Наследник огня и пепла. Том IV (СИ)

Послесловие от автора

Песни.

Мы вряд ли способны до конца осознать, насколько плотно мы опутаны современными технологиями. И я сейчас даже не столько про технику, сколько про социологию и психологию. За последние пару веков человечество сильно продвинулось вперед в умении лепить из себя что угодно по заданному техзаданию.

Возьмем отвлеченный пример. Музыку широкого потребления, в быту, попсу. Песня Меладзе. «Притяженья больше нет». Там, специально для тупых и тугослышащих вроде меня, припев начинается с трех отдельных нот. «Ту, Ту, Ту, и начали!» как бы говорит нам музыка, и мозг такой «О, дальше я знаю!». Я поднимаю лицо из тарелки и мычу «Сто шагов назад!». Причем там простая ритмика, можно просто пробубнить, петь не надо. Мозг такой «Ай я молодец, вместе со всеми, прям вот угадал, я социально интегрировался, в следующий трудный период меня не съедят» и заложенная миллионами лет эволюции система поощрений впрыскивает гормоны удовольствия. На поверхности сознания, которое формулирует мысли, я просто подумаю «Хорошая песня. Душевная». Таких биологически-психологических ловушек и в этой песне, и вообще в попсе, еще много. Люди получают физическое удовольствие от их прослушивания. Мы получаем. Важно услышать их несколько раз. При этом, если вас раздражает попса — поздравляю, вы как все. Она всех раздражает.

Научный факт — если дать даже фанатам попсы текст их любимых песен, написанный просто «стеной», а не строками, то более 40 (сорока) процентов испытуемых… Не узнавали свои любимые тексты. Попса это высокотехнологичный продукт современности, где работа идет сразу с глубинными процессами в мозгу, минуя мышление и интеллект. Поэтому слова там не важны.

В средневековье, как вы догадывались, любили по по хардкору. Поэтому пели без скидок для тупых. Возможно, это объясняется тем, что тогда пели все. Вполне вероятно, постоянно поющие за работой неграмотные крестьянки имели практики в пении больше, чем многие из выпускников современных вокальных ВУЗов. В поле пели, за прялкой пели — вообще все время пели. И поэтому песни высокой средневековой поэзии признавались песнями «Высокой» поэзии в обществе массового профессионализма. И отбор шел сильно по другим критериям.

Для примера можно взять «Foy Porter» — одна из самых известных песен позднего средневековья, написанной Гийомом де Машо в XIV столетии.

Как и большинство светских песен того времени, следуя традиции трубадурского художества, песня посвящена ухаживаниям благородного мужа за Дамой. Лирический герой сообщает о своей глубокой любви к избраннице. О любви, которая сильнее, чем само море. И о том, что он ни на минуту не мог забыть свою избранницу. В конце песни он говорит, что его дама — это настоящий сапфир, который действительно может исцелить его и утешить его сердце (в средневековье была широко распространена вера в то, что драгоценные камни обладают целительной силой).

Как пишут в энциклопедиях «Песня, написанная в стиле вирелэ, славилась тщательно продуманной схемой рифм, что, возможно, способствовало её непреходящей популярности.»

На свой страх и риск можно послушать современную реконструкцию: https://youtu.be/gNNqilChCEY?si=-LjCAxud7t2MJSIn и я не утрирую, я до конца четыре минуты прослушать не смог. И не я такой один. Это мучительная вещь.

Ниже дам текст. От себя добавлю, что это не песня, а испытание для певца. Даже большее, чем для современного слушателя. Она сложнее оперы, потому что там какой-то рваный ритм, с элементами джазовых импровизаций. Сложные переходы, не одинаковые куплеты, сложные переходы и ушедробительные приемы названия которых я не знаю. В какой-то степени можно составить себе представление о ней по приведённому ниже тексту песни. Для удобства записан текст все же так, как сейчас принято, а не сплошным абзацем. Но помните, это скорее условность.

