Научная фантастика. Возрождение

Брюс Стерлинг. Такламакан

Брюс Стерлинг (р. в 1954 г), журналист и писатель-фантаст, в 1980-е годы стоял у истоков киберпанка. Стерлинга всегда больше интересовало поведение того или иного общества, чем отдельного человека, а научная фантастика служила ему трибуной для политических дебатов и инструментом для научного образования. Интересно отметить, что полемические установки Стерлинга повлияли на массовую культуру и принесли ему широкую известность. Сейчас этот писатель — признанный голос своего поколения и активный защитник окружающей среды. Рассказы Стерлинга, разнообразные по жанру — от фэнтези до твердой научной фантастики, — составили несколько сборников: «Кристальный экспресс» («Chrystal Express», 1989), «Сверхразум» («Globalhead: Stoiies», 1994), «Старомодное будущее» («Good Old-Fashioned Future», 1999).

«Такламакан» — один из лучших рассказов 1990-х годов, написанный, возможно, под влиянием Брайана Олдисса. К тому же это произведение служит очередным доказательством того, что Стерлинг является потрясающим стилистом.

Предсмертные завывания ледяного ветра, терзавшего иссушенную землю, стихли до приглушенного шепота. Катринко и Пит Паук устроили лагерь в глубокой скальной трещине; их окутывала пушистая тьма. Пит слышал дыхание Катринко, поклацывание зубов. От подмышек бесполого существа веяло мускатным орехом.

Паук обернул наголо бритую голову спексом.

За пределами их уютного убежища по всей поверхности скалы десятками цепких глаз налипли плазмокамеры: сети восприятия, жадно улавливавшие происходящее вокруг. Пит коснулся кнопки спекса, вызвал мерцающее меню и выбрал режим внешнего наблюдателя.

Мерзким маревом неуклюже отплясывала по ярдангам[96] летящая пыль. Над зловещим, высеченным ветрами пейзажем пустыни Такламакан точками-синяками светили миллионы звезд. Неспешно катился по небу полумесяц.

Эта центральноазиатская пустыня была самым заброшенным и диким местом на Земле, не считая Антарктики или, может быть, глубин Сахары (Пита никогда не посылали работать в эти места).

Паук отрегулировал параметры, прогнав изображение через множество ложных цветов. Записал серию искусных панорамных снимков, проставив на них код универсальной системы координат и зашифрованные дату и время, которые передавал проходящий мимо спутник-шпион НАФТА.

1/15/2052 05:24:01

Снимки Пит сохранил в плазмомозг. Эта модель представляла собой комок размером с грецкий орех, продукт нейрологической биотехнологии, старательно выращенный так, чтобы визуальные свойства ни в чем не уступали зрительной коре американского белоголового орлана. Никогда прежде Питу не доставалось такого качественного и дорогого фотографического оборудования.

Плазмомозг Паук хранил в паховом кармане.

Работа с новейшей шпионской техникой, созданной на федеральные средства, доставляла Питу глубокое тайное удовольствие. Подобная возможность — настоящая честь, за которую и умереть не жалко. Очередной разведснимок ледяного, пустынного Такламакана не имел тактического значения, но изображение, помеченное кодом и датировкой, подтверждало: Катринко и Пит дожидались подполковника в условленном месте в указанное время.

А тот опаздывал.

Пауку Питу за время их непродолжительного сотрудничества доводилось встречаться с боссом во многих местах. Крытая автостоянка в Пентагоне. Терраса ресторана в Кабо-Сан-Лукасе, где подавали блюда из морепродуктов. На пароме, идущем к Стейтон-Айленду. И никогда прежде подполковник не опаздывал больше чем на микросекунду.

Небо подернулось грязной белизной. Шипение, искры, вонь, крик, падение, гнусный грохот, тяжелая дрожь земли…

— Черт! — выругался Пит.

Подполковника они нашли к восьми вечера. Осколки посадочного модуля разметало на полкилометра.

Катринко и Пит привычно обшарили груду грязных, желтых, выветренных валунов. Их камуфляж ежеминутно менял цвет, подстраиваясь под пейзаж и освещение.

Пит приподнял маску, вдохнул разреженный, безжалостный, с металлическим привкусом воздух и произнес:

— Подполковник был молодчагой. Ни разу не пропустил стрелку.

Катринко полностью сняла свою маску и тщательно смазала губы и десны силиконовым составом от испарения. Голос ее прозвучал странным подобием флейты, перекрывающей суровый ветер:

— Наверное, противокосмическая оборона засекла его радаром.

— Нет, если бы его сбили на орбите, он был бы размазан в лепешку. А тут что-то случилось на приземлении. — Пит указал на осколки потрескавшейся, охряного цвета скалы, которые раскидало по сторонам. — Видишь, как модуль хрякнулся? А загорелся он только после удара.

Катринко с непринужденностью геккона вскарабкалась на скалу высотой с трехэтажный дом. Осторожно касаясь регуляторов спекса, бесполая внимательно осмотрела место происшествия. Затем соскользнула вниз.

— Это ведь не был противовоздушный обстрел, верно? И перехватчики здесь ночью не летали?

— Да нет. Вот черт! Здесь же земли больше, чем в целом штате Делавар, а кругом — ни души!

Катринко подняла взгляд:

— Ну, Пит, что скажешь?

— По-моему, авария, — ответил Паук.

— Что?

— Несчастный случай. Секретные миссии чреваты множеством проблем.

— Например?

— Ну, скажем, перегрузкой и прочей фигней. Сбоями в системе. Может быть, подполковника вырубило.

— Ты думаешь, военный шпион, работающий на федералов, просто упал в обморок? — Катринко изящно поправила очкастый спекс шаровидными кончиками затянутых в перчатки пальцев. — А вообще-то, не важно. Подполковник не стал бы сам управлять космическим кораблем, верно?

Пит потер клейкий контур маски, чтобы вмятина на темной татуированной щеке престала зудеть.

— Знаешь, я тут прикинул… Скорее всего, он сам и управлял кораблем. Ведь подполковник был пилотом, у военных это очень престижно. Ручное управление в глубине Сферы при тайном вторжении во вражеский тыл… Если бы вернулся в Потомак, то было бы чем похвастаться.

Это печальное предположение не вызвало у бесполой явного негодования. Будучи одним из лучших градолазов в мире, Катринко могла оценить бессмысленный риск и лихачество.

— Нужно все внимательно осмотреть. — И, помолчав, добавила: — Хотя поломка очень серьезная…

Они снова загерметизировали маски. Главным дефицитом была вода, а проблемой — выдыхание пара. Внутри костюмов жидкость, выделяемая организмом, перерабатывалась и вновь пускалась в оборот, запас влаги пополнялся благодаря редким участкам инея. Тубы с пищевой пастой и концентрат с глайдера закончились целых три дня назад, и с тех пор Пит и Катринко ничего не ели. Но они не жаловались: держались за счет толстых пластов вживленного подкожного жира.

Градолазы переключились в режим уничтожения улик — скорее по привычке, чем в силу явной необходимости. Скрыть диверсионный модуль оказалось несложно: корабль-разведчик был невидим для излучения радаров и поддавался полному биологическому разложению. На пронизывающем ветру холодного Такламакана крупные обломки успели потемнеть, сделались хрупкими, точно сушеная саранча. Скрыть все следы не получится, но наверняка удастся обхитрить воздушную разведку.

Подполковник был мертвее мертвого. Спустился с небес в полном силовом доспехе армии НАФТА — в стремительном, стенодробящем, мечущем молнии экзоскелете со всеми приспособлениями и приборами. Мощное, тщательно разработанное снаряжение, совершенно непохожее на гибкие волоконные приспособления, принадлежащие двум градолазам, фанатично преданным своему делу.

Но удар не пощадил ни силового доспеха, ни костей, крови и сухожилий, скрытых под защитной оболочкой.

Пит мрачно собирал в мешок куски покрупнее. Понимал, что подполковник был не очень хорошим человеком: вероломным, беспринципным карьеристом, возможно, даже сумасшедшим. И все же Паук искренне сожалел о кончине своего нанимателя, ведь именно недостатки подполковника подтолкнули его к тому, чтобы завербовать Пита.

К тому же жаль простодушную, ясноокую вдову и двоих рыжеволосых ребятишек, оставшихся в Огасте, Джорджия. Ни женщину, ни детей Пит не видел ни разу, но подполковник твердил о них беспрестанно, то и дело показывая фото. Босс был на пятнадцать лет моложе Пита Паука; розовощекий юнец испытывал настоящее счастье, раздавая пачки денег, безумные приказы и дорогостоящее разведоборудование людям, которым ни один здравомыслящий человек не доверил бы и сгоревшей спички. А теперь подполковник превратился в месиво внутри никому не нужных обломков в сердце холодной азиатской пустыни.

Катринко завершала поиски останков, а Пит острым как бритва лезвием алмазной кайлы колол сланец.

Доставив последний почерневший ошметок бывшего нанимателя, Катринко по-птичьи уселась на ближайший валун и задумчиво отщипнула кусок от навигационной панели разбившегося модуля.

— Знаешь, приятель, когда плазмомозг на панели подсыхает, он становится ничего на вкус — вроде походной смеси или печенья с предсказанием.

Пит хмыкнул:

— Ты бы еще подполковником закусила!

— А что, это мысль. Не пропадать же углеводам и протеинам…

Последним в импровизированную пирамиду положили покореженный сапог. Груда камней возвышалась здесь столетиями. Немного паутины и эпоксидного клея из-под ногтей больших пальцев — и сложенные камни стали прочнее кирпичной кладки.

Был день. Порядочный холод, ниже нуля… но в январе в Такламакане не бывает теплее. Пит вздохнул, отряхнул колени и локти от песка, потянулся. Уборка — самая тяжелая часть в работе градолазов, потому что ею приходится заниматься, когда запал уже прошел. Паук протянул Катринко конец волоконно-оптического кабеля, чтобы общаться, не пользуясь рацией и не снимая масок. Подождал, пока бесполая подключится, и спросил через микрофон:

— Ну что, возвращаемся к глайдеру?

Катринко удивленно взглянула на напарника:

— С какой стати?

— Послушай, Тринк, единственного настоящего шпиона только что похоронили. А мы с тобой были просто у него на подхвате. Задание отменяется.

— Но мы же ищем громадную секретную ракетную базу, так ведь?

— Ну да, конечно…

— Мы же должны найти высокотехнологичный комплекс, вломиться туда, записать всю секретную информацию, не известную никому, кроме китайских бонз высшего эшелона! Дружище, это же не задание, а конфетка!

Пит вздохнул:

— Признаю, задачка любопытная, не всякому по зубам. Но я уже староват, Тринк, и предпочитаю не славу, а деньги.

Катринко рассмеялась:

— Но, Пит, пойми, это же звездолет! Может быть, там целая флотилия, разработки китайских шпионов и японских инженеров, припрятанные в пустыне!

Пит покачал головой:

— Бред сивой кобылы. Придумано нашим летуном, чтобы получить грант и новое назначение. Заскучал, сидя у себя за столом в подвале.

Катринко скрестила на груди гибкие жилистые руки:

— Пит, ты видел те же материалы, что и я! Спутниковые снимки, схемы транспортных потоков… Люди из Сферы задумали что-то серьезное!

Пит огляделся. Их спор под мрачным, запыленным небом среди глыб отшлифованного песком сланца казался невыносимо нереальным.

— Ну хорошо, согласен. Когда-то здесь действительно построили серьезный объект, но вряд ли рассказ подполковника заслуживает доверия.

— А что в нем такого уж невероятного? У русских еще сто лет назад была ракетная база в пустыне. В американских пустынях тоже полно секретной военной фигни и космодромов, а теперь в эту игру ввязались ребята из Азиатской Сферы. Все сходится.

— Нет, ничего не сходится. Сейчас космическая гонка никакого отношения к космическим кораблям не имеет. Чтобы долететь до ближайшей звезды, понадобится четыреста лет. Никто не станет финансировать масштабный военный проект с окупаемостью на четыре века. По крайней мере хитрые, повернутые на военной экономике азиаты точно решат не вписываться.

— Но что-то здесь все равно строится! Пит, послушай: нам нужно лишь разыскать комплекс, залезть внутрь и задокументировать какую-нибудь ерунду! Мы справимся, таким, как мы, не нужен начальник из федералов: мы и сами способны прокрасться в строение и сделать снимки! Это же наша работа, наш хлеб!

Подростковый азарт напарницы растрогал Пита. Катринко оказалась наделенной духом истинного паука-градолаза. Но все-таки ему было пятьдесят два, а значит, придется хотя бы изобразить благоразумие.

