчитывает все данные, а со мной предпочитает говорить на посторонние темы. Но я все равно готовился.

— Это правильно, — Хименес похлопал его по плечу.

Эмма заняла место позади сеньора Хименеса, севшего к массивному красного дерева столу. Зал заседаний уже был полон и гудел от множества голосов. Она навострила уши.

Ей казалось, что все сейчас должны говорить о новом владельце и генеральном директоре. Разумеется, говорить отрицательно. Вон тот, напротив — кажется, это ответственный за экспорт — говорит, что новый генеральный как следует возьмется за всех этих лежебок, разбалованных Герреро. Те двое сетуют на установившуюся жару… А молодой человек в конце стола, похоже, молился.

— Эта его последняя секретарша долго не продержится, — шептал тот, кто ведает экспортом, своему соседу. — Она просто готова перед ним раздеться, а он, похоже, весьма строг в вопросах нравственности.

Эмма обожгла обоих презрительным взглядом. Может быть, нехорошо подслушивать чужие разговоры, но только этих двоих она уж точно не позовет к себе на Рождество…

Тоненькая белокурая красавица улыбнулась ей издали. Видимо, это ее они обсуждают. Вопреки своему отвращению, Эмма продолжала вслушиваться в разговор.

— А про скандинавскую модель ты слышал?

— Это которая лифчики рекламирует?..

— Хочешь поглядеть на мою внучку? Вылитая мать, — обернулся к Эмме сеньор Хименес. Жаль, что она ничего больше не узнает про скандинавскую модель, но девчушка на фото — само очарование.

— Сколько ей уже? — спросила Эмма и тут сообразила, что ее голос прозвучал в мертвой тишине: она пропустила появление того, кого с таким нетерпением ждали.

Эмма обернулась к дверям… Лучше бы ей увидеть самого дьявола! Это смуглое лицо, эти черные глаза, этот траурный костюм!.. И все его внимание сосредоточено на ней одной. Она побледнела, тошнота подступила к горлу. Но никуда не могла деться от сардонической улыбки в черных глазах, которые не переставали держать ее в плену. Да, надо отдать ему должное: он мастер причинять людям боль.

На мгновение Луис Кеведо «разжал когти» — откинулся в кресле и быстро просмотрел какие-то бумаги. Потом встал и начал говорить. Она видела, как двигались его губы, но от прилива крови будто уши заложило.

Конечно, Эмма не раз задумывалась о том, какой будет ее встреча с Луисом, ведь рано или поздно она должна была состояться. Но сейчас она была комком ярости. Кто дал этому человеку право играть ее жизнью! Собеседование, поступление на работу — все это оказалось камуфляжем. Все эти дни в Хересе Эмма чувствовала себя на высоте, а на самом деле она на мели. Он все у нее отнял! Наверно, и сам не ожидал, что так просто окажется обвести ее вокруг пальца.

Каким будет следующий его шаг? Он так взбешен тем, что она не пишет и не отвечает на звонки, что, похоже, решил ни перед чем не останавливаться. Собирался ли он подождать еще, пока она вполне устроится в Хересе, и только тогда выйти на сцену? Тогда почему появился раньше намеченного срока? Видно, желание отомстить оказалось сильнее выдержки.

Убитый горем после смерти деда, Луис постарался удалить от себя причину этого горя — ее, Эмму. Это была первая гипотеза, но что, если она ошибочна? Вдруг он и в самом деле сумасшедший? Иначе как объяснить, что ее, больную, вышвырнули из постели и из страны. Может, и теперь его замысел — демонстративно выдворить ее за кордон?

Руки Эммы сжимались в кулаки, она неотрывно смотрела на темный силуэт во главе стола. На этот раз у него ничего не получится! Сразу после совещания он получит ее заявление. Еще не поздно поискать другую работу. Она ведь ко всему привыкла, капризничать не станет.

Пульс ее стал замедляться. Она выпила воды и попыталась сконцентрировать внимание на ходе совещания. Сеньор Хименес повернулся к ней, погладил ей руку, она слабо улыбнулась в ответ. Какова его роль во всем этом? Ему, несомненно, поручили держать ее в отдалении от остальных служащих фирмы. Луису не хотелось, чтобы она сразу узнала, кто тут новый хозяин. Это испортило бы ему игру.

Она подскочила на месте, когда сеньор Хименес вдруг затормошил ее, указывая в сторону нового владельца компании. По удивленным взглядам собравшихся и недоумению самого Луиса она поняла, что тот обратился к ней и не получил ответа.

