Накануне

Глава 12

Москва, Уланский переулок, дом 26.

Наркомат Авиационной Промышленности.

1 марта 1938 года, 10:00.

– Спасибо, Алексей Сергеевич, – Хруничев отрывается от чтения какой-то бумаги, поднимает голову и обводит взглядом собравшихся в огромном кабинете Михаила Кагановича, бывшего наркома оборонной промышленности. – вопросы, замечания?

– Позвольте мне, – Голованов, сидящий напротив меня и по правую руку от наркома за лакированным столом для заседаний, поднимает руку. – хочу уточнить слова товарища Чаганова. Все новые проекты одномоторных истребителей в обязательном порядке должны иметь кабину пилота установленного образца: её размеры, состав и расположение приборов и органов управления имеют с этого момента силу закона. Большая часть этого оборудования будет выпускаться на предприятиях Радиопрома, а не на авиационном заводе. Исключение может быть сделано для ранее разработанных самолётов, находящихся в процессе модернизации, где потребуется полная переделка конструкции.

Главные конструкторы зашевелились: Поликарпов, невысокий и начинающий полнеть, досадливо поморщился; глаза Яковлева, худого и подтянутого, радостно заблестели; Бартини, в элегантном костюме и белоснежной сорочке, продолжает сосредоточенно крутить золотую запонку.

– Вы забыли сказать про ответчик… – Склоняется к моему уху Лавочкин.

"Чёрт"!

– Товарищи, в течении трёх дней вы с фельдегерем получите все нужные вам чертежи, – не вставая поднимаю руку. – прошу обратить также внимание на небольшую коробочку, которую надлежит поместить в задней нижней части фюзеляжа. Там будет расположено устройство, которое позволит радиоуловителю самолётов распознавать какой из обнаруженных летательных аппаратов свой, а какой – чужой.

В конечном итоге пришлось отложить проект с активным автоответчиком, слишком тяжёлым и громоздким он выходил, и ограничится пассивным уголковыми отражателями. Правда не с привычными поверхностями, расположенными под прямым углом (в них диаграмма интенсивности отражения с четырьмя лепестками падает в определённых направлениях до нуля), а под шестьдесят градусов. Закрывая и открывая шторку отражателя с невысокой частотой можно добиться характерного подмигивания светящейся точки на экране. Размер отражателя для сантиметрового радара совсем небольшой и не будет проблемой для конструктора. Пассивные отражатели, кстати, могут быть легко использованы как средство опознавания места: по ним корабль легко пройдёт фарватер реки или бухты, по таким меткам бомбардировщик сможет найти свой аэродром.

– Прежде чем мы перейдём к оглашению технических заданий на одномоторный истребитель, – повышает голос Хруничев. – предлагаю заслушать конструкторов-мотористов, чтобы ознакомить наших конкурсантов с последними новостями по части настоящих и перспективных разработок. Товарищ Швецов, начинайте.

– Кхм-кхм, – Аркадий Дмитриевич прочищает горло. – на текущий момент моё КБ сильно загружено работами по сопровождению и доводке разных модификаций двигателя М-25… Начинается их неспешное перечисление со множеством технических деталей: безредукторный, редукторный, с усиленным наддувом за счёт крыльчатки, с электроинерционным стартером, пневмопуском…

"Мама дорогая, да их конца и края нет"…

Собравшиеся немного заскучали, кто-то потянулся к графину, некоторые расслабленно откинулись на спинки стульев.

– … наряду с этим, – Швецов глядит прямо перед собой в стену, не обращая внимание на реакцию собравшихся. – с прошлого года мы приступили к разработке перспективного двигателя с двухскоростным приводным центробежным нагнетателем мощностью 850 лошадиных сил и до 1000 во взлётном режиме…

Конструкторы самолётов навострили уши.

– … немного задержало эту работу, отсутствие чертежей на ПЦН, американское военное министерство ввело запрет на их передачу, но нам удалось получить несколько комплектов односкоростных нагнетателей, которые мы и использовали в работе…

"Молодец, не рисуется перед коллегами как некоторые, мол мы сами с усами, а при этом даже толком скопировать не могут".

– … Новый двигатель, который мы назвали М-62, в январе был выставлен на госиспытания, но к сожалению их не прошёл, разрушилась головка одного из цилиндров. Головка была новой конструкции с увеличенным оребрением. Мы надеемся быстро исправить этот дефект и уже через несколько месяцев подать мотор на новые испытания. Другим новым двигателем, к которому мы уже приступили, является новый двухрядный 14-цилиндровый мотор мощностью 1400/1700 лошадиных сил М-82…

– Позвольте, – прерывает его Поликарпов. – а куда делся М-80?

– Тут такое дело, Николай Николаевич, – быстро реагирует Хруничев. – благодаря помощи товарища Чаганова (все собравшиеся с интересом посмотрели на меня) в Америке были закуплены образцы новейших двухрядных авиадвигателей компании "Райт". При их изучении выяснилось, что американцы уменьшили ход поршня. Это как вы понимаете ведет к уменьшению миделя мотора, поэтому коллегия наркомата поддержала предложение товарища Швецова по прекращению работ по теме М-80 и открытию работ по мотору М-82.

"Мидель-шмидель, сказал бы проще – "мордочка"".

– И когда его можно ожидать в железе? – Голос Поликарпова звучит жёстко.

– Изготовление первого экземпляра М-82 ожидаем в сентябре – октябре. – Голос конструктора по прежнему спокоен.

– Ясно, – разочарованно протянул Поликарпов. – можно смело добавлять два года.

– Наркомат расчитывает на год – полтора. – Взволнованно крутит головой Хруничев.

– Приложим все усилия, – согласно кивает головой Швецов. – со своей стороны просим наркомат срочно приобрести для нашего завода тепловизор. В Москву ведь не наездишься, а нам в КБ он очень нужен для термических испытаний, да если такой поставить на участке выходного контроля, то много брака можно было отсеять, не дожидаясь выхода из строя и аварий…

– Постойте-постойте, Аркадий Дмитриевич, – озабоченно хмурится нарком. – что за тепловизор за такой?