— Нужно волочь свои несчастные кости к глайдеру, и поживей! Дернем обратно через Гималаи, из Дели — в Вашингтон туристическим классом. Сольем информацию, расскажем, что с шефом вышло… по-любому, у нас доказательств немерено. Получим от федералов какие-нибудь денежки за сорвавшееся дело, нас попросят не высовываться… Сможем съесть по свиной отбивной.

Катринко упрямо напрягла хрупкие плечи под пузырями бородавчатого изолирующего камуфляжа. Слова Паука ее задели:

— Пит, меня не интересуют свиные отбивные! Мне нужен профессиональный прорыв, ясно? Надоела эта жалкая детская работенка: лазить по сайтам и забираться в офисы мелких боссов! Мне выпал шанс сорвать большой куш!

Питер потер маску затянутыми в перчатку пальцами.

— Пит, я вижу, что ты недоволен. Но ты же уже добился высот, стал градолазом, легендой, мастером!.. Теперь серьезный шанс выпадает и мне, а ты хочешь, чтобы мы закинули наши крючья за плечи!

Пит вскинул руку:

— Постой-ка, этого я не предлагал!

— Но ты же сказал, что уходишь! Оставляешь меня! Тебе даже не интересно, что там!

— Да нет же! — с нажимом произнес Пит. — Ты меня знаешь, Тринк! Я старый градолаз и из игры не выйду! А если и придется уходить, то, как минимум, постараюсь узнать, что именно оставляю!

Теперь темп задавала Катринко. Пит с удовольствием позволил напарнице вести. Продолжать задание без подполковника — дурацкая затея, зато нескучная, да и не такая уж глупая, если сравнить с возвращением домой, в Чаттанугу.

Градолазов, вроде Пита, просто так не отпускали. Однажды Паук все-таки попробовал завязать, пытался изо всех сил. Как раз после того проваленного дельца в Брюсселе. Получил нормальную работу на заводе орнитоптеров Лайла Швейка. Магнат, производивший спортинвентарь для миллионеров, был перед ним в долгу и постарался отплатить по-честному.

Однако слухи о том, что Пит когда-то считался лучшим градолазом, разошлись быстро. Тупорылые работяги, вместе с которыми приходилось трудиться, делали многозначительные намеки. Бывало, просили о так называемом одолжении. Даже пробовали круто наезжать. Оказалось, нормальные люди — это самый большой геморрой.

Питу больше нравилось тусоваться с «шизанутыми». С теми, у кого есть серьезные, глубокие интересы, кто готов полностью посвятить себя делу. А не просто стать мамой или папой, срубить деньжат и окочуриться.

У края гряды Пит и Катринко остановились, чтобы осмотреться. Паук раскрутил катушку с глазом-шпионом на конце и с самой верхней точки дуги, с высоты шестиэтажного дома, сделал панорамный снимок окрестностей.

Соединившись спексами, градолазы изучали изображение. Катринко шевельнула кончиком пальца и выделила участок ниже по склону:

— Вот какой-то след.

— Ты про ту расщелину, что ли?

— Тебе следует почаще бывать на природе, парень. Мы, альпинисты-энтузиасты, называем такие штуки дорогами.

К дороге Пит и Катринко приближались с профессиональной осторожностью. По мощеной ленте обветренных шлакоблоков змеились струйки песка. Ее соорудили из коксованного клинкера, образовавшегося в гигантских городских мусоросжигательных печах. Обитатели Сферы использовали для дорожного строительства материал, из которого давно выжгли всякую ценность.

Когда-то на шлакоблочной трассе было оживленное движение. То там, то тут попадались обрывки шин, глубокие колеи и ямки от столбов, там, где когда-то располагались дорожные знаки или наблюдательные посты…

Напарники шли, держась от дороги на почтительном расстоянии: опасались скрытых камер, проводов-ловушек, противопехотных мин и прочих неприятных сюрпризов.

Привал устроили в сухом русле реки, мост через которую был старательно разобран — остались лишь аккуратные гнезда в дорожном покрытии и схематичная арка в воздухе.

— Самое странное здесь — чистота, — заметил Пит. — Мы ведь на дороге, правильно? Должен же был хоть кто-то бросить пустую пивную банку, ботинок потерять, что ли?

Катринко кивнула:

— Наверное, роботы-строители делали.

— Ну да, кому же еще…

Катринко растопырила пальцы, обтянутые перчатками с шаровидными кончиками:

— Здесь поработала Сфера, а значит, должна была быть орда роботов, правильно? Наверное, так и строили трассу. Роботы ездили, перевозили тонны этого… в общем, того, что на них погрузили. А потом, когда проект закончился, забрали все мало-мальски ценное: будки, мосты — всё подчистую. Аккуратно, как в Сфере и работают… — Катринко обхватила колени руками, задумавшись. — Если найти в пустыне побольше земли и привлечь роботов, труд которых дешев настолько, что и не рассчитаешь, то можно так развернуться…

Да, на инструктажах Катринко времени даром не теряла. Пит повидал немало желающих стать градолазами, некоторых новичков даже сам натаскивал. Но только у Катринко имелись все задатки настоящего мастера: воля, физические данные, стойкий характер и даже мозги. Должно быть, труднее всего Катринко будет не попасть в тюрьму или морг.

— Наверное, тебе симпатична Сфера, а? Их стиль работы, например…

— Ну да, мне азиаты всегда нравились. У них еда не в пример лучше, чем в Европе…

Пит мгновенно прикинул: НАФТА, Сфера и Европа… Три сверхдержавы, всплески напряженной активности которых с частотой солнечных пятен то и дело вызывали пертурбации в составе марионеточных правительств Юга. За свои пятьдесят с лишним лет Питу доводилось видеть, как Азиатская Сфера Сотрудничества постоянно меняет имидж, повинуясь странному политическому ритму: по вторникам и четвергам — экзотическая курортная зона, по понедельникам и средам — непредсказуемый соперник, и ежедневно, включая выходные и праздничные дни, — основной торговый партнер.

В текущий политический момент Азиатская Сфера Сотрудничества переключилась в режим необъяснимой угрозы, фигурируя в новостях как главный экономический противник НАФТА. Насколько понимал Пит, события означали примерно следующее: кучка придурковатых североамериканских экономистов строила из себя крутых мужиков. Основная претензия сводилась к тому, что Сфера продавала в НАФТА слишком много красивых, дешевых и качественных потребительских товаров. Более глупого повода для войны не придумаешь. Но людям случалось идти на смерть по гораздо более странным причинам…

На закате Пит и Катринко увидели гигантские предупреждающие знаки: огромные вертикальные постаменты из эпоксида и клинкера. Высотой с четырехэтажный дом, они были старательно испещрены надписями — угрозами и предостережениями, по меньшей мере на пятидесяти языках. Английский шел третьим.

— Радиоактивные отходы, — заключил Пит, бегло прочитав текст по спексу с расстояния два километра. — Свалка и ядерный испытательный полигон. Древние водородные бомбы красного Китая в самом сердце Такламакана. — Градолаз призадумался. — Да, лучше места не найти…

— Ерунда! — запротестовала Катринко. — Огромные предупреждающие знаки — это явный обман, чтобы люди держались подальше!

— Ну, было бы проще разрушить дороги после того, как увели строботов…

— Да нет, дружище… Типа… В общем, сейчас уже никто не будет встраивать в стену сейф, чтобы припрятать что-нибудь серьезное: у любого есть магнитометры, эхолокаторы и теплодетекторы…

Пит изучил окрестности, пользуясь режимом телефото на спексе. Напарники устроились на склоне холма, внизу случайный поток воды оставил большой аллювиальный веер отполированных песчаника и гальки. Здесь даже что-то росло: приземистая жесткая трава, жирные стебли которой напоминали пальцы мертвеца. Отвратительная флора не походила ни на один из видов растений, встречавшихся Питу прежде. Внезапно подумалось: может, трава жадно поглощает плутоний?

— Тринк, давай исходить из простых объяснений. По-моему, этот твой «гигантский звездолет» просто прикрытие для гигантской радиоактивной свалки.

— Может быть, ты и прав, — согласилась бесполая, — но все равно остается надежда, что попадутся побитые бочонки или бесхозные топливные стержни. А это уже серьезный политический скандал, так ведь? И доказательства эти дорогого стоят…

— Ха! — воскликнул Пит, понимая, впрочем, благодаря своему богатому опыту, что мусор нередко скрывает важные секреты. — А оно стоит того, чтобы потом в темноте светиться?

— А в чем проблема? — возразила Катринко. — У меня детей не будет, я об этом давно позаботилась. А у тебя и без того достаточно отпрысков.

— Допустим, — проворчал Питер.

Четверо детей от трех разных женщин… Немало времени прошло и немало сил было потрачено, чтобы понять: женщина, с первого взгляда запавшая на одного крутого сексуального бродягу, точно так же западет и на другого…

Катринко с лету принялась готовиться к заданию:

— Мы справимся, дружище! У нас есть камуфляж, дыхательные маски, и мы не пьем и не едим здесь, так что от радиации защищены надежно. Можно сегодня разбить лагерь у свалки, потом перед рассветом проскользнем и быстренько все осмотрим, сделаем фотографии — и уходим. Чистая работа. Классика! Никто не остановит, да и вокруг ни души. Проблем не возникнет. А вернемся домой — будет что федералам показать. Может, даже что-то продадим…

Пит обдумывал ситуацию. Перспектива, в общем, недурная. Работа, конечно, грязная, но зато они выполнят задание. И еще, что ему нравилось больше всего, люди подполковника не станут посылать сюда другого беднягу.

— А потом вернемся к глайдеру? — спросил Паук.

— Да, потом к глайдеру.

— Хорошо, договорились.

На следующий день перед рассветом они накачались генными стимуляторами для спортсменов, сваренными в кишках специальных генноизмененных клещей, пребывающих в спячке под мышками у градолазов. Затем спрятали снаряжение и, подобно призракам, перелезли через огромную стену.

Проделав крошечное отверстие в крыше одного из серых полупогребенных ангаров, Пит и Катринко перевели глаз-шпион в жидкое состояние, чтобы он мог просочиться внутрь.

Взрывоустойчивые бочкообразные саркофаги, твердые и блестящие, словно полированный гранит. Каждый из громадных контейнеров для радиационных отходов не уступал в размерах грузовому танкеру. Они стояли мрачными рядами в непроницаемой темноте, молчаливые, точно сфинксы. Судя по всему, хранилищу обеспечена полная безопасность на двадцать тысяч лет вперед.

Снова сделав плазмокамеру жидкой, Пит вытащил устройство из дыры. Затем запечатал крошечное отверстие каменной пастой. Напарники соскользнули по заметенной песком крыше. На барханах виднелось множество следов ящериц. Пит несказанно обрадовался этим свидетельствам присутствия жизни.

Градолазы беззвучно перебрались через стену и вернулись к спрятанному снаряжению. Сняли маски, чтобы вновь поговорить.

Пит уселся за валуном, наслаждаясь наступившим после вторжения ликованием.

— Плевое дело! — объявил он. — Прогулочка!

Пульс восстановился, и, к немалой радости Паука, под ложечкой не ныло.

— А молодцы роботы, чисто выполнено!

Пит кивнул:

— Лучшего применения им не найти: обслуживание смертельно ядовитой свалки…

— Я сняла телефото этого района, — сообщила Катринко, — здесь нигде нет воды. Ни водокачек, ни трубопроводов, ни колодцев. Никому не выжить в пустыне без воды. Это место мертвее мертвого. И никогда здесь не было жизни. — Бесполая помолчала. — От начала и до конца — только строботы. Понимаешь, Пит, что это значит? Здесь еще не ступала нога человека. Кроме нас с тобой.

— Так за нами — первое вторжение! Чудесно! — ответил Пит, охваченный профессиональной гордостью.

Паук оглядел засыпанную галькой равнину, окружавшую обнесенный стеной участок, и нажал кнопку, оставляя в плазмомозгу последнюю серию снимков со спекса. Два десятка гигантских куполов, возведенных роботами-исполинами, действовавшими с тупой настойчивостью термитов. Казалось, раскинувшиеся купола примерзли к месту, их края подтаявшими ирисками вплавлялись в мелкие неровности пустыни. Эти конструкции со спутников, скорее всего, выглядят естественными образованиями.

— Давай не будем тянуть время, ладно? А то уже рентгеновские лучи мою ДНК по кусочкам разбирают.

— Тебя это так волнует, Пит?

Градолаз засмеялся, пожал плечами:

— Не все ли равно? Мы свое отработали, малыш. Давай обратно к глайдеру.

