Наследия павших

Глава 5

Я будто падаю.

Внезапный взрыв красок затмевает зрение. Различаю какие-то неясные лица, размытые картинки, но ни одну из них не могу выцепить. Словно я застрял внутри собственного телека, пока Келли щелкает пультом. Ничего не понятно, и меня захлестывает паника. Зажмуриваюсь, но это бесполезно — все происходит внутри моей головы.

Когда мне уже кажется, что от бомбардировки красками мои мозги вот-вот поджарятся до хрустящей корочки, окружающее резко обретает резкость.

И вот я уже стою в залитом солнечным светом банкетном зале. Свет проникает в помещение через застекленную крышу, над которой нависают вьющиеся кроны, усыпанные гроздями красно-оранжевых цветков, неизвестных мне деревьев.

Каким-то образом, я знаю, что это Лориен, несмотря на то, что прежде я точно никогда здесь не был, а только смотрел вниз с орбиты. До меня доходит, что я знаю, где сейчас нахожусь потому, что это знает Первая.

Я в одном из ее воспоминаний.

В центре зала стоит большой стол, заставленный странными, но на вид весьма съедобными, блюдами. Все сидящие за столом — лориенцы, на всех нарядные костюмы. Я невольно пячусь, когда вижу, в каком я меньшинстве, и мой первый инстинктивный порыв — бежать, однако я не могу сдвинуться с места, как бы ни пытался — я застрял в этом воспоминании.

Все лориенцы улыбаются, поют. Не похоже, чтобы они были встревожены тем, что на их посиделках только что из ниоткуда возник могадорец. Именно в этот момент приходит понимание, что они просто не могут меня видеть. Ну, конечно: я всего лишь турист в памяти Первой.

А вот и она сама, сидит во главе стола. Совсем ребенок, лет пяти или шести, светлые волосы стянуты в две косички, качающиеся за спиной. Когда взрослые заканчивают петь, она хлопает в ладоши от восторга, и я понимаю, что попал на празднование ее дня рождения. На Могадоре не принято отмечать такое ерундовое событие, хотя некоторые выдающиеся воины известны тем, что устраивают пиршества на годовщины своих первых убийств.

До чего бесполезное воспоминание. Генерал не впечатлится, если я вернусь с одной только информацией о лориенской вечеринке в честь дня рождения.

Без предупреждения мир снова теряет очертания, и я падаю. Время стремительно пролетает мимо, увлекая меня за собой и вызывая приступ головокружения.

Очередное воспоминание обретает резкость.

Первая бредет по открытому полю, разведя руки в стороны так, чтобы высокая трава щекотала ее раскрытые ладони. Она где-то на год старше, чем была на дне рождения, все равно еще ребенок, счастливо прогуливающийся по своей пока неуничтоженной планете.

Скукотища.

Первая наклоняется и срывает несколько цветков, переплетает стебли, затем оборачивает получившуюся цветочную цепочку вокруг запястья на подобии браслета. Сколько еще подобной фигни мне придется пересмотреть?

Возможно, если я сконцентрируюсь, то смогу как-то контролировать эти воспоминания? Я должен увидеть остальных Гвардейцев, а не эти счастливые лориенско-девчачьи сопли. Стараюсь думать о том, что хочу увидеть лица Гвардейцев, их Чепанов. Воспоминание с полем исчезает во вспышке, и я оказываюсь в новом месте.

На улице ночь, хотя тьму разгоняют десятки бушующих вокруг пожаров. Две луны Лориена нависают над горизонтом друг напротив друга. Земля трясется под моими ногами, взрывы совсем рядом.

Первая и восемь других детей несутся по отдаленному от города космодрому к кораблю. Чепаны выкрикивают приказы, поторапливая детей бежать за собой. Некоторые малыши ревут, шлепая ногами по жесткому покрытию космодрома. Первая не плачет, она смотрит через плечо, там лориенец в обтягивающем костюме выстреливает пучком замораживающей ярко-голубой энергии прямо в морду скалящегося пайкена. Глаза Первой широко распахнуты от восхищения и страха.

Вот оно! Великое Вторжение. Именно то воспоминание, которое мне было нужно.

— Бегите! — кричит несущимся по космодрому детям-Гвардейцам лориенец в костюме. Его Наследия давно проявились и работают во всю силу. Только он все равно умрет этой ночью, как и все остальные.

Обегаю взглядом детей, стараясь запомнить как можно больше деталей. Тут и мрачноватый мальчишка с длинными черными волосами, и еще одна светловолосая девочка, младше Первой, которую несет на руках ее Чепан. Первая старше большинства других детей — деталь, которая, я уверен, поможет моему отцу создать описания оставшихся Гвардейцев. Я подсчитываю, сколько среди детей мальчиков и девочек, стараясь попутно запомнить наиболее отличительные черты.

— А ты еще кто такой?!

Голос заглушает рокочущие звуки войны из воспоминания, как если бы его передали прямо мне в мозг.

Поворачиваю голову и понимаю, что прямо передо мной стоит Первая. Не в образе ребенка из воспоминания, нет, это Первая, какой я видел ее в последний раз: светлые волосы струятся по спине, плечи дерзко расправлены. Призрак. Она глядит прямо на меня, ожидая ответа.

Она не может быть здесь; это лишено смысла. Взмахиваю рукой перед ее лицом, полагая, что это должно быть какой-то глюк прибора доктора Ану. Быть того не может, чтобы она действительно меня видела.

Первая отбивает мою руку. Я удивлен, что она может меня трогать, но затем вспоминаю, что, вообще-то, здесь мы оба призраки.

— Ну и? — спрашивает она. — Ты кто? Тебе здесь не место.

— Ты мертвая, — все, что я могу выдавить.

Первая смотрит на себя вниз. На миг огромная рана на ее животе становится видимой. Так же быстро, как появилась, рана исчезает.

— Но не здесь, — пожимает Первая плечами. — Это мои воспоминания. Так что, похоже, ты застрял тут со мной.

Трясу головой.

— Это невозможно. Ты не можешь со мной разговаривать.

Первая прищуривается, глядя на меня и раздумывая о чем-то.

— Тебя зовут Адам, верно?

— Как ты узнала?

Первая самодовольно ухмыляется.

— Мы делим один мозг, мальчик-мог. Так что я тоже кое-что о тебе знаю.

Рядом с нами бежавшие до того Гвардейцы уже погрузились в корабль, и сейчас двигатели заурчали, оживая. Я должен изучать корабль в поисках важных деталей, но меня слишком отвлекает мертвая, усмехающаяся мне, девчонка.

— Твой страшный и ужасный папаша будет разочарован, когда ты проснешься и не расскажешь ему ничего интересненького. — Первая хватает меня за локоть, и прикосновение кажется таким реальным, что мне приходится напомнить себе, что, по сути, это всего лишь сон.

Сон, над которым Первая внезапно обретает контроль.

— Жаждешь моих воспоминаний? — спрашивает она. — Ну, двигай за мной. Проведу тебе экскурсию.

Так как картинка снова меняется, до меня начинает доходить, что происходит.

Я заперт здесь с моим заклятым врагом. И, кажется, командует здесь она.