Наперекор всем

Глава 18

Освещенный лучами луны документ, написанный витиеватым почерком, ослепил Гриффита, словно роскошный наряд шлюхи. Мэриан с нескрываемым злорадным торжеством смотрела на его широко раскрытые глаза, приоткрытый в изумлении рот. Все получилось так, как она замыслила. Это должно убедить его в правоте ее дела и заставить перейти на сторону Лайонела.

Но тут пергамент затрясся. Заметив, что все тело Гриффита дрожит, словно в ознобе, Мэриан в испуге схватила его за руку:

– Гриффит! Ты болен?

Тоска и ужас в его взгляде ударили в сердце, заставили понять ошибку, особенно когда Гриффит неверным голосом спросил:

– Почему ты показала это мне? Хочешь, чтобы я от него избавился?

– О нет, ни за что! – Мэриан попыталась выхватить документ, но Гриффит отвел подальше руку. – Я показала это, чтобы ты собственными глазами увидел, какими правами обладает Лайонел.

Но мрачный, словно звон похоронного колокола, голос провозгласил:

– Я – слуга Генриха, и то, что держу в руке, – измена королю.

– Не измена! – вскричала Мэриан. – Права Лайонела!

– Скажи лучше – смертный приговор. – Несмотря на то что вечер выдался прохладным, на лбу Гриффита выступил пот. – Я мог бы забрать документ у тебя…

Мэриан взглянула на бесценный пергамент, который Гриффит держал над ее головой, оценила ширину плеч и силу рук. Она ничего не сможет сделать, если Гриффит предпочтет уничтожить свидетельство или сохранить у себя.

– Ты можешь забрать его, но не сделаешь этого. Ты для этого слишком благороден, – прошептала она.

Убедила ли она Гриффита или наконец разгадала его характер? Это не имело значения, поскольку он выронил пергамент, а Мэриан, бросившись вперед, схватила документ, прежде чем он упал в грязь.

Но Гриффит, вцепившись в ее руку, выдохнул:

– Сожги его. Закопай. Изрежь. Пока существует доказательство этой свадьбы, подлые люди станут пытаться использовать Лайонела против короля, как они делают это и сейчас.

Но жажда справедливости горела в Мэриан.

– Да, но что насчет моей клятвы Элизабет?

– Клятва Элизабет, – фыркнул Гриффит. – Я прочел письмо Элизабет. Но читала ли его ты?

– Конечно. Там говорится о Лайонеле и о том, как нежно любит его Элизабет.

– И?..

Мэриан пожала плечами, устав от этого бессмысленного разговора.

– Она писала о втором сыне, Артуре, и своем муже, Генрихе.

– И о безмерной любви к Артуру, и о том, как он заполнил пустоту, оставшуюся после смерти братьев?

– Д-да, кажется…

– Разве она не говорила о муже, короле, как он сам просит посылать тебе деньги, чтобы Лайонел ни в чем не нуждался?

Гриффит не спускал с Мэриан глаз, и ее недоумевающее лицо, казалось, невероятно раздражало его. Она не видела того, что так очевидно для Гриффита. Ничего не желала понимать.

Гриффит оттолкнул жену, словно не в силах был перенести даже простого прикосновения к ней.

– Ты намеренно закрываешь глаза на происходящее. Какое значение имеет клятва, вырванная женщиной, измученной тяжелыми родами, скорбящей о смерти братьев и неуверенной в собственной судьбе?! Неужели так и не поняла? Элизабет нашла счастье в своем сыне и муже и хочет, чтобы ты забыла о прошлом и начала новую жизнь.

Потрясенная столь невероятными предположениями, Мэриан пролепетала:

– Не… может быть…

– Неужели Элизабет хочет, чтобы смерть второго сына освободила место для первого?

Мэриан – почти инстинктивно – бросилась на защиту Элизабет.

– Элизабет – самое любящее создание в мире. Она не хочет смерти никому, не говоря уже о… – Она охнула, внезапно увидев жестокую правду. – Но ее второй сын вовсе не должен погибнуть…

– Не притворяйся дурочкой, Мэриан. Ты жила при дворе, была участницей величайшей интриги в истории Англии. И знаешь правду.