— Ну, ты же в курсе, что сейчас гены неплохо чинят… В лаборатории федералов тебя смогут заново собрать.

— Это ты про военмедиков? Обойдутся!

Поднялся ветер — дул резкими, короткими порывами. Сухой, леденящий, пропитанный обжигающими песчинками.

Внезапно от обнесенных стеной куполов донесся стон. Словно вдалеке кто-то дунул в горлышко бутылки…

— Это что еще за ерунда там? — тут же воодушевилась Катринко.

— Вот черт! — выругался Пит. — Начинается.

Пар вырывался из дыры в дне тринадцатого купола. Густой колючий кустарник мешал разглядеть отверстие раньше, хотя именно он и мог бы навести на мысль, что поблизости лаз, будь напарники повнимательнее.

Возле отверстия пауки обнаружили троих покойников. Эти трое долотом и топором прорубили выход наружу и выбирались на волю через длинную узкую щель, оставляя на камнях кровь и обрывки кожи.

Первый погиб сразу же у выхода — должно быть, от изнеможения. Двоим выжившим после титанических усилий предстояло перелезть через стену высотой в четыре этажа.

Бедняги пробовали преодолеть преграду с помощью топоров, грубо скрученных веревок и чугунных крючьев. Для пары пауков-градолазов, с новейшими паутинами и точечными зажимами, стенка представлялась плевым делом. Напарники легко устроили бы здесь лагерь и еще арбузик скушали, но для двух изможденных беглецов в шерстяной и кожаной одежде и самодельных ботинках препятствие оказалось непреодолимым.

Один свалился со стены, сломав позвоночник и ногу. Второй решил остаться с раненым товарищем до конца и погиб от холода.

Все трое умерли давно, может быть год назад. Муравьи и легкая соляная пыль Такламакана сделали свое дело. Троица иссохших обитателей Сферы: черноволосых, кривозубых, со сморщенной смуглой кожей, в странной, заляпанной кровью одежде.

Катринко протянула разъем своего кабеля, без умолку болтая под маской:

— Нет, ты глянь, приятель, какие у них башмаки! А что за рубахи — даже и не похожи на рубахи совсем!

— Зато парни были настоящими градолазами, — заметил Пит и бросил в прорубленное отверстие тягучее волокно глаза-шпиона.

Внутри купола номер тринадцать раскинулись джунгли мониторов. В основном микроволновые антенны. Верх купола был сделан не из прочного шлакобетона, как у других, а из какого-то прозрачного для радаров пластика. Внутри, как и в остальных куполах, оказалось темно; полную герметичность нарушили трое беглецов. От радиоактивных отходов ни следа.

Напарники обнаружили стоянку троицы, неутомимо рвавшейся на волю: сжигая последние свечи и масло, доедая остатки пищи, допивая жалкие глотки воды из кожаных фляг, соскабливая иней, чтобы раздобыть питье. А над ними вокруг — заросли спутниковых антенн и волноводов. Зрелище было Питу противно. Гадко. Но худшее еще поджидало их впереди…

Градолазы захватили весь комплект снаряжения. Затем проникли внутрь с вершины купола, где резать было проще всего. Запечатали вход изнутри, но не прочно — на случай внезапного отступления. Спустили на шнурах рюкзаки, затем спрыгнули сами на саморастягивающихся веревках. Оказавшись внизу, Пит и Катринко залепили отверстие паутиной и галькой, чтобы защититься от ветра и грязи.

Под куполом потеплело. Было влажно. На полу и стенах оседала испарина. Повсюду воняло чем-то странным. Будто дымом и грязными носками. Мышами и пряностями. Супом и сортиром. Домашняя вонь человеческого тела, исходящая из земных недр.

— Подполковнику наверняка понравилось бы, — прошептала по кабелю Катринко, оглядывая через спекс нагромождение машин в инфракрасном диапазоне. — Сюда бы взрывчатку — и в чьей-то автоматической системе был бы изрядный переполох…

Пит подумал, что в сложившейся ситуации нарваться на смерть проще всего. Охранная автоматика в его деле — главная опасность… правда, активные интеллектуальные системы сигнализации нередко убивали собственных владельцев. Простой инженерный принцип: хитроумные параноидальные устройства все время срабатывали ложно. То на белок, то на собак, а еще от ветра, града, землетрясений, от парней, забывших пароль в приступе спермотоксикоза… Если у охраны есть мозги и собственное мнение, то хлопот с нею не оберешься.

Но даже охранная система упустила здоровенную дыру, терпеливо вырубленную в куполе. Крепеж и датчики под толстым слоем грязищи и льда выглядели неважно. Утильсырье, явно непригодное к эксплуатации. А значит, кто-то от умных и параноидальных систем отказался. Достали, вот их и вырубили.

Рукотворный ход они обнаружили у подножия микроволновой вышки; лаз был завешен овечьей шкурой. Пит спустил вниз глаз-шпион, всматриваясь в пробуренную шахту. Туннель был настолько широк, что мог поглотить автомобиль, и так глубок, что растянувшееся волокно камеры не доставало до дна.

Молча рванув торчащий из края пробоины чугунный крюк, Пит поставил на его место современный самоклеящийся якорь. Затем пропихнул внутрь саморастягивающуюся веревку и осторожно зафиксировал обвязку.

Катринко затряслась в нетерпении:

— Пит, я не могу больше ждать! Я пойду первой!

Пит пристегнул карабин к снаряжению Катринко, их спексы соединились через вплетенное в веревки оптическое волокно. Он хлопнул бесполую по плечу:

— Смелей, малыш!

Катринко сверкнула слетающей с перчаток паутиной и прыгнула вперед солдатиком.

Несостоявшиеся беглецы нашли применение установленным в туннеле тросам. Время от времени попадались керамические скобы, прижимающие кабель к каменной стене. Азиаты выкарабкивались наверх, от скобы к скобе, используя самодельные бамбуковые лестницы и железные крючья.

Катринко остановилась, отстегнула канат. Пит спустил рюкзаки и направился следом. Добрался до несущей распорки, перестегнул веревку и пропустил Катринко вперед, следя за продвижением напарницы по спексу.

Мрачное свечение у дна шахты. Ну наконец-то! Пит почувствовал, как его охватывает знакомое запредельное напряжение. Чувство накатывало с безумной силой. Страх, любопытство, страсть… жаркая волна — воровская горячка первоклассного взлома.

Точно сходишь с ума… нет, гораздо приятнее: он наконец-то чувствовал себя пробудившимся. Пита захлестнули потоки первозданной паучьей сути — желания слишком глубинные и расплывчатые, чтобы выразить их словами.

Свет в инфракрасном визоре Пита делался все жарче. Внизу кухонной мойкой сияла щербатая металлическая долина. Пришлепнув к стене туннеля пенную скобу, Катринко отвязала канат, отклонилась всем корпусом назад и опустила в расщелину тягучую каплю глаза-шпиона.

Руки Пита были заняты, а потому он не мог дотянуться до спекса.

— Ну, что видно? — Шепот градолаза передавался по кабелю.

Оглянувшись так, что едва не вывернула шею, Катринко прижала очки затянутыми в перчатки руками:

— Приятель, там такое!.. Молочные реки и кисельные берега!

Когда-то на месте пещеры была сплошная плита континентальной породы. Скалу пробурили изготовленной русскими установкой. Безводный колодец в обезвоженной стране. Затем какие-то уставшие, опаленные солнцем, преисполненные решимости оружейники коммунистического Китая загнали на самое дно сухой скважины водородную бомбу на сотню мегатонн. Когда же искусственное детище, злобным зверем угнездившееся в многослойных кожухах, полыхнуло синтезом, сейсмографы в далекой Калифорнии вздрогнули, точно перепуганные оленята.

После термоядерного взрыва в сердцевине безумного переплетения паутины из трещин и разломов остался гигантский газовый пузырь. Шар глубинной пустоты, девяносто лет таившийся под поверхностью пустыни в запредельной, жуткой тишине.

Затем новые повелители Азии отправили на дело иных, более утонченных подручных.

Пит заметил, как на далеких пологих стенках пещеры мерцают звезды. Белые созвездия — неделимые, целостные. А посреди вселенной, посреди гигантской, сладковато-влажной пустоты возвышались три огромных многогранника, три цилиндра на торцах, каждый с городскую высотку. Казалось, они висели в воздухе.

— Звездолеты, — пробормотал Пит.

— Звездолеты, — согласилась Катринко. В объединенном зрительном поле подключенных друг к другу спексов появилось меню. Пальцы Катринко пробежались по беспокойным искоркам на стенах. — Ты только погляди!..

— Что это?

— Термоподписи. Маленькие двигатели… — мир, отображенный в зрительном поле, совершил небольшой оборот, — а вот там сколько разной живности ползает! И те, большие, видишь, Пит? Похоже, охраняют!

— Роботы.

— Ага…

— Что они делают там, черт подери?

— Ну, приятель, я вот что думаю. Если посмотреть из какого-нибудь звездолета через вон те окошки, вернее, в иллюминаторы, то ярких звезд точно не увидишь. Открытый космос. Но у нас есть спексы, а потому все кругом мы видим насквозь. И знаешь что, Пит? Все это каменное небо просто кишит разной техникой.

— Ничего себе…

— Вот только никто в этих звездолетах не способен глядеть вниз. В глубинах пещеры происходит немало странного. На камнях и в расщелинах — океаны кипятка.

— Может, просто вода, а может, какое-то вонючее варево, химическое, — заметил Пит.

— Биохимическое варево.

— Автономная, самоконструирующаяся протеиновая биотехнологическая система. Строго запрещенная Манильским паритетным соглашением от две тысячи тридцать седьмого года, — заметил Пит. Эту фразу он выдал с завидной легкостью: все-таки за плечами было немало инструктажей, можно было отрепетировать.

— Настоящее море горячего, незаконного, самособирающегося дерьма!

— Ага. Того самого, с которым наши свихнувшиеся на секретных технологиях ребята играли в подземельях под Скалистыми горами последние десять лет.

— Ну, Пит, все немного обходят соглашения. В НАФТА мы хитрим, но от этого никакого вреда — все равно что гнать самогон. Но здесь — масштабно! И одному Господу известно, что скрывается в космических кораблях!

— Наверное, люди, малыш.

— Ага.

Пит медленно втянул влажный воздух.

— Да, Тринк, здесь все серьезно. Первоклассно, честно. Мы заработали на этом деле очки — да такие, что войдем в историю.

— Если намекаешь, что пора вернуться к глайдеру, — заметила Катринко, — то зря стараешься.

— Нам пора обратно, — настаивал Пит, — переправить фотографические доказательства, полученные сейчас. В этом смысл нашего задания. Нам за это платят.

— О-ля-ля!

— Кроме того, так патриотичнее, согласна?

— Наверное, будь на мне униформа, я поступила бы как патриотка, — заметила Катринко, — но бесполых в армию не берут. Я настоящий урод, свободный агент и не для того оказалась здесь, чтобы найти Шангри-Ла и сразу же отступить.

— Ну да, — согласился Пит, —gt; понимаю.

— Я спускаюсь прямо сейчас, — произнесла Катринко, — подстрахуй меня!

— Ни за что, малыш. Теперь моя очередь идти первым.

Пит выбрался через безжалостно разломанную вентиляционную решетку и очутился на широком каменном потолке. Ему и раньше никогда не нравилось забираться на скалы. Сплошная гадость: естественные, никаких гарантированных инженерных спецификаций. С другой стороны, немалая часть жизни Пита прошла на потолках. А в потолках он разбирался.

Пробирался, ухватываясь за застывшие выступы лавы, пока не уперся в громадную трещину. Серия быстрых тычков кулаками, крепления из застывающей пены — и Пит привязался к якорю.

Медленно поставив ступни на потолок, старательно огляделся через спекс. Значительные участки потолочной скалы словно изъедены кислотой или иссверлены. В потустороннем инфракрасном освещении видно, что на самом деле три звездолета установлены на столбах. Большие полые колонны, ажурные, еле различимые, изготовили из черного и невероятно прочного материала, может быть даже из углеродных волокон. Внутри проходили водопроводные трубы и электрические силовые кабели.

Добраться по опорам до звездолетов проще всего. Правда, колонны неплохо просматриваются. Тут и на смерть нарваться недолго…

Пит понимал, что хотя он и невидим для стороннего наблюдателя, но инфракрасное излучение скрыть не удастся. Пожалуй, сейчас тысячи тяжеловооруженных роботов видят его не хуже, чем сияющую рождественскую елку. Но разве можно так долго держать в боевой готовности столько машин? И кто будет программировать их на наблюдение за потолком?

