Наш агент в Риме пропал

Глава 3

Прошло некоторое время, прежде чем я снова начал думать. Но через десять или пятнадцать минут я пришел в себя, связанный, как рулет, на заднем сиденье «фиата-500», мчащегося по незнакомым улочкам. Они не удосужились завязать мне глаза, что было плохим признаком. Очевидно, у них не было филантропического намерения оставить меня целым и невредимым.

Пульсирующая боль в голове была сильной, но, насколько я мог судить, ничего не сломалось, и серьезных травм у меня не было. Мой разум медленно прояснился, по крайней мере, достаточно, чтобы признаться себе, что сейчас я был поражен даже больше, чем когда моя миссия началась.

В то время мое задание казалось не более чем утомительной задачей. Отправляйтесь в Рим и узнайте как можно скорее, есть ли основания в сомнениях Клема Андерсона, есть ли что-то большее, чем просто дорогое и кричащее кинопроизводство. Если бы Клем был неправ, я мог бы собраться и полететь домой, чтобы возобновить свой неоплачиваемый отпуск и наладить разорванные отношения с Тигги. Теперь я знал, что Клем не ошибался, но в чем он был прав?

На первый взгляд все оказалось так, как рассчитывал Хоук. « Конец света » был просто еще одним необычайно трудоемким и дорогим фильмом по сегодняшним бюджетным меркам. Но возмутительные обвинения, вероятно, представляли собой не более чем аферу Конти и его товарищей по несчастью. Скорость, с которой они клюнули на мою приманку, была еще одним подтверждением этого, как и их приятный небольшой подарок в виде Камиллы, чтобы возбудить мой интерес.

Их обширная тревожная коллекция и замысловатое оружие были гораздо больше, чем на самом деле нужно фильму, но это неудивительно, учитывая ту раздутую манию величия, которую так часто можно встретить у великих кинодеятелей. B-52 и прочие новейшие истребители были дорогими игрушками, но в принципе, без огневой мощи, не более опасными, чем дирижабль Гудьира, который летает над заполненным рекламой Римом.

Я должен был признать, что под этой поверхностью существовали другие уровни. Но они все еще были настолько расплывчаты и так мало исследованы, что ничто, от поспешно набросанных Клемом заметок до моего нынешнего похищения, казалось, не имело никакой связи с международным заговором. Все, что я заметил в Ренцо, сэре Хью, Стадсе и даже об этом опасном карлике Пьеро, это то, что они, казалось, желали видеть меня в живых и (с помощью Камиллы) чрезвычайно счастливым. По крайней мере, на время, необходимое для подписания чека на полмиллиона и перевода денег с Багамских островов в их швейцарский банк. Мы, возможно, ели курицу в тот вечер, но никто из людей, которых я встречал, не был из тех, кто убивает курицу, несущую золотые яйца. И Джерри Карр был такой курицей в их глазах.

Мои бессвязные мысли резко оборвались, когда машина резко остановилась. Горилла в клетчатой куртке распахнул дверь и вытащил меня на твердый пол. К моему удивлению, я обнаружил, что смотрю на вход в загородный ресторан, где мы веселились менее семи часов назад. Теперь он был мертвенно-тихий и заброшенный в мрачном свете луны. Я вспомнил, как Ренцо или кто-то еще рассказывал мне, что владелец жил на ферме в нескольких милях отсюда. Персонал давно уехал домой, в Рим или где-то поблизости.

Горилла поставил меня на ноги и потащил за собой. Его громоздкий компаньон открыл деревянную дверь новым блестящим ключом. Был ли этот возврат на место нашей вечеринки тесно связан с "Концом Света" ... или нет?

Если бы Горилла и тот, на кого он работал, устроили настоящую погоню — а я могу поклясться, что она не началась до того, как наш парад лимузинов выехал из отеля, — она указывала бы на ресторан. Заброшенный в нерабочее время, это было место для игр, в которые они хотели поиграть со мной. Даже самая минимальная связь с преступным миром даст ключ в кратчайшие сроки. И новизна их замысла указывала не на Ренцо и его приспешников, а в другом направлении. Если бы они его установили, у них был бы собственный ключ. Стадс Мэллори сказал за ужином, что это место и вся земля вокруг него когда-то принадлежали семье Ренцо, до того, как азартные игры, дорогие мальчики и сомнительные деньги отняли это у него полуаристократическое наследие. Я все еще ловил рыбу в такой же мутной воде, как и раньше.

Дверь была открыта. Горилла и его спутник понесли меня между собой в столовую. Наполовину волоча, наполовину неся, они повели меня в конец комнаты, к гигантским очагам, теперь пустынным и безмолвным из-за слабого дыма полупогасшего огня внизу. Клетчатое пальто швырнул меня на стол, как мешок с углем.