— Что? — резко спросила она, ошпаривая его ненавидящим взглядом. В одно слово вопроса она вложила столько яда, что по залу прошел шумок.

Луис выдержал ее взгляд и сказал совершенно спокойно:

— Позвольте официально поприветствовать вас в фирме «Герреро», сеньорита Блэкмур. Надеюсь, вы будете здесь счастливы. — Ярость защищала Эмму, словно Бог своих избранных. Она могла бы сейчас выйти на арену со львами, подобно первым христианам, и остаться невредимой. — Я хотел бы сказать вам несколько слов после совещания, сеньорита, — все так же спокойно продолжил дон Кеведо и объявил следующий вопрос повестки дня.

Был ли он самим собой на этом совещании или ее злость разгневала его, но только она видела, что многие члены герреровской команды буквально извивались под шквалом его вопросов. Он не повышал голоса, не употреблял грубых слов, но ясно давал понять одному, другому, третьему, что их ответы не могут его удовлетворить.

Вот подлинный характер дона Луиса Кеведо! Панцирь ненависти еще больше затвердел на душе Эммы, когда она увидела его в деле. Как она могла обмануться, будто у них тогда начиналась любовь? Видно, просто была не в своем уме. Он ведь настоящее чудовище, и люди для него — пешки.

Подошла очередь финансового директора. Луис должен был заметить его увесистую папку. Она как будто бы даже слышала шорох бумаг, когда Эдуардо, весь побагровев, копался в этой папке, пытаясь найти ответ на заданный ему вопрос. Все, включая Луиса, уже поняли, что ответа не последует, и по залу прошелестел вздох облегчения, когда дон Кеведо, перешел к другой проблеме, кривой усмешкой своего красивого рта дав понять, что он думает об Эдуардо Валлеро.

Эмма сидела сжав руки, пытаясь унять их дрожь. Если бы он сейчас пошел мимо нее, она разорвала бы его на части. И все-таки хорошо, что она увидела его в деловой обстановке. Теперь-то она вычеркнет из памяти то, что порой еще вспоминалось ей как «хорошее».

Например, каким он казался по-детски уязвимым во время сна. Каким был желанным, когда, обнаженный, лежал рядом. Как томилось по нему ее тело, когда он улыбался. Какое зрелище мужественной красоты и силы являл он верхом на своем любимце Гиерро…

Одного не оспоришь: физически он безусловно привлекал ее. Но только это. Только плоть. Женщины запрограммированы на то, чтобы производить отбор самых сильных. Когда она его встретила, инстинкт пещерной женщины сработал в ней вовсю. Да, он самый сильный из всех и раздавит любого, кто окажется на его тропе.

Она заставила себя переключиться на происходящее в зале. Подошла очередь Хименеса. У Эммы опять сжались кулаки, ей хотелось вступить в сражение за своего босса. Может быть, он обманывал ее, но она никогда не поверит, что этот мягкий, простодушный человек имел какой-то злой умысел. Однако, похоже, сеньор Хименес в ее защите не нуждается: держится легко, отвечает Луису достойно и с чувством юмора.

Луис улыбнулся ему. Кажется он один из немногих выдержал проверку. Но вдруг Луис поглядел на бумагу, лежавшую перед Хименесом, и у него взлетели брови.

— Вы не выполнили месячного задания, сеньор Хименес? Это на вас не похоже. Есть какие-то обстоятельства, о которых я не поставлен в известность?

Как же так? Занял все его время мной и теперь публично его распекает… До чего некрасиво! У нее само собой вырвалось:

— Я его обстоятельства! Сеньор Хименес три недели был моей нянькой!

Ну зачем было так говорить. Если он нянька, то она — младенец! Сама дала повод Луису лишний раз над ней посмеяться. Он ведь и тогда ее называл nina.

На лице Луиса промелькнуло подобие улыбки, но маска непроницаемости тут же была вновь надета.

— Спасибо за напоминание, сеньорита Блэкмур. Но я думаю, что сеньор Хименес сам в состоянии дать мне объяснения.

Тем не менее вскоре он перешел на другие темы, заговорил о будущем вселяющим бодрость тоном, и совещание кончилось на примиряющей ноте. Эмма отошла к окну. У здания винных погребов стоял автобус, из него выходили туристы. Вот их повели на дегустацию хереса. К тому времени, когда они покончат с этим приятным занятием, она уже навсегда расстанется с компанией «Герреро».

— Ну вот наконец мы и встретились.

