Наш Современник, 2002 № 05

Александр Андреев • Шолохов во всем объеме (Наш современник N5 2002)

ШОЛОХОВ ВО ВСЕМ ОБЪЕМЕ

М. А. Шолохов . Все сочинения. М., Московский писатель, 2001.

Судьба творческого наследия М. А. Шолохова весьма схожа с его собственной судьбой. Получивший всемирное признание еще в молодые годы, потом лауреат Нобелевской премии, он не только не был в нашей стране официальным литературным кумиром, каким стал, скажем, во Франции человек с куда более скромным дарованием — Франсуа Мориак, но и находился в тени средних, теперь почти забытых писателей — А. Фадеева и К. Симонова. А первые две книги “Тихого Дона” были отмечены звучащей теперь уже анекдотично фразой критика А. Селивановского в “Октябре”: “Из общего потока крестьянской литературы особенно интересны для нас три романа: “Лапти” Замойского, “Девки” Кочина и “Тихий Дон” Шолохова”. Шолохов, заметьте, на третьем месте! К литературному наследию Шолохова долгие годы относились точно так же. Пройдет лет десять, и людям покажется невозможным, немыслимым, что в 1984 года, после смерти великого писателя, не был объявлен траур по всей стране, не был поставлен ему памятник в столице, не начато издание академического собрания его сочинений.

Более того, в годы “перестройки” и ельцинизма произошло позорное для нашей культуры событие, когда бесталанные, чудовищно некомпетентные в литературе люди стали с помощью телевизионных бандитов и газетно-журнальных мародеров выливать на уже покойного писателя и его творчество цистерны грязи, а большинство “литературоведов”, которые долгие годы успешно кормились возле Шолохова, молчали. Поразила поддержка этих шолохоненавистников А. И. Сол­женицыным, тем более непонятная, что ему, как человеку весьма сведущему в истории, было, вероятно, известно, что атаман П. Н. Краснов, сам неплохой исторический писатель и антикоммунист в не меньшей степени, нежели Солже­ницын, к тому же изображенный в “Тихом Доне” отнюдь не в лучшем виде, не испытывал никаких сомнений относительно того, откуда, мол, столь молодой писатель мог так хорошо знать обстоятельства политической жизни и военных событий на Дону в 1917—1922 годах. Краснов безоговорочно отдавал Шолохову писательскую пальму первенства, хотя и творчески, и политически это был весьма самолюбивый человек (например, в воспоминаниях пишет о себе исключительно в третьем лице). Но уровень культуры Краснова не позволял ему подхватить ходившие вовсю уже и тогда измышления о “плагиате” Шолохова. Это не значит, что уровень культуры Солженицына значительно отстает от уровня Краснова, но, однако, напрямую свидетельствует об уровне культуры в обществе.

Если бы те, кто отвечал за культурную политику в СССР, придавали бы измыш­лениям “антишолоховедов” ровно столько внимания, сколько они заслуживают, то есть абсолютно никакого (“Собака лает, ветер носит”), и занимались бы настоящим изучением творчества писателя, а не его циркулярной популяризацией (статеечка к юбилею, очередное “избранное” без серьезного справочно-литера­турного сопровождения), то, уверяю вас, куда меньше было бы соблазнов у “антишолоховедов”. Мало ли дураков находилось, чтобы оспорить авторство произведений Пушкина, Гоголя, Достоевского, Булгакова? Но отношение к ним литературного сообщества так и оставило их на месте дураков. Помилуйте, что будут думать об уровне нашего литературного профессионализма потомки, если мы, имея ранние произведения Шолохова, без рукописи первых двух книг “Тихого Дона” не могли определить, кто автор великого романа?

Это отнюдь не умаляет значения того, что эти две книги были наконец-то обретены, хотя сообщения в электронных СМИ об этом событии вполне соответст­вовали привычному неуважительному отношению к Шолохову: шизофренический бред о писателе давали годами, а здесь ограничились сюжетами в несколько минут и одной, если мне не изменяет память, более или менее продожительной передачей с участием Ф. Ф. Кузнецова (чуть ли не в рубрике “Человек и закон”). Но как бы там ни было, это событие, резко ударившее по зубам классиков “антишолохо­ведения” и отправившее их хуже, чем в нокаут — в культурное небытие, стало вехой, означившей начало настоящей культурной работы над наследием великого писателя. Это относится, безусловно, к книге Ф. Ф. Кузнецова “Шолохов и “Антишолохов”, главы из которой на протяжении двух лет публикуются в нашем журнале. Еще раньше Институт мировой литературы имени Горького РАН, возглавляемый Ф. Кузнецовым, подготовил издание “Тихого Дона”, лишенное цензурных и редакторских изъятий (М., Воениздат, 1995).