Foy porter,

Honneur garder

Et pais querir,

Oubeir,

Doubter, servir

Et honnourer

Vous vueil jusques au morir,

Dame sans per.

Car tant vous aim, sans mentir,

Qu’on porroit avant tarir

La haute mer

Et ses ondes retenir

Que me peüsse alentir

De vous amer,

Sans fausser;

Car mi penser,

Mi souvenir,

Mi plaisir

Et me desir

Sont sans finer

En vous que ne puis guerpir

N’entroublier.

Foy porter,

Honneur garder

Et pais querir,

Oubeir,

Doubter, servir

Et honnourer

Vous vueil jusques au morir,

Dame sans per.

Il n’est joie ne joïr

N’autre bien qu’on puist sentir

N’imaginer

Qui ne me samble languir,

Quant vo douceur adoucir

Vuet mon amer.

Dont loer

Et aourer

Et vous cremir,

Tout souffrir,

Tout conjoïr,

Tout endurer

Vueil plus que je ne desir

Guerredonner.

Foy porter,

Honneur garder…

Vous estes le vray saphir

Qui puet tous mes maus garir

Et terminer,

Esmeraude à resjoïr,

Rubis pour cuers esclarcir

Et conforter.

Vo parler,

Vo regarder,

Vo maintenir

Font fuir

Et enhaïr

Et despiter

Tout vice et tout bien cherir

Et desirer.

Foy porter,

Honneur garder

Et pais querir,

Oubeir,

Doubter, servir

Et honnourer

Vous vueil jusques au morir,

Dame sans per.

Отдельно надо остановится на том, что официально называются «Трудовые песни и припевки».

Различия в видах трудовой деятельности, требовавших концентрации усилий большой группы людей, привели к появлению разных типов трудовых песен, различных по ритму, содержанию, структуре. Среди них особенно широкое распространение имели так называемые «дубинушки» — песни крючников, бурлаков, носильщиков, лодочников, сложенные на больших русских реках — Волге, Каме, на Дону и в других местах:

Поработаем до поту,

Пообедаем в охоту!

Свои силы понатужим,

Мы добудем и на ужин!

Эх, если б водкой напоили

Веселее бы крутили!

В кабаках купцы большие

Пьют наливочки густые.

А мужицкой нашей глотке

Не хватает даже водки!

Что, ребята, припотели?

Значит, выпить захотели!

Наши ноженьки не ходят,

Дернешь водки — все проходит!

Отчего же рукам больно?

Нам работушки довольно!

И таких двустиший сотни.

Песни грузчиков в портах:

На выгрузке из трюма судна припевали:

Когда тяжесть сдвигалась с места, грузчики в такт своему шагу подпевали:

При накладывании ноши на спину грузчика двое «подавальщиков» припевали:

Если груз случайно падал со спины грузчика или из рук «подавальщиков», то при новом подъеме этого груза припевали:

… и сотни их.

Печатное слово

Все меняется, но ничего не изменилось. Ведь люди всё те же. Когда появился печатный пресс и каждый дурак смог выплеснуть свой креатив в пространство посредством букв, то это было больше всего похоже… На современные соцсети. Дело кончилось Возрождением, так что всё хорошо. Рассмотрим мы всё на примере лидера мнений по имени Пьетро Аретино.

Сейчас его имя мало что говорит кому-то, кроме специалистов — а между тем в своё время он был буквально одним из главных людей Европы и грозой её государей. Несмотря на то, что он был сын башмачника и у него не было ни титула, ни сана, ни единой дивизии.

Вместо этого у Пьетро имелся хорошо подвешенный итальянский язык и некоторая бесстрашная отбитость — и ещё он оказался в удачное время в удачном месте.

