Написанное остается

В качестве песен использованы апробированные раздумины людоведа и душелюба Евгения Сазонова.

С т р о и т е л ь н а я б р и г а д а — основное действующее лицо (положительное).

Ж и л п л о щ а д ь — второстепенное действующее лицо (отрицательное).

Ж о р а, о н ж е Ф е д о с С ы ч — фрукт (и не сеяли, и не сажали — сам взошел).

Д ж у л ь е т т а, о н а ж е Е в г е н и я — Сычева жена (законная).

З о й к а — Сычева жена (фиктивная).

М а к с и м — муж Сычевой жены (ненастоящий).

С е м е н о в н а — Тимохова жена (обычная).

Т и м о х — женин муж (перенес контузию).

Г е н н а д и й — бригадир (как и все другие, наш современник).

В е р а }

Н а д е ж д а }

Л ю б о в ь }

И С е н я } — народные массы (лично не заинтересованные).

К у з ь м и ч — домоуправ (вроде бы обычный).

П р е д с е д а т е л ь }

Д в а ч л е н а с у д а }

И с е к р е т а р ь } — товарищеский суд (праведный).

З а в е д у ю щ а я з а г с о м }

С Р е н е й } — ответчицы в товарищеском суде (случайные).

Ж и л ь ц ы С ы ч е й — без слов (потому как сказать нечего).

Г о с т и н а с в а д ь б е.

События лучше бы не происходили в наши дни.

Перед занавесом с правой стороны сцены стол с телефоном, стул и ваза с цветами. На стене надпись: «Оформление браков по вторникам». Такой же стол и ваза с левой стороны. На стене надпись: «Оформление разводов по четвергам».

Под бравурную музыку открывается занавес.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Из глубины сцены выдвигается кабинет заведующей загсом: на возвышении в три ступеньки длинный стол, за ним три стула, за стульями со вкусом отделанная деревянная стенка. Она чуть выше головы з а в е д у ю щ е й, сидящей на среднем стуле. Над кабинетом опускается транспарант: «Любовь вам да совет!» Справа от него объявление: «Оформление новорожденных по понедельникам», слева — объявление: «Оформление умерших по пятницам». Сотрудница загса Р е н я переносит бумажки со стола разводов на стол браков. Заведующая подписывает стопку документов.

Входят Ж о р а и Д ж у л ь е т т а. Музыка в ускоренном темпе.

Ж о р а. День добрый.

З а в е д у ю щ а я (не поднимая головы, но приветливо). Здравствуйте. У вас что?

Ж о р а (радостно маршируя на месте). Развод!

З а в е д у ю щ а я (не поднимая головы, указывает на стол разводов). Туда… Хотя могли бы прийти и в четверг…

Ж о р а. Мирное сосуществование привело к холодной войне…

Д ж у л ь е т т а. …которая в любую минуту может перерасти в горячую…

З а в е д у ю щ а я. Ренечка, сделай товарищам исключение, пока очереди на брак нету…

Р е н я (приглашает посетителей). Прошу садиться… (Улыбающемуся Жоре.) Фамилия?

Д ж у л ь е т т а (несколько удивленно). Сыч наша фамилия…

Ж о р а (подмигнув Рене). Мы оба Сычи…

Реня находит документы о расторжении брака, несет их на подпись заведующей. Разведенные, не переставая маршировать, снимают друг у друга обручальные кольца, целуются и расходятся в разные стороны.

З а в е д у ю щ а я (не отрываясь от бумаг). Нажились, как меду нализались.

Сцена затемняется и освещается снова. Все той же работой занята з а в е д у ю щ а я. Р е н я переносит бумажки со стола браков на стол разводов. В качестве молодоженов в загс входят Ж о р а с З о й к о й и М а к с и м с Д ж у л ь е т т о й. Та же музыка, тот же темп.

Ж о р а. Здравствуйте!..

З а в е д у ю щ а я (не поднимая головы). День добрый!.. У вас что?

Ж о р а. Женимся, как видите…

З а в е д у ю щ а я (не поднимая головы, указывает на стол браков). Туда… Хотя могли бы прийти и во вторник…

Ж о р а (маршируя, как и другие). До вторника не терпится…

Д ж у л ь е т т а. Очень замуж хочется.

З а в е д у ю щ а я. Ренечка, сделай товарищам исключение, пока очереди на развод нету.

Р е н я. Прошу всех садиться… Фамилия?..

Д ж у л ь е т т а. Сычи…

Р е н я (несколько удивленно). Все?..

Ж о р а. А что? Сычами спаримся, голубками разлетимся…

Реня смотрит на заведующую и прикладывает палец к губам.

Д ж у л ь е т т а. Я — рыба!

Ж о р а. Мы — могила!

М а к с и м (за себя и Зойку). Под пыткой не сознаемся!

Реня берет документы и идет к заведующей. Та подписывает их, затем сбрасывает с себя груз дел и забот и довольно сердечно, хотя и по заученному тексту, произносит приветственную речь. Молодожены выстраиваются перед столом. Звучит величальная музыка.

З а в е д у ю щ а я. Уважаемые женихи и невесты, дорогие наши молодожены! Никто не заставляет вас вступать в брак, но каждый, кто вступает в него, должен подчиниться его законам и требованиям. Спрашиваю у вас: является ли ваше решение вступить в брак искренним? Готовы ли вы с полной ответственностью относиться к правам и обязанностям семьи? Прошу невест ответить на вопрос!

Д ж у л ь е т т а и З о й к а (хором). Да! Готовы!

З а в е д у ю щ а я. Прошу женихов ответить на вопрос!

Ж о р а и М а к с и м (хором). Какие могут быть сомнения!

З а в е д у ю щ а я. В соответствии с законом Республики регистрируется ваш брак! Прошу по очереди скрепить семейный союз личными подписями.

Молодожены по очереди расписываются и снова занимают свои моста перед столом заведующей.

В знак взаимной любви и верности обменяйтесь кольцами!

Молодожены обмениваются кольцами.

С этого момента каждый из вас муж и жена. Поздравьте друг друга! Поцелуйтесь!

Молодожены целуются.

Еще раз желаю вам… И рекомендую пройти в зал счастья. (По-свойски.) Там кое-что из дефицита подбросили…

Вслед за заведующей выходят Джульетта, Зойка и Реня. Максим и Жора задерживаются.

М а к с и м. Пропади ты пропадом со своими женитьбами! От страха колени дрожат, как у припадочного.

Ж о р а. У него дрожат? Ты бы лучше оценил, на какой риск пошла Реня. А фактически она вас видит первый раз в жизни. Поистине человек человеку…

Сцена затемняется и освещается снова. Тревожно сыплется дробь барабана. Перед столом заведующей стоит небольшая скамейка-банкетка. Транспарант «Любовь вам да совет!» и объявления о днях регистрации новорожденных и умерших уходят вверх, открывая новые. В центре — «Наш суд самый гуманный в мире», слева — «Чти законы наши!», справа — «Делай жизнь красивой!». Входит с е к р е т а р ь т о в а р и щ е с к о г о с у д а и переворачивает надпись над столом разводов. На обратной стороне одно слово: «Ответчица». Входит Р е н я, садится на стул под надписью. Секретарь идет к столу справа и переворачивает надпись над столом браков. На обратной стороне три слова: «Секретарь товарищеского суда». Входит з а в е д у ю щ а я загсом. Она обескуражена, опозорена… Входят п р е д с е д а т е л ь и ч л е н ы т о в а р и щ е с к о г о с у д а и занимают свои места.

П р е д с е д а т е л ь (заведующей загсом). Как же это вы так, Марья Алексеевна?..

З а в е д у ю щ а я (беспомощно развела руками). Вот так, Иван Сергеевич… (Взглянув на Реню.) Казалось, сама кадру подбирала, а опереться не на кого…

П р е д с е д а т е л ь. Ну что, товарищи, как говорится, начнем, пожалуй?! Вы, Марья Алексеевна, садитесь вот там, на скамью свидетелей. А вы, ответчица Регина Петровна, встаньте и дайте товарищескому суду показания: как вы вот так?..

Р е н я. Что как?

1 - й ч л е н с у д а. Не успела Сычей развести, как опять поженила. А молодоженам по закону и перед женитьбой, и перед разводом срок на размышление дается, вот как!

2 - й ч л е н с у д а. А вы в тот же день после развода Сычей их документики на новый брак Марье Алексеевне и подсунули. Так вот теперь и расскажите: как вы вот так?

Р е н я. А никак, вот как! А другой бы на моем месте как? И пока не позовете всех свидетелей, я ничего не скажу. Вот так!

П р е д с е д а т е л ь. Кого желаете вызвать в качестве свидетелей?

Р е н я. Жору Сыча!

Секретарь суда представляет действующих лиц и исполнителей. Они выходят и занимают места по обе стороны суда.

С е к р е т а р ь. Жора Сыч, он же Федос Сыч — фрукт. И не сажали и не сеяли, сам взошел — артист…

Р е н я. Сычеву Джульетту!..

С е к р е т а р ь. Джульетта, она же Евгения — Сычева жена (законная) — артистка…

Р е н я. Зойку!..

С е к р е т а р ь. Зойка — Сычева жена (фиктивная) — артистка…

Р е н я. Максима!..

С е к р е т а р ь. Максим — муж Сычевой жены (ненастоящий) — артист…

Р е н я. Тимохову жену Семеновну и ее контуженого Тимоха!..

С е к р е т а р ь. Семеновна и ее муж, перенесший контузию, — артист…

Р е н я. Еще Геннадия!..

С е к р е т а р ь. Геннадий — бригадир ремонтной бригады РСМУ (как и все другие, наш современник) — артист…

Р е н я. Верку, Надьку, Любку и Сеню!..

С е к р е т а р ь. Вера, Надежда, Любовь и Сеня — народные массы из детдомовских (лично не заинтересованные) — артисты…

Р е н я. Кузьмича, граждане судьи!..

С е к р е т а р ь. Кузьмич — домоуправ (вроде бы обычный) — артист…

П р е д с е д а т е л ь. Всех названных свидетелей прошу сесть рядом с Марьей Алексеевной и сидеть молча, пока не спросят.

Р е н я. Англичанку из Столбцов, артиста из Пуховичей, массовика-затейника из Паричей, журналиста из Клецка и маляра Стасика с женою.

П р е д с е д а т е л ь (испуганно). Да подожди ты со Стасиками…

Р е н я. А их вызывать не надо. Им все равно сказать нечего… А я молчать не собираюсь, потому что от этих браков-разводов я ничего не имела, кроме паршивого мохера за свои деньги. А если я через Жулькин гастроном подписалась на всемирную литературу, то все равно я никогда ничего не читала, не читаю и читать не собираюсь. Так за что, спрашивается, терпеть?! За что страдать?! За что мучиться?!

Д ж у л ь е т т а. Можно подумать, что от твоей болтовни большая польза будет…

П р е д с е д а т е л ь. Спокойно, граждане свидетели!

Р е н я. А мне такая польза, что, вместе севши, не вместе встанем. Было бы за что молчать, молчала бы. А так не собираюсь. И если начистоту, граждане судьи, то записывайте. Только извините и простите, если я запутаюсь. Кто из этих свидетелей кому муж, а кто кому жена, тут сам черт не разберет, не то что ваш суд. (Показывает на суд.) У нас, знаете, внешне все было, как и у вас теперь. Там (показывает на стол разводов) сидела я. Здесь (показывает на место председателя) сидела…

З а в е д у ю щ а я (вспоминает). Я сама покажу, где я сидела…

Р е н я. Покажите, Марья Алексеевна, покажите!..

З а в е д у ю щ а я (занимает место председателя). Оставьте меня, Регина Петровна!..

Р е н я. Оставлю, Марья Алексеевна, как договорились… по собственному…

З а в е д у ю щ а я. Я так вас любила!..

П р е д с е д а т е л ь. Не отвлекайтесь, Марья Алексеевна, и рассказывайте, как все было!..

З а в е д у ю щ а я. Все было по закону!

Р е н я. По закону, граждане судьи!..

З а в е д у ю щ а я. Здесь сидела я…

Р е н я. Сидела…

З а в е д у ю щ а я. Там сидела Реня…

Р е н я (бежит к своему столу). Сидела! Чтоб мне не встать, Марья Алексеевна.

Надписи и объявления, имеющие отношение к загсу, перекрывают надписи и объявления, имеющие отношение к суду. Звучит маршевая музыка. В невероятном темпе в загсе совершаются «массовые» разводы и бракосочетания одних и тех же молодых людей. Первыми появляются Ж о р а и Д ж у л ь е т т а…

З а в е д у ю щ а я (комментирует для суда происходящее). Первыми развелись Жора и Джульетта. Я подписала… Потом Жора женился на Зойке, а Максим на Джульетте. Я подписала… Потом Жора развелся с Зойкой, а Максим с Джульеттой. Я подписала… После этого Сеня женился на Зойке, а Надька вышла за Максима. Я подписала. Но почему-то Сеня решил развестись с Зойкой, а Максим с Надькой. Я подписала… После Сеня заключил законный брак с Верой, а Максим с Любой. Я подписала и поздравила. Кто же это знал, что Максим расторгнет брак с Любкой и сойдется с Зойкой, а Любка выйдет за Геннадия, Жора в который раз возьмет Джульетту, а Семеновна отдаст руку и сердце заикастому Тимоху? Словом, все было по закону. (Идет на скамью свидетелей.)

Р е н я. Все, все было так!

Судьи занимают свои места.

С е м е н о в н а. А если по закону, то нечего меня попрекать заикастым Тимохом. Иной, может, так и не скажет, как мой Тимоша помолчать может.

Т и м о х. П-п-правильно!

П р е д с е д а т е л ь. Вот вы первым суду правильно и расскажите, как с молодыми свадебную чехарду устроили.

С е м е н о в н а. А с чего это нам в суде первым рассказывать?

П р е д с е д а т е л ь. С того в суде первыми, что в загсе были последними!

С е м е н о в н а. Если все рассказать, так мы тут до третьих петухов просидим.

П р е д с е д а т е л ь. Нам не к спеху. Мы на вешалке галош не оставляли. Так что давайте ближе к делу и по порядку.

С е м е н о в н а. Ежели ближе да расковырять это дело как следует быть, так бог его знает, когда оно и началось.

П р е д с е д а т е л ь. Вот о том и давайте, как началось, с кого началось и чем окончилось.

К у з ь м и ч (поднимается со скамьи свидетелей, по-военному четко подходит к столу судей, один глаз у него завязан черной повязкой). С меня, видать, в домоуправлении и началось, коли честно…

П р е д с е д а т е л ь. В таком случае слово имеет домоуправ Кузьмич.

1 - й ч л е н с у д а (секретарю). Запишите показания свидетеля Кузьмича!

С е к р е т а р ь. Записываю.

К у з ь м и ч принимает М а к с и м а и З о й к у.

М а к с и м. Хозяева не против…

К у з ь м и ч. Какие хозяева?

З о й к а. Ну, эти… Совы…

М а к с и м. Товарищи Сычи эти…

К у з ь м и ч. Товарищи Сычи не хозяева. Товарищи Сычи — квартиронаниматели в натуре.

М а к с и м. Какая разница?.. У них пять комнат на двоих.

К у з ь м и ч. Есть разница.

П р е д с е д а т е л ь. Жилой фонд в СССР — государственная собственность. А мы все квартиронаниматели у государства.

З о й к а. Вот мы и хотим ими стать, квартиронанимателями этими самыми.

К у з ь м и ч. Этими самыми, в натуре, вы стать не можете.

З о й к а (взволнованно). Совы могут, а мы нет?!

К у з ь м и ч. В данном случае вы могли бы стать только поднанимателями.

М а к с и м. Ну, какая…

К у з ь м и ч. Есть разница. Поднаниматель, в натуре, жилец временный.

З о й к а. Нам же только прописаться постоянно, а жить мы будем…

К у з ь м и ч. Ничего не выйдет!

М а к с и м. Но Сычи же не возражают!

К у з ь м и ч. Сычи не возражают, а я возражаю.

З о й к а. Ну, а вам какая разница, где мы будем жить?

К у з ь м и ч. Всякий гражданин должен жить, в натуре, там, где прописан, или там прописаться, где живет. Этого требует паспортный режим.

З о й к а. Так разве мы против режима?

М а к с и м. Тысячи, десятки тысяч этих самых поднанимателей живут как раз там, где не прописаны.

К у з ь м и ч. Тем более не могу нарушать.