– Как, Алексей Сергеевич, вы ещё не сообщили товарищам? – Смутился Швецов. – Прошу прощения тогда, что вылез поперёк батьки…

– Ну баткой я пока ещё не стал… – в кабинете раздался дружный смех, даже нахохлившийся Поликарпов слегка улыбнулся. – и среди ночи звонить в ЦАГИ не рискнул, а здесь как-то было не по теме.

Вчера уже заполночь состоялся решительный эксперимент с тепловизором. Хорошо выспавшаяся, летающая как на крыльях Люба (избавление от ежедневных ночных кошмаров привело её в состоянии совершенной эйфории) открыла дверцу в новый мир, где невидимые для людей инфракрасные волны вдруг стали хорошо заметны глазом и могли быть записаны на обычную киноплёнку. Кусок льда, спиртовая горелка, улыбающееся лицо девушки сумбурно мелькали перед чёрным объективом тепловизора. Кульминации это действо достигло в конце трёхминутного ролика, когда на свет появился Олин наган, извергнувший из себя подряд семь пуль. Швецов, за которым я послал в гостиницу "Москва" машину уже после того как была проявлена плёнка, был покорён новым инструментом.

– Смотри-смотри, – воэбуждённо тыкал он рукой в белую простыню экрана. – как тепловая волна движется по стволу от рамки к дулу и обратно. А нельзя ускорить съёмку, хотелось бы увидеть как нагрев идёт во время движения пули по стволу…

– Нет нельзя, – словоохотливо отвечала Люба. – два-три кадра в секунду – предел для этой конструкции…

"Надо переходить на электронную развёртку, но там свои трудности".

– Очень даже по теме, – горячо возражает Швецов. – я считаю такой прибор, который видит тепло и снимает его на киноплёнку может сильно помочь нам мотористам. Взять двухрядную эвезду, ясно что охлаждение во втором ряду много хуже чем в первом, но поди разберись где перегрев терпимый, а где нет. Вслепую тычимся, как котята.

– А что и врямь можно увидеть температуру? – Кричит Климов, поднося к уху руку, чтобы расслышать мои слова. – Точность какая?

"У двигателистов это профессиональное, плохой слух, громкий голос".

– Точность зависит от чувствительности плёнки, – повышаю голос. – но если диапазон температур не слишком широк, скажем градусов двести, то можно будет заметить изменение яркости в несколько градусов.

– Мы обсудим этот вопрос с Алексеем Сергеевичем отдельно. Товарищи, не будем отвлекаться от темы нашего совещания, – Хруничев поглядывает на часы. – Владимир Яковлевич, ваша очередь.

– Прежде чем переходить к моторам с жидкостным охлаждением, – Климов с силой приглаживает короткие седые волосы. – давайте покончим с воздушниками… В кабинете раздался громкий смех, к которому через секунду присоединился и сам выступающий.

– … я к тому, что… – с трудом подавляет смех. – как вам известно, я с бригадой был направлен наркоматом в Запорожье, разбираться с тем балаганом что был там с моторами "Гном-Рон"… занимался 14-цилиндровым мотором М-87. Когда приехали туда… ужас творился… ПЦН рушися, шестерни редуктора крошатся, поршневые пальцы ломаются, днища поршней прогорают…

В кабинете раздался звонок телефона.

"Вертушка".

Хруничев подскакивает с места и тянется к приставному столику с телефонами.

– Товарищ Хруничев, – краем уха отчётливо слышу в трубке голос Поскрёбышева. – вас только недавно назначили на этот пост, а вы уже проявляете бюрократизм… не пускаете на совещание товарища Шпитального.

– Виноват, я не знал, что он приехал… – густо покраснел нарком. – сейчас же распоряжусь.

– Товарища Шпитального надо принимать сразу… – в трубке послышались короткие гудки.

Хруничев поспешно хватает трубку местного аппарата и с силой барабанит по его рычажкам.

– Пригласите товарища Шпитального. – Желваки заиграли на его скулах. Через мгновение обитая кожей дверь распахивается и на пороге как триумфатор появляется невысокий коротко постриженный главный конструктор авиационного вооружения, атлетичный с тяжёлым как у боксёра подбородком.

"Пушкой и злым взглядом можно добиться даже больше, чем пушкой и добрым словом".

– Вот решил поучаствовать, – с торжествующей усмешкой он обводит собравшихся, которые поспешно отводят взгляд. – вы не против?

– Прошу вас, Борис Гаврилович, присаживайтесь. – Хруничев показывает на свободное место на краю стола рядом с начальником НИИ ВВС Филиным, но тот стремительным шагом обходит длинный стол с другой стороны и подходит к сидящему напротив меня Поликарпову.

– Пересядь, милок, – легонько сзади стучит он по плечу Яковлеву. – мне тут с Николаем Николаевичем надо…

"Сказал "перетереть" или мне показалось? Показалось, наверное…. просто повадки как у братка"…

Яковлев спокойно пересаживается на соседний стул.

– Продолжайте, Владимир Яковлевич… – Внешне Хруничев тоже вполне спокоен.

– Так вот, – загрохотал дальше Климов. – наша бригада сосредоточилась на доводке М-87, самом массовом моторе, он по мощности на низких высотах будет как раз ровней твоему, Аркадий Дмитриевич, М-62. Почистили чертежи, причесали спецификации, накрутили хвоста контролёрам, назвали его М-87А чтобы не путать со старым. Надеемся пройти с ним военную приёмку… к лету.

– А что с М-88? – Почти кричит Поликарпов.

– М-88 оставили Туманскому, с ним ещё хуже, чем с 87-м… – сердится Климов. – но я что ему нянька? У меня что дел больше нет? Показали, научили как надо, пусть работает. Перехожу к своим моторам: М-103-й прошёл госиспытания и готов к серийному производству. Пушечный и с турбокомпрессором надеемся завершить к осени…

– … со 105-м всё идёт пока по плану… – перехватывает он немой вопрос Поликарпова. – подаём на испытания также осенью этого года.

