Научи меня любви, профессор

17

И вот теперь, застав ее в своем кабинете, его одолевали смешанные чувства. Поначалу он решил, что это Фокс послал ее шпионить за ним, но тут же откинул эту мысль. Тот был педантичен во всем и просто подослать студента в кабинет профессора в его отсутствие — было уже слишком даже для него. Потом он решил, что ее послали люди из конкурирующей компании, глава которой уже давно хотел поглотить их семейной дело. Но он откинул и эту мысль: конкуренты располагали огромными средствами, они бы придумали что-нибудь получше.

Правда оказалась такой банальной, что он даже не знал как реагировать на ее ответ о дневнике. Он совсем забыл об этой записной книжке, в которой Андреа там что-то рисовала.

Было похоже на правду, но он все равно не мог поверить, что она рискнула всем ради этой книжки. Она сама дала ему разрешение проверить правдивость ее слов, что он бы и сделал, даже если бы она не позволила.

Увиденное взбудоражило его душу, все оказалось намного серьезней, чем он думал, девушка откровенно в него втрескалась. Ему на секунду стало стыдно от того, что он прочел ее девичьи секреты, но от одной мысли о том, что он любим, его сердце трепетало.

Да, теперь он понимал её поступок. Ему бы тоже не хотелось, чтобы подобная вещь попала прямо в руки объекту воздыхания. Если бы такое случилось с ним, он бы умер со стыда, ведь вчера он несколько раз порывался открыть его и проверить свою догадку, что она там рисовала, но так и не сделал этого.

Немного успокоившись, его мысли вновь вернулись в прежнее русло, убирая все лишние эмоции на задворки сознания. Ему безумно хотелось прижать ее к себе и успокоить, после того как запугал её. Но разве он мог? Он также оставался ее преподавателем, а значит между ними ничего не могло быть. В груди неприятно защемило, он попытался подавить это чувство мыслью, что он делает правильную вещь.

Сейчас он повернется и скажет ей, чтобы она обо всем забыла: о том что сейчас произошло, о том свидании, потому что это не взаимно. Ложь от первого до последнего слова. Но он готов на это для ее же блага.

***

Энди стояла посреди кабинета, обнимая свой дневник, и молча глядела на широкую мужскую спину. Она ожидала реакции профессора в молчаливой предопределенности.

Как он там сказал? Если она расскажет ему, зачем проникла к нему в кабинет, он доложит об этом только дисциплинарной комиссии.

Девушка перевела взгляд на злополучную черную книжку, думая, когда успела растерять остатки разума. Она так боялась, что Гейл узнает о ее чувствах из дневника, что решилась на незаконное проникновение, а по дороге сюда вообще могла умереть или покалечиться. И вот теперь, когда он все-таки узнал, она не чувствовала ничего кроме облегчения. Сейчас она была в его власти, готовая принять любое его решение. Все-таки нужно отвечать за свои поступки и она не испытывала жалости к себе.

Так прошло минут десять. Мужчина не двигался, лишь глубоко дышал, она видела это по равномерно поднимающимся и опускающимся плечам.

Он медленно повернулся и посмотрел ей прямо в глаза — она смело встретила его взгляд. Гейл выдержал небольшую паузу и заговорил:

— Как ты попала в закрытый кабинет? — Спокойно произнес он. От прежнего гнева не осталось и следа.

— Через окно. — Хрипло ответила девушка, в горле все также сидел ком, мешающий говорить.

Фрилинг сдвинул брови и вновь повернулся к окну, выглядывая наружу. Отстранившись, он покачал головой и двинулся к стеллажу. Он положил свои ладони на одну из полок, разглядывая книжные корешки.

«Что же он медлит», — подумала Энди, — «давай уже звони, куда ты там хотел, и покончим с этим».

— Ты могла погибнуть. — Тихо произнес мужчина, его взгляд был прикован к книгам.

Он что, издевается?

Она начинала злиться. Буквально десять минут назад он готов был душу из нее вытрясти, угрожая уголовным делом и прочими прелестями, а теперь тянет время. Ей же не терпелось покончить с этим. Она чувствовала, как вновь подступают непрошенные слезы, но не хотела при нем плакать, еще решит, что она давит на жалость.

— Я дам тебе уйти незаметно, — медленно проговорил мужчина, поворачивая свою голову к ней, в его взгляде читалась бесконечная усталость, — Хизз обычно уходит в три часа по пятницам. Я скажу ей, что она на сегодня свободна, — мужчина пристально смотрел на Энди, будто гипнотизируя, — как только она уйдет, ты выйдешь из этого кабинета и никогда не будешь вспоминать сегодняшний день. — Завершил он.

Андреа не верила своим ушам. Ей бы радоваться, что все так сложилось, но ее охватывала волна смятения. Непрошенные слезы уже застилали глаза, а губы начали дрожать. Ее одолевала буря смешанных чувств: облегчение, обида и непонимание.

— Почему ты делаешь это для меня? — Она собрала все свои силы, чтобы подавить дрожь в голосе.

Профессор отстранился от книжного стеллажа и медленно двинулся к ней. Его зрачки снова расширились, превращая глаза в два черных уголька, в его взгляде читалась боль. Он закрыл глаза и устало потёр переносицу.

— Какого ответа ты ожидаешь от меня? — Слова давались ему с трудом.

Он понимал, что она ждет объяснений его поступку, а это означало сказать правду. В любой другой ситуации он бы с радостью сказал ей все, что она пожелала бы от него услышать, но не в этой.

«Потому что ты мне не безразлична. Потому что мы не можем быть вместе. Потому что я готов разбить тебе сердце для твоего же блага», — с горечью подумал он.

Но прежде, чем он успел что-то сказать, он заметил, как по щекам девушки скатились крупные капли слез. Она плотно сжала губы, пытаясь подавить всхлип. Тело перестало подчиняться его разуму. В следующий момент его ладонь коснулась ее лица.