«Здесь держат дрова», — в гневе сказал он своему товарищу по-итальянски. — Возьми достаточно, чтобы мы могли разжечь огонь, Пепе. Как-нибудь устроим вкусное техасское барбекю.

Я не продержался бы так долго, поддавшись нарастающему страху перед перспективой пыток. Это один из рисков профессии. Но признаюсь, мысль о том, чтобы поджариться на маленьком костре, не заставила мое сердце биться от радости. У меня до сих пор было то воспоминание о гигантской свинье, с которой капало огромное количество жира на раскаленные докрасна дрова внизу. Пепе вернулся с охапкой дров. Он стряхнул с углей пепел и бросил на него половину своей порции. Стреляющее пламя лизало дрова неправильной формы, и через несколько минут центр снова превратился в бушующее пламя.

Горилла сорвал лейкопластырь с моего рта. — Хорошо, мистер Карр, — сказал он. «Теперь пришло время поговорить».

Он говорил по-английски с сильным итальянским акцентом, который я не буду пытаться передать.

Я держал губы сжатыми так же плотно, как с лейкопластырем на них, и пытался придать себе вызывающий вид. Это не так просто, когда ты с голым членом и связан по рукам и ногам, но он, похоже, понял. Он заговорил с Пепе на итальянском диалекте, и Пепе подтащил тяжелый металлический вертел, почерневший и все еще с остатками кабана, который я все еще переваривал.

Горилла пренебрежительно толкнул меня своим тяжелым сапогом, и Пепе плюнул мне в спину. Они вытащили прочный нейлоновый шнур и стали привязывать меня неподвижно к вертелу.

Вместе они отнесли меня к топке и опустили вертел в держатели. Потом закрепили барашковыми гайками. Вертел поддерживался двумя вертикальными кусками кованого железа, в которых на равном расстоянии были сделаны выемки для контроля расстояния до огневой плиты. Полные гуманности, они начали с самого высокого уровня.

— Вы без одежды, — сказал горилла, — это будет приятно согреться после холодного ночного воздуха снаружи, мистер Карр. Прежде чем мы выйдем из себя и позволим вам слишком сильно перегреться, у меня есть несколько вопросов.

Я высказал ему свой ответ вместе со своим мнением о нем, его хозяевах и его возможных вопросах в потоке коротких предложений.

— Очень хорошо, мистер Карр! Пепе!

Они спустили меня на ступеньку ниже, и тепло уже нельзя было назвать комфортным. Я не мог перестать потеть, и каждая капля пота издавала шипящий звук.

«Каковы ваши настоящие отношения с "World End"?» — спросил горилла в клетчатой куртке. — Черт возьми , — процедил я сквозь стиснутые зубы. «Я инвестор. Я вкладываю в это деньги, потому что думаю, что это принесет больше денег».

Он могильно рассмеялся. «Я уверен, что вы можете добиться большего успеха, мистер Карр, если вас так зовут», — сказал он. — Тебе все равно придется рассказать. Каковы ваши настоящие отношения с "World End"?

— Именно то, что я сказал, — прорычал я.

'Больше ничего? Милый, невинный инвестор?... Он указал Пепе.

Еще на ступеньку ниже. То, что раньше было неприятным жаром, теперь превратилось в жжение.

— Только это, — выпалил я. «Только что, даже если я не получаю от этого прибыли, я все равно получаю от этого свои деньги через Камиллу Кавур. Я могу позволить себе деньги только на это. — Значит, не совсем невинный инвестор, мистер Карр, — булькнул горилла с улыбкой гиены. — Но все же недостаточно убедительно. Вы хотите, чтобы я поверил, что вы вкладываете полмиллиона долларов в маленькую девочку, когда вы можете получить дюжину таких за пятьсот, а не так давно могли купить синьорину Кавур за пятьдесят? Пепе!

Еще одна ступень ниже. Теперь я знал, что не выдержу. Я бы тоже не стал говорить, но это не помогло решить проблему АХ. Конечно, Хоук мог послать еще одного агента, но в зависимости от того, сколько времени им потребуется, чтобы найти мое тело, или от того, было ли мое исчезновение непреднамеренным, это задержит дни или даже недели. И если Андерсон действительно что-то узнал, если действительно существовала международная угроза мировому порядку, это было бы слишком мало.

Пепе подбросил в костер три новых полена, и пламя стало еще выше.

Горилла сказал. - «Я думаю, что с этой стороны он уже закончил, Пепе», — сказал он со своим отвратительным юмором.

Теперь я висел спиной вниз. Сначала это давало некоторое облегчение, так как расстояние до огня увеличивалось, но новое топливо, которое Пепе подбрасывал в него, также усиливало огонь, и я уже чувствовал, как волдыри появляются на моих плечах и ягодицах... И я чувствовал что-то еще. ...