Напряжение мышц в плечах и спине стало ослабевать. Пит сжал и разжал кулаки несколько раз, чтобы разогнать кровь. Потом отстегнулся и стал спускаться на захватах. По пути обогнул поддельную звезду — громадную, горящую колбу размером с бельевую корзину. Вмурованная в гигантский каменный монолит, она мерцала холодным завораживающим светом светлячка. Наглая подделка отвлекла внимание Пита настолько, что тот промахнулся и нога повисла в пустоте. Левое плечо мерзко хрустнуло. С гулким выдохом Пит закрепил оба захвата и, пропустив карабин в ушко скобы, запыхавшийся, повис на тросе.

В поле зрения спекса появился палец Катринко, на что-то указывающий. Движение… Пит был не один!

Градолаз выпустил очередь светошумовых зарядов, замер, доверившись камуфляжу, и принялся выжидать.

Среди темных провалов фальшивых звезд к нему, покачиваясь и трясясь, приближался робот.

Ничего похожего Питу прежде не попадалось. Пористый, словно из пробки или пенопластика, покров. Слепой вырост головы, четырнадцать ломких лапок, словно спутанные пучки измочаленных бечевок, заканчивающихся невообразимо сложными ступнями, похожими на коробки с плоскогубцами. Свисая вверх тормашками с неразличимых неровностей потолка, конструкция открывала рот на большой бородавчатой голове, и оттуда мелькал раздвоенный сенсор, словно змеиный язык. Изредка создание прижималось к потолку.

Пит с убийственным хладнокровием наблюдал, как приспособление отпрянуло, приблизилось, повернулось вокруг своей оси, слегка подалось вперед, приклеилось к скалистому потолку, что-то решило про себя, переставило уродливые ножищи, подковыляло поближе, сбилось с мысли, отступило, принюхалось, задумчиво посасывая конец витого щупальца.

Наконец оно подобралось к градолазу и припало к потолку, оживленно слизывая оставленный паутиной химический след. Казалось, послевкусие эластомеровой перчатки на скальной породе заворожило робота. Так и завис, громко чмокая.

Пит ринулся с кайлой наперевес. Отточенное острие с чавкающим звуком вошло в пробкообразную голову штуковины.

Робот тотчас обмяк, да так и остался, пришпиленный к потолку. И вдруг с отвратительным стрекотом из брюха вылез целый комплект матово поблескивающих принадлежностей. Сложные датчики-языки, скребущие жвала, нежные шпатели — все это высовывалось из брюшных пазов и подрагивало.

Создание не собиралось умирать. Оно не могло умереть, поскольку никогда и не жило. Порождение биотехнологии, понятие смерти в котором не было заложено. Пит старательно фотографировал устройство, пока оно с тупым механическим упорством пыталось подстроиться под измененные параметры окружающей среды. Тогда Пит вытащил кайлу из потолка и стряхнул пробитого робота в глубину бездны.

Теперь Пит карабкался быстрее, стараясь щадить поврежденное плечо. Он методично прокладывал себе путь к относительно легкому участку вертикальной стены, где в созвездии Стрельца обнаружил огромную выработанную жилу. Жила оказалась гигантской змеевидной рецессией: из камня выбрали последние остатки руды. Судя по внешнему виду, скалу погрызла орда крошечных термитоподобных роботов со ртами, напоминающими маникюрные ножнички.

Пит послал Катринко сигнал по спексу. Бесполая двинулась следом по закрепленной веревке, остервенело таща один из рюкзаков. Когда Катринко устроилась в новом перевалочном лагере, Пит вернулся к вентиляционному отверстию забрать второй рюкзак. С трудом дополз обратно, чувствуя, как болит плечо и сдают нервы. На сегодня хватит: сил уже не осталось.

На входе в разлом Катринко поставила защитную сеть без излучения. Как только Пит вернулся в относительную безопасность, бесполое существо завернулось в саморастягивающиеся канаты и скормило им по порции сахара.

Пит распаковал две капсулы мгновенного пухообразова-теля и с облегчением погрузился в окутывающее его тепло.

Катринко сняла маску. Ее трясло от куража. «Молодость, молодость, — думал Пит, — и метаболизм на восемь процентов лучше, а все из-за отсутствия половых органов…»

— Теперь мы в такое впутались… — прошептала Катри-ко, распаленно улыбаясь в красном свечении единственной лампочки.

Ни мальчишка и ни девушка: вид сатанинский. Бесполое создание. Пит предпочитал думать о напарнице как о «ней», хотя на самом деле Катринко — «оно». Сейчас оно просто лучилось от счастья, поскольку оказалось в подходящей и приятной ситуации. Жестокое и яростное противостояние для нее, жестокой и яростной.

— Ну да, впутались, — признал Пит, прижал к локтевой вене жирного, накачанного медикаментами клеща. — Первая вахта — тебе.

Проснулся он через четыре часа, с замиранием сердца выныривая из глубин химически наведенного дельта-сна. Им овладели оцепенение и легкая сонная одурь, словно проспал четыре дня подряд. Совершенная беспомощность под воздействием лекарства… но риск того стоил: теперь удалось как следует отдохнуть. Пит уселся, проверил, как там левое плечо… Гораздо лучше.

Растерев лицо и голову, чтобы восстановить чувствительность, Пит снова надел спекс. Катринко сидела на корточках в сиянии собственного инфракрасного излучения, сосредоточенно разглядывая омерзительную мешанину хрящей, чешуи и слизи.

Пошевелив регуляторы спекса, Пит наклонился вперед:

— Ну, что у тебя там?

— Дохлые роботы. Жрали наши пенные скобы прямо с потолка. Поедают всё без разбору. Я прикончила тех, которые прорывались к нам в лагерь. — Катринко коснулась висевшей в воздухе панели меню, затем протянула Питу конец волоконного кабеля. — Смотри, какие получились снимки.

Во время вахты Катринко работала с плазмокамерой, выбирая снующих мимо роботов, испускавших излучение. Записывала изображения в инфракрасном спектре, а после редактировала самые впечатляющие кадры.

— Вот этих малышей, на круглых ножках, я назвала «шустряками» — мелкие, но быстрые и повсюду, — троих пришлось прикончить. А вот этот, с острым витым носом, — «сверлячок». Вот парочка «дубляков» — эти всегда передвигаются по двое. А та здоровая штуковина, похожая на разлитый кисель с большими глазами и шаром на цепи, — она называется «шатун», видишь, как ходит? С виду и не скажешь, что быстрый.

Катринко остановила воспроизведение спекса, переключилась в режим реального времени, осторожно поковырялась в останках у себя под ногами. Самое крупное устройство в этой груде напоминало препарированную кошачью голову, из которой торчали усы и провода.

— А еще пришлось прибить «блинника»… Кстати, непростое это дело, парень.

— И много здесь такой живности?

— Сотни, а то и тысячи! И все — разные. Каждая тварь тупее мусора. А не то они раз десять успели бы нас прикончить и выпотрошить.

Пит неотрывно разглядывал разобранных роботов — остывающую мешанину из нервов, аккумуляторов, покрытых прожилками защитных пластин и желе.

— Почему у них такой ненормальный вид?

— Потому что росли как придется. Никто их не конструировал. — Катринко подняла взгляд. — Помнишь те большие виртуальные пространства для оружейных разработок в Ала-магордо?

— Аламагордо? Еще бы. Физические имитации, произведенные сверхкрупными квантовыми плазмомозгами. Потрясающие виртуалки, сверхскоростные со сверхточным разрешением. Да, Нью-Мексико я никогда не забуду! Люблю влезать в большие компьютерные лаборатории. Хакерство… это так традиционно…

— Ага… Понимаешь, мы, из НАФТА, физические симуляторы всегда оставляем на откуп военным каждый раз, когда кажется, что техника слишком опасная. Но допустим, кто-то не разделяет наши нафтианские ценности и не хочет тестировать новые оружейные системы внутри гигантских виртуальных конструкций. Предположим, кто-то задумал разработать новый консервный нож. — Во время вахты Катринко явно успела как следует поразмыслить. — Тогда можно изучить консервные ножи, придуманные другими, и постараться усовершенствовать их. Или же установить громадную мощную виртуалку и закачать в нее множество консервных банок. Потом разработать множество имитаций консервных ножей… правда, все это дерьмо собачье, если честно. Виртуальное дерьмо, качает данные и растет. Как только ему удается открыть банку, ты в награду имитациям делаешь с них новые копии. И в виртуальном пространстве ежедневно прогоняешь миллионы поколений миллионов консервных ножей, непохожих друг на друга.

Мысль показалась Пауку Питу знакомой.

— Ну да, мне рассказывали. Что-то вроде искусственного интеллекта. На бумаге, может быть, и гладко, но в реальной жизни ни за что не сработает.

— Верно, а сейчас еще и незаконно. Правда, засечь такое непросто. Но допустим, ты ведешь экономическую войну и думаешь, как это лучше сделать. И вот наконец удалось вырастить супернож — такой, что ни одному человеку даже и в голову не придет. Потому что нож рос в совершенно чужой среде, сам по себе, как гриб. Но имеются все спецификации по форме и габаритам прямо здесь, в суперкомпьютере… А потому, чтобы создать нож в реальности, нужно его лишь распечатать, как фотографию. И все получается! Действует! Видишь? Моментальный и дешевый потребительский товар!

Пит обдумал услышанное:

— Так ты говоришь, что люди из Сферы осуществили эту идею?

— Я просто не могу себе представить, как иначе такое могло произойти. Эти существа появились без человеческого участия, в полной изоляции. Создать робота из студня, шерсти и веревок, который ползал бы, словно гусеница, — это и лучшим японским инженерам не под силу. Чтобы нанять человеческий мозг, способный такое выдумать, всех денег мира мало…

Пит ткнул кайлой в желеобразные останки.

— Похоже, ты права.

— Разработчики, кем бы они ни были, нарушили уйму договоров и правил. Но придумано очень дешево. Настолько, что выпадает из экономических рамок и именно поэтому противоречит всем правилам и договорам.

— Быстро, дешево и бесконтрольно.

— Именно, Пит. Если эти штуки вырвутся в реальный мир, то настанет конец всему, к чему мы привыкли.

Последняя фраза Питу совсем не понравилась. Он никогда не любил болтовню о конце света. Теперь такие слова нравились ему еще меньше: слишком похоже на правду. Из всех трех торговых блоков самое молодое и многочисленное население в Азиатской Сфере, да и идеи здесь тоже юные и многочисленные. Люди Азии знают, как добиться своего.

— А знаешь, Лайл Швейк сказал, что сейчас самые странные велики делают в Китае.

— Точно. А помнишь электронные чипы, недавно сброшенные на рынок НАФТА? Дешевле грязи, работают отлично, но там немерено остаточных связей, они действуют в обратном направлении, все перепутано, контакты не сходятся… Мне казалось, рабочие напортачили. А оказывается, рабочие не имеют к этому никакого отношения!

Пит сдержанно кивнул:

— Ну ладно, с чипами и великами все ясно. Большие деньги. Но кто, черт подери, стал бы рыть в земле гигантскую яму, полную роботов и поддельных звезд? Точнее, зачем?

Катринко пожала плечами:

— Наверное, затем, что здесь — Сфера. Местные еще способны что-то делать из любви к искусству.

Дно мира бурлило. За прошедшее столетие в оставшейся после испытаний полости сформировался собственный водоносный слой — подземный оазис в непроницаемой темноте. Дно выемки превратилось в неземной затопленный лабиринт разбегающихся трещин и химических отложений, в кипящие лужи самособирающихся механизмов… Кислородные гейзеры в черном отваре плесени.

Над разломами мерно вздымались столбы пара, сгущаясь и стекая охлажденными ручейками по усеянным звездами стенам. Внизу, у дна, влагу жадно собирали отбившиеся от рук устройства, составленные из губок и полосок. Катринко незамедлительно окрестила их «ковалями» и «лохмачами».

«Ковали» и «лохмачи» были похожи на явившиеся из кошмаров мочалки и спагетти, с плюханьем переползавшие от трещины к трещине. Катринко с неожиданной легкостью давала имена незнакомым созданиям и фотографировала их. Хитрое лицо бесполого подростка светилось зловещей вдумчивостью: моментальная перенастройка на чужой игрушечный мир. Казалось, Катринко гораздо ближе к будущему, чем Пит.

Напарники карабкались от валуна к валуну, от одной залитой трещины к другой. Заметили свежие личинки роботов, прогрызавшие себе путь на волю сквозь слизь и кисейные лоскуты биоткани. Настоящее сотворение мира в миниатюре в липких недрах обезумевшего китайского супермозга и воплощенное в реальность в горячем вареве не-умертвимого механизированного белка. Самое удивительное явление из всех, что доводилось наблюдать Питу, и настроение Паука становилось все более мрачным. В этом мире знание — сила. Градолаза не покидала железобетонная уверенность в том, что это слишком сильный электрический разряд даже для него.

