Наследники Альберты

Убийство
15. КТО ЗНАЕТ МАЛО, СУДИТ СКОРО

В понедельник утром черный «мерседес» комиссара Вийка возвращался в Стокгольм. День был серый, и в воздухе висела изморось, правда, ветер стих, и комиссар больше не опасался, что добротную виллу его матери затопит водой.

Город отделался сравнительно легко, зато в других местах стихийное бедствие нанесло большой ущерб. Озимые были уничтожены, весенний сев задерживался. Затопленные предприятия остановили работу, на муниципалитет свалились огромные непредвиденные расходы по эвакуации шахт, починке насосных станций и плотин, строительству новых дорог и мостов. В полной беспомощности люди смотрели, как неуправляемая сила прямо на глазах разрушает их дома.

В Арбуге Кристер услышал, что из-за паводка движение по шоссе Е-18 и Е-3 сильно сокращено или даже вовсе перекрыто. По крайней мере, не надо ломать голову, какое из них предпочесть.

В одиннадцать часов по полицейской рации его вызвали обратно в Скугу.

- На одной из прибрежных вилл обнаружен труп. Обстоятельства подозрительные. Адрес: Хюттгатан… Повторяю. Обнаружен труп, похоже, это убийство. Возвращайтесь.

Кристер Вийк вздохнул, но стал разворачивать машину. Он жалел, что так безоговорочно пообещал две вещи: в два часа явиться в комиссию по уголовным делам и вечером успеть ко второму акту «Летучего голландца», в котором мечтательная Сента поет свою знаменитую балладу.

Человек моей профессии, думал комиссар, не имеет права давать обещания.

Возле живой изгороди из сирени, покрытой свежей весенней зеленью, стояли частные и полицейские машины.

В саду адвокат Сванте Странд обнимал Полли.

Она плакала, ее била дрожь. Носового платка у нее не оказалось, и Сванте Странд, порывшись в карманах, протянул ей свой.

- У нее сильное нервное потрясение,- объяснил Сванте комиссару.- Зря я вчера уехал отсюда, это случилось после моего отъезда.

- Отведите ее домой, и напоите коньяком,- распорядился комиссар Вийк.

В холле у телефона он увидел пастора. Тот опять был в черном сюртуке. Зажав трубку рукой, Рудольф Люнден мрачно сказал:

- Наверху. Идите туда.

На втором этаже, в коридоре и узкой комнате для музыкальных занятий, суетились полицейские, фотографы и криминалисты.

На крышке пианино лежали принадлежности дорогого фотоаппарата, на столе возле балкона был установлен магнитофон, по полу змеились провода. Толстый шнур уползал в спальню фру Фабиан.

Эрк Берггрен, заметив взгляд комиссара, устало объяснил:

- Доктор Северин пожаловался, что ему недостаточно света, и мы принесли юпитер. Он как раз заканчивает осмотр трупа.

- Отчего он умер?

- Отравление ядом скорпиона. Кажется, он привез его с собой из Америки.

- Ну и дела.

Комиссар оставался невозмутимым. Войдя в спальню, он даже отметил, что элегантный костюм шефа местной полиции такой же темно-зеленый, как и ковер на полу.

- Зачем я тебе понадобился? Ты что, сам не можешь справиться со своими убийствами? - спросил комиссар вместо приветствия.- Вон, какая у тебя толпа экспертов.

- Ты мой главный свидетель,- льстиво ответил Андерс Лёвинг.- Вы с твоей матушкой запутались в этом клубке с самого начала.

- Твои метафоры оставляют желать лучшего. Запутаться в клубке невозможно. А кроме того, Даниель впутался в эту историю гораздо раньше, чем я.

В маленькой спальне Альберты при свете юпитера старый провинциальный врач Даниель Северин казался выше, чем всегда. Он подозвал Кристера к себе и попросил:

- Ну-ка, расскажи, что ты видишь.

- Вижу молодого человека, лет двадцати семи, который последние восемь месяцев жил с Мирьям Экерюд в ее стокгольмской квартире.

- Этого ты видеть никак не можешь.

- Вот именно,- вмешался Андерс Лёвинг.- Наш прославленный шеф государственной комиссии по уголовным делам попросту выкладывает все, что ему известно.

