37–40-е сутки. Джунгли

Через четыре дня после открытия всемирной сети я решила, что хватит дикой жизни, пора и честь знать. С момента второго рождения в пересчёте на Земное счисление прошло уже почти три месяца, а что удалось достичь за это время? Да, с пропитанием теперь нет никаких проблем (хотя охота и собирательство занимают немало времени), а отдыхать и спать вполне удобно в гнезде, которое легко соорудить всего за полчаса. Но на этом всё.

Следует ли удовлетвориться таким непритязательным и примитивным существованием или можно стремиться к чему-то большему? Оставить всё как есть — лёгкий путь. Но, главное, этот вариант не исчезнет даже если начать бороться, ведь всегда можно будет отступить и смириться. Соблазн пойти по простому пути велик, но поддавшись лени, я обреку свой вид на вымирание. Мы не вечные, а следующее поколение, в отличие от меня, уже просто не будет представлять другой жизни. Так что тянуть нельзя, и теперь, когда проблема элементарного физического выживания отступила, пора озаботиться возрождением хоть какого-то подобия культуры и цивилизации.

Эта здравая, в общем-то, мысль пришла, когда я висела вниз головой, уцепившись пальцами ног за тонкие ветки, одной рукой придерживала зелёный побег, с которого обкусывала кисловато-терпкие ягоды, а другой чесалась в давно немытых колтунах. За эти дни волосы опять успели отрасти до почти полуметровой длины, ни разу не переплетённые, спутались и стали пристанищем для лесных насекомых. Нет, меня не кусали, просто использовали как своеобразное бегающее гнездовье. В результате голова неимоверно чесалась. Перехватившись ногой поудобнее, вытащила из шевелюры зелёную гусеницу и сунула её в рот, в качестве приправы использовав горьковатый листик.

— Вообрази, я здесь одна, — проглотив, проникновенно поведала пробегающей мимо ящерице. — Никто меня не понимает! — сделала небольшую паузу, перелезая поближе к созревшим ягодам, поскольку объела всё лучшее в пределах досягаемости. — Рассудок мой изнемогает, — и, почесав под мышкой, я возмущённо закончила, сделав ударение на «молча». — И молча гибнуть я должна?

Представив, как сейчас выгляжу со стороны, рассмеялась, но потом взгрустнула. Дичаю. По-настоящему дичаю. Скоро превращусь в пещерного человека с компьютером. Да почему скоро? Я уже такая. Надо что-то менять. Хоть как-то возвращаться к цивилизации.

Поделившись своими мыслями с Аллой, я задумалась, с чего бы начать. Пожалуй, стоит найти людей. Посмеявшись, Алла сказала:

— «Вот у нас типа группа. Но толку-то от неё. Только пищу вместе добываем. Цивилизацию никто не строит, даже укрытиями не озаботились, пользуясь тем, что взяли с собой. Так что, опустишься ли ты на дно или нет, зависит только от тебя, а вовсе не от других людей».

— «Неужели ваша группа не достигла никакого результата? Не верится».

— «О, результат, конечно, есть. Танцы каждый день. И джем из ягод варить научились. Безопасней вместе — это конечно. Но больше ничего. Мне иногда кажется, что некоторые люди от природы настолько ленивы, что вообще ничего бы не предпринимали, пока беда не рухнет на голову. Даже страшно становится от такого бездействия».

— «И что, никто не стремится изменить ситуацию? А как же хищники? Насекомые? Плохая погода, наконец? К тому же совместная добыча пищи — неплохое начало».

— «Начало может и неплохое, если бы на нём дела не застопорились. А у нас знаешь, как ситуация обстоит? Нашли одну ягоду, несколько травок, пару корешков и всё. Ими и питаемся. Ну и рыбу, конечно, ловим. Сетями. Перегородили сетью реку и два-три раза в день проверяем. Ещё мужчины иногда ходят летучих мышей камнями бить. Вот и все совместные дела. Большая часть народа и не стремится к чему-то ещё. Типа: еда же есть, что заморачиваться? Тем более, что хищников мы пока не встречали, по крайней мере, на нас ни разу никто не нападал. Комаров и мух вообще не видно. Продукты практически не портятся, разве что высыхают, даже рыба не гниёт, может, потому, что за всё время дождя ни разу не было. Да я думаю, что и не будет — мы живем так высоко в горах, что все облака проходят гораздо ниже. Смотришь с обрыва — сверху небо ясное, снизу — море облаков. Красота».

Мы проговорили ещё почти полчаса. В чём-то Алла права — отсутствие компании не должно приводить к таким последствиям. Значит, за дело!

