Наседка (СИ)

Глава 5

Новая школа от старой практически ничем не отличалась. Новые стены, новые лица, а в основном все то же самое. Да и стены, если подумать, не такие уж новые. Здание-то по типовому проекту сделано.

В общем, ничего особенного от первого дня учебы ожидать не приходилось. Директор произнес прочувственную речь, успешно пропущенную мною мимо ушей. Все что он мог сказать я и так знал наизусть. Босс прошлой школы устраивал трехминутные выступления на каждой проводимой перед занятиями линейке. И ничего, кроме порядка слов от утра к утру не менялось. С другой стороны, ему приходилось нести эту чушь двести пятьдесят дней в году на протяжении трех лет, прежде чем очередная партия бестолочей окончит школу, и он сможет начать цикл выступлений заново. Удивительно, как он в таких условиях вообще умудрялся добиться хоть какого-то разнообразия.

После спича директора учащихся развели по классам, и эстафету принял наш куратор, которого в моей прошлой жизни называли бы классным руководителем. Этот тоже в основном нес какую-то вдохновенную чушь, однако, перемежая ее полезными сведениями, так что пришлось слушать. Потом мы выбирали старосту. И вот это уже было весело. Несколько ненормальных настолько хотели взвалить на себя дополнительные обязанности, что устроили настоящую битву. В чисто японском стиле. Здесь не принято хвалить себя, так что они просто пристально смотрели на тех, кто мог дать им положительную характеристику и очередной бедолага начинал выкручиваться, припоминая все известные ему достоинства кандидата. Судя по даваемым характеристикам наш класс по меньшей мере на треть состоял из крайне ответственных признанных гениев с ангельским характером. Что, впрочем, не мешало этим эталонным существам припоминать друг другу совершенные в прошлой школе ошибки. Досье они, что ли, друг на друга собирали? Я тут почти два года живу, а о подавляющем большинстве новых одноклассников и не слышал-то никогда. Что уж говорить о каких-то подробностях. В итоге старостой стала некая Мики Нигоесо, довольно симпатичная девочка с по-детски наивным личиком и ядовитым язычком. Кажется, я знаю, кто станет идолом моей новой школы.

Куратор напомнил о необходимости записаться в клуб, посетовав на то, что, возможно, не всем из нас удастся собрать необходимое количество единомышленников. Грустно, конечно. Никто из моих прежних друзей-ботаников не набрал достаточного количество баллов для поступления в эту школу, так что придется выбирать иное, не особенно напрягающее увлечение: бить новый состав клуба цветоводов после общения с социальным инспектором не было ни малейшего желания. Зря я, что ли, четыре триместра кряду изображал из себя пай-мальчика ради нормальной характеристики?

Затем у нас начались якобы занятия, на которых мы опять ничему не учились, а только знакомились с преподавателями и слушали их однообразные обещания предоставить нам все возможности стать гениями. Не сделать из нас гениев, а именно «предоставить возможность». Японцы такие японцы.

В перерывах между «уроками» Катцу клеил хихикающих девиц, явно намереваясь срочно найти замену Рейко, с которой торжественно расстался неделю назад в связи с поступлением в разные школы. Мутант полировал ножом свои карандаши, доводя их остроту до состояния в котором грифель может быть признан боевым оружием. А я отбивался от попыток Нигоесо выяснить мои клубные предпочтения.

Но рано или поздно, все плохое, как и хорошее, имеет свойство заканчиваться, и к обеду нас отпустили по домам. Я открыл дверцу личного шкафчика, намереваясь забрать валяющийся там портфель, и с удивлением обнаружил лежащий на краю верхней полочки конверт. На обращенной кверху стороне бумажного прямоугольника красовалось нарисованное красным карандашом сердечко.

— Это что? — тупо спросил я у окружающего мироздания, прикидывая кому вообще могло понадобиться вскрывать мой шкафчик, чтобы оставить послание.

— Где? — Над моим плечом мгновенно выросла голова любопытствующего Катцу. — Да ты везунчик, Син, — с легкой завистью протянул он. — В первый же день получить любовное признание — уметь надо.

— Так. — Я решительно открыл не заклеенный конверт и вытянул из него сложенный пополам лист бумаги.