- О'кей,- сказал Кристер.- Я вижу мужчину с темными спутанными волосами и темной щетиной. Он укрыт, но руки лежат поверх одеяла, и, по-моему…

Он нагнулся, потрогал руку Эдуарда.

- Да. Тело уже остыло и начало костенеть. Он лежит на спине, голова повернута направо. А что это у него на шее? Укол? Ему делали инъекцию?

- В любом случае его укололи,- согласился доктор Северин.

- Игла вошла в вену с левой стороны шеи, кровь из этого сосуда поступает прямо в сердце. Значит, смерть наступила мгновенно?

Бледно-голубые глаза Северина смотрели дружелюбно и одобрительно.

- Если концентрированный яд вводится внутривенно, человек умирает в течение десяти - двадцати минут. Судя по состоянию постели, он не проснулся во время этой

процедуры, и вообще не похоже, чтобы он сопротивлялся или хотя бы ворочался.

- Когда он умер?

Доктор мог бы предложить ему дождаться заключения судебно-медицинской экспертизы, но он доверял своему многолетнему опыту.

- Молодой человек умер на рассвете. Примерно часа в четыре - в начале пятого.

- Причина смерти?

- Думаю, паралич органов дыхания и кровообращения. Точнее на этот вопрос можно ответить только после вскрытия.

- Эрк сказал что-то о скорпионе. Это тоже только предположение?

- Мне самому такое бы в голову не пришло,- пробурчал Даниель Северин,- но приходится верить фактам. Видел след у него на шее? Теперь взгляни на ночной столик.

Комиссар уже успел заметить каплю запекшейся крови на месте укола. Теперь он рассматривал предмет на ночном столике. Рядом с кованой золотой цепью лежал раскрытый голубой медальон. Внутри медальона поблескивал золотой скорпион. Он лежал криво, словно его засунули в медальон в большой спешке. Яркий свет позволял рассмотреть тонкую ювелирную работу.

Передние ногощупальца скорпиона оканчивались клешнями, на второй паре лапок были цепкие когти. Самое неприятное впечатление производил хвост насекомого: длинный, изогнутый, заканчивающийся острой иглой, на которую нанесена тончайшая резьба. Колпачок, предохранявший иглу, был отвинчен, и в бороздках резьбы, кроме запекшейся крови, виднелось какое-то застывшее вещество.

- Кажется, яд израсходован не полностью,- заметил комиссар.

- Да. К счастью, осталось достаточно, чтобы эксперты Лёвинга взяли пробу на анализ,- подтвердил доктор.- Правда, пастор Люнден уже говорил, что скорей всего это яд скорпиона.

- Колпачок закатился под кровать,- сказал Андерс Лёвинг.- Мы вызвали дактилоскопистов. Но ставлю десять тысяч, что никаких отпечатков пальцев ни на

колпачке, ни на этом чудовище они не найдут.

- Сразу видно, что у тебя денег куры не клюют,- пошутил комиссар Вийк.- С меня и сотни бы хватило. Что будем делать дальше?

Они спустились вниз. Бело-голубая столовая показалась шефу окружной полиции самым спокойным и удобным местом для предварительного допроса.

- Поможешь мне? - попросил он комиссара.- Тебе уже кое-что известно…

- Начинай,- бодро сказал комиссар.- Я сейчас приду.

Его «сейчас» заняло ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы выпить на кухне пять чашек кофе. А это в свою очередь означало, что он пропустил допрос Еспера Экерюда и Полли Томссон.

- Еспер крепко поддал и клевал носом, а Полли только всхлипывала и сморкалась,- резюмировал их показания Андерс Лёвинг.

Допрос Лиселотт Люнден комиссар Вийк также пропустил. Но ее страстные речи во время заварки кофе восполнили эту потерю.

- Во всем доме только в одной комнате находились два человека - это ты и твой муж,- сказал комиссар, выслушав Лиселотт.- Кто из вас крепче спит на рассвете?

- Конечно, Рудольф! - ответила она простодушно.