Кроме них двоих в зале больше никого уже не было. Он положил руку ей на плечо, и электрический заряд от его пальцев привел в действие задремавшую было в ней ярость.

— Я ненавижу тебя, Луис. Никого в жизни я так не ненавидела, как тебя. Я раскусила тебя, и ничто уже не заставит меня изменить мое мнение.

Луис отошел, налил в стакан воды из графина. Неужели он все-таки задет? Нет, никакого следа чувств. Совершенно каменное лицо. Напрасно, Эмма, ты ищешь в нем хоть какую-то человечность! Он сделал глоток и скользнул по ней темным взглядом.

— Сегодня ты сделала свои чувства ко мне достоянием гласности. Должен предупредить, что реплики вроде сегодняшней в следующий раз не будут терпимы. Сегодня я могу отнести это на счет твоего удивления при виде моей персоны, но в дальнейшем ты станешь подчиняться тем же правилам, что и весь штат компании.

— Мне надлежит быть пресмыкающимся, да?

Подобие улыбки опять промелькнуло на его лице и так же быстро пропало.

— Предостерегаю тебя, Эмма. Я более искушен в конфронтации. Повторение сегодняшнего, несомненно, кончится для тебя плохо.

— О, не беспокойся. Сейчас я выйду отсюда, пройду к себе в кабинет, напишу заявление и к вечеру ноги моей здесь не будет!

— Почему я ожидал, что именно так и случится? — Он заложил руки в карманы, на лицо его легла печать грусти. И эта грусть усилила ее ярость.

— Не знаю, Луис. Ты столь тонок… Мне жаль, что тебе приходится иметь дело с такими серыми, такими скучными существами, как я.

Сарказм скривил ее губы ироничной усмешкой. В ответ на нее губы Луиса вытянулись в жесткую линию.

— Ты внимательно ознакомилась с контрактом?

Он наблюдал за выражением лица до тех пор, пока она постигала смысл его слов.

Свинья! Вот что значит тот пункт в примечаниях. Он не хочет, чтобы она уволилась. Он будет пытать ее в этом застенке, доведет до помешательства, до самоубийства. И не раскается, а будет торжествовать. Эмма рассматривала свои руки, бессильная выносить его свирепый взгляд. Они оба знали, что денег у нее нет. Что ни один банк ей не поможет. И что она не посмеет оставить свою мать без средств к существованию.

И вдруг ее осенило. Ведь для нее открыт его лондонский счет! Вот откуда она возьмет деньги на выплату штрафа.

— Я увольняюсь сразу же по окончании моего испытательного срока.

После нескольких секунд грозного молчания он вдруг расхохотался.

— Ты, конечно, вспомнила открытый для тебя счет! Так знай: он для тебя закрыт с того дня, как ты поступила в «Герреро». Очень жаль, но у тебя не выйдет расплатиться со мной моими же деньгами.

Только быстрота реакции уберегла его от просвистевшего мимо стакана.

— Я не виновна в смерти твоего дедушки! Ты сам не мог его остановить, когда он рвался в конюшню. А я все сделала, чтобы спасти дона Рафаэля. И твоего коня тоже!

— Эмма, guapa, не надо пожалуйста!

Он тянул ее к себе, она сопротивлялась, словно дикая кошка. Только когда она смирилась со своим поражением и слезы полились у нее по щекам, он разжал руки и отстранил ее от себя. Потом вдруг с нежностью прикоснулся к ее лбу и провел пальцами по серебристой черточке шрама.

— Я прошу простить меня, Эмма, — сказал он. — Я бы все отдал, чтобы той ночи не было. Но ты, guapa, и теперь самая красивая на свете.

Она ожидала, что он поцелует ее, но он отошел к окну.

— Так ты в самом деле подашь на меня в суд за нарушение контракта? — спросила она, поняв, что он сказал все, что хотел сказать.

— Будь уверена. Я бы не настаивал на упоминании в контракте о штрафной санкции, если бы не был намерен ее применить. — Говоря это, он отвел глаза.

— Что ж, поздравляю тебя с победой, Луис. Наверное, ты вдоволь посмеялся над тем, как я радовалась этой работе. — Она старалась сохранить спокойствие в голосе, но это никак ей не удавалось. — Я могла устроиться на работу в профсоюзе, потом, может быть, нашлось бы что-то и получше. А теперь я на мели. Ты все у меня забрал.

— Я ничего не забирал у тебя, Эмма. — Он посмотрел на нее с фальшивым сочувствием.

