Намерение

Глава двадцать первая

Три дня спустя после их ночного откровения Морганит впервые чувствовала себя абсолютно счастливой. Без преувеличений. Раскрывая ему сердце, отдаваясь полностью и душой, не получила от него зря ожидаемых ударов. Слишком настороженная была, и из — за этого потеряла столько времени, глупо пытаясь в чем — то обогнать. Переиграть мужа. Не сразу поверила, что он все — таки снизошел до разговора с ней. Поделиться не только страстью, но и теплом души. Запоздало осознала — его единственная маска, под которой тщательно прятал эмоции, страх быть преданным. Страх не получить любовь взамен. Полюбить, просто доверившись. Прося от нее веры, опасался дать то же самое. Да, ей предстоит еще узнать много о нем. Что сделало его таким. Какое детство пережил. Наверняка, сложное, раз вынужден был зарабатывать на кусок хлеба песнями в ресторане. Родителей нет. Выросший в детском доме. Выживающий в мире, от которого она была ограждена любящим отцом. Разница между ними. Ее оберегали, а он пытался найти место в одинокой жизни. Сложно. Ничего нет и зазорного, что стремился получить работу в компании ее отца. Горячо любимый. Сначала она полюбила его голос. Приказной и властный тон, которому хотелось и подчиниться, и переспорить. Потом его прикосновения вместе с обжигающим порочным желание заставили сдаться в плен ее тело. А несколько дней назад влюбилась в него самого. В его слова. В его обнаженные страхи. Только оказавшись под угрозой безвозвратно потерять мужчину — пришло осознание безграничной любви. Глубокой привязанности. Чего — то даже сильнее, чем обычное чувство. Взрывающееся внутри. Дающее долгожданный свет. Могла видеть через прикосновения. Ощущения. Испытывать, представляя в воображении. По — другому. Не так, как раньше. Ярко. Его лицо тоже запечатлелось в памяти. Для нее он выглядит именно таким, каким нарисовало сердце. Оно подсказывало, создавая картину в голове, и ей неважно, похож образ на реального Ральфа или нет. Важно, что она просто полюбила.

— Обо мне думаешь, бабочка?

Раздавшийся прямо возле уха голос заставил ее выронить ложку. Так и не приступила к позднему завтраку, погружаясь в размышления. Впервые она чуть не проспала занятия с детьми, поэтому — то и пришлось отложить еду на потом. Из — за него. С трудом разрывала их объятия, отгоняя дремоту. В его руках обретала покой. Уверенность. Что лучше — быть желанной или любимой? Выбирала второй вариант, довольствуясь пока и первым. Он ждал. Она тоже непременно подождет. Что — то подсказывало — уже скоро ее муж поймет, что игра в браке не имеет смысла, если итог будет чьим — то проигрышем или чьей — то победой. Ничья.

— Ты же ушел, пока я спала. Без предупреждения оставил. И я еще буду скучать? — нарочито дерзко бросила Морганит. — Встреча уже закончилась? Папа еще не вернулся…

— К черту эту встречу! — замерла, когда пальцы мужчины перебросили ее волосы через плечо. Дотронулся до ее затылка губами, и она прикусила нижнюю губу, прерывисто вздохнув.

— Тетя Беатрис или кто — нибудь может прийти, — слабо возразила Морганит, напоминая, что они находятся в столовой. В центральном месте, где постоянно суетятся слуги. Привыкла к тому, что Ральф ни разу не отправлялся на работу, не позавтракав в семейном круге. Правда, вчера, утомленная от его неугасаемой страсти, которой они вместе предавались, спала, как никогда крепко. В их излюбленном месте. Долина Кьянти. После похода в местный ресторан, отослав назойливых охранников домой, ее муж не медлил.

— Пусть приходят, — небрежно отмахнулся Ральф, накрывая лежащую на столе ладонь. Переплел их пальцы, принуждая ее подняться на ноги. Пульс участился от горячего дыхания, обжигающего мочку уха. — Не составишь мне компанию в душе?

— Я давно приняла утренний душ, — ее тело откровенно противоречило словам. Откликнулось на его приглашение. Сердце бешено заколотилось, вспоминая, как они в первый раз принимали водные процедуры. Не зная тогда вовсе друг друга. Подчиненные взаимной похотью. Подталкиваемые нарастающим возбуждением. Изучая и открывая новые грани наслаждения. Тогда впервые и почувствовала, что она — полноценная. От последнего невольно улыбнулась. Слабо и смущенно, краснея. Воспринял как одобрительный знак, внезапно подхватывая ее на руки. Легко подбросил в воздухе, отчего она тихо вскрикнула.

— Я не доела завтрак, — не сдавалась Морганит. Нравилось заводить его. Пробовать безобидную власть над этим мужчиной. — Мне еще предлагают поучаствовать в организации благотворительного фонда для слепых детей. Хорошая идея, да?

— Давай вернемся к ней через пару часов, — поднимался по лестнице Ральф, и она притворно возмущенно воскликнула.

— Ты просто невыносимый муж!

