Ната

У ДЕДУШКИ НА ПАСЕКЕ

К дедушке выехали только после обеда.

Тётя Галя подъехала к воротам на рыжей лошадке, запряжённой в тележку.

Все уселись, тётя Галя дернула вожжи.

— Но, Гнедуха!

Лошадь оглянулась, но не тронулась с места.

— Я говорила завхозу, чтоб Гнедуху мне не давали,— с досадой сказала тётя.— Она только мужчин слушается, всю дорогу будем с ней маяться.

Тут тётя Галя так сердито крикнула, что лошадь, мотнув головой, затрусила мелкой рысцой.

Выехав из посёлка, они нагнали большое стадо коров. Ната с опаской смотрела на них, думая: «А вдруг они начнут бодаться?» Но тётя Галя спокойно понукала лошадь, и коровы давали им дорогу. За стадом шёл высокий старик и мальчик с холщовой сумкой через плечо.

Дорога спускалась к небольшой речке. Колеса зашуршали по мелким камушкам, устилавшим дно.

— Давай остановимся, тётя Галя, я наберу камушков,— попросила Ната.

— Этого добра хватает и в ручье около пасеки,— ответила тётя и обернулась к маме: — Нам с тобой. Лида, придётся встать, а то Гнедуха не вывезет на гору.

Ната тоже слезла. Дорога шла между зарослями высокого кустарника, густо осыпанного розовыми цветами.

— Это татарская жимолость,— сказала тётя.— А вот черёмуха.

Пробравшись сквозь кусты, мама наломала охапку веток с белыми душистыми цветами. Но они скоро осыпались, и весь жакет мамы покрылся точно снежинками.

— Белка, белка!— закричала Нюра, показывая на высокую сосну. Ната увидела только мелькнувший рыжий хвост.

— Ой, подождем немножко, может, она вернётся!— огорченно воскликнула она.

— Ну, навряд ли ты её дождешься,— засмеялась мама.— В лесу их много, ещё увидишь.

А Нюра, заметив стрекозу, севшую на цветок, запела:

— Стрекоза, стрекоза, на веревочке глаза!

— Нам про стрекозу и муравья Вера Александровна басню читала,— вспомнила Ната.— Она всё время танцевала, а работать не хотела.

— Вот и пасеку видно,— показала кнутом тётя Галя. Впереди, между белыми стволами берёз, виднелся плетень, заросший крапивой.

У калитки их встретил дедушка. За ним выбежал большой серый пёс и остановился, не зная, надо ли лаять. Потом радостно бросился к тёте Гале. Ната со страхом смотрела на него и боялась слезать с тележки. Дедушка снял её.

— Не бойся, теперь Кусай уже знает, что это свои.

Нюра обняла собаку:

— Это Ната, ты её, Кусай, не тронь.

— Ты лошадь-то привяжи, Галя,— сказал дедушка.

— Она такая ленивая, что и так не уйдет,— возразила тётя, и все вошли в калитку.

Впереди за невысоким плетнем на полянке, полого спускавшейся к ручью, под редкими деревьями стояли жёлтые и синие ульи. Налево, за кустами жёлтой акации, виднелась небольшая избушка. Воздух, казалось, звенел от беспрерывного жужжания пчёл.

— Ой,— замахала Ната руками, отгоняя пчелу.

— Ты руками не маши, пчёлы не любят этого,— остановил её дедушка.

Ната, не слушая его, опрометью бросилась в избу.

На чисто выскобленном столе стояла миска с сотами, крынка молока, на тарелке лежал нарезанный большими ломтями хлеб. У печки пыхтел пузатый самовар с вдавленным боком.

Мама стала рассказывать дедушке городские новости, а потом вспомнила:

— Да, я должна передать письмо Васе Смыкову, где его найти?

— Он почти каждый день на пасеку заглядывает, наверно, и сегодня будет,— ответил дедушка.

— Айда к ручью,— предложила Нюра.

Ната, посмотрев на свои растопыренные пальцы, вымазанные мёдом, остановилась у порога.

— Пчёлы мне все руки покусают.

— Ой, трусиха,— крикнула Нюра, прыгая с крыльца. Ната осторожно выглянула за дверь и, спрятав руки под фартучек, побежала вслед за Нюрой.

Ручей был небольшой, быстрый, на дне блестели мелкие камушки. Ветви ивняка с ярко-зелёными листьями касались прозрачных струй.

