Наш агент в Риме пропал

Глава 6

Я послал Розану на смерть. С моей дерзкой уверенностью в мерах предосторожности Le Superbe я чувствовал, как будто это моя рука орудовала острым как бритва лезвием, чтобы порезать ее прекрасную шею.

Я думал об этом, но не впадал в нерешительность от отчаяния или вины. Агент AX — человек, но он не может позволить внешним последствиям эмоций захлестнуть его, независимо от того, насколько глубоко они ощущаются. Хотя мысленно проклиная себя за свою глупость, я уже упаковывал минимальное количество багажа, необходимое для безопасного отступления. Ясно было одно: веселый, помешанный на сексе техасский нефтяной плейбой Джерри Карр прекратил свое существование и был так же мертв для моей миссии, как бедняжка Розана.

Ренцо и Пьеро смогли оправдать меня за убийство двух бандитов. И у Пьеро было достаточно политической власти, чтобы уберечь меня от обвинения в убийстве Розаны, если я выбегу в коридор и подниму тревогу. Но даже все усилия Пьеро не смогли бы остановить долгий, затянувшийся процесс итальянского правосудия, с которым мне предстояло столкнуться. Дни допросов, возможно, изоляция в качестве ключевого свидетеля. И, без сомнения, за мной снова будет круглосуточная слежка. И все это в то время, когда мне нужно было как можно больше свободы передвижения.

Я смог бросить все, кроме того, что было на мне, и легко переносимого дипломатического портфеля с запасными газовыми бомбами, боеприпасами для «Люгера», глушителем и еще несколькими безобидными предметами снаряжения. Я переоделся. Я сменил черные лакированные туфли на пару грубых сандалий, которые во первых были удобными, а два квадратных каблука были местами для хранения вещей. Левый для тяжелого кастета, правый для встроенного радиоактивного трекера.

На мгновение я постоял у изножья залитой кровью кровати и молча пообещал Розане, что где-нибудь по пути в рамках своей миссии, если это возможно, я отомщу за нее.

Часовой в конце зала моргнул, когда я так быстро вернулся в зал. Поэтому ему было позволено увидеть Розану во всем ее живом великолепии, и он не понимал, что мужчина не может задерживаться еще немного. Но с американцами, казалось, подразумевалось его выражение, вы никогда не знали. Я подал сигнал часовому в вестибюле и получил от него такой же недоверчивый взгляд. Но еще больше они удивятся, когда найдут тело Розаны. Если бы мой личный радар работал правильно, тот, кто убил Розану, запустил бы для меня следующий этап ловушки в течение нескольких минут.

Я взял первое попавшееся такси, вышел в оживленном районе возле Ватикана и нырнул в кофейню.

Мое дорогое на вид легкое саржевое пальто не выглядело двусторонним, но стоило мне расстегнуть стеганую подкладку, как оно превратилось в безвкусный изношенный плащ, который, возможно, знавал лучшие дни, но в далеком и сером прошлом. Небольшой аэрозоль уничтожил все складки на моих великолепных брюках и заставил их выглядеть грязными и неряшливыми под полями моего пальто. Небольшого кусочка наждачной бумаги было достаточно, чтобы полированные туфли выглядели старыми и потертыми. Ударив перочинным ножом по уголку дипломатического портфеля, я смог содрать телячью кожу, оставив сильно поврежденный пакет для писем .

Джерри Карр вошел в маленькую кофейню, и я оставил его там вместе с подкладкой куртки, моей темно-серой шляпой и остатками телячьей кожи.

Вышел Бен Карпентер; пожилой, бедный, обескураженный гражданин из того же окраинного мира пансионов и написания сценариев для статистов, который также был блаженной территорией Клема Андерсона. Последний штрих мог подождать еще немного.