Пит был профессионалом. Мог похитить военные секреты сверхдержавы и остаться в живых. Рискованно, конечно, но по зрелом размышлении — обычная операция. Скажем, вроде ракетной базы: вот было бы интересно поработать на боевом полигоне…

Но здесь не было и намека на военный объект. Совершенно новые средства промышленного производства. Инстинкты подсказывали: наверняка техника, достигшая такого необычного уровня, не для шпионажа, спорта или войны. Здесь замешаны крупные бабки. Если просто обнаружить такое, то, может быть, и удастся выжить. А вот если раскрыть находку, то вряд ли…

Чудеса сильно напрягали. Но удивление пройдет, а вот размышления о последствиях всей этой затеи душили Пита. Может быть, и удастся выбраться отсюда целым и невредимым, но если передать снимки с диковинами напрямик шпионам из военразведки в Потомаке, то это к добру наверняка не приведет. Даже не представить, что сотворят власти предержащие с таким знанием. И становится не по себе при одной только мысли о том, что могут сделать за подобные снимки с ним.

Пит отер пот, ручьем стекавший за шиворот, точно в сауне.

— Получается, там или геотермическая энергия, или генератор синтеза, — предположила Катринко.

— Принимая во внимание обстоятельства, скорее геотермика.

Скала под захватами кишела живностью: «крадуны», «ползуны», «падальщики», «разборщики», «клеемазы», «резуны-мозгоеды»… Маленькие, крайне тупые устройства вроде сороконожек. Агрессивными они не казались, но присесть рядом с этими штуками наверняка означало бы смертельную ошибку.

Какая-то похожая на анемон тварь, с мордой наподобие лепестков ириса и длинными, точно хлысты, глазами, вдумчиво дегустировала башмак Катринко. Бесполая с воплем отпрянула к скале.

— Надень маску! — бросил Пит.

После разъедающего кожу холода Такламакана влажная жара казалась благословением, но трещины и впадины в большинстве своем воняли говяжьим рагу или паленой резиной, всевозможными побочными продуктами механического метаболизма. При одной мысли об этом в легких саднило.

Пит направил подернутый испариной спекс на ближайшую колонну углеродного волокна — к золотому свету иллюминаторов звездолетов, загоревшемуся над головой.

Первой двигалась Катринко. Беззащитная на фоне ажурных, словно плетеных, решеток. Чтобы не рисковать, делая две ходки, каждый тащил свой рюкзак.

Сперва подъем шел неплохо. Затем, подобно шестикрылой стрекозе, из тьмы явилась машина. Жалящий хвост высунулся из-за колонны, точно лягающая нога мула. От удара Катринко отлетела назад, прокувыркалась десять метров и повисла на последнем страховочном крюке, будто тряпичная кукла.

Летучая тварь описала в воздухе восьмерку, пытаясь своим псевдоразумом принять решение. Затем со звездного неба, дергаясь и колотя крыльями, прилетело более медлительное и крупное создание и накинулось на висящий рюкзак Катринко. Под частыми, как у венчиков маслобойки, взмахами когтистых крыльев рюкзак взорвался рождественской хлопушкой. В горячие пруды внизу драгоценным каскадом повалилось уникальное оборудование.

Катринко обессиленно дергалась, свисая на конце своей веревки. Вошедшая в раж стрекоза взлетела в вираже, чтобы ринуться на очередную атаку. Пит выпустил очередь светошумовых зарядов.

Мир взорвался вспышкой, жаром, сотрясением, тучами летящих ошметков. Невероятно горячая, грохочущая буря в замкнутом пространстве. Лучший способ волшебного исчезновения — отвлечение внимания, абсолютное, всепоглощающее, единственно возможное.

Пит подлетел к Катринко, словно воздушный шарик на тарзанке. Когда спустя двадцать семь секунд, наполненных яростным сердцебиением, он добрался до днища звездолета, обе саморастягивающиеся веревки сгорели.

Серебристый ливень ошметков привел тварей в неистовство. И вот уже на дне пещеры кишат механические призраки, мешанина из прыгунов, горбунов и скакунов. Краем глаза можно было наблюдать, как из глубин водоемов взмывают новые существа, подобно широким чешуйчатым зеркальным карпам, вверх, к падающей дождем рыбной подкормке.

Свой рюкзак Пит оставил у основания колонны. В этом мире поклажа обречена…

Резким рывком подлетела Катринко. Напарники приступили к восхождению по внешней стороне звездолета — без страховки. По неровной, грубой, каменистой поверхности, вроде пемзы или осиного воска.

Прильнули к нижнему краю чудовищного иллюминатора.

Там, неподвижные и обессиленные, напарники провели целый час. Катринко отдышалась. Ссадины на ребрах перестали кровоточить. Подождали еще час, пока вокруг их мирка мелькали летучие и ползучие призраки, повинуясь встроенным программам. Подождали еще один, третий час.

В конце концов райскую идиллию нарушила орда машин с бахромчатыми присосками и ободными колесами вместо голов. Выбрав спуск, роботы принялись зашпаклевывать его щедрыми порциями каменистой замазки, нашлепывая ее неутомимо и безжалостно.

Пит воспользовался представившейся возможностью, чтобы попытаться спасти утраченное оборудование. В рюкзаке оставались богатые дары федералов: интеллектуальные подслушивающие устройства, мощные плазмокамеры, датчики, детекторы, блоки, зажимы, захваты… и бесценные сосуды с программированной нейроплазмой. Пит пополз обратно по днищу звездолета.

Все давным-давно пропало. Даже саморастягивающиеся канаты были сожраны вереницами пасущихся «шустря— ков». Крошечные механизмы еще сновали вокруг в черном кружеве колонн, вынюхивая и выцарапывая последние молекулярные следы, имея при этом весьма довольный вид.

Пит вернулся и растолкал напряженную, оцепеневшую Катринко. Дюйм за дюймом пробирались они по искривленному краю корпуса звездолета, высматривая, за что бы зацепиться. Теперь, лишившись лучшего снаряжения, они попали в серьезный переплет. Ну и пусть. Зато ясно, куда двигаться дальше, и при отсутствии выбора сознание Пита прояснилось. Им овладело неодолимое желание прорваться внутрь.

Он соскользнул в ненадежное укрытие глубокой выемки. Там валялись спутанные веревки. Сплетенные из мертвого органического волокна, чем-то напоминающего застрявшие в стоке раковины волосы. Заплеванная жвачкой роботов веревка совсем закаменела…

Находка принадлежала беглецам. Кто-то вырвался наружу, пробил дорогу через корпус звездолета изнутри. Подоспевшие роботы занялись починкой, осторожно перекрыв выход и оставив после себя уродливый окаменевший шрам.

Пит потянулся к сверлу плазмокамеры. Запасы сахара пропали вместе с рюкзаком. Без сахара, необходимого для метаболизма крошечного энзимного двигателя, устройство скоро умрет. И тут уже ничего не поделаешь. Пит прижал инструмент к корпусу звездолета, дождался, когда сверло проникнет внутрь, и запихнул глаз-шпион следом.

И увидел ферму. Сильнее его ничто не смогло бы поразить. Да, крестьянский двор, самый настоящий. Чистенькая, аккуратная фермерская земля под твердокаменным синим потолком, пересеченная лучами яркого света, заключенного в каменистом ковчеге звездолета. Там были рыбные рассадники с тростником по берегам. Канавы и деревянное колесо для поливки. Крошечный бамбуковый мостик. Лохматые заросли бахчи на жирном черноземе и аккуратные, без единого сорняка, поля красных карликовых злаков. И ни души.

Подползла Катринко, подключилась к кабелю.

— Ну, куда же все подевались? — поразился Пит.

— Все — у иллюминаторов, — закашлявшись, сообщила напарница.

— Но как же это? Отчего? — спросил Паук.

— Из-за светошумовых зарядов, — оживилась Катринко. Побитые ребра все еще болели. — Собрались возле иллюминаторов, всматриваются в темноту. Выжидают.

— Но ведь прошло уже несколько несколько часов!

— Значит, новости оказались важными. Здесь так долго ничего не случалось!..

Пит кивнул, исполнившись яростной решимости:

— Ну хорошо. Тогда будем влезать.

Катринко успела как следует воодушевиться игрой:

— «Колпаки» используем?

— Слишком заметно.

— Кислоту и фибрилляторы?

— Потеряли вместе с рюкзаками.

— Значит, остаются лишь штык-канаты, — подвела итог Катринко, — у меня еще две штуки.

— А у меня — шесть.

Бесполая жизнерадостно кивнула:

— Шесть штык-канатов! Да ты словно на медвежью охоту собрался!

— Нравятся они мне, — проворчал Пит. Он был одним из разработчиков этого снаряжения.

Восемь минут и двенадцать секунд спустя они оказались внутри звездолета. Выдранный кусок осторожно приклеили на прежнее место и тщательно скрыли тонкие, с волос, разрезы.

Катринко шагнула в бамбуковую рощу. Камуфляж полыхнул зелено-коричнево-желтым так стремительно и непринужденно, что она совершенно скрылась из виду Пита. Помахала рукой — и детекторы форм на спексе очертили ее силуэт.

Пит приподнял спекс, чтобы увидеть, каким происходящее показалось бы невооруженному человеческому глазу. Но так ничего и не заметил. Катринко растворилась, оставив лишь мимолетное движение, словно взмах ресниц.

Теперь они в безопасности. Проскользнут через ферму в бутылке как пара призраков.

Они обшарили звездолет сверху донизу, высматривая опасности и необычные явления. Что-нибудь вроде рубки управления с азиатской техникой, или больших смертоносных роботов, или видеомониторов — что-нибудь, что подтвердит мастерство градолазов или прикончит их. Но ни на одном из тридцати семи ярусов не нашлось ничего подобного.

Все свое время пять тысяч обитателей посвящали фермерству. Экипаж звездолета составляло азиатское племя до-индустриальной эпохи. Мужчины, женщины, старики, дети…

Каждое утро местные крестьяне просыпались, едва оживала сеть проводов в потолке. Доили коз, кормили овец и каких-то странных, по колено ростом, двугорбых верблюдов-карликов. Срезали бамбук, забрасывали сети в рыбные садки. Рубили на дрова тамариск и тополя. Ухаживали за дынными плетями, растили сливы и коноплю. Делали спиртное, мололи зерно, варили кашу из проса, выжимали масло из рапса. Шили одежду из конопли, свежей шерсти и кожи, плели корзины из тростника и соломы. Ели много карпов.

И выращивали целые выводки цыплят. Кто-то извне поиграл с цыплятами не по-детски. Очевидно, это были какие-то космические сверхцыплята, побочный продукт лабораторных горе-опытов над куриной ДНК. Ежедневно курицы несли по пять-шесть бугорчатых яиц. Петухи были громадных размеров, всевозможных расцветок, очень воняли и отдаленно походили на рептилий.

В самом звездолете царили мир и покой. Живность заунывно выла и клекотала, крестьяне что-то напевали себе под нос, вкалывая на крохотных круглых полях, ритмично постукивал без устали работающий насос, но не было слышно городского шума. Нигде — ни двигателей, ни экранов, ни массмедиа.

Денег тоже не было. Зато было несколько старцев, восседавших у стен громадного каменного зернохранилища под сенью цветущих слив. Колдовали с нанизанными на проволоку костяшками, что-то записывали на дощечках. А потом солдаты, а может, полицейские — ребята в грубой кожаной амуниции, с копьями — обходили сверху донизу десятки этажей. Вышагивая, словно полоумные, собирая оброк и унося его на закорках, раздавали другим.

Большинство странных седобородых старцев были придворными казначеями, но встречались и другие — в домотканой одежде, соломенных сандалиях и небольших блестящих шляпках, они сидели на ковриках по-турецки, неторопливо и подолгу обсуждая важные вопросы. Изредка что-то записывали на пальмовых листьях.

Изучению стариков в блестящих шляпках Пит и Катринко уделили особое внимание, поскольку считали их местным правительством. Эти старики оказались единственными, кто не работал до изнеможения.

Пит и Катринко выбрали себе уютное место на крыше зернохранилища, одной из немногих постоянных построек внутри звездолета. В космическом корабле дождей не бывало никогда, а потому и крыш не требовалось. Ни разу на крышу зернохранилища не ступала нога человека. Очевидно, сама мысль о подобном поступке не укладывалась в головах местных жителей. А потому напарники похитили кувшины с водой, сделанные из бамбука, несколько домотканых ковров, шатер и устроили наверху лагерь.