Пожелавшая остаться неизвестной поклонница приглашала на свидание в семь вечера на заднем дворе школы. Нашли идиота — во времена моего первого детства подобным образом звали исключительно для того, чтобы адресат мог получить по лицу. Возможно, что и ногой. Японцы, конечно, покультурнее будут, да и не за что меня бить. Но любить, вроде, тоже не за что, а шуточки над слишком много вообразившим о собственной неотразимости школьником — одно из любимых развлечений девочек, вне зависимости от страны.

— Ух, ты, — протянул Катцу, все также заглядывающий мне через плечо. — Завидую.

— Держи. — Я вручил ему записку. — Скажешь, что в своем шкафчике нашел. Получатель там все равно не указан.

— Да ты что, Син! — Каору округлил глаза. — Нельзя так!

— А, по-моему, можно, — пожал плечами я. — Мне неохота вечером из дома выбираться, а ты парень видный, как замена вполне подходишь. Глядишь, и заведешь себе подружку. Если что, смело уходи в отказ — я подтвержу, что записку тебе подкинул.

— Тебе не кажется, что поступать с влюбленной девушкой подобным образом недостойно настоящего мужчины? — из-за ряда шкафчиков высунулась голова вездесущей Нигоесо.

— Не кажется. Ты видишь здесь подпись? — Я не поленился пройти разделяющие нас шесть шагов и вручил записку старосте. — Фото, чтобы можно было оценить поклонницу, тоже не наблюдается. Как и телефона для обратной связи. Мне предлагают кота в мешке. Я делаю то же самое. Все честно.

— Бедная девушка, — покачала головой Мики.

— Ее проблемы. В следующий раз пусть подписывается. — Я отобрал у старосты записку, забросил ее во все еще открытый шкафчик Катцу, подобрал портфель и зашагал подальше от этих детишек с их школьной романтикой.

Каору таки не удержался и сходил на свидание с подбросившей записку девочкой. Как он утверждал, исключительно из благородного побуждения не оставлять отвергнутую влюбленную ожидать непонятно чего в одиночестве на школьном дворе. И теперь ходил вокруг меня кругами, уговаривая научить его вежливо говорить «нет»: девчонка оказалась хороша ровно настолько, чтобы в голову перестали приходить мысли о немедленном самоубийстве. Катцу, конечно, не являлся таким придирчивым ценителем прекрасного, как я, но даже для него это было слишком.

Староста за жалких три дня сумела проклевать мой бедный мозг насквозь, заставив всерьез задуматься о выборе клуба. Найти группу, в которой не придется ничего делать, не удалось, пришлось переходить к плану «Б» — придумывать себе увлечение, заниматься которым будет хотя бы интересно. И я придумал. Робототехника! Японская отрасль программно управляемых механических конструкций к этому времени должна быть развита достаточно, чтобы необходимая для работы литература успела получить распространение. Такое увлечение, конечно, потребует денежных вложений, но клуб должен состоять минимум из пяти человек, так что скинемся. Осталось изложить свои мысли Катцу и отправить его агитировать школьников.

Я был так увлечен обдумыванием новой идеи, что едва не влетел лбом в чей-то подбородок. Затормозив в последний момент, попытался обойти парня слева, но он, видимо уклоняясь, отшагнул в ту же сторону. Справа — тот же эффект. Я остановился, поднял голову. И практически в упор уставился на узкоглазую физиономию украшенную широкой ухмылкой.

— Ну и что вам от меня надо? — поинтересовался я, окидывая взглядом здоровяка и отирающуюся рядом троицу школьников с идентичным выражением лиц.

— Ты Бешеный Синдзи, — без какого либо признака вопросительных интонаций заявил он.

— Допустим.

— Надо выяснить, кто из нас круче.

— Кому надо? — хмуро спросил я.

— Нам, — заявил парень.

Сборище непуганых идиотов. Откуда, ну откуда такие вообще берутся в Японии с ее развитой системой социальных инспекторов в целом и в нашей более чем приличной старшей школе в частности. Подходить с подобными заявлениями посреди коридора на глазах у доброго десятка любопытных школьников…

— Выясняйте, — пожал плечами я.

— Вечером за школой, — бросил здоровяк.

— Делать мне нечего. Может еще в соседний город на выходных ради вас съездить?

— Тогда пойдем на крышу.

— Хорошо.

Я двинулся следом за повернувшимся спиной заводилой, остальная троица пристроилась сзади. Идеально. Присутствующие в коридоре ученики вряд ли слышали, о чем мы говорили, но уж как меня уводили, взяв в «коробочку», малолетние сплетники точно запомнят.