Дом в Трастевере находился в нескольких минутах ходьбы, а Бен Карпентер был не из тех, кто тратит свои лиры на такси, если только он не слишком пьян, чтобы о чем-то беспокоиться. Я прошел две мили, в основном вдоль Тибра, высматривая потенциальных преследователей. На Понте-Гарибальди, большом мосту, я применил свою обычную тактику стряхивания преследования в переулках. Через дорогу от нашего контактного дома была кофейня, и я остановился, чтобы выпить чашечку горького эспрессо, наблюдая за улицей и тротуарами через занавеску из бисера, прежде чем перейти улицу и постучать.

Хайман открыл дверь с удивлением в глазах.

Он спросил. — Почему не завтра утром? Но он быстро впустил меня и захлопнул за мной дверь. «Ты похож на бомжа». Я стряхнул пальто, и он тихонько присвистнул при виде моего сшитого на заказ костюма, который начинался с середины бедер и спускался к шее.

— Мне нужен костюм, — сказал я, снимая пиджак. — И несколько рубашек. Старых. Это все.'

— Довольно большой размер, — пробормотал он. "Но я могу иметь их."

Он рылся в глубине шкафа, пока я рассказывал ему свою историю из ванной, где я закрасил волосы сединой.

«Ты играешь против опытных людей», — сказал он, когда я закончил.

Он нашел костюм, похожий на что-то. Оно был помятым и подходило мне ровно настолько, чтобы создавалось впечатление, будто он долгое время принадлежал Бену Карпентеру. У него была только одна рубашка, которая подходила мне, но он думал, что сможет купить еще несколько на одном из уличных рынков. На данный момент все было в порядке.

Я переложил содержимое карманов в свой новый костюм, надел наплечную кобуру, прежде чем надеть куртку, и был вполне доволен видом человека, который смотрел на меня из зеркала. Хайман раскритиковал меня.

«Тебе нужно еще кое-что», — сказал он.

Я так горжусь этим, гораздо более молодым агентом ЦРУ. но больно слышать от одолженного мальчика на побегушках, что мне чего-то еще не хватает. Но мне нравился Хайман, и до сих пор он был очень полезен. Так что я был терпелив.

Я спросил. — Накладной бороды?

— Запаха алкоголя, — сказал он. «Любой, кто похож на тебя и не пахнет дешевой граппой, вызывает подозрение».

Я признал, что он был прав. У этого мальчика было будущее, если он проживет достаточно долго. Работа со мной не увеличила его шансов на выживание. Но я сделал себе мысленную пометку, что если мы оба выживем, я обращу на него внимание Хоука. Хоук постоянно говорит о новой крови, которая нужна AX, но единственная свежая кровь, которую мы когда-либо получаем, это кровь, пролитая старыми профессионалами вроде меня .

«У меня все еще есть дистиллированная Тарквиния, от которой до сих пор воротят носы уличные алкаши», — сказал он. — Давайте присядем в главной гостиной и нальем вам выпить. Если ты выпьешь, я тоже выпью один стаканчик.

Мы вернулись в гостиную и сели за стол с шатающимися ножками, а Хайман вытащил пробку из неизвестной бутылки с бледно-пшеничной жидкостью. Он налил мне на два пальца в широкий, не слишком чистый стакан с водой, в соответствии с ветхой атмосферой своего дома. Еще до того, как я поднял стакан, меня окружил сивушный запах. Вряд ли это может быть хуже купороса, подумал я, делая большой глоток. Но было еще хуже. Я проглотил его и подавил рвотные позывы. Я снова поднял стакан и выпил его.

— Хм, — сказал Хайман. Налил себе тоже небольшое, минимальное количество.

Он выпил и понюхал. В глазах появилась слеза. Он прижал руки к талии и снова понюхал.

«В следующий раз я попробую что нибудь другон», — простонал он.

— У меня есть для вас кое-какая информация, — сказал он, отдышавшись. — Гилкрист передал её с посыльным. Это соответствует тому, что ты сказал сегодня утром. Но я по-прежнему не вижу никаких зацепок».

Он протянул мне несколько машинописных листов.

