Наперекор всем

Глава 16

Лошадь сама нашла Мэриан, стоявшую над Артом неподвижно, словно плакальщица, и так подтолкнула ее носом в спину, что та свалилась в ручей. Мэриан было с проклятием обернулась, но стон Арта остановил ее, и девушка опустилась на колени возле старика.

– Арт… – Она коснулась его руки, и все еще теплые пальцы слабо сжали ее ладонь. – Пресвятая Дева Мария! Арт, ты жив!

Арт открыл глаза, взглянул на нее так, словно на незнакомку, но все же умудрился приподняться на локтях. Сжав плечи Арта, она заставила его лечь, но тот начал сопротивляться и опрокинулся на спину.

– Вытащи меня из проклятого ручья.

Мэриан, напрягая последние силы, помогла ему и, когда наконец ухитрилась положить его на траву, строго приказала:

– Лежи спокойно, пока я не пойму, куда тебя ранили.

– Всего-навсего в голову, миледи. Такие раны обычно ужасно кровят, но…

Мэриан увидела разрубленный от уха до позвоночника череп и прижала к ране свою юбку.

– Дело плохо. О, Арт, пожалуйста, не умирай!

– Нет, миледи, я…

Положив голову ему на плечо, Мэриан отдалась скорби и тревоге, пока Арт лежал неподвижно. Отстранившись, она заметила, что он не потерял сознания и напряженно думает… Возможно, о собственной смерти… Но он закрыл глаза, лишь бы не видеть ее слез, и громко застонал, словно испуская последний вздох.

Поняв, что необходимо действовать, Мэриан вскочила:

– Нужны повязки и… – Лошадь снова подтолкнула ее, и девушка схватилась за поводья. – О нет, больше ты не сбежишь. У меня есть дело для тебя.

Отчаянным рывком она подтащила мерина к дереву и крепко привязала, а потом вернулась к Арту со своим мешком, закутала старика одеялом, зубами разорвала рубашонку Лайонела на бинты и долго, словно онемев от горя, смотрела на Арта, пока тот снова не застонал. Очнувшись, Мэриан перевязала голову Арта и села рядом.

– Он забрал Лайонела? – прохрипел старик.

– Да, – спокойно ответила Мэриан, гордясь, что может держать себя в руках.

– Где Долан?

– Думаю, он воспользовался возможностью и скрылся. Арт прошептал валлийское слово, не требующее перевода. Мэриан вскинула голову и с бессознательной уверенностью объявила:

– Я должна отправиться к Гриффиту. Он найдет Лайонела и спасет.

– Гриффит? Хочешь, чтобы Гриффит спас твоего сына?

Язвительный взгляд старика внезапно напомнил Мэриан о страхах и сомнениях, терзавших ее и отравивших чувство к Гриффиту. Но все они исчезли, сметенные, словно пыль, перед наступлением урагана. Она доверяла Гриффиту, доверяла, как никому другому в мире.

Но тут Арт пробормотал нечто, вновь возбудившее подозрение в Мэриан.

– Ты должна ехать в Кенилуорт. Предстать перед королем. Гриффит будет с ним…

Мэриан устало сгорбилась, стараясь думать ясно, но в мозгу не было места для рассудка и логики, все заняли лишь эмоции, буйные и болезненные. Ей хотелось вскочить и побежать за Харботтлом, вырвать у него Лайонела, убить негодяя собственными руками. Но Мэриан сознавала, что ничего не сможет поделать, что нужно идти за помощью, но Кенилуорт! Кенилуорт был королевской твердыней.

– Я знала двух королей, и обоим нельзя было доверять. У Генриха есть веские причины желать зла Лайонелу. – Стремительно вскочив, Мэриан воскликнула: – Я сама поеду за ним!

Но Арт, выбросив вперед руки, поймал ее за подол и, когда она упала на колени, сжал ее щиколотку костлявой рукой.

– Девочка, сама ты ничего не добьешься. Если ты в самом деле, как говоришь, доверяешь Гриффиту, значит, должна понять, что именно он защитит Лайонела, даже от короля. – Арт прикрыл ладонью глаза, словно свет раздражал их. – Ангел смерти распростер крылья над моим бедным телом. Скоро меня не станет, а я не желаю умереть с таким тяжелым грехом на душе.

Горячие слезы жгли глаза Мэриан при мысли о том, что Арту не долго осталось жить, и в дымке, застлавшей глаза, она почти увидела подлетавшего все ближе ангела.

– Какой грех?

– Я поклялся тебе, что буду защищать Лайонела, и не выполнил обета. Умоляю, сними с меня тяжелое бремя – дай слово, что отправишься в Кенилуорт к Гриффиту.