В столовой молодой представитель фирмы «Странд, Странд и Странд» явно вознамерился изложить историю своей жизни от начала и до конца. Комиссару Вийку повезло, он пришел, как раз когда Сванте рассказывал, какую сумму должна была получить Полли по страховому полису Альберты и с каким равнодушием она к этому отнеслась.

Как они и думали, самым ценным свидетелем оказался пастор Люнден. Наибольший интерес вызвала его ночная беседа с Эдуардом Амбрасом.

- Я рад, что вовремя переменил отношение к нему и успел перед ним извиниться. В сущности, он был веселый и славный парень, хотя немного наивный. Расхвастался

вчера, как ребенок, своим дурацким амулетом. Не сделай он этого, может, был бы сейчас жив.

Последней в столовую пришла Мирьям Экерюд. Она выглядела неестественно спокойной, но ее неестественной бледности не скрывали даже румяна.

- Это я нашла его,- сказала она безжизненным голосом.- До десяти я к нему не входила, знала, что он проснется поздно.

- Почему поздно? - спросил комиссар Вийк.

- Около часа ночи он принял две таблетки снотворного.

- Ты знаешь, что он принимал?

- Мандракс. Две таблетки. Наверно, пузырек так и стоит в ванной. Он всегда держал его среди своих туалетных принадлежностей.

- Часто он пользовался снотворным?

- Нет. Не очень. Только если был взвинчен.

- Как вчера, например?

- Да, вчера он переволновался. Несколько месяцев он скрывал от всех свое родство с Фабианом. И вот вчера… взорвал свою бомбу. Что тут началось! Настоящий цирк. А этот недотепа адвокат даже не попытался нас образумить. Лишь подлил масла в огонь, сообщив, что теперь Эдуардо получит половину наследства.

- Что значит «настоящий цирк»?

- Ну, Полли сразу пустила слезу. Еспер с горя надрался, а тетя Лиселотт до сих пор не опомнится от расстройства. Даже дядя Рудольф сплоховал, забыв свои наставления о мудрости и справедливости.

- А ты сама?

- Я ему все высказала,- жестко ответила Мирьям.- Выложила все, что я о нем думаю, а потом повторила еще раз в его комнате. Я была у него между часом и половиной второго.

- Всего полчаса? Недолго же вы ссорились,- заметил комиссар Вийк.- И ты ушла от него по своей воле?

Мирьям ответила не сразу.

- Я понимаю, на меня это не похоже,- призналась она.- Но ведь Эдуардо… Он сильный, он просто вытолкал меня за дверь.

Пока в розовой вилле обследовали место преступления и вели допросы, потрясенный город гудел от волнения. Чем меньше мы знаем, тем легче судим - таково старинное правило.

- А что я говорила? - слышалось на Престгатан.- Я с самой пасхи твержу: Альберту Фабиан отравили.

- Кто-то позарился на ее деньги.

- На деньги и на дом! Ведь это не дом, а мечта. Не у многих виллы стоят на берегу озера в самом центре города.

- И кому же все это достанется?

- Полли, конечно. Она ее приемная дочь.

- Этой тощей тихоне? А, правда, что она…

- Правильно,- говорили на церковном дворе.- Альберту отравили, это точно. Убийца заклеил окна и двери пластырем, а потом уморил ее угарным газом.

- Кто? Вам известно, кто ее убил? Какой злодей!

- Он иностранец. Кажется, индеец или что-то в этом роде. С ним путается дочка Ёты Люнден. Помните Ёту, младшую сестру Альберты? Ту, что вышла за одного из Экерюдов?

- Конечно. Ну и что же индеец?

- Может, он вовсе и не индеец. Я точно не знаю. Только убил Альберту он, это ясно. А потом раскаялся и покончил с собой…

- Все имущество должно отойти ее брату, пастору из Лубергсхюттана,- рассказывали в другом месте.- Неужели это он поднял руку на родную сестру? Боже милостивый, какой ужас!

- Не сам пастор. Его жена. Такие святоши самые опасные…

- Нет,- утверждали на Хюттгатан.- Тут, считайте, целых два убийства. Он привез с собой какого-то ядовитого гада, который их всех перекусал…

- А его хоть поймали? Не знаете? Того гляди где-нибудь напорешься на эту дрянь.

