Наследник огня и пепла. Том IV (СИ)

Глава 24 Помирать, так с песней

Мерное костяное постукивание от приближающейся армии мертвецов единственное, что нарушало тишину. Это действовало на нервы. Я как-то привык, что люди постоянно в бою орут, давая выход эмоциям. В основном, конечно, орут от страха. Казалось бы, вот сейчас как раз самое время. Но нет, живые тоже затихли, как будто стесняясь орать односторонне. И вдруг кто-то затянул песенку:

— За мною стены Караэна, а нам сегодня помирать…

Судя по ритму, песня для работы. Из тех, что особенно любят бурлаки. Но эту я не слышал.

— За Итвис бьемся, против Итвис, который тот, что не за нас, — дальше тянул тот же голос. Кажется это был «ехидный». Правда сейчас у него голосок дрожал и от испуга был на октаву выше.

В ту сторону, откуда доносилось пение, рванул Сундук, крича на бегу:

— А ну заткнись!

— Там дальше про твою сестру, — шепнула мне Гвена. — Никак не могу вытравить эту песню. Любят её.

— Сперат, а ты её знаешь? — окликнул я оруженосца.

Тот замялся. Подумал. Вскинул арбалет в сторону мертвецов. и только потом осторожно кивнул.

— Тогда пой! — приказал я.

Тем временем первый голос затих. Видимо, шутник испугался сотника. Или того, что его не поддержали остальные.

— За нами стены Караэна, — раздался глубокий, густой бас Сперата. — А нам сегодня помирать! Привез Король рога для Магна, придется нам их покупать!

— Самое смешное пропустил! — тихо возмутилась Гвена. — Про то, как ты бабу отлупил и в Караэн уволок женихаться.

— За нами стены Караэна, а нам сегодня помирать! — продолжал Сперат. И к нему нестройно начали присоединяться другие голоса. Впрочем, довольно быстро подстраиваясь и начиная петь в унисон. Насколько я знал, такие песни могли быть почти бесконечны. Вариантов двустиший каждый знал пару десятков. Вторую строчку иногда придумывали на ходу. Очень удобно, когда делаешь тяжелую и однообразную работу. — Опять война, опять резня, а я хотел трусы стирать!

Хотя эту строчки с оригинала можно было перевести и как «не успел трусы отстирать». Видимо, с прошлого раза. Местные обожали такие двусмысленности. Телевизора же нет, кроссворды я еще не печатаю, ум занять нечем. В следующий раз строку «За нами стены Караэна» пел уже почти весь строй. И пели громко, заглушая мерное постукивание костей. Будто вплетаясь в ритм, застукали выстрелы арбалетов. В ответ по нам хлестнуло стрелами, заставив арбалетчиков пригнуться. Но это было уже почти обыденно. Я выпрямился, глянул по сторонам. И понял, что отступать пока рано.

Стрелы врага густо усеивали борта телег, местами так густо, как густо растут иголки у дикобразов. К счастью, пускать их почти отвесно вниз, как лучники Виллы, мертвецы не умели. Нет, они явно пытались, но стрелы от таких залпов падали слишком разрежено, редко попадая в телеги, не говоря уже о людях. Может, не хватало мощности луков.

Первый шок и ужас от обстрела прошел, люди притерпелись. Это хорошо. Плохо было то, что и наш обстрел не наносил противнику видимого вреда. Арбалетные болты либо застревали в больших прямоугольных вражеских щитах первого ряда, либо рикошетили от стальных шлемов. Сперат опять пригнулся, спрятавшись за бортом телеги и заряжая свой арбалет. Мучительно долго вертя веревкой. Наконец зарядил его и успел выстрелить, когда до врагов оставалось уже шагов двадцать. Я видел, что болт в притирочку прошел над верхней кромкой щитов первого ряда мертвецов и ушел в их строй. Без видимого эффекта. Сперат отбросил арбалет, выхватил свой могучий топор и встал рядом со мной. Снова раздались свистки сотников. Длинный и короткий. Я пропустил момент, когда люди перестали петь. Зато отчетливо помню когда они начали орать от ужаса. В тот самый момент когда, до этого неторопливо приближающаяся вражеская пехота, словно бы качнулась и разом бросилась вперед. Синхронно и одновременно по всей передней линии. Как в кино, я такого еще никогда не видел. Без сомнений, без страха, без жалости.