Катринко изучала тщательно сделанную книгу ручной работы, которую прихватила в одном из местных храмов, — множество страниц, покрытых чужими письменами, нанесенными убористым почерком.

— Ну ни фига же себе!.. И о чем только пишет эта деревенщина?!

— Как мне кажется, — откликнулся Пит, — они фиксируют все, что только помнят о мире снаружи.

— Да ну?

— Ну да. Типа разведданные для своих правителей в звездолете… понятно? Ведь ничего другого они не знают: те, кто посадил их сюда, не передают никаких новостей. И уж точно, черт подери, не собираются выпускать.

Катринко внимательно пролистала жесткие, ломкие страницы книги. Местные жители говорили на одном-единственном языке. Ни Пит, ни Катринко даже не пытались понять этого наречия.

— Значит, перед нами — их история, верно?

— Их жизни, малыш. Прошлые жизни в то время, когда они населяли большой настоящий мир снаружи. Транзисторные приемники, ручные ракетометы… Колючая проволока, миротворческие операции, удостоверения личности. Верблюжьи караваны, приходящие из-за границы, с пушками и взрывчаткой. И крайне продвинутые китайские бонзы из Сферы, слишком занятые, чтобы разбираться с племенами вооруженных фанатиков.

Катринко внимательно посмотрела на градолаза: — Звучит, как твое собственное описание мира снаружи, Пит.

Тот пожал плечами:

— Так и есть…

— По-твоему, люди здесь действительно считают, что находятся внутри настоящего звездолета?

— Думаю, это зависит от того, сколько им удалось узнать от тех ребят с веревками и крючьями, которые вырвались на волю.

Бесполая обдумала услышанное:

— А знаешь, что самое грустное? Иллюзорность и убожество всего этого. Кто-то из китайских федералов решил, будто этнических сепаратистов можно прижать к ногтю и выплюнуть в открытый космос, точно арбузные семечки… Приятель, вот это обман!

— Ну да, я смог бы на такое развести, — задумчиво произнес Пит. — Ты знаешь, малыш, как далеко от нас звезды? Примерно четыреста лет, вот сколько до них… Чтобы заставить людей отправиться к звездам, нужно закатать их в жестяную банку на четыре века. Но чем же они будут заниматься там все время? Разве что потихоньку крестьянствовать. Потому что такова суть звездолета. Он — оазис в пустыне.

— Значит, с одной стороны, желание поставить эксперимент со звездолетом в замкнутой системе, — заметила Катринко, — а с другой — куча религиозных фанатиков в азиатских чащобах, того и гляди норовящих подстрелить твою задницу… не желающих менять свой старомодный стиль жизни, хотя все кругом — такое из себя хайтековское…

— Ага… Полный комплект. Средства, мотивы и возможность.

— Понимаю. Но поверить не могу, чтобы кто-нибудь попытался воплотить эту схему в жизнь. Ну, то есть повязать этническое меньшинство и заточить в какую-нибудь богом забытую дыру с глаз долой. Невероятно!

— Я рассказывал тебе, что мой дедушка был семинолом? — спросил Пит.

Катринко покачала головой:

— Нет. А что это значит?

— Это одно американское племя. Все кончилось тем, что их загнали в болота. Семинолы Флориды. А может, дедушку просто так дразнили семинолом… Одевался он странно. Наверное, другим нравилось называть его индейцем. Иначе он был бы простым неграмотным придурком…

Катринко нахмурилась:

— Неужели то, что твой дедушка был семинолом, так важно?

— Думаю, да. Вот откуда мой цвет кожи… хотя сейчас это не имеет значения. Правда, дедушке было не все равно… Он то и дело нес околесицу. Его английский было так сложно понять… А вот когда требовалась помощь, он так и не появлялся.

— Пит… — вздохнула Катринко, — по-моему, нам пора отсюда выбираться.

— С какой стати? — не понял градолаз. — Мы здесь в безопасности. Местные нам ничего не сделают. Они нас даже не видят. Черт, да им и в голову не придет, что мы существуем. С таким-то тактическим преимуществом мы для местных — боги!

— Приятель, я все это знаю. Здесь живут такие же обычные, нормальные люди. И мне они не особенно нравятся. Они для нас не проблема. По правде сказать, у меня от местных мурашки по коже.

— Да брось ты! Люди здесь интересные. Эта мешковатая одежда, акустическое пение и подневольный труд… У них осталось то, что мы в своем времени утратили.

— Как это? — удивилась напарница. — В каком смысле?

— Сложно сказать, — признался Пит.

— В общем, что бы то ни было, это не очень важно, — вздохнула Катринко. — У нас большие планы, парень. Нужно прокрасться мимо кучи бешеных роботов снаружи, потом — в шахту, бегом обратно, четыре дня пути по ледяной пустыне, без рюкзаков. До самого глайдера!

— Но послушай, Тринк, здесь же еще есть два звездолета, в которые мы так и не влезли! Разве тебе не хочется посмотреть, кто там живет?

— Сейчас мне хочется в горячую ванну в четырехзвездочном отеле! — произнесла Катринко. — Ну и может быть, чтобы обо мне писали в заголовках больших международных изданий. Только обо мне. Было бы здорово, — усмехнулась она.

— А как же люди?

— Послушай, я не «люди», — отрезала Катринко. — Может быть, я говорю так, потому что бесполая, но я скажу тебе: мне и таким, как я, на людей плевать. Главное сейчас — вернуться к глайдеру, причем в рабочем состоянии, чтобы выполнить задание и привезти данные на базу… Договорились?

— Ну что ж… давай сначала влезем еще в один звездолет.

— Пора уходить, Пит! Мы потеряли лучшее оборудование, подкожный жир скоро закончится… С этим не шутят, после такого не выживают!

— Но мы больше сюда не вернемся! Кто-то еще побывает в Такламакане, но мы, черт подери, ни за что сюда уже не попадем! Мы же градолазы, в конце концов!

Катринко сдалась:

— Только один звездолет?.. Не оба?

— Да, только один.

— Хорошо, договорились!

Роботы проворно заделали дыру, прорезанную напарниками в корпусе космического корабля. Чтобы создать новый выход, пришлось потратить еще два штык-каната. Потом Катринко двигалась впереди по каменному своду и дальше по углеродной колонне ко второму звездолету. Чтобы избежать надоедливого надзора роботов, напарники передвигались с гипнотизирующей медлительностью и большой осторожностью. А потому путешествие получилось изнурительным.

Второй корабль видал суровые дни. Корпус покрывали грубые потеки цемента, под которыми оставались погребенными длинные мотки спутанных высохших веревок. Отыскав слабое место, Пит и Катринко пробрались внутрь.

Звездолет оказался перенаселен. Внутри было шумно, воняло. Этажные перекрытия заполонили шумные базарчики, где торговали поделками, едой и выпивкой. Преступников наказывали так: приковывали цепями к горшку, а прохожие забрасывали их падалью. На жестокие петушиные бои, в которых сражались друг с другом ошпоренные птицы-мутанты, ростом с пса, все зрители приходили с ножами.

Местная архитектура оказалась более изощренной: трущобы, дворики, сырые переулки. Изучив четыре яруса, Катринко заявила, что ей это место знакомо. По ее словам, окружающая обстановка воспроизводила декорации популярной интерактивной игры из жизни средневековых самураев. Проектировщикам корабля явно требовалось воссоздать обстановку прединдустриальной средневековой Азии, а вот желания утруждать себя разработкой «с нуля» не было. А потому строботам ввели пиратскую копию игры.

В свое время звездолет щедро оснастили почти тремя сотнями боевых видеокамер. Очевидно, партийные бонзы поняли: тот факт, что они записывают преступление на видео, еще не означает возможности контролировать происходящее. Теперь все камеры-шпионы оказались выключены. Большинство сломали в приступе ярости. Некоторые пострадали при стычках. Безжизненные устройства забросили.

Непокорные аборигены трудились не покладая рук. Одолев камеры-шпионы, взялись за сооружение громадных корпусопробойников. Это были осадные машины, гигантские арбалеты из дерева, бамбука и конопляной пеньки. В корпусобойниках, старательно раскрашенных и увитых лентами, управляемых жестокими, агрессивными вожаками шаек с палками и широкими кожаными поясами, воплощалась народная воля.

Напарники смотрели, как старательно работала одна шайка над сооружением такого орудия. Женщины плели веревочные лестницы из волос и растительных волокон, а кузнецы выковывали крючья над горнилами, окутанными душным дымом. По всему было видно: беспокойным аборигенам удавалось вырваться из своей тюрьмы-звездолета не менее двадцати раз. И всякий раз их, точно скот в хлев, водворяли на прежнее место орды безумных, неутомимых машин. Но люди всё так же старательно готовились к новому побегу.

— Да, трудолюбия местным не занимать, — уважительно произнес Пит. — Поможем им, ладно?

— Как это?

— Ну, смотри: вот они пробиваются наружу. А у нас еще осталась куча «колпаков». Как только отсюда уйдем — нам они больше не понадобятся. И я предлагаю вот что: взорвать разом целую стену, чтобы все вырвались на свободу. А в суматохе и нам с тобой будет проще скрыться.

Мысль пришлась Катринко по вкусу, но бесполой все равно приходилось играть роль адвоката дьявола.

— Ты действительно считаешь, что мы должны вот так, напрямую, вмешаться? Тогда наше участие заметят, разве нет?

— Никто за нами больше не следит, — ответил Пит. — Технократы решили поставить здесь масштабный лабораторный эксперимент. Но людей давно списали со счетов, а может быть, истратили весь свой грант на антропологические исследования. Об аборигенах начисто забыли. Давай устроим этим бедолагам праздник.

Напарники разместили заряды, укрылись на потолке и с радостью увидели, как взрывается стена.

Как только выровнялось давление, в межзвездное пространство, точно облако кровяных телец, порывом вихря вынесло пыль и опавшие листья. Взрыв заставил аборигенов буквально окаменеть на месте, но едва появились ремонтные роботы, как к людям вернулось мужество. Началось побоище, привычная неистовая суматоха, в которой колошматили крабов и нанизывали на пики губки. Женщины и дети бились с «крадунами» и «шустряками». Солдаты в кожаных панцирях сражались с машинами покрупнее, пользуясь для этой цели пиками, арбалетными стрелами и кувалдами, разбивавшими роботов.

Биотехнологические создания были крайне тупы, зато отличались безразличием к причиненным увечьям и совершенной неутомимостью.

Местные жители воспользовались представившимся шансом как нельзя лучше. Зарядили катапульту гарпуном и выстрелили в открытый космос. Целились в звездолет — третий, последний.

Оснащенный шипами наконечник соскользнул с корпуса. А потому оружие притянули назад под ругательства и безумные крики, пользуясь при этом гигантской бамбуковой лебедкой.

Все население звездолета ринулось в бой. Стены и перегородки сотрясались от яростного натиска. Роботы отступили перед численным превосходством. Пит и Катринко воспользовались этой возможностью, чтобы выбраться через проем.

Быстро вскарабкались наверх, подальше от битвы.

Обитатели звездолета вновь выстрелили гигантскими гарпунами. На этот раз наконечник достиг цели и остался, подрагивая, в корпусе другого звездолета.

Потом к гарпуну выволокли ребенка — полуголого, с молотом и крючьями, опоясанного веревкой. На голове у него была корона из свечей, с которой капал воск.

Катринко оглянулась — и замерла.

Пит торопил напарницу, но и сам замер на месте.

Ребенок принялся старательно продвигаться вперед по дрожащему гарпунному тросу, протаскивая следом канат. На мальчика бросилась воздушная машина и упала, дергаясь, истыканная злобными арбалетными стрелами.

Пит был заворожен. Градолаз не понимал, насколько отчаянно положение малыша, пока не увидел, что тот готов пожертвовать жизнью. Пит встречал немало градолазов, рисковавших из-за безумия. Встречались и профессионалы, наподобие его самого, для которых риск — плата за мастерство. Но ни разу не приходилось быть свидетелем тому, как восхождение становится актом откровенного, отчаянного самопожертвования.

Мальчик-герой добрался до зернистого корпуса чужого звездолета и, ошалело размахивая молотком, принялся вбивать крючья. От старательной работы замигала и поблекла свечная корона. Мальчик действовал почти вслепую. Канул в непроницаемый мрак, вверяя себя судьбе.

Пит вскарабкался поближе к Катринко и проворно подключился к ее спексу:

— Нам пора, малыш. Сейчас — или никогда…

— Еще рано, — ответила Катринко, — я записываю события.