Она должна сделать это. Ради Лайонела.

– Я верю в Гриффита. И отправлюсь в Кенилуорт.

– Клянись.

Мэриан вытерла нос рукавом.

– Клянусь.

– Молодец. – И коротко, резко объяснил: – Езжай по этой до-роге в Личфилд, а оттуда спросишь, как добраться до Кенилуорта. Сможешь оказаться там меньше чем за день.

– Не стоит ли мне остаться, пока… – Мэриан захлебнулась слезами.

Арт натужно закашлялся, так, словно легкие вот-вот грозили взорваться, перекатился в приступе боли на живот и зарылся лицом в прохладную траву. Мэриан трясущимися руками растерла ему спину, но как только Арт снова смог говорить, он наотрез отказался:

– Нет. Моей грешной душе не знать отдыха, пока Лайонел не будет спасен. Поезжайте, миледи, немедленно, и доброго вам пути.

С трудом поднявшись, Мэриан подковыляла к Джеку и отвязала поводья.

– Придется ехать верхом, – окликнул Арт. – Быстро вскочи ему на спину, пока он не успел опомниться.

Мэриан кивнула, поставила ногу в стремя и взлетела в седло.

– Ну вот, – одобрительно прохрипел Арт, – только не отпускай поводья, и все будет в порядке.

Она окинула лицо старика последним долгим, тоскующим взглядом, словно стремясь запомнить навсегда, и, вонзив каблуки в бока лошади, унеслась.

Арт наблюдал за девушкой, пока та не исчезла из виду, потом медленно сел. Голова невыносимо болела и кружилась, но старик обмыл лицо в прохладном ручье, стараясь не намочить повязку. Потом с трудом встал и, мрачно улыбаясь, направился в лес по следам Харботтла.

Арт недооценил решимость и силу духа Мэриан, и в замке Кенилуорт еще не успели отойти ко сну, как она уже стояла перед королевским стражником, осыпая его ругательствами. Но тот лишь оглядел девушку при свете факелов и покачал головой:

– Говорите вы, как благородная леди, но ни одна леди не явится в замок короля среди ночи, мокрая до нитки и похожая на дешевую шлюху, без горничной или мужа, готового защитить ее. Идите с Богом, пока я не велел вас выкинуть.

Но Мэриан, разъяренно грозя пальцем, объявила:

– На меня напали грабители, дурень ты этакий, и король лично захочет услышать мою историю!

– Король?! – громогласно расхохотался стражник. – Думаете, королю есть дело до каждого случившегося на дороге грабежа? Нет уж, придется вам обойтись без него.

– Меня не просто ограбили. – Зная, что нельзя рассказывать о Лайонеле простому солдату, Мэриан попыталась объяснить: – У меня забрали нечто очень ценное.

Стражник подтолкнул ее к двери маленькой комнаты у внутренней стены караульного помещения.

Но Мэриан вцепилась в косяки обеими руками, отказываясь идти дальше.

– Говорю же тебе, король должен узнать об этом!

Неужели она ехала целый день и часть ночи, чтобы добраться до Гриффита, лишь ради столкновения с каким-то простым солдатом? Неужели понукала, сражалась, уговаривала норовистого мерина, чтобы быть остановленной, не достигнув цели?

Придя в отчаяние, она попыталась обмануть стражника:

– Я знаю короля. Он захочет видеть меня сегодня же ночью. Парень рассмеялся, на этот раз еще громче.

– Как тебя зовут? – резко спросила она.

Тот окинул ее свирепым взглядом, но все же ответил:

– Уорд.

– Уорд, я подруга королевы Элизабет. Была ее любимой придворной дамой.

– Как низко падают великие! – издевательски ухмыльнулся он, но все же опустил руки, слишком забавляясь, чтобы выкинуть ее. – А почему вы больше не ее любимая придворная дама?

– Пришлось удалиться в загородное поместье, – уклончиво ответила Мэриан.

– Нет, потому что ты шлюха! – торжествующе объявил солдат, снова вцепившись в Мэриан.

– Я – леди Мэриан Уэнтхейвен, нареченная Гриффита ап Пауэла, и он свернет тебе шею за то, что не пропустил меня.

Стражник, словно обжегшись, отдернул руку, глядя на нее суженными глазами.

– Неужели? Гриффит ап Пауэл, говорите? – Он снова осмотрел ее с ног до головы. – Господь помоги вам. Идемте, я провожу вас к командиру.

