Наруто: Темная Заря.

Темная Заря 66

В мире шиноби Роан не имела базы, которую можно было использовать или предполагаемого временного пристанища. В общем, девушка не знала куда ей податься и какую страну выбрать, чтобы обосноваться. Но одно она знала точно – ей надо было валить далеко-далёко. Коноховцы начнут настоящую охоту, как только приведут дела в порядок, а зная живучесть и неприхотливость этих тараканов, приведут они их очень скоро.

Страна Снега могла бы сослужить мне хорошим пристанищем. Свергнуть узурпатора, убить недовольных, истребить бандитов, занявших верхушку власти, вылечить пару десятков ранены, наплести сказок о гуманизме и демократии – все, народ в моих руках. Но вот резонный вопрос: «Как долго будет идти информация о новом правителе «принцессе»»? Девчонка не является угрозой, ее представляет «режиссёр», который на короткой ноге с контрреволюционностами. Не подходит, хотя наведаться стоит. Материалов там – завались. Бежать в какие-то «незанятые» страны смысла не имеет. Строить всю инфраструктуру, логистику и систему обеспечения с нуля я не собираюсь. Не во всех регионах Великих Элементальных Наций есть электропровод и водопровод, что уж говорить о малых странах.

Выражение лица Роан приобрело оттенки серости. Тонкие золотистые брови были сведены к переносице, образуя несколько параллельных морщинок. Крылья носа подрагивали в раздражении, а губы, что практически всегда находились в легкой полуулыбке были опущены в эмоции полного недовольства. На всем этом фоне опущенные фиолетовые глаза божественного додзюцу смотрелись более устрашающе.

Девушка долго размышляла над пришедшей в голову мыслью, сложив руки на груди. Ее пальцы левой руки барабанили нервный ритм по правому плечу, а обрубок хвоста раздраженно бился кончиком о землю. Роан вспомнила две «группы», которые могут обеспечить ей первое – рабочее место, второе – материалы, третье – высококвалифицированные кадры.

Первым и самым нежеланным вариантом был Орочимару и Отогакуре. Этот санин сейчас должен был сходить с ума от боли, приносимой выжженными каналами чакры. Змей в трезвом уме и твердой памяти представлял внушительную угрозу, а будучи не в адеквате он мог кинуться на любого, кто хоть немного его будет раздражать. Играть в «равного по силе» Роан не хотела. В позиции слабого были свои преимущества, по крайней мере тебя не рассматривали как опасный элемент сразу же, не строили планы твоего устранения. Бланш опускала момент того, что змей видел ее навыки и мог внести ее в списке «потенциальных тел». Змей сейчас должен был переселиться в своего подчиненного, а после желать тело Саске. В случае «непредвиденных» событий, если он все же решиться убить ее, то бой обещал быть несложным. Орочимару был горделив и самоуверен, он не раз проигрывал сражения, которые мог бы с легкостью завершить в свою пользу, используя он свою хитрость, мозг и логику. А имея силу риннегана, а также техники управления сознанием Яманака – убить змей не составило бы труда, в его нынешнем состоянии. Также не стоит забывать об вампирше. Если она войдет в раж, то всем не способным использовать высокоранговые техники перемещения или защиты – конец.

Вторым вариантом, что также не был столь радужен были «Акацуки». Прийти на коврик Нагато, склонить голову, показать пустую печать и убедить его в том, что она в душе не имеет понятия куда свалил этот блохастый наполнитель. Даже под «детектором лжи» в виде Короля Ада, она не провалится, ведь истинно не ведает куда он делся. А дальше, как-то она планирует, ее возьмут в оборот, ибо сильный шиноби-отступник нужен всегда, авось кто-нибудь из главного состава помрет. Но было одно большое но – Обито.

Якшаться с поехавшей швалью я не желаю, тем более он ненароком может заметить сходство чакры в моих глаза и Нагато. Чертов бракованный риннеган – не выключается зараза!

Озвученная в мыслях проблема действительно несла большие неудобства. Додзюцу невозможно было перевести в неактивный режим, по неведомым причинам. Но если углубляться в размышления, то единственный кто мог его «включать и выключать» – это Мадара. Почему он? Неизвестно.