— Нам представился подходящий случай!

— Отправимся позже. — Катринко смотрела, как парящая пустота, точно стая летучих мышей, хищно приближалась к детским ногам. Повернула к Питу скрытое маской лицо; все тело бесполого существа свело от ярости. — У тебя еще остался штык-канат?

— Три штуки.

— Дай мне! Я должна ему помочь!

Катринко отвязалась, уверенно соскользнула по корпусу звездолета прямо на натянутую веревку. Для Пита оказалось совершенной неожиданностью, что Катринко, пригнувшись, поймала равновесие и понеслась по вибрирующему канату. Бесполое создание превратилось в гудящее пятно, а местные жители испытали такое потрясение, что едва смогли поднять арбалеты.

Отовсюду вслед бегущей неслись стрелы, едва не изрешетившие перепуганного мальчика на противоположном конце каната. Затем Катринко прыгнула в никуда, расставив в стороны руки в перчатках и ножные захваты. Исчезла…

Поступок настоящего профи — Питу редко доводилось видеть подобное. Такое не забывается.

Сам Пит неплохо продержался бы на натянутом канате. Да, он имел опыт, у него было отличное чувство равновесия и реакция. В конце концов, он являлся профессионалом. И если того требовало дело, то смог бы пройтись по канату.

Но только не в полном снаряжении, с ножными захватами… Не по канату, кое-как держащемуся на чугунном гарпуне, сделанном в кузнице кустаря, не будучи тяжелее Катринко на двадцать килограммов. Не в разгар акробатических этюдов, которые выписывали летучие роботы. Не под шквалом стрел.

Пит уже давно не поддавался безумию настолько. Он решил добраться до Катринко более разумным путем. Он вскарабкается на звездолет, перейдет через потолок и залезет на соседний корабль — тот, что вдали. Тяжелая работа, часа на три — и то если повезет и ничто не будет угрожать.

Взвесив все шансы, Пит принял решение и приступил к делу.

Он как раз подоспел, чтобы увидеть, как Катринко деловито прокладывает себе при помощи штык-канатов дорогу внутрь третьего звездолета. Как только бесполая отодвинула в сторону вырезанную пластину, наружу вырвался сноп белоснежного сияния. На один смертоносный миг Катринко превратилась в призрачный силуэт в ярком свете, а камуфляж оказался совершенно бесполезен. Одежда трепетала в мощных порывах ветра.

Ребенок, карабкавшийся на звездолет, закрепился на стенке при помощи якоря и отвязал вторую веревку. Взглянул на неожиданно пробившийся сноп света и заверещал так пронзительно, что зазвенела целая вселенная.

Многочисленные родичи мальчика отреагировали инстинктивно — хаотичным потоком арбалетных стрел. В воздушном вихре они летели неверной, непрестанно меняющейся траекторией, но их было много… Катринко прогибалась, увиливала и в конце концов скатилась внутрь космического корабля. Вновь исчезла.

Не задело ли ее? Пит поставил якорь, отвязался и попробовал радиосвязь. Но слабый сигнал не доходил без оставшихся в рюкзаке реле.

Пит упрямо продолжал карабкаться. Иного выбора не оставалось.

Через полчаса он закашлялся. В звездной космической полости стоял жуткий запах. Вонь исходила из захваченного корабля, мерно изливаясь из прорезанного отверстия. Смердело надолго закупоренными прелостью и гнилью.

Пит изо всех сил продолжал одиночное восхождение. Плечо сильно пострадало, и, что хуже, закапризничал спекс. Наконец градолаз добрался до прорезанного Катринко хода. Местные уже продвигались внутрь, перекинув прочный веревочный мост, который крепили к крупным болтами. Они размахивали факелами, копьями, арбалетами. Отбивались от неустанно наседающих роботов. По выражениям озверелой радости на лицах было ясно: этого момента дожидались давно.

Пит, оставаясь незамеченным, прокрался внутрь, в третий звездолет. На мгновение вдохнул кислую вонь и подался назад. Поменял фильтры в маске, вернулся.

Остывающее тело Катринко было пригвождено к потолку. Шальным выстрелом из арбалета пробило костюм, стрела пронзила левую руку. А потому бесполая, со свойственным ей благоразумием, проворно отступила к ближайшей стене, привязала себя к крепежной скобе и забилась поглубже. Кровотечение ей удалось остановить быстро. Несмотря на неудобство, даже смогла перевязать рану.

Но потом ее одолел зловонный воздух — исподволь, беззвучно.

Из-за побитых ребер и серьезной раны Катринко приняла подступившее головокружение за последствия шока. Когда ей стало плохо, она попыталась расслабиться и перевести дух. Роковая ошибка. Катринко по-прежнему висела в своем укрытии — незаметная, невидимая, неживая.

Пит обнаружил: Катринко не одна. Погиб весь экипаж звездолета. Месяцы, а то и годы тому назад. Должно быть, внутри звездолета случился какой-то гигантский пожар.

Электрическое освещение еще действовало, автоматика исправно функционировала, но вместо людей в космическом корабле остались одни мумии.

У мертвого племени оказалась самая прекрасная одежда из всей когда-либо виденной Питом. Большую часть времени обитатели корабля явно проводили за вязанием и вышивкой. Трупы украшали всевозможные складчатые рукава и кружевные передники, плетеные пояса, лакированные заколки для волос, излишне изящные сандалии… Люди вместе со своими кошками, собаками и громадными петухами были чудовищно изуродованы в неумолимом аду, накрытые волной дыма, во время вспышки, за считаные минуты заполнившей собой корабль…

Случившееся было слишком сложным для простого геноцида. Пит представлял себе китайских партийных бонз порядочными людьми и технократами, исполненными благих намерений профессионалами. Однако вполне возможно, что здесь случилось массовое самоубийство. Но продуманное. Оставалось надеяться, что происшедшее — крайне неблагоприятный и довольно неудобный сбой в социальном эксперименте.

Хотя в Вашингтоне весь этот бардак, конечно же, назовут иначе. Нет хуже бардака, чем этнический. Пит не мог не заметить: послушные обитатели звездолета даже не удосужились повредить щедро расставленное по коридорам оборудование слежения. Но камеры были отключены, а звездолет уже мертв.

Воздух внутри сделался чище. По коридору тяжелой поступью вышагивали двое солдат из второго звездолета, старательно грабя трупы местных жителей. Более удачного случая не придумаешь. Мародеры ухмылялись с благоговейным восхищением.

Пит вернулся к мертвой напарнице. Снял камуфляжный костюм: батареи еще пригодятся. Тощее бесполое тело топорщилось подкожными карманами — большими выемками, заполненными последними в жизни Катринко средствами для побега. Избитые ребра опухли и посинели. Пит не мог оставаться с ней.

Он вернулся к отверстию в корпусе корабля, где обнаружил озверевшую толпу. Захватчики мчались по веревочному мосту и столпились, морща носы и оживленно покрикивая. С роботами они справились: попросту не хватило машин, способных противостоять целому рассвирепевшему племени. Интеллект искусственных созданий был недостаточно высок, чтобы одолеть сопротивление вооруженных организованных людей, разве что перебить всех, на что машины попросту не были рассчитаны. Чистая победа.

Ликующих победителей Пит разогнал при помощи светошумовых разрядов.

Затем аккуратно нацелился с края дыры, рванул тело Катринко на себя и отшвырнул далеко-далеко, и бесполая кувырком полетела в кипящие лужи.

Пит вернулся на первый звездолет. Обратный путь оказался тягостен; добравшись до цели, Паук почувствовал знакомую сильную боль в плече: последствия старой травмы. Обдумывая дальнейшие шаги, Пит скрывался среди ничего не подозревающего населения.

Здесь можно было прятаться до бесконечности. Камуфляжный костюм постепенно терял свой заряд, но Пит был уверен, что выживет и без снаряжения. На звездолете, как нигде, было много мест, являвшихся табу. Словно там висели знаки: «закрыто», «проход запрещен» — места давних распрей, кровопролития, оттуда доносились странные звуки или же странная, нагоняющая панику вонь.

В отличие от неистовой, безответственной толпы на втором звездолете обитатели этого корабля поверили в преподнесенную им сказку. В то, что их народ действительно оказался в глубинах космоса, направляясь к счастливому будущему на каменнозвездных небесах. Крошечное небесное гетто было полно странных предрассудков. В своем святом невежестве местные жители считали, будто от каждого их греха содрогается Вселенная.

Пит понимал, что следует попытаться доставить данные на глайдер. Именно этого захотела бы и Катринко. Умереть, но оставить после себя легенду — вполне в духе настоящих пауков-градолазов.

Но Пит с трудом представлял, как будет пробиваться сквозь взбунтовавшихся роботов, карабкаться по стенам с поврежденным плечом, а потом приступит к четырехдневному переходу через ледяную пустыню, да еще в одиночку. К тому же глайдеры не вечны. Разведмодели не рассчитаны на долговременное пользование. Если к тому времени, когда Пит доберется до глайдера, у машины сядут аккумуляторы или окажется, что замечательный плазмомозг просто спекся, то Питу конец. Даже с полным комплектом снаряжения, в идеальном состоянии здоровья градолаз не питал иллюзий по поводу одиночного перехода через Гималаи.

Так к чему рисковать? В конце концов, подземное зрелище не такие уж свежие новости. Прошло уже несколько лет. Кто-то придумал, спланировал и осуществил свой замысел много лет тому назад. Большие люди с мозгами и достаточными возможностями знали о происходящем давно. Кто-то должен был знать. Пусть и не подполковник, безумный первопроходец военной разведки НАФТА, но все же…

Стоило Питу как следует задуматься об основных последствиях, как… Слишком большая работа, а отдача — невелика. В эту клетку заперто не так уж много людей. Тысяч пятнадцать от силы. В Азиатской Сфере, должно быть, найдутся десятки или даже сотни тысяч неассимилированных народностей. Вероятно, даже миллионы. Да и к чему останавливаться? Проблема, свойственная не только Азии. Всемирная. Непокорные племена, не могущие или не желающие играть по правилам двадцать первого века…

Сколько атомных испытаний провел красный Китай в глубинах Такламакана? Никто не удосужился организовать для Пита занятия по древней истории. А что, если звездный проект не просто красивая инсталляция? Что, если Сфера продала свой план Европе и НАФТА? Сколько заброшенных дыр оставалось там, сколько реликтовых шахт таилось в двадцать первом веке — в Южно-Тихоокеанском регионе, в Австралии, Неваде? Смертоносные отбросы давным-давно порушенного Армагеддона… Безмолвные свалки, на которые никто и не взглянет,..

Конечно же, Паук способен напрячь все свои нервы и мускулы, чтобы заставить мир заметить происходящее. Но зачем? Не лучше ли сперва все обдумать?

Пит так и не смог признаться себе, что уже не хотел уходить.

По мере того как хватка отчаяния ослабевала, Паука все больше и больше интересовали местные. Жесткие границы, в которые умещались их жизни и их вселенная, и то, как можно обдурить узколобых обитателей корабля, интриговало. Никогда жителям звездолета не случалось встречать сверхъестественное существо — прежде они лишь воображали себе подобные создания. Для начала Пит проделал несколько полтергейст-трюков просто от скуки. Прятал блестящие шапки седобородых старцев. Похищал манускрипты на пальмовых листьях из священных библиотек. Украл парочку абаков.

Но все это было детскими забавами.

Местные жители построили небольшой храм, святая святых. Разумеется, Пит поставил своей целью проникнуть внутрь.

В храме держали взаперти девушку. Красивую и немного безумную — именно благодаря последнему качеству она и оказалась идеальным кандидатом на роль Священной Храмовой Девы. Она была официальной Жрицей Храма первого звездолета. Очевидно, скромные селяне могли позволить себе лишь одну-единственную внушающую благоговение Верховную Деву-Жрицу. Но поскольку обитатели корабля были людьми практичными, то довольствовались тем, что имели.

Верховная Жрица была миловидной молодой женщиной и вела до отвращения сладкую жизнь. У нее имелись личные служанки, гардероб ритуальных одеяний и прическа, на сооружение которой требовалось немало времени. Всю жизнь Верховная Жрица посвящала крайне сложным и абсолютно бесполезным ритуальным действиям: возжигание благовоний, посыпание пудрой идолов, омовения, очищающие обряды, земные поклоны, бесконечные песнопения, нанесение знаков на запястья и щиколотки… Святая и совершенно сумасшедшая, так что за ней наблюдали с постоянным и непреходящим интересом. Она была всем для обитателей корабля. Именно Жрице приходилось совершать множество сумасбродных, неприятных поступков, чтобы избавить от этой необходимости прочих. Все, что имело отношение к Жрице, было предрешено.