Когда мои запястья находились прямо над огнем плиты, я почувствовал небольшое снижение напряжения, когда нейлоновый шнур начал плавиться от жара. Я сжал запястья, чтобы продержаться еще немного. Я напряг мышцы левой руки, чтобы удержать Пьера, который благополучно прятался у меня под мышкой.

«Каковы ваши настоящие отношения с "Концом света", Мистер Карр? Допрос сам по себе был однотонным... Жара теперь была вокруг меня почти невыносима. — Придумай что-нибудь более убедительное, чем твоя тарабарщина о деньгах и этой сучке из кино. Потому что в противном случае конец света для вас настанет слишком рано, и вы не сможете составить компанию для нашей небольшой беседы.

Пепе взвизгнул от смеха и встал рядом со своим боссом, чтобы поближе рассмотреть жаркое.

Теперь время пришло, теперь, когда они оба стояли так близко ко мне. Слава богу, они смотрели больше на мое лицо, чем на мои связанные запястья, когда я выдавила еще одну мольбу. — Честное слово, — вопил я, играя лучше, чем кто-либо на киностудии Конти. — Это действительно единственное. Я просто нефтяник, у которого денег больше, чем мозгов. Я слышал, таким образом можно немного приблизиться к гламуру кино. Не жгите меня больше, синьор ...

«Жареный, как свинья, визжащий, как свинья», — поддразнил меня горилла. — Нам нужен ответ получше, мистер Карр. Может быть, еще раз повернуть тебя лицом к огню?

Он снова начал поворачивать меня. Это был тот момент.

Когда он начал двигать меня, я протянул свободную правую руку и одним быстрым движением выхватил Пьера. Я взвел ее большим пальцем и бросил между Пепе и гориллой.

«Ну, черт…» — вот почти все, что он все еще мог сказать язвительно. Пепе рухнул на пол рядом со мной. Резким движением я отскочил от огненной плиты и пламени и быстро перевернулся. Я быстро освободился от полурасплавленных веревок на лодыжках и пригнулся, готовый встретить своих мучителей. Мне больше не нужно было беспокоиться.

Прелесть этой газовой бомбы заключается в ее быстром и концентрированном воздействии на небольшую площадь. Я затаил дыхание, но вряд ли в этом была необходимость.

Горилла в клетчатой куртке и Пепе уже были кандидатами на кладбище Кампо-Верано, когда я снова выдохнул. Воздух, поднимающийся над плитой огня, уносил с собой последние остатки газа.

Когда я снова встал на ноги, я чувствовал себя не так уж плохо, не намного хуже, чем тот, кто подгорел, заснув на пляже в Майами. Вероятно, у меня остались волдыри и несколько дней дискомфорта, но я снова буду в действии .

Внезапно от облегчения и осознания своего положения я расхохотался. Здесь я стоял один в столовой с двумя трупами. Здесь стоял уже Ник Картер, в голове которого снова кипела мысль вернуться к заданию AX, красный, как лобстер, после жарки, и все еще такой же голый, как Адам до грехопадения, в добрых шести милях от Рима.

Прежде чем я снова окунусь во впечатляющее или осмысленное действие агента АХ, мне нужно было закончить несколько менее драматических вещей. Я пробрался на кухню ресторана и нашел в шкафу какую то одежду. Я отдолжил грязную белую рубашку на три размера меньше, чем мне было нужно, штаны со свободным швом, грязную поварскую куртку, слишком маленькую, пару разваливающихся рабочих ботинок. Я вообще не был презентабелен ни для какой среды, кроме темной изнаночной стороны, но, по крайней мере, теперь мне не грозила опасность ареста за непристойное поведение.

Мертвый или нет, но у меня было ощущение, что горилла в клетчатой куртке все еще мне что-то должен. Аккуратно натянув коллекцию одежды на свою полупрожаренную тушку, я снова вернулся к его телу. Я снял его куртку, которая дала бы мне больше тепла, чем короткая белая куртка помощника повара, и убедился, что ключи от «фиата» находятся в одном из его карманов. Я вышел из деревенского ресторана и закрыл за собой огромную входную дверь. Затем я сел в «фиат-500» и вырулил с подъездной дорожки. Я был на Виа Тибуртина и поехал на запад, в сторону центра.

Было около пяти часов утра, и первые лучи восходящего солнца соперничали с тьмой. Движения почти не было и признаков жизни почти не было, пока я не свернул на пол-оборота на Пьяцца делла Репаблика и не увидел скопление полицейских машин перед Le Superbe. От грузовиков до патрульных машин и муниципальных машин скорой помощи.

Я припарковал «фиат» в переулке и пошел обратно в «Ле Суперб». Когда я попытался войти в подъезд, меня с обеих сторон схватили два гигантских карабинера, основной группы римской полиции.

— Документы? — спросил тот, что справа от меня, болезненно выкручивая мне руку.

"Ваши документы", сказал тот, что слева от меня, сжимая мою другую руку. 'Заграничный паспорт? Идентификационая карта?'