Если рассуждать о наборе геномов, то первый обладатель глаз – Рикудо, тоже не выключал его, не мог или не хотел – это другой вопрос. Риннеган не потребляет чакру на свое поддержание, по крайней мере у меня так. Он дает возможность видеть души и энергию жизни, сокрытую в сердце существа, также он позволяет отслеживать потоки чакры и наблюдать энергетические искажения. Это, конечно, очень полезные способности, ибо от таких сенсорных навыков не скрыться уже никаким прикрытием. Душу не спрячешь. Но это раздражает! Потом, чертов Обито тоже не мог их отключать, ему приходилось по наитию его закрывать, как тот же Какаши его шаринган. Только вот я не понимаю по какому принципу это работает! Каким образом блокировка зрения снижает или отключает потребление в чакре. Ладно, это случай с шаринганом. Риннеган не потребляет ее вовсе! Он сам является неким трансформатором чакры из-за чего она кристально чиста и идеально сбалансирована! Ответ напрашивается только один – Обито не мог нормально воспринимать информацию, поступающую одновременно с риннегана и шарингана, до поры, до времени. Но опять же, уникальная сила сенсорных способностей Глаза Реинкарнации – видеть душу и жизненные силы, как по мне, может я такой индивидуум, это раздражает, но особого напряжения на мозг я не наблюдаю. Слишком сложно было воспринимать зрение «бездуховное» и «духовное»? Я не знаю. Значит тут все кроется в личных способностях пользователя. А может быть и в том, что Мадара интуитивно понимал, как врубать и отрубать свои глаза, этот навык был взращен еще с незавершенного шарингана. Рикудо не выключал его, так как не видел надобности. А Обито с Нагато не были истинными владельцами. Опять же! Черт его знает!

Роан раздраженно топнула ногой, но ее неподконтрольные эмоции вызвали отклик в чакре. Небольшой, вообще незначительный ее импульс или скорее короткая внутренняя вибрация, заставили близлежащие маленькие объекты воспарить. Камешки, песок, веточки, листочки – все это поднялось в воздух на высоту в двадцать сантиметров и планов передвигались, словно плавали в воздухе из-за «разряженной» гравитации – сила Дэвы.

Черт! Еще с этим проблемы!

Роан еще сильнее возмутилась, когда увидела парящие малые объекты вокруг нее в радиусе десяти метров. Небольшое подобие «облака астероидов» ее не устраивало. Рукоплеснув, она неведомым способом заставила все вещи прыгнуть вверх, словно пущенные броском в небеса.

Блять!

Отправленные в небо камни и ветки лишились поддержки антигравитации и когда покинули пределы ауры пользователя и истратили накопленную для полета энергию, начали пикировать под силой оригинальной гравитации. Роан видя эту картину, рефлекторно стала прикрывать голову от камнепада, ибо ей обещало вернуться неподконтрольная сила в пропорциональном эквиваленте. Закрыв голову ладонями и сверху сделав козырек из толстого основания хвоста, Бланш с злобным шипением, словно разорённая гадюка, переждала короткий каменный дождь.

Ругнувшись, смотря в небеса, Роан все же решила примкнуть на некоторое время к змеиному санину. Несмотря на его безумие, он все же был гораздо адекватнее Обито и Нагато. Но чтобы отыскать Орочимару надо было потратить довольно много времени, ибо баз у него много, в Ото его с большей вероятностью не будет. Остается только идти туда, куда он прибудет по ходу сюжета.

Змей полезет к Цунаде за помощью, но в уж очень своеобразной манере. Противостоять ему будет Джирайя, но уже без «Наруто». Черт, вот в чем сложность. Несмотря на то, что заводного апельсина не будет рядом, Желтая Молния может громыхнуть. Даже при том, что он вновь стал смертным – это ничего не меняло. Разве, что теперь ему действительно можно нанести смертельное ранение и истощить, но все же этот шиноби был минимум на голову выше Роан в боевой силе, где складывались опыт, мастерство и голая мощь.

***

Танзаку – бывший город-крепость, окруженный высокой каменной стеной и носящий гордое название в честь главной достопримечательности – замка почившего феодала Танзаку. Некогда этот город был исключительно культурным центром для элиты Страны Огня. Аристократы стекались сюда из-за прекрасного расположения, город среди гор с чистым, нетронутым разрушительной натурой шиноби, лесом, холодной протяженной горной рекой и искусственными высококачественными, элитными горячими источниками.

Вместе с прибытием большого числа буржуа, а также развитием культуры, отмиранием традиционных развлечением, увеличением дохода и роста аппетита семьи местного наместника, некогда аристократический, высокодуховный город с множеством ресторанов, читальных залов, семинаров и прочих «высокопарных» развлечений, город стал превращаться в эпицентр игорного бизнеса всей Страны Огня. Кабаки, казино, рулетки, костя, карты, бордели и прочие прелести жизни превратили его в один из самых богатейших городов мира.