М а к с и м. Товарищ Дедюля, вы режете людей без ножа, вы распиливаете их тупой, ржавой пилой! У нас безвыходное положение! Давайте справку на прописку…

З о й к а. Мы вас за километр обходить будем.

К у з ь м и ч. Все равно нарушать не могу. Все! (Пятится назад.) Точка! Баста! Завязал! Теперь уже ни грамма!.. (Спохватился.) Словом, не могу и не желаю нарушать, в натуре.

З о й к а. Ну, нарушьте еще один разочек! Мы в долгу не останемся если что…

К у з ь м и ч. У Сычей нет больше ни одного свободного метра. За этот год Сычи прописали восьмерых, а положено двоих.

М а к с и м. И всем восьмерым вы сделали справки в паспортный стол?

К у з ь м и ч. Если честно, сделал.

З о й к а. И они не живут у Сычей, если честно?

К у з ь м и ч. Не живут.

З о й к а. Ну, так и нам дайте честно! И нечего…

М а к с и м. Зойка, замолчи!

З о й к а. А то почему бы вдруг такая принципиальность? Мы же не за так просим.

М а к с и м (строго). Зойка, сказал, не путайся под ногами!

К у з ь м и ч. Решил, ребятки, жить по правде, по справедливости, по закону.

З о й к а. И давно… решил?..

К у з ь м и ч. Сегодня… с утра…

З о й к а. Он еще издевается!.. (Уткнулась лицом в плечо Максиму, плачет.)

М а к с и м. Зойка, выйди! (Выпроваживает ее за дверь.) Мне с товарищем побеседовать надо. (Кузьмичу.) Не обращайте, пожалуйста, внимания. Повышенная возбудимость, и на то есть своя причина. (После паузы.) Петр Кузьмич, а может, еще один разок, последний, переступим, чтобы не топтать, а?

К у з ь м и ч. Что переступим?

М а к с и м. Ну, эту… правду, справедливость, закон. Меня вот как прижало! Не дохнуть!.. Зойку видел?

К у з ь м и ч. Ну…

М а к с и м. Ну! Того она… Это… От меня… Зойка, а ты — ну! Шестым месяцем ходим. Вначале хотела, ну, это… А я сказал: только посмей — голову оторву! А ты — ну!.. Тебе паршивой бумажки жалко, а мы с Зойкой, может… гения человечеству родим. Это ж тебе любовь, а не бумажка!

К у з ь м и ч. А не видно, в натуре.

М а к с и м. Чего не видно?

К у з ь м и ч. Живота, говорю, не видно.

М а к с и м (вспылил). Дед, не опошляй!.. (Помолчав.) Стесняется, так и не видно. У нас из-за этих поясов… Если бы зарегистрированные, говорит, были да прописанные, я бы свой живот всем напоказ носила. Такая она у меня, Зойка! А так стесняется… Из-за этого и родителям своим не докладываем… (После паузы.) Ну, человек ты или нет?!

К у з ь м и ч. Был когда-то, если честно… Но и тебе же надо было головой думать! Ни кола ни двора!..

М а к с и м (с жалким озорством). Какой там кол? Дело молодое… После уже думать начали… А толку?.. Сегодня сто тридцать девятый день, как прописку ищем. Дерут, гады, спасения нет! Его иного вешать надо, а я перед ним на коленях ползаю! (Неумело бахвалясь.) А я же тебе иному не какой-нибудь вахлак… со стройки! Перед тобой же, прожора ты ненасытная, без пяти минут… ученый кандидат, а может, доктор передовых наук! Ты понимаешь, что такое теперь наука? Это же прогресс и сила… движущая… Потому и платят!.. Я разве за деньги переживаю? Денег у нас, можно сказать, навалом. У нас там как, в академии? Работаешь или не работаешь, а деньги идут… А если уже повезет и какую мелочь откроешь — ну, частицу какую там с маковое зерно от атома отковырнешь, — то и говорить нечего… Я тебе, иному, после этого любой суммы не пожалею… Но и ты же не будь свиньей, пропиши меня по всем правилам постоянно, раскладушку дай где поставить… А он, хапуга, что делает? Нет, я у тебя спрашиваю: что он, подлец, со мной делает?! Прописать пропишет, деньги в карман, а ты живи, где хочешь!

К у з ь м и ч. Ну, так на кой черт она тебе, в натуре, сдалась, прописка эта? Живи с временной или ни с какой.

М а к с и м. Без прописки в загсе не регистрируют, Зойке из интерната надо выметаться, в кооператив не берут. Вот, брат, какой салат получается! (Достает из кармана плоскую бутылку с «Беловежской».) Может, возьмем по маленькой для знакомства? (Наливает в стакан себе и Кузьмичу.) Разговор пойдет легче. Как говорится, жизнь есть жизнь. По-французски се ля ви называется. А куда денешься?

К у з ь м и ч (внимательно рассматривает стакан с водкой). Все лови, говоришь? (Колеблется: пить или не пить?)

М а к с и м (хохочет). Точно!.. Ну, давай! (Выпивает.)

К у з ь м и ч (берет рюмку, оправдывается). Люблю ученых. Глядишь на иного — желторотый, бледный, аж синий, а мудрый, в натуре, как змей, и по-французски чешет, как по букварю! У меня внук от Фроськи, до чего паскудник, а на каждом слове, в натуре, по-заграничному: моменто море, моменто море… Это по-ихнему: не спи, мол, в шапку, пока не посадили, в натуре.

М а к с и м (наливает опять). Ну, Кузьмич, за внука и моменты в море!

К у з ь м и ч (берет стакан, чокается, выпивает). А справки не дам. (Уходит.)

П р е д с е д а т е л ь (секретарю). Запишите так: требовал от домоуправа незаконных действий, взятку предлагал, совращал должностное лицо «Беловежской»!

С е к р е т а р ь. Пишу!

П р е д с е д а т е л ь. Свидетель Максим, говорите, что было потом?..

М а к с и м. Зойка пришла потом. Плакала. Девчата сбежались, Семеновна пришла, бригадир еще. Сочувствовали.

Появляется З о й к а в сопровождении В е р ы, Н а д и, Л ю б ы, С е н и, Г е н н а д и я, С е м е н о в н ы и Т и м о х а.

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания свидетельницы Зойки.

М а к с и м (Зойке). Ну что?

С е м е н о в н а. Сам не видишь, что?

З о й к а (вытирая слезы). Нашла одного. Комнатка метров шесть, проходная… Выслушал, посочувствовал, дорогим товарищем назвал, а потом говорит: «С вас по тысяче, а с него пятьсот дополнительно, иначе не пропишу».

П р е д с е д а т е л ь. С кого пятьсот?..

Г е н н а д и й (посмотрел на Максима). Откуда же ему знать, кто родится — он, она или оно.

М а к с и м (налетает на Геннадия). Брось юмор! Покалечу, не посмотрю, что бригадир!

Л ю б а. Тебе бы лучше того хапугу покалечить…

Г е н н а д и й. Стоп! Стоп! Стоп! Только и не хватало, чтобы членов моей бригады судили за преступление против личности.

В е р а. Личность?! Ту же личность удавить мало!

П р е д с е д а т е л ь. Свидетельница Вера, не забывайте, что вы в суде. Может, вы, свидетельница Семеновна, знаете, что было дальше?

С е м е н о в н а. Что было, то было…

П р е д с е д а т е л ь. Конкретнее!

С е м е н о в н а. Конкретно туда-сюда сходили, конкретно с тым-сим поговорили, конкретно тое-сее придумали.

П р е д с е д а т е л ь. Вот вы суду и расскажите, что это такое «тое-сее» и «туда-сюда»!

С е м е н о в н а. Художественную халтуру придумали!

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания свидетельницы Семеновны.

С е к р е т а р ь. Пишу!

Кабинет судей отъезжает в глубь сцены, объявления и надписи поднимаются вверх. На сцену опускаются декорации, обозначающие многокомнатную квартиру Сычей. Члены бригады вносят козлы, лестницу, инструмент.

Входят Ж о р а и Д ж у л ь е т т а в сопровождении всех ч л е н о в р е м о н т н о й б р и г а д ы.

Д ж у л ь е т т а. Не представляете, как мы рады всех вас у нас видеть!

С е н я. Постараемся, чтобы и вы остались довольны нашей работой.

Ж о р а. Слышал, много слышал хорошего о вашей бригаде. И, принимая во внимание это немаловажное обстоятельство, нам с Джульеттой хотелось бы, кроме обычного капремонта, провести некоторые, так сказать, спецработы…

С е н я. Если кому хочется, то мы всегда…

Д ж у л ь е т т а (Геннадию). Знаете, мода хуже неволи…

Г е н н а д и й (зло). По моде у нас Сеня специализируется! (Уходит.)

Ж о р а (на Геннадия). Что это он у вас?

С е н я. Он у нас честный.

Ж о р а. А-а-а… Бывает…

Д ж у л ь е т т а (показывает Сене комнату). Это у нас гостиная…

С е н я. Сделаем! Мы одному ненормальному из нормальной гостиной корчму отгрохали. От удивления чуть челюсть не потерял. Глянул, хлеборезку открыл, а закрыть и не может.

Т и м о х (заикнулся). Г-г-гараж…

С е м е н о в н а. Вот Тимоша вспомнил, гараж одному в квартире делали…

С е н я. Две стены зеркальным стеклом покрывали, чтобы машина троилась.

Ж о р а (удивленно). Что вы говорите?!. Обсудим!

Д ж у л ь е т т а. А это спальня…

С е н я. Реконструируем!.. Мы для одной бабы-яги из спальни избушку на курьих ножках оборудовали. Можете ознакомиться с эскизом интерьера. (Разворачивает эскиз.)

Д ж у л ь е т т а (в восторге). Ой, какая прелесть! Джордж, глянь!

Ж о р а (посмотрел). Не те ножки, но обсудим! (Сене.) А это мой рабочий кабинет.

С е н я. А где работаем?

Ж о р а. Вообще-то я агроном, ученый агроном, а работаю… (Шепчет Сене на ухо.)

С е н я. Понятно! Для вас по индивидуальному проекту можем оборудовать кабинет Кощея Бессмертного.

Ж о р а (озабоченно). Вы считаете?..

Д ж у л ь е т т а (в восторге). Какая прелесть! Петровы лопнут от зависти!

С е н я. Не только Петровы, но и Сидоровы с Ивановыми, если вон ту комнату сделать в стиле «200 лет Большому театру».

Д ж у л ь е т т а. Джордж, быстрее веди товарищей на кухню!

Ж о р а. Товарищи, прошу всех на кухню!

Жора и Джульетта уходят.

П р е д с е д а т е л ь. Все ясно!.. И что было после переговоров на кухне?.. Давай, Сеня, не стесняйся!

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания свидетеля Сени!

С е к р е т а р ь. Записываю!

С е н я. Значит так, граждане товарищеские судьи: определили мы с хозяевами на кухне фронт работ, договорились о поставке художественного оборудования для интерьера, составили смету, калькуляцию и все такое прочее…

П р е д с е д а т е л ь. Вот как раз «все такое прочее» нас больше всего и интересует. И давайте честно! Имейте в виду, что только правдивые показания и истинные раскаяния в содеянном могут смягчить вашу вину! Так что было еще?..

С е м е н о в н а. Если честно, то песня еще была… А больше, кажется, ничего такого…

П р е д с е д а т е л ь. Значит, халтурили, пили, ели, в рабочее время песни пели?..

С е м е н о в н а. А как же?.. Как всегда. Оладьи-драники съели, кефиром запили, песней запели…

Входят С е н я и Г е н н а д и й с гитарами, а также Л ю б а, Н а д я, В е р а со свертками продуктов к обеду. С е м е н о в н а раскладывает их на полу, потом достает из корзины большую кастрюлю с картофельными оладьями — драниками. На них с веселым озорством набрасываются девчата. Это доставляет Семеновне большое удовольствие. Геннадий осматривает довольно богатый обед. Вместе с Сеней они поют под гитару:

Входит Т и м о х с батонами и кефиром. Девчата расстилают на полу бумагу и усаживаются вокруг кастрюли.

Т и м о х (заикается). Уч… уч… уч…

С е м е н о в н а. Садись, Тимоша, после скажешь. Бригадир, кинь бренчать и мостися ближе к кастрюле.

Г е н н а д и й. Опять в коммуну, выходит? (Кивает на оладьи.) Вначале съедим твое, а потом каждый свое? (Садится в круг.)

С е м е н о в н а. Черта лысого ты у меня съел бы, коли б я супротив коммуны была.

В е р а. Он без твоих оладий, Семеновна, давно зачах бы.

Л ю б а. А бутылки, между прочим, мне мыть приходится.

С е н я. Не жениться же ему специально для кефирных бутылок.

Г е н н а д и й. Молодец, Сеня, я же им не Максим у Зойки…

Н а д я (твердо). Зойку не трогай!..

Г е н н а д и й (Наде). Я бы тебя тронул, да боюсь, что и ты, как Зойка…

Н а д я (замахивается на Геннадия батоном). Сказала, Зойку не трожь!..

Г е н н а д и й (отодвигается). Ты что, вообще уже?..

С е м е н о в н а. Не можно, Генечка, про беременных говорить за глаза.

Г е н н а д и й (зло). Беременеть ни с того ни с сего можно, а говорить не можно?!

Пауза. Все обедают, вроде бы не слышат.

Драники в смысле олаши из бульбы — не то… Бабка с кефиром — это, доложу вам, вещь!..

Т и м о х. Б-п… б-п… б-п… и-и… и-и…

С е м е н о в н а. Тимох говорит, бабка и без кефира хороша, коли румяна да с перцем…

Т и м о х (с облегчением). П-правильно!.. (Хохочет.)

Г е н н а д и й. Относительно перца и прочих специй Тимоху виднее. Видите, какой счастливый?..

С е м е н о в н а. Генечка, а чего бы тебе и вправду не жениться? Прописка у тебя постоянная, кватерка своя…

С е н я. Так у тебя же на его кватерку дочери нет. (Уходит.)

С е м е н о в н а. Мог бы Верку или Надьку взять…

Г е н н а д и й. Или Любку?.. (Хитро смотрит на Сеню.) В порядке дружеской помощи.

С е м е н о в н а. А что? Девки как вишни!

Г е н н а д и й. Вишни, Семеновна, — это на десерт…

Т и м о х (хохочет). П-п-правильно!..

С е м е н о в н а (строго). Лучше бы ты помолчал, чем вот так лаптем по цимбалам!

Г е н н а д и й. Нет, я, конечно, мог бы и ожениться… И квартирка у меня соответствует… Только пугают меня очень и Вера, и Надежда, и особенно Любовь.

С е м е н о в н а. Чем же это они тебя так напужали?

Г е н н а д и й. Деликатные очень. Возьмем, к примеру, Зойку…

Н а д я. В последний раз говорю: не трогай Зойку!

Г е н н а д и й (отодвигается). Ну, любую возьмем!.. Ее же, любую, только слегка, для вежливости, по спинке погладишь, а она тебе… хорошо, если одного, а вдруг двойню? А широкая общественность тут как тут: проша пана да загсу!..

Л ю б а (возмущенно). Ну и козел!.. Ну и козел!.. Чтобы я за такого козла…

Г е н н а д и й. А за меня не надо. Ты за Сеню сходи. За него не страшно. А я не Сеня, я человек горячий, искренний я человек с женским полом. Женись я, скажем, по случаю, так меня не остановишь, пока я как минимум десять — двенадцать не рожу.

С е м е н о в н а. Пустозвон!.. Кто тебя только бригадиром уноменклатурил?!

Г е н н а д и й. Нет, серьезно! Двенадцатые со знаком качества. Очень разумные получаются. И это не мое мнение, это история свидетельствует. Возьмем хотя бы Ломоносова, Менделеева, Петра I… Или, к примеру, Максима нашего возьмем… Он у батьки десятый… И его голой рукой не бери! Он уже взял от жизни все, что мог… и Зойку осчастливил… О чем за глаза, как некоторые считают, говорить неможно…

Н а д я. С тобой не посоветовался. (Ищет что-нибудь тяжелое.)

Г е н н а д и й (отодвигается от Нади). А я не за него, я за себя скажу. Мне еще надо институт выбрать, потом поступить в него, потом, по случаю, окончить. А потом уже, естественно, куститься-размножаться.

Т и м о х. Т-тыт… Т-тыт… Т-тыт…

Г е н н а д и й. Помоги, Семеновна, человеку мысль родить.

С е м е н о в н а. Не закустишься ты, Генечка, — такая мысль у Тимоха.

