Наследники предтеч. Выживание

102–108-е сутки. Река

Следующая неделя прошла спокойно, что не значит скучно. К разговорам о тайнах и доверии, да и специфической работе при чужаках не возвращались, поэтому почти все время посвящали отдыху, значительную долю которого составляли разнообразные интеллектуальные игры, и бытовым заботам, а ещё я дважды совершала короткие вылазки в джунгли за фруктами.

После вышеприведённых обсуждений Росс стал ещё более раздражительным, ехидным, даже злобным, всё время огрызался и почти не участвовал в общих развлечениях. Думаю, несмотря ни на что, его сильно задело всеобщее недоверие. За несколько дней он умудрился настолько всех достать, что при его появлении разговоры смолкали, а улыбки угасали, что, в свою очередь, провоцировало очередную вспышку гнева зеленокожего. К тому же, у него появилась вредная привычка подкрадываться сзади и пугать, а после жестоко смеяться над пострадавшим. От дурацких шуток Росса один раз мы даже обеда лишились, когда, резко отпрыгнув от его вопля, Сева случайно перевернул ведро с супом. В другой раз, вечером, когда я сидела на корточках на краю плота, высматривая неосторожную рыбу, зеленокожий подкрался сзади и, схватив меня за косу, злорадно рявкнул:

— Попалась! — рванувшись от неожиданности, я бултыхнулась в реку и чуть не нахлебалась воды. Вынырнув, выбралась на плот, собираясь в агрессивной форме высказать всё, что думаю о Россе и его «шуточках», но лишилась дара речи, ошарашенная увиденным. Зеленокожий застыл столбом и с выражением полного ступора держал в вытянутой руке мою косу. Нервно сглотнув, я ощупала голову. Кожа на месте, даже крови не выступило, впрочем и боли не чувствовалось, лишь небольшое онемение и прохлада. Но вот волос на голове не осталось. Совсем.

— Росс, ты вообще оборзел, что ли?! — увидев, что произошло, набросилась на него Юля. — Ты что творишь?!

Мне показалось, что на лице зеленокожего ненадолго промелькнуло виноватое выражение и даже раскаяние, но уже через мгновение он пришёл в себя и, со своим обычным, хищным, прищуром, всучил мне косу, язвительно прокомментировав:

— Нашлась тут ящерица, хвост она, понимаешь, отбрасывает, — после чего развернулся и ушёл на другую сторону плота.

А ведь он прав. Я даже не заметила, как волос лишилась, значит выдернуть их удалось достаточно легко. Наверное, это — от неожиданности, хотя земная женщина, невзирая на испуг, или взвыла бы от боли, или из рук Росса косу бы выдернула. Надеюсь, что вырывание волос для меня безвредно. Когда-то вон весь скальп содрала и ничего, жива. Что мне какие-то волосы. А потом вспомнилось самое начало жизни. Тогда я испытывала страх, по сравнению с которым пережитый сейчас — пустяк, да и излишне длинные волосы цеплялись за кусты, но почему-то не выдернулись. Странно.

— Надя, иди скорее сюда! — позвала Юля, после чего обернулась ко мне. — Очень больно?

— Нисколечко. Зато стричься не придётся и, может, они хоть немного медленнее расти станут, — нервно засмеялась я.

Успокоившись и убедившись, что ничего страшного не случилось, я не стала раздувать конфликт, тем более, что после этого Росс резко вернулся к своему обычному поведению: ехидному, хищному, но, в принципе, не злому и вполне терпимому. А уже через сутки моя голова покрылась коротким пушком новых волос.

— Юля, как думаешь, — лукаво спросила я, косясь в сторону зеленокожего. — Если на Росса один вид моей лысины такое положительное воздействие оказывает, может, он вообще ангельский характер приобретёт, если я каждую неделю волосы отбрасывать буду?

— Можно попробовать, — весело рассмеялась подруга. — Хорошо бы.

— Не поможет, — авторитетно заявил зеленокожий. — Если каждую неделю, я быстро привыкну…

По вечерам махаоны заплывали за нами на маленьком плоту, и мы ехали осматривать и обрабатывать Таля. Росс каждый раз морщился, когда ступал на территорию махаонов, и вообще не скрывал по отношению к ним своей неприязни, те, в свою очередь, отвечали взаимностью. У нас же с Надей никаких проблем при общении с этими мужчинами не возникало. Надо признать, что друзья Таля ухаживали за ним ничуть не хуже, если не лучше нас. К концу недели рана окончательно зарубцевалась, да и общее состояние быстро улучшалось. Вскоре Таль уже мог сам передвигаться в пределах плота, пока медленно и осторожно, но всё равно прогресс поражал. И это не взирая на отсутствие медикаментов!