Только сейчас, когда враги перехватили щиты на бок, чтобы было удобнее бежать и замахнулись копьями, стали видны оскалившиеся черепа с зеленоватыми отблесками в пустых глазницах. На них были подшлемники и поддоспешники, кольчуги и шлемы. И сапоги на ногах. Но это я разглядел уже потом — в тот момент я, как наверное и все, смотрел только в эти пустые глазницы. Мозг оцепенел, мысли и даже чувства замерзли, как будто шипучка оставленная на ночь в морозилке.

Нас всех спасло две вещи. Первое, это то что грунт которым были прикопаны повозки был взят из болота и все еще был влажный и скользкий. И во многих местах скелеты банально скользили и даже падали. А на них падали прущие задние ряды, образуя кучу, как велосипедисты в гонке. А второе, это высокие, в рост человека, борта телег. Скелеты не смогли забраться на них сразу и некоторое время копошились там, прежде чем догадались поднимать своих чтобы те залезли через борт. Или догадался тот, кто ими командовал — слишком уж они синхронно это сделали.

— Это наша земля! — заорал Сперат и обрушил ловкий, косой удар своего топора на показавшегося над бортом скелета. Позвоночный столб от страшного удара с треском переломился, как сухая ветка. Весело ухмыляющейся череп отлетел в сторону. Мертвяка не спас даже кольчужный капюшон. Я спохватился и бросился ему на помощь. Не мертвяку, а Сперату. Не настолько я растерялся. Хотя, крикнуть про красоту я забыл.

Следующие несколько минут шла трудная, страшная и опасная работа. Мертвецы лезли наверх, а живые молотили мертвецов чем придется. Фехтования и маневров не требовалось. Требовалось только выносливость и упертость. И моим чуханам этого не хватало. Матль вынужден был остаться позади повозок и пинками приводить в чувство тех, кто бросил оружие и побежал. Сундук носился вдоль повозок, периодически заскакивая то в одну. то в другую, свистя и крича угрозы. И все равно, в основном все держалось на рыцарях. Спокойно и упорно мы перемалывали костяки в труху, как крестьяне молотящие зерно. Из полутора сотен чуханов в бою активно участвовало хорошо если два десятка. Остальные жались к задним бортам, едва не роняя из трясущихся рук оружие.

Мне казалось что самым опасным местом будет выдранная костяным големом из насыпанного бруствера повозка. Но нет, оказалось, что там скелетам даже сложнее залезть, борта выше. В ходе боя я оторвался от Сперата и Гвены — то и дело приходилось бросаться к самым опасным местам. Рядом со мной за борт повозки ухватился костяк. Вскочил на что-то, потому высунулся над бортом сразу по грудь. Это было неожиданно.

Одной рукой мертвец держался за борт, второй тыкал в меня копьем. У него не хватало половины зубов и рожа была какая-то удивленная. Может, так казалось потому что этот мертвец держал рот приоткрытым. Этот скелет был в обязательном шлеме. Пехотный, дешевый шлем в форме таблетки. И без кольчуги, только в изрядно потрепанной стеганке. Зато на нем были толстые, кожаные наручи, набитые соломой внутри. Видимо, чтобы не спадывали. Стражник в моих цветах прикрыл меня щитом от копья скелета. А я тем временем отсек руку которой костяк схватился за борт повозки. И, с усталым хеканьем, ткнул мечом в череп. Меч вошел прямо между челюстями, скелет захлопнул челюсти, кроша зубы. Я напрягся, провернул свой меч и одновременно дернул вверх. Череп неожиданно легко поддался, с влажным «чпок» соскочив с позвоночного столба, и улетел вверх. А безголовый остов еще секунду размахивал руками, пытаясь удержать равновесие, прежде чем магическая связь костей исчезла и кости осыпались вниз как палочки дженги.

Я отступил на шаг назад, чтобы оглядеться. Рядом орал Сундук, чуть дальше орали все остальный, за бортом повозки глухо постукивали костями и лязгали железом скелеты. Я устало оперся на меч. В отличии от боев с живыми, в этом не было пауз и передышек. Твари перли нон-стоп, не ослабляя напор. Это выматывало. Кто-то потряс меня за плечо.

— Куда ты смотришь, ослиную задницу тебе на морду, — это был Сундук. — Они рубят канаты! Или отгони их! Сеньор!