«Я как раз собирался их уменьшить», — сказал он. «У меня есть фотолаборатория за шкафом, но так проще. Уничтожьте их, когда закончите. Эта старая банка — растворитель бумаги. Он пододвинул к моему месту большую бутылку Кьянти, и я начал читать.

Банк Лугано оказался сомнительным даже по швейцарским меркам предприятием, более 80% которого принадлежало Пьеро Симке...

Он начинал как пограничный обменный пункт для итальянцев, которые переводили свои лиры через границу и обменивали их на гораздо более безопасные швейцарские франки. Он расширился до недвижимости и доверительного управления. В последние годы, согласно данным Хоука, он стал чрезвычайно активным в скупке золотых слитков. В суперзащищенных подвалах хранилось его на около 40 000 000 долларов. Теперь, когда разразился денежный кризис, спекуляция золотом стала популярной, но это выходило за все обычные рамки.

Хайман уже прочитал материал, и когда я закончил с листом, я свернул его и положил в этот растворитель.

Страховая компания оказалась в тупике. Это было одно из старейших, богатейших и наиболее респектабельных обществ в Европе, связанное с респектабельными партнерами как там, так и в США.

Дом отдыха в Сассексе был ещё более тревожным. Ни слова о Пьеро. Но несколько бывших сотрудников, которых быстро разыскали в Лондоне и Танбридж-Уэллсе, вспомнили, что таинственный гость находился в запертой комнате в то самое время, когда Ренцо и Стадс находились там в качестве пациентов. Его никто не видел, но его психиатром был — выдающийся юнгианец, герр доктор Унтенвейзер! Один из информаторов клялся во всеуслышание, что гость был ребенком или подростком. При таком росте Пьеро при каждом беглом взгляде казался подростком.

Как будто одного джекпота было недостаточно, расследования в Англии также показали, что Easeful Acres была частью длинной прибыльной сети частных клиник, принадлежащих коецерну в Лондоне. А председателем правления был не кто иной, как наш друг сэр Хью Марсленд. Более того, все остальные в Совете были молчаливыми подставными лицами, довольными ежегодными платежами, оставив сэру Хью полный контроль.

Наши четыре ключевые фигуры находились в одном и том же месте в одно и то же время. Это правда, что несколько лет назад, но потребовалось несколько лет подготовки, чтобы завершить "Конец Света".

«Вот вам и расследование», — был последний комментарий, но за ним последовали пять звездочек ***** , что означало, что бюллетень также содержал самые последние новости.

«Trans-Ins Mutualité, — в сообщении было указано название страховой компании, которая не вызывала подозрений, — по-видимому, частично перешла под управление швейцарского банка. Все еще очень секретная сделка, но в основном в ней участвует несколько корпоративных страховых подразделений. Как можно скорее, более подробные факты в пути. Им больше не нужно было произносить для меня название этого швейцарского банка. Предполагалось, что это будет маленькое предприятие Пьеро в Лугано, а отдел будет заниматься страхованием фильмов.

Так что Пьеро и трое других могли перекладывать деньги из одного кармана в другой. Все очень законно и без следов в их книгах, чтобы не встревожить инвесторов. Инвесторам также не нужно было знать, что их деньги используются не для выгодных вложений, а для этого растущего скопления золотых слитков в подвале.

«Все сходится», хотел я сказать, но Хайман заставил меня замолчать.

Пока я читал репортажи, он положил на стол свое радио и включил громкую итальянскую поп-музыку, смешанную с запахами граппы. Теперь музыка была прервана для сводки новостей.

'... час назад было найдено тело Розаны Моранди, двадцатиоднолетней сотрудницы Alitalia, с перерезанным горлом. Полиция разыскивает Роджера «Джерри» Карра, богатого американца, который остановился в этом номере и быстро ушел в то время, когда, по словам врачей, мисс Моранди была убита. Офицер, дежуривший после предыдущего инцидента с участием Карра, с уверенностью заявил, что никто больше не входил в номер с тех пор, как он впустил мисс Моранди в соответствии с телефонными инструкциями мистера Карра. Затем последовала редакционная статья о жадных до секса богатых американцах, угрожающих традиционному целомудрию итальянских женщин, за которой последовало лестное описание разыскиваемых.