Т и м о х. П-правильно!

С е м е н о в н а. Пока в институтах научишься, корень усохнет и завязь обсыплется.

Все смеются. Появляется С е н я. Он несет деревянную зыбку, которые в старину, подвешивая к балке, использовали как кроватки для младенцев.

Г е н н а д и й. Это еще что такое?

С е н я. Кроваточка для младенца… Эпоха Ренессанса…

Т и м о х. Ху… ху… художественная х-х-халтура.

С е м е н о в н а. Помолчи ты хотя бы за едою. Разговорился, спасу нет!

Г е н н а д и й. Где взял?

С е н я. На чердаке у соседа. Может пригодиться, если вдруг Джульетта родить пожелает.

Г е н н а д и й. А может быть, это корыто Зойке подарить? Скоро, видимо, потребуется…

Н а д я. Дайте мне что-нибудь тяжелое. Я ему за Зойку… (Демонстративно берет бутылку.)

Входит К у з ь м и ч.

Г е н н а д и й. Надька, поставь на место стеклотару. У тебя за спиной чужой человек стоит.

П р е д с е д а т е л ь. Ясно! И вы, свидетель Кузьмич, за чужие спины не прячьтесь. Люди не в театр, а на суд пришли. Им правду подавай в чистом виде, без подмешек.

К у з ь м и ч. А мне, в натуре, нечего прятать. Я весь на виду. Какой есть, весь тут, в натуре.

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания свидетеля Кузьмича!

С е к р е т а р ь. Пишу!

К у з ь м и ч. В понедельник было, граждане судьи, сами понимаете, в натуре… Голова тяжелая, ноги ватные, и внутри жжет… К Сычам зашел… (Входит к Сычам.)

Д ж у л ь е т т а. Ну что, опять?

К у з ь м и ч. Опять, а что?

Д ж у л ь е т т а. Надоел, вот что! (Уходит.)

Ж о р а. По делу или так?

К у з ь м и ч. Оно-то по делу, но и от так не отказался бы, в натуре.

Ж о р а. Опять гульнул вчера?

К у з ь м и ч (с болью). Гульнул, Жора, как голый в крапиве… Завязать решил перед завязкой. В последний раз… Бросать я думаю это дело, Жора… Ты же знаешь, мне просить — нож в сердце… А за свои…

Ж о р а. Какой же это дурак теперь за свои пьет? За свои, брат, не разгуляешься…

К у з ь м и ч. Не разгуляешься, Жора… Мне бы только капельку…

Ж о р а. Ты, Кузьмич, за чужие пей! На твой век дураков хватит. Вот я, к примеру…

К у з ь м и ч. Такие дураки, как ты, Жора, и угостят, и взыщут… в натуре…

Ж о р а. Такие взыщут!

К у з ь м и ч. Вот видишь?.. А ты думаешь, я не переживаю?.. Если бы, кажется, бросить это дело… Ты думаешь, я всегда таким был? Вот ты, Жора, знаешь, где я глаз потерял, в натуре?.. Нет, Жора, ты не знаешь…

Ж о р а. Про глаз я тебя в другой раз послушаю. А сегодня налью последнюю.

К у з ь м и ч (радостно). Последнюю, Жора, последнюю. (Колеблется.) А может, не надо, Жора?.. Может, потерплю?.. Обойдется, может?..

Ж о р а. Не ломайся…

К у з ь м и ч (дрожащей рукой берет рюмку). Разве что… последнюю?! Может, не взыщешь?

Ж о р а. Взыщу, Кузьмич! Ибо не всяк день лыко дерется…

К у з ь м и ч. Вот видишь! (Выпивает.) Вот видишь, Жора? Ремонт надо было, в натуре, начинать сверху, если по закону и совести, а начали, видишь, с твоей квартирки. А как людям в глаза смотреть? Думаешь, легко?..

Ж о р а. Всю жизнь пьешь и все время страдаешь?..

К у з ь м и ч. Страдаю, Жора. Тебе, в натуре, не понять…

Ж о р а. Где уж мне… Ну и хитрый же ты, старый!..

К у з ь м и ч. Я не хитрый, Жора, я добрый…

Ж о р а. Верю, Кузьмич, верю и ценю!

К у з ь м и ч. Спасибо, сынок, спасибо!..

Ж о р а. Благодарностью сыт не будешь… ни ты, ни я. Давай мы лучше подумаем, как в моей угловой комнате гараж сделать.

К у з ь м и ч (удивленно). У тебя же есть гараж, Жора!

Ж о р а. Понимаешь, Джульетта покупает машину для себя. Индивидуалистка она у меня…

К у з ь м и ч. А-а-а…

Ж о р а. И дело еще в том, Кузьмич, что теперь вся Европа гаражи в домах делает.

К у з ь м и ч. Ну, тогда конечно… если Европа…

Ж о р а. Правда, стеночку в домоуправлении тебе придется метра на два отодвинуть… за счет ванной. Туалет остается. Ну, зачем тебе в учреждении ванная?

К у з ь м и ч. Грехи свои и совесть я в ней отмываю. Как же будешь отмывать совесть, если из ванной зад твоей машины торчать будет?

Ж о р а. Поскольку совесть понятие философское и чистота его всегда была относительной, ты, Кузьмич, приладь свою совесть к заду… моей машины.

К у з ь м и ч. И тут, граждане судьи, вошла Семеновна.

П р е д с е д а т е л ь. Ясно! Все ясно!

Входит С е м е н о в н а.

С е м е н о в н а. Сказать хотела…

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания свидетельницы Семеновны!

С е к р е т а р ь. Пишу!

С е м е н о в н а (подает руку Жоре, но он ее не замечает). Ну, здоров был, хозяин!.. А чего это ты мне вроде через козу руку подаешь? Я же задаток принесла… Пятьсот рубликов, как условились…

Ж о р а (делает знак Семеновне, чтобы замолчала). Кузьмич… ты… это… погуляй пока…

Кузьмич уходит.

С е м е н о в н а. А что ты его выпер? Я бы ему тут сразу и отдала.

Ж о р а (испуганно). Ошалела?! Взятку при людях?!. И давай так: я тебя не знаю, и ты меня не видела! Не с руки нам сейчас знакомство разводить. Деньги пока я возьму… для передачи, а ты вот эту расписочку подпиши. (Дает листок бумаги и ручку.)

С е м е н о в н а (удивленно). И денежки с меня, и расписочку с меня? Как же это?

Ж о р а. А так, чтобы ты, не дай того боже, к прокурору жаловаться не побежала, что я с тебя для домоуправа взятку вымогал. Добровольно давала, добровольно и в тюрьму с ним сядешь.

С е м е н о в н а (смеясь). А бедный ты мой человек! Мы же еще ничего такого не сделали, а ты уже дрожишь осинкою.

Ж о р а. Не за себя дрожу!

С е м е н о в н а. Известно что — за других беспокоишься.

Ж о р а. Уголовный кодекс шуток не любит!

С е м е н о в н а. Кодекс что? Иной и украдет удачно, и от тюрьмы убережется, а все одно чахнет от чужого добра, как свеча. Не идет в пользу чужое. Колом в горле становится — и все тут! У нас в Староселье, помню, как было… Оставили мы на зиму бычка-перелетка, сена же было ешь — не хочу. Так себе бычок на весну вышел. А к петрову дню что твой жених стал: и гладкий, и смешливый, и юр в голове. А за телушками, ну, как ты за своей Жульеттой… И тут приходит к нам сосед — добрый такой человек был, продайте, говорит, мне своего бычка. И так прилип, ну как смола та. А наш батька — ни за что. Тогда тот и говорит: «Объел мне сын уши, чтобы вашего бычка украсть. Так что возьмите за товар, сколько надо, а хлев сегодня ночью крепко не закрывайте, — словом, дайте человеку украсть». Согласился наш батька, а сосед и просит, чтобы каждое утро к завтраку кто-нибудь из наших к ним приходил за какой-нибудь надобностью. Ну, и начали мы ходить к соседу то за солью, то за спичками. Как кто-то наш на порог, соседский сын ложкой в миску попасть не может, лицо как бумага — и шморг из-за стола на другую половину дома. Пока семья бычка съела, сын ихний таранкой высох — от ветра качается. Если бы батька про бычка не рассказал, то, может, и в чахотку впал бы… Черной совести, говорят, и кочерга виселицей кажется…

Ж о р а. Не тумань притчами!

С е м е н о в н а. А я к тому, что пропала коровка, пропади и веревка!

Ж о р а. Брось фольклор, коровка!

С е м е н о в н а. Ох, и нервенный ты, Жора… А мне тех двоих прописать ой как надо!

Ж о р а. Ученых, что ли?

С е м е н о в н а. Ну, с академии. Сами молодые, а головы светлые, как солнце.

Ж о р а. Давай деньги, подписывай расписку, веди академиков. Если удастся, помогу. Я добрый!..

Семеновна расписывается, отдаст Жоре деньги.

С е м е н о в н а (уходя, судьям). Вот что я вам сказать хотела.

П р е д с е д а т е л ь. Ясно!

Жора подставляет лестницу к люстре, взбирается на нее, вынимает из люстры книгу, прячет между страниц расписку Семеновны и спускается обратно.

Ж о р а (зовет). Кузьмич!.. Петр Кузьмич!..

Появляется К у з ь м и ч со стаканом в руке.

К у з ь м и ч (к суду). Позвал он меня, граждане судьи…

П р е д с е д а т е л ь. Слово имеет свидетель Кузьмич.

1 - й ч л е н с у д а. Пишите!

С е к р е т а р ь. Пишу!

Ж о р а берет К у з ь м и ч а за плечи, с ухмылкой смотрит на стакан в его руке.

К у з ь м и ч. Не понимаю я тебя, Жора: то за человека меня не считаешь, то обнимаешься…

Ж о р а. Пить, Кузьмич, больше не будем.

К у з ь м и ч (прячет стакан). Не будем, Жора.

Ж о р а. Бороться будем с этим делом…

К у з ь м и ч. Будем, Жора…

Ж о р а. А ты в принципе за науку?

К у з ь м и ч. А чего мне быть против нее?

Ж о р а. И за технический прогресс?

К у з ь м и ч. Мне и прогресс, в натуре, дороги не перекрывает.

Ж о р а. В таком случае пропишешь этих двух молодых ученых. Станут членкорами или откроют что, и ты в историю войдешь.

К у з ь м и ч. Ну куда я их пропишу?..

Ж о р а. Надо, Кузьмич, понимаешь? Вот так надо помочь молодежи. Поддержать в трудную минуту…

К у з ь м и ч. На твоей площади восемь человек!

Ж о р а. Уплотнимся. В тесноте — не в обиде. (Наливает коньяк в бокал.)

К у з ь м и ч (берет бокал). Тебя обидишь?! (Колеблется, потом выпивает.) Теперь уже все. Завязываю!

Ж о р а. Не зарекайся красть — бог доведет.

Появляется Д ж у л ь е т т а.

Д ж у л ь е т т а. Опять?! (Жоре.) Кого ты поишь?! Кого ты угощаешь? Когда это кончится?! (Кузьмичу.) Где твоя совесть, дед?! Где твои глаза бесстыжие?!

Кузьмич очень теряется и ничего не может сказать.

Ж о р а. Бери, Кузьмич, с собой. (Сует бутылку в карман Кузьмичу.) Разве баба может понять нашу душу?!

К у з ь м и ч. Не может! (Выходит.)

Ж о р а (срывается). На твою машину не хватает еще трех тысяч! Можешь ты понять это своей головой?!

Д ж у л ь е т т а. На твою хватило, а на мою так не хватает?!

Появляется К у з ь м и ч с бутылкой в руках. Ни Жора, ни Джульетта не замечают его.

Д ж у л ь е т т а. Ну, так купай в вине каждого подонка, если тебе не хватает!.. Я бы с ним на одном поле…

Ж о р а. А я не гордый! Я на брудершафт с ним пить готов, лобызаться, целоваться с ним, пропойцей, буду… У него в руках домовая книга! Печать в его руках! Тысячи мои в его руках!

Д ж у л ь е т т а. Подохнет когда-нибудь с перепою, в других руках будут и печать, и книга!..

Ж о р а. Не надо, милая, быть такой жестокой. Уважать надо ветеранов. Он же потерял не только совесть, но и глаз. Ты когда-нибудь проявила милость к падшему и узнала, где он потерял один глаз из двух, имевшихся в наличии?

Д ж у л ь е т т а. Посмотрите, какой чуткий нашелся! (Зло, нахально.) В лесу, в зарослях, на сук, видно, напоролся своим глазом!.. Жаль, не двумя!

К у з ь м и ч. Я все это слышал, граждане судьи!

П р е д с е д а т е л ь. Ясно!.. Вы подтверждаете эти показания?

Ж о р а и Д ж у л ь е т т а (вместе). Отвергаем категорически, как клевету и провокацию!

П р е д с е д а т е л ь. Ничего не ясно!

С е м е н о в н а (подходит к судьям). Как же, ждите, сознаются. Да Максим с Зойкой, сбрехать не дадут.

П р е д с е д а т е л ь. Свидетельница Семеновна.

1 - й ч л е н с у д а. Записывайте!

С е к р е т а р ь. Пишу!

С е м е н о в н а (зовет). Зойка! Максим! Идите сюда!..

М а к с и м и З о й к а подходят к судьям.

Нашла я их обоих, привела в прихожую. А теперь, говорю, идите к хозяину как академики, только богатством своим ученым не очень выхваляйтесь, поторгуйтесь, поскрипите…

Максим и Зойка уходят. Появляется Г е н н а д и й с краскопультом, за ним С е н я тащит хомут и решетку от старого камина.

Г е н н а д и й. Я сказал, брось химичить и берись за работу!

С е н я. Я не химик, я экономист! Я из ничего делаю что-то.

Г е н н а д и й. На кой тебе сдался этот металлолом с хомутами?

С е н я. Был металлолом, а станет камином первой половины восемнадцатого столетия.

Г е н н а д и й. Идиот!

С е н я. Был когда-то, а теперь, как видишь, художник-дизайнер. (Уносит хомут и решетку.)

Геннадий подходит к Семеновне, которая делает вид, что растирает краску.

Г е н н а д и й (показывает на Максима и Зойку). Куда это они?

С е м е н о в н а. Хозяин пригласил кофею попить.

Г е н н а д и й. И за какие такие заслуги?

С е м е н о в н а. Я сказала, что из академии они. Может, повезет прописаться, а кватерку эту мы и без них отделаем. Словом, ты академиков не знаешь, потому что не удостоился.

Г е н н а д и й. Семеновна, ты когда-нибудь в тюрьме сидела?

С е м е н о в н а. Господь бережет. А что?

Г е н н а д и й. Если сядешь, мне сообщи, передачу принесу.

С е м е н о в н а. Что б ты камнем сел!.. Вот язычок, чтоб он тебе отсох! (Поднимает с пола газеты.) Чем лапти плести, лучше взял бы газеты да прикрыл люстру. Забрызгается же!

П р е д с е д а т е л ь. Ясно! Дальше!

С е м е н о в н а. А дальше пущай Генечка расскажет! Он у нас самый умный и грамотный! Он у нас и читать умеет, и песни поет…

Г е н н а д и й. И расскажу!..

1 - й ч л е н с у д а. Запишите за свидетелем Геннадием!

С е к р е т а р ь. Пишу!

Г е н н а д и й. Полез я прикрыть это кадило. (Лезет по лестнице к люстре.) И вижу — кодекс! (Берет книгу, пропускает страницы через палец, находит несколько листков.) Расписка?.. Еще расписка?! Ого, тут целый архив! (Читает.) «Я, Кисель Арина Семеновна…» Так это же наша Семеновна?!. (Читает.) «…подтверждаю, что без принуждения и по своей собственной инициативе дала пятьсот рублей задатка управдому гражданину Дедюле Петру Кузьмичу за прописку Максима Залесского и Зои Заболотской на жилплощадь Федоса Сыча. Об ответственности за преступление, предусмотренное статьей 170 Уголовного кодекса БССР, я предупреждена, о чем и расписываюсь под текстом названной 170 статьи УК. Смотри страницу 318 Комментария к Уголовному кодексу Белорусской ССР». (Отлистывает страницу 318, читает.) «Дача взятки наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет». Мама!!! «Дача взятки неоднократно или лицом, ранее судившимся за взяточничество, наказывается лишением свободы на срок до пятнадцати лет с конфискацией имущества или без таковой и со ссылкой после отбытия лишения свободы на срок от двух до пяти лет или без ссылки». Папа!!!