Последнее слово прозвучало скорее как оскорбление. Он стоял на соседней повозке. И показывал в пространство между своей и моей повозками. Я подошел поближе, вместе со следующем за мной по пятам щитоносцем. Глянул за борт. Так и есть, какой-то упырь, в смысле скелет, пилил кинжалом веревки связывающие между собой обе повозки. Я попытался достать его мечом, но в меня тут же начали тыкать копьями, царапая броню. Едва не попали подмышку, а у меня там только тонкая кольчуга. Я отпрянул. Огляделся. Рядом стоял чухан. Бледный, в трясущихся руках куза. Ударение на последний слог.

Магн с друзьями смеялись над этой штукой, предполагая, что это просто мясницкий нож, насаженный на древко. Я и сам купил для чуханов пару таких штук не глядя только потому, что выбора не было. Хотя стоили они дороже алебард. И только сейчас, взяв эту штуковину в руки, я понял что это не переделанный сельхозинвентарь, а задуманное как оружие и выкованное как оружие приспособление, которым одно удовольствие кромсать неприятных личностей соблюдая социальную дистанцию. Острие было длиной с обычный меч, при этом шире и толще. Железа в нем было, судя по весу, раза в полтора больше чем в моем мече. Тоже, кстати, совсем не маленьком. И все это удовольствие закреплено втулкой с двумя лангетами на примерно двухметровом, деревянном, граненом древке. Обычному человеку орудовать таким тяжеловато, да и меня повело, когда я размахнулся. Но тут не требовались особые изыски — лезвие кузы, как нож гильотины, со свистом описало дугу и врезалось в плечо скелетов. Кольчуга брызнула осколками колец, но не была прорублена. Зато инерция удара сломала кости под ней. Мой удар смял скелета, как удар арматурой мог бы смять люстру в мешке. Под треск ломающихся костей оживленный некромантией костяк осыпался вниз. Я тут же ткнул острием кузы в другого. И опять удачно — клинок попал в глазницу и прошел дальше, разламывая череп. Второй мертвец опал так же, как умело взорванный дом. Дальше дело пошло тяжелее — скелеты подняли щиты над головой и добраться до них у меня никак не получалось. Но и резать веревки я им не давал. На секунду поверив во всемогущество своего дрына, я пару раз рубанул щиты, но те выдержали.

— Передохните сеньор! — крикнул мне в ухо владелец кузы и забрал у меня из рук свое оружие. И начал энергично рубить и колоть, не обращая внимания на летающие вокруг стрелы и мелькающие в опасной близости острия вражеских копий. Он был по прежнему бледный, как простыня, но руки не тряслись.

Я отступил в сторону, чувствуя, что даже моя сверхчеловеческая выносливость подходит к концу. Нужен небольшой перерыв. Сундук, перевесившись через край своей повозки, толкнул меня в латное плечо. В ответ на мой усталый взгляд показал в сторону дороги, заполненной мертвецами.

— А ты смотри-ка, сеньор! Конец-то виден! — крикнул он.

Я тоже посмотрел. И в самом деле, кажущаяся бесконечной река мертвецов перестала извергаться из черного тумана. Что-то там еще виднелось вдалеке, но пехотная колонна вышла, видимо, вся и сейчас копошилась, заполнив едва ли сотню метров дороги. Умом я понимал, что скелетов тут может быть больше тысячи, учитывая как плотно они сейчас спрессованы. Но с высоты повозки казалось, что дело уже идет к концу.

— А вон и пастух! — крикнул Сундук и ткнул пальцем чуть в сторону.

Я перевел взгляд туда и сначала увидел шестерку рослых мертвецов закованных в очень хорошую броню. Длинные и плотные кольчуги, как у Сперата, с латными плечами и руками. Глухие глубокие шлемы. Больше подходящие для кавалерийской сшибки, чем для пешего боя. Здоровенные, до подбородка пехотные щиты сложной формы. Выкрашенные в черный и с какой-то эмблемой на всех. Признак богатства нанимателя.

И только потом я разглядел за ними «пастуха». Некромант. Он напоминал Эфеста. Сильно. Возможно, это из-за такой же войлочной брони и характерной шапки. А может, из-за посоха и седой бороды.

— Кстати, а где Эфест? — спросил я Сундука. У меня появилась достойная цель для старого колдуна.

— Старый волшебник? Назад отнесли, а то сомлел! — крикнул Сундук.

— А ты видишь Сперата? Скажи ему, чтобы попытался достать из своей машины этого «пастуха»!

