Научные предвидения и религиозные предрассудки

I. ЗАКОНЫ ПРИРОДЫ И ВЕРА В БОГА

Все религиозные представления о мире имеют резко выраженный фантастический характер. Греческое слово «фантазия» означает воображение — способность человеческого мышления в известной мере отвлекаться или отрываться от конкретной действительности. Но фантазия сама по себе не является признаком религии, ибо все зависит от характера фантазии. Здоровая, нормальная фантазия опирается на знание действительности, и поэтому она представляет собой качество величайшей важности, она играет большую роль даже в точной науке. Наука не обходится без гипотез (предположений), заключающих в себе элементы воображения, научной фантазии, но эта фантазия не имеет ничего общего с религией, так как в ней нет веры в сверхъестественное — неотъемлемой и отличительной особенности всякой религии.

Если художественное творчество в значительной мере связано с фантазией, то оно тоже не может быть поставлено на одну доску с религиозными верованиями. Подлинное искусство стремится быть реалистическим, то есть отразить жизнь такой, какая она есть на деле. В реалистическом искусстве фантазия выступает лишь как мечта, обгоняющая, опережающая жизнь. Значит, наука и искусство служат человеческому познанию, дают правильное отражение действительности, и в этом их существенное, принципиальное отличие от религии. Поэтому революционный демократ Д. И. Писарев указывал, что фантазии бывают двух родов: правильные и вследствие этого усиливающие энергию человека, и неправильные, способные лишь расслабить человека.

Религия относится ко второго рода фантазиям. Она уводит людей от действительности. Причем религия возникла на почве бессилия и в свою очередь поддерживает это бессилие и поэтому приносит людям большой вред. Религия дает нам ложную картину мира: вещи и явления она рисует не такими, какими они есть в действительности. Земные, естественные, реальные силы она заменяет иллюзиями — образами богов, ангелов, чертей, духов и т. п., то есть извращенными фантастическими представлениями. Значит, религиозный мир существует только в сознании верующих, и поэтому Маркс отметил, что в религии над человеком господствует продукт его собственной головы: человек склоняется перед творением своей фантазии.

Только наука дает правильное понимание вещей и явлений: она исходит из того, что все вещи, предметы, тела, явления существуют объективно, то есть вне нас и независимо от нас, и что люди познают этот внешний мир своими органами чувств и мышлением в процессе всей своей повседневной практической деятельности. Практическая проверка знаний, даваемая жизненным опытом, классовой борьбой, техникой, является не только необходимым, но и важнейшим моментом процесса познания мира, и именно поэтому научное, а не религиозное мировоззрение дает человеку знание, которое позволяет ему активно воздействовать на природу, господствовать над нею. Вся разносторонняя деятельность людей, связанная с преобразованием природы, свидетельствует о том, что ничего сверхъестественного, то есть находящегося «над» природой, «по ту сторону» материи, не существует.

Что же мы называем материей? Это — все то, что дано человеку в его ощущениях, что существует вне и независимо от наших ощущений и что отображается, как бы копируется, фиксируется нашими ощущениями. Материя является не только единственным источником наших ощущений, но и первопричиной всех процессов в природе, так как все состоит из материи и порождено материей. Наука доказала, что любые частицы материи находятся в постоянном, непрекращающемся движении, что движение — способ существования материи: поскольку материя существует, она движется, то есть взаимодействует, изменяется, развивается. Поэтому совершенно несостоятельно религиозное мировоззрение, которое считает, что материя движется, изменяется под влиянием какой-то «потусторонней», сверхъестественной, внемировой силы — бога, духов и т. п. Другими словами, мир должен быть понят из самого себя, из свойств материи — таков один из коренных материалистических принципов, лежащих в основе подлинной, передовой науки, и в этом ее коренное отличие от всякой религии.

В связи с этим необходимо иметь в виду, что философы издавна разделяются на два больших, крайне враждебных друг другу лагеря, то есть на две философские «партии». Философы одного лагеря получили название идеалистов: они утверждают существование какого-то «мирового духа» (по существу бога) прежде материи или природы, а природу, мир считают его продуктом. Идеалисты, подобно сторонникам религии, по существу признают сотворение мира, отрицают вечность материи. Философы же другого, противоположного лагеря получили название материалистов: они, наоборот, в согласии с данными науки и практики утверждают вечность материи и поэтому исключают всякое представление о сотворении мира, о сверхъестественном и т. п., а причины всех явлений видят в движении материи. Таким образом, приходится говорить о двух непримиримых взглядах на мир — религиозно-идеалистическом и научно-атеистическом.