Выбравшись на крышу, мы обнаружили там пару уплетающих свой обед девчонок. Те, впрочем, оказались понятливыми и поспешили исчезнуть, не дожидаясь соответствующей просьбы.

— Начнем, Бешеный. — Здоровяк скинул пиджак на руки одного из приятелей и встал в какую-то стойку, прикрыв согнутыми руками лицо и торс. Он что, боксер? Японец-боксер?

— Начинай.

Мощный удар пришелся в левую скулу, бросив меня на пол. Я даже пожалел, что не стал уклоняться. Болела скула, саднила спина, затылок буквально разламывался от боли — тот еще набор ощущений. С одного удара. Силен парень.

— Будешь бить ногами — постарайся по лицу не попадать, — вежливо попросил я, устраиваясь поудобнее и переводя взгляд на низко летящие облака.

Глубокая тишина стала мне ответом.

— Эй, Бешеный, ты вставать будешь? — наконец неуверенно вопросил кто-то, находящийся вне поля зрения.

— Нет, — отозвался я.

И снова тишина.

— Да ну его, — раздраженно бросил один из команды поддержки. — Пойдем отсюда.

Мой «противник» раздраженно сплюнул и, так и не отметившись туфлями на моих ребрах, отвалил к приятелям. Хлопнула дверь. Полежав еще минуту, я сел. Дети, какие же они все-таки дети. Вот с чего эти забияки решили, что жертва не станет на них стучать? Потому что по неписаному кодексу «выясняющих, кто круче» так не делают? Ну-ну. Поднявшись, я побрел в сторону медпункта.

Школьная медсестра поохала, поахала, заставила подержать холодный компресс, помогла отряхнуть одежду, дала несколько советов и в принудительном порядке направила домой. Добрая женщина. Я заверил ее, что буду выполнять все рекомендации и отправился к директору, предварительно задержавшись у ближайшего подоконника, чтобы настрочить пространную жалобу.

— Писать, тем более так много, было совсем не обязательно, — вздохнул местный большой босс, ознакомившись с моей кляузой. — Я и без этого укажу твоим товарищам на недопустимость подобных действий.

— Во-первых, они мне не товарищи. А во-вторых, насколько мне известно, для обращения в социальные службы необходимо письменное свидетельство потерпевшего.

— Социальные службы… — Директор поморщился. Ему явно не хотелось терпеть визит социального инспектора и связанные с ним репутационные потери. — Зачем они нам? Я сам поговорю с мальчиками и их родителями. Нет никакой необходимости беспокоить госслужащих.

— Разве помощь в их работе может считаться беспокойством? — делано удивился я.

— Поверь мне, Синдзи, твои обидчики будут строго наказаны. Но неужели ты хочешь испортить им будущую карьеру негативной записью в школьной характеристике? Подумай, стоит ли быть настолько злопамятным?

— Я вовсе не злопамятен! — капелька праведного возмущения и оскорбленная невинность во взгляде. — И желаю только добра им и их родителям. Социальный инспектор помог мне понять, каким достойным делом является учеба. Может, парни дерутся только потому, что им еще не встречался человек, способный говорить так убедительно.

Директор вздохнул. Помассировал лоб. Не отрывая руки, посмотрел на меня сквозь растопыренные пальцы. Снова вздохнул. Кажется, он заподозрил скромного школьника в издевательстве над взрослым дядей. Но тем не менее предпринял еще одну попытку до меня достучаться.

— Синдзи, я ведь не зря занимаю должность директора школы. Поверь, я умею убеждать не хуже представителей социальных служб.

— Ну… — протянул я. — Вы не обижайтесь, пожалуйста, но инспектор меня сразу убедил. А у вас не получается. Вот что будет, если они опять испортят мне одежду? Или не они, а другие. Тетя не зарабатывает столько, чтобы постоянно покупать новую форму.

— Разумеется, родители виновных возместят причиненный ущерб, — директор услышал сомнение в моем голосе и молниеносно перешел от защиты к нападению.

— Правда? — недоверчиво уточнил я. — Это хорошо. А как считать ущерб от синяка и пропущенного дня занятий?

— Этот вопрос мы решим с твоей тетей. Ты ведь согласишься с ее оценкой?

— Ага! — Я радостно закивал и, позволив директору осторожно выдохнуть, нанес добивающий удар. — Только пусть парни на общей линейке расскажут всем, чему вы их научили. — И добавил великодушно: — А передо мной могут и не извиняться.