Аретино сейчас называют «первым журналистом», но на самом деле он был первым ведущим телеграм-канала. В молодости, хайпанув на обличении папы с помощью ржачного пасквиля, ставшего вирусным, он сбежал в Венецию, где имелись а) вольная торговая республика с хорошей армией и спецслужбами и б) масса типографий, за бабки готовых печатать всё.

Аретино, обосновавшись там, стал собирать на всех европейских государей, кардиналов там и даже отдельных деятелей компромат и печатать бюллетени со сливами, инсайдами, наездами и нагонами.

Его ТГ пользовался бешеной популярностью.

Очень скоро европейские государи начали ежегодно отстёгивать Аретино за блок на негатив — а некоторые начали доплачивать, чтобы Пьетро мочил их конкурентов.

Аретино одновременно выполнял и функцию сливного бачка для своей крыши (властей Венеции), и функцию их информатора, и функцию инструмента их влияния.

Когда он слышал, что у кого-то есть абсолютно лишние деньги или какая-нибудь симпатичная штучка — он посылал ему письмо (оставляя себе копию), в котором кратко рассказывал адресату, что он про него узнал и щас публично вывалит. Если адресат не вёлся — Аретино публиковал наезд в ближайшем выпуске.

Государи Европы рыдали, но платили — как-то само собой устоялось, что разобраться с Аретино обычным образом нельзя, потому что он солнце европейской литературы. Монархи говорили друг другу «Ну что поделаешь, это же Аретино, он великий человек, писатель. Все ему платят, мы с тобой что, особенные». Аретино прожил долгую счастливую жизнь, без разбору окучивая юношей и дам, и умер, по легенде, упав от смеха под стол и ударившись головой.

Я читать его, конечно не буду, но один человек согласился на жертву. и "…честно попробовал прочесть самое знаменитое произведение данного великого писателя. Оно оказалось (кто бы мог подумать) диалогом двух шлюх с воспоминаниями одной из них о том, как она была монашкой, затем матроной и, наконец, собственно куртизанкой. Я смог дочитать только до сцены, когда поклонник-меценат дарит во время праздника коллективу весёлых монахинь корзинку стеклянных фаллоимитаторов, и со вздохом закрыл книжку бессмертного классика."

Магн, разумеется, и не подозревает как на самом деле выглядит джин из печатного пресса, который он выпускает. Ему то в учебниках рассказали про печатание библии и научных трудов. Ниже неприличная картинка с примером поста от успешного блогера эпохи Возрождения:

Средства войны.

Есть знаменитая фраза, что для войны нужны «Деньги, деньги и ещё раз деньги».

Это куда точнее отражает суть проблемы с войной, чем кажется на первый взгляд. Зарплатные ведомости раннего средневековья вот предвестник армий численностью в тысячи человек, которые смогли месяцами вести военные действия с глубокими операциями. Сначала пришли писари с таблицами, а только потом появились армии. Такие таблицы суть технологический прорыв Новейшего Времени, на них — печатных и рукописных, в ящиках столов и файлах всемогущего Экселя — держится вся современная экономика, все мешки зерна с коровами на этой планете.

Какой же это прорыв, спросите вы? Вот огонь изобрели — это прорыв, металлы отливать начали — тоже, письменность опять же… а когда и буквы есть, и цифры есть, то записать ими что-то в столбик много ли ума надо? Садитесь поудобнее, сегодня вы начнёте уважать итальянцев.

Письменность возникла как метод учёта товаров, далеко от Италии. Поначалу символическая запись позволяла держать в уме предметы, которых рядом нет или которых вообще нет, например доход с будущего урожая. Потом появилась система чисел: стало возможным кратко считать очень большие количества предметов, а не пересчитывать миллион точек и кружочков каждый раз. Затем догадались записывать языковые формы — глаголы, времена, имена — и таблички стало можно подписывать, что кому и когда. Дальше — алфавит для краткости, знаки математических действий для непрерывной вычислений, единицы измерения… С течением веков проблемы письменности решались одна за другой. Как орудия труда, могучие продолжения человеческих рук, сначала были каменные, затем медные и железные, так и письменность, продолжение жадного человеческого черепа, охватывала и подсчитывала материальный мир всё лучше.