Входит К у з ь м и ч и направляется к Ж о р е.

(Прячет кодекс за пояс.) Кузьмич, а твоя фамилия случайно не Дедюля?

К у з ь м и ч. Дедюля, а что?

Г е н н а д и й. И зовут Петром?

К у з ь м и ч. Петром.

Г е н н а д и й. Значит, Петр Кузьмич Дедюля?..

К у з ь м и ч (встревоженно). Так точно, а что?

Геннадий медленно обходит вокруг Кузьмича, внимательно рассматривает его, изучает, удивляется. Это тревожит домоуправа.

Г е н н а д и й (декламирует речитативом).

А ты, Петр Кузьмич Дедюля, предал, изменил тем хлопцам, что «лежать остались в темноте…». Как же ты так, Петр Кузьмич Дедюля?!. Как же ты так?!.

Согнувшись как от жестокого удара, Кузьмич выходит. Появляются Ж о р а, М а к с и м и З о й к а. Они не замечают Геннадия.

Ж о р а. Справку на прописку возьмите у Кузьмича. Кривой такой старик…

М а к с и м. Были — не дает!

З о й к а. Еще издевается. С утра, говорит, честным решил стать…

Ж о р а. Ничего, даст. Делайте еще один заход, я его знаю. Бутылочку распечатайте, стопочку налейте, сами пригубите, ему как равному предложите, и он за вами на край света побежит… Ну, а полторы тысячи, кроме задатка, он с вас все равно сдерет.

П р е д с е д а т е л ь. Ясно!.. Что у кого имеется дополнить по факту?

М а к с и м. У меня имеется!

П р е д с е д а т е л ь. Давай!

1 - й ч л е н с у д а. Записывайте!

С е к р е т а р ь. Пишу!

М а к с и м на приеме у К у з ь м и ч а. Он угощает его «Беловежской».

К у з ь м и ч. Зовут тебя как?

М а к с и м. Кого, меня? (Подает руку.) Максимом, а что?

К у з ь м и ч. Мудрый ты, брат Максиме, хотя и на раскладушке непрописанной спишь. А другой, в натуре, один поперек кровати лежит, всего по ноздри, а в науках слабый.

М а к с и м. Ну, я не сказал бы, что они, те, другие, дураки…

К у з ь м и ч (о своем). А тебе бы твою мудрость да включить дней сто тридцать до этого…

М а к с и м (заметно захмелев, хохочет). Включал — пробки перегорели.

К у з ь м и ч. Дивчину, в натуре, искалечил и хохочет, кобель паршивый!..

М а к с и м (наступает на Кузьмича). Дед, этого не трогай! Это святое! Я ее, можно сказать, с третьего класса пас! Десятый окончила — сам не посмел и другим охоту отбил! В город подалась — я за ней. Ну, тут, вижу, я не зацеплю — другие зацепят. А зацепи Зойку кто-то другой — ни мне не жить, ни ему, ни ей… (Подумал.) Нет, Зойку пальцем бы не тронул! Зойка пусть живет!.. А сам бы не жил — это точно!.. Вот такая, дед, любовь, в натуре, как ты говоришь… (Берет свой стакан.) Ну, давай еще по одной! (Выпивает.)

К у з ь м и ч. Сычи посоветовали угостить меня?

М а к с и м. Если честно, они! Только ты не подумай! Я для знакомства. А если по правде, то салага я в этих делах. (Совсем опьянев.) А вот про Зойку я тебе как на исповеди. И ты — молчок! Узнает — голову мне оторвет. А нас, как видишь, прижало, отступать некуда. Не рожать же ей в интернате!.. А взяток я сам не беру и другим давать не умею… У нас… в академии тоже все с мозоля…

К у з ь м и ч. Взятку? Нет, брат Максиме, взятку, в натуре, с вас, видимо, в другом месте возьмут.

М а к с и м. Про это давай лучше не будем. Дело это, как говорится, интимное, обоюдоострое…

К у з ь м и ч. Выходит по всему, Максиме, что опять обойдем правду, плюнем на справедливость, нарушим закон?..

М а к с и м. В последний раз! Обойдем! Во имя человека, которого мы все равно родим.

К у з ь м и ч (задумчиво). Я обойду, ты нарушишь, Сычи наплюют?!

М а к с и м. Понимаю, переживаю, не вижу выхода!

К у з ь м и ч. Я против правды, ты против справедливости, Сычи против закона… Пять против! Не пугает тебя, Максиме, такая арихметика?

М а к с и м (подумал, налил себе водки). И все же выпьем, а государство наше устоит, ей-богу! Ему все нипочем! Оно у нас знаешь какое?! Оно у нас как утес!

К у з ь м и ч. Раньше и я таким был… Потом выпил чарку, выпил две, зашумело в голове… Вот такой, брат, поворот, в натуре, получается…

М а к с и м. Пять нарушителей — это же всего только ноль целых и двенадцать миллионных процента от двухсот пятидесяти миллионов честных и праведных.

К у з ь м и ч. Ноль целых, говоришь?.. А если таких, как я, тысяча, таких, как вы с Зойкой, — две тысячи, а таких, как Сычи, — сто тысяч?

М а к с и м. Ну, хватил, сто тысяч!

К у з ь м и ч. А кто их считал, в натуре?!. Дело это, как ты говоришь, интимное.

М а к с и м. Кто-то же должен подсчитать!

К у з ь м и ч (берет свой стакан). За точный подсчет, сынок!

Пьют на брудершафт.

К у з ь м и ч (целует в щеку Максима). А справки не дам!

С е н я проносит через прихожую деревянную борону и самовар.

П р е д с е д а т е л ь. Ничего не ясно!.. Свидетельница Зоя, может быть, вы проясните?..

З о я. Что знаю, то и проясню, потому что когда мы вошли с Сычом, Максим был уже тепленький. (Входит вместе с Жорой.)

П р е д с е д а т е л ь. Попрошу высказываться яснее!

З о й к а. Пьяный уже был Максим…

П р е д с е д а т е л ь. Ясно!.. Дальше!

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания Зои!

С е к р е т а р ь. Пишу!

Ж о р а (Максиму). Ну и как?

М а к с и м. А никак! Философствует.

Ж о р а. После первой (кивает на «Беловежскую») все философствуют, после второй обычно спрашивают: «Ты меня уважаешь?», а после третьей лезут целоваться. Вот после третьей ты его и бери за жабры.

М а к с и м. Не буду — и все!.. Угощайте, поите сами, если хотите, а я не буду!

Ж о р а (передразнивает). Поите, угощайте!.. Можно подумать, что прописка мне нужна, а не вам?!

М а к с и м. Ваш товар, наши деньги. Мы платим, вы делаете.

З о й к а. Сколько приносить?

Ж о р а. Больше других мы ему давать не будем.

М а к с и м. Другие тысячу берут.

Ж о р а. За каждую голову, в том числе за детскую.

М а к с и м. Мы же тебе не бычки-перелетки…

Ж о р а (зло). И эти про бычков?! Какие бычки? Какие телочки? При чем тут скот?..

З о й к а (перебивает). Согласны по тысяче. А то один с нас две с половиной запросил.

Ж о р а. Договорились… И не гляди на меня, как Дзержинский на нэпмана.

З о й к а. А вы нэпман и есть.

М а к с и м (строго). Зойка!

Ж о р а (обиженно). Мне от твоих тысяч, уважаемая, рожки да ножки останутся! А ты такими словами бросаешься! Вот и сделай людям добро, так они тебя отблагодарят.

З о й к а. А кому же они, интересно, останутся, тысячи наши?

Ж о р а. А вот этому скромному домоуправу и останутся. Они, слизняки эти, из таких, как мы с вами, все нутро вытягивают. И я вас понимаю. Ой, как хорошо я вас понимаю! Нет, честно! Вы что, действительно подумали, что это мы наживаемся, так сказать, богатеем на чужой беде? А у нас с Жулькой у самих душа болит на таких, как вы, глядя. Мы же сами из деревни… Мы с Жулькой сами все это прошли…

З о й к а (поверила). И молчали?..

Ж о р а. И вы будете молчать! Ибо, как сказано в законе, и тому, что взятку дал, и тому, кто ее передал, и тому, кто взял, от трех до пятнадцати лет дают с конфискацией, а бывает, что и со ссылкой. Статьи 169, 169 прим. 170, 185 и 186 Уголовного кодекса БССР. Так вот, уважаемые ученые!

З о й к а. А если бы этого гада проучить?

Ж о р а. Не будьте детьми! С гада как с гуся вода, ибо непойманный — не вор… Вы же без свидетелей мне будете давать, я без свидетелей буду ему передавать, а он без свидетелей будет у меня брать. Да и на суде, случись это недоразумение, все мы будем молчать в тряпочку. Кому же это охота из собственного дома в казенный переселяться?

З о й к а. Его же задушить только или отравы какой вместо водки?! (Смотрит на недопитую бутылку.)

Ж о р а. Если бы вам не надо было прописываться, вы как раз этим бы и занялись… А пока — распишитесь против статей 169, 169 прим, 170, 185 и 186 УК БССР. Я сейчас. (Выходит.)

П р е д с е д а т е л ь. Ясненько! Что было еще?

З о й к а. Ничего. Вышел он.

Появляются Г е н н а д и й и вся его бригада.

Г е н н а д и й. Не вышел, а за кодексом пошел.

П р е д с е д а т е л ь. А вам откуда знать, за чем он пошел?

Г е н н а д и й. Так он же к нам за ним пришел. Входит, значит, Сеня с распятым Иисусом Христом, я набираю воздуха, чтобы хрестануть его за халтуру, как говорил поэт, и в бабушку и в бога душу…

В е р а, Н а д я, Л ю б а (вместе). Мать…

П р е д с е д а т е л ь. Свидетель, попрошу без выражений!

Г е н н а д и й. Да не успеваю я выразиться, как подваливает Жора… А я уже на козлах…

Входит С е н я с распятием.

Ж о р а (Геннадию). Будь добр, братишка, подай мне книгу. Она там, на люстре…

Г е н н а д и й. Один момент, братишка. (Осматривает люстру.) Ничего на нахожу…

Ж о р а (в ужасе). Как не нахожу?!. (Лезет на козлы, шарит по люстре, ничего не находит и буквально скатывается на пол. Не может прийти в себя.)

Присутствующие ничего не понимают, Семеновна подносит Жоре воды. Он бьет по кружке и, сорвавшись с места, мечется по квартире. Затем вытряхивает из сумки оставшиеся от обеда продукты, проверяет карманы Сени и Тимохи, обыскивает Любу, Надю и Веру.

Л ю б а (испуганно). Мама!!!

Н а д я (замахивается). Я те лапну! Я те лапну!

В е р а. Только тронь — голову снесу! (Совершенно спокойно, с улыбкой относится к личному обыску, который ей учинил Жора.)

Ж о р а (истерично). Грабители! Воры! Рецидивисты! (Бросается к Геннадию.) Руки! Кому сказал, вверх руки! (Обыскивает Геннадия, кричит.) Джульетта! Жулька! Евгения!

Появляется Д ж у л ь е т т а с хомутом на талии, пытается делать движения, как с обручем хула-хуп. Неожиданно к Джульетте подбегает Геннадий и начинает обыскивать ее таким же образом, как это только что делал Жора.

Г е н н а д и й (Джульетте). Руки! Кому сказал, вверх руки!

Джульетта в ужасе бросается к Жоре, но хомут сползает на ноги, и она падает.

Ж о р а (хватает Геннадия). Ты что?!

Г е н н а д и й. А ты что?!. (Отталкивает Жору.)

Ж о р а (кричит и мечется по комнате). Вы у меня… вы у меня… да я вас… (натыкается на Сеню) и ты крестоносец!!!

Г е н н а д и й (Джульетте). Скажите, уважаемая, у вашего супруга в детстве случайно не было травмы головы?

Ж о р а (схватив попавшийся под руку мастерок). Травмы?! Сейчас я тебе покажу травму! (Замахивается.)

Г е н н а д и й (командует). Бригада, в ружье!!!

В один миг члены бригады вооружаются, кто чем может. Между бригадой и Сычами встает Сеня с распятием.

С е н я. Люди, я пришел к вам с миром! Перекуем мечи на орала!

Ж о р а. Ты у меня ответишь перед законом, крестоносец!

П р е д с е д а т е л ь (командует). Отставить!!! И разоружиться… Это же вам суд, а не футбол…

Все выполняют требования председателя.

Поясните, свидетель Жора, у вас действительно пропал кодекс?

Ж о р а. У нас никогда не было…

Д ж у л ь е т т а. Нет…

Ж о р а. …и не будет…

Д ж у л ь е т т а и Ж о р а (вместе). …никакого кодекса.

С е н я (подходит к Жоре и Джульетте с распятием). Побойтесь хоть бога, если закона не боитесь.

П р е д с е д а т е л ь. Ни холеры не ясно!.. Кто может добавить по делу?

С е н я. Я могу по делу и как на духу!.. (Отставляет в сторону распятие.)

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания свидетеля Сени!

С е к р е т а р ь. Пишу!

С е н я. Шпаклюю я в прихожей, а в спальне визг, как на псарне, — хозяева грызутся, и слышимость отличная. Вначале хотел уйти, а потом слово за слово — и втянулся. Страшно интересно, когда интеллигенция промеж себя отношения выясняет…

Ж о р а мечется по квартире, ищет кодекс.

Д ж у л ь е т т а. Лучше бы подумал, куда положил, раньше, чем шум поднимать.

Ж о р а. У тебя не спросил, куда класть!

Д ж у л ь е т т а. Ну и пропади ты пропадом со своей пропажей!

Ж о р а. Замри!

Д ж у л ь е т т а. Сам дурак, и пропажа твоя дурацкая! (Расправляет попавшийся под руку моток ниток.)

Ж о р а (кричит). Брось мохер, ищи законы!

Д ж у л ь е т т а. Сдались мне твои законы!.. А мохер, между прочим, самый дешевый в Японии и в слаборазвитых странах.

Ж о р а. Сама ты слаборазвитая. Ты вначале допри до того мохера — в один конец дорога шестьсот рублей!

Д ж у л ь е т т а. Окупилась бы дорога… И свет поглядели бы…

Ж о р а. Не увидеть бы нам свет в крупную клетку, если кодекс не найдется!..

Д ж у л ь е т т а. Тебе очень надо было связываться с этими кодексами. Живут же люди, и до лампочки им и те законы, и те кодексы. А ты вечно мудришь! Вечно суешь свою голову под инструкцию.

Ж о р а. Инструкцию… А ты попробуй проживи без инструкции. Все начеку, все на страже: суд, прокуратура, милиция, КРУ, ОБХСС, народный контроль, комиссии, дружины… Попробуй, проживи!

Д ж у л ь е т т а. Живут же люди — и ничего, не жалуются.

Ж о р а. Какие люди?

Д ж у л ь е т т а. Те, у которых головы на плечах, а не горшки с ушами.

Ж о р а. Исчезни из глаз, шансонетка гастрономовская!

Д ж у л ь е т т а (взрывается). Холуй неотесанный!..

Ж о р а (спокойно). Ничего, еще годик-другой около таких разумных и отесанных, как ты, потрусь, от любого столичного не отличишь.

Д ж у л ь е т т а. По виду — возможно!.. Только, к сожалению, диапазону твоего куцего мышления не суждено выйти за пределы привычных крестьянских образов и мужицких представлений.

Ж о р а (кричит). Джульетта, Жулька, Евгения, не говори по написанному, а то искалечу!

Д ж у л ь е т т а (бросив нитки в лицо Жоре). Укуси кота за хвост, пройдет злость. (Уходит.)

Ж о р а (опустился в изнеможении). И все-таки они его сперли!..

П р е д с е д а т е л ь. Ясненько!.. Что было еще?

Т и м о х. Т-т-такого н-н-ничего, е-е-если…

С е м е н о в н а. Тимох говорит: ничего такого особенного, если не считать, что он чуть было не задушил бригадира.

П р е д с е д а т е л ь. Ничего не ясно!..

2 - й ч л е н с у д а. Выходит, надо новое дело возбуждать?

П р е д с е д а т е л ь. Да подождите вы с новым, тут от старого свихнуться можно!.. Бригадир Геннадий, потерпевший от подчиненного Тимоха, говорите, как было новое дело, если оно имеет отношение к старому!

1 - й ч л е н с у д а. Записывайте!

С е к р е т а р ь. Пишу!