«Джерри Карр — высокий красивый мужчина с аристократической манерой поведения», — сказал диктор. «Он стильно одет, и в последний раз его видели в темно-серой фетровой шляпе «Гомбург», светло-сером пальто в английском стиле и сером фланелевом костюме. Ему от двадцати восьми до тридцати пяти лет, и он немного говорит по-итальянски.

Хайман посмотрел на меня и увидел седого, помятого мужчину, от которого пахло граппой. Он усмехнулся. «Потребуется довольно умный парень, чтобы привязать вас к этому описанию», — сказал он.

— Но эти очень умные ребята ищут, — мрачно сказал я. «Схема, которую мы только что прочитали, разработана не для слабонервных».

— Но видите, что я имел в виду, когда сказал, что зацепок нет? — сказал Хайман.

— Совершенно верно, приятель , — сказал я. «Теперь мы точно знаем, и Хоук постепенно как и Клем Андерсон был на пути к чему-то очень важному. Мы знаем, что Ренцо, Стадс, Пьеро и сэр Хью Марсланд впервые встретились в Easefil Acres в Суссексе, во главе с кем-то, кого Клем Андерсон назвал бы "Юнгом" Эта буква L в заметках Клема могла означать Пьеро или его банк в Лугано, но это не имеет значения. Мы знаем, что "Конец Света" накопил достаточно военной техники, чтобы начать маленькую войну и, возможно, активировать большую. Но пока мы не докажем, что оружие — это нечто большее, чем просто реквизит, нам не на что опереться, приятель. — Это слишком верно, — сказал Хайман. — Куда это нас приведет, Картер?

Считалось, что Бен Карпентер провел несколько лет в Австралии, и я начал играть его роль.

— Я дал ему краткую информацию о себе. 'Плотник. Как и Карр, в нем есть первый слог моего имени. Если у меня будет достаточно времени, чтобы принять новую личность, я не забочусь о том, чтобы превратиться в Хосе Гонсалеса или Гельмуда Шмидта. Но если требуется быстрое переключение, как мы узнали методом проб и ошибок, удобнее оставить что-то из исходного имени. Так что, если кто-то попытается призвать меня к ответу на их «Привет, Картер», это будет точно так же, как если бы я сказал: «Меня зовут Карр или Карпентер»...

Он кивнул.

— Вернемся к реальным фактам, — сказал я. «Лучшее, что мы можем сейчас доказать, это то, что происходит почти законная афера. Я должен войти в запертые здания на территории Конти. И быстро.

Хайман посмотрел на часы; Я оставил свой «Ролекс» в туалете кофейни. Как бы я ни был к ним привязан, для Бена Карпентера это было слишком дорого.

— Вам лучше подождать до темноты, — сказал он. «Я исследовал это место самостоятельно. Во-первых, у них есть охрана и сторожевые псы. Как только вы преодолеете это, вы можете столкнуться с еще более сложным внутренним защитным кольцом. Мы не имеем дело с маленькими мальчиками. Но в АХ должны были это знать, иначе они бы не послали Ника Картера.

— Бена Карпентера, приятель, — поправил я его. «Где бы мы ни были. Возможно, вы можете начать тренироваться прямо сейчас».

— Хорошо, Бен, — сказал он. «Что у тебя есть, чтобы взломать Contiland?»

Я расстегнул куртку, чтобы показать ему кобуру, которую он уже видел. — И нож, — сказал я. Я не упомянул Пьера. Вы должны держать несколько вещей в резерве на всякий случай. Я показал ему каблук, нагруженный радиоактивным веществом, оставлявшим след. Мне пришлось показать ему это, потому что я хотел, чтобы он знал, что трекер находится в том же транзисторном радиоприемнике, что и подслушивающие устройства.