Мэриан, вне себя от волнения, побежала впереди него. Она раньше жила в Кенилуорте, в бытность придворной дамой, и поэтому хорошо знала расположение помещений и прилегающую местность. Оказавшись в караульном помещении, она преодолеет последнее препятствие между собой и Лайонелом.

У Мэриан не было времени беседовать с бесчисленными ничтожествами, считавшими, что они наделены властью, – пройдут часы, прежде чем она доберется до Гриффита, и тогда Лайонел будет потерян навсегда.

Более того, Мэриан ощущала потребность быть с Гриффитом слышать его голос, чувствовать силу обнимающих рук. Как она ждала утешения! Как хотела Гриффита! Жаждала любви.

Кажется, Арт был прав: она любила Гриффита – и эта любовь принесет ей много несчастий.

Мэриан мрачно улыбнулась, когда упоминание имени ап Пауэла заставило стражников немедленно поднять решетку и дать им пройти. Мэриан забралась на крепостную стену. С внешней стороны узкую дорожку ограничивала еще одна – высокая зубчатая – стена, но изнутри… во двор можно было лишь спрыгнуть: ни лесенки, ни спуска. Переход был опасным, и Уорд с грубой галантностью держался ближе к обрыву. Она смягчилась было, но тут услышала, как стражник обращается к командиру:

– У нас здесь женщина, которая считает себя другом короля и нареченной сэра Гриффита. Что скажете? – И поднял факел, осветив ее грязную одежду и растрепанные волосы.

Командир презрительно фыркнул, но Мэриан пригвоздила его к месту самым высокомерным взглядом, какой только могла изобразить, пока тот не начал неловко переминаться.

– Я оставила лошадь на подвесном мостике, а она слишком дорогая, чтобы мокнуть под дождем. Немедленно приведите ее и отправьте в конюшню. Да не забудьте накормить и почистить!

Уорд явно колебался, но командир сделал знак Мэриан войти, и она, разъяренно глядя на несчастного стражника, прошипела:

– Будь я на вашем месте, хорошенько подумала бы, что скажет сэр Гриффит ап Пауэл, узнай он, как вы обращаетесь с его невестой.

Угрозы оказалось достаточно, чтобы Уорд, сухо поклонившись, направился к лестнице. Глядя ему вслед, Мэриан подождала, пока он начнет спускаться, и молнией метнулась в темноту.

Командир что-то закричал. Уорд, все еще полный подозрений, вторил ему. К ним присоединились другие, и Мэриан налетела еще на одного солдата. Тот попытался ее схватить, но девушка лягнула его в колено, ударила в грудь и, когда тот покачнулся, помчалась дальше, пытаясь удержать равновесие и ускользнуть от стражников.

Она старалась добежать до угла над кузницей замка. Если удастся обогнать стражу, можно спрыгнуть на черепичную крышу внизу и съехать по столбам. Потом, если повезет, успеть перебежать внутренний двор к месту, известному как Башня Цезаря. Мэриан знала, что способна на такое, потому что они с принцессой.

Элизабет проделывали это не один раз. Правда, тогда она была еще девочкой.

Достигнув угла, Мэриан поколебалась, встала на самом краю, так что носки сапог повисли в воздухе, и посмотрела вниз. Огни факелов терялись в темноте, и Мэриан ничего не видела. Если она прыгнет… не будет знать, где приземлится. Так твердо верить в незыблемость детских воспоминаний, считать, что ничего не изменилось за десять лет, – это настоящая храбрость. Или глупость. Но у Мэриан не было времени размышлять и спорить с собой – крики слышались все ближе. Стражники вот-вот ее схватят. И Мэриан прыгнула.

– Рана очень болит?

Гриффит отдернул руку от швов на щеке.

– Немного, – признался он.

– Если бы носил шлем как полагается, с закрытым забралом, наверняка у тебя не появилось бы новых шрамов и такой вышивки на физиономии, – заметил король, пристально разглядывая Гриффита. – Но больше всего нас беспокоит твоя рука. Хорошо еще, что нагноения нет. Судя по тому, как этот ирландский сын шлюхи махал мечом, ты уже давно должен бы лежать в могиле.

– Прекрати читать мне нотации и играй. Я почти добился своего и загнал тебя в угол. Еще немного, и можно идти спать, – раздраженно проворчал Гриффит, проклиная страсть Генриха к новой модной игре в шахматы, из-за которой приходилось бодрствовать так поздно ночью и сидеть в королевской спальне в башне.

– Ты только и мечтаешь о победе, – обвинил Генрих и сделал ход конем.

– А вам придется удовлетвориться победой при Стоуке, ваше величество, потому что сегодня ночью вам ее не одержать, – бросил Гриффит и, двинув вперед слона, взял коня.