Г е н н а д и й. Никакого особенного дела не было, граждане товарищеские судьи. Пели мы с другом Сеней.

П р е д с е д а т е л ь. Видимо, что-то не то пели?

Появляются Т и м о х и С е м е н о в н а.

С е н я. Нет, как раз то, граждане товарищеские судьи.

Геннадий и Сеня ходят вокруг опешивших Тимоха и Семеновны и поют:

Т и м о х. Ч-ч-ч я н-н-не п-п-понимаю т-т-т…

С е м е н о в н а. Тимоша говорит, что не очень понимает твои песни, Генечка. Что-то ты не то запел?..

Г е н н а д и й. Как раз то! А чтобы стало более понятно, подай сегодня заявление об увольнении по собственному желанию, сдай инструмент под расписку, оставь бригаду, купи сухарей, склади в мешок и вместе с непонятливым Тимохом иди к прокурору с повинной. Чистосердечное признание смягчает вину. На передачу, которую я обещал, не рассчитывай, видимо, тебе строгого режима влепят… Вот так! По Жориному кодексу…

Т и м о х. Н-н-нас в т-тюрьму? (Хватает Геннадия за поясной ремень и раскручивает вокруг себя, чтобы бросить.) П-пришибу!!!

Сбегается вся б р и г а д а и останавливает Тимоха. Семеновна успокаивает его. Геннадий сидит на полу, испуганный и обескураженный.

Г е н н а д и й. Ты что? Ты что, одурел? Видали? Ходит тихо, смотрит ртом, а какой характер?!

Т и м о х (успокоился). Х-х-характер н-н-н…

С е м е н о в н а. Тимоша говорит — характер тут ни при чем.

Т и м о х. Правильно!

С е м е н о в н а. И прошу я тебя, Генечка, ради всех святых, не лезь ты не в свое дело! Нам же Зойку и Максима прописать надо. А это же хорошо, если двумя тысячами обойдется! А как две с гаком заломит?!.

Н а д я. И на гак отгакаем, не согнемся, а Максима и Зойку выручим.

С е м е н о в н а. Я с себя последнее сниму, а Максиму и Зойке отдам.

Т и м о х. П-правильно!

Г е н н а д и й. Значит, коллективная халтура на коллективную взятку?

С е н я. Коллективная халтура на коллективную взятку по безналичному расчету.

П р е д с е д а т е л ь. Прошу пояснить!

С е н я. Основной ремонт бригада делает по-честному, в то же время, то есть параллельно, я очищаю чердак у соседей и перетаскиваю сюда весь хлам, утиль и прочий металлолом прошлого столетия. Развешиваю все по стенам и называю искусством в стиле поп-арт. А поскольку всякое искусство требует жертв, Джульетта пойдет на любые расходы, потому что такого чуда, какое сделаю я, не будет ни у Ивановых, ни у Петровых, ни у Сидоровых.

В е р а. С нас дерут, и мы драть будем!

Т и м о х. П-правильно!

С е м е н о в н а. Что правильно?

Н а д я. Зуб за зуб, вот что!

Т и м о х. И г-г-глаз за глаз, п-правильно!

Л ю б а. С таких, как эти, надо драть и солью посыпать!

С е н я (укоризненно). Вера! Надежда! Любовь! Я не узнаю вас. Зачем драть? Зачем глаз? Зачем зуб? Зачем возвращаться к средневековью?.. Художественную халтуру оценим в две тысячи с половиной и предъявим счет Жоре, а он по безналичному расчету пропишет на свою жилплощадь Максима и Зойку… И мудро, и хитро, и небольшой ценою.

С е м е н о в н а (Геннадию). Вот головочка у человека (целует Сеню в макушку), не то что у тебя — макитра без крышки!..

Г е н н а д и й (решительно). Халтуру не позволю! Запрещаю халтуру властью, данной мне сверху! Хватит! Нахалтурились!

С е м е н о в н а. Нахалтурились! Это мы халтурщики?! Да я же ту халтуру по первому классу делаю! На моей же халтуре клеймо качества ставить можно! Меня же к медали, к ордену надо за мою халтуру! Потому как совесть свою рабочую я еще не потеряла! Человек я еще, а не халтурщик! Мы же коммуной живем!.. Бригадой высокого качества зовемся… На досках висим!..

П р е д с е д а т е л ь. Это мы еще разберемся, как вы там висите!

Г е н н а д и й. Ну, молодец, Семеновна. Ну и саданула, под самый дых врезала!.. Молодец!.. Коммуной живем?! Бригадой зовемся?! На досках висим?! Разумница!.. А на чем наше качество замешено?! На чем заквашено?! На чем бригада держится?! На оладьях-драниках?! На бабке с кефиром?! На гитарке-балалайке?! А может, нас халтурки да посторонние заработки так сплотят, что мы неразлитой водой станем?! А может, об угол гитаркою, чтоб вдребезги и щепки по сторонам. (Замахивается гитарой.)

С е м е н о в н а (бросается к Геннадию, забирает гитару). Ты что, родненький, с цепи сорвался?!

Г е н н а д и й. Секта мы баптистская, а не коммуна!

С е н я. Ты высказывайся, да меры не теряй!..

Г е н н а д и й. Объединение толстовцев-непротивленцев!.. Только говорят, баптисты в открытую не крадут, а толстовцы в глаза не обманывают… А мы, нежно говоря, экономим краску, несем налево плитку, рейку, ищем иные дополнительные резервы на художественное оформление, чтобы машина троилась. И не краснеем! И спим спокойно! А чего же не спать? А чего краснеть? Мы же чистим чердаки! Мы же халтурим и художественно, и качественно?!

С е м е н о в н а. А я бы не сказала, что ты, Генечка, раньше очень чистенько около этой шкоды ходил и по ночам во сне кидался.

Г е н н а д и й. То было раньше, а теперь точка!

Л ю б а. Кому хочу, тому и помогу и ни у кого спрашивать разрешения не собираюсь.

Н а д я. С нас дерут, и мы сдерем.

Г е н н а д и й. Чудесно! Только такой бригаде не на доске Почета висеть! Сидеть ей надо за решеткой в общей камере вместе с бригадиром!..

С е н я. Генка, не пыли!

С е м е н о в н а. И не фыркай, как пан в мужицкой хате.

Л ю б а. Разошелся!

В е р а. Видали, какой чистенький?!

Н а д я. Руки отряхивает?! Запачкаться боится?!

С е м е н о в н а. Мне самой эти художества в зубах торчком! Только как же ты иначе выкрутишься?.. Ему же, вон Максиму нашему с Зойкой, хоть ревом зареви! Ну не может же она на шестом месяце ехать в свой сельсовет регистрироваться! Люди не слепые! На чужой же роток не накинешь платок. И крапивника-безбатьковича при живом муже рожать не хочет. Городская постоянная прописка нужна, а с ней и в кооператив легче, и на очередь…

Л ю б а. Запретишь халтуру — еще не такое выдумаем!

С е м е н о в н а. И коммуну, бригадир, не рушь!

Н а д я. Не разгоняй, бригадир, бригаду!

В е р а, Л ю б а. Голосуем за бригаду! (Поднимают руки.)

Все трижды скандируют: «За бригаду».

В е р а. Без бригадира.

С е н я. Вера, не пыли!!!

Все трижды скандируют: «Без бригадира».

Т и м о х. Ед… Ед… Ед…

С е м е н о в н а. Сам видит, что единогласно.

С е н я (поднимает руку). При одном воздержавшемся.

Г е н н а д и й. Утешил. (После паузы.) Редкое единодушие.

Л ю б а. Отставка, Геночка, и тут уже ничего не попишешь.

В е р а. А наша отставка — это как на тачке за ворота…

Г е н н а д и й. Не торопись, золотко!

Н а д я. Не вижу выхода, хотя парень ты вообще-то неплохой.

Г е н н а д и й. Чувствую возможность компромисса.

С е н я. Голосую за компромисс!

Л ю б а. Кто против компромисса?

С е н я. Люба, не пыли!

Все трижды скандируют: «Против компромисса».

Т и м о х. Ед… Ед… Ед…

Г е н н а д и й (дразнит). Ед… Ед… Да вам знаете, что будет за такую демократию?!

Все члены бригады рассаживаются, где кто может, и отворачиваются от бригадира — «игнорируют».

Г е н н а д и й. Люди! Ау, люди! Люди, давайте так: из коммуны выхожу, бригадиром остаюсь.

Кто-то крякнул уткой, кто-то квакнул лягушкой, кто-то передразнил барашка.

Л ю б а. Тяжело тебе будет…

Г е н н а д и й. Не понял?

Н а д я. Без драников…

В е р а. На десерте долго не протянешь… Да и десерт тебе у нас подавать некому.

С е н я. Вообще-то…

Л ю б а. Вот и друг Сеня говорит…

Г е н н а д и й. А что, собственно, говорит друг Сеня?

Л ю б а. Вообще Сеня говорит: переходи на самообслуживание. Это самый прогрессивный метод удовлетворения растущих запросов.

В е р а. С тобой бригада хорошая была, а без тебя еще лучшей станет. И ты не переживай.

Н а д я. В смысле не убивайся…

Т и м о х. Б-б-б…

С е м е н о в н а. И Тимох вот говорит: бывает иногда, что пойдет некто по шерсть, а вернется стриженым.

Г е н н а д и й. Благодарю за чуткость и соболезнования.

Н а д я. Ну, зачем же благодарить?.. Бригадиром тебя поставят. Авторитета тебе не занимать. Плохого про тебя мы не скажем, потому что сами не святые. Так что спи спокойно, дорогой товарищ, твое имя надолго сохранится в памяти тех, кто знал тебя и работал с тобой.

В е р а. Группа товарищей.

Г е н н а д и й. Может, закруглим панихиду?

Л ю б а. По заслугам и честь. Я такого одного знала… На удивление был чистый и незапятнанный. Стерильный, словом, был товарищ.

В е р а. Это которому однажды случайно ведро зеленой краски на голову перевернулось?

Л ю б а. Ага. Месяц оттирали, кожу снял, а все равно зеленым фургоном прозвали.

Г е н н а д и й (твердо). Я останусь в бригаде даже после того, как на меня случайно перевернется самосвал с гудроном.

Л ю б а. Вольному воля, только после этого тебя могут гудронавозом прозвать.

Г е н н а д и й. Переживу! Зато путь мой праведный будет, как и раньше, освещать Вера (целует девушку в щеку), Надежда (целует), Любовь (целует).

Девушки никак не реагируют на выходку Геннадия, и это обескураживает его.

Вы что?

Л ю б а. Что что?

Г е н н а д и й. Стоите, как столбики…

Л ю б а. Поцелуй Иуды. (Твердо.) А Максиму и Зойке нужны деньги, и не тридцать монет, а две тысячи новыми… И праведно ли, неправедно, а бригада их сделает.

Г е н н а д и й (неожиданно). На святое дело деньги дам я. И не в монетах, а в рублях. Полторы тысячи один к одному. На мотоцикл собирал. Кто добавит пятьсот?

С е м е н о в н а. Пятьсот мы уже отдали, чтоб ему…

Л ю б а (недоверчиво). На зрителя работаешь, Геночка?

Г е н н а д и й. Люблю быть в фокусе, Любочка. А если не взыщу с мошенника и свои, и ваши и не пропишу в этой квартире Максима и Зойку по закону, покидаю бригаду по собственному желанию и отдаю будущим молодоженам свою комнату с мебелью. Пусть заселяются и кустятся на собственное здоровье и радость общественности. Только чур! Вопросов не задавать! Моих приказов не обсуждать! Все делать, как я, делать лучше, чем я! Считайте, что операция «Сыч» началась!

С е н я. А халтура… в смысле художественные работы?..

Г е н н а д и й. Халтуру делать как для себя и лучше, чем для себя! Чтобы на уровне века и в полном соответствии с эстетическими требованиями. Мы же на досках висим, бригадой высокого качества числимся…

С е м е н о в н а. Что же это выходит, Геночка?..

Г е н н а д и й. Никаких вопросов!

С е м е н о в н а. Ну, гляди, не попасть бы тебе из горячего да в болючее!..

Г е н н а д и й. Разговорчики!.. И шабаш работе! Всем привести себя в надлежащий, я бы сказал, торжественный вид! Руки вымыть… с мылом! Правосудие надо вершить чистыми руками…

С е м е н о в н а (испуганно). Что ты надумал, Геночка?

Г е н н а д и й. Знаем что! У меня бычка не съест! У меня поперхнется.

С е м е н о в н а. Ой, не запеть бы нам петушками… Потому как задумка твоя, бригадир, кажется мне, еще и не упеклася, и не уварилася…

Г е н н а д и й. Ничего, Семеновна, по ходу дойдет задумка.

2 - й ч л е н с у д а. Товарищи, а при чем тут Реня?!

Т и м о х. Р-Реня? К-какая Реня?

Геннадий подходит к рампе и поет:

Песню повторяет вся бригада.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Перед занавесом С е н я и Г е н н а д и й поют под гитару:

Открывают занавес.

Уходят.

Появляются у ч а с т н и к и т о в а р и щ е с к о г о с у д а и рассаживаются по своим местам.

С е к р е т а р ь. Не спешите садиться, суд идет. Он знает, кого куда посадить.

Судьи занимают свои места.

П р е д с е д а т е л ь (строго и торжественно). Суд принял решение посадить… Жору, Джульетту, Зойку, Максима, Семеновну, Тимоха, Геннадия, Кузьмича, а также Веру, Надежду, Любовь и Сеню…

Участники суда бурно выражают свое несогласие с решением «посадить».

…принял решение посадить всех вышеперечисленных… со скамьи свидетелей на скамью ответчиков… ближе к Рене.

2 - й ч л е н с у д а. А при чем тут Реня?..

Все свидетели переходят на скамью ответчиков.

К у з ь м и ч. Это мы еще посмотрим, кто тут свидетели, а кто ответчики…

Г е н н а д и й (председателю). Я тоже советовал бы вам с Кузьмичом более осторожно. Мы уже один раз с ним обожглись…

П р е д с е д а т е л ь. Вот и расскажите, как вы там обожглись, а суд послушает.

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания свидетеля Геннадия!

С е к р е т а р ь. Пишу!

Г е н н а д и й (к членам своей бригады, указывая на Кузьмича). Пожалуй, приступим, поскольку приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

В с е ч л е н ы б р и г а д ы вооружаются, чем кто может, и окружают К у з ь м и ч а. Он в страхе отступает, пока не натыкается на ящик, который ему сзади подставляет Тимох.

К у з ь м и ч. Какой приговор?! Вы что?! Пустите! Сказал — пустите!

Г е н н а д и й. Наш рабочий приговор над антиобщественным и вредным для нашей жизни элементом.

К у з ь м и ч. За что?!

С е м е н о в н а. Куме, добрый суседе, пропала секерька по твоим следе, не скажу, что ты украл, а прошу, чтобы отдал.

Л ю б а. А то хуже будет!..

К у з ь м и ч. Пустите! Пустите меня!.. Беззаконие! Насилие! Несправедливость!

Г е н н а д и й. Спокойно, гражданин Дедюля, все будет по справедливости и по закону. (Вынимает из-под рубашки кодекс.) По кодексу будет, который я одолжил у гражданина Сыча.

В е р а. В рассрочку будете отдавать людям денежки…

Н а д я. …или рассчитаемся, не отходя от кассы?..

С е м е н о в н а. Это же тебе не просто тысячи! Это же народная копеечка, с трудов рук людских грошики, чтоб тебе подавиться ими, паук ты ненасытный!

К у з ь м и ч. Какой паук? Какие тысячи?!

С е н я. Последнее желание имеется?

К у з ь м и ч. Что вы прицепились?!

Г е н н а д и й. Последнего желания не имеется. Приступим к исполнению приговора. Женщин и слабонервных прошу выйти.

Тимох берет невероятной толщины веревку, делает петлю, члены бригады подхватывают Кузьмича и ставят на ящик. Люба завязывает Кузьмичу глаз яркой косынкой.

К у з ь м и ч (срывает косынку, и она остается у него на шее, кричит). Предъяви, сопляк, приговор сначала, а потом казнить будешь!

Г е н н а д и й. На, читай десять приговоров на десять тысяч! (Одну за другой показывает расписки.)