В самом деле, религиозное мировоззрение является в сущности идеалистическим, ибо в основе его, как подчеркивал В. И. Ленин, лежит мысль, будто существует нечто «вне природы и, притом, производящее природу», что просто называется богом. Что же касается того мировоззрения, которое лежит в основе подлинной, истинной, марксистско-ленинской науки, то оно по самой своей сущности атеистично, ибо исходит из положения материализма о том, что мир по природе своей материален, что многообразные явления в мире представляют различные виды движущейся материи, так что вне мира ничего нет, то есть он един.

Характеризуя материализм, Энгельс писал: «…Материалистическое мировоззрение означает просто понимание природы такой, какова она есть, без всяких посторонних прибавлений…»[3].

Подлинная наука и воспринимает мир таким, каков он есть в действительности; в отличие от религии она ничего к нему не прибавляет и ничего от него не отнимает. Все развитие науки свидетельствует о том, что мир един потому, что это мир единой материи; единство мира заключается в его материальности — он по самому существу своему материален. Поэтому в природе все естественно, все обусловлено самой же природой: все в ней существует лишь как та или другая форма движения, изменения извечной материи.

Следует иметь в виду, что отношение первобытных людей к природе было естественным, то есть материалистическим по сути, хотя никакого мировоззрения в буквальном смысле слова у них тогда не было. Конечно, уже тогда человек имел кое-какие знания об окружающем его мире, хотя науки в обычном смысле слова еще не было. Ведь без знаний невозможно воздействовать на мир: чтобы жить, надо трудиться — сознательно действовать, активно изменять природу. Когда человек строит дом, изготовляет одежду, возделывает землю и вообще производит необходимые ему средства к существованию, он переделывает природу в своих интересах. А чтобы действовать с успехом, надо знать закономерности, взаимные связи, причинные зависимости разных явлений природы.

На протяжении тысячелетий в борьбе с природой люди накапливали факты об окружающем их мире, и этот материал лег в основу науки. Значит, корни, истоки науки лежат в многообразной человеческой практике, в борьбе людей за существование, в их стремлении покорить силы природы. Наука, стало быть, не свалилась с неба: она возникла и развивается под влиянием потребностей производства жизненных благ, то есть потребностей материальной жизни общества.

В процессе своего развития наука раскрывала одну за другой тайны природы и тем увеличивала силу человеческого общества. Не подлежит сомнению, что всех своих огромных успехов в понимании и покорении сил природы человечество достигло, опираясь не на религиозные взгляды, а лишь на данные науки.

Получается, таким образом, что наука порождена практикой, а практика в свою очередь движется вперед, совершенствуется и прогрессирует под влиянием науки. Наука и производство неразрывны: они зависят друг от друга, обусловливают и обогащают друг друга. Поэтому Энгельс отметил, что если у общества появляется техническая потребность, то она продвигает науку вперед больше, чем десятки университетов.

Действительно, наиболее крупные научные открытия были сделаны в связи с разрешением чисто практических задач. Но именно в этом непреоборимая сила науки! Ведь это показывает, что наука построена не на религиозных химерах, не на беспочвенных, пустых фантазиях, а на фактах, накопленных человечеством опытом поколений, то есть на знании.

О чем же прежде всего говорит нам огромный фактический материал, собранный наукой?

Он свидетельствует о всеобщей взаимозависимости явлений природы и общества: одно явление вызывает другое или же влияет на другое. Всякое явление обусловлено какой-нибудь естественной, материальной причиной, и само оно является причиной другого явления. В ходе и смене всех явлений видна закономерность, то есть определенная правильность, последовательность, повторяемость, нередко даже периодичность.