— Они в моей комнате, — сказал я. «В отеле Le Superbe.

Я повторил свое заявление по-итальянски, и оба офицера недоверчиво посмотрели на меня. Один из них посмотрел на мою растрепанную, ярко раскрашенную куртку. И одного взгляда на мои обвисшие штаны, мои оборванные ноги было достаточно, чтобы убедить его, что я никогда, никогда не смогу быть постояльцем в Le Superbe. Они обсуждали, оставить ли меня лежать в канаве или взять под стражу за длинный список нераскрытых преступлений, начиная от изнасилования, вымогательства украденных произведений искусства и заканчивая мошенничеством. Полицейский, который хотел меня арестовать, казалось, выигрывал по очкам, пока меня наконец не спас женский крик радостного узнавания, донесшийся из окна шестого этажа отеля. Джерри, caro mio! Джерри. Это он. Смотри, Пьеро!

Я поднял глаза и увидел Камиллу в моей ярко-синей пижамной куртке в окне моего гостиничного номера. Рядом с ней был маленький Пьеро Симка, авторитетно указывающий на присоединившегося к ним комиссара полиции в форме. В мегафон он отдавал взрывные команды, которые еще больше нарушали и без того нарушенную тишину этого раннего утра.

— Сержант Бланди. Капрал Инверно. Немедленно отпустите этого человека и отведите его в его комнату. Он посоветовался с Пьеро, который достиг его талии. "Комната 79. Мгновенно!"

Двое моих нападавших мгновенно превратились в любезных, заботливых друзей. Они обращались со мной так, как будто меня хотели побаловать — после моей буквальной прихоти, обращение, которое я очень ценил, — и провели меня через удаляющиеся ряды любопытных прохожих и полицейских в вестибюль, вверх по лифту и в мой номер, где Полковник отослал их с короткой благодарностью.

— Боже мой, — выкрикнул Ренцо, встречая нас у двери. Камилла, Пьеро, сэр Хью и Стадс стояли позади него, одетые в разные пижамы. «Мы думали, что потеряли тебя навсегда». Он был продюсером, а не актером, и было трудно усомниться в его искренности, поскольку он четко уважал знаки доллара.

— Я тоже, — воскликнула Камилла. «Эти ужасные люди. Я думала, ты умер.'

— Но где ты взял эту одежду? — рявкнул Пьеро. Даже в этой суматохе он оставался модным образцом для всех в своей атласной пижаме от Валентино, ярко-красном халате и домашних тапочках от Гуччи.

Я не буду тратить время на повторение того, что произошло, как я им это объяснил. Я указал на водителя «фиата», который чуть не протаранил нас ранее как моего похитителя, и Ренцо и Пьеро обменялись понимающими взглядами.

«В мире кино есть враги, которые не могут перестать пытаться саботировать производство «Конца света» и разорить Лоренцо Конти», — сказал Ренцо .

«Или это месть этих вспыльчивых аргентинцев», — подумал вслух Пьеро. — Хотя как они могли так быстро узнать, что мы променяли их интересы на интересы Джерри?

Эти реакции показались мне более чем параноидальными. Беспокойство о моей безопасности звучало искренне. Но их рассуждения о предыстории моего похищения были близки к безумию. Хотя они, возможно, были параноиками, это никоим образом не указывало на причастность моих партнеров по фильму к этому розыгрышу. Они перевернули небо и землю, чтобы найти меня. Они уговаривали римскую полицию и подразделение службы безопасности итальянской армии найти меня с тех пор, как заметили мое исчезновение. Позвольте мне кратко рассказать о том, что произошло после моего исчезновения. Камилле потребовалось меньше пятнадцати минут, чтобы освободиться от разорванных простыней и схватить телефон, чтобы предупредить Пьеро и Ренцо. Они, в свою очередь, предупредили все органы. Ее описание двух злоумышленников было слишком неточным. Она описала их ростом около восьми футов и мускулистыми, как украинские тяжелоатлеты. Но неопровержимые факты самого моего исчезновения, разорванные простыни, явные царапины на двери от взломанного замка были более чем достаточным доказательством похищения.

Полиция и силы безопасности, проводившие расследование, сработали быстро и эффективно. Через десять минут после того, как Горилла и Пепе втолкнули меня в тратторию , по всему городу были установлены блокпосты. Трое мужчин работали с тремя разными телефонами, посылая команды детективов для допроса некоторых из бывших любовников Камиллы.