"Король истребителей" достаёт таблицу и устраивает перекрёстный допрос с пристрастием двигателистам, конструкторы самолётов ловят каждое слово мотористов, изредка задавая вопросы и делая отметки в записных книжках, Шпитальный заскучал.

– Ну что ж, товарищи, – Голованов почувствовал, что градус "допроса" стал уменьшаться. – предлагаю перейти к основной теме нашего совещания: выдаче тактико-технический требований ВВС РККА к новым одноместным истребителям. Товарищ Филин, раздайте пожалуйста ТТТ. Я вас не тороплю, товарищи, но хотелось бы услышать вашу предварительную реакцию на них прямо сейчас.

– Прошу передать мне один… – скрипучий голос Шпитального заглушает шуршание бумаги.

– Больше нет, – разводит руками начальник НИИ ВВС. – все экземпляры по счёту.

– Возьмите мой, – протягиваю свои листки скандалисту. – нам с товарищем Лавочкиным достаточно одного.

Шпитальный недовольно берёт мой экземпляр, откидывается на спинку стула и начинает небрежно перелистывать его, периодически поплёвывая на палец.

– Позвольте, товарищи, – вдруг восклицает Поликарпов. – а куда делись требования на "одноместный маневренный истребитель с двигателем воздушного охлаждения"?

– Требования на него ещё не готовы… – Заговорщически переглядываются между собой Голованов с Хруничевым.

– Как же так, товарищи…. у меня двенадцать конструкторов… ждут ТТТ чтобы продолжить работы по "Чайке", – задыхается от возмущения Поликарпов. – а вы не можете… Постойте, я же третьего дня своими глазами видел проект требований на него: скорость 500 километров в час на трёх тысячах… явно завышена.

"Подтверждаю, было такое… это что ж выходит, Голованов всех развёл"?

– И в графе вооружения всё изменил, – с силой трясёт в воздухе бумагами Шпитальный. – вместо ШВАКов и ШКАСов написал никому не известные 20 миллиметровые пушки и синхронные пулемёты калибром 12.7.

– Не понимаю о чём вы, – трясёт головой начальник ГУ ВВС. – я могу обсуждать только те документы, что вы получили от меня сейчас.

"Хитёр Александр Евгеньевич, грамотно провёл операцию прикрытия, чтобы лоббисты не возбудились раньше времени. И для меня исключения не сделал… что ж я не в обиде".

В глазах собравшихся загорелись весёлые огоньки.

– Так в чём задержка с ТТТ по маневренному истребителю? – Поликарпов сверлит взглядом лётчика.

– Буду с вами честен, Николай Николаевич, – не отводит глаз Голованов. – Управление ВВС хочет вообще отменить все заказы на истребители-бипланы.

– Но как? Почему? Всего полгода назад вы сами просили нас конструкторов о модернизации И15бис. Ваши же лётчики хвалили самолёт, говорили, что нет ему равных в испанском небе. Я не прав, товарищ комкор?

– Положим полгода назад я вас ни о чём не просил, – в голосе Голованова послышались железные нотки. – я тогда сам находился в этом небе, да и потом…

– Какая разница, не вы так ваш предшественник… – раздражённо машет рукой Поликарпов.

– … а мой предшественник не имел всех данных чтобы принять правильное решение. Кроме того за последнее время ситуация в испанском небе стала сильно меняться. У германцев появились новые скоростные истребители, которые начали применять новую тактику. Они стали навязывать нам борьбу на вертикалях, где наши тихоходные "чайки" становятся для них лёгкой добычей. Товарищ Смушкевич докладывает из Испании, что за последний месяц, как вы понимаете не самый благоприятный для полётов, мы потеряли десять И15бис и все в схожих обстоятельствах: 109-й на огромной скорости пикирует с высоты, бьёт по нашему самолёту и сразу же уходит опять на высоту…

В кабинете повисло тяжёлое молчание.

– … поэтому, оставим пока в стороне вопрос с бипланами, ГУ ВВС объявляет конкурс на одноместные скоростные истребители повышенной высотности, – чеканит слова комкор. – взгляните на таблицу, там то что мы хотим получить как можно быстрее: 620–650 километров в час на высоте 6000 метров и 510–550 на трёх тысячах.

– "Как можно быстрее"… – эхом повторяет "король истребителей" и вдруг взрывается. – Это совершенно не возможно даже теоретически, даже с мотором М-87, который ещё не прошёл государственных испытаний, выжать больше 540 на 6 тысячах не удастся. С М-103-м такую скорость можно достичь и на 4000 метрах. А более мощных моторов пока нет и с ними, как вы слышали, нет никакой ясности по срокам и реальным характеристикам. Впрочем, и с М-105, и с М-88 едва ли можно разогнаться хотя бы до 600. Вот с М-82-м, если у Аркадия Дмитриевича всё получится, думаю, 600 выжать можно и даже 610, если повезёт, но решительно заявляю: забудьте о 650 километров в час на любой высоте.

– Прошу понять меня правильно, – разочарованно вздыхает Голованов. – нам нужен истребитель именно с такими характеристиками, которые записаны в ТТТ и нужен срочно, поэтому и записан такой срок подачи его на госиспытания – первое января будущего года. Понимаем что многое зависит от двигателя, поэтому здесь конструкторы авиамоторов. Понимаем что это будет сделать трудно, но и понимаем также – без этого самолёта мы не только небо Испании не вернём, но и своё потерять в случае войны можем. Нам нужны новые самолёты, моторы и вооружение и поэтому Управление ВВС объявляет открытый конкурс. Мы считаем, что элемент состязательности даст импульс для роста молодым силам и стимул для развития сложившимся коллективам.

– Что и по пушкам хотите конкурс объявить? – Кривится оружейник.

– Да, и по пушкам… – Голованов поворчивается к Лавочкину. – Семён Алексеевич, что скажете?

