Нарциссическая семья: диагностика и лечение

Стадия пятая: Ответственность за изменение

Пятая стадия принятия должна воздействовать на изменение тех черт индивидуальности, которые, возможно, были функциональны в детстве и, возможно, действительно облегчали выживание, но теперь, во взрослой жизни, стали дисфункциональными и определенно мешают человеку. На данном этапе помощь врача особенно ценна для пациента. Врач может предложить здоровые варианты и возможности пациенту, которые не входили в круг жизненных обстоятельств последнего.

История Джанин. Джанин пришла на лечение с жалобами на хроническое беспокойство и все усиливающееся истощение. Она действительно выглядела истощенной, а ее реакции были одновременно беспокойными и депрессивными. Она посетила множество терапевтов, но ни один из не смог определить источник проблемы. Ей прописывали снотворное, антидепрессанты, трансквилизаторы и витамины, но все эти меры приносили только временное облегчение — истощение и беспокойство не исчезали насовсем.

Продукт нарциссической семьи с категоричным и нетерпимым отцом-трудоголиком и глубоко религиозной, многострадальной, и пассивной матерью, Джанин была воспитана в библейском поясе (районы на юге и среднем западе США — прим, персе.), где ей с детства внушали, что ее единственная цель на земле — служить другим. Она пропускала школу, если нужно было помогать по дому или на ферме; она никогда не ходила на свидания и не участвовала в развлекательных мероприятиях после занятий, потому что это поощрило бы эгоизм. При этом было само собой разумеющимся, что только Джанин должна идти на все эти жертвы. Ее братьев никогда не просили пропускать уроки... Они свободно принимали участие в спортивных состязаниях и развлечениях после школьных занятий.

Джанин, однако, говорили, что ее тело — “сосуд греха,” и что ее единственная надежда на спасение заключается в самоотверженном служении другим. Словам «уверенность в себе» или «границы» не суждено было мало-помалу появиться в языке Джанин; они так никогда и не закрепились в ее мировоззрении каким-либо образом. Фактически, как она призналась после двух лет терапии, она никогда не пошла бы к врачу, если бы знала, что ее будут просить стать более уверенной в себе. Она обратилась к врачу, чтобы выяснить, почему у нее так мало сил, но уходя от нас впоследствии, она уже знала, что имела силы, которые ей никогда не разрешали исследовать.

В течение терапии, Джанин смогла определить, что у нее было совсем мало границ, если они вообще были. Она была замужем, с четырьмя детьми, и она была буквально рабыней для всех них.

Она чувствовала себя неспособной сказать «нет» практически каждому, кто просил ее о чем-нибудь, независимо от того, насколько несоответствующей или странной могла быть просьба. Она то и дело принималась заботиться о домашних животных соседей (несмотря на то, что имела аллергию на шерсть животных), нянчила чужих детей в любое время дня и ночи, возила в Бостон и обратно (два часа в каждый конец) соседа, с которым была едва знакома (и кто фактически был груб с ней и оскорбителен), всю ночь печатала четвертной реферат для своей дочери-подростка, хотя сама в это время болела воспалением легких и так далее, и так далее. Женщина не знала, что отказ — это тоже вариант ответа. В ее родной семье ее физически и устно оскорбляли за отказ и даже за отсутствие энтузиазма. Сказать «нет» было просто-напросто невозможно, такой вариант был исключен.

Врачу Джанин удалось ввести понятие, что существует средняя точка между тем, чтобы быть полностью недоступной (модель ее родителей) и полностью доступной (ее реактивное поведение), и что ей стоит оценивать просьбы и требования исходя из того, сколько у нее для этого есть времени, энергии и — интереса. Это было началом значительных изменений в жизни Джанин. Ответить «нет» теперь стало одним из вариантов, наряду с другими. Было, конечно, много и других проблем, какие Джанин приходилось решать в ходе терапии, но та идея, что отказ — это правомерный выбор, стала началом ее восстановления — преобразования ее расплавленного золота во что-то красивое.