- Куда только полиция смотрит!

- Ну и местечко! Убийство, ядовитые гады и небывалое наводнение. Хоть беги отсюда.

В три часа дня комиссар Вийк собрал в гостиной наследников, адвоката и врача Альберты Фабиан. Сделал он это после недолгого совещания со старшим полицейским Эрком Берггреном и шефом местной полиции Андерсом Лёвингом.

- Хочешь устроить свою знаменитую очную ставку?- полюбопытствовал Анд ере Лёвинг, который спешил на обед к «Трем старушкам».

- Во всяком случае, репетицию к ней. Мне нужно установить последовательность событий.

Войдя в гостиную, комиссар сделал вид, что не слышит шумных протестов Лиселотт, восседавшей на красном диване.

- Что им еще от нас нужно? - возмущалась она.- Мы рассказали все, что нам известно об Эдуарде и его проклятом медальоне!

Пастор и она были в черном. Мирьям в строгом сером бархатном костюме, на адвокате Странде тоже был серый костюм, а на докторе - темно-коричневый. Желтый, наперекор всем условностям, пиджак Еспера и розовый свитерок Полли вызвали у комиссара чувство, похожее на благодарность.

- В феврале этого года,- начал он без всяких предисловий,- Альберта Фабиан изменила свое завещание. Каковы были эти изменения?

Взгляды присутствующих устремились на комиссара, а он стоял, прислонясь к косяку двери, которая находилась за телевизором, но смотрел лишь в грустные светло-карие глаза Сванте Странда.

- Изменение было сделано в пользу Полли,- нехотя ответил адвокат.- Она получала всю недвижимость, с нее не взимался налог на наследство, и к тому же ей отходила четвертая часть всего состояния.

- Почему фру Фабиан это сделала?

- Она любила дом,- сказала Мирьям, пожав плечами.- И любила Полли.

- Да,- подтвердил Еспер.- По-моему, тетя Альберта только недавно поняла, как сильно Полли привязана к этой вилле. Ведь ты сама сказала ей об этом, правда, Полли? Помнишь, ты говорила ей, что тебе плохо в Стокгольме и что ты хочешь вернуться домой?

Полли кивнула - короткие русые волосы упали ей на щеки.

- Только не плакать,- приказал комиссар таким тоном, что у Полли мгновенно высохли все слезы.- Лучше расскажи, как Альберта отнеслась к этому.

- Она… она обняла меня. И сказала, что все будет в порядке. Но только при одном условии.

- Сначала ты должна получить вокальное образование?

- Да,- ответила несчастная Полли.

- Когда состоялся этот разговор?

- В воскресенье, я приехала навестить ее. Это было тринадцатого февраля.

- Правильно,- раздался бас доктора Северина.-

Ровно через неделю мы с Еленой Вийк подписали новое завещание.

- Ты давнишний друг Альберты. Неужели она ничего тебе не объяснила? - допытывался Кристер Вийк.

- Нет, почему же, - ответил Даниель Северин.- Только она сказала как-то чудно: «Больше всего я хочу, чтобы мой дом остался в надежных руках. Но если я

увижу, что ошиблась, изорву завещание в клочки».

- Так вот почему она не поставила нас в известность,- пробормотал Сванде Странд.

- Моя дорогая сестра хотела посмотреть, как будет вести себя дальше ее беспомощная девочка,- догадался пастор.- Франс Эрик Фабиан часто говорил, что слабым

натурам большие деньги впрок не идут.

- Словом, это завещание для Полли - все равно что кусок сахара для дрессированной собачки,- съязвила Мирьям.

Лиселотт только этого и ждала.

- А я что говорила! - взвизгнула она.- Девчонка притворяется. Она все знала заранее.

- Если бы! - вскрикнула Полли.- Если бы я догадывалась, разве я была бы так убита горем?

- По-моему, Альберта умерла очень вовремя, - произнесла пасторша с сатанинской усмешкой.- Не успев одуматься и расстроить твои блестящие планы на

будущее.

- Ничего ты не понимаешь,- устало сказала Полли.- Я никогда не желала ей смерти. Я хотела жить в этом доме вместе с нею, хотела, чтобы мы никогда не расставались.