Мэриан заткнула уши, но Гриффит силой отвел ее руки.

– Артуру придется умереть, Генриху придется умереть, а ведь Генрих – такой же преданный отец, как ты – мать. Потекут реки крови. – Гриффит бросал ей в лицо факты – факты, которые она не желала слышать, факты, обжигающие сильнее, чем кнут в руке палача. Но Гриффит неумолимо продолжал: – Если Лайонел взойдет на трон, Генрих станет жертвой, и не только он, но и Артур, и даже твоя дорогая подруга Элизабет. Именно это она пыталась сказать тебе. Именно с этим ты должна смириться.

Дышать почему-то становилось все тяжелее. Кровь, вытекавшая из сердца, казалось, заливала горло и легкие. Собраться с мыслями оказалось невозможно. Пытка правдой уничтожила разум и волю.

Пытаясь внушить Гриффиту собственные убеждения, Мэриан обнаружила, что бормочет, словно литанию, давно заученные слова, которыми привыкла питать свои надежды:

– Лайонел – мой сын, наследник трона и заслуживает лучшего, чем участь незаконнорожденного.

Гриффит торжествовал:

– Вот именно, и я предложил Лайонелу именно это. Сделаю его своим сыном, дам часть поместья и буду любить как собственного.

Это было благородным, великодушным предложением, но Мэриан безоговорочно отвергла его, и Гриффит понял это еще до того, как она попыталась найти слова, чтобы смягчить удар. В порыве разочарования и горечи Гриффит сказал:

– Неужели ты позволишь Лайонелу вести жизнь, полную опасности и угроз его положению и силе, жизнь, подобную дару, который можно похитить всего лишь одной случайной стрелой, единственным ударом ножа в сердце? Таково существование короля-ребенка. Именно этого ты желаешь для него?

– Нет, ни за что! – Мэриан трясло от тех же чувств, что ранее владели Гриффитом, а его обвинения едва не лишили рассудка от скорби и печали. – Я могу защитить его. Не настолько я эгоистична.

– Разве? – Он поднял ее руку, державшую пергамент, и, удерживая ее перед глазами Мэриан, осведомился: – Может, тебе следует хорошенько понять, для кого ты бережешь это? Для Лайонела или для себя?

– Только не для себя, – мгновенно выпалила Мэриан, твердо зная, что хочет лишь лучшего для Лайонела, зная, что ни единая мысль о собственном благоденствии никогда не тревожила ее душу. Ведь это тяжкий, самый черный грех – использовать дитя ее сердца ради собственных целей. Только чудовище, только растленное создание может пойти на нечто подобное. Но не она. Не Мэриан.

– Или ищешь оправдания от тех, кто называл тебя шлюхой? Пытаешься добиться могущества в качестве королевы-матери? Или просто тоскуешь по жизни при дворе, которой лишилась?

В лунном свете блеснула сталь, и Мэриан неожиданно обнаружила, что держит в руке кинжал. Она прижала острие к груди Гриффита, настолько оскорбленная и взбешенная, что с радостью бы вырвала у него сердце.

– Ну же, не медли. – Он отпустил Мэриан и широко раскинул руки. – Вонзи кинжал, да поглубже. Только сделай это, если я солгал.

Мэриан нажала сильнее.

– Сделай это, – повторил Гриффит, – и знай, что нынче ночью умерла правда.

Гриффит чувствовал каждый мощный удар сердца, каждый толчок крови в жилах.

Он всегда знал, что может кончить жизнь, как туша, нанизанная на вертел, но думал, что это произойдет в битве. И никогда не ожидал, что мясником может стать собственная жена.

Но смерть была близка. Слишком близка. Мэриан давила на рукоятку, он почувствовал, как рвется ткань дублета. Но тут она отстранилась, безмолвно сунула кинжал в ножны у пояса и легла. Ему не пришлось будить Мэриан перед рассветом – она так и не уснула, и Гриффит невольно задался вопросом, что не давало ей покоя – ярость или чувство вины.