«Вы нажимаете эту кнопку», — объяснил я. — А диапазон волн — это индикатор долготы и широты с точностью до пяти процентов на километр. Затем нажмите кнопку ниже, и вы услышите звуковой сигнал, сила которого увеличивается по мере приближения к обнаруживаемому элементу. Никогда не используйте его, пока я не опоздаю на встречу или доклад более чем на час».

Он правильно симмитировал действия, затем сунул устройство в карман джинсов.

«Все очень умно». он сказал. — Но как пройти мимо собак и часовых?

«Что касается этих собак, — сказал я, — купите мне дешевый гамбургер». Я пропитаю его экстрактом валерианы. Это станет неотразимым даже для самой лучшей собаки, и тогда я добавляю успокоительное, которое действует мгновенно. Я останусь с одной стороны, а ты с другой, в нескольких сотнях ярдов от меня, будешь отвлекать внимание охранников.

— Хорошо, — сказал Хайман. 'Но как?'

— Мы это выясним, когда пойдем туда. Сначала мы должны найти место для меня. Я не могу больше подвергать этот дом опасности, оставаясь здесь. 'Заграничный паспорт?'.

Я бросил ему документ Бена Карпентера. Ничего страшного, с фальшивой визой шестинедельной давности, чтобы не было сомнения из-за какого-то вида на жительство. Дряхлое лицо на фото было похожим. Я сам был моделью для него, а также для примерно двадцати других фотографий за свою долгую карьеру.

«В этом районе нет настоящих пансионов, — подумал Хайман вслух. — И я хотел бы, чтобы ты был рядом, хотя и не слишком близко. Та старуха за бульваром принимает платных клиентов. Она недальновидна и не слишком разборчива.

— Спасибо, — сказал я.

«Позвольте мне сначала позвонить». Он сверился с карманным дневником, набрал номер и заговорил на искаженном итальянском с кем-то на другом конце линии. Он убедительно повысил голос и стал торговаться из-за оплаты.

«У тебя есть комната», — сказал он, положив трубку. — Тридцать тысяч лир в месяц, оплата вперед. Вы можете приводить людей. Девочек, я имею в виду. Эта старуха знает, что она грабит тебя. Она просто захочет увидеть твой паспорт, но не более того. Она не ведет записи для копо , потому что это черный заработок. Пойдем.'

Итальянские газеты печатают сенсации быстро, и как только мы вышли на улицу, мое прежнее лицо, аккуратного Джерри Карра, увеличенное с фотографии, сделанной во время обеда, уставилось на нас из всех газет.

УЧСИДО! РАПИМЕНТО! ВИОЛЕНЦА! МИСТЕРО!

«Убийство! Изнасилование! Насилие! Тайна!'

Я поставил им семь плюсов за правильность и удивился, когда я снова выглядел таким чистым, крутым и опрятным.

Я одолжил у Хаймана потрепанный чемодан для дополнительной одежды, которую ему удалось откопать в шкафу. Мы остановились у рыночного прилавка, и я добавил к нему две использованные рубашки, выбеленные джинсы, дополнительную пару обуви и потрепанный халат с надписью «Госпиталь ВМС США, отделение реабилитации алкоголиков, Неаполь».

— Господи, Бен, — сказал Хайман. «В этом наряде вы станете любимым арендатором Момы Пинелли».

Еще одна улица, угол, и он поднялся передо мной на два лестничных пролета и представил меня Моме Пинелли, тучной даме лет пятидесяти-шестидесяти, одетой в пятнистую черную траурную мантию, напоминание о том, что Папа Пинелли, проведший много лет назад в Эфиопии, позволил Божией благодати сойти на него. Волосы у нее были белые, а на родинке на подбородке росло несколько черных пучков. Она была в хорошем настроении и с энтузиазмом встретила меня и мои 30 000 лир. На мой паспорт она кинула лишь беглый взгляд.