— Не то чтобы я оставила кого-то таким несчастным, — с удовлетворением сказала она. «Но ревность непредсказуема, и им просто нужно было отслеживать каждый след, чтобы найти тебя, Джерри». В то утро, должно быть, было много красных лиц и неубедительных заявлений женам в Риме. — Потому что я еще не закончила с тобой, — пообещала она с озорной улыбкой. Она повернулась к кровати, на которой сидела, и указала на комнату, полную киношников, полицейских и детективов. «Вот кто-то, кто еще не спал и пережил ужасное время. А теперь еще и беспокоите его своими вопросами и чепухой . Вон. Все вы. Камилла позаботится о нем. Даже Ренцо и Пьеро кивнули в ответ на ее страстные приказы, и в комнате снова стало пусто. Камилла отправила посыльного в свой номер и велела ему принести с туалетного столика ее косметичку.

«Ты теперь пока бесполезен для меня, ни для кого бы то ни было, бедный Джерри, — сказала она. — Но у меня есть прекрасная мазь. Она красивая по цвету. Как мужская сперма. Она хихикнула. — И через несколько часов твои ожоги заживут. Там полно особых вещей, ферментов и прочего. Однажды я так обожглась на съемках на Сардинии, что доктор сказал мне прекратить съемки как минимум на неделю. Но утром я нанесла этот волшебный крем и в тот же день была безупречной, как всегда перед камерой. Этот фильм собрал два миллиона только в Италии, и я до сих пор получаю кассовые сборы, если мои адвокаты немного подтолкнут Ренцо , так что, как видите…

Я вообще ничего не видел, но позволил ей немного со мной повозиться. Она умело раздела меня. Она взяла маленькую прямоугольную косметичку у посыльного, когда он вернулся. Он ни разу не взглянул на волдыри на моем багровом теле, когда я лежал голый на кровати, и на Камиллу, все еще одетую в верхнюю половину моей пижамы, когда она была согнута надо мной. Можно многое сказать об этих высококлассных отелях с их самыми высокими ценами.

Камилла нашла графин размером с маленькую молочную бутылку с жемчужно-серой смесью и быстро нанесла немного его содержимого на мое тело. Сразу почувствовал некоторое облегчение. Я бы порекомендовал её медицинские услуги АХ... Позволю дать им совет, какой бы он ни был.

Когда она помазала меня, мой разум переключился на более высокую скорость. Как всегда на задании от АХ у меня была невозможная мешанина вещей, которые нужно было сделать сразу, без четкого способа их выполнения. На самом деле гораздо проще убежать от двух чуть не поджаривших тебя головорезов, чем ускользнуть из отеля, охраняемого половиной лучших сил римской и итальянской сил безопасности.

Камилла вызвала горничную в комнату и снова заправила постель. Она и пухлая, невозмутимая девушка осторожно перекатывали меня на бок, а затем обратно, укладывали чистые, мягкие простыни, а затем укрывали меня легким одеялом. На улице уже рассвело, и Камилла задернула шторы на двух балконных окнах.

"Теперь ты должен поспать, Джерри," сказала она. — Если тебе это покажется трудным, я оставлю тебе две маленькие пилюли, которые могут отправить даже слона в страну грез. Но я думаю, ты достаточно устал, чтобы поспать в одиночестве.

Она наклонилась, чтобы неубедительно по-сестрински поцеловать меня в лоб.

«Я сама должна пойти спать», — сказала она. «Боже мой, я, наверное, похожа на старую ведьму».

Она больше походила на 14-летнюю гиперсексуальную девушку-скаута, играющую в доктора, и я тоже ей об этом сказал. Ей это безумно понравилось. И я был доволен, что она не собиралась продолжать свой милосердный долг, сидя на краю моей кровати.

Я еще раз поблагодарил ее, и она сказала, что во сне я буду в полной безопасности, потому что полковник Динджес расставил часовых в коридоре, в лифте и вестибюле.

Мне надо было встретиться с человеком, ещё два часа назад по одному из контактных адресов АХ.

Я дал себе пять минут после того, как Камилла ушла, на случай, если она вернется, чтобы забрать какую-нибудь забытую вещь, прежде чем я попытался сесть и сделать заказ. Лосьон Камиллы был чудом. Я почти снова почувствовал себя человеком. Я не говорю, что мне бы хотелось наткнуться на что-то более твердое, чем шелк или Камилла, но жжение исчезло, и я обнаружил, что могу одеться, не чувствуя ничего, кроме нескольких незначительных уколов боли. Я взял бутылку с двумя желтыми капсулами , которые Камилла оставила в качестве снотворного, и сунул ее в один из боковых карманов куртки. На этот раз я прикрепил стилет к левому предплечью и надел наплечную кобуру с Вильгельминой. Я нашел одного из братьев-близнецов Пьера в секретном отделении своего портфеля и сунул его в карман. Я не знал, куда иду, а тем более к кому, но я не собирался снова быть пойманным безоружным.

Я обнаружил, что могу даже принять ту позу йоги, которая больше всего помогала мне с глубокой концентрацией. Итак, полностью одетый и почти полностью пришедший в себя, я сидел, скрестив ноги, на тебризском ковре в своей роскошной квартире.