Мэриан… Почему Господь дал ему Мэриан? Неужели решил подшутить над Гриффитом, всегда мечтавшим о домашней, спокойной женщине, предпочитавшей всему иному мужа, детей и дом? И стань его женой такая, наверняка бы сейчас не подползла к лагерю наемников с дальнего конца, пока Гриффит готовил нападение с ближнего. И упала бы в обморок при одной мысли о предстоящей драке и оставила бы Гриффита одного в темноте.

Но с Мэриан он никогда не останется один. У него был товарищ, на которого можно положиться. И он полностью положился на жену.

Стараясь прятаться за плиты из песчаника, поскольку кожаные доспехи не были достаточной защитой, Гриффит поднялся и оглядел лагерь. Наемники прекрасно выбрали место. За ними высилась скала в форме подковы, причем Долан и Лайонел находились в самой глубине, под нависающим козырьком песчаника. В десяти шагах горел костер, вокруг которого лежали четверо наемников, закутанные в одеяла. Им скорее всего было очень неудобно на покатом склоне, но зато никто не мог незаметно выкрасть ребенка, что и было их главной целью. Одного человека не хватало. Отошел в кусты облегчиться? Или поставлен часовым?

Гриффит дожидался его возвращения, мысленно измеряя расстояние между козырьком, под которым спал Лайонел, и землей. Они решили, что Мэриан спрыгнет сверху, между сыном и костром, и любой ценой захватит мальчика.

Гриффит снова пригляделся и отвел глаза. Намного легче вести бой, чем размышлять, хватит ли сил у твоего союзника, и он тщательно рассчитывал путь для отступления Мэриан. Он должен дать ей время, в котором она так нуждалась. Мужества у нее хватит. И если у нее достанет сил и удача окажется на их стороне, его леди-кречет улетит, расправив крылья.

Гриффит настороженно наблюдал за лагерем, вкладывая стрелу в тисовый лук. Пятый еще не вернулся, но время летело, и луна медленно клонилась к горизонту, опускаясь за горные вершины. Ждать больше нельзя.

Гриффит поднял лук и, натянув тетиву, прицелился в одну из лежавших фигур. Стрела глубоко вонзилась в тело. Наемник испустил вопль и умер. Нужно отдать должное выучке остальных – они мгновенно проснулись и вскочили. Гриффит пустил еще одну стрелу и помчался к лесу, но в спешке промахнулся, и наемник с проклятиями вытащил наконечник из ноги.

Гриффит успел только дождаться, пока Мэриан спрыгнет с козырька, и поспешно переменил позицию.

Скользкие обломки песчаника служили защитой от внезапного нападения, но Мэриан, приземлившись, обнаружила, что не может удержаться на ногах. Держа кинжал наготове, она пробежала несколько шагов по склону, перепуганная собственной неуклюжестью и надеясь, что Долан не проснется.

Безумие. Он должен быть глухим, чтобы не слышать. Сжав зубами кинжал, она вскарабкалась на несколько футов и поняла, что Долан, конечно, не глухой, но и не лежит под естественным навесом. Лайонел, широко раскрыв глазки, скорчился в углублении совсем один, без всякой защиты, и сердце Мэриан запело.

Сын оказался живым, невредимым, и она никогда не думала, что их план так легко удастся!

– Лайонел, – нежно позвала она, – пойди к маме. – Но малыш только забился глубже под скалу. – Лайонел, пожалуйста. – Мэриан огляделась, но никто не появился. – Солнышко, это я, мама. Пойдем со мной подальше отсюда.

Мэриан слышала его учащенное дыхание и понимала, что для него, так внезапно вырванного из объятий сна, ее появление было всего-навсего частью мира грез, непрерывного кошмара.

Снова оглядевшись, она прокралась под козырек и потянулась к сыну.

Но прежде чем Мэриан смогла дотронуться до него, чужая рука стиснула ее запястье.

Рука появилась из темного пустого места… только оно не было пустым. Долан выбрался из укромного уголка и подтолкнул Мэриан под скалу:

– Миледи! Вот и вы наконец. И каковы же ваши планы?