– Будем участвовать в обоих конкурсах… – быстро отвечает тот.

– Вооружение значит решили начать проектировать? Пироги печёт сапожник… – Натянуто хохочет Шпитальный и оглядывается по сторонам, ища у участников заседания поддержки.

– В обоих конкурсах на истребители с моторами жидкостного и воздушного охлаждения. – Исправляется Лавочкин, опуская взгляд на ТТТ.

– Александр Сергеевич? Роберт Людвигович? – Голованов вытягивает шею.

– Обязательно…. так же.

– Считаю такие конкурсы вредительскими, – чеканит слова Шпитальный. – бессмысленная трата государственных денег.

Вдруг все разом оборачиваются на меня.

"Положение обязывает, если промолчать – могут неправильно понять"…

– Что же вы, Борис Гаврилович, – мой голос зазвенел под высоким потолком кабинета во внезапно возникшей тишине. – жизни советских лётчиков деньгами мерите?

– Да я… – Шпитальный вытаращил глаза.

– Ярлыки вешаете… – не даю ему собраться с мыслями. – конкурс вредительский? Кто вам такон право дал? Органы наши пытаетесь собой подменить?

– Вы меня неправильно поняли… – в конец растерялся тот.

– Неправильно? Не то имели ввиду? – Меняю тон на нейтральный. – Что ж бывает, а насчёт бессмысленных трат государственных денег тут я согласен, с ними надо обращаться аккуратно и быть готовым к неожиданному визиту контролёра. А то слышал я недавно историю как один руководитель КБ истратил четыреста тысяч рублей и без отчёта попросил наркома списать их… "

Реальная, кстати, история: вчера позвонил Берии, но вместо приветствия услышал"…

– Погоди, Чаганов, – нарком говорит по другому телефону.-…как четыреста тысяч, как без отчёта?. – И как он это объясняет?

– Говорит на исследования потратил, но в оправдание не ни одной бумажки не предоставил. – Сквозь шорох доносится голос Ванникова, недавно назначенного наркома вооружений, старого знакомого Лаврентия Павловича по Баку.

Дальше следует длинная фраза, свидетельствующая о свободном владении Генеральным комиссаром госбезопасности русским командным: печатной оказалось только фамилия провинившегося – Шпитальный…

– Ты вот что, Боря, – голос Берии тоже едва слышен, похоже он положил трубку на стол. – я тут подумал, пошли-ка ты эту его просьбу Землячке в Совконтроль, будто бы она сама затребовала. В конце концов, это её прямая обязанность следить за расходованием государственных средств…

"Иезуитский совет… не позавидуешь тому, кто попался на карандаш Розалии Самойловне, для неё авторитетов нет, сам Молотов побаивается её больших чёрных немигающих глаз. Землячка – моя соседка, дверь напротив, её окна выходят во внутренний дворик. Помню как обожгла она меня этим своим взглядом, когда мы с Олей встретились с ней в первый раз у подъезда. Ну приобнял слегка подругу, помогая выйти из машины что такого? Сама что ли не была молодой? Хотя подозреваю не в обнимашках дело. Плохое подумала она видно обо мне: вообразила, что я – мажор, рассекающий с девицей на ЗИСе? За это в конце прошлого года получил полномасштабную проверку СКБ Комиссией Советского Контроля и только после её завершения взгляд Розалии Самойловны немного смягчился… вместо полного игнора при встрече стал получать доброжелательный кивок.

– Тогда на этом и закончим, – облегчённо выдыхает Хруничев. – Алексей Сергеевич, приглашаю вас на совещание оружейников по конкурсу на авиационный крупнокалиберный пулемёт и пушку, оно состоится послезавтра здесь в десять утра. Борис Гаврилович и представители главных конструкторов добро пожаловать.

Шпитальный машинально кивает, думая о чём-то своём.

"Думаю что в ближайшее время ему будет не до интриг"…

– Николай Николаевич, – поднимается с места Голованов. – уделите мне, пожалуйста, ещё вашего времени. Нам надо обсудить ход работ по И-16бис…

По широкой лестнице здания бывшего наркомата оборонной промышленности бегом взлетаю на три этажа и попадаю в свою приёмную, не успевшую ещё заполниться людьми.

– Начальника планово-финансового отдела ко мне… – бросаю на ходу "Грымзе", которая теперь раз в неделю работает со мной в наркомате.

Через минуту на пороге появляется сухонький старичок с живыми глазами – "зицпредседатель Фунт", а точнее Зиновий Фунтик, бессменный руководитель финотдела начиная с двадцатых годов в Тресте Слабых Токов, затем в электротехническом главке наркомата тяжёлой промышленности, пятом главке наркомата оборонной промышленности и, наконец, сейчас в наркомате Радиопромышленности.

"А по возрасту вполне мог заниматься тем же при Александре "Миротворце" и Николае "Кровавом"".

– Прошу вас, товарищ Фунтик, присаживайтесь, – указываю на место напротив себя за столом для заседаний, тот проворно занимает его, при этом поддёрнув кверху брючины своего видавшего виды костюма. – я вижу вы без бумаг…

– Не извольте беспокоиться, товарищ Чаганов, на память свою я пока не жалуюсь. "Неожиданно… что ж, даже лучше".

– … я вам направил отчёт по воронежскому заводу "Электросигнал". Какова, на ваш взгляд, причина столь тяжёлого положения на предприятии?

– Хм… вопрос не простой, – начфин закатывает к потолку глаза. – но попробую ответить на него глядя, так сказать, со своей колокольни. Трудности "Электросигнала" не являются чем-то уникальным для нашей отрасли, у других наркоматов – те же самые проблемы: "текучесть кадров", перерасход фонда заработной платы, "штурмовщина" и так далее. Вот смотрите, каждому наркомату СНК утверждает план по численности рабочей силы и по средним ставкам заработной платы, мы со своей стороны на этой основе составляем план для предприятий, входящих в наш наркомат. Это определяет годовой план по фонду заработной платы завода и соответственно задание по себестоимости и по производительности труда. По этим данным мы составляем финансовый план предприятия, по которому ведётся его винансирование и кредитование. Вам понятно, товарищ Чаганов?