Для начала я решила обзавестись одеждой или, лучше, кожаной сумкой. А для этого — выделать шкуру. Поймав и съев одну из крупных древесных ящериц, тщательно соскребла с мездры остатки мяса и жира. Что дальше? В книгах обычно рекомендуют засыпать шкуру солью. Но соли нет. От мысли о белых кристаллах потекли слюнки. В этой жизни так и не удалось поесть солёненького. А хочется. Ладно, вернемся к коже. Вроде бы ещё можно вымачивать в растворе золы, так? Но для этого, во-первых, нужна зола, а во-вторых, ёмкость для её разведения. Может, сойдет просто натереть золой? В этом случае всё просто — надо спуститься вниз и развести костёр, чем я и занялась, собрав максимально сухой хворост, который получилось найти в затопленном лесу, когда и сверху и снизу постоянно течёт вода. Выбрав место повыше, расчистила будущее кострище от мха, тщательно обтёрла от влаги и сложила растопку — мелкие веточки, тонкие, похожие на бересту, полоски верхнего слоя коры одного из деревьев, после чего попыталась разжечь огонь. Развести костёр удалось, наверное, только благодаря тому, что при выборе начального имущества я заказала у керел встроенную в кольцо зажигалку создающую узкий луч с очень высокой температурой. Но когда древесина наконец загорелась, она, к моему удивлению, не совершала никаких попыток погаснуть, хотя от костра и получилось гораздо больше дыма, чем огня. А попросту говоря — почти один дым. Зато густой и летящий сразу во все стороны. Поэтому я устроилась на мокром мхе метрах в десяти от костра и подходила только подбросить хворосту, но даже этот краткий контакт вызывал слезы, а кожа быстро покрылась тёмным налётом сажи.

Пока нагорало достаточное количество золы, я, чтобы не терять времени, вырезала из большого куска коры расчёску. Инструмент, хотя и получился кривой с неравномерно расположенными редкими толстыми зубьями, но, на первый взгляд, вполне годился для приведения запутанной шевелюры в более приемлемое состояние. Однако, помучившись около часа, пришлось сделать вывод, что я на сей раз всё-таки слишком запустила волосы и распутать получившуюся комковатую войлокоподобную шевелюру не удастся. Так что вновь, как в самом начале, обрезала большую часть волос. Даже отделённые от головы колтуны не удалось разобрать и весь грязный ком полетел в огонь. Кое-как расчесав остатки волос, я затушила костёр и немного подождав, выгребла получившуюся золу. К тому времени она достаточно остыла и сильно намокла под дождём, поэтому я щедрой рукой нанесла получившуюся пасту на внутреннюю сторону шкуры. Сколько там держать надо? По-моему, чуть ли не сутками у нас время мерили. А местные дни больше чем в два раза длиннее, чем Земные. Значит, полежит до завтра, и хватит.

На следующее утро очистила заготовку от золяной пасты и повесила сушиться, растянув на примитивной раме из веток. Чтобы на шкуру не попал дождь, поместила её под толстую ветвь, но всё равно через день она равномерно покрылась плесенью и даже поросла ещё какими-то грибами. К тому же в некоторых местах кожу прогрызли насекомые. Разочарованно осмотрев получившееся нечто, я пришла к выводу, что в такую влажную погоду высушить что-то возможно только над костром. Поймала ещё одну ящерицу и решила попробовать сразу выгнать лишнюю влагу, ведь если не получится, то и мазать золой бесполезно. А если попытка окажется удачной, следующую шкуру выделать как следует.

Воспользовавшись тем, что всё равно придётся достаточно долго сторожить костёр, во второй раз поела сготовленной пищи, а именно запекла клубни папоротника и поджарила мясо рептилии. Печёные клубни по вкусу стали напоминать картофель ещё сильнее, чем в сыром виде и оказались очень вкусными, а вот ящерица кое-где подгорела, а кое-где осталась почти сырой и к тому же сильно горчила и отдавала дымом. Выбрав съедобные куски мяса, я с наслаждением заедала их клубнями, пока шкура грелась в тепле огня. Через несколько часов она основательно прокоптилась, стала хрупкой и вполне съедобной… на голодуху. Посмеявшись, я поделилась способом «просушки шкуры» с Аллой, заметив, что, судя по всему, подвесила её слишком низко.

Пока мы болтали, показались представители уже знакомого кабаньего племени. Я поспешно уступила им возвышенность, на которой занималась кулинарными изысками, залезла на дерево и там уселась. В любом случае придётся дождаться ухода животных, ведь оставлять горящий костёр даже во влажном лесу не стоит. Но беспокойство оказалось напрасным. Взрослые кабаны, целенаправленно обступив источник дыма и огня, принялись закидывать кострище мокрым мхом, а потом и вовсе землей, пока не пропала последняя тонкая струйка дыма. После чего удовлетворённо повалялись, приминая получившийся могильный холмик, и организованным строем удалились дальше в лес, оставив меня непонимающе глядеть им вслед.

Странные здесь животные. Вот как объяснить их поведение: оно порождено интеллектуальной деятельностью или это сложный поведенческий инстинкт? В первом случае кабаны должны были уже не один раз сталкиваться с кострами. Впрочем, они наверняка могли подсмотреть, как обращаются с огнём люди и просто повторить их действия. Но сильно сомневаюсь, что хоть кто-то из последних валялся на потушенном кострище. А, если это инстинктивное поведение, то какова причина его возникновения? На этот вопрос я пока не смогла ответить. И попытки выделать шкуры решила отложить на будущее, когда станет посуше и дождей поменьше.

Загрузка...