«Комната позади, синьор Иеман, — сказала она Хайману. — Если хочешь покажи. Я слишком стара, чтобы бегать туда-сюда. Твой друг хочет американские сигареты? У меня они всего по 300 лир за пачку.

— Позже, мама. Ты переживешь нас всех. Хайман поцеловал ее в обе щеки и повел меня в заднюю комнату.

«Если он хочет приводить девушек наверх, скажите ему, что они не могут громко визжать или кричать», — крикнула она нам вдогонку. «У меня есть имя, которое нужно поддерживать в этом районе. Если он захочет гашиша, я тоже могу получить его. И очень дешево.

Это было далеко от люкса Le Superbe, и не только в географическом плане. В комнате была кровать с двумя грязными одеялами, грубой муслиновой простыней и одной жесткой белой простыней.

Я также увидел большой деревянный стул и маленький стол с выдвижным ящиком. Над ней была раковина с овальным зеркалом, а внизу — неизбежное биде. Одно окно с прекрасным видом на глухую стену в двух метрах за ним. Хайман поиграл с ржавыми кранами, и вода потекла рывками. — Кран все еще работает, — сказал он с некоторым удивлением. — Ты все понял , Бен. Дальше по коридору туалет с душем. Поставьте свой чемодан в угол, и мы сможем пойти поужинать и представить вас как нового обитателя Трастевере. Нет смысла идти на территорию Конти раньше десяти часов.

Он провел меня через несколько улиц к траттории , которая состояла из одной комнаты и выходила наружу с четырьмя столиками на тротуаре.

«Лучшая паста в городе», — сказал Хайман. — Между прочим, со времен Вест-Готов здесь не было ни одного туриста. Марко!

Из задней кухни появился мальчик лет семнадцати в засаленном белом фартуке. «Марко, это мой старый друг Бен», — представил меня Хайман по-итальянски. И я пробормотал те несколько слов, которые Карпентер мог выучить. — Рад познакомиться с другом синьора Хаймана, — сказал Марко.

— Ты нас обслужишь, Марко, — сказал Хайман. «Для него это был Дотторе Хайман. Бен собирается пожить с нами некоторое время. Так что, как настоящий римлянин, принесите нам немного красного вина, пока мы не решим, что поесть.

— Si dottore, Professore. — сказал Марк. В мгновение ока он вернулся с двумя бутылками красного вина, чем-то вроде Кьянти, но крепче и ярче по цвету. «И несколько салфеток, ради бога», — пожаловался Хайман. «Это место теряет свой стиль». Марко вернулся со стопкой бумажных салфеток, а мы с Хайманом взялись за ручки, чтобы сравнить наброски планов этажей студии Conti и прилегающих территорий.

Сразу после первых напитков мы заказали спагетти с мидиями, жареным ягненком и артишоками. И пока мы пили кофе с граппой, мы все еще сравнивали наши наброски».

«Хорошо», — сказал я над нашей последней версией. «Я думаю, что склады слишком близко друг к другу, но остальное, кажется, в масштабе». «Они охраняют его, как военную базу», — сказал Хайман. «Но они сосредоточили свое внимание на фронте здесь».

Его ручка постучала по калитке подъезда, куда Джерри Карр въехал этим утром на роскошной машине в качестве долгожданного гостя.

«За ним нет настоящих дорог», — сказал он. «У них есть забор из колючей проволоки, собаки и патрули по всему тылу время от времени. Вот… — Его перо провело дрожащую линию. — Проблема, — сказал я. «Как мы доберемся до задней части, не пройдя сначала через переднюю часть?»

— Ты эксперт, — сказал он.

Я снова посмотрел на карту.

— Нет дорог, — сказал я. — Но я чертовски уверен, что заметил здесь какую-то тропку.

Ставлю крест.