Роан не стала скитаться по всей стране в ожидании, когда ее заметят, а сразу направилась в Танзаку, что находился на довольно внушительном расстоянии от Конохи. Девушка сменила свой облик, скрыв риннеган высококачественными линзами с рубиновой радужкой. Свои длинные золотистые волосы она немного осветлила, придав им платиновый оттенок и с помощью легкого гендзюцу, она могла практически кардинально менять свою внешность, придавая волосам исключительный редкий цвет серебра. Игра света, обман зрения, но образ абсолютно другой. Ибо одно и тоже лицо могло смотреться абсолютно по-разному с одной и той же прической, но в двух разных одеждах и двух разных цветах волос.

Ее походный костюм включал в себя удобные темные штаны, белую рубашку с ремешками на плечах, урезанные тонкие перчатки и тусклую бордовую жилетку. В ее ушах были сережки с красивыми яркими алыми камнями кристаллической форму. А серебряные волосы были распущены. Образ серьезной деловой леди был довольно хорошим прикрытием.

Дождавшись свою «подружку» Левиафан, которая не сильно претерпела изменения в образе с момента экзамена на Чунина, короткая юбка, черные чулки, белая тонкая рубашка с выразительным черным бюстгальтером, что в общем-то смотрелось пошло, и необычным полосатым галстуком, полностью растуженным и всящем как украшение, подчеркивая глубокое декольте.

Роан двинулась к вратам столь злачного места. Этот город должен был стать временным пристанищем, а также хорошим источником информации, ибо в любом культурном городе собиралось огромное количество влиятельных людей, не способных сдержать рвущуюся наружу гордыню в компании двух прекрасных дам.

***

Минато сидел в своем «походном кабинете», так он называл в шутку палатку, когда меланхолия и рефлексия накатывали с головой, готовые утянуть его в пучину депрессии. Намикадзе время от времени пытался переосмыслить свою жизнь. Конечно, помимо «просветления», это несло очень темные тона, не позволяющие ему дышать полной грудь. Он ожил, вернулся в деревню, которую клялся защищать до конца.

Но вот если посмотреть на это под другим углом. Все те, кого он считал своими друзьями, товарищами, семьей – предали его, опорочив его жертву. Минато без сомнений, жалости к себе и страха смерти использовал Печать Бога Смерти, отдавая в дань забытому Богу свою душу, чтобы спасти деревню от гнета Лиса и подарить им стабильного джинчурики, который без особо сильного эмоционального потрясения не проявит своих сил. Он не боялся смерти, бросив своего ребенка на попечительство судьбе, ведь его вера в людей, шиноби Листа, была практически фанатична. Намикадзе был уверен, что заместо него о Наруто позаботятся те, кого он любил.

Его учитель – Джирайя бросил новорожденного, будучи вторым самым близким после родителей человеком – крестником. Он исчез еще до того момента, когда первые двадцать четыре часа жизни Наруто прошло. Забыл, не вспоминал, не жалел и не горевал. Гедонист, поглощенный своей похотью и извращенной творческой стезей, что всем твердит о каком-то пророчестве. Разочарование.

Его ученик – Хатаке Какаши, второй на очереди опекун, также забыл о ребенке. Какаши не стал каяться, что то был прямой приказ Сарутоби, кодекс шиноби и верность Третьему Хокаге не давала этого сделать. Также его рефлексивная натура, заставляющая все грехи брать на свою голову, не позволили ему покаяться. Его извинения, полные сожаления были ничуть не лучше тех слез, которые молодой Какаши проливал над могилами своих друзей. Позор.

Его друзья и верные коллеги по работе, с которыми они штурмовали заплесневелый бюрократический мир Конохи пятнадцать лет назад. Иноичи, Шикаку, Фугаку и малоизвестный Генма. Иноичи всегда был пассивным, ведомым человеком. Он не мог ярко выражать свою позицию, оставлял право решения всех проблем «главенствующим» и по жизни ему было любо исполнять приказы, а не отдавать их, ибо ответственность лидера была ему не по душе. Шикаку был ленивым, но в отличии от пассивного Яманака, когда надо было, он высказывал свои идеи, представлял и отстаивал свою позицию, не скупясь на многочасовые разговоры. Шикаку искренне уважал Минато, как лидера, но в тоже время был главой одного из важнейших союзов кланов деревни Листвы и взять на себя «балласт» ответственности за джинчурики, который неизвестно стабилен ли вообще, не мог. Даже не не мог, он не хотел этого. Их общий друг и довольно спокойный, замкнутый в своем мире ресторанного бизнеса и искусства кулинарии Чоуза Акимичи был довольно… агрессивным по отношению к Наруто. Впервые после атаки «Змея с Девятью хвостами» состоялось масштабное заседание высшего состава Конохи, где Чоуза ревел громче все, что он еще десять лет назад предлагал удушить «чертова демона».