ЦРУ, а также собственная сеть АХ уже сообщила Хоуку о шуме моего похищения и моего возвращения. Но Бог знает, насколько искаженными, неточными, определенно неполными и запутанными могут быть эти версии. Я должен был дать свой собственный, правильный отчет компьютерам АХ и еще более тонкому уму Хоука. Финансового вундеркинда АХ Голди Саймона тоже нужно было предупредить, чтобы он немного подтасовал данные, прежде чем мне придется впихнуть моим новым партнерам чек на 500 000 долларов из банка в Нассау, которым я так хвастался. Название и адрес банка уже были в моих предысториях, поэтому я предположил, что часть дороги уже проложена. Но Голди хотел бы знать, когда и сколько. Одним из преимуществ моего похищения и предполагаемых травм было то, что Ренцо отложил важную деловую встречу на день или два. Это время было получено за часы, которые я потерял и которые еще нужно было наверстать.

Наконец пришла одна мысль. Я порылся в чемодане и вытащил невинное переиздание книги Зейна Грея. Однако вы не могли пролистать страницы, так как у нее не было страниц. У неё было только маленькое компактное сердце из гелигнита, которое взорвалось через сорок секунд после активации, издав двадцать щелчков, а затем разбросало свое содержимое на похожих на конфетти лентах в огромном беспорядке на площади более пятидесяти квадратных метров.

Я подошел к окну и отдернул занавеску ровно настолько, чтобы посмотреть на пробуждающуюся улицу внизу. Две патрульные машины и пятеро явных полицейских на улице, плюс несколько полицейских в штатском среди прохожих. На улице под боковым окном было всего три офицера в форме с автоматическими карабинами под мышкой. Любое волнение на улице заставило бы их бежать туда, чтобы помочь своим товарищам . Перед регистрацией я осмотрел здание снаружи и подумал о том, где я видел служебный вход. Он все еще был там. Датируемое 1897 годом, здание было построено архитектором, который стремился имитировать великолепие великих палаццо шестнадцатого века. Все верхние анфилады имели балконы, углы которых были сложены из массивных, тяжелых краеугольных камней. Прямоугольные куски камня с десятисантиметровым выступом между каждым. Потребуется совсем немного усилий, чтобы с комфортом спуститься за десять-пятнадцать минут. Но спуститься незамеченным за три-пять минут, на которые я надеялся, было немного сложнее.

Я отошел, снял куртку и закатал штанины. Затем я надел халат. Все еще небритый и красный от жарки, я не нуждался в косметике, чтобы придать моему лицу внешние признаки напряжения. Я вошел в гостиную и открыл дверь.

Передо мной вытянулся гигант в форме с винтовкой, готовой выстрелить. Ко мне будут относиться со всем уважением, которое мне нужно для моих планов.

Я хочу хорошо выспаться, — сказал я ему по-итальянски. «Мои нервы вот-вот взорвутся ». Я съежился от боли, чтобы все выглядело более убедительно, и карабинер понимающе кивнул мне. «Пожалуйста, проследите, чтобы меня не беспокоили в течение следующих трех часов», — сказал я. «Мне все равно, кто. Когда я немного посплю, я смогу поговорить с вашими офицерами, а пока я хочу немного поспать.

— Но это как раз и были мои инструкции, — сказал он, снова вытянувшись по-военному.

— Отлично, — сказал я. Пошатываясь, я вернулся в свой номер и закрыл дверь. Я молча избавился от халата, закатал штанины и нашел в чемодане аэрозоль со спреем от насекомых. Не знаю, навредит ли его содержимое какой-нибудь мухе, но если его нанести на руки с расстояния шести дюймов, он образует тонкий слой, который плотно облегает кожу. Она становится такой же твердой, как кожа носорога, и когда она высохнет, ее можно будет снять, как перчатку. Это производное неопрена, разработанное одним из наших чудо-врачей-химиков. Прямо сейчас мне это было бы нужно.

Я взмахнул руками в воздухе и согнул пальцы в максимальное время высыхания две минуты. Затем я поднял книгу Зейна Грея с кровати и поднес к окну. Я сделал складку в верхнем правом углу, которая активировала эту штуку, медленно сосчитал до двадцати пяти и открыл окно. Затем я позволил ему уплыть и снова быстро закрыл окно. Пятнадцать секунд спустя вспыхнуло это безумие .

Гелигнит взорвался, как будто два танкера столкнулись друг с другом, и конфетти прострелили всю улицу в любом направлении, почти до входа в гостиницу.

В этот момент я уже был у другого окна, а потом снаружи. Я спустился с балкона на кирпичную кладку угла, наблюдая одним глазом, как люди бросились со своих постов в переулке к месту взрыва.

