Наследник Аркона

28

Сову потребовалось два дня, чтобы найти Мороскея. Непогода изрядно потрепала птицу в дороге, и в каюту мага ее принесли на руках. Флот по-прежнему дрейфовал в нескольких лигах от гавани Грейрока. На палубах оставались только вахтенные, все остальные отсиживались по каютам и кубрикам. Корабли с Певена, не рассчитывавшие на долгий поход, оказались в затруднительном положении. Запасы пищи и пресной воды подходили к концу, и матросы собирали снег на расстеленную парусину.

Моряк, на плече которого угнездился Сов, с недовольным видом шел по палубе. Сова на корабле обычно считается дурной приметой. Но эта птица так настойчиво требовала внимания к себе, что рулевой, наконец, приказал отнести ее к магу.

Мороскей сидел над картами, проклиная погоду и надеясь, что отряд Марка еще не успел подойти к Стархиллу. На помощь флота сейчас рассчитывать не приходилось. Некоторое время маг без интереса наблюдал за шахматной партией Пабалана и Лаурина. Придворный играл намного сильнее короля, но как истинный дипломат позволял своему королю выигрывать, если только очередная волна не переворачивала доску.

— Что это? — поморщился Пабалан, глядя на вошедшего моряка.

— Это сова Феррагамо! — воскликнул Лаурин. — Что она здесь делает?

Мороскей молча рассматривал птицу. Через несколько мгновений он проговорил:

— Хорошенькое дельце!

— То есть? — переспросил Пабалан.

— Феррагамо ухитрился так зачаровать Сова, что он может говорить со мной. Обычно прирученные общаются только со своими магами. Я и не знал, что такое бывает.

— Что же сообщает маг? — спросил Лаурин.

— Он опять вместе с отрядом Марка, но болен или что-то вроде этого. Они остановились в пещере в горах и не могут двинуться дальше из-за непогоды. Точные слова подобрать трудно, но смысл в том, чтобы мы не спешили. Они еще не готовы.

— Хобану это вряд ли понравится, — покачал головой Лаурин.

— Да и мне тоже, — буркнул Пабалан.

— Подходящей гавани поблизости все равно нет, — вздохнул Лаурин. — Все дело в том, сколько еще корабли смогут пробыть в море.

— Я сам поговорю с ними, — решил Мороскей. — Я пошлю Атланту вместе с Совом к Феррагамо. Тогда она сможет сообщить нам, когда выступать.

— Летать при таком ветре не больно-то весело, — сказал Лаурин.

— Они справятся, — улыбнулся Мороскей.

Немного погодя маг сообщил новости Хобану. Они сошлись на том, что корабли с Певена должны немедленно уходить на Хильд. Никто не мог сказать заранее, сколько придется ждать. Если придется высаживаться на Арке, чтобы пополнить запасы продовольствия и пресной воды, то сделать это лучше как можно дальше к югу, и на берег стоит отпускать лишь тех, кто пробовал лунные ягоды.

На следующее утро Сов, накормленный и отдохнувший, вместе с Атлантой полетел назад. Экипажи оставшихся кораблей приготовились к очередному дню бесконечной войны с морем и небом.

Феррагамо оставался без сознания еще два дня Шалли запретил входить к магу всем, включая Пушка. Любой, кто пытался проникнуть в грот, получал от отшельника все ту же длинную проповедь. Наконец даже Марк, снедаемый чувством вины и беспокойства, сдался и решил ждать.

Запасы Шалли, хотя и значительные, все же не были рассчитаны на такое количество гостей. Орм и Дург отправились па охоту, но по такой погоде всю их добычу составили лишь две снежные куропатки. Корма для коней оставалось всего на три-четыре дня.

— Хорошо хоть с водой нет проблем, — сказал Кловер.

— Тогда что тебе мешает помыться? — сморщила нос Фонтейна.

Разбойник вспомнил, чем кончилась его встреча с принцессой у лесного ручья, и удержался от готового сорваться с языка ответа: «С удовольствием. Если ты мне спину потрешь». Он просто пошел и помылся. В одной из пещер было большое озеро с проточной теплой водой, и вскоре купание стало одним из любимых развлечений. Теперь уже Фонтейна жаловалась, что ей никак не удается помыться, потому что вокруг шляется слишком много бездельников.

Когда Феррагамо пришел в себя, Шалли стал пускать к нему посетителей по одному и ненадолго. Марк сразу почувствовал, что грот, с тех пор как он был там в последний раз, изменился, но отмел эту нелепую мысль. Потом он снова ощутил почти незримое движение в воздухе и задумался. Маг уже оправился и, хотя был еще очень слаб, быстро входил в прежнюю силу. Поздоровавшись, Марк сразу принялся извиняться, что заставил Феррагамо использовать Сова в качестве почтового голубя.

— Не говори ерунды. Мы все должны делать что можем.

— Даже если это чуть не угробило тебя? — горько спросил Марк.

— Да. Шалли на меня порядком сердился, но это все в прошлом.

— Ты нам нужнее, чем весь тот флот.

— Там много людей, Марк, и их жизнь зависит от нас.

— Об этом я не подумал.

— Во всяком случае, сейчас уже все прошло. Я, кажется, научился управлять своей силой.

— А почему же тогда ты…

— Во мне очень много силы, Марк. И часть ее потихоньку вытекает, как ты видел, — Феррагамо улыбнулся. — Для того чтобы заставить Сова говорить с тобой или Мороскеем, я просто должен оформить часть ее в виде особого приказа или заклятья. Единственная сложность в том, что я пока не привык к подобным вещам, и в тот раз часть энергии попала не по назначению.