«Старая охотничья тропа, — сказал Хайман. «Если все пойдет по этому пути, оно может попасть в Ченточелли. И мы можем проехать туда, не подходя к воротам.

'В нескольких минутах ходьбы?'

«В этом нет необходимости, — сказал он. «У меня в багажнике два складных велосипеда. А теперь место, где я должен отвлечь охрану.

— Я видел в вашем доме стартовый пистолет, — сказал я.

'Да.'

«Есть ли у него сигнальная ракета и есть ли она у вас?» — Вот и все, — сказал он. «Но это осветит всю область, чтобы они могли видеть вас и меня».

— Нет, если мы найдем дерево, — сказал я. — А если ты будешь стрелять не в ту сторону, где я. Тогда не все освещается или по крайней мере не резко. Подожди, пока мы доберемся туда.

Мы расстались у дверей таверны. Хайман вернулся за своим оружием и машиной. Я вернулся к себе, чтобы забрать боеприпасы для Люгера. Через пятнадцать минут я снова встречусь с ним у моста через реку.

Он был как раз вовремя, в старом Пежо. Снаружи он выглядел потрепанным, но как только я сел в него и мы ехали на ровной скорости по все еще загруженному девятичасовому движению, я мог на слух сказать, что автомобиль настроен идеально.

«Полчаса туда на машине», — сказал Хайман.

— Тогда по крайней мере еще полчаса, чтобы добраться до места. Тогда должно быть уже темно.

Мы больше ничего не сказали, нарушив молчание только для того, чтобы согласовать наши планы встречи, когда дело будет сделано.

— Не жди меня, — сказал я ему. «Если я смогу войти, я также найду выход. Я приду к тебе домой в семь тридцать утра. Если меня не будет к девяти, займись этим радио и узнай, не прилипло ли что-нибудь живое к моей пятке.

Мы припарковали «пежо» в Ченточелли, далеко не зеленом пригороде, и никто не обратил на нас внимания, пока мы распаковывали и собирали два складных велосипеда. Хайман ехал впереди меня, по улице пока дома не поредели.

— Это где-то здесь, — мягко позвал он меня. — Между нами и студией около километра лесов и полей. Но какой путь ведет куда?

Нам повезло. Дорожки заросли, но не настолько, чтобы по ним нельзя было ездить на велосипеде. Три-четыре неверных поворота легко корректировались с помощью компаса. Было ровно семь минут одиннадцатого, когда мы увидели длинную ограду из колючей проволоки Римской империи Ренцо.

Это выглядело именно так, как я помнил после беглого осмотра тем утром. Земля перед забором была расчищена, за исключением группы деревьев тут и там. Я сказал Хайману отмерить двести шагов на север, а затем, когда он найдет хорошее укрытие, зажечь фонарь по диагонали через забор. Пока он выбирал свою позицию, я готовился и читал короткую молитву.

Мы пожали друг другу руки, и он исчез. Я начал месить четыре одинаковых шарика из гамбургеров, который он дал, и смешал их с равными частями валерианы для привлечения собак и успокоительного для быстрого нокаута. Я даже подмешал измельченное снотворное Камиллы, которое все время носил с собой, несмотря на все переодевания.

Я был так близко, что услышал царапанье лап и увидел бледные тени; это были гигантские немецкие овчарки. Двое бегали взад и вперед по другую сторону забора. Я перекинул четыре гамбургера один за другим через забор. Они спустились, не издав ни звука. Я увидел собак, бегущих рысью к двум разным местам, которые я выбрал. У меня не было бы шансов, если бы я вступил в драку с этими собаками, поэтому я дал каждой собаке гамбургеры с начинкой, вызывающей сонливость.

Мне как раз хватило времени, чтобы снять колеса с велосипеда, прежде чем Хайман, где бы он ни сидел, заставил расцвести на небосклоне новую звезду. Я побежал к забору, держа перед собой разобранный велосипед. Там я воткнул раму в землю и перепрыгнул четырехфутовый забор изящным прыжком с шестом.