Отношения с Детовскими жёнами у меня не сложились, да честно говоря, я и не особо прикладывала к этому стараний. Наверное, некоторые мужчины посчитали бы их идеальными женщинами — безропотные, боготворящие своего мужа, интересующиеся только домашним хозяйством и не сующие нос не в своё дело. Они могли по полдня обсуждать рецепт нового блюда или сплетничать о любовных отношениях среди других посвящённых. Мне, да и остальным, быстро наскучили такие разговоры, и общались мы с «фанатичками», как обозвала женщин Лиля, практически только по делу. Они не обижались, почему-то уверенные, что мы просто им завидуем. Постепенно установился тихий мир: мы больше не пытались приобщить девушек к общим играм и беседам, они, в свою очередь, не мешали нам. Только Сева всё ещё демонстрировал недовольство каждый раз, когда видел, с какой собачьей преданностью они смотрят на своего мужа. И неоднократно высказывался при Дете в том ключе, что таких безвольных, не способных сказать слово поперёк, женщин выбирают только слабые мужчины, чтобы самоутвердиться за их счёт.

— Всё-таки это как-то неестественно. Меня бы не устроили такие отношения, — честно призналась я подругам. — Я всегда считала, что муж — это в том числе и друг и даже партнёр по работе, а не только объект любви и поклонения.

— Дет любит их. И по-настоящему заботится, — заметила Надя. — Люди разные бывают. Им этого достаточно, они счастливы в браке, разве не заметно?

— На Земле я уже встречала мужчин такого типа. Дет просто чётко делит всех представительниц противоположного пола на две группы, — заявила Света. — Одни — женщины, то есть возможные сексуальные партнёрши, но не люди, другие — люди, но не женщины. Посмотри, как он относится к нам: для него, кроме его жён, на плоту нет ни одной представительницы прекрасного пола.

Я оглянулась на нашего лидера. И правда, если подумать, его отношение ко всем другим девушкам ничем не отличалось от такового к мужчинам. То ли дело, например, Маркус — всегда найдет для любой тёплое слово и предложит помочь.

— Такого типа есть не только мужчины, — Надя прекратила поправлять постель и с удовольствием растянулась на мхе. — Некоторые женщины тоже не видят в мужчине человека или наоборот, видят только человека, но не сексуального партнёра. Его жены как раз такие. Им повезло, что они с Детом нашли друг друга.

— Думаю, везение тут не при чём, — возразил присоединившийся к нам математик. — Дет просто знал, чего хочет, и осознанно искал себе именно таких женщин. Он в людях достаточно хорошо разбирается.

— Думаешь? — недоверчиво потянула я. — Хотя, конечно, три жены, и все одинаковые по характеру…

— Уверен, — кивнул Игорь, раздавая нам принесённые фрукты. — Я о нем многое слышал.

— И что конкретно? — с интересом спросила Юля.

— Ну, хотя бы то, что он профессиональный психиатр.

Я хмыкнула.

— Погоди, он ведь нам психологом представился? — недоверчиво уточнила Надя.

— Нет, он именно психиатр. И работал в соответствующем заведении.

— Тогда понятно, как он умудрялся избегать конфликтов с троллями. Их болезнь оказывает сильное влияние на поведение, а у него большой опыт общения с людьми, страдающими подобными нарушениями…

— Н-да, выбрали лидера на свою голову, — недовольно пробурчала Юля.

— Тебя что-то не устраивает? — с улыбкой наклонил голову математик, сразу показавшись мне похожим на любопытного воробья.

— Нет, пока всё нормально, но…

— Вот если начнутся проблемы, тогда и решать их станем, — беззаботно предложил Игорь.