– Но ты не можешь сделать это, – запротестовал король.

– Прошу прощения, повелитель, могу.

– Дай-ка посмотреть книгу.

Генрих протянул руку, и Гриффит вложил в нее почти новый экземпляр «Правил игры в шахматы», отпечатанный на первом в Англии печатном станке и подаренный монарху самим печатником.

Пока Генрих перелистывал подарок Кэкстона, Гриффит лениво спросил:

– А что ты сделал с самозванцем? Молодым парнем, объявившим себя графом Уориком?

Генрих, что-то проворчав, отбросил книгу. Скользнув по тростниковой подстилке, она отлетела к огню, согревающему их в прохладную весеннюю ночь.

– Ты не можешь сжечь ее, – предостерег Гриффит. – Я отлично помню правила.

Генрих кисло поглядел на друга и провел пальцем по искусно вырезанной короне шахматного короля.

– Самозванец. Его настоящее имя – Ламберт Симнел, обыкновенный простолюдин. Я сбросил его в грязь, откуда он вышел.

И хотя Гриффит знал, что всякий претендент на трон должен быть немедленно раздавлен, он невольно поежился при мысли о мальчике, так рано встретившем смерть, и уставился на черно-белые квадраты, пока все не смешалось и не поплыло перед глазами..

– Можешь не мучиться, – раздраженно заметил Генрих. – Я не приказывал его убивать. Просто отослал на кухню и сделал поваренком.

Гриффит перевел дух.

– Конечно, вряд ли он заслуживает такой милости, но он станет живым уроком тому, кто осмелится воображать, что может лишить меня трона. – Губы Генриха передернулись, сейчас он выглядел не как королевский лев, а словно волк, обезумевший от жажды крови. – Мой сын станет следующим королем. Моя династия сохранит корону.

Гриффит, перегнувшись через доску, схватил туго сжатый кулак Генриха.

– Да будет так, пока в теле моем сохранится дыхание.

Напряжение Генриха постепенно ослабло.

– Меня утешает мысль, что ты мне верен. Представляю, каким бы ты был могущественным врагом.

Гриффит откинулся на спинку кресла.

– А Ламберт Симнел – враг ничтожный.

– Если он постарается, быть может, я сделаю его…

– Поваром? – предположил Гриффит, ухмыляясь. – Я рад, что ты решил пощадить мальчишку. Он всего-навсего пешка.

Теперь Генрих с видимым удовлетворением погладил пешку на доске.

– Да, теперь он стал моей пешкой. Покойный граф Линкольн больше не сможет его использовать.

– Граф Линкольн будет вечно гореть в аду за предательство, – с мрачной уверенностью ответил Гриффит.

Сосредоточившись снова на игре, они замолчали, но тут в окно вместе с ветром донеслись тревожные крики. Пальцы Гриффита снова потянулись к щеке.

– Чешутся? – поинтересовался король.

– Что именно? – рассеянно ответил Гриффит, стиснув руки.

– Твои швы! – Генрих покачал головой. – Раньше ты никогда не притворялся, что не понимаешь меня. Должно быть, это из-за леди Мэриан ты совершенно потерял способность соображать.

– Вовсе нет! – негодующе ответил Гриффит.

– Тогда, спрашивается, о чем ты думаешь?

Чувствуя себя совершенным дураком, Гриффит нагнулся над доской и пробормотал:

– Просто гадал, посчитает ли она меня теперь уродливым из-за этого шрама.

Генрих – надо отдать ему должное – не рассмеялся. Даже, кажется, вообще не нашел повода для веселья. Только вздохнул и откинул назад редеющие волосы.

– Женщины и в самом деле будят в нас тщеславие, не правда ли? Лично я никогда не заботился о собственной внешности. Но для Элизабет… – Он хмыкнул. – Для Элизабет мне хотелось быть красивым, как юноша. И зачем? Для женщины, которая любит меня и почитает так же, как я – ее. Любит, я бы сказал, за мою доброту.

Гриффит никогда не знал, что ответить, когда Генрих говорил о своей жене, поскольку и Генрих, и Элизабет, и Гриффит, и Мэриан стали соучастниками тайны. Тайны, которая затрагивала каждого лишь частично, но легла тяжким грузом на их плечи.

– Леди Элизабет тоже добра, – сухо ответил он.

– Моя Элизабет – великая женщина, – вздохнул Генрих, не отрывая взгляда от шахматной доски. – Как и твоя леди Мэриан. И сомневаюсь, что изменившиеся черты твоего лица могут иметь какое-либо значение для нее, и во всяком случае…

– Знаю. В любом случае, мое лицо никогда не отличалось особенной красотой. Арт мне давно об этом твердил.