К у з ь м и ч (читает). «Я, Заремба, передал Дедюле тысячу рублей… Я, Синицкий, восемьсот… Я, Кулешова, девятьсот… Я, Стасик Лопата с женою, тысячу двести рублей… Я… Я…» (В ужасе.) Браточки! Сыночки! Не брал! Не было этого! Не было! Никогда не было! Выпивал — было! Нарушал — было! А денег с людей не брал! Богом, детьми, внуками, товарищами своими боевыми клянусь — не видел!.. Не верите? Вы мне не верите?! (Падает на колени.) Солдат я, сыночки! Наш солдат, отечественный! До Берлина на животе!.. Жоркина это работа!.. (Спокойно.) За совесть пропитую казните, а взяток с людей не брал! Никогда не брал, хотите — верьте, хотите — нет!.. Вы мне не верите? Не верите? (Спокойно поднимается с пола, сам влезает на ящик, обращается к Тимоху.) Надевай петлю! Выбивай ящик! Выбивай, сказал, ящик, если нет мне веры!

Поступок Кузьмича так шокирует молодых людей, что они не знают, как исправить допущенную глупость. Входят Д ж у л ь е т т а и Ж о р а. У нее в руках малярные кисти на длинных черенках.

Д ж у л ь е т т а. Между прочим, еще великий Павлов рассматривал перемену рода занятий как вид отдыха.

Г е н н а д и й. Целиком и полностью разделяем точку зрения великого физиолога.

Д ж у л ь е т т а. В таком случае не перейти ли вам в конце концов от музыкального самоусовершенствования к физическому труду как таковому и взяться за кисти?

Г е н н а д и й. А нам как таковым взяться и бросить что плюнуть. Нам как таковым что работать, что гармонически развиваться — все одно. (Поет.) «А нам все равно… А нам все равно…»

Ж о р а (Джульетте, встревоженно). Это какая-то шарага, а не бригада.

Г е н н а д и й. А зачем же было бычка-перелетка у своего ближнего красть?! Нехорошо! Некрасиво! Невежливо!..

Д ж у л ь е т т а (Тимоху). Он что у вас — комплексный?

Т и м о х. Д-дыф… дыф… стр… стр…

С е м е н о в н а. Тимоша говорит, не обращайте внимания — дефицит строительных кадров.

Ж о р а. А они, эти дефицитные, квартиру нам не сожгут?..

С е м е н о в н а. Ну, что вы! Им самим жилплощадь позарез нужна.

Все члены бригады выстраиваются в колонну по три и, маршируя, поют:

Д ж у л ь е т т а (кричит вслед удаляющимся членам бригады). Имейте в виду, вся ответственность ляжет на вас! У нас все застраховано! (Выходит.)

Кузьмич с косынкой на шее наблюдает за Жорой и улыбается.

Ж о р а. Что это ты на французский манер галстук завязал и улыбаешься на все тридцать шесть?..

К у з ь м и ч (замечает косынку). А-а-а… Нет, галстук мне другой хотели повязать… А это на глаза косыночка.

Ж о р а. Что, спьяну в прятки решил поиграть?

К у з ь м и ч (снимает косынку). Нет, Жора, в прятки больше не играю. А глаза мне действительно надо бы завязать… от срама, от стыда, от позора…

Ж о р а. Это знаменательный факт, если совесть у таких, как ты, прорезается.

Возвращается Д ж у л ь е т т а и подслушивает разговор.

К у з ь м и ч. Уже…

Ж о р а. Что уже?

К у з ь м и ч. Прорезалась.

Ж о р а. Тем лучше… Да, хорошо, что я тебя встретил… Собери-ка ты моих квартирантов… всех, но по одному, и скажи, чтобы выписывались с моей жилплощади… Международное положение, сам понимаешь…

К у з ь м и ч. Говорят, вроде бы стабилизируется…

Ж о р а. В смысле накаляется и все такое. Верный человек говорил, мобилизация может быть объявлена в любую минуту. А мои квартиранты не там живут, где прописаны. Кто это их найдет, как военкомату потребуются?..

К у з ь м и ч (хитро). Опять что неладное на Ближнем Востоке?

Ж о р а. И на ближнем, и на дальнем…

К у з ь м и ч (догадался). Что ты скажешь, а? Государство с кукиш, а весь свет баламутит!..

Ж о р а. Дело не в кукише. Кукиш — он и есть кукиш…

К у з ь м и ч (встревоженно). Что, и эти самые тоже?..

Ж о р а. В том-то и дело!..

К у з ь м и ч. Тогда конечно… И ты не беспокойся, Жора! Мы, ветераны, дело свое знаем… Всех выписывать или оставить которых… невоеннообязанных?..

Ж о р а (строго). Что значит невоеннообязанных? У нас все патриоты. Всех и выпишем в соответствии со списком. (Передает Кузьмичу листок.)

К у з ь м и ч (читает). «Зарембу, Синицкого, Стасика, Лопату с женой, Кулешову, Шытика, Карася, Залужного…» Сделаем, Жора, в лучшем виде и в соответствии с международным и внутренним положением.

Ж о р а. При всем при том, Кузьмич, что ты собой в сущности представляешь, скажу честно: меня всегда удивляла твоя гражданская и политическая бдительность.

К у з ь м и ч. Дай срок, Жора, я тебя еще не так удивлю. (К судьям.) Тут, граждане судьи, явилась Джульетта, которая, по моему соображению, подслушивала наш разговор.

Появляется Д ж у л ь е т т а.

П р е д с е д а т е л ь. Ясно! Зачем подслушивали, гражданка Джульетта?

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания ответчицы!

С е к р е т а р ь. Пишу!

П р е д с е д а т е л ь. Что вас толкнуло, что тревожило?

Д ж у л ь е т т а. Я хотела предостеречь Жоржа. Он у меня романтик. Он временами увлекается… (Жоре.) Федос, может, не надо? Может, хватит? Через меру, говорят, и свиньи не едят. Может, самим остановиться, пока милиция не остановила!

Ж о р а. Я романтик, Евгения! Мечтатель я, милая. Такие не останавливаются! Я в детстве мечтал засадить землю садами… (Резко.) А достиг чего?!

Д ж у л ь е т т а. Не так уже мало и достиг! Не жалуйся!

Ж о р а. Достиг… На бульварах незабудочки выращиваю!.. Плакатики-трафаретики рисую: «По газонам не ходить», «В сквере не сорить»…

Д ж у л ь е т т а. Зато квартиру имеешь, в городе живешь. Академики перед тобой на животе ползают, на ночь просятся! Цени!.. Меня цени, Жора!

Ж о р а. Должность, называется!.. Ни украсть, ни продать! С мозоля! Все с мозоля!..

Д ж у л ь е т т а (дразнит). С мозоля! Ну, а если и с мозоля?! Как все! Как большинство трудящихся!..

Ж о р а. Большинство?! А я не хочу как большинство! Я хочу как меньшинство! Как отдельная часть хочу! Как твой директор гастронома хочу! Чтобы зарплата на дурницу и с приварком за счет большинства.

Д ж у л ь е т т а. Не был бы дураком, и другой мешок гладиолусов мог бы прихватить. Мало-много, а лишние полтысячи не повредили бы…

Ж о р а. Дураком?! А памятник жертвам чем бы я обсеял? Турнепсом? Или маком, как в прошлом году?..

Д ж у л ь е т т а. Пронесло же в прошлом, пронесло бы и в этом.

Ж о р а. Пронесло… Лучше бы сама подумала, что приносить, а не другим советы давала!..

Д ж у л ь е т т а. Сколько могу, столько и приношу. Слава богу, ни молочного, ни мясного не покупаем…

Ж о р а (дразнит). Молочного!.. На газировке люди машины покупают, на пиве дачи ставят! А тебя как привязал кто к этому дурацкому гастроному!

Д ж у л ь е т т а. Не хочу, милый, от родного коллектива отрываться. Как поймают, так хотя на поруки будет кому взять. Ты же передачу не принесешь?..

Ж о р а. Оно и ты за мной по этапу не пойдешь.

Д ж у л ь е т т а. Не те времена, Федосик!

Ж о р а. И не те Джульетты, Женечка!

Д ж у л ь е т т а. Так и Федосы же не те… У каждого Федоса своя отдельная вкладная книжка. И дачу на себя записал!.. Ты, если бы мог, и другую машину оседлал бы, да не сможешь. Советский закон на моей стороне. На свои куплю, на себя запишу, сама ездить буду — куда хочу, когда хочу и с кем хочу!

Ж о р а (обнимает). Нет, Жулечка, холеры, трясцы в бок! Ездить ты только со мной будешь. И не на собственной машине, а на государственных теплоходах, пароходах и прочих лайнерах со всеми комфортами и удобствами. Продав с рук твою машину, я брошу тебе под ноги любой континент! Ты у меня с пят до макушки мохеровой будешь!

Д ж у л ь е т т а (недоверчиво, иронично). А продав мою машину и прихватив свои вкладные книжки, ты случайно не сойдешь с парохода на каком-нибудь чужом континенте?

Ж о р а. А на кой он мне сдался, чужой континент?

Д ж у л ь е т т а. Ну как же, теперь, говорят, на всех континентах свои дикари уже перевелись. Аборигенам интересно будет на нашего поглазеть.

Ж о р а (хохочет). Нет, золотко, я не такой дикий, чтобы слезать на чужом берегу. «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна». Мне дома хорошо! И ни на каком другом континенте лучше не будет. Мой кодекс меня бережет! И мы это хорошо понимаем! (Обнимает Джульетту.)

Танцуют и поют вместе:

Ж о р а. Если не считать, конечно, что душа моя в пятках, пока кодекс не нашелся…

Входит К у з ь м и ч.

К у з ь м и ч. И в этот момент, граждане судьи, вошел я.

Д ж у л ь е т т а. Ну, что тебе еще? Кажется, мы никого не заливаем сверху, никого не беспокоим снизу, за киловатты платим, утечки газа не унюхали…

К у з ь м и ч. Ваша открытка в мой почтовый ящик попала, в натуре. А в ней как раз про тот самый газ, к которому вы давно принюхиваетесь. (Передает Джульетте открытку.)

Д ж у л ь е т т а (взглянув на открытку, бросается к Жоре, обнимает и целует его). Сыч! Сычик! Сычуня!.. Наконец-то!.. Я не верю своим глазам! «ГАЗ»! «ГАЗ-24»! Это же «Волга», Жорочка!

Ж о р а (отстраняет от себя Джульетту). Спокойно, без эмоций! (Прочитывает открытку, очень волнуется, не знает, что делать.) Жулька! Женька! Евгения!.. Хрусталь… Коньяк уважаемому Петру Кузьмичу!.. Не каждый же день он нам такие открытки приносит! (Вытаскивает из серванта коньяк, наливает рюмки.) Ну, старик, скажи что-нибудь в добрый час! Нет, честно!

К у з ь м и ч (берет рюмку). Можно и сказать, если уж время пришло, в натуре. Можно сказать коротко: езди, мол, Жора, да не скользи! А можно и вспомнить…

Д ж у л ь е т т а. Кто старое помянет, тому глаз вон…

Ж о р а (строго). Жулька!..

К у з ь м и ч. Может быть, вам и хорошо было бы, если бы я и второй глаз потерял, в натуре, только пока он у меня есть, слепым я себя не считаю.

Ж о р а. Не обращай внимания. У бабы бабский язык. Не любит она тебя, и все тут.

К у з ь м и ч. На обиженных богом не обижаются. Она-то и себя, в натуре, видимо, один раз в году любит…

Ж о р а. Ну, вот что — любит, не любит… Лучше скажи: этих, из академии, прописал?

К у з ь м и ч. Этим, из академии, разъяснил…

Ж о р а. Что разъяснил?..

К у з ь м и ч. Что у тебя нет ни одного свободного метра.

Ж о р а. Ты что, вообще уже не соображаешь от этих выпивок или прикидываешься дурачком? Я же дал тебе перечень квартирантов на выписку… Ты их вызывал?..

К у з ь м и ч. Тем по перечню я дал совет…

Д ж у л ь е т т а. Какой совет? Ты что, лектор, докладчик, инструктор?

К у з ь м и ч. Да ничего такого, в натуре, я им не советовал. Просто говорю: зачем вам раньше срока выписываться? Вы, говорю, в натуре, хороших три месяца могли бы здесь жить.

Д ж у л ь е т т а. Жить?! Как это жить?!

К у з ь м и ч. Ну, как жить?! По закону, как все люди живут. По закону, Жора, если договор найма заключен без указания срока, наниматель, — ты, значит, Жора, — обязан за три месяца предупредить поднанимателя — квартиранта, значит, — о расторжении договора поднайма.

Ж о р а (крепко берет Кузьмича за лацканы пиджака). За такое твое усердие, гад ты кривой, я последнее бельмо тебе вырву!..

К у з ь м и ч (спокойно). Не надо, Жора. Не надо. Ты спрячь, Жора, руки в карманы и сделай мне там кукиш, в натуре, а можешь и два, а я тем временем, как лицо официальное, поставлю тебя в известность, что при систематической сдаче в поднаем отдельных изолированных комнат в целях извлечения нетрудовых доходов, эти комнаты в соответствии с законом могут быть у вас отняты в судебном порядке по иску домоуправления или прокурора.

Входят М а к с и м и З о й к а.

Ж о р а (не заметив вошедших). Сволочь!.. Да я тебя в бараний рог скручу! Я из тебя, кривой заразы, веревки вить буду! Пропойца! (Наступает на Кузьмича.)

Д ж у л ь е т т а (испуганно). Жора! Жорка! На тебя люди смотрят!

Жора видит Максима и Зойку.

К у з ь м и ч. Пока, Жора. (Уходит.)

Ж о р а (выпивает свою рюмку, но не может успокоиться). Какая сволочь! Какая стерва!.. Вот и дай власть такому паразиту… Жулька, дай мне чего от сердца.

Джульетта выходит.

(Максиму и Зойке.) Вы думаете, ему народные интересы дороги?! Плевал он на народ!.. Думаете, такой трудящемуся человеку поможет?! Как же! Жди!.. Сколько учим, сколько бьемся, сколько агитируем, сколько боремся: все для человека, все во имя человека, — а такая вот шкура всю идею… Их же, таких, из тюрьмы выпускать нельзя!.. Бюрократ! Волокитчик! Сутяга несчастный! Я говорю: пропиши научных работников, а он — ни в какую. Хоть тресни, хоть убейся! Мало ему двух тысяч. Еще, говорит, пятьсот пусть наскребут, а там посмотрим… Инструкцией прикрылся, бюрократская морда!.. Хотя я его где-то понимаю: ему ведь тоже надо кое с кем поделиться добычей…

З о й к а. Мы принесли деньги, а остальное ваше дело.

М а к с и м. С кем хотите, с тем и делитесь!

З о й к а (расстилает платок на пол и высыпает деньги из сумки). Две тысячи, как один рубль.

Входит Д ж у л ь е т т а.

Д ж у л ь е т т а (в восторге). Рублями?! Одними рублями! Глянь, Жорка!

М а к с и м. Какие уж были.

Д ж у л ь е т т а (потряхивает рубли, как сено). И откуда только у людей деньги?!

З о й к а. Не знаю, откуда у людей, а мы себе сами делаем.

Д ж у л ь е т т а (удивленно). Сами?!

З о й к а. А что?..

М а к с и м. Сколько кому надо, столько и отпечатаем.

З о й к а. У нас по потребности: рублик к рублику — глядишь, и куча денег.

Ж о р а (завязывает уголки платка с деньгами). Юморные вы ребята, как я погляжу… Как же вам помочь, юмористы вы мои несчастные? (Решительно.) Нет, теперь уж из принципа!.. Назло!.. В доску, в лепешку разобьюсь, а помогу!.. Я докажу этому пьянтосу, что такое человек человеку… Жулька, убери монету, чтобы глаза не мозолила.

Джульетта хочет взять деньги, но Зойка забирает их в свою сумку.

З о й к а. Сделайте прописку, тогда и уберете.

Ж о р а. Не доверяете? Ну, и правильно делаете… Жулька, что-то надо придумать? Не жить же товарищам под открытым небом!

Д ж у л ь е т т а. Думай, Жора! Думай вместе с товарищами. (Уходит.)

Ж о р а (какое-то время сидит в позе роденовского Мыслителя, потом кричит). Есть! Нашел! Эврика! (Зойке и Максиму.) Давайте мне свои паспорта и пока погуляйте! Я сейчас… (Выходит.)

З о й к а. Максим, мне страшно!

М а к с и м. Спокойно, Зойка, я сам боюсь, но у нас нет другого выхода!

Появляется С е н я со старинным роскошным креслом.

С е н я. Может быть, знаете, где соху достать?

З о й к а. Какая соха?..