Затем у экономики появилась проблема, которую письменность не решала. Древний торговец, придя на рынок, покупал и продавал на месте, и мог (если грамотный) записать название любого своего предмета, имя любого своего раба и любую сумму денег из своей сумы. Он мог обойти все свои склады и, физически пересчитав каждый мешок и каждую монету, записать чем владеет. Но затем торговля стала сложнее и вытянулась во времени. Покупать и продавать стали в долг, долги стали расти, долг стало можно купить и продать. Теперь у нашего купца, который всё посчитал, через неделю часть монет будет потрачена, другие монеты будут получены, будут возвращены долги и выданы новые, будут начислены проценты и списаны потери, часть мешков уйдёт из кладовой, их место займут новые… а через неделю снова, и снова, и снова…

То есть, хотя у нашего купца есть всё, чтобы оформить на письме имущество или отдельную сделку, он не записывает большинство сделок. Потому что если он станет записывать все свои сделки, он создаст огромный массив разрозненных сведений, которые появляются и усложняются быстрее, чем он может в них разобраться. У кого я одолжил этого раба? К какому сроку Луций должен мне те два сестерция? Или он должен три? Сколько я должен мяснику за курей? Все ли налоги я уплатил? Чтобы использовать выгоды письменности максимально — записывать всё и держать в голове как можно меньше — нужна какая-то система для этих записей.

Как и всегда, итальянцы её придумали. Ну хорошо, их предки, италийцы. Римские торговцы начали записывать сделки по именам тех, с кем их вели — сколько я должен Луцию, сколько Луций должен мне. Долг записать приоритетнее всего, ведь только так я смогу уверенно предъявить Луцию по его обязательствам. А он мне по моим. Это называется смешанный учёт — наши с ним взаимные обязательства смешиваются в одну запись. Ключевым здесь было деление на периоды: загнав часть вязкого времени в рамки некоего периода — например, недели или месяца — я могу собрать все свои сделки с конкретным коллегой за этот период. Теперь вместо горы табличек с разными датами и именами у нас одна аккуратная стопка — «январь 23 года» — и на каждой табличке по имени. Так-то лучше! Однако в феврале будет ещё одна стопка, в марте ещё одна… Кроме того, что делать если ты ведёшь дела с большим числом людей? На шумном рынке ты можешь не знать имени покупателя, а если и знаешь — на каждого отдельную табличку не напасёшься. Информации всё ещё слишком много, нужен следующий шаг — и он был сделан.

В начале нашей эры Плиний Старший описывает Tabulae Rationum: таблицу долгов, состоящую из двух страниц. На левой учитывались выданные долги, на правой — взятые, в обоих случаях по возможности указывалось, кому и у кого. Сохранив периодическую запись, но отойдя от деления по именам партнёров, римские коммерсанты стали делить данные на две группы: «что должны мне» и «что должен я». Возникли альфа и омега современной экономики — дебет и кредит, вместе известные как двойной учёт.

Гениальность двойного учёта в том, что вся информация о долгах (сумма, срок платежа, имя кредитора/кредитуемого, детали сделки и пр.) сведена в один документ. «Двойным» он называется как раз потому, что каждая сделка записывается два раза — один раз когда обязательства появляются, и один раз когда выполняются. Например, я даю Пете в долг 100 рублей. В графе «мои средства» я записываю 100 в кредит («я даю»), а затем те же 100 в дебет в графе «Петя» («я получаю»). В итоге общая сумма всегда будет равна нулю, а я буду уверен, что нигде не ошибся и Петя должен мне именно 100 рублей. Более того, когда Петя вернёт их мне, я запишу 100 себе на дебет и 100 ему на кредит. Дебет сошёлся с кредитом у нас обоих, и я вычёркиваю Петин долг. В конце месяца одного взгляда в таблицу достаточно, чтобы увидеть оставшиеся невычеркнутыми долги. А ещё я чётко вижу, кто и когда у меня взял взаймы — это упрощает выдачу долга под процент. Смекаете?