— Значит, ты не можешь управлять ею всей сразу?

— Пока не могу, — согласился Феррагамо. — А когда незнамо какая магия бродит в голове, умным разговорам это не способствует. — Марк заметил блеск в глазах мага и рассмеялся.

— Ты порой нес такую чепуху…

— А-а, так ты это все же заметил?

— Ты все время говорил о Кории так, словно она здесь, с нами, — отважился сказать Марк.

Взгляд мага смягчился.

— Кория для меня как амулет. В моей жизни это единственный надежный источник рассудительности. Мне очень помогают мысли о пей, вот слова иногда сами и вылетают.

Марк ощутил комок в горле.

— Вы двое… — начал было он, но внезапно обнаружил, что не может говорить. Мешали подступившие слезы.

— Знаю, — сказал Феррагамо. — Знаю.

Они помолчали. Феррагамо закрыл глаза, и перед его мысленным взором пронеслись дорогие образы. Вот Кория внимательно наблюдает за ним, пока он завтракает. А вот Кория идет вдоль берега и хохочет, се волосы свободно развеваются по ветру. Вот Кория в его объятьях, нежно смотрит на него. Маг с трудом сглотнул.

Марк решил сменить тему разговора:

— Шалли мне кое-что показывал, Но так и не объяснил, что это значит.

— Ты вряд ли понял бы его, даже если бы он объяснил, — сказал Феррагамо, пока Марк вынимал свой меч.

Слабый узор вновь замерцал на клинке. Маг внимательно разглядывал его.

— Что ты знаешь об этом мече, Марк?

Принц задумался.

— Только то, что он очень старый. Он принадлежал сначала моего отцу, потом Эрику, а теперь, наверное, должен принадлежать мне. — Он нахмурился.

— Он действительно очень стар. Куда старше, чем я предполагал.

— Я знаю, где я раньше видел этот узор! — внезапно воскликнул Марк, и лицо его помертвело.

— В том сне? — тихо спросил Феррагамо.

— Откуда ты знаешь?

— Марк, пришло время поделиться с тобой кое-какими мыслями. Я не мог говорить об этом с твоими братьями, но у тебя, надеюсь, хватит ума понять. «По крайней мере, в той степени, в которой он сможет справиться с этим пониманием», — подумал маг и прокашлялся. — Победитель Миражей был старшим сыном Аркона и звали его…

— Тоже Марк?

Настал черед Феррагамо удивляться.

— Да, — сказал он.

— Я, наверное, и раньше знал это, — задумчиво проговорил Марк, — только не хотел признаваться сам себе.

— В той истории он не назван по имени, потому что все Служители ставили долг превыше личной славы. Он — один из героев той войны.

— А это — тот самый меч? — недоверчиво спросил Марк.

— Полагаю, что так.

— Мне всегда было легко с ним управляться, даже когда я не знал, с какой стороны браться за него.

— Да, Марк, это особый меч, так же как и ты, впрочем.

— Я? Я вовсе не герой.

— Каждый из нас служит по-своему. — Феррагамо помедлил, наблюдая за мыслями, зримо проносящимися по лицу Марка. — Помнишь тот старый стих, который ты нашел?

— Пророчество?

Феррагамо кивнул.

— «Последний наследник Аркона, что наречен был первым». Это вполне может оказаться про тебя. А «арконский клинок»…

Они снова поглядели на меч, поблескивающий в тусклом свете.

— Но ты говорил… — начал Марк.

— Я не люблю в этом сознаваться, — прервал принца маг, — но даже я иногда ошибаюсь.

Они улыбнулись друг другу.

— Если… Что тогда значит остальное? — Марк снова посерьезнел.

— Полагаю, мы узнаем это только в Стархилле, — сказал Феррагамо.

Марк вздрогнул и Закрыл глаза. Оба помолчали Шалли у порога внимательно наблюдал за ними.

— А что за узор на мече? — спросил, наконец, Марк.

— Это стилизованное изображение дерева с лунными ягодами.

— Источник?

— Все идет к тому.

— Вот почему мы должны прийти в Стархилл!..

— Чем раньше, тем лучше, — подтвердил маг.

— Надо бы поскорее поставить тебя на ноги, — вздохнул Марк. — Тебе хоть еды-то хватает?

— Да, тут Шалли любой няньке сто очков вперед даст.

— А пирога тебе дать?

— Вот уж это мне совсем ни к чему, — хохотнул маг.

К тому времени, когда вернулись Сов с Атлантой, самочувствие Феррагамо значительно улучшилось Он даже выбрался из своей пещерки и встретился с остальным отрядом. Ходил маг пока неуверенно, зато болтал без умолку, но здорово приуныл, когда заметил, как убавились запасы пирога. Поэтому, едва птицы — вернулись, он немедленно отправил сокола обратно. Буря наконец ушла на восток, и теперь ничто не мешало продолжить поход. К лапке Атланты опять привязали записку. Она извещала Мороскея, что отряд Марка выступает и будет в Стархилле через три дня.

Сокол отправился в путь, когда первых лошадей выводили из пещеры. Они моргали и пофыркивали от непривычного света и резкого морозного воздуха.

Феррагамо обнял Шалли на прощание. Только они двое знали, что соединило их, и нелегко переживали расставание. Фонтейна тоже обняла отшельника, к крайнему его изумлению, прочие пожимали ему руку или хлопали по плечу. Шалли стоял и смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду.

— Помни про источник, — пробормотал он и вернулся в пещеру.

Она встретила отшельника непривычной тишиной.