М а к с и м. Какой плуг? При чем тут сельское хозяйство?

Пожав плечами, Сеня выходит.

Р е н я (суду). Как раз в этот момент мне и позвонил Федос, который Жора…

П р е д с е д а т е л ь. И что же он вам сообщил? Рассказывайте!

Р е н я. Да уж молчать до стану!

1 - й ч л е н с у д а. Запишите показания ответчицы Рени.

С е к р е т а р ь. Пишу!

Ж о р а (набирает номер, в трубку). Загс?.. Регина Петровна?.. Здравствуй, Ренечка! Жора у аппарата. Ты как-то высказывалась, что жизнь твоя потускнела без мохера. Так вот, Джульетта просила передать, что вчера ГУМ выменял у ЦУМа шестнадцать пыжиковых шапок на десять килограммов королевского мохера для магазина подписных изданий. Джульеттин гастроном забирает у книжников полмохера за икру красную. Так что, если хочешь обмохриться, жми в гастроном… Не надо меня благодарить, но я хотел бы, чтобы ты была эквивалентна… В смысле долг платежом и все такое… Что бы я хотел?.. Разводимся мы с Джульеттой. В который раз?.. В который надо, золотко… Ага, не сошлись характерами. Детали — при встрече. Словом, раскрывай гроссбух, ставь исходящий, дыши на штемпеля… Через пятнадцать минут буду с предбывшей женой, с одной стороны, и будущей, с противоположной. Не поняла? Женюсь я тут на одной… из академии. И Жулька, кстати, тоже будущего, членкора имеет… Чья фамилия? А-а-а… Новой жены?.. Сейчас посмотрю. (Достает из кармана паспорта.) Так, она — Зоя Михайловна Заболотская. А он — членкор Залесский Максим Васильевич. Один из леса, другой из болота. Деревня, словом. Будешь заполнять бланки, не забудь, что я Федос, а не Жора, а Джульетта — Евгения. Сделать надо в темпе. Время — деньги и еще кое-что… Я говорю, ты делаешь липу, я соображаю дефицит. Кстати, о дефиците, талончики в магазин «Счастье» не скрути. Я их сам отоваривать буду.

П р е д с е д а т е л ь. Ясно! Кто может подтвердить показания Рени?

М а к с и м. Все можем подтвердить!

Появляются в с е ч л е н ы б р и г а д ы, кроме Сени.

П р е д с е д а т е л ь. Вот с тебя и начнем. Только покороче и в темпе! Люди устали.

М а к с и м. Получив через Кузьмича нашу открытку на машину и увидев наши деньги, которых ему как раз не хватало, Жора пустился за добычей, как козел за вагоном.

Г е н н а д и й. Не надо афоризмов, давай суть!

З о й к а. Вся суть в том, что мы сейчас идем в загс.

Появляется С е н я с иконой.

Г е н н а д и й (Зойке). Ну что ж, Ходоска, беги замуж, пока люди находятся. Друг Сеня, осени молодых божьим благословением.

З о й к а. Дело в том, мальчики, что Максим выходит за Джульетту, а я женюсь на Жоре…

Г е н н а д и й (растерянно). Братцы, это же меняет дело. И весь мой сценарий летит к чертовой матери!

С е н я (осеняет молодых «благословением»).

Г е н н а д и й (торжественно). Скажите мне, граждане, и вы, моя Вера, Надежда и Любовь, сколько могут по большому счету, как говорит пан Зюзя, съесть и выпить за один присест (вынимает из кармана список, зачитывает) Заремба, Синицкий, Стасик, Лопата с женою, Кривицкий, Кулешова, Шитик, Карась, Залужный и еще три-четыре квартиранта Жоры, если им помочь нашими общими усилиями?..

Т и м о х. Г-г-гар… г-г-гарелица н-н-н…

С е м е н о в н а. Тимоша говорит: горелица — не водица. Тут сразу не скажешь. Как на душу пойдет: или колом, или соколом.

Г е н н а д и й. Чужую пить будем, Семеновна!..

Т и м о х. Т-т-т…

С е м е н о в н а. Тогда другое дело, говорит Тимоша!

Н а д я. Опять фокусы?!

Л ю б а. А я бы его, паразита…

Г е н н а д и й. Грубо!

В е р а. Он же сволочь!

Г е н н а д и й. Бестактно! А я, между прочим, не раз говорил: не пропускайте занятий университета эстетического воспитания.

Н а д я. Все кривляются, вместо того чтобы…

Л ю б а. А паразиты тем временем…

Г е н н а д и й. Тем временем, Любовь моя, мы теряем время. А брачащиеся могут появиться с минуты на минуту. Кузьмич, сообщи этим грубиянкам фактическое местопребывание вышеозначенных квартирантов Жоры Сыча. Пусть запишут и ждут дальнейших указаний. (Командует.) Дайте мне телефон!

Семеновна подносит телефон, Геннадий берет трубку.

Наберите мне ноль девять!

Сеня набирает номер.

(В трубку.) Справочная? Ресторан, пожалуйста!.. Можно «Ветерок», а можно и «Весну». Я стою между ними. Спасибо, милая! (Набирает новый номер.) Мне директора! Нет директора?! А жаль!.. ОБХСС это говорит, вот почему жаль… К счастью еще не случилось, но развитие событий имеет тенденцию к тому, что случится. Назовите мне телефоны шеф-повара, завскладом и товароведа. Вы и есть товаровед? Чудесно! На ловца, говорят, и зверь бежит. А зовут вас как?.. Лев Николаевич?.. Ну что же, здравствуй, Лева! Здравствуй, классик. Не узнал? Это Петр берет тебя на понт… Какой Петр?.. Друг Миши. Которого Миши?.. Да того самого, у которого жена Соня, блондинка. Не помнишь? Она же через Раечку из химчистки по твоей просьбе делала Горику запчасти. Но откуда же тебе знать Раечку, если она давно уехала? Лев Николаевич, не будь ребенком! Я же тебе не сказал, что она уехала на БАМ. Она уехала совсем наоборот… Вспомнил? Вот и ладненько! У меня желание организовать дома скромный межсобойник. Сделаешь оперативно — получишь стопроцентную надбавку за культурное обслуживание. Словом, бери цифры и сделай мне праздник… Двадцать одна душа со мной. Пометь, пожалуйста, двадцать одну бутылку коньяка, а если местного разлива, то и все двадцать пять можно. Столько же шампанского. Лучше, конечно, советского полусухого. Думаю, душа примет цыпленка-табака и котлету по-министерски. На холодную закусочку пометь язычок заливной, рыбку красную и икорку черную. В финале каждой душе предложим кофе-гляссе. Да, не забудь, пожалуйста, бульбы, чтобы каждому и вдоволь.

Л ю б а. Куда уже та бульба?

Г е н н а д и й. Конфетки, Любочка, конфетки такие — бульба. Извини, Лева, тут у меня товарищ из периферии, Да, два тортика свадебных и чтобы с надписью: «Люби меня, как я тебя»… Как зачем? Тортики съедим, а любовь останется.

К у з ь м и ч. И селедца.

Г е н н а д и й. Да, и селедца еще товарищ просит… Куда везти?.. Через улицу, Лев Николаевич, через улицу. Я же на тебя в окно смотрю: дом три, квартира четыре. Через две минуты мой друг Сеня принесет задаток и возьмет счет. Ну целую тебя, дорогой мой классик Лев Николаевич. (Кладет трубку. К Любе, Вере, Наде.) Вы еще здесь? Сию минуту на таксомоторы — и по коням. Все сычевские квартиранты должны быть здесь, и как можно раньше. Скажите, что Сыч женится, а Сычева жена замуж выходит, и что, дескать, мама просит и папа просит, чтобы все квартиранты на свадьбе были.

С е м е н о в н а (испуганно). Генечка, а может, у тебя и правда с головой чего?

Г е н н а д и й (делает рога). Бысь-бысь-бысь-бысь, м-м-му-у…

П р е д с е д а т е л ь. Ясненько!

2 - й ч л е н с у д а. Только при чем тут Реня?

П р е д с е д а т е л ь. И спецработы?

Появляется С е н я с вязанкой лаптей, рваной ушанкой и фуфайкой.

Г е н н а д и й. По спецработам у нас Сеня спец.

С е н я. Минуточку терпения, граждане товарищеские судьи. Сейчас отнесу лапти, и все всем станет ясненько! (Убегает.)

Геннадий выходит на середину сцены, вскакивает на скамейку.

Г е н н а д и й. Со спецработами все было по справедливости и на самом высоком эстетическом уровне. (Командует.) А ну, поехали!

Звучит торжественная музыка. Стол судий отъезжает в глубину сцены. Опускается штанкет на всю ширину сцены, разрисованный под псевдорусскую старину. К штанкету подвешены: старинная церковная скульптура, самовар, икона, деревянная борона в дорогой раме, старинное зеркало, дуга, решетка от камина и прочая рухлядь.

Гремит музыка.

Внимание! Апартамент первый — мужицкая изба! Поехали!!!

С правой кулисы члены бригады выдвигают «мужицкую избу». Стены под неоштукатуренные бревна, вместо стола — пень, вместо стульев — пни поменьше, на стене икона, лапти, каганец, подойник, рваная ушанка, фуфайка, к балке подвешена зыбка.

Гремит музыка.

Внимание! Второй апартамент — «дворянское гнездо», или «200 лет Большому театру». Поехали!

С левой кулисы члены бригады выдвигают «дворянское гнездо». Изящная колонна поддерживает фриз, украшенный тончайшей лепкой. У колонны роскошное старинное кресло. Впереди кресла кованая решетка.

Гремит музыка.

И последнее!.. Свадебные столы в стиле второй половины двадцатого века и эпохи научно-технического прогресса во всех областях!!!

Справа и слева члены бригады выдвигают более чем богато сервированные свадебные столы. Появляется встревоженный Т и м о х. Он, как и Кузьмич, в солдатской форме без погон, но при медалях.

Т и м о х. Сп… Сп…

Г е н н а д и й. Спик инглиш?

Т и м о х. Л-ля… Л-ля…

Г е н н а д и й. Ля франсе?

Т и м о х. Ш-ш-ш…

Г е н н а д и й. Шпрехен зи дойч?

С е м е н о в н а. Приехали, говорит, не видишь, что ли?

Т и м о х. П-правильно!

Г е н н а д и й (похлопав Тимоха по спине). С гласных надо начинать заикаться, и Цицерон не сможет сравняться с тобой в красноречии. (Командует.) Всем занять позиции, предписанные сценарием!

Входят Ж о р а и З о й к а, М а к с и м и Д ж у л ь е т т а. Люба занимает место подружки около Джульетты и крепко берет ее под руку. Геннадий становится около Жоры. Гремит оркестр. Джульетта и Жора ничего не понимают. Кузьмич и Семеновна встречают «молодоженов» хлебом-солью. Гости поют:

Ж о р а (растерянно). Жулька, ты что-нибудь понимаешь? (Осматривает столы.)

М а к с и м. Жора, друг, не задавай моей жене детских вопросов.

З о й к а. Разве не видишь, люди нам свадьбу подготовили!

С е м е н о в н а. Хлеб-соль вам, деточки! С законным браком вас. (Целует всех «молодоженов» по очереди.) Многие вам лета и прямой дорожки в жизни. А теперь причастимся, да и начнем нашу свадебку.

Все «молодожены» выпивают свои рюмки.

Любочка, Верочка, приглашайте гостей. (Жоре.) Это же они вдвоем собрали всех твоих квартирантов.

Гости рассаживаются за столы. Жора отводит в сторону Геннадия.

Ж о р а. Я не сомневаюсь, что это твоя работа, но хочу знать: как все это понимать?

Г е н н а д и й. Понимать надо как западню. Просто как западню.

С е н я. В смысле мышеловку.

Ж о р а (встревоженно). Какую западню? Кому мышеловку?

Г е н н а д и й. Кузьмичу. Петру Кузьмичу Дедюле.

Ж о р а. Не усек.

Г е н н а д и й. Ознакомившись с расписками, обнаруженными в кодексе, я догадался, что деньги с квартирантов брал не ты с Жулькой, а Кузьмич.

Ж о р а. Где кодекс?!

Г е н н а д и й. Жора, друг, тебе лучше забыть кодекс. Не случайно же в народе говорят, что счастлив тот, кто не знает ни доктора, ни прокурора.

Ж о р а. Коллеги по кисти тоже в курсе?

Г е н н а д и й. Мои коллеги, твои квартиранты и оркестр мобилизованы как резерв главного командования для нанесения окончательного удара по зверю в его собственном логове.

Ж о р а. А он не догадывается?

Г е н н а д и й. Кто?

Ж о р а. Зверь.

Г е н н а д и й. И ухом не ведет.

Ж о р а. И даже согласился быть сватом?

Г е н н а д и й. Как видишь, если капитулирует безоговорочно и вернет в качестве репараций девять тысяч рублей, возьмем на поруки. Не капитулирует — будет разгромлен до основания, а затем…

С е н я. Издержки на свадьбу-мышеловку придется покрыть тебе. Мы, с сожалению, пока неплатежеспособны.

Ж о р а (думает). Разумно.

Г е н н а д и й. «Еш, дурань, бо то з макам!» — сказал поэт.

Ж о р а. И сколько это удовольствие мне обойдется?

С е н я (передает документ). Согласно счету.

Ж о р а (читает). Ого! 632 рубля 58 копеек? Очумели?!

Г е н н а д и й. На святое дело не жалей! Ты оглянись: оркестр, сервис, дефицит!

Ж о р а. Можно было бы и не шиковать так.

С е н я. Не могли же мы две свадьбы картофельными драниками отбыть.

Ж о р а. Хват! А вначале мне показалось, что ты того, с приветом.

Г е н н а д и й. Я тоже сразу было подумал, что ты живоглот.

Ж о р а. Я тебя понимаю, друг! (Пожимает Геннадию руку.) Спасибо, коллега, ибо взаимопонимание, как говорится, основа мира, дружбы и сотрудничества.

С е н я. Дружба дружбой, Жора, а 632 рэ и 58 коп. ты мне лучше отдай сейчас.

Ж о р а (какое-то время думает). Ладно, гони кодекс и расписки, получишь свои 632 рэ.

Г е н н а д и й. Не ищи дураков, Жора. Кодекс уступлю по дружбе, за 632 р., а расписки поберегу на черный день. Ты не беспокойся, я их не потеряю.

Ж о р а (передает деньги Геннадию и забирает у него кодекс). Деловой ты малый, как я погляжу.

Г е н н а д и й. Мы с другом Сеней в кружке конкретной экономии третий год занимаемся. (Спрятав деньги.) Ну, так что, Федос, в бой за святое дело!

Геннадий ведет Жору к гостям.

Ж о р а (к гостям). Прошу наполнить бокалы!

Гости наполняют бокалы шампанским.

Уважаемые, дорогие, родные! У нас, молодоженов, нет слов, чтобы выразить наше чувство любви и признательности за ваше внимание, наши дорогие гости, за вашу память, за вашу большую человеческую искренность. И, наконец, за ваши расходы на это более чем богатое угощение. Кто бы мог подумать, что еще так недавно мы даже не были знакомы?! Ведь то, что вы прописаны на моей жилплощади, еще ни к чему вас не обязывает, ибо это наш гражданский долг — помочь человеку в трудную минуту. И вот вы здесь, вы среди нас, вы разделяете с нами чашу нашего счастья, разделяете с нами бокалы этого чудесного солнечного напитка! Вот он, не на бумаге, а в ощутимой и осязаемой реальности, наш девиз: один за всех и все в гостях у одного! Шутка, конечно!.. За вас, мои дорогие! Выпьем, или я разрыдаюсь от избытка охвативших меня чувств.

Г о л о с а г о с т е й. Горько! Горько! Горько!

Оркестр играет туш. Максим целует Джульетту, Жора — Зойку.

Ж о р а. Единственное, что кладет черную печать на наш праздник, — это то, что среди нас, за одним столом с нами, сидит человек, который и по земле по нашей ходить сегодня не имеет права. Не встреть вы нас сегодня теплом открытых сердец ваших, может, и не сказал бы я того, что скажу сейчас. Но я не железный! Я не из камня! Я должен! Я не могу молчать! Я хочу сказать о человеке, который вытянул из меня жилы, выпил всю мою кровушку. Я говорю сейчас о человеке, если его можно назвать этим чистым и светлым словом, которому я передал за прописку ваши трудовые, мозольные рубли. Да какие там рубли?! Тысячи!.. Я не хотел портить праздник. Но, видит бог, я не могу молчать, пока такие люди ходят по нашей земле. И я надеюсь, что этот человекоподобный покинет сейчас наше застолье и исчезнет раз и навсегда или что-то в этом роде… Извините меня, ради бога!