В общем, выдавать и взыскивать долги стало легко как никогда. А значит что? Правильно, теперь это можно делать массово. Так появились банки. Новая технология привела к появлению финансовой сферы экономики. Подобно тому, как деление ядра впервые дало человеку энергию, не являющуюся впитанной планетой энергией Солнца, двойной учёт подарил нам экономическую ценность, не вытекающую напрямую из природных ресурсов. Начиная с Древнего Рима банкир ничего не производит и не добывает — однако делает деньги из воздуха и может быть богаче иных правителей. Впрочем, этим история отнюдь не исчерпывается.

Дело в том, что, подобно многим достижениям Рима, двойной учёт был забыт вскоре после распада Западной Империи. Сложные денежные потоки, приведшие к его возникновению, разрушились — в нём потерялся смысл, люди снова вернулись к разовым локальным транзакциям «пришёл на рынок, купил козу». Вместе с Империей ушла в небытие и относительно унитарная система валют, в новых реалиях надёжно считать что-либо было в принципе сложнее. Поэтому чисто технически этот необходимый принцип нам подарили не римляне. Однако следите за руками.

Перенесёмся в северную Италию XII века. Хотя Средние Века ещё в разгаре, власть Церкви непоколебима и до Ренессанса ещё пахать и пахать, кое-какие условия для возврата к величию Рима складываются. В частности, города Италии вновь, как когда-то, становятся центрами торговых артерий Европы. В паруса средиземноморской торговли дует ветер экспансии, товаров и валют обменивается всё больше, на узких улочках начинают крутиться всё более солидные бабосики. А где бабосики — там и долги.

К 1197 году правительство славного города Милана очень, очень утомили долговые распри местных купцов. Доказать, кто кому сколько должен, было трудозатратно, а количество таких споров в суде росло. Так что в архивах был найден и истолкован наш реликтовый концепт, и на его основе был издан эдикт — теперь в суде могла быть создана «табула», упрощённый ремейк римской tabulae rationum. То есть если очень надо, то судебные приставы совместно с судящимися проводили смешанный учёт сделок между ними, списывали погашенные долги и взыскивали оставшиеся. Так, задолго до культурного Ренессанса, в Италии начался Ренессанс финансовый.

Эффективность методики была оценена во всём регионе, и постепенно таблицы стали делать всё чаще — не только для споров в суде, но и для собственного удобства. В XIII веке ломбардские и флорентийские купцы всё чаще стали создавать фирмы, специализирующиеся на выдаче долгов. Что-то знакомое, да? Ломбард неспроста так называется. Главным рабочим инструментом этих фирм были массивные фолианты, где на каждого должника была страничка с графами дебета и кредита. Они так и назывались, «книги таблиц» («libri tabulle») — и вскоре разошлись по всей Европе. Поэтому, кстати, во всех европейских языках слово «бухгалтерия» происходит от слова «книга».

При этом важно понимать, что это всё ещё смешанный учёт, а не двойной — однако на рубеже XIII и XIV веков итальянцы заново изобрели и его. Справедливости ради отметим, что высокая торговая активность Италии не была уникальна, и двойной учёт появился в Средние Века в других странах — в частности в Индии, в Корее, в еврейских общинах Египта. Ключевым отличием, однако, стало распространение — корейская и индийская системы ныне забыты, а итальянские слова «дебет» и «кредит» мы пишем в квартальных отчётах по сей день. Как так вышло?