Холодная вода обожгла Нате пальцы.

— Мы простудимся.

— Ты всего боишься,— засмеялась Нюра, продолжая плескаться.

Осторожно ступая, к ручью подошла мама.

— Хорошо иногда вспомнить детство и пройтись босиком,— смеясь, говорила она идущему за ней дедушке.

— И я хочу босиком,— заявила Ната.

Мама не позволила.

— Земля после дождя сырая, лучше завтра.

Ната сразу надулась.

— Кто капризничает, того у нас пчёлы в нос кусают,— пошутил дедушка.

— Меня раз укусила,— подтвердила Нюра.

Вдруг послышался испуганный голос тёти Галя,-

— Лошади нет?

Все бросились к калитке.

— Говорил, привязать надо,— проворчал дедушка,— наверно домой убежала.

— Придётся идти в Колывань,— вздохнула тётя Галя.

Раздался стук колес, из-за поворота дороги показалась Гнедуха. На ходке стоял дочерна загорелый мальчик лет двенадцати в голубой вылинявшей майке. Он лихо подкатил к пасеке.

— Вот спасибо, Вася, что поймал Гнедуху,— обрадовалась тётя Галя.

— Её крепко привязывать надо,— наставительно сказал мальчик,— она с виду тихая, а сама хитрющая.

— Это и есть Василий Митрофанович Смыков,— показал на него дедушка.

Мама улыбнулась и достала из сумочки конверт.

— Вася, вот тебе Петя передал.

— А когда он приедет?— спросил Вася, пряча конверт за пазуху.

— Недели через две.

Ната толкнула Нюру:

— У Пети с Васей какая-то тайна завелась, наверно, это он про неё пишет.

— А давай у Васи спросим,— предложила Нюра.

Ната вздохнула:

— Да разве он скажет?

— Ты отвези нас, Вася, в Колывань,— попросила тётя Галя,— а то Гнедуха меня не слушает, опять плестись будет.

— Ладно,— согласился тот.

Мама поцеловала Нату и шепнула:

— Смотри, не капризничай, слушай дедушку!

— И чего вам, на ночь глядя, ехать,— сказал дедушка,— заночевали бы.

— Скоро я к вам на целый месяц приеду, а сейчас нельзя, меня только на три дня отпустили, завтра на рассвете машина на станцию идёт,— вздохнула мама.— Вы Нату одну далеко в лес не пускайте.

— Не волнуйся, присмотрим.

Мама обняла дедушку и села в ходок рядом с тётей Галей.

Вася гикнул, и Гнедуха пустилась резвой рысью. Мама всё оборачивалась, и Ната с Нюрой махали ей руками.

— Дедушка, ты расскажешь нам сегодня сказку?— спросила Нюра.

— После расскажу, а сейчас некогда. Иди покажи Нате свои игрушки.

Они оказались очень интересные. Из шишек были сделаны человечки с ногами, руками, головками. Деревянный петух клевал зерна, а медведь рубил дрова, если дергать игрушку за палочки.

— Это деда сделал, он всё умеет,— с гордостью сказала Нюра.

После ужина Нюра снова попросила:

— Ну, деда, рассказывай сказку.

— О чём же вам рассказать?— Дедушка посмотрел на лежавшую на столе книжку с нарисованной на обложке большой пчелой.— Вот слушайте сказку про Мохнатку.

В улье на запечатанных сотах дырочка появилась. Из неё усик высунулся, а потом круглая головка с пятью глазами. Как неуклюжий медвежонок, маленькая мохнатая пчёлка старалась наверх выбраться. Вылезла, отдышалась, крылышки раскрыла, почистило себя задними ножками и стала пушистой. Оглянулась — а рядом с ней уже другая молоденькая пчёлка сидит. Увидела их старая чёрная пчела и спрашивает:

— Почему вы бездельничаете? А ну-ка, ячейки чистить!

Принялась Мохнатка за работу. Сначала часто отдыхала, а потом дело быстрей пошло.

Работала, работала, уже и есть захотелось. Тут бежит к ней пчела:

— Я тебе обед принесла.

И подает хоботком каплю мёда. Мохнатке он очень понравился.

Набралась она за три дня силы и решила посмотреть, куда это все пчёлы бегают? Побежала за ними, глядит — берут они из ячеек мёд и пергу, из цветочной пыльцы приготовленную, и тащат по сотам вверх. А наверху в ячейках маленькие личинки лежали, их-то пчёлы и кормили. Нелегкое это было дело — они ели тысячу раз в сутки.