Выдохнуть то директор выдохнул, а вот со вдохом у него случились проблемы.

Ни на какой линейке мои обидчики, естественно, выступать не стали. Зато в наш класс они заявились уже на следующий день, принявшись извиняться при всем честном народе. И когда только директор успел с ними пообщаться? Домой, что ли, звонил?

— Ладно, парни, — покровительственно заявил я обалдуям, ухмыляясь во все тридцать два зуба. — На первый раз прощаю. Не всем же сразу быть умными. Некоторым требуется сначала прикоснуться к источнику истинной мудрости. Извинения приняты.

Судя по отражающимся в их глазах эмоциям, мальчики мечтали украсить мое лицо еще одним синяком или даже несколькими, но от высказываний воздержались, поспешив откланяться.

— Милые ребята, — заявил я, когда последний из визитеров вышел за дверь, но все еще мог нас слышать. — А главное — понятливые.

— Злой ты, Синдзи, — покачал головой Мутант. Однако уголки его губ, упорно пытающиеся расползтись вверх и в стороны, выдавали Сузуму с головой.

Катцу так и вовсе тихо ржал, практически не сдерживаясь.

— И что это было? — вопросила староста. Любопытные взгляды доброй половины класса гласили, что остальные тоже не прочь услышать ответ.

— Обычный воспитательный момент, — пожал плечами я. — Ты в курсе, что бить людей по лицу нехорошо? А примерного мальчика Синдзи — нехорошо вдвойне.

— Гм. — Нигоесо внимательно изучила украшавший мою скулу синяк. — Публичные извинения… — Она покачала головой. — Я скорее предполагала, что знаменитый Бешеный Синдзи, известный избиением целой толпы старшеклассников, переломает своим обидчикам ноги.

— Чтобы поближе познакомиться с одним из пенитенциарных заведений? Благодарю покорно. Я уж лучше так. Словами. Да и лень связываться, кулаками махать.

— Что, даже не постараешься установить в новой школе свои порядки?

— Это помогает в учебе? Снижает требования при сдаче экзаменов в достойные университеты? Позволяет получить хорошую работу? А раз нет, то зачем тратить время на подобную чушь?

Староста прищурилась, неопределенно хмыкнула, но с дурацкими вопросами приставать перестала.

— Опять, — простонал я, обнаружив в конце учебного дня очередную записку, подброшенную в шкафчик.

— Я не пойду, — заранее поспешил откреститься Катцу. — Вон пусть Сузуму отдувается.

— Хочу заметить, что Синдзи письмо еще даже не читал, — проронил Мутант.

— Как будто это что-то изменит, — хмыкнул я, извлекая на свет содержимое конверта, и с удивлением уставился на фотографию, прикрепленную к листку бумаги.

«Синдзи Тиба, приглашаю тебя на свидание. Встретимся через пятнадцать минут после окончания занятий у главных ворот. Опоздание расценивается как отказ», — гласило послание. Дальше шел номер телефона и подпись — Мики Нигоесо.

— Во всяком случае, чувство юмора у нее имеется, — ошарашено пробормотал я.

— Попал ты, Синдзи, — резюмировал Катцу. — Будешь теперь каждый день старосте портфель до дома носить.

— Как там дела у вашего клуба? — Мики лизнула мороженное и оттолкнулась ногой от земли. Качели тихо скрипнули и в очередной раз увеличили амплитуду движения. — Все еще чертежами занимаетесь?

— Чем же еще? — хмыкнул я, лениво наблюдая за девушкой. — Директор упорно не хочет выделять средства на оборудование. А ведь мы ему предложили оплатить половину расходов, а потом еще и передать все купленное кабинету физики. Обещал подумать. До первого сентября. Жадина.

Мы со старостой начали периодически встречаться после занятий. Ходить на свидания, как считала она. Ну и наши одноклассники, разумеется. А заодно и Катцу с Мутантом. Все, короче. Кроме меня. Я же просто проводил время с приятным собеседником. Женщины отличаются от мужчин не только физиологически. Иная психика, иное воспитание. Оказывается, последние годы мне ужасно не хватало женщины. И отнюдь не в плане постели, хотя гормональный шторм периодически так и норовил накрыть с головой. Нет. Не хватало общения. Намеков, недомолвок, игры слов, типичных именно для представительниц прекрасной половины человечества. В какой-то мере я компенсировал нехватку всего этого за счет Таки, но Мики, успевшая поднабраться где-то жизненного опыта и рассуждавшая скорее как молодая женщина, а не пятнадцатилетняя девочка, подходила гораздо лучше тетки, всегда смотревшей на меня, как на подростка.