Мои руки вцепились в просторные ниши, и я опустился, едва скрывшись из виду с улицы. Всего за несколько секунд больше, чем это было бы в красивом, но старинном лифте, я спустился вниз. Оказавшись там, я прошел по все еще довольно пустынному тротуару на другой угол и подал сигнал такси.

Я назвал ему пункт назначения, место недалеко от моего второго контактного адреса, но достаточно далеко, чтобы избавиться от преследователей.

Когда я вышел, я повернул за два угла и вошел в вестибюль отеля, где сонный служащий за стойкой кивнул мне, как будто я был обычным туристом, которому здесь самое место. Потом я вышел через служебный вход. Я наткнулся на переулок. Через два дома от моей цели я вошел в портик и подождал еще три минуты, чтобы убедиться, что за мной никто не следит. Проезжая часть и тротуар остались пустыми. Я пошел дальше, а затем дал два коротких и один раз длинный сигнал в колокол со знаком Печи. Раздался звук «Чик» от автоматического открывания двери, и я был так внутри, на пути вверх.

На втором этаже в дверях меня ждал лысеющий мужчина средних лет. Он работал в родственном агентстве правительства. На нем был линялый красный фланелевый халат без пояса поверх выпирающего живота, который с трудом скрывали мятые трусы ужасного рисунка.

«Вопросы, вопросы, вопросы. Эти милые мальчики из АХ думают, что я комбинация Lieve Lita и ANP. Надо поговорить с ними для разнообразия.

— Вот для чего я здесь, — сказал я. — Давай, Мак.

— Гилкрист, — сказал он угрюмо. «Не Мак».

Он прошел через опрятную, ухоженную гостиную в спальню, которая выглядела столь же чистой, сколь и неряшливой. Ящик большого стола из орехового дерева в дальнем конце у стены был открыт, открывая радиоприемник, занимавший половину ящика. Другая половина была занята нагромождением электронных устройств, в том числе телефоном с многокнопочным устройством преобразования речи.

— Похищения, убийства, бомбы, — проворчал он. «Думал, что я на дипломатической службе, а не в респектабельном шпионском обществе. Позволь мне позвонить, тогда ты сможешь поговорить со своим начальством через преобразователь речи. Может, тогда я отдохну.

Он немного повернул свои циферблаты, затем постучал по клавише Морзе рядом с устройством.

Он продолжал ворчать. «Некоторым из нас приходится зарабатывать на жизнь в обычные часы. С девяти до пяти. Не бегать от одной кровати к другой и от одного барбекю к другому. Держи, Картер. Что ж, вам понадобятся разные шпионы для вашей шпионской сети.

Сухой голос Хоука уже звучал у меня в ушах, когда я ответил на звонок. "Ты своего рода гений, Ник," сказал он. «Я посылаю вас решить небольшую проблему, и первая новость, которую я получаю, заключается в том, что вы сами являетесь главной проблемой. Здесь написано…» Я слышал, как он нетерпеливо перелистывал свои отчеты. — Здесь сказано, что тебя похитили два парня, которые привязали тебя к вертелу и собирались зажарить тебя заживо, когда ты вырвался и ушел от них. Смерть по «неизвестной причине». Что ж, я могу догадаться без дальнейших подсказок, но я всегда думал, что нужно четверо мужчин, чтобы схватить одного из моих парней. И шесть, чтобы сразиться с тобой.

Я рискнул, что его прервут, чтобы объяснить ему, как меня похитили. Не то чтобы это сделало Хоука более терпимым.

«Я знаю, что твоя возня с этой горячей цыпочкой была необходима, — сказал он, — но не в том смысле, что ты снизил при этом свою защиту. Меня не волнует, что ты ляжешь с кем то в постель...» Я почти чувствовал, как его мысли переходят к сенсационному, хотя и невероятному открытию … ваша информация дает. Но не в том случае, если вы откроете себя для ликвидации.

— Меня еще не ликвидировали, — сказал я.

— Чьи это ребята? — спросил он , как будто у меня был с собой полный каталог фото международных преступников.

«Они не показали мне свои водительские права», — сказал я, отвечая на его сарказм. «На телах также не было никаких документов. Но я не думаю, что они очень любили американцев, что может указывать на коммунистов. Хотя и это нас ни к чему не приводит. Сегодня дядя Сэм всем друг, а на следующий день он может стать врагом».

« Придерживайтесь чертовых фактов», — сказал Хоук. «Прибереги свою политическую философию для своих подруг. У меня есть их фотографии в телексе, и Рим может только подтвердить, что они внештатные члены гильдии. Они сдаются в аренду для всех желающих. Но я хочу знать: нашли ли вы что-нибудь, что подтвердило бы подозрения Андерсона?

— Я нашел достаточно, чтобы иметь некоторые подозрения, — сказал я. «Но этого недостаточно, чтобы понять, насколько это серьезно и к чему все идет». Я переключился на краткий план: моя идея о том, что "Конец Света" был не более тем, чем казался на поверхности, но также и то, что коллекция военного реквизита может быть очень заманчивой для того, кто страстно желает устроить международный бардак. Всегда есть эти парни, в любой точке мира.