Росс обеими руками поддержал мою идею отгородить себе кусочек второго этажа. Во-первых, с разрешения и с помощью Севы мы немного изменили конструкцию крыши, приподняв часть её в одном месте так, чтобы открылся достаточно большой выход со второго этажа на застеленное толстыми листьями покрытие сбоку. Чтобы внутрь не заливал дождь, над входом устроили крепкий двускатный навес. Проверив, насколько удобно залезать и слезать по крыше и внешней стороне дома, и убедившись, что это ничуть не труднее передвижения по деревьям, я предложила отгородить мой кусочек крепкими стенами с трёх сторон от остального этажа, оставив проход только через покатую крышу, чтобы получить как бы отдельный домик. Инженер неодобрительно покачал головой, по его мнению, стоило оставить внутренний проход, но зеленокожий с такой горячностью встал на мою сторону, что в конце концов убедил и остальных. Хотя кое в чём пришлось все же уступить, оставив, на всякий случай, под самой крышей небольшой лаз из моей в общую комнату. Мужчины быстро возвели стены из бамбуковых стеблей, оставшихся от моего плота, а я тщательно заткнула оставшиеся между ними щели красным мхом. Верхний лаз перегородила непрочной конструкцией из обрезков бамбука и нескольких крупных листьев, принесённых во время одной из вылазок в лес. Комнатка получилась небольшая, около четырёх квадратных метров, как сказал Сева, но мне понравилась. Единственным недостатком можно было посчитать то, что во время ливня, чтобы пройти к себе или, наоборот, спуститься к остальным, приходилось проходить под дождем. Тем не менее, я упрямо предпочитала этот путь открыванию внутреннего лаза.

Кстати, насчёт мер длины. Выяснилось, что инженер, в виде одной из начальных вещей, взял с собой очень качественную и длинную рулетку. Впервые увидев её во время постройки комнатки, я в ближайший же вечер измерила длину собственного шага, ладони и размаха рук, чтобы перевести все выполненные ранее расчёты в нормальный вид. Всё равно старыми, привычными единицами измерения пользоваться гораздо удобнее.

Кроме прочего, мы развлекались изготовлением новых мисок и ложек. Сева с Маркусом вырезали неплохие поделки из дерева, особенно мне понравилась коллекция ложек, довольно аккуратных и даже с каким-то, пусть и примитивным, рисунком на ручке. Мы с Юлей и Светой пытались приспособить в виде ложек двустворчатые раковины, закрепив их в расщеплённой веточке. И после нескольких неудачных попыток всё-таки достигли успеха. В результате этих совместных действий посвящённых на плоту появился хороший запас разнообразных инструментов. Кстати, те из учёных, кому не хватило ножей, вместо них носили с собой заточённые с одной стороны раковины или расколотые кости животных. Из интереса я попробовала ими воспользоваться и оказалось, что, хотя такие примитивные орудия отнюдь не так удобны, да и по эффективности сильно проигрывают полученным от керелей инструментам, но при необходимости вполне способны заменить нож, а в некоторых случаях даже топор.

Теперь недостатка в простой посуде уже не ощущалось — постепенно у каждого появилась своя миска, ложка и либо кружка, либо пиала, да ещё и в запасе кухонные приборы были. Но вот крупных непротекающих ёмкостей всё ещё оставалось мало, а особенно остро мы ощущали нехватку посуды для приготовления на огне. Конечно, как вариант, можно пользоваться древним методом, опуская в деревянную ёмкость с водой раскалённые камни и таким образом доводить воду до кипения, а потом блюдо — до готовности, но по всеобщему мнению уж лучше, чем портить продукты сажей и попадающим с камнями мусором, съесть их сырыми. К моему удивлению, никто из учёных не морщился от мысли о сыроедении, в том числе и пищи животного происхождения, а некоторые и вовсе предпочитали свежепойманную добычу потреблять в натуральном виде, а готовить только уже полежавшие продукты. Впрочем, я тоже обеими руками поддерживала эту точку зрения.

Постепенно большой плот приобретал не только формальное название дома, но и соответствующий уют. Самодельный веник в углу, рядом с некачественно сплетённой мусорной корзиной, удобные сиденья для словесных игр и многие другие вроде бы мелочи, но именно из них складывается быт. Нет, я ещё не чувствовала себя своей на этом плоту, но уже и не была чужой.

Погода постепенно становилась всё более предсказуемой — с утра светило ясное солнце, а ближе к полудню быстро сгущались тучи, и начинался сильный тропический ливень, который иногда, но всё реже, мог продолжаться до глубокой ночи.