Слыша эти слова, Минато не уставал поражаться, а его нервы не могли привыкнуть к этому. Десять лет назад! Убить пятилетнего ребенка, ставшего жертвой, чтобы Лист мог спать спокойно. Намиказде всегда считал, что информация о бессмертии хвостатых довольно всеобщая. И то, что даже если их «убить», они все равно возродятся через три года и будут нести еще больший хаос. Так показывала история. Но нет, были те индивиды, что считали убийство джинчурики единственно верным способом уничтожения зла, именуемого «биджу».

Как ты жила здесь…

Минато понимал, что большая часть той непреодолимой ненависти родились в тот день, когда Наруто наслала на деревню небесных ящеров, убив свыше десяти тысяч гражданских лиц и придав огню все спальные районы. Тысячи людей лишились жилья, удобств, личной жизни. Все это потонуло в огне. Но у его дочери были на то свои причины и по одним только словам ГЛАВЫ КЛАНА Акимичи можно понять, что ее ненависть копилась не год и не два, а всю жизнь. Всю свою жизнь Наруто несла черную, душераздирающую злобу.

Но все же у него были те, кому он доверял больше всего и в свете открывшихся обстоятельств прошлого, в котором его не было. Микото и Фугаку, что воспитывали ровесника, Саске, не могли взять его дочь под свое крыло. Микото даже не позволили стать молочной матерью Наруто, что уж говорить об опекунстве.

Все это заставляло голову Намикадзе трещать по швам. В течении месяца он собирал информацию обо всем и не мог отделаться от горького чувства отчаяния. В его жизни половину сердца занимала Кушина и его, тогда еще, нерожденный ребёнок, а вторую – Деревня. Сейчас его любимая жена покоилась в земле, в неизвестной могиле на кладбище Конохи. Шикаку говорит, что ее захоронили на фамильном кладбище Узумаки, но что это был за бред! Клан Узумаки не хоронил своих людей, они предавали их огню и развеивали над алтарем Шинигами. Куда делось тело Кушины никто не знает. Сарутоби сказал, что ее похоронили как того требовали традиции Узумаки.

Откинувшись на спинку неудобного деревянного стула, Минато обмяк. Уго руки повисли перпендикулярно земле, его голова была запрокинута назад, глаза закрыты, а дыхание стало очень тихим. В этой позе ему не позволила долго находиться боль в плече. Острая, режущая, иногда ноющая, а в моменте открытия раны так и вообще сумасбродная. Спустя некоторое время Минато стал видеть в ней те самые отрицательные чувства Наруто, что никогда не угаснут, словно эта боль, те раны на ее душе, что никогда не заживут.

Намикадзе сжал в зубах деревяшку, позволяющую ему без страха напрягать челюсти в особо душераздирающих приступах и не бояться, что эмаль перетрется.

— Минато! Джирайя-сан нашел Цунаде-химе!

Из облака дыма на его столе вывалился взмыленные маленький жаб. Несмотря на свои размеры и на маленький запас чакры, ему уже было около ста лет и все это время он помогал доставлять послания скорейшим образом. Мужчина открыл голубые глаза, сконцентрировав внимание на зеленой амфибии.

— Где он?

Его хриплый голос звучал, словно наждачная бумага проходила по шершавой металлической поверхности. Его горло пересохло и чудовищно хотелось освежиться прохладной водой, смыть липкий холодный пот от нового приступа. Но получить квалифицированную помощь Сенджу-химе хотелось раньше. Даже его воля трещала по швам перед устрашающим сущность человека ликом Агонии.

— Джирайя-сан вместе с Цунаде-сан и Шизуне-сан сражаются против Орочимару его ученика и двух странных людей в темных одеждах. Один покрывает свою голову покатым черным шлемом со зловещей вертикальной полосой, а второй носит каску, закрывающую все выше носа, а нижняя часть лица, скрыта тканью, висящей из-под каски. Джирайя-сан накануне был сильно отравлен Цунаде-сан, поэтому он слаб! Он не выстоит…

— Стоп! Расскажи все с самого начала.