«Пока эти двое не ворвались в мою спальню, — заключил я, — я сомневался, что Андерсон прав. Но кто-то пытался меня допросить. И те вопросы, которые они пытались выдавить из меня, все указывали прямо на "Конец света".

Он сделал паузу на несколько секунд, чтобы обдумать факты, которые я ему сообщил. Я снова услышал шорох бумаги.

— Что-то еще, — сказал он. «Бомбовая атака. Кто-то другой пытался тебя убить или снова тот же похищение?

— Это был я, — сказал я. Прежде чем он успел возмутиться, я сообщил ему о своем срочном уходе из Le Superbe, чтобы сообщить ему обо мне.

— Хорошо, — сказал он со вздохом. — Как ты теперь собираешься возвращаться? Вы сейчас не взорвёте весь Колизей?

Я сказал ему, что не думаю, что это будет необходимо, и начал рассказывать ему о своем плане вернуться .

— Нет, нет, Ник, — сказал он. «Чем меньше я знаю возмутительных подробностей ваших способов работы, тем проще моя жизнь. Но чего никто здесь не может понять, так это того, что кому-то удалось узнать, что вы были в том самолете. Ты уверен, что эту девушку Розану не просто так привлекло твое роковое обаяние?

— Возможно, это помогло, — скромно признал я. — Но держу пари, что она чья-то малышка. Предоставление ей адреса моего отеля, возможно, немного ускорило действие. Но для них это так же ценно, как и для нас».

— Кем бы они ни были, — проворчал Хоук. «Я проведу тройную проверку девушки: мы, Интерпол и Алиталия. Я также передам финансовые детали Голди. Пятьсот тысяч долларов. Я знал это, но, возможно, это будет новая запись. У меня в пути листы данных о ваших новых товарищах. Пригласи Гилкриста к передаче каракулей Андерсона, чтобы я мог тут же прикинуть несколько догадок. Ты получишь ответы от Хаймана. Гилкрист обычно просто думает. АА, швейцарский номерной знак, немецкие девственницы. Я упомянул слово, похожее на Юнгфрау. «Может быть, тот Андерсон был сумасшедшим . А может быть и ты. Может быть, мы все. Ну, ты возвращаешься в отель и пытаешься поспать часок, прежде чем снова пойти воссоздавать сцены из Рима времен Нерона.

Скремблер щелкнул, когда Хоук повесил трубку.

Ворчащий Гилкрист сунул клочки бумаги, которые я взял из вещей Андерсона, в прорезь своего передающего оборудования и был счастлив попрощаться.

Я взял такси и высадился за отелем, где заметил служебный вход. Мне было все равно, увидит ли меня кто-нибудь, но я не хотел облажаться со своим привратником, перехитрив его.

Я поднялся на лифте на свой этаж и остановился у стены холла. Угол был в нескольких футах от моей двери. Дойдя до угла, я увидел часового, капрала по знаку отличия, стоящего настороженно и начеку у дверей моих апартаментов. Хорошо.

Я вытряхнул желтые капсулы из бутылки, которую оставила мне Камилла. Я быстро швырнул бутылку в другой конец зала. Я не стал ждать возвращения часового. Он был выносливым, хорошо воспитанным мальчиком, и я мог на него положиться. В ту же секунду, как до меня донесся звук удара бутылки о стену, я нырнул в дверь. Часовой сделал положенные пять-шесть шагов по коридору, уже держа карабин наготове. Мне потребовалась минута, чтобы закатать штанины, надеть халат и высунуть голову из двери, чтобы увидеть, как часовой возвращается на свой пост с непонимающим выражением лица.

«Сейчас я позвоню в обслуживание номеров, чтобы позавтракать», — объяснил я. «Я просто хотел, чтобы вы узнали, что это произошло. Разве я только что не услышал звук? — Ничего, сэр , — сказал он. «Небольшой взрыв. Студенты, коммунисты, монархисты. У вас всегда есть эти нарушители спокойствия. Кстати, на кухне также есть один из наших людей, который следит за порядком.

Я решил последовать совету Хоука и попытаться немного выспаться перед следующей операцией. Лосьон Камиллы сработал так хорошо, за исключением нескольких уязвимых мест, что это выглядело так, будто меня никогда не поджаривали.

Я снял халат, повесил брюки и куртку, бросил рубашку и галстук на стул и приготовился снова лечь в постель. Дул холодный мартовский утренний ветерок, поэтому я пошел закрыть окно в своей комнате.

Но не только это окно, но и окно спереди было открыто. Я чертовски хорошо знал, что закрыл его, как только выбросил бомбу. Кто-то был в моем номере во время моего отсутствия. Кто-то, кто все еще мог быть там.