Долгая, гнетущая пауза. Из-за стола поднимается Кузьмич.

К у з ь м и ч. Он должен пойти и повеситься, в натуре. И хоронить его надо за забором кладбища, чтобы все знали: нелюдь, дьявол, — словом, вражина, в натуре. (После длительной паузы.) Иному кажется, что Дедюле только и есть интересу, кто кого водой залил, у кого пробки перегорели, где клозет запрудило. А я, между прочим, каждому жильцу, в натуре, могу полную аттестацию дать.

Г е н н а д и й. Давай, Кузьмич, если уж время подоспело.

К у з ь м и ч. Скажем, является ко мне новый жилец, в натуре… Ордер чин по чину — на семь-восемь персон. При ордере паспорта честь по чести… И кого только в эти ордера не понапихивано! Тут тебе и ее батьки, и его батьки, и батьки батьков, и деды, и прадеды, и бабки, и прабабки, и холера их душу знает, какие еще родичи до седьмого колена! Одним словом, Ноев ковчег, в натуре, и каждой твари по паре. А пройдет месяц-два после заселения, и повыписываются те бабки-невидимки и старички моховички так же заочно, как и прописывались. И остаются в квартире-пустельне только он и она. (К Джульетте.) Как бы и вы, скажем, с Жориком, в натуре.

Д ж у л ь е т т а. Наши бабки поумирали, это знают все!

Ж о р а. Что, они не имели права умереть?

Г е н н а д и й. Почтим память безвременно усопших минутой молчания.

Все встают. Оркестр играет похоронный марш.

К у з ь м и ч. Десять лет тому назад они умерли, а квартиру ты позапрошлый год получил.

Г е н н а д и й. В таком случае прошу садиться.

Все садятся.

К у з ь м и ч. А чтобы квартира-пустельня не пустовала, он и она пускают ее в оборот — прописывают к себе тех, кому город еще гнезда не подготовил. И хитро делается: прописываются эти бездомные пташки в одном месте, а гнездятся, где доведется.

Д ж у л ь е т т а. И что в этом плохого?

К у з ь м и ч. И мне вначале было неясно. Где, думаю, резон, в натуре? А после присмотрелся и вижу: прописал кто-то четыре пташки — и через год уже едет на собственном «Запорожце», прописал пять — в «Москвиче» обезьянок вешает; прописал семь — на «Ладе» жигулюет. На моей памяти ты, Жора, только в этом году семерых прописал. И ездить бы тебе на «Волге», если бы кодекс не украли.

Д ж у л ь е т т а. Такой кривой, такой подгнивший пень, а все видит, все помнит, все подсчитывает…

К у з ь м и ч. Где бы я запомнил, если бы в домовую книгу не записывал. Не та уже стала память, чтобы все упомнить, в натуре. Не тот глаз! Вот раньше у меня был глаз! Я вашего брата за версту видел! И до ладу не одну шкуру довел, в натуре… Да, что это я еще хотел сказать? Ага!.. Вот! Войну я тебе объявляю, Федос Сыч! И задача моя боевая — разгромить тебя в собственном логове аж до полной и безоговорочной капитуляции. Вот! Так что будь здоров, Федос-Жора, будь здорова Евгения-Жулька!

Ж о р а (вскакивает с места). Товарищи, это он!

Устанавливается мертвая тишина. Геннадий и Сеня поют, аккомпанируя на гитарах:

Г е н н а д и й. Нет, Жора, это не он.

С е н я. И расписывались твои квартиранты не в его кодексе, а в твоем!

Ж о р а. Товарищи! Я чего-то не понимаю!..

Г е н н а д и й. Все ты понимаешь, все ты знаешь, может быть, только кроме того, что Максим и Зойка работают в моей бригаде.

Д ж у л ь е т т а (вскакивает). Академики? Ученые?!

Г е н н а д и й. Ученье — свет, мадам, да жаль, проучить вас некому было.

Ж о р а (спокойно идет к телефону). В таком случае снесемся с милицией.

Г е н н а д и й. Не надо сноситься! Как только все они (показывает на квартирантов) посетят прокурора, он сам пришлет за тобой милицию.

Ж о р а (кладет трубку, истерично). Вон! Вон отсюда!

Д ж у л ь е т т а. Вон! Вон! Вон, свиньи!

С е м е н о в н а. Не волнуйся, Жорочка, не кидайся, Жулечка!

Ж о р а (совсем спокойно). Я сказал: всем — вон!..

Т и м о х (вскакивает). В-в-вон?! Кого вон?.. Меня вон?.. Денежки взяли, а теперь, выходит, катись к-к-к… е-е-е… фе-фе-фе…

С е м е н о в н а (ласково). Тимоша, кругом же люди!..

Т и м о х (с облегчением). Ф-фени?!

С е м е н о в н а. Так что, поздравляем тебя, Жора, и тебя, Жулька, не хлебом-солью, а Уголовным кодексом.

Г е н н а д и й. И желаем вам ровно столько, сколько предусмотрено статьей 170.

С е м е н о в н а. И не свадебку мы вам подготовили, а народный суд. (Показывает на всех присутствующих.)

Л ю б а. Чтобы вытравить вас, как клопов, как паразитов, как тлю!..

Ж о р а (к судьям). Клопы? Паразиты?.. Тля?.. Война?.. Грубо! Не гуманно! Я бы сказал — не современно! Между нами же, по существу, нет антагонистических противоречий. Вышли мы все из народа. Если на то пошло, мы с вами свояки-родственники. Я же развился в вашем чреве. И на свет божий появился по вашему хотению. У нас же общий девиз: я — тебе, ты — мне. А кто в выигрыше — это уже от ума-разума зависит. Не всем одинаковый бог разум дал. Чего же там обижаться? Так что панча-шила — и делу конец. Нас не тронут, мы не тронем, а? А хотите, я покаюсь? Хотите, пеплом голову посыплю? Хотите, речь закачу, да такую страстную, что вы рыдать от жалости ко мне будете?! (Взбирается на стол, за которым работали судьи.) Сослуживцы! Братья! Однопланетяне! Как же я вам благодарен! Поставили вы меня, идиота, на правильную дорогу, обратили в веру истинную!.. В чем сила нашего общества?.. В том, что оно не дает человеку поскользнуться, не дает упасть. Надо — поправит! Надо — поддержит! А надо, так и по мозгам врежет!.. А нам, интеллигентам, так и надо! И мы не в обиде! Загниваем как-то, если не чистить нас с наждачком. Но здесь уже рабочий класс свое железное слово скажет… Возьмем, к примеру, вас! Возьмем меня!.. А на первый взгляд кажется, что там такого: вторую машину решил человек купить, комнату под дворянское гнездышко оборудовал?! А вот увлекся, переборщил и сам того не заметил, как с линии сбился. Я теперь холодею, как подумаю, что бы с нами было, если бы мы вас, спасителей наших, не встретили. Вы же нас буквально перевернули, перелицевали, можно сказать, чистой стороной навыворот! Спасибо! И мы на вас не в обиде. Как говорится, что было, то было и, будем считать, быльем поросло. А кто старое помянет… (Смотрит на Кузьмича.) А Кузьмич, а? Кто бы мог подумать?! Работал тихо, ходил незаметно! Обычный, простой, свой, а, на́ тебе — герой! Да какой! Нет, товарищи, с такими кадрами мы не пропадем! За мир, товарищи! За дружбу! Наполним бокалы, сдвинем их разом!.. (Совершенно спокойно, тихо, без пафоса.) Ну, что притихли, чистоплюи?! В зобу дыханье сперло?! Учителя-наставники нашлись!.. Нет, мы еще посмотрим, кто кого научит!.. Мне двадцать восемь! Я энергичен! Я умею делать деньги! И я еще не раз подброшу вас попутно на своем «кадиллаке». Джульетта, ты обратила внимание, как чистоплюи и краснобаи голосуют на дорогах частникам?.. Я еще приглашу вас в гости, и вы будете за дверью у нас снимать свою грязную кирзу. А я буду угощать вас коньяком, потому что чистоплюи и краснобаи, если и имеют… так на паршивый портвейн. (Джульетте.) А зимой я принесу тебе тюльпаны, а не передовицу из газеты «О пользе самоограничения». (Ко всем.) Признаюсь, у меня есть недостатки… Я не знаю иностранных языков и не читаю мемуаров. Но позвольте нам идти своим путем… (Берет бокал, наполняет его шампанским.) Поднимаю тост за чистоплюйство!

Ярость подняла Тимоха с места и повела на Жору. Но он остановился, подавил гнев, глубоко заикнулся, а затем случилось чудо — немой заговорил.

Т и м о х. К-к-к… К-к-к… кто же тебя выдумал… такого?!. Кто же пустил тебя в жизнь нашу?! На срам всем нам вырос ты, Федос Сыч с сычихой своей! Мы за землю нашу умирали, чтобы на ней цветы-маки росли. Как же ты взошел на ней, погань ядовитая?! Лишний ты нам! Поперек дороги ты нам — сойди! По-хорошему сойди, а то плохо тебе будет. С такими война наша не кончилась. Помни это, Федос, и ты, Евгения!..

С е м е н о в н а. Ой, людцы, ой, деточки! Бабочки, ой! У Тимоши голос прорезался!!! Тихо!.. Тихо!..

Т и м о х (сурово и твердо). Именем рабочей чести и совести, именем закона и справедливости, требуем сейчас же, сию минуту, в присутствии потерпевших и свидетелей вернуть всем квартирантам их тысячи согласно распискам!

Д ж у л ь е т т а (делает фиги). А вот! А вот! А вот не хотели?!

Ж о р а (кричит). Евгения, ша!!! (Совсем спокойно.) А может, давайте так… У меня такое предложение. Вначале пропишем Максима на правах мужа моей жены, потом Зойку, как мою жену, после этого мы с ними разженимся, а тогда уже обо всем сразу и договоримся.

З о й к а. Как это разженимся?..

Ж о р а. Как поженились, так разженимся…

С е м е н о в н а. Трясцы в бок, Жоржик, не выйдет!

Ж о р а. Раз плюнуть!

С е м е н о в н а (на Зойку). Как же ты ее бросишь теперь с ребеночком, собачьи твои глаза?..

Ж о р а. Каким еще ребеночком?

С е м е н о в н а. Шестым месяцем у нас Зойка ходит, Жорочка!

Г е н н а д и й. При таких обстоятельствах, наш милый Сыч, даже суд не имеет права разводить…

Ж о р а. Я заявлю, что брак и развод были фиктивными.

Г е н н а д и й. После такой свадьбы этому никто не поверит.

С е м е н о в н а. Так что, Жора, не надо болеть на карманную чахотку, возвращай денежки, и поквитаем должок.

Т и м о х. А то Зойка тебе вообще развода не даст.

С е м е н о в н а. Правильно.

М а к с и м. И будешь ты платить моей жене алименты на ребеночка аж до восемнадцати лет.

З о й к а. До двадцати трех. Мы же договорились своих детей в институте учить.

С е н я. А это уже не более и не менее десяти тысяч рубликов, даже в том случае, если твой заработок и не возрастет свыше ста пятидесяти в месяц.

З о й к а. Не десять, а двадцать тысяч! Я двойню родить намерена. У нас в роду у всех так.

К у з ь м и ч. Если дело дойдет до суда, издержки будут не меньше.

С е н я. Потеряешь чистыми восемнадцать тысяч рублей.

Г е н н а д и й. Правда, при казенных харчах.

С е м е н о в н а. Словом, куды ни кинь, так клин.

Ж о р а. А что, если так: Максим дает развод Джульетте. Зойка дает развод мне, я возвращаю все деньги согласно распискам, а вы молча выметаетесь отсюда к чертовой матери?!

Г е н н а д и й. Нет, Жора, у нас другие планы, и они несколько расходятся с твоими. Видишь ли, в чем дело: и ты, и Реня из загса будете молча ждать, пока Зойка не родит. После этого ты подаешь на развод, а Зойка получает исполнительный лист на алименты и выходит замуж, скажем, за меня. Максим тоже разводится с Джульеттой, чтобы жениться, скажем, на Любке. Прописавшись на твоей жилплощади на правах мужа и жены, я развожусь с Зойкой, а Максим с Любкой. А чтобы все стало на надлежащее место, Максим в конце концов женится на своей Зойке, а я уступлю Любку, Верку или Надьку другу Сене — так тому и быть! А переженившись, мы все по закону, на правах мужей и жен, прописываемся на твоей жилплощади, которая после этого становится нашей.

Т и м о х. Словом, Жоржик, куда ни крути, а остается тебе с Жулькой после этого одна комнатка… с хомутами.

С е м е н о в н а. Правильно.

К у з ь м и ч. По санитарной норме.

Т и м о х. И общая кухня на пять семей. А если надумаешь в окно выброситься, в записке напиши, что мы тебе этого не советовали.

У Жоры беспомощно опускаются руки. Он смотрит на всех обезумевшими глазами, затем начинает метаться по сцене как затравленный.

Д ж у л ь е т т а (истерично, в ужасе). Что вы с ним сделали?! Что вы с ним сделали?!

Обнаружив фуфайку и рваный треух, Жора напяливает их на себя.

Ж о р а. Граждане судьи и народные заседатели! Граждане прокуроры и адвокаты! Уважаемые члены профсоюза работников коммунального хозяйства! Видит бог — я наш, я свой, я обычный и простой, поскольку украденный от памятника гладиолус не вправе жениться на Джульетте, будь он трижды директором гастронома по продаже мохеровой нитки и японских зонтиков. А кому не нравится мой моральный облик, пусть тот летает в ступе. Что же касается моего личного автомобиля, то он будет заводиться с полоборота. Одно мгновение, фыр-рр — и мы в сумасшедшем доме. Я не один беру! Джульетта не одна приносит! Сядем мы, сядут и другие. Но я вам не инкассатор, чтобы намазывать по десять тысяч на один бутерброд. И пусть краснобаи и чистоплюи знают, что с точки зрения синхрофазотрона ни одна ворона не сядет на капот моего «кадиллака», в противном случае проездной билет в троллейбусе будет недействителен без фиктивного свидетельства о браке. Так что, прошу посторониться, кажется, светофор дает мне желтый! (Сигналит.) Бип-бип-бип! (Берет в руки тарелку, садится на пол и начинает движения, похожие на пантомиму «шофер за рулем». Поет.)

С е м е н о в н а (растерянно, испуганно). Генечка, телефонить надо!..

Г е н н а д и й. Куда телефонить? Не видишь, резьба у человека сорвалась?!

С е м е н о в н а. Ну, хоть в ноль один, хоть в ноль два! Он же может…

Д ж у л ь е т т а (срывается к телефону; обрадованно). Ноль один?!. Ноль два?.. (Показывает всем фиги.) А накось выкусь! Ноль три звонить будем! (Набирает номер, в трубку.) «Скорая»?.. Помешательство у нас… Нет, тихое… Сидит он… За рулем, говорю, сидит… Адрес? Автотупик три, квартира четыре.

Г е н н а д и й. Ну что, Жора, шабаш комедия, приехали!!!

Ж о р а (спокойно снимает с себя фуфайку и треух, вытирает пот с лица). А это мы еще посмотрим, кто дурней.

П р е д с е д а т е л ь. Граждане публика и уважаемые члены суда! Такой Жора наш товарищеский суд по судам затаскает! А поэтому, чтобы все было ясно и понятно, я предлагаю передать это дело прокурору. Кто за?..

Ж о р а. Ничего из ваших планов не выйдет!

Г е н н а д и й. Выйдет!

Ж о р а. Не выйдет!

Г е н н а д и й. А почему не выйдет? Наше дело на мази…

Ж о р а. Не выйдет потому, что незаконно!

Г е н н а д и й (твердо, уверенно, безапелляционно). Что рабочий человек скажет, то и законно будет!!!

Повторяется чехарда с женитьбами и разводами, с которой начиналась комедия. Многокомнатную квартиру Жоры заселяют Максим и Зойка, Люба, Надя, Вера, Сеня. Жоре и Джульетте остается «мужицкая изба». Жора сапожничает, Джульетта подает ему гвозди. Максим и Зойка хлопочут у коляски новорожденного. Люба и Сеня украшают свою комнату. Надя гладит платье. Люба причесывается.

З а н а в е с.

Перевод автора.