— Ты отнял у меня чувство гордости тем, что я получила работу благодаря своим достоинствам, — вяло пробормотала она и со вздохом опустилась на стул.

— Тогда прости — это не входило в мои намерения. Ты действительно оказалась самым достойным кандидатом.

— Ах, уволь. Я ведь не дурочка и отлично понимаю, кто меня сюда внедрил.

— Итак, сейчас и здесь, ты оскорбляешь меня, называя лжецом.

В глазах Луиса заиграл опасный блеск. Пять минут назад она стала бы кричать, что он насквозь фальшив, что в нем нет ни грана правды. Но ярость ее стала спадать, она уже понимала, что без конца препираться с Луисом — не самое лучшее.

— Так ты говоришь, что я здесь по счастливой случайности?

— Хорошо, Эмма, не буду дурить тебе голову. Ты знаешь, что зимой я был связан с твоим университетом. Я помог им и взамен попросил порекомендовать мне самые надежные кандидатуры для работы в моей компании. Ты была первой в списке.

— А если бы у меня сдали нервы и я бы провалилась на собеседовании?

— Тебя вызвали бы вторично. Но у таких, как ты, нервы не сдают по столь ничтожным поводам.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — процедила она, между тем как он уже складывал свои бумаги в намерении уйти. — Но зачем? — закричала она ему вслед. — Зачем тебе такие хлопоты?

Он обернулся, и она увидела, как напряжено его лицо.

— Разве это не ясно, Эмма? — только и проговорил он, закрывая за собой дверь.

Ясно тому, кто умеет гадать по хрустальным шарам, по картам Таро, по вылитому в холодную воду горячему воску. А ей ничего не ясно. Он послал ей столько противоречащих один другому сигналов, что угадать, что творится у него в душе, просто невозможно. Если бы он ненавидел ее, то не стал бы сейчас просить прощения. Может, у него раздвоение личности? Кто знает? Она ведь филолог, а не психиатр.

Она увидела на полу у стены осколки стакана. Говорят, бить посуду — это на счастье. Впрочем, счастье уже то, что я не угодила в него. Она замотала головой, сама не веря, что могла такое сделать. Это же надо — оскорбление действием! Никогда прежде она не дралась, наоборот — всегда разнимала и примиряла дерущихся. Выходит, здесь не один, а два психопата.

Найдя в своей папке конверт, она опустилась на колени и стала собирать и складывать в него осколки стакана. Ей совсем не хотелось, чтобы сослуживцы дознались о скандале и сделали его одной из тем своих сплетен. И без того ее поведение на совещании дало почву для кривотолков… Хорошо, что в корзину кто-то бросил целлофановый пакет, положу конверт туда, чтобы уборщица не поранила руки.

Этот стакан как символ ее надежд, которые разбиты вдребезги. Однако она еще не согласна признать себя побежденной. Пока победа за ним, но он не очень уверен в себе, и явно блефует, утаивая от нее правила взаимного поведения. Ей надо самой выработать такой свод правил, если она хочет продолжать драться.

Эмма тщательно упаковала осколки и положила в урну. Так какую же она изберет стратегию? Пока она скована по рукам и ногам. Полгода все равно придется пробыть тут. Увольнять ее Луис, похоже, не собирается. Если она правильно его раскусила, то он заинтересован ее удерживать. Заставит попотеть над трудными заданиями, иной раз постарается запугать или высмеять перед людьми.

Она схватила свою папку и заторопилась к себе в комнату. По всей вероятности, Луис действительно постарается удержать ее на службе в компании в течение определенного срока. Вот его слабое место, и эту слабинку надо обратить себе на пользу. Теперь, когда у нее появилось время поразмыслить, она поняла: внезапный уход стал бы тяжелейшим ударом по всей ее служебной карьере. Чем дольше она сможет пробыть на этой работе, чем больше людей успеет узнать, чем глубже проникнет в суть дела, тем более привлекательна она будет для нового шефа в новой фирме.

И вот как надо действовать. Она будет работать усердно, что называется, без отрыва задницы от стула, и постигать дела компании во всей их сложности, чтобы в случае конфронтации с Луисом не показать себя круглой идиоткой. Значит, так: ничего не меняется, все идет своим чередом. Пока Луис вновь не пожелает возникнуть на сцене.

Бросив папку на стол, Эмма иронически рассмеялась. Кого она пытается обмануть? Все идет своим чередом до тех пор, пока?.. А ее друзья считают, что ей очень повезло, что она уже всего достигла.