Наречённая. Книга 1

1_5 Maap

Маар вышел, его трясло от острого, разрывающего на части желания. Эта маленькая лживая ассáру оказалась еще и девственна. Эта мысль пестрела перед глазами, как кровь, будоража и сбивая дыхание. Только злость не дала ему совершить то, чего так вожделело его тело. Но Маар не сдержался, ассáру привяжет его к себе, а это не позволительно. Стражи Бездны не должны привязываться к женщинам. Да он и не способен на это, но об Истане он думает слишком долго… За это утро, пока они ездили к границе Излома в дозор, она не выходила из его головы. Это плохо. Скверно! Маленькая дрянь накидывает на него путы. И надо бы поставить ей клеймо, чтобы заковать ее чары, но так не хотелось портить эту белую шелковую кожу. В пути до Излома, во время которого они успели с отрядом подняться в горы, Маар все думал о том, как она могла жить все это время здесь, на краю Бездны и скрывать свою сущность. Никто не знал, кто она на самом деле. Эта женщина, целительница из соседнего селения, ничего не знает об Истане. Она все отрицала, какие бы Маар не задавал ей наводящие вопросы. Очень странно. И непонятно. Маар не любил неизвестность.

Женщина-целительница, едва Страж вышел из хижины, напряглась вся. Он ощущал ее благоговение перед ним.

— Помоги ей одеться, — приказал он.

Та послушно кивнула, нырнула обратно в хижину.

Как назло, та старуха, с которой жила Истана, исчезла, и больше не у кого было спросить об ассáру, но ведь должны же остаться где-то ее родственники. Кем была ей эта старуха, с которой жила Истана, Маар еще узнает, а пока ему нужно было срочно избавиться от этого сводящего с ума вожделения, иначе придется туго, а ведь еще длинный путь впереди. Он оглядел в белизне снега своих соратников, что толпились у костра, готовя еду. Ночь была тяжелой, они уничтожили сотню порождений, пусть и многим из тварей удалось скрыться, но все же воины заслужили отдых. Маар зацепился взглядом за повозку, на которой прибыла эта знахарка, взяв в помощь и свою дочь. Глупая женщина. Маар усмехнулся и прошел к повозке. Но девушка оказалась хоть и молоденькой, да замужней, на шее поблескивало свадебное ожерелье, и косы были спрятаны под меховую шапку. Она вздрогнула, когда Маар приблизился, ворочая на повозке меховые шкуры.

— Идем за мной, — приказал Страж.

Девушка, испугавшись его появления, оставила все, прошла за ним послушно. Маар шагнул в хозяйские постройки. Сгорело не все, часть зимних запасов осталась целой, только кому теперь нужно все то, чем полнились закрома, мешки и ящики? Растащат если не звери и грызуны, то соседние жители.

— Чем я могу вам помочь? — спросила робко дочь целительницы, не смея поднимать взгляда.

Маар взял ее за плечи, вынуждая посмотреть ему в глаза. Ее были орехового теплого цвета, напоминающие дубовые рощи, окаймленные темными ресницами, словно сень прохладной тени. Вздернутый носик и маленькие губы придавали ее чертам нежности. Член напрягся, когда он представил, как эти губки обхватят его ствол. Девушка и впрямь ничего не понимала, и Маар движением указал опуститься на колени, дернул тесьму, выпростав налившуюся сталью плоть. Девица отвела глаза, краснея густо, уголки губ смущенно дернулись в улыбке. Она не испугалась, напротив, смутилась сильно, хотя очень хотела рассмотреть его, потрогать.

— Я замужем, мениэр, — дрогнули ее ресницы, но губы от возбуждения дрожали.

Маар видел, как в ней борются чувства: она хотела его испробовать, почувствовать вкус. Быть может, муж никогда не осмеливался на такое?

Он взял ее за острый подбородок, повернул к себе, обхватил член, скользнул головкой в раскрывшиеся губы, такие гладкие. Ротик ее был теплый, маленький. Он сорвал шапку с ее головы, положив ладонь на затылок, задал нужный темп. Девушка послушно положила ладони на его бедра, устраиваясь удобнее, заскользила вперед-назад, снова вперед. Она делала это неумело, слишком, и он, конечно, не мог войти в нее до упора, но невинность этого действа тоже возбуждала. Вперед-назад, Маар ощутил, как в нем нарастает напряжение, как волны жара растекаются по телу лавой, отяжеляя его с головы до ступней, хотелось сорваться. Маар прикрыл глаза от удовольствия, толкаясь в ее рот сначала медленно и плавно, а потом все резче и порывистей. Девушка с охотой начала принимать его глубже. Она ощущала его возбуждение, ей это нравилось, она хотела доставить ему удовольствие, очень хотела, скользя губами по гладкому твердому члену, огромному для ее ротика. Маар нырял в глубину, ощущая ее язычок, но этого все равно было мало. Перед глазами стояла обнаженная ассáру, ее белая грудь с розовыми, как вишневый первоцвет, сосками, ее желанное узкое лоно, которое он хотел растянуть, заполнить собой. Ее девственность нектаром растекалась по горлу, скапливалась в солнечном сплетении, опускаясь в пах. Затуманенный этим желание, он уже не видел, как девушка начала задыхаться, как на глазах проступили блестящие слезы. Он размеренно вдалбливался в ее ротик, напрягая ягодицы, слыша ее всхлипы. Она старалась изо всех сил, чтобы он кончил, она вожделела этого. Ощущая, как его едва не разрывает на части от подкатывающей волны блаженства, Маар обхватил ее голову двумя руками, вошел до упора, напрягаясь с силой, задерживая отяжелевшее, ставшим частым, дыхание, когда ее губки коснулись его яиц, смыкаясь туго в плотное колечко. Он издал гортанный стон, тугая горячая струя заполнила горло девицы, желанная тяжелая истома разлилась по телу, ослабляя Стража. Излившись до последней капли, он резко выпустил девушку, позволяя той отдышаться. Она судорожно ловила воздух, глотая его семя, раскрасневшись, как вареный рак. Маар заправил штаны, вытащив две золотые монеты, бросил ей на подол — ему понравилось.

Он молча вышел, направляясь к своему отряду, а следом выбежала и девица. Ее мать схватила дочь, тряхнула с силой, но та молчала, рьяно пытаясь высвободиться. Женщина только хмуро посмотрела в сторону удаляющегося Стража. В следующий раз пусть думает, прежде чем брать молодую довольно милую дочку в отряд мужчин.