— Но это не мешает тебе любить меня, — вдруг в его тоне проскользнули серьезные нотки. Услышала несколько хлопков двери, прежде чем ее ноги оказались на твердой поверхности. Вытащил шпильку из волос девушки, освобождая копну. Тряхнула головой, непроизвольно дотрагиваясь до мягких локонов. Потянула «собачку» на груди, собираясь снять розовое шелковое платье, выбранное по совету няни. Не дал, перехватывая ее пальцы. Попыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке другой рукой. Так же остановил, удерживая теперь за запястья. Не успела узнать причину, почему не разрешает раздеться, как он слегка подтолкнул ее назад. Поток холодной воды обрушился на них. Вода обволакивала и освежала каждую клеточку. Не ледяная, но по коже пробежала дрожь. Струилась по ним, не прекращая быстрый темп. В мокрой одежде с прилипшими к щекам волосам, и он не отпускал ее. Постепенно вода теплела. Безумие. Настоящее безумие. Контраст холода и жара, от которого она превращалась, кажется, в оголенный нерв, реагирующий на любое движение. Контраст разных ощущений.

— Что ты делаешь, Ральф? — не понимала Морганит резкую смену регулировки воды.

— Мы противоположны друг другу, — хрипло проговорил Ральф, ослабевая захват. — Как два огня. Ты греешь. Ты должна нести свет другим, хоть и живешь во тьме. Ты смогла освятить мою жизнь. Мое прошлое. Внести тот свет, что ты не видишь сама, в меня. А я как пожар. Должен выжигать на своем пути. Сжечь дотла твою жизнь. В пепел. Но есть другой выбор.

— Будем гореть вместе? — кинула ему в ответ Морганит. Его голос дурманил. Сердце колотилось. Он говорил, приманивая в очередную ловушку или раскрывая ей одну из тайн. Неизвестно. Наощупь дотянулась, касаясь пальцами его шеи. — Ты замерз?

Он взял ее за ладошку. Провел ладошкой по своей руке, останавливая на обтянутых мокрой рубашкой плечах. Положил на грудь, давая слушать собственное тяжелое сердцебиение.

— Тепло, — пробормотала Морганит.

— У меня был другой вариант, но твое предложение меня устраивает, — усмехнулся Ральф, выключая воду. — Ты веришь мне? Ты согласна провести со мной всю жизнь? Это сложно.

— Если ты будешь со мной, то почему бы не преодолеть наши трудности вдвоем? — она приложила пальцы к тонкой линии губ мужчины. — Ты не заболеешь? Твои губы дрожат.

— Надо согреться, — полушепотом выдохнул Ральф, впиваясь в ее рот. Сминая. Терзая. Заставляя полностью раскрыться для него, переплетаясь языками. Глубже, вырывая из груди вожделенный стон. Растекающаяся опаляющая лава по венам вместо крови. Не в силах больше тянуть сладкую пытку, он стянул с нее промокшую одежду. Зашуршал, не отрываясь от ее губ, так же сбросил вещи. Приподнял ее, и она обвила его бедра ногами, откидывая голову назад. Прислоняясь спиной к кабинке душа. Запустила пальцы в его волосы. Запуталась в них и потянула. Резкий вздох, прежде чем он прихватил зубами влажную кожу ее груди. Выгнулась. Вытягивал из нее тонкие признания с самого начала. Мысли, почему он так странно говорил, растворились в чистом удовольствии. Сжал ее бедра почти до синяков, вторгаясь внутрь. Без предупреждения, глубоко проникая. Взял. После той ночи Морганит соскучилась по его необузданности. Грубой страсти. Не той нежности, с которой он старался обращаться с ней, покрывая поцелуями ее тело. Овладевая ею так, будто хотел доказать себе. Может быть ласков. Может быть аккуратен. Сцепила руки на мужской спине. Скатывающиеся капли по разгоряченной коже. Мелкое подобие озноба, пробивающее. Взрывалось неимоверным экстазом, ускорив бешеный ритм. Чувства друг к другу сжигали их. Теряли разум. Не обычная страсть. Сумасшествие. Даже если это жестокая правда. Даже если оно уничтожит все, в том числе их.

— Ты останешься со мной, если все будут против меня? — сипло спросил Ральф, когда последние волны наслаждения, подхватившие их, отпускали. Не хватало кислорода. Губы опухли от его поцелуев, и она облизнула их. Никак не получалось вернуть дыхание. Завернул ее в махровое полотенце, вынося из душевой кабины.

— Ральф, доверяй мне, — выдохнула Морганит, сумев сделать вздох. Уложил ее на покрывало кровати. Матрац прогнулся, принимая тяжесть мужа. Остро физически ощущала, что он смотрит на нее. В упор. Не ошибалась, считая, что именно это опасение скрывалось под равнодушием ее мужа. Под его мрачностью. Под хладнокровием. Страх быть непринятым. Травма, перенесенная им, отразилась в вопросе. Полном ожидания, при этом он прекрасно знал ответ. Убедиться лишний раз. Увериться.

— Я не могу тебе верить, — признал он. — Не хочу верить.

— Почему?

— Если я поверю тебе, — после недолгой паузы начал Ральф. Она застыла, ловя каждую фразу. Не пропустить. — В твои чувства. Если я признаюсь в своих…Знаешь, мы сами пишем свою судьбу, и в моей нет места чему — то светлому. Это был мой выбор.

— Тьма не пугает меня, — снова повторила Морганит. — Впиши тогда и меня в свою судьбу, потому что я никогда не покину тебя.

— Даже, если и так, то все равно нас ждет боль, разочарование в друг друге и…

Лучший способ заставить его замолчать она уже выучила. Назубок. Без лишних колебаний потянулась навстречу, раскрывая еще саднящие губы. Он предлагал ей многое, однако она решила давно. Что бы ни случилось, какое прошлое не оставило в нем плохие воспоминания — им суждено гореть вместе. Не уничтожать яростным пламенем или играть, забавляясь зрелищем пылающей стихии. Принять общую тьму, которая отступит только под сливанием их света.