Нарциссическая семья: диагностика и лечение

Варианты и последствия принятия решений

Мы уже отмечали, что взрослые, выросшие в нарциссических семьях, часто живут по принципу «все или ничего» (см. шестую главу). Вещи рассматриваются в их крайностях: черное и белое, хорошее и плохое, с морализаторской позиции, предполагающей, что существует правильный (и неправильный) ответ или решение практически для любой ситуации. Они, образно говоря, ищут некую космическую шкалу, по которой можно оценить все чувства, мысли и действия в баллах от одного (наименее приемлемое, плохое) до десяти (самое приемлемое, хорошее). Они — люди, ежедневно и многократно употребляющие слова «должен, должна, должны, должно». Для людей с этой ориентацией сделать ошибку и затем отмахнуться от нее или извлечь из нее урок — такое поведение совершенно чужеродно. В их понимании ошибка — это что-то неправильное или плохое, с сильным подтекстом безнравственности или даже греховности. Если кто-то делает ошибку, этот человек сам — ошибка, и совершенная им ошибка лишний раз подтверждает его ничтожество и корневую ущербность. Чувства не имеют никакого значения. Имеет значение только одно -поступить правильно, угадать правильно, что нужно другому человеку, и заслужить его одобрение.

Для этих пациентов идея того, что есть целое меню вариантов выбора, — чужда, если не сказать странна. Они считают, что варианты — это не возможности добиться успеха, они просто умножают шансы сделать ошибку. Ведь в конце концов, полагают они, на свете может существовать только один правильный ответ на отдельно взятый вопрос. (С таким отношением, люди, воспитанные в нарциссических семьях, наверное, получают плохие оценки по философии в вузе.)

И для такой моралистической, черно-белой интеллектуальной конструкции это огромный прыжок — признать, что фактически в каждой ситуации есть варианты, которые надо рассматривать; что каждый вариант несет автоматические последствия; и что основанием для разумного принятия решения будет соотнесение эффективности каждого варианта с последствиями, которые он несет для тебя — а вовсе не то, сколь правильным или неправильным это решение является по меркам некоего внешнего стандарта. Всякий раз, когда пациент использует слово «должен», он рассматривает решение с позиции соответствия внешнему стандарту, а не его внутренним потребностям. В нашей практике мы говорим пациентам, что слово «должен» в действительности означает «я не хочу этого делать, но меня заставляют». В нарциссических семьях детей хорошо выучивают принимать решения по модели «должен», поскольку все решения основываются на удовлетворении нужд других людей, а не своих нужд.

Как мы сказали, понятие, что жизнь это ряд вариантов, каждый из которых несет свои последствия, — это понятие не входит в область познания человека, рожденного в нарциссической семье. Они обычно испытывают ужасающий стыд, когда им случается вспоминить «плохие» или «дурацкие» вещи, которые они сделали в прошлом, не понимая, что они пришли к тем поступкам и решеням, поскольку вся их жизнь с рождения и до того момента не учила их ничему другому. В действительности случалось вот что: они делали наилучший возможный для себя выбор из доступных им вариантов. У этих продуктов нарциссических семей, несомненно, круг вариантов всегда более узок, чем у тех, кто вырос в более здоровом семейном окружении. В здоровых семьях, подрастающим детям с каждым годом дают все более широкие возможности самостоятельного принятия решений, поэтому они имеют возможность испытать как неудачу, так и успех на основе решений, которые приняли сами. Эта концепция зачастую трудна для понимания среди наших пациентов. Им намного легче продолжать видеть себя как неполноценных и виноватых.

История Ленни. Ленни — стройная хорошенькая двадцатипятилетняя девушка, которая работает офис-менеджером в маленькой компьютерной компании. В шестнадцать лет она жила дома (в бедном районе индустриального города на Среднем Западе) вместе с отцом-рабочим, матерью-домохозяйкой и тремя братьями. Однажды вечером она пошла в бар по приглашению ее друзей. Там она встретила мужчину двадцати четырех лет по имени Билл. Тем вечером Билл окружил ее вниманием, проводил до дома, а позже появился у ее школы, в конечном счете соблазнил ее и заставил убежать с ним из города. Он увез ее на Юго-Запад, где они жили с его сыном дошкольного возраста от первого брака. В течение почти семи лет, что они были вместе (они в конечном счете поженились), он бил и насиловал ее, запирал ее с ребенком, и запрещал ей иметь каких-либо друзей или связываться с ее семьей. За все эти годы семья Ленни не сделала ничего, чтобы найти ее или связаться с нею.

После нескольких лет Ленни стало ясно, что Билл «имел проблемы с алкоголем и кокаином». Когда сын пошел в четвертый класс, Ленни смогла убедить мужа разрешить ей устроиться на работу. На работе она подружилась с человеком, который в обеденный перерыв водил ее на собрания индейской общины, и со временем Ленни смогла осознать, что находилась в разрушительной ситуации, смогла переехать и подать на развод. Когда Ленни пришла к нам на консультацию, она была переполнена чувством стыда и страдала от серьезной депрессии. Она хотела узнать, «что было неправильно» — что в действительности означало, что в ней самой было не так — чтобы снова не попасть в сети дурных отношений. Проходя курс восстановления, Ленни наконец позволила себе открыто выражать грусть по поводу потери своего пасынка (хоть она и воспитывала его с трех до десяти лет, но как у мачехи, у нее не было никаких прав, даже на посещение). Врач затем предложил ей исследовать другие потери, которые она, возможно, перенесла в своей жизни.

Хотя она уже была в состоянии не стыдясь оплакивать потерю сына и признать, что она имела право на это, Ленни все еще не могла взглянуть на свое собственное детство и юность иначе, кроме как с ощущением стыда. Ее переполняла боль от потери своей юности. Единственное заключение, которое она могла сделать о себе, состояоло в том, что она была глупа, испорчена и дефективна.

Идея о том, что ее решение о побеге с Биллом было продиктовано (1) опытом ее жизни до того момента и (2) вариантами, доступными для нее в тот момент, была недоступна ее пониманию. Чтобы помочь таким пациентам как Ленни лучше осмыслить трудность, которую они имеют в признании и рассмотрении вариантов, мы разработали обучающий инструмент, который мы называем «Сиреневая история». Врач Ленни рассказал ей эту историю в тот момент терапии.