А Мэриан заставила его остро сознавать свою физическую силу. Во время выздоровления он иногда вспоминал восхищение в глазах Мэриан, когда она разглядывала его. Иногда вспоминал прикосновение ее руки, иногда – восхищение его скромными талантами в постели. По правде говоря, он с трудом засыпал, еле стоял и даже сидел, поскольку его тело вспоминало Мэриан весьма часто.

Гриффит взглянул на Генриха и придвинул стул ближе к столу, надеясь скрыть свое состояние и моля Бога о том, чтобы Мэриан скорее приехала.

Рука Генриха повисла между ладьей и слоном, и наконец он сделал ход слоном.

– Арт скоро вернется с леди Мэриан.

– Надеюсь, они не попадут в беду по дороге.

Собственно говоря, он молился о том, чтобы Мэриан появилась как можно скорее, но ничего не сказал об этом королю. Вместо этого он взял слона Генриха и самодовольно ухмыльнулся. Король сел поудобнее и с отвращением оглядел свое быстро уменьшающееся войско.

– Да, если что-нибудь случится, ты будешь похож на затравленного кабана – оскаленные клыки и дикие, безумные глаза. Я этого просто не вынесу!

– Благодарю, ваше величество.

– Мне, по-видимому, шах.

– Да, ваше величество.

– Разве не знаешь, что неприлично загонять в угол повелителя?

– Что вы, ваше величество! Я и не подумал бы…

– Ну как же, конечно, не подумал!

Генрих расплылся в улыбке. Снаружи снова донеслись вопли и топот ног по деревянным полам.

– Должно быть, вора ловят. Клянусь Богом, такой суматохи я еще здесь не видывал.

Шаги прозвучали в башне, протопали по ступенькам, и в дверь громко постучали. Мужчины переглянулись, и Генрих гаркнул:

– Войдите!

Уорд, стражник с крепостной стены, ступил через порог и неуклюже поклонился:

– Прошу прощения, ваше величество, но у нас неприятность. Она еще не явилась сюда?

– Что-то не заметил, – с веселым видом ответил Генрих. – Кто это она?

– Безумная. Ведьма. – Уорд взмахнул рукой. – Что-то вроде шлюхи с речью знатной дамы и твердым намерением увидеться с вашим величеством.

– Такой переполох из-за одной женщины, – пожал плечами Генрих.

– Говорю же, она спятила, и сила у нее, как у сумасшедшей. Одной рукой отшвырнула молодого Боуи, а тот совсем не карлик.

Внезапное подозрение проснулось в Гриффите.

– Она лягнула его в горло?

При этих ужасных словах солдат схватился за собственную шею.

– Нет, в колено.

Генрих сразу же сообразил, о чем подумал Гриффит.

– Кажется, это похоже на кого-то очень тебе знакомого.

– Возможно.

Но Уорд либо не расслышал, либо не понял.

– Не волнуйтесь, мы поставили засаду на лестнице, и поймать ее будет несложно. Совсем неслож…

Почувствовав чье-то присутствие за спиной, стражник молниеносно обернулся, но, прежде чем успел открыть рот, кто-то с силой втолкнул его в комнату. Уорд рухнул на пол. Кто-то – грязный, взъерошенный – стоял на пороге. Уорд с трудом поднялся.

Но Гриффит успел вскочить и встал между разъяренным стражником и покачивающейся от усталости женщиной. Положив руку на плечо солдата, он предупредил:

– Она моя.

Уорд с диким видом уставился сначала на женщину, потом на Гриффита и обратился к королю:

– Не может быть!

– Заверяю тебя, что у меня не помутилось в голове от раны. Это моя нареченная невеста, леди Мэриан Уэнтхейвен, и поскольку я понимаю твое желание защитить от нее короля, думаю, что смогу это сделать не хуже.

Уорд ошеломленно кивнул, и Гриффит, отняв руку, подтолкнул его к двери:

– Можешь идти.

Стражник, волоча ноги, направился к двери, стараясь держаться подальше от Мэриан. Та, отодвинувшись, в свою очередь, прилагала все усилия, чтобы не повернуться к нему спиной, а Уорд не сводил с нее глаз, словно безоружный человек – с дикой кошки. Остановившись у самого порога, он на всякий случай еще раз осведомился у Гриффита:

– Вы уверены?

Гриффит кивнул:

– Выйди и закрой за собой дверь.

С трудом дождавшись, пока щелкнет замок, Мэриан метнулась к Гриффиту, сжала его плечи так сильно, что ногти впились в кожу, и подняла несчастное лицо. Любой посторонний при этом принял бы ее за обиженную обездоленную сироту – сироту, чьи огромные печальные глаза разрывали сердце Гриффита.