Четыре дня помогала Мохнатка пчёлам-воспитательницам, а потом стала пчелой-кормилицей: самых маленьких личинок кормила молочком, которое у неё в зобике появилось.

На двенадцатый день захотелось Мохнатке весь улей осмотреть. Добралась она до летка…

— А что такое леток?— спросила Ната.

— Это дверь пчелиная, куда они входят и выходят,— сказала Нюра, сердито посмотрев на сестру: не мешай, мол.

— А там,— продолжал дедушка,— около прилетевших пчёл-сборщиц её подружки толпятся, янтарные капельки нектара у них берут. И Мохнатка стала тоже нектар в ячейки носить.

Усердно работает она, вдруг видит: на краю сот сидит пчела — не пчела, бочка какая-то, а к ней пчёлки подбегают, хоботками капельки воды подают. Она пьёт и всё больше толстеет.

— Тётенька, зачем вы столько воды пьёте?— удивилась Мохнатка.

— А уж такая у нас, пчёл-цистерн, обязанность. Вот станет жарко, будем мы по всему улью воду разбрызгивать, чтоб прохладней было, и пчёлок, работающих в улье, водой поить.

— Ой, как интересно! И я хочу ей воду носить,— сказала Мохнатка соседке.

— Пчёл-водоносов и без тебя хватает. Сейчас мы будем улей чистить.

Спустилась Мохнатка на дно улья и стала наружу сор выносить, подальше выбрасывать: пчёлы не любят, чтобы около их домика грязно было.

Вернулась она в улей, видит — выстроились пчёлы в ряд, головками в одну сторону, и дружно крыльями машут. Так ветер по улью и ходит.

— Это чтобы в улье жарко не было,— объяснила старая пчела.— А тебе пора санитаром-парикмахером поработать.

И стала Мохнатка грязных пчёл высматривать, щеточками ножек да челюстями чистить и причесывать. А на другой день Мохнатка уже пчелой-строительницей работала. Выступит у неё на брюшке пластинка воску, возьмёт её задними ножками, пожуёт, а потом из неё соты строит.

На двадцатый день жало у Мохнатки стало крепким, и назначили её сторожем. Стоит она у летка снаружи, крылышки растопырила, голову наклонила, зорко по сторонам смотрит. Вот на прилетную доску бабочка села, тихонько к летку на запах мёда поползла. Зажужжала грозно Мохнатка и вместе с другими сторожами на врага бросилась. Только с бабочкой расправилась, глядь — большой рыжий муравей за пчёлами прячется, в улей пробраться хочет. Так весь день сторожам покоя и не было.

А как сменили Мохнатку, стала она летать вокруг улья, чтобы место запомнить, где он стоит. Завтра уже она полетит за нектаром.

Сидит утром Мохнатка и думает: «Куда ж мне лететь?» И вдруг видит — пчела-сборщица танцует, по сотам круги выписывает. И другие пчёлы вслед за ней танцевать пошли.

— Что они делают?— удивилась Мохнатка.

А старая пчела объясняет:

— Она своим танцем говорит: «Летите на запад, через три минуты встретите цветы, в них много нектара. Я пахну этими цветами». А все повторяют её танец, чтобы запомнить, куда лететь.

Мохнатка стала танцевать вместе с пчёлами, а потом вылетела с ними из улья.

Летит она над кустами, над лужайками и вот слышит знакомый запах: так пахла пчела-танцовщица. Опустилась Мохнатка на цветущую гречиху и стала хоботком доставать пахучий нектар.

А через несколько дней полетела Мохнатка за цветочной пыльцой. Щеточками передних ножек собирала она пыльцу с цветка, жевала её, лепила в комочки и складывала в корзиночки на задних ножках. Теперь она останется пчелой-сборщицей до конца своей жизни.

Ната так внимательно слушала, что отсидела ногу, и по ней забегали мурашки.

— А ты, дедушка, сам эту сказку выдумал?— спросила она.

— Я ничего не выдумывал,— улыбнулся тот,— это всё правда. Только пчёлы не разговаривают.— Дедушка взглянул на часы:— Что ж, пора ложиться спать.

Как только Ната закрыла глаза, она увидела мохнатую пчёлку. Она подметала маленьким веником пол улья и приветливо помахала Нате ножкой. «Больше не буду их бояться»,— подумала Ната и уснула.