В XV веке жил такой монах-францисканец по имени Лука Пачоли. Он был страстным математиком в эпоху, когда быть им было непросто: понимая это, он усердно делился своими глубокими знаниями в университетах по всей Италии. Один из его учеников, некий Леонардо да Винчи, позже станет весьма известен — пока же Лука пишет для него и других учебники. Один из них, «Summa de arithmetica, geometria, proportioni et proportionalita» 1494 года выпуска, повествует помимо прочего о процедурах, используемых венецианскими купцами. Они на голову превосходят не только судебные суррогаты Тёмных Веков, но даже римские tabulae — поэтому, хотя отнюдь не Пачоли все их придумал, его благодарные потомки окрестили отцом бухгалтерии.

Что это за процедуры? Во-первых, двойной учёт в лучших римских традициях. Слева «мне дают», справа «я даю», каждая сделка записывается в обоих столбцах, когда соответствующие совпадают — вычёркиваем. Во-вторых, унификация единиц. Теперь все статьи учёта считаются в одной единице, например флоринах или гульденах или долларах, и теперь мы не будем вычитать яблоки из апельсинов. В-третьих, вытекая из предыдущего, мы можем выразить в деньгах не только собственно наличные, но и партии товаров, постройки, услуги и прочее — сообразно уплаченной за них цене.

Так мы можем записывать не только финансовые операции, но и сделки с любыми товарами: достаточно заменить «10 яблок» на «яблоки на 15 сумму копеек», и дебет с кредитом идеально сойдутся. Фича, ранее характерная для долговой ниши, получила путь во все отрасли экономики, и стала применяться повсеместно. Кроме того, в деньгах мы можем подсчитать, что у нас в принципе есть, отдельно от текущих сделок — появилось разделение на баланс/учёт доходов, они же пассивный и активный счета. В результате с новой системой мы не только точно подсчитываем суммарный доход или убыток за каждый период, но и добавляем его к себе «на баланс», то есть к нашему общему имуществу. И всё это посредством двух таблиц — как айтишники конца XX века упаковали огромные компьютеры в карман юзера, так и венецианские купцы XV столетия схлопнули титанические «книги таблиц» до двух листков. Колдунство!

Надо ли говорить, какое ускорение получила после этого банковская сфера по всей Европе? Все, кто были до сих пор не в курсе данной фичи, получили инструмент для простого учёта огромного количества долговых отношений. А что это значит? Правильно, теперь их можно плодить массово. Опять. Банки восстали из пепла Империи, и Ренессанс со всеми его войнами, шедеврами и открытиями протекал под задорный звон монет итальянских банкиров.

Даже в отрыве от прочих достижений «Сумм» — а там и свод профессиональных стандартов бухгалтера, и рекомендации по инвестициям — эта работа открыла миру подспудные процессы, которые гудели и эволюционировали в торговой среде итальянских городов. Торгаши, записывающие взаимные претензии на бумажки, создали целую область математики и водрузили на неё общественное благосостояние. Где оно ныне и находится.

Да-да, именно по этим принципам действует сегодняшняя бухгалтерия. За более чем 500 лет они, синтезированные в переулках Венеции и описанные на страницах «Сумм», кардинально не изменились, им до сих пор учат в университетах и по ним по сей день считают свои доходы Эппл, Гугл и Газпром. Где бы они (да и все мы) были без римско-итальянского наследия?

В моей книге весь этот процесс упрощен и произойдет за рамками рассказа. Магн так никогда и не узнает, что принес в мир Караэна то, что навсегда его изменит. И толкнет в будущее. Вокула упростит сложные сношения между Гильдией Охотников на чудовищ и Университетом. Сможет даже свести в таблицы расходы и прибыли. А однажды напишет трактат, дающий представление о такой таблице всем, кто захочет его прочесть. Экономика не изменится. Изменится весь мир. Даже если это будет единственное достижение, которым Магн поделился как чем-то очевидным, это уже сделает его появление в другом мире оправданным.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/306411