Материалистическая наука учит, что в мире, то есть в природе и обществе, нет и быть не может таких явлений, которые происходили бы беспорядочно, по произволу какой-то таинственной, сверхъестественной силы, которой в действительности не существует. Не бывает так, чтобы за весной следовало то лето, то зима, чтобы реки замерзали то зимой, то летом, чтобы из семени ржи вырастала то рожь, то крапива и т. д. Поэтому мир представляет собой не груду бессвязных, разрозненных предметов и явлений, а неразрывное, единое целое, то есть предметы и явления существуют не только рядом, совместно с другими, но и благодаря другим. Они находятся во взаимодействии, в определенной связи и зависимости и, следовательно, обусловливают друг друга, так что ничто в мире не совершается обособленно.

Возьмем хищных животных, травоядных животных, мир растений и неорганическую природу. На первый взгляд все эти различные тела совершенно разобщены между собой, а на самом деле между ними существует теснейшая связь. Существование хищных животных зависит прежде всего от травоядных, служащих им пищей; травоядные животные зависят от мира растений, который в свою очередь черпает свое питание из мертвой природы. Вместе с тем все животные и растительные организмы не могут существовать без воздуха и воды. Следовательно, в природе все как бы сцеплено друг с другом, и поэтому к каждому явлению следует подходить не как к стоящему особняком, а в тесной связи с окружающими явлениями, которые влияют на него и обусловливают его развитие.

Всеобщая связь явлений природы стала особенно заметной благодаря дарвинизму — учению о развитии живой природы, обоснованному великим английским натуралистом Дарвином. При помощи огромного количества фактов Дарвин доказал, что виды животных и растений не возникли независимо друг от друга, а органически, неразрывно связаны между собой. При этом взаимосвязь явлений природы Дарвин весьма наглядно показал на поразительном примере влияния кошек на урожай красного клевера. Дело в том, что клевер оплодотворяется при помощи шмелей, причем врагами шмелей являются полевые мыши, в свою очередь имеющие врагов — кошек. Поэтому там, где много кошек, бывает мало мышей, а где мало мышей, бывает много шмелей, и в результате цветы клевера хорошо оплодотворяются и дают высокий урожай.

Мичуринская материалистическая биология, представляющая собой новый этап в развитии дарвинизма, всесторонне раскрывает всеобщую связь явлений в живой природе. И. В. Мичурин и его последователи с неопровержимой убедительностью доказали, что живые организмы находятся в неразрывной связи с окружающей материальной средой, что, изменяя материальную среду, можно добиться направленного изменения живых организмов. Тем самым они воочию показали, что все в мире взаимообусловлено материальными причинами, внутренне связано друг с другом бесконечными сцеплениями.

Так как в мире все происходит не беспорядочно, а в строжайшей взаимозависимости, то задача науки состоит прежде всего в открытии законов развития мира, то есть в выявлении причинной, глубокой органической связи между предметами и явлениями. Ведь если не было бы закономерного чередования явлений, действительность представляла бы собой сумбур, хаос, неразбериху, так что не было бы зависимости и повторяемости. А между тем при одинаковых условиях связь между предметами и явлениями, их взаимная зависимость остается повсюду одинаковой. В мире все, решительно все закономерно — никакой произвольности, «божьей воли» в явлениях природы и общества мы не видим.

В различных условиях всякое явление протекает по-разному, но вполне определенным образом. Например, температура кипения зависит от атмосферного давления: на высоких горах она ниже, чем на уровне моря (на 10 и более градусов). И это закономерно. В горах атмосферное давление меньше, и вследствие этого кипение воды облегчено — ее не надо так сильно нагревать для кипения. Следовательно, как бы ни менялось течение явлений в зависимости от изменения окружающих условий, всякий раз оно протекает вполне определенным образом, строго закономерно. Одинаковые причины при таких же условиях и процессах всегда и всюду вызывают одинаковые последствия, а этого, конечно, не было бы, если бы в мире проявлялась какая-то «божья воля», сверхъестественная сила.

Закон выводится из фактов на основании научных наблюдений, причем он имеет дело не с индивидуальными, частными особенностями отдельных предметов и явлений, а с теми чертами, которые для них наиболее характерны и существенны, то есть присущи им всем без исключения. Как правило, связи между явлениями, выраженные в законах науки, более или менее устойчивы, прочны, и именно вследствие этого повторяемость относительна. Явления не повторялись бы, если бы не было относительной устойчивости связей между ними, что, разумеется, означало бы отсутствие всякой возможности законов, то есть господство произвола.