– Милая, что с тобой? Что случилось?

– На нас напал Харботтл.

Глубокий грудной голос Мэриан дрожал, и Гриффит стиснул ее, пытаясь утешить еще до того, как узнал причину несчастья.

– Он обидел тебя? Ранил?

– Меня? Нет, не меня. Хуже. Он украл Лайонела.

– Лайонела?! – Руки Гриффита бессильно упали. – Но откуда взялся Лайонел?

– Он – мой сын! – Мэриан снова сжала плечи Гриффита и начала трясти, отчаянно пытаясь заставить его это понять. – Выслушай меня. Харботтл увез Лайонела. Гриффит, нужно ехать спасать сына.

Но тут из-за стола поднялся Генрих, требуя внимания. Мэриан неохотно оторвалась от Гриффита и выругалась, мгновенно поняв, кто перед ней. Гриффит сдержанно представил ее королю, и оба – монарх и перемазанная грязью бывшая фрейлина – уставились друг на друга так пристально и проницательно, словно раздевали друг друга взглядами.

Наконец Генрих показал на скамью у огня:

– Садитесь. Вы устали и промокли, и, кроме того, я должен услышать, что же на самом деле произошло. Кто этот Харботтл и почему он украл ребенка?

Мэриан беспрекословно подчинилась.

– Ребенка зовут Лайонел. Он – мой сын, и я не могу сказать, почему кому-то понадобилось похитить его. Харботтл – безземельный странствующий рыцарь, служивший когда-то моему отцу, и я опасаюсь худшего.

Она поднялась, и Гриффит мгновенно оказался рядом.

– Мы должны немедленно ехать. Страшно подумать, что может сделать с малышом Харботтл: вышвырнуть, избить…

Она пошатнулась, и две пары рук поддержали ее. Генрих, поверх ее головы, сказал:

– Она напоминает мне об Элизабет и юном Артуре. Эта нежная женщина превращается в тигрицу при одной мысли об угрозе младенцу.

Гриффит не согласился с этим утверждением, но промолчал. И в этом молчании ей почудилось что-то недоброе. Мэриан внезапно подумала, что пришла к Гриффиту в надежде прислониться к нему, найти опору, а вместо этого он оказался холодным, равнодушным и отрешенным.

– Где Арт? – спросил он.

И душа Мэриан словно умерла.

– Арт?

– Да, Арт, мой оруженосец, мой друг. Единственный, кому мы могли доверить привезти тебя из Уэльса ко мне. Где он?

Спину жгло огнем от очага, но Мэриан дрожала, как в ознобе.

– Мэриан, – Гриффит наклонился так, что лица их оказались совсем близко, – где Арт?

Она пыталась ответить. В самом деле пыталась. Даже открыла рот, но слова не шли с языка. Губы отказывались шевелиться перед лицом Гриффита, искаженного болью.

– Он мертв? – прошептал Гриффит.

– Харботтл убил его.

– А поблизости не было оврага?

Мэриан все поняла.

– Нет, я… нет. Я сама перевязала ему голову и осталась бы до конца, но он велел мне ехать за тобой.

Гриффит продолжал молчать.

– Ради Лайонела. Он тревожился за Лайонела. Мы должны отправиться в путь сегодня же, потому что с каждой минутой Лайонел ускользает все дальше.

Гриффит отвернулся от Мэриан и ее просьб, и она так и не поняла почему. Почему он не беспокоится за Лайонела?

Генрих тоже наблюдал за Гриффитом, но, заметив ошеломленное лицо Мэриан, с редким для королей тактом прервал затянувшуюся паузу:

– Лайонел, конечно, дорог тебе. Быть может, именно по этой причине Харботтл его похитил? Чтобы получить над тобой власть?

– Или отомстить.

Гриффит нашел покрывало, набросил на вздрагивающие плечи Мэриан, но, когда она попыталась поблагодарить его, отмахнулся и заметил, подчеркнуто обращаясь к Генриху:

– Она тяжело ранила его тело и тщеславие, и, вполне возможно, он решился нанести ответный удар.

– Он не может по-прежнему служить Уэнтхейвену? – спросил Генрих.

Мэриан покачала головой:

– Мой отец сказал, что Харботтл сорвался с поводка. Но больше ничего не прибавил…

– Тогда Харботтл, быть может, хочет отомстить графу, – предположил Генрих. – Или шантажировать его?

– Уэнтхейвен не желал иметь ничего общего с Лайонелом. Харботтл не настолько безумен, чтобы думать, будто Уэнтхейвен заплатит за его возвращение.