– Понятно, но как это связано с "текучестью кадров" и штурмовщиной?

– Пока никак, – улыбается Фунтик. – идём дальше. План по труду достаточно напряжённый, обычно директору не хватает рабочей силы, поэтому он заинтересован иметь её излишки, которые нельзя показывать. "Текучесть кадров" выгодна директору так как сильно затрудняет её учёт, достаточно лишь к концу года иметь плановый показатель. Ещё в 1933 году принято постановление о ежемесячном отчёте предприятий по выполнению плана фонда заработной платы и численности работников, но оно не исполняется. В конце года мы в лучшем случае сможем получить данные первого квартала.

– Почему же вы не потребуете?

– Они ссылаются на недостаток кадров плановиков и учётных работников…. но главное, я считаю, в том что наркомат не хочет ссориться с директорами, от которых зависит выполнение плана. Кроме того, предприятия частично берут на себя расходы по содержанию нашего аппарата.

– Это ещё почему? Разве аппарат наркомата не должен полностью финансироваться из бюджета?

– Должен, – согласно кивает Фунтик. – но на практике финансирует недостаточно, поэтому мы для обеспечения нормальной работы аппарата вынуждены принимать людей, которые числятся…

"Ну да, как с директора потребуешь, если находишься на его содержании? Налицо конфликт интересов… Похоже, пришла пора встретиться с новым наркомом финансов Зверевым".

– С этим понятно, – незаметно бросаю взгляд на часы. – но если руководитель предприятия такой всевластный, то почему на заводах цветёт "цеховщина"? Стукнул бы кулаком по столу и навёл бы порядок среди подчинённых.

– Многие так и делают, – опять соглашается начфин. – но большая часть, предпочитает не вникать во все мелочи, так легче и спокойнее ему жить. И всегда объяснение имеет: мол, приучаю подчинённых к самостоятельности.

"Директор выходит виноват… откупился от наркомата, свои обязанности распределил между начальниками цехов, оставив за собой представительские функции. Те крутятся как могут чтобы дать план: маскируют избыток рабочей силы, превышают фонд заработной платы, но всё равно не могут выполнить план, поэтому записывают продукцию этого месяца – прошлым. Тогда получается замени плохого директора хорошим и всё наладится? Не факт"…

– Что ж спасибо, Зиновий Маркович, – поднимаюсь со стула, показывая что разговор закончен. – подготовьте мне, пожалуйста, совместно с кадровиком, я дам ему распоряжение, докладную о том, что у нас в наркомате происходит с фондом заработной платы и рабочей силой.

Дважды нажимаю кнопку электрического звонка и через две минуты в кабинете появляется высокий седовласый мужчина лет пятидесяти в элегантном чёрном костюме. За это время я успеваю просмотреть краткую справку на посетителя, подготовленную "Грымзой".

"Алексей Васильевич Шубников… доктор геологтческих наук, член-корр АН СССР… заведующий Лабораторией Кристаллографии на правах отдельного института… завлаб лаборатории?13 треста НКОП… Тут неточность, этот трест уже перешёл в наш наркомат".

– Прошу садится, товарищ Шубников.

– Благодарю.

Внешне член-корр спокоен, но настороженный взгляд выдаёт небольшое волнение.

"Любой стал бы волноваться, будучи вызванным к майору госбезопасности".

– Я пригласил вас, Алексей Васильевич, чтобы обсудить тематику вашей лаборатории?13. Я знаю, что вы планировали заняться пьезоэлектричеством (Шубников кивает). Какими конкретно пьезоэлектриками?

– Сегнетовой солью.

– Понятно… – разочарованно морщусь я. – боюсь только что в радиопроме это соединение будет иметь очень ограниченное применение: она начинает разлагаться уже при шестидесяти градусах.

– Почему же, – не соглашается он. – в качестве звукоснимателей в электрофонах, микрофонах и тому подобных устройствах очень даже будут востребованы.

– Понимаю, что сильный пьезоэффект сегнетовой соли очень привлекает, но её гигроскопичность не помешает применению? Это очень серьёзное ограничение. – Делаю небольшую паузу, Шубников не бросается возражать. – В любом случае вы как заведующий лабораторией и крупный учёный можете в определённых пределах формировать свою тематику, но нужно соблюсти баланс с интересами наркомата. Мы хотим заказать вам опытно-промышленную установку по выращиванию кристаллов кварца с производительностью десять тонн в год: выделим средства, территорию и материалы для строительства опытного завода. Признайтесь, кристалический кварц – ваш любимый пьезоэлектрик. Я книгу вашу о нём читал…

Шубников улыбается.

– … я вот что хотел спросить у вас, Алексей Васильевич, ведь все свойства кварцевого резонатора сильно зависят от точной ориентации кристалла при резке. Как вы контролируете это, при помощи рентгеновских лучей?

– И рентгеновским методом в том числе, – оживляется член-корр. – но он очень по времени затратный…

"Кто бы спорил… если для видимого света угол падения всегда равен углу отражения независимо под каким углом к плоскости падает луч, то для рентгеновского – существует только только один угол, при котором отражение будет происходить, причём для каждой грани кристалла каждого вещества этот угол будет разным".

Сначала мы с Лосевым определяя кристаллографические оси германия использовали фотопластинку, но быстро отказались (та ещё маета раз за разом проявлять её) перешли на счётчик Гейгера, здоровый ящик с высоким напряжением. Стало работать проще, но не намного: рентгеновский аппарат приходилось в целях безопасности постоянно включать и выключать.

– … и мы в последнее время пкрешли на чисто оптический метод. Травим отшлифованную поверхность кварца смесью плавиковой кислотой и перекиси водорода, скорость травления по разным осям кристалла разная, поэтому на ней образуется рельеф, повторяющий строение кристаллической решётки. А дальше освещаем этот рельеф узким пучком света, он отражается на экран: чем сильнее ось кристалла отклонена от освещаемой поверхности, тем сильнее это отражение от центра экрана.