Пит в общем-то восхищался Святой Храмовой Девой. Вполне в его вкусе, да к тому же чувствовалось подлинное родство душ. Единственная обитательница звездолета, в обществе которой Пит был в состоянии проводить свое время.

После продолжительного наблюдения за девушкой и ее действиями Пит явился перед ней. Сперва она запаниковала. Затем попыталась убить градолаза, разумеется безуспешно. Когда же Дева-Жрица поняла, что перед ней неимоверно могучее волшебное существо, совершенно не похожее на сородичей, она принялась кататься по полированному полу Храма, разрывая на себе одеяния и громогласно причитая от нескрываемого ужаса-надежды на то, что ее смертельно, неописуемо осквернят.

Пит оценил привлекательность подобной фантазии. Будь он помоложе, пожалуй, склонился бы к дьявольскому порабощению. Но теперь он повзрослел. И с трудом представлял себе, как подобное смогло бы улучшить ситуацию или же внесло хоть какое-то ощутимое разнообразие.

Они так и не выучили наречия друг друга. И ни разу не сливались — ни физически, ни мысленно, ни эмоционально. Но в конце концов им удалось найти статус-кво, при котором оба могли находиться в одном помещении, безмолвно изучая друг друга и безуспешно пытаясь постичь происходящее в чужой голове. Порой они даже вместе лакомились яствами.

Вот и весь контакт, которого Пит сумел достичь за всю историю знакомства с этим невероятно далеким племенем.

Пит и представить себе не мог, что звезды погаснут.

В табуированной местности звездолета он вырыл себе демоническое логово. Изредка прорубал окно, сводя на нет ремонтные работы роботов, и устраивал незаметные прогулки по искусственному космосу. Такие вылазки странным образом успокаивали. Были у него и другие мотивы для подобных экскурсий. Небезосновательное опасение, что обитатели второго звездолета каким-то образом проберутся, отыщут пути сюда и разгуляются в неистовой расистской вакханалии грабежа, убийства и насилия.

Но жителям второго космического корабля хватало других забот: роботы. Любая победа над кипящим плазмомозгом и его кошмарными орудиями могла быть только временной. Подобно грязевому оползню, эти штуковины огибали любые преграды, вписывались в каждую возможность эволюционировать и постоянно, неутомимо рвались вперед.

После сокрушительного поражения кипящие производственные чаны вступили в стадию биомеханического перепроизводства. Прежний режим оказался свергнут. Ни о каком равновесии не могло быть и речи. Машины вернулись к эпохе кибернетической мечты. Не было ничего невозможного. Звездные стены росли будто на дрожжах и толстели от бурлящей массы тюремщиков нового поколения. Атаку второго звездолета вновь отбили — еще одно горькое, неожиданное судьбоносное унижение. Осужденная отчизна превратилась в смехотворный бетонный ком. Пропали даже иллюминаторы, безжалостно запечатанные механической слюной и слизью. Живая могила.

Пит полагал, что это достойное завершение работы. В конце концов, первые конструкторы системы имели в виду явное соответствие проекта нынешним параметрам.

Но система не могла больше ограничиваться человеческими планами.

Когда Питер выглянул в иллюминатор и заметил, как гаснут звезды, то понял: шансов нет. У них воруют звезды. Кто-то приватизирует энергию.

Пит вышел из звездолета. Небеса снаружи точно сорвались с цепи. По скалистым стенам кочевала неописуемая орда каких-то созданий: подпрыгивающих, ползущих, прячущихся, спускающихся на липких канатиках паутины, — направляющихся в зенит звездного небосклона.

К запредельному. На волю.

Пит проверил залежавшиеся ножные захваты и перчатки, а после без колебаний присоединился ко всеобщему исходу.

Ни одно из созданий его не потревожило. Теперь градолаз стал своим. Оброненное снаряжение было поглощено искусственными существами и открыло перед ними новые двери эволюции. Если можно вывести консервный нож, то точно так же, методом селекции, — и альпинистский крюк, и кайлу, и подъемные клещи, и карабин. Рюкзаки Пита и Катринко были набиты плодами человеческого гения. И цель у всего этого была одна — ВВЕРХ. Подняться… Вверх — и на волю.

Неземной пейзаж Такламакана превратился в декорации войны роботов. Здесь раскинулась механическая прерия мутаций: существа бегущие, ползущие, кусающие, прыгающие. И огненные столпы: военные спутники Сферы. С настоящих небес низвергались лучи, потоки невидимой энергии, взметающие гейзеры пылающей пыли. Предсмертный кошмар биоинженера. Разумный и независимый ад. Такое не убьешь и не спрячешь. И не выжжешь с достаточной быстротой. Если только не разломать купола хранилищ и не развеять древний мусор по поверхности земли.

Подобно персту Господню, над горизонтом прошел луч, сметая все на своем пути. В небе и на земле кишели летучие твари, жужжа, кувыркаясь, размахивая крыльями… Под луч попала крупная машина и ринулась к земле штопором, словно многотонная кленовая крылатка. Отлетела от купола хранилища, перевернулась, подобно агонизирующему акробату, и приземлилась под Питом Пауком. Тот сжался в камуфляжном костюме, записывая происходящее.

И почувствовал на себе ответный взгляд. Это был не простой робот, а автоматический репортер. Ярко раскрашенная суперсовременная модель. Европейский сетевой беспилотник, Нагруженный камерами, как медиамагнат коктейлями. Несмотря на силу столкновения, машина не погибла. Она просто не собиралась умирать. Смерть просто-напросто не входила в ее программу. Робот без труда выявил наблюдателя. Человек представлял собой интересный сюжет. Камеры записывали.

Всматриваясь в холодное весеннее небо, Пит заметил: журналистское устройство явилось в компании себе подобных.

Робот пьяно нарезал неверные круги, взяв Пита в центр спиралевидного фокуса. Затем выставил многозубчатую конечность и обстоятельно выплюнул в небеса и клокочущую бездну всемирной паутины каждое из освидетельствованных им чудес.

Пит поправил маску и камуфляж, чтобы выглядеть нормально.

— Черт! — выругался градолаз.

«Genesis» by Poul Anderson. Copyright © 1995 by Poul Anderson. First appeared in Far Futures, edited by Gregory Benford.

«Gossamer» by Stephen Baxter. Copyright © 1995 by Stephen Baxter. First published in Science Fiction Age.

«Matter's End» by Gregory Benford. Copyright © 1991 by Abbenford Associates. First published in Full Spectrum 3 (Doubleday Foundation). Reprinted by permission of the author.

«Reality Check» by David Brin. Copyright © 2000 by David Brin. Reprinted by permission from Nature, Vol. 404, p. 229. Copyright © 2000 Macmillan Magazines, Ltd.

«Exchange Rate» by Hal Clement. Copyright © 1999 by DNA Publications, Inc. First appeared in Absolute Magnitude, Winter 1999.

«Wang's Carpets» by Greg Egan. Copyright © 1995 by Greg Egan. First appeared in New Legends, edited by Greg Bear.

«Built upon the Sands of Time» by Michael Flynn. Copyright © 2000 by Michael Flynn. First appeared in Analog, July/August 2000.

«For White Hill» by Joe W. Haldeman. Copyright © 1995 by Joe W. Haldeman. First appeared in Far Futures, edited by Gregory Benford.

«Madam Butterfly» by James P. Hogan. Copyright © 1997 by James P. Hogan. First appeared in Free Space.

«Beggars in Spain» by Nancy Kress. Copyright © 1991 by Nancy Kress. First appeared in Asimov's Science Fiction, April 1991.

«A Walk in the Sun» by Geoffrey A. Landis. Copyright © 1991 by Geoffrey A. Landis. First appeared in Asimov's Science Fiction, October 1991.

«Different Kinds of Darkness» by David Langford. Copyright © 2000 by David Langford. First published in Fantasy amp; Science Fiction, January 2000.

«Reef' by Paul J. McAuley. Copyright © 2000 by Paul J. McAuley. First published in Skylife, edited by Gregory Benford and George Zebrowski. Reprinted by permission of the author.

«Marrow» by Robert Reed. Copyright © 1997 by Robert Reed. First published in Science Fiction Age, July 1997. Reprinted by permission of the author.

«Great Wall of Mars» by Alastair Reynolds. Copyright © 2000 by Alastair Reynolds. First published in Spectrum SF. Reprinted by permission of the author.

«Sexual Dimorphism» by Kim Stanley Robinson. Copyright © 1999 by Kim Stanley Robinson. First appeared in Asimov's Science Fiction, October/No-vember 1999.

«The Shoulders of Giants» by Robert J. Sawyer. Copyright © 2000 by Robert J. Sawyer. First appeared in Star Colonies.

«Halo» by Karl Schroeder. Copyright © 1996 by Karl Schroeder. First appeared in Tesseracts 5.

«Microbe» by Joan Slonczewski. Copyright © 1995 by Joan Slonczewski. First appeared in Analog, August 1995.

«A Career in Sexual Chemistry» by Brian M. Stableford. Copyright © 1987 by Brian M. Stableford. First appeared in Interzone, Summer 1987.

«Taklamakan» by Bruce Sterling. Copyright © 1998 by Bruce Sterling. First published in Asimov's Science Fiction, October/November 1998.

Содержание:

Грег Иган. КОВРЫ ВАНА. Пер. Н. Фроловой. . . 5

Пол Андерсон. ГЕНЕЗИС. Пер. О. Мартынова. . . 50

Нэнси Кресс. ИСПАНСКИЕ НИЩИЕ. Пер. Н. Ибрагимовой. . . 173

Грегори Бенфорд. КОНЕЦ МАТЕРИИ. Пер. Т. Казаковой . . . 251

Роберт Рид. МОЗГ. Пер. О.Ратниковой. . . 302

Джоан Слончевски. МИКРОБ. Пер. В.Двининой. . . 368

Ким Стэнли Робинсон. ПОЛОВОЙ ДИМОРФИЗМ. Пер. М. Пчелинцева. . . 384

Роберт Сойер. ПЛЕЧИ ВЕЛИКАНОВ. Пер. Т.Белкиной . . . . 405

Джеффри Лэндис. ВДОГОНКУ ЗА СОЛНЦЕМ. . . . Пер. М. Савиной-Баблоян 425

Джо Холдеман. ПОСВЯЩАЕТСЯ БЕЛОЙ ГОРЕ. . . . Пер. О.Мартынова 445

Брайан Стэблфорд. КАРЬЕРА НА ПОПРИЩЕ СЕКСУАЛЬНОЙ ХИМИИ. Пер. В.Двининой. . . 494

Пол Макоули. РИФ. Пер. А.Новикова. . . 516

Хол Клемент. СКОРОСТЬ ОБМЕНА. Пер. Г. Соловьевой . . . 554

Аластер Рейнольде. ВЕЛИКАЯ СТЕНА. Пер. О. Ратниковой . 624

Стивен Бакстер. ПАУТИНКА. Пер. В.Двининой. . . 677

Джеймс Хоган. МАДАМ БАТТЕРФЛЯЙ. Пер. В.Двининой . . 698

Карл Шрёдер. ГАЛО. Пер. Г. Соловьевой. . . 720

Дэвид Лэнгфорд. ИНАЯ ТЬМА. Пер. Б. Сидюка. . . 742

Дэвид Брин. ПРОВЕРКА РЕАЛЬНОСТИ. Пер. А. Новикова . 754

Майкл Флинн. ДОМ НА ПЕСКАХ ВРЕМЕНИ. Пер. О.Ратниковой. . . 758

Брюс Стерлинг. ТАКЛАМАКАН. Пер. Адама Асвадова. . . 779

Литературно-художественное издание

НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА ВОЗРОЖДЕНИЕ

Руководитель проекта Денис Лобанов

Ответственный редактор Марина Смелкова

Редактор Татьяна Бурмыкина

Художественный редактор Александр Золотухин

Технический редактор Татьяна Тихомирова

Корректоры Ирина Киселева, Наталья Хуторная,

Татьяна Никонова, Людмила Ни

Верстка Алексея Соколова

Директор издательства Максим Крютченко

Подписано в печать 28.02.2008

Формат издания 84 x 108 1/32. Печать офсетная.

Гарнитура «Петербург». Тираж 10 000 экз.

Усл. печ. л. 43,68. Изд. № 816. Заказ № 8179.

Издательский Дом «Азбука-классика».

196105, Санкт-Петербург, а/я 192. www.azbooka.ru

Отпечатано по технологии CtP в ОАО

«Печатный двор» им. А. М. Горького

197110, Санкт-Петербург, Чкаловский пр., 15.