Из сказанного видно, что под закономерностью мы понимаем тот факт, что все предметы и явления в мире находятся в самых разнообразных связях или отношениях между собой. Однако законом следует назвать не всякую связь, а только такую, которая имеет всеобщий и необходимый характер. Это значит, что в той области, в которой закон действует, ему подчиняются все явления, причем в определенных условиях явление, подчиняющееся этому закону, происходит обязательно, то есть не может не совершиться. Следовательно, закономерность выражает наиболее глубокую, существенную и необходимую связь между определенными предметами и явлениями: это такая связь, которая неизменно повторяется, когда налицо соответствующие условия. Только познание законов природы дает человеку ключ к преобразованию мира, к господству над природой, к покорению ее сил. Изучая закономерности развития растительного мира, человек создает такие культурные растения, которые отличаются повышенной урожайностью, засухоустойчивостью, невосприимчивостью к болезням и другими нужными ему качествами. Более того, изучение законов природы дало возможность человеку искусственно создать огромное количество таких веществ, которых вовсе нет в природе, но которые очень важны для человека: различные пластмассы, химические волокна, лекарственные вещества и т. д.

Знание различных взаимозависимостей лежит в основе всей многообразной человеческой практики, и именно поэтому практика — надежный критерий, подлинное мерило истины. Учение же о причинной обусловленности, взаимозависимости, закономерности вещей и явлений является краеугольным камнем всякой науки. Но с ним не могут примириться представители религиозных организаций, так как оно противоречит вере в божий промысел, в провидение, в божью волю. Так, в 1946 г. папа Пий XII на приеме католических философов откровенно заявил, что религия не может мириться не только с материалистическим мировоззрением, но и вообще со всяким объяснением бытия, основанным на познании естественной закономерности и причинной обусловленности. Ибо, по словам Пия XII, оно, мол, «не может ни удовлетворить человека, ни дать ему счастье», то есть является ударом для религиозного мировоззрения, мешает распространению религиозной отравы.

Не удивительно, что идеалисты всех мастей как идеологи буржуазии всячески стараются исказить, извратить понятие закономерности, придать ему хотя бы полурелигиозный характер. С этой целью идеалисты пытаются отрицать тот факт, что законы выводятся из явлений объективного, вне нас существующего мира; они уверяют, будто закономерность есть нечто субъективное, а не объективное, будто не сама природа, а только человеческий разум есть творец законов природы.

Так, видный немецкий идеалист Кант утверждал, что не природа дает человеку законы, а, наоборот, человек дает природе законы, то есть, с его точки зрения, закономерности вносятся в природу человеческим сознанием, и вне человеческого сознания никаких закономерностей якобы не существует. Но это совершенно бессмысленная точка зрения, ибо разве человек в здравом рассудке может сомневаться в том, что, например, закон, согласно которому за осенью следует зима, за зимой весна и т. д., существует в природе независимо от того, что мы по этому поводу думаем. Идеалистическое учение Канта о законах природы по сути дела превращает природу в порождение разума и, следовательно, вступает в противоречие со всем опытом людей.

Однако и в настоящее время в капиталистических странах есть еще такие представители естествознания, которые из классовых соображений всячески пытаются поддержать эту вздорную точку зрения. Так, английский астроном Эддингтон уверяет, что законы природы не выведены человеком из опыта, а потому, дескать, их невозможно познать. Вследствие этого он утверждает, что практика не может быть критерием истины и такой критерий годится лишь профану — «человеку с улицы». Не удивительно, что этот ученый дошел до утверждения, будто возможно внести в науку «элементы сверхъестественного», и тем самым по существу порвал с подлинной наукой.

Но как бы ни изворачивались все такого рода «мыслители», старающиеся лить воду на мельницу религии, нельзя игнорировать тот неоспоримый факт, что в своей общественно-исторической практике человечество ставит законы природы на службу своим интересам. Тем самым наша практическая деятельность неоспоримо свидетельствует о том, что закономерности существуют объективно, то есть независимо от человеческого сознания. Они запечатлеваются в сознании как действительно существующие зависимости, на деле присущие самим вещам, так как мир есть закономерное движение материи.

Это положение не может быть опровергнуто никакими идеалистическими ухищрениями. Материализм — это признание объективной закономерности природы и приблизительно верного отражения этой закономерности в человеческом сознании. Наши же знания о законах природы столь значительны, что теперь вся природа, как отметил Энгельс, уже объяснена и понята нами по крайней мере в основных чертах.