"Вот оно, то что нам с Лосевым нужно"!

– Алексей Васильевич, разрешите моему сотруднику взглянуть на вашу установку… – начинаю я и тут мне в голову приходит другая мысль.

– В любое время, я распоряжусь. – Кивает Шубников.

– Спасибо, я вот что подумал, а не согласитесь ли вы принять участие в одной научной работе, которую мы проводим на заводе "Темп".

– Что за работа? – Живо интересуется мой собеседник.

– Она связана с вытягиванием монокристаллического образца из расплава по методу Чохральского. – Скрещиваю пальцы под столом на удачу.

– В каком качестве?

– В качестве консультанта, а если понравится то и заведующего лаборатории кристаллографии. По совместительству.

"Пора расширять и вводить новые силы в полупроводниковый отдел, Лосев один уже не тянет".

– Эх, где взять силы и время на всё… от консультаций я, конечно, не откажусь, а вот от заведования увольте… – видя моё расстроенное лицо, Шубников добавляет. – но у меня в институте есть несколько отличных молодых учёных, которые не откажутся.

Москва, Старая площадь дом 4,

ЦК ВКП(б), кабинет Кирова.

1 марта 1938 года. 16:00.

– Не соединяй меня ни с кем пока. – Сергей Миронович опускает трубку телефона на рычаг и тянется к папиросе.

Сегодня наши ежемесячные уроки по научному коммунизму проходят в непривычном месте и в неурочное время, в первой половине дня по "сталинскому времени". Перед учителем лежит злополучный шокинский отчёт по воронежскому заводу.

– А вопросы, как я понимаю, у тебя, Алексей, будут традиционными, – Киров щурит глаз от табачного дыма. – кто виноват и что делать?

– Угадали.

– Сначала ответь мне на вопрос какова основная экономическая задача СССР?

– В кратчайшие сроки догнать и перегнать наиболее развитые страны экономически. – Отбарабанил я.

– Именно, – поощрительно кивает учитель. – мешают же нам в достижении этой задачи пережитки капитализма, которые существуют прежде всего в сознании людей, в их отношении к общественному богатству и труду. При капитализме кучка паразитов обогащается, миллионы рабочих нищают. Капиталистический режим, основанный на дисциплине палки и голода, создал в массе рабочего класса чувство ненависти к каторжному труду. Дать капиталисту и буржуазному государству поменьше и непрерывная борьба за сохранение своего заработка – этого требовал инстинкт выживания рабочего в условиях жесточайшей эксплутации. В СССР труд исключает эксплуатацию человека человеком, но пережитки, выработанные за десятилетия и переданные по наследству никуда не делись, я здесь даже не говорю о рабочих в первом поколении из деревни, которые не имели опыта общественного труда. Рвачество, расхищение народного добра, нарушение социалистической дисциплины труда – это частные проявления общего явления.

– Вот и мне советуют, Сергей Миронович, разогнать "летунов" и набрать на работу молодёжь, не заражённую этим вирусом…

"Блин, совсем расслабился в дружеской обстановке".

– Вирусом, говоришь? – Смеётся мой собеседник. – Похвально, конечно, что современная молодёжь читает Цицерона, но незачем в русский язык тянуть иностранное слово, когда есть наше – яд…

"Цицерона… не помню что-то. А вот время для первой фотографии вируса уже приходит. Просвечивающий электронный микроскоп – следующий логичный шаг для Бориса Коломийца, а огромную пробивную силу Ольги Лепешинской, которая без такого микроскопа заведёт нашу биологическую науку в тупик, можно будет использовать на раскрутку наверху столь ценного прибора. Сколько научных открытий можно сделать у нас в стране, скольких идеалогических битв по поводу генетики можно будет избежать, лишь взглянув на удачно сделанный снимок ядра клетки".

– … но я бы посоветовал тебе, Алексей, прочесть "Вопросы ленинизма" товарища Сталина…

В этот момент открывается массивная, обитая кожей дверь и на пороге появляется вождь, чей кабинет, как и всех секретарей ЦК, за исключением Пятницкого находились на третьем этаже здания неподалёку друг от друга, он останавливается и заговорщически подмигивает мне. Киров, сидящий напротив меня за столом для совещаний не видит его.

– … "Разрешение основной экономической задачи СССР происходит, как и всякое общественное течение, через преодоление противоречий и трудностей, через борьбу между старым, отживающим, и новым, развивающимся".

– Ну, положим, в этом вопросе, товарищ Сталин ничего нового не открыл, – от двери раздаётся хрипловатый голос вождя. – он лишь повторил хорошо знакомую формулу Гегеля: "процесс развития от от низшего к высшему происходит не в порядке гармонического развития явления, а в порядке борьбы противоположных тенденций, действующих на основе этих противоречий".

– Вот, – легко разворачивается корпусом Киров. – а Алексей вместо того, чтобы бороться с пережитками на воронежском заводе, предлагает заменить старых рабочих на новых молодых, а перевоспитанием уволенных пусть занимается кто-то другой.

– Процесс перевоспитания может занять много времени, – ёжусь я под суровыми взглядами секретарей. – а план мне надо давать сейчас…

– Уклонение от борьбы и откладывание задачи борьбы с пережитками на потом не позволит её решить никогда! – Продолжает гвоздить меня Киров.

– Я и не думал уклоняться… – считаю до трёх чтобы собраться с мыслями.

– Эта ваша стычка со Шпитальным, товарищ Чаганов, – опережает меня вождь. – не является ли следствием такого вашего подхода к старым кадрам?…

"Быстро настучал оружейник".

– Нет никакого… такого моего подхода. – Сбиваюсь я от волнения.

– Учтите, мы в обиду заслуженного человека не дадим. – Хмурится Сталин.