– Собираюсь забрать Лайонела.

Выхватив кинжал, Мэриан уже готова была броситься на него.

– Не машите своей игрушкой… леди, иначе мне придется показать вам, что с ней делать, – проворчал Долан. – У вас есть лошадь? Без лошади далеко не уедешь.

Окончательно сбитая с толку непривычно дружелюбным тоном, Мэриан, заикаясь, пробормотала:

– Я не… то есть… у нас две лошади.

– Гриффит с вами?

– Да.

– Тогда у вас есть шанс. – Долан поднял Лайонела и, завернув в одеяло, повел Мэриан к краю козырька и огляделся. – Не высовывайтесь, пока не доберетесь до лошадей, а потом пришпорьте ее получше и мчитесь во весь опор в замок Уэнтхейвен. Насколько я понял, эта шваль больше не служит у вашего отца. Негодяи хотели получить побольше, продав мальчишку деду. Ну вот… – Они снова услыхали дикие вопли. – Гриффит прикончил еще одного. Быстрее!

Он вручил Мэриан Лайонела, но та отстранилась.

– Почему я должна доверять тебе? Ты – один из них.

– Не будь дурой! Кто бы, черт возьми, заботился о парнишке? Я должен был идти с ними, или они не позволили бы мне взять его.

И в этот момент, глядя в его иссеченное морщинами лицо, Мэриан поверила Долану.

Он понял это и, подтолкнув ее, приказал:

– Беги!

Мэриан повиновалась, а Долан выполнял роль прикрытия, пока она бежала под защиту деревьев. Она услыхала крик Гриффита, но Долан настойчиво поторопил:

– Не останавливайся. И не оглядывайся!

Но Мэриан замерла, и Долан врезался в нее.

– Иди! – снова велел он, но Мэриан почему-то не могла шевельнуться. Несмотря на то что руки тяжелила бесценная ноша, она должна знать! И через прогал в листве она увидела их, врагов, сошедшихся лицом к лицу.

Гриффита и Харботтла.

Харботтл держал одну из тех дуэльных шпаг, которые так презирал Гриффит.

– О Боже, – прошептала Мэриан, – Харботтл убьет его!

– Не будьте так уверены, миледи!

Но обычный задор Долана почему-то увял.

Насколько могла увидеть Мэриан, Харботтл лучился здоровьем, красотой и уверенностью в победе. Рядом с ним Гриффит выглядел огромным, мрачным и медлительным медведем или просто неведомым зверем, слишком простодушным, чтобы покорно смириться с судьбой.

Из леса напротив донесся вопль, перепугавший Мэриан:

– Убей его!

Но кому предназначалось это ободрение?!

Долан дернул ее за рукав:

– Миледи, мы должны ехать! Они легко найдут нас… если захотят.

Серебристое лезвие рассекло воздух, почти задев лицо Гриффита. Но тот отступил. Достаточно ли далеко?

Мэриан заткнула рот рукой, чтобы не закричать, и приготовилась увидеть кровавый фонтан.

Но ничего не последовало. Даже Харботтл нахмурился. На короткое мгновение Гриффит превратился из неуклюжего зверя в искусного воина, но все мгновенно исчезло, когда Гриффит неловко взмахнул молотом, целясь в плечо противника. Тот легко уклонился, и из леса послышался раскатистый хохот.

Гриффит отступил ближе к оврагу.

– Дайте ребенка, – прошипел Долан. – Вы его сейчас задушите.

Мэриан вручила ребенка Долану, не в силах оторвать взгляд от ужасной сцены. Она знала – даже если каким-то чудом или умением Гриффиту удастся выиграть поединок, он по-прежнему остается мишенью для стрел и мечей невидимых наблюдателей.

– Подойди поближе, трус, – издевался Харботтл. – Познакомься с моей сталью и знай, что ночь еще не успеет окончиться, как я сделаю с твоей женщиной все, что захочу.

И, не успев договорить, нанес удар в живот Гриффиту. Лезвие вонзилось… и застряло.

– О, кожаные доспехи, – заметил один из наемников.