Мэриан, к своему ужасу, обнаружила, что по щекам катятся слезы. Генрих, не обращая внимания на ее грязную одежду, сел рядом и, протянув салфетку, тихо и зловеще спросил:

– У Уэнтхейвена есть причина думать, что Лайонел – ребенок не простой? И представляющий интерес не только для того, кто его любит?

Мэриан прекрасно поняла его. Какие замыслы теснятся в голове короля? Какая ярость кроется в душе? Какой гнев и унижение ощущает супруг Элизабет всего лишь при мысли о рожденном ею ребенке?

Не дождавшись ответа, король сказал:

– Лайонел – крестник королевы и, следовательно, дороже ей, чем драгоценности короны. Я никогда не позволю, чтобы ему причинили зло, если, конечно, в моих силах помочь.

«Конечно, – подумала Мэриан, – он не желает, чтобы Лайонел попал в руки его врагов, чтобы те использовали его в качестве оружия против короля».

Но ее цинизм не мог устоять перед очевидной искренностью Генриха. Мэриан была так уверена, что он похож на двух других королей, которых она знала, – такой же хвастливый, одержимый жаждой власти, мстительный и жестокий. Хотел ли он сказать, что знает правду о сомнительном происхождении Лайонела, но ради Элизабет готов забыть обо всем и защитить невинного малыша? Усталому и измученному рассудку Мэриан казалось, что это именно так, но, если она ошиблась, последствия будут слишком ужасны, чтобы даже попытаться представить их.

Сбитая с толку девушка взглянула на Гриффита, но тот бесстрастно наблюдал за ними. Он оставил ее наедине с Генрихом принимать решения самостоятельно, судить об истинных намерениях и характере короля.

Осторожно выбирая слова, Мэриан ответила:

– Я никогда не давала Уэнтхейвену причин думать, что Лайонел – нечто большее, чем мой любимый сын.

– Все же Уэнтхейвен часто знает больше, чем многим хотелось бы.

– Лайонел похож на отца, – резко бросила Мэриан, но тут же прикусила язык. Она совсем не собиралась высказываться подобным образом – у Генриха были все причины ненавидеть отца Лайонела и к тому же пытаться узнать, кто он. Но Мэриан больше не могла скрывать правду, да еще такую, до которой уже успел докопаться Уэнтхейвен.

Генрих со вздохом откинулся на спинку кресла.

– К несчастью, большинство детей похожи либо на отца, либо на мать. Мой сын, Артур, уже напоминает Элизабет – такая же светлая кожа и волосы. Для нее истинное утешение – держать на руках младенца. Поскольку Элизабет потеряла братьев и всех, кого любила, она не может вынести мысли о жестокой разлуке. Ваша беда разорвет ей сердце, потому что вы любите сына.

– Он – мой сын. Мой… – Она руками обрисовала круг. – Мое солнце.

– Именно так Элизабет и говорила мне. – Генрих нервно пригладил редеющие волосы. – А этому Харботтлу известно, как и почему Лайонел дорог вам?

– Нет. Даже если бы мой отец знал, он никогда не сказал бы такому ничтожеству, как Харботтл.

– Боюсь, Харботтл мог заподозрить что-то. Во время его заключения в замке Пауэл он, видно, что-то успел пронюхать.

Мэриан с ужасом уставилась на Гриффита, и тот кивнул:

– Прошу прощения, Мэриан, но боюсь, что это правда.

– Предатель! – вскрикнула она.

– Разве?! – Губы Гриффита сжались, и он показался ей еще выше и тоньше. – Тогда позволь спросить: как ты добралась так далеко и так быстро? Не прошло еще и девяти дней с тех пор, как мы послали Арта со строгим наказом привезти тебя. Король Генрих велел также оставить Лайонела с моими родителями из страха, что чье-нибудь ужасное деяние может отнять его у нас. Как тебе удалось приехать так быстро и почему ты ослушалась короля и взяла мальчика?

Мэриан, подгоняемая нетерпением, совсем забыла, что нужно сначала объясниться. Но теперь приходилось выкладывать правду – правду, которой она так боялась.

Она умоляюще взглянула на короля, ища поддержки, но тот недоуменно нахмурился:

– В этой суете я совсем забыл о твоем неповиновении. Почему ты взяла ребенка? Скажи честно.

– Я больше не в силах отличить истину от лжи, – в отчаянии охнула Мэриан. – Слишком много этих истин и слишком много лжи, и я не в силах отличить одно от другого.