– Привлечь девушек на завод вместо мужчин я хочу потому, – не отвожу своего взгляда. – что сборка радиоаппаратуры это очень кропотливый однообразный труд, требующий большой усидчивости, сродни вязанию на спицах и или прядению, который больше подходит для молодых женщин с хорошим зрением. Кроме того, в случае войны и мобилизации мужчин в армию им не надо будет искать замены.

Делаю паузу, вожди не перебивают и ждут продолжения.

– А вот в случае со Шпитальным – как раз борьба с капиталистическими пережитками в его сознании. Я и впредь не собираюсь проходить мимо случаев разбазаривания народного добра, тем более, что этот как раз он, как "молодой" конструктор, пытается мешать разработке "старого" – Василия Алексеевича Дегтярёва.

– Вы, товарищ Чаганов, я погляжу, – недобро усмехнулся Сталин. – возомнили себя крупным специалистом во всех областях, даже в тех, с которыми никогда не сталкивались. Истребители взялись разрабатывать… об оружие судить берётесь и всё с чужих слов.

Киров, заметив мой порыв возразить, отрицательно покачивает головой, мол, молчи. Молчу, но взгляда от чёрных глаз вождя не отвожу.

– … никто Дегтяреву не мешает ни с авиационным крупнокалиберным пулемётом, ни со станковым. – Сталин раздражённо шарит по карманам в поиске своей трубки. – Кому лучше знать об этом, чем мне?

– Я говорю о его 20-и миллиметровой авиационной пушке…

– Что о ней? – Не найдя трубки, он теряет самообладание и почти кричит. – Тебе известно, что пушка Дегтярёва не добирает скорострельности? С 600-ми выстрелами в минуту она в подмётки не годится пушке Шпитального. Ты понимаешь, что это означает?

– Понимаю, что в синхронном варианте для двухлопастного винта её скорострельность будет ещё в половину медленней…

"Как объяснил мне Бравин, если авиапушка имеет скорострельность меньше 750 выстрелов в минуту, то из-за конструкции используемого сейчас синхронизатора, пушка из-за опасности прострелить винт, будет ждать второго оборота, то есть скорострельность её упадёт вдвое".

– Вот именно… Мироныч, дай мне папиросу. – Вождь немного успокаивается. Пока Киров идёт к письменному столу, решаю воспользоваться возникшей в разговоре паузой.

– Василий Алексеевич обратился к товарищу Бравину из академии Жуковского с просьбой помочь ему поднять скорострельность его пушки, – тороплюсь я, глотая окончания слов. – в результатом этой их работы, как сообщил вчера Дегтярёв, стало то, что темп стрельбы повысился до 750–800. Поэтому считаю, что в ТТТ к новым истребителям нельзя включать требование Шпитального о применение исключительно пушки ШВАК.

"Хау, я всё сказал".

Вожди замерли на мгновение: Киров протягивает папиросу, Сталин не замечает его протянутой руки.

– Товарищ Чаганов, – взрывается последний, хватает стул и с силой стучит им по полу. – вам же ясно было сказано не лезть куда не следует. Займитесь уже своим делом! Вы сколько раз были на своём избирательном участке в Архангельске? Вы в курсе как продвигается строительство железной дороги Обозерская-Беломорск? Или считаете выбили у государства деньги, а там трава не расти? Что с прибором орудийной разведки, который вы так красочно расписали начальнику ГАУ, срок его представления истёк в прошлом месяце?…

"Вчера! Действующий макет инфракрасного дальномера готов уже, что за наезд"?

– … В Архангельске сорван срок запуска алмазодобывающей шахты, – загибает пальцы правой руки вождь. – почему не работает ваш "Айфон" у Блюхера?

"Потому что прячется от вас маршал не хочет к трубке подходить, вот и жалуется что связи нет, привык жить в тишине и покое на другом конце земли… командующий инспектирует войска на границе… командующий прибудет на пункт связи ВЧ к утру… С большим недовольством поглядывал Блюхер на "Айфон" в прошлом году на испытаниях".

– Разбираемся, товарищ Сталин. – Опускаю глаза.

– Вот и разбирайтесь. – Вождь чиркает спичкой.

– Разрешите идти исполнять? – Подскакиваю со стула, руки по швам.

– Идите.

"Итак, Обозёрская, Архангельск, Хабаровск (штаб Особой Дальневосточной Армии) – этапы большого пути, между ними неплохо бы заскочить в Воронеж, но сначала здесь в Москве представить ГАУ прибор артиллерийской разведки. Именно так, именно в этом порядке. Переть буром на раздражённое начальство – себе дороже, так недолго и разделить судьбу Рычагова и других".

Московская область,

Софринский артиллерийский полигон.

3 марта 1938 года, 10:00.

– Старшие ко мне! – начальник Главного Артиллерийского Управления командарм второго ранга Григорий Кулик (лет пятидесяти, большое красное лицо, усы щёточкой) заходит в палатку и недовольно зыркает на бригаду из Ленинграда, столпившуюся и галдящую над своим регистрирующим прибором своей звукометрической станции. – кто старшие? Молчать! Я вам здесь командарм или где?

Два техника из моей команды отрываются от монтажа ик-дальномеров и вопросительно смотрят на меня.

– Люба, проверишь у них сборку и включай установки на прогрев. – Шепчу ей через плечо и спешу к Кулику, с другой стороны седовласый пожилой мужчина с военной выправкой.

– Старший инженер завода имени Кулакова Николай Альбертович Бенуа. – Чётко рапортует мой соперник.

– Чаганов, московский радиозавод "Темп".

– Ставлю задачу, – командарм пожимает нам руки. – три орудия по очереди произведут по шесть выстрелов холостыми: три и три выстрела с перерывом в десять минут. Вы должны будете определить координаты и отметить их на карте. Вопросы?

– Нам недостаточно десяти минут чтобы расшифровать осциллограммы. – Бенуа встревожен. – Прошу дать нам хотя бы 15 минут.