Но ситуация неожиданно вышла из-под контроля Харботтла. Он попытался выдернуть шпагу и уже протянул руку, как на нее обрушился молот, дробя кости.

Омерзительный хруст и вопль боли заставили Мэриан зажмуриться, словно это могло заглушить все звуки.

Но не заглушило. Мэриан слышала, как снова упал молот и как раскололся череп Харботтла – он проиграл последнее сражение. Она отвернулась, чтобы не видеть этой ужасной сцены, но Долан взорвался:

– Эта мразь! Они хотят убить его!

Открыв глаза, она увидела Гриффита, мчавшегося к расселине, вьющейся вокруг лагеря.

– Беги же! – завопил Долан.

Проследив за его взглядом, Мэриан заметила на одном из песчаных отрогов Гледуина, целившегося в Гриффита.

Мэриан предостерегающе вскрикнула, но Гледуин уже успел спустить тетиву. Гриффит, стоявший на краю оврага, пошатнулся и исчез из виду. Гледуин, словно хищный волк, наконец загнавший добычу, поднял голову и завыл на луну, а из леса ему вторили сообщники.

Мэриан, увлекаемая из одного кошмара в другой, споткнулась когда Долан подтолкнул ее.

– Нужно спасать парнишку, – проворчал он.

Пока Мэриан мчалась к лошади, в боку закололо, и боль ударила в сердце… или все произошло наоборот?

Гриффит ранен или… мертв. Упал в расселину, где некому даже наклониться над ним, перевязать рану. Лежит в грязи на самом дне…

Она вскочила в седло и взяла Лайонела у Долана.

В расселине…

Мэриан повернула лошадь на восток и, пришпорив ее, погнала к Уэнтхейвену, надеясь найти убежище там, где раньше надеялась получить поддержку.

Но может, это просто игра? И Гриффит вовсе не ранен? Просто повторил трюк, проделанный Артом много лет назад, чтобы одурачить врагов?

Но почему ей не становится легче?

Мэриан знала ответ.

Потому что Гриффит был убедителен. Чертовски убедителен.

Гледуин, раскачиваясь на краю пропасти, визжал, возвещая миру о победе:

– Я прикончил его! Прикончил валлийского предателя! – Повернувшись, он широкой улыбкой приветствовал наемников, осторожно выползавших из-под деревьев. – До чего же все гладко получилось! Гриффит ап Пауэл раздавил Харботтла, как мошку, а леди Мэриан везет свое отродье обратно в Уэнтхейвен! Мчится во весь опор! Давайте сделаем вид, что гонимся за ней, парни! Развлечение неплохое, да и от графа получим хорошие денежки!

– Я едва могу идти, не то что догонять девчонку! – пожаловался хромой наемник.

– Заткнись, Брюс! Ты ведь жив, не так ли? И я убил иуду, поразившего тебя, а тот прикончил Харботтла и избавил нас от лишнего труда.

– Да, но как насчет Билли? Мне стало бы легче на душе, если бы он не покинул нас, чтобы пойти в кустики, да так и не вернуться.

Гледуин выбросил ногу, целясь в раненую щиколотку Брюса, а тот, грязно выругавшись, свалился на землю и едва увернулся от очередного удара.

– Не смей даже словом об этом заикнуться графу Уэнтхейвену. Если кто-нибудь спросит, Билли убит в пути. Слышали? – Он снова попытался лягнуть Брюса, но тот откатился, жалостно завопив, что все понял. – Слышал? – Гледуин замахнулся на оставшегося наемника.

– Да, да, конечно, мы так и сделаем.

Все еще вне себя от бешенства, Гледуин старался на ком-нибудь сорвать зло, и тут его взгляд упал на Харботтла. Свирепо улыбаясь, он перевернул тело, изуродованное тяжелым молотом.

– Ага, ты уже не такой красавчик, правда? – Гледуин ногой пнул разбитую голову и покатил тело к расселине. – Как, по-вашему, может быть, помолиться за его душу? – ухмыльнулся он и поднял руки к небесам. – Дети мои, мы провожаем англичанина в глубины ада! Да будет гореть он там вечно!