Сундук с сомнением посмотрел на некроманта. Прикрывали гада хорошо. Как мой щитоносец меня, только у некроманта таких шесть штук.

— Не достанет. Да и в ослиную задницу его! — крикнул Сундук и сдвинул шлем на затылок, чтобы я его лучше слышал. — Вы лучше сеньор вот что сделайте!

Он посмотрел на меня, одновременно указывая куда-то рукой. Куда, я посмотреть не успел. Прямо в висок Сундука прилетела стрела. Это я потом понял, что она прилетела. Летела она с такой скоростью, что глядя прямо в лицо Сундука мне показалось, что она будто выросла из него. Пробила его голову насквозь, вынеся наконечником осколки кости и застряла. Как будто пробитое стрелой яблоко на стилизованных картинках. Глаза Сундука удивленно смотрели на меня и стремительно краснели, заполняясь кровью. Он осторожно потянулся рукой к голове и его пальцы наткнулись на дрожащее оперение стрелы. Словно это его окончательно убедило, Сундук обмяк и осел. Ставлю дукат против чента, умер. Тут я уже не помогу. Я запоздало потянулся, чтобы его подхватить. И моей скорости реакции на это хватило. Я схватил его за ворот кольчуги, не дав упасть. Но его голова, как мяч в мешке, мотнулась в сторону. И прямо напротив меня застыло оперение стрелы.

Стрела была чёрная, лакированная. С выкрашенным в черный цвет оперением. Всё как я хотел.

— Убили! Убили! Сундука убили! — завопил мне в ухо кто-то. Я повернулся и увидел рожу чухана. Глаза вытаращенные, сопли, слюни. Я выпустил тело сотника и ударил паникера наотмашь ладонью по лицу, что бы он в чувство пришел. Вместо этого он их лишился, рухнув на дно повозки.

Я бросил быстрые взгляды по сторонам, на свои войска. Минуту назад было трудно, но все готовы были продолжать. Но вдруг что-то изменилось. Я увидел как испуганно пятятся от борта пехотинцы, как с трудом ворочают оружием рыцари. И только Гвена с задорным визгом крушит черепа. Впрочем, так могло бы показаться человеку не привычному. Я же видел, что демонесса экономит манну своего волшебного меча, повесила его в крюк на спине. А сама орудует отнятой у пехотинца алебардой. И паузы между ударами длиннее, чем я бы ожидал. И оружие старается опустить на пол.

И во мне плеснулся знакомый по прослой жизни страх. Ха, оказывается этот страх бывает у всех, просто он от бессилия. В этой жизни я еще не разу не чувствовал себя бессильным.

— Отходим! — заорал я и взмахнул рукой. — Матль! Свисти отход!

Мой крик стали повторять. С радостью, громко. За воплями «Отходим! назад! Назад!» почти не было слышно три коротки свиста Мальта. Я не поленился перепрыгнуть в соседнюю повозку, подхватить тело Сундука. И только после этого, перевалился через задний борт и побежал в тыл. На обочине лежало шесть тел. У трех из спины торчали стрелы.

Больше всего я боялся, что скелеты погонятся и вырежут нас. Поэтому торопился, как мог. И не я один. Люди добегали до второй линии повозок, пивовары протягивали руки и затягивали их наверх. И они падали на доски без сил. Я передал тело Сундука пивоварам и начал помогать своим чуханам забираться в повозки. Ко мне присоединились Гвена и Сперат. Я постоянно оглядывался в сторону врага, но скелеты тормозили. Я переоценил их ловкость, в повозки они влазили медленно и по одному. Время убежать у нас было. К тому же, нас не преследовали. Рыцари дошли последними — им было тяжело бежать в латах. Зато они сохранили свое достоинство. Только после них мы запихнули в повозки Матля и залезли сами.

— Проверил, чтоб не забыть кого, — тяжело докладывал Матль. — Бочку с болтами тоже забрали. И с пивом бочонок тоже отдал одному, найти надо. Раненых уже давно назад отправил, с сопровождающими. Вроде ничего не забыл. От гоблины костяные, порвали таки канаты…

Он был прав, скелеты медленно растаскивали телеги. Вернее, пока только пытались, веревки все еще держались, но было понятно, что это дело пяти минут. Я смотрел на эту возню и у меня острое чувство, какое бывает что я забыл что-то важное. Когда не можешь вспомнить, запер ли квартиру. Что-то я забыл…

— Мы не подожгли повозки! — охнула рядом Гвена.