"Нам достаточно пары минут: две рядом расположенные станции, расстояние между ними (база) известно, обе ищут направление на точку, излучающую инфракрасные лучи. Отсчитываем по лимбу два угла, прилежащие к базе и по простой формуле определяем расстояние до цели".

– Да неплохо бы… – из чувства солидарности поддерживаю своего соперника.

– Десять и не минутой больше, – отрезает Кулик и резко поворачивается на каблуках. – на поле боя у вас и этого времени не будет. Начало испытаний через сорок минут.

– Как вы тут? – Возвращаюсь к своим.

– Первая тренога готова! – Откликается Юра, улыбчивый молодой парень.

– Отлично, несём её на позицию, Люба, вы здесь продолжаешь отладку второй.

Ребята подхватывают на плечи треногу, в руках у одного аккумулятор, у второго – блок управления, я едва успеваю за ними хотя держу легкое, но большое и неудобное параболическое зеркало от морского теплопеленгатора БТП-36 диаметром полтора метра, которые были получены в ВЭИ (БТП-36 были разработаны в лаборатории у Архангельского, там оставались старые зеркала и треноги от первых моделей). На заранее выбранном бугорке разворачиваем измерительный пост.

Электрическая начинка нашего дальномера радикально отличается от морского пеленгатора: нет больше платинового болометра (его чувствительность и быстродействие нам не подходит) – его место заняла эбонитовая пластинка с крошечной площадкой из сернистого свинца (чувствительность лучше на три порядка, на столько же быстрее, работает без охлаждения, но и откликается лишь на температуру не ниже 90 градусов Цельсия); электронно-лучевую трубку мы заменили стрелочным вольтметром; у усилителя фототока подняли коэфициент усиления и ввели термокомпенсацию.

Оператор крутит ручки теплопеленгатора, перемещая зеркало по азимуту и углу места, совсем как антенну локатора и следит за показаниями стрелки вольтметра: дёрнется она – значит сигнал от нагретого объект попал в фокус. Тогда стоп машина – показания с теодолитного лимба передаются по радио вычислителю, сегодня это – я, а радио – "Моторола SCR-300" УКВ диапазона с дальностью связи – до 5 километров, вернее её ранний прообраз, два комплекта которого были мною куплены в Америке за 1000 долларов – весом 18 килограмм, носимая в рюкзаке.

Юра быстро смотался за столиком и стулом для меня и вдвоём с напарником умчался оборудовать второй пост в трёхстах метрах от этого в пределах прямой видимости.

"Блин, после первой серии из девяти выстрелов успеваем обнаружить только одну пушку из трёх… Стоп, а какая нам разница, стреляет пушка в данный момент или нет, её ствол сейчас всё ещё разогрет. Это ведь при окружающей температуре +25 градусов сернистый свинец "видит" температуру ствола не ниже ста, сейчас же на дворе минус десять (его график чувствительности от длины волны ик-излучения сдвигается вправо на пару микрометров), поэтому вполне сможет "разглядеть" и более низкую температуру".

– Люба, не останавливаемся, – жму на тангету рации. – продолжайте искать дальше, чувствительности приёмника должно хватить. Приём.

Пытаюсь разглядеть что-нибудь в направлении, на которое указывает зеркало.

"Бесполезно, даже с моим зрением… а по условиям испытаний пользоваться биноклями запрещено".

– Юра, ты тоже не тормози… Вот смотри, чуть-чуть стрелка отклонилась, давай координаты… Так крути дальше… Вот кажется ещё немного отклонилась… Записываю.

"Показания вольтметра надо записывать! Чем выше температура объекта, тем позже стреляло орудие, без этих показаний легко можно перепутать пушки".

– Что ж, посмотрим что у нас тут получилось…. – командарм получает из рук порученца карту испещрённую множеством разноцветных значков. – и где тут что?

В тесном блиндаже стоит стол, освещённый яркой электрической лампой с железным абажуром-воронкой, за котором восседает начальник ГАУ и полдюжины стульев. С одного из них в ту же секунду подскакивает майор-артиллерист и занимает позицию за спиной Кулика.

– Чёрным обозначены реальные позиции пушек, – карандаш майора заскользил по карте, останавливаясь на секунду на условных значках. – красным – предполагаемые позиции пушек, по показаниям улучшенной звукометрической станции завода имени Кулакова, синим – по показаниям прибора завода "Темп".

Командарм склоняет голову ниже, напрягая зрение, но через минуту досадливо вздыхает и выпрямляется. Мы с Бенуа вытягиваем шеи, чтобы разглядеть карту.

– Ваши выводы, майор.

– Оба прибора справились с заданием, – неторопливо продолжает тот. – правильно обнаружили по две пушки, те что находились от НП на расстоянии 6 и 8 километров. Точность определения местоположения пушек прибором завода "Темп" значительно выше, чем у его соперника: около пяти метров по дальности и десяти угловых минут по азимуту и углу места. Погрешность показаний станции звуковой станции соответственно – 50 метров и один градус. Третью пушку не смогли обнаружить оба прибора…

– А это та, что мы за горку поставили… – Довольно хмыкает Кулик.

"Как за горку? По условиям испытаний все пушки должны быть в прямой видимости"…

– … точно так, товарищ командарм. Но установка завода "Темп" смогла правильно определить её азимут и угол места….

"Понятно, моя тренога зацепила пушку, а с любиной – она была не видна".

– …в то время как её соперник – дал огромную ошибку по всем параметрам. Расстроенный Бенуа берёт себя в руки и протягивает мне руку, признавая своё поражение.

– Так мы победили, да? Ура! – Люба с разбегу бросается мне на шею.

"Как жаром обдало… как никак первая любовь Чаганова… только не начинай, у меня уже есть девушка… по крайней мере не сейчас… о деле надо думать… товарищ Сталин не шутит… вон даже конкурс по пушкам отменил… ну хотя бы пушку Дегтярёва не запретил и на том спасибо… так руки в ноги и в Архангельск"…

Люба что-то почувствовав, смотрит на меня немигающим взглядом своих огромных зелёных глаз.

Конец четвёртой книги.