Наемники в ужасе отпрянули при виде такого святотатства, но ненасытный овраг поглотил Харботтла, и звук от падения тела повис в воздухе, как тихая угроза.

Гледуин, злорадно глядя на наемников, осведомился:

– Ну, что скажете? Отправитесь за мной за золотом? Или останетесь гнить вместе с Харботтлом?

– Лошади! – воскликнул Долан. – Скачут быстро.

Мэриан поняла, что Гриффиту не удалось разогнать лошадей наемников, и хотя она старалась ехать как можно более короткой дорогой, у преследователей не было ребенка, из-за которого приходилось замедлять бег.

Она вновь пришпорила коня. Луна освещала дорогу, словно факелом, пока первые робкие лучи солнца окрасили небосвод золотом. Ветер свистел в ушах Мэриан, рвал темный шарф, туго обвязанный вокруг головы и прикрывающий медь волос.

– Они догоняют нас, миледи.

Далеко впереди послышался другой звук – еле слышный лай. Лай спаниелей.

– Собаки нас учуяли, – шепнула Мэриан.

Лошадь рванулась вперед, и Мэриан поняла, что успеет добраться до Уэнтхейвена раньше наемников. И если ворота будут открыты, они – в безопасности.

Если…

Это должно было радовать Мэриан, но она ничего не ощущала. Лайонел тревожно озирался, и она с ужасом увидела, что глаза малыша кажутся огромными на осунувшемся личике. Она не знала, что сделали с ним наемники, только ребенок больше не говорил. Не мог… или не хотел? А она так жаждала услышать всего лишь одно упрямое «нет»!

Мэриан стиснула сына, пытаясь укрыть его своим телом от любого зла, защитить от толчков.

Напрягая зрение, чтобы увидеть крепостные стены Уэнтхейвена, она наконец смогла разглядеть блеск воды. Впереди лежало озеро, окружавшее остров, на котором был выстроен замок. Вырвавшись на берег, она яростно пришпорила лошадь и понеслась к подвесному мостику, крича на ходу страже, чтобы те опустили его. Долан отстал, заставляя коня гарцевать, на случай если наемникам вздумается стрелять из лука: вряд ли они смогут попасть в галопирующее животное. Подвесной мостик медленно, величественно скользнул вниз и еще не успел коснуться земли, как Мэриан послала лошадь вперед. Стук копыт по доскам звучал как фанфары свободы. Вид отца, окруженного тявкающими спаниелями, казался истинным спасением. Едва ступив на твердую землю и поняв, что Долан держится сзади, Мэриан крикнула:

– Поднимите! Поднимите мост, за нами гонятся валлийцы! – Она натянула поводья, только оказавшись прямо перед Уэнтхейвеном. – Гледуин вместе со своими людьми преследует нас! Они одержимы жаждой золота!

– Гледуин? Как восхитительно!

Уэнтхейвен выглядел бодрым и настороженным, а новость, казалось, лишь возбудила в нем некоторый интерес. Граф небрежно бросил стражникам:

– Пусть мост остается опущенным.

– Слушай меня, Уэнтхейвен! Он похитил Лайонела!

– Он – мой человек. – Уэнтхейвен, щелкнув пальцами, подозвал наемников: – Быстрее, не стоит заставлять Гледуина ждать.

Вне себя от гнева и страха, Мэриан бросила:

– Он собирался взять выкуп за Лайонела.

– Гледуин выполнял мои приказы.

Он казался Мэриан таким спокойным, таким уверенным в себе. Чистый дублет, с рюшами у шеи и модными рукавами с разрезами, красиво оттенял глаза. Волосы подстрижены и расчесаны так тщательно, словно шерсть спаниеля. По правде говоря, он ничем не отличался от любого высокородного лондонского джентльмена, собирающегося развлечься вечером.

И тут Мэриан пошатнулась. Он не спал, хотя еще не рассвело. Бодрствовал. Поджидал дочь.

Ее предали. Предал единственный человек, которому она была в состоянии доверять. Предана собственным отцом.