— Может директор не считает, что ваше оборудование пригодится кабинету физики?

— Естественно, он так не считает, — фыркнул я. — Гуманитарий.

Девушка улыбнулась и, внимательно глядя на меня, медленно слизнула с нижней губы капельку мороженного. Соблазнительница недоделанная. В ее возрасте надо над романтическим кино вздыхать, а не подобные жесты мальчикам демонстрировать. Это я устойчивый, а другой мог бы и повестись.

— Если он и дальше будет жадничать, то мы так дальше чертежей и не уйдем. — Я сделал вид, что не заметил ее жеста. — Соберем какую-нибудь конструкцию, худо-бедно управляемую с пульта, и все.

— А разве вы собирались сделать что-то другое?

— Разумеется. Мы ведь клуб робототехники. Робот должен двигаться сам, выполняя заложенную в него программу, а не быть куклой на ниточках. Иначе, зачем он вообще нужен?

— Никогда не задумывалась над этим вопросом, — честно ответила девушка.

Было сильное желание начать просвещать ее, но я удержался. Не стоило портить вечер разговорами об особенностях роботов и их роли в жизни развитого общества. В прошлой жизни мне, в отличие от многих коллег, удавалось избежать репутации человека не от мира сего, и в новой я собирался продолжить эту традицию.

— Да никто, кроме фанатов, не задумывается. Ты ведь не собираешься записаться еще и в наш клуб?

— Спасибо за предложение, Синдзи, но мне как-то ближе общественная деятельность.

— А я и не предлагал. Если ты присоединишься, то нам придется видеться с утра до вечера. Расставаться будем исключительно на ночь.

— Это тебя расстраивает? — Доевшая мороженное девчонка покинула качели и принялась расправлять юбку.

— Постоянное совместное времяпрепровождение?

— Нет. Расставание на ночь. — Она лукаво посмотрела на меня.

— Надо же когда-то отдыхать друг от друга, — пожал плечами я.

— Ты странный, Синдзи, — после недолгого молчания резюмировала девушка.

— Почему же?

— Тебе вроде бы интересно со мной: звонишь, приходишь домой, зовешь в парк. И при этом ни разу не взял меня за руку, не попытался поцеловать, как поступил бы любой другой.

— Всего лишь трепетно отношусь к собственной свободе, — хмыкнул я. — А ты тут предлагаешь сорвать твой первый поцелуй. Учитывая мнение девушек об этом торжественном событии, как бы на следующий день не пришлось идти в храм — жениться.

— А если я скажу, что сорвать мой первый поцелуй тебе не удастся при всем желании? Равно как и второй с третьим. — Девушка улыбнулась. Вроде бы весело, но как-то кривовато.

— Парень в бегах? Или вы расстались по обоюдному согласию? — я постарался превратить все в шутку.

— Скажем так: десятка поцелуев он оказался недостоин. — Ее улыбка чуть изменилась, став вполне искренней.

— Гм. Ты уверена, что я окажусь достоин?

— Не попробую — не узнаю, — пожала плечами Мики.

— Помни, ты сама напросилась, — я осторожно притянул девушку за талию и нежно коснулся ее губ своими.

Не обидеть, главное, не обидеть. Наверное, только эта мысль, звенящая в моей голове все время поцелуя, позволила рукам остаться на том месте, на котором они оказались изначально. Никак не ожидал, что малолетняя девчонка действительно умеет целоваться. Гормоны едва не унесли мое сознание в неведомые дали, оставив тело во власти инстинктов. Мальчик оказался недостоин десятка поцелуев? Интересно, дальнейший опыт она на помидорах зарабатывала? Или были и другие недостойные? Штук двадцать или тридцать.

— Слушай, ты уверена, что этот поцелуй у тебя не первый? — спросил я.

— Ага, — отозвалась Мики. — А к чему вопрос?

— Да вот вдруг подумалось, что свадьба — дело совсем не страшное. Особенно, если в качестве нареченной выступает такая девушка.

Она засмеялась.

— Прояви больше настойчивости, Синдзи. Тогда я рассмотрю твой предложение.

— Сама напросилась, — усмехнулся я, вновь притягивая Мики к себе.