– А истина, мой повелитель, – вмешался Гриффит, – заключается в том, что она покинула замок Пауэл еще до приезда Арта, одна, без эскорта и без единой разумной мысли в голове. Должно быть, бежала от ужасной участи – стать моей женой. Арт нашел ее и умер за нее. Лайонел исчез, но как только я найду его и верну матери, она снова скроется от меня. Разве не так, Мэриан?

Он снова приблизил к ней лицо. Глаза горели тем же желтым пламенем, которое освещало их во время первой встречи.

И Мэриан поняла, что Гриффит презирает ее.

До сих пор она не думала, что обманывает его, что может причинить боль. Он был человеком, которому можно верить, от силы которого она зависела. В своей скорби и печали Мэриан не подумала о муках Гриффита при известии о смерти старого друга, не сознавала, что сама виновата во всем. В убийстве Арта. В похищении Лайонела.

Она пыталась делать то, что считала правильным, и ужасно ошиблась.

Распрямив плечи, Мэриан взглянула прямо в пылающие глаза.

– Умоляю тебя о прощении. Я не должна была искать твоей помощи, но когда Харботтл забрал Лайонела, то подумала лишь о тебе. Я знала, ты спасешь его, и сейчас готова на коленях просить тебя об этом, несмотря на все мои ошибки.

– Ты знала, что я спасу его? Или Арт сказал это?

– Знала. Извини. Непростительно думать, что ты согласишься после всего, что я натворила.

– Ты? – В глубоком, напряженном, слегка дрожавшем голосе послышались нотки надежды. – Не лги мне. Это правда? Ты доверяешь мне отыскать Лайонела?

– Доверяю.

– И сама приехала в Кенилуорт – резиденцию короля, без опасений и подозрений?

– Без… – Она попыталась сказать это, но не смогла. – Ну… почти без…

Гриффит с проклятием отвернулся и, устремившись к высокому узкому окну, высунулся наружу и заревел, словно раненый зверь.

Генрих, сидевший рядом с Мэриан, сжался. Мэриан поняла, что находившиеся во дворе замерли от страха, а в ее груди словно открылась свежая рана. Слезы, которых она никогда не проливала за все годы одиночества – слезы по Элизабет, по Лайонелу, по себе, – теперь текли вместе с сознанием ужасного разочарования, которое она доставила этому человеку.

Эта несчастная любовь уже принесла ей печаль, и эта же тоска снедала теперь Гриффита. Неужели из-за того, что он тоже любит ее?

Почти ничего не видя сквозь застилающие глаза слезы, Мэриан подошла к нему, прислонилась головой к его спине и обняла за талию. Сказать было нечего, поэтому она молчала, ощущая всем телом, как постепенно унимается в нем дрожь, по мере того как Гриффит свыкается с мыслью о лжи и предательстве.

Неужели для них нет надежды? Неужели они обречены на несчастную любовь? Или она сможет заставить Гриффита понять свою точку зрения на справедливость? Ради Лайонела. Стоит попытаться ради Лайонела.

Втянув в себя воздух, словно нуждался в чем-нибудь влажном и прохладном, чтобы обрести самообладание, Гриффит повернулся в ее объятиях и поглядел на Мэриан сверху вниз:

– Ты должна отдохнуть.

– Нет, нужно ехать.

– Необходимо время, чтобы подготовиться, а ты ни на что не годишься в теперешнем состоянии.

– Ты поедешь?

– А ты сомневалась?

– Нет. Я всегда знала…

Гриффит жестом отмел все ее возражения.

– Горячая ванна, чтобы облегчить боль в мышцах, горячий ужин и сон. Ну же, Мэриан, ты ведь и сама знаешь, что это нужно сделать.

Со своего места у огня заговорил Генрих:

– Даже закаленный воин должен подготовиться к битве.

Мэриан взглянула в загадочное лицо короля, потом в каменное лицо Гриффита.

– Ты не уедешь, пока я сплю?

– Нет. Хотя бы в этом можешь мне поверить?

Он говорил спокойно, без всякой язвительности, почти безразлично.

– Верю. И пришла к тебе через все препятствия ада. И хотела бы, чтобы ты, в свою очередь…

И тут она впервые заметила шрам.

Длинный и красный, перекрещенный коричневыми швами из овечьих кишок, он был ужасным напоминанием о том, что смерть подкралась так близко к человеку, которого она считала таким же сильным и могучим, как сама земля. Какое чудо, что он сохранил способность видеть и говорить! Какое чудо, что он не умер!

Дрожащими пальцами она коснулась шрама, тянувшегося вдоль щеки от носа до уха.

– Ты был страшно ранен…

– Да, – бесстрастно ответил Гриффит. – В сердце.