Когда я приземлился, я перевернулся и пролежал ровно пять секунд, пока не убедился, что часовые меня не слышали и не видели. В ста пятидесяти ярдах они кричали друг на друга, привлеченные светом ракеты. Я медленно продвигался вперед, к ближайшему складу. Я миновал собак и часовых и в любой момент мог столкнуться с новой тревогой.

Но ничего не произошло. По крайней мере, я ничего не заметил. Я надеялся, что Ренцо и его дружки уже настолько довольны прожекторами у главных ворот, немецкими овчарками и патрулирующими часовыми, что не предприняли никаких дополнительных мер предосторожности. У них действительно были хорошие, прочные замки с двойным замком на двери первого склада, но хорошие, надежные замки с двойным замком — детская забава для агента AX.

Прежде чем войти, я тщательно смазал петли и замки.

Я ожидал арсенала, так что не удивился, обнаружив его. Я был удивлен и шокирован разнообразием и смертоносностью оружия. Здесь нашлось что-то для всех: от российских ракет для истребителя Миг-24 последней модели до ядерных боеголовок для нашего Т-2В, предоставленного ВМС США, и малых ракет для нашего Sabre 100-F (новая серия, незарегистрированные, секретные).

Можно было быть уверенным, что ни одно из правительств, одолживших его оборудование, не подозревало, что оно может быть так быстро превращено в действующее оружие. Визит на склад кого-нибудь из России, Китая или одной из стран НАТО наверняка пресечет заговор в зародыше, прежде чем он сможет развиться, даже если он начался, благодаря оговорке Стадса, в понедельник.

Я сделал невидимые отметки на нескольких ящиках с боеприпасами, используя жирный карандаш, содержащий радиоактивный элемент. Мне не нужно было осматривать другую кладовую, но я пролежал без движения мрачные десять минут, пока ночной сторож обходил оба здания. Постепенно это превратилось в пугающее однообразие. Теперь все, что мне нужно было сделать, это убедиться, что я выбрался отсюда живым, чтобы предупредить как можно больше людей. Даже политические связи Пьеро не смогли спасти его с такими убедительными доказательствами.

Небо все еще было облачным, когда я медленно подполз к забору. Я снова должен был отвлечь внимание, но на этот раз я должен был отвлечь их сам. Я вспомнил грациозный старомодный флюгер на ферме, которая была частью декораций Верельдейнде. Это было просто видно с того места, где я сейчас находился, и группа искусственных деревьев скроет меня от часовых, которых это приманит. Я достал свой Люгер, похлопал по рукоятке и прикрутил глушитель. Это делало его немного неуклюжим, а прицеливаться было немного сложнее, но у меня был только один шанс, и я все равно должен был им воспользоваться.

Я приподнялся на локте и подождал, пока облака немного рассеются. Так было минут через десять. По крайней мере, у меня было достаточно обзора, чтобы сделать выстрел. Глушитель издал сдержанный кашель, и флюгер развернулся, звук удара эхом разнесся по всей площадке. Я услышал бегущие шаги, приближающиеся к ферме. Я взял свой нож и начал копать под забором трехметровую яму.

Вокруг фермы все еще раздавались крики, когда я снова поднял раму своего велосипеда, прикрутил колеса и поехал в направлении Ченточелли. Я проклинал себя за то, что был настолько глуп, что не заставил Хаймана ждать в машине. Теперь каждая минута могла быть на счету. Сначала надо доложить Хоуку, а потом избавься от всего, что связано с "Концом Света". .

Я думал об этом, когда с велосипедом и всем остальным нырнул сломя голову в замаскированную яму. Я снова встал с люгером в руке, но снова уронил его. Вокруг ямы стояли четверо мужчин, сжимая в руках неуклюжие автоматические карабины.

«Мы ждали тебя, Ник Картер», — сказал один из мужчин, его голос был искажен капюшоном, который он натянул на голову.