Минато волевым приказом заставил жабу замолчать. Ту хаотичную информацию, что лил на него жабий гонец, он воспринимал неохотно из-за затуманенного разума. Но вот основополагающие предложения он запоминал. И жуткий «интерес» вызвала часть, когда Джирайя был отравлен Цунаде. В свете сегодняшних событий все это смотрелось крайне подозрительно. Джирайя не одуванчик, но и Цунаде – не Орочимару, готовый убивать всех, стоящих на его пути. Тем более Принцесса Слизней имеет очень тяжелую руку, которой постоянно огревает буйного и неугомонного старика. Ей незачем его травить, ведь если она даже в теории захочет его убить, Джирайя ничего понять не успеет, ибо доверяет ей спину, как самому себе.

— Некогда! Некогда! Цунаде. Она. Кровь. Джирайя. Маска. Очкарик. Луч…

Перепуганная жаба перестала нормально формулировать предложения, сбиваясь на отдельные слова и междометия в виде «ква». Намикадзе естественно это не понравилось, ибо в сумбурности ситуации, сложившейся на том поле, надо было понять всю карту событий. Потому что, если он все правильно понимает, то Джирайя… по меньшей мере забил на его приказ – как только он найдет Цунаде, он должен был позвать его, ибо доверять столь щепетильную тему, как переговоры с женщиной, имеющей буйный характер – его стезя. Джирайя только ноги уносить мастак.

— Говори. Всецело и конкретно, иначе я и с места не сдвинусь.

Угроза, озвученная Минато напугала жабу, что так раздулась из-за возмущения. Но ледяной взгляд Хокаге не давал разрешения на дискуссию и оспаривание его приказы. Тем более Намикадзе был единственным, кто мог сейчас же явиться на поле боя и перевернуть ход событий. По крайней мере так считал жаб. Сейчас Намикадзе не обладал и пятьюдесятью процентами своей силы. Ранение истощило его не только физически, но и морально. Его концентрация ни к черту и что будет в реальном бою – одному Богу знать.

— Джирайя-сан нашел Цунаде-сан в кабаке, в городе Танзаку. Он сразу же попытался договориться с Цунаде-сан, и их встреча переросла в…

Амфибия замялась, передергивая задней лапкой, не зная, как подобрать слова. Но Минато понял суть их «встречи» и без объяснений зеленого.

— В пьянку.

Его холодные глаза окрасились недовольством, а его рот исторг очень ядовитое продолжение тех слов, что не сказал жаб, от чего та перепугалась и закрылась передними лапками, пытаясь продолжить нормально говорить.

— Д-да… Ну, это… Цунаде-сан подсыпала Джирайе-сану какой-то сильнодействующий ослабляющий яд, что Джирайя-сан не может нормально использовать чакру. Как оказалось, за день до нас, Цунаде-сан посетил Негодяй Орочимару! Он предложил ей воскресить Като-сана и Каваки-чана! Негодяй! Бьет по самому больному! Вот я бы…

Зеленокожий злился при упоминании Орочимару, ведь змеи были естественными врагами, особенно припомнился тот случай, когда один из змеиных кланов атаковал гору Мьебоку и сожрал большие кладки икринок. Но Минато не волновали призраки прошлого, его голос все больше наливался свинцом.

— Продолжай говорить что произошло.

— Ну… Джирайю-сана привела в чувства Шизуне-сан, рассказав от треклятущем Змее! Ну и он бросился в погоню за Цунаде-сан, а там были не только Орочимару с очкариком, но еще и два масочника. Они не вмешивались в бой… До появления Джирайи-сана. Тот что с тряпкой на лице имеет силу сравнимую Цунаде-сан, а также умеет превращать ногти – лезвия! Она ими сильно порезала Джирайю-сана. Помогите ему, пожалуйста! Джирайя-сан умрет там! Враг очень и очень силен!

Под конец свои слов жаб уже стоял «на коленях», сложив руки в молебном жесте со слезами на глазах. Намикадзе не в первый раз удивлялся их «уважению» старого извращенца. Многие жабы готовы были за него жизнь отдать, хотя, как-то считал Минато теперь, этого он не заслуживал.

Даже при всем желании Минато не мог оставить Джирайю на том поле, ибо ему нужна была помощь Цунаде. А эта женщина, даже при всех ее ментальных барьерах, была привязана к старому другу и если Намикадзе вообще не поучаствует в его спасении, то Сендже может окончательно замкнуться в себе и тогда ему придется вернуться на тот свет, ибо прогрессирующее гниение влекло за собой разрушение СЦЧ, что было не только патово, но и жутко больно. Каждый «скол» одного из двух главных кругов СЦЧ – это новый приступ.

Зажав трехлепестковый кунай в зубах, Минато положил руку на жабу, жестом показывая, что он готов к прыжку через Мьебоку. Телепортироваться самому в Танзаку он не мог даже при жизни до ранения. Расстояние слишком больше и давление на тело и СЦЧ нестерпимое.