И вот — новое фундаментальное издание в серии “Всемирной библиотеки поэзии и прозы”: “М. А. Шолохов. Все сочинения”, осуществленное трудами того же ИМЛИ совместно с Пушкинским Домом (Петербург), Международным шолоховским юбилейным комитетом при Союзе писателей России, фондом “И возродится Великая Русь”, Академией поэзии, Международной ассоциацией художественных искусств (Париж), “Роман-журналом XXI век”. Первый том “Всех сочинений” Шолохова вышел в конце прошлого года в издательстве “Московский писатель” забытым уже тиражом в 100 000 (!) экземпляров под общей редакцией А. Ф. Стручкова, при участии С. М. Шолоховой, А. М. Шолохова, В. В. Васильева, В. Н. Запевалова, С. Н. Семанова.

Прежде чем перейти к рассказу об этом великолепном издании, не могу не заметить, что оно не лишено характерных, подчас забавных признаков нашего времени: например, открывается предисловием нового украинского казачьего генерала В. С. Черномырдина, кричавшего в октябре 1993 года о защитниках Дома Советов: “Давить их надо, давить!” (что уже, как сами понимаете, не смешно). Начинается оно почти как знаменитый пассаж И. С. Тургенева о великом русском языке: “В самые напряженные периоды жизни, когда порой бывает не особенно ясно на душе, когда не хватает времени даже для сна, я обращаюсь к книге...” Невольно подумалось: если вы, господин хороший, читали “Тихий Дон” и знаете, чего стоила нашему народу эта революция, как вы посмели отнять у потомков Григория Мелехова ее завоевания? Не появляются ли у вас мальчики кровавые в глазах?

А в конце книги нам предлагаются родословные древа “некоторых казачьих родов”, в том числе и Черномырдина, которое помещено рядом с генеалогическим древом М. А. Шолохова таким образом, что можно подумать, будто они родст­венники.

Все это — и предисловие Черномырдина на первом развороте с портретом (Черномырдина, естественно, а не Шолохова), и “древо” — достаточно ясно дает нам понять, кто является “генеральным спонсором” этого дорогого издания. Что ж, спасибо и за это Черномырдину, мог ведь дать и на Юза Алешковского, близкого ему по лексике... Государство-то наше забеднело... (А с другой стороны, откуда у Черномырдина, приватизировавшего государственный газовый комплекс, деньги, как не от государства?) Заканчивая эту щекотливую тему, сойдемся на “консенсусной” точке зрения, что черномырдинское попечительство о “Всех сочинениях” Шолохова, увековеченное в первом томе, делает его своеобразной библиографической редкостью.

Первый том “Всех сочинений” представляет собой книгу ин-фолио в 872 стр., в твердом, тисненом золотом переплете с суперобложкой. Он включает в себя все 4 книги романа “Тихий Дон”, “Хронологическую канву жизни М. А. Шолохова”, беседу А. Ф. Стручкова с Ф. Ф. Кузнецовым “Книга, на столетие опередившая время” и “Алфавитный указатель персонажей романа “Тихий Дон”.

И “Хронологическая канва”, и “Алфавитный указатель”, составленные С. Н. Сема­новым и А. Ф. Стручковым, являются незаменимым подспорьем для всех, кто интересуются биографией (как известно, весьма загадочной) и творчеством писателя. “Указатель”, например, дает четкое представление о том, кто из персонажей “Тихого Дона” был историческим лицом, а кто вымышленным. Кроме того, он включает и безымянных героев (помещенных в алфавитный перечень по первой букве сопутствующего им эпитета), что весьма облегчает работу исследователей, немногие из которых могут точно вспомнить, в каком именно месте “Тихого Дона” следует найти нужный эпизодический персонаж, и вынуждены пролистывать десятки, а то и сотни страниц.

Ф. Ф. Кузнецов в беседе с А. Ф. Стручковым приводит чрезвычайно важные, отсутствующие в предыдущих изданиях сведения об отношениях Шолохова со Сталиным, в частности, об их переписке времен коллективизации и 1937—1938 годах, в которой писатель, часто называемый “антишолоховедами” “продажным”, “безгласным”, прямо и резко рисует ужасающую картину беззаконий. Пожалуй, никакой другой живущий в СССР писатель (Булгаков писал Сталину больше о личных бедах) тогда на это не отваживался... И в “Хронологической канве”, и в беседе А. Ф. Стручкова с Ф. Ф. Кузнецовым содержится немало уточнений, разрушающих привычные нам мифы о Шолохове (созданные, впрочем, не без помощи самого писателя). Оказывается, Шолохов никогда не был ни комсо­мольцем, ни продкомиссаром, ни бойцом продотряда или ЧОНа, как писал он сам в юности в анкетах, чтобы облегчить себе возможность печататься. Шолохов служил налоговым инспектором окружной продкомиссии, но был быстро уволен с этой должности и даже чуть не угодил в тюрьму. Ф. Ф. Кузнецов рисует картину упорной, бескомпромиссной борьбы Шолохова за то, чтобы “Тихий Дон” был напечатан без цензурных изъятий и без навязываемого ему “идеологически верного” конца.

Издание прекрасно иллюстрировано фрагментами найденной рукописи первых двух книг романа “Тихий Дон”, а также рисунками С. Г. Королькова, О. Г. Ве­рейского, Ю. П. Реброва.

Александр АНДРЕЕВ