В выработке правильного, научного представления о мире и, следовательно, в борьбе с религиозным мировоззрением огромную роль играют науки о природе, так как их успехи исключают всякое представление о сверхъестественном. В. И. Ленин неоднократно указывал на теснейшую, неразрывную связь материализма с естествознанием и в этом видел несокрушимую силу материализма как атеистического мировоззрения.

В самом деле, естествознание свидетельствует о том, что в мире все закономерно и все закономерности мира вытекают из его материальности, то есть источником закономерностей является материя, находящаяся в непрерывном движении, развитии и изменении.

Вот почему научно-материалистическое мировоззрение решительно отвергает представление о боге — управителе мира. Что это так, хорошо видно хотя бы на примере закона всемирного тяготения, открытого великим английским ученым Ньютоном. На основе этого закона природы Ньютон создал особую науку — «небесную механику», дающую естественное объяснение движению небесных тел.

Дело в том, что в течение тысячелетий люди считали, что между земными и небесными телами нет ничего общего и что поэтому движение небесных тел управляется какой-то сверхъестественной силой. Ньютон нанес сокрушительный удар этому религиозному представлению, неопровержимо доказав, что небесные тела перемещаются в мировом пространстве по тем же законам природы, по которым падает на землю брошенный камень или сорванное ветром яблоко. Это опытным путем убедительно доказано запуском в СССР первых в мире искусственных спутников. Эти «маленькие луны» движутся в полном согласии с законом всемирного тяготения.

Таким образом, этот закон природы и созданные человеком маленькие небесные тела неоспоримо свидетельствуют о единстве земного и небесного. А это в свою очередь говорит о материальном единстве мира, о том, что небо не является убежищем для сверхъестественных сил и что вообще в природе все обусловлено естественными причинами, и чтобы управлять явлениями природы, надо познать их законы.

На противоположной точке зрения стоит религия, так как она, вопреки данным науки и человеческой практики, признает существование каких-то сверхъестественных надприродных, внемировых сил. Всякое вероучение утверждает, что бог всемогущ, что для бога нет ничего невозможного и что потому бог в любой момент способен совершить «чудо», то есть заставить происходящее в мире явление идти то так, то иначе, как ему заблагорассудится.

Как видно, религия (если не на словах, то на деле) отрицает закономерность, а тем самым и материальность мира. Вернее, признавая закономерность природы в известных пределах, религия считает, что бог может в любой момент нарушить, отменить законы природы. Такое утверждение мешает верующим людям правильно ориентироваться в действительности, правильно предвидеть будущее.

Современные богословы прибегают и к другой уловке: они говорят, что хотя в «священных» книгах описано очень много «чудес», но бог творит «чудеса» не непрерывно, а лишь в редких случаях. При этом чудом они обычно объявляют само устройство природы, ее закономерности, то есть утверждают, что бог является «законодателем мира» и что закономерности мира якобы свидетельствуют о том, что миром управляет разумное существо, премудрый творец мира.

Однако это совсем не так, ибо выражение «законы природы» не вполне точно; его не надо понимать в том смысле, что природе кем-то предписаны законы. Законы науки отражают объективные процессы в природе и обществе, происходящие независимо от воли людей, и поэтому они ничего общего не имеют с теми законоположениями, которые издаются правительствами, вырабатываются, изменяются и отменяются по воле людей, то есть имеют лишь юридическую силу. У природы никаких «законодателей» нет и быть не может; то, что принято называть законом природы, никем ей не навязано, не предписано, а внутренне присуще ей, является ее неотъемлемым свойством. Природа не есть нечто мертвое, неподвижное, чему может придать движение лишь какой-то извне предписанный закон. Движение, «саморазвитие» — это способ существования материи, природы, то, без чего ее нельзя себе представить. Поэтому в мире нет места для сверхъестественных сил: природа и общество развиваются по закономерностям, не навязанным извне, а внутренне им присущим.

Те сторонники религии, которые не осмеливаются окончательно отрицать закономерность природы, а допускают ее в известных пределах, уверяют, что нет ничего особенного в нарушении богом законов природы. Они говорят, что законы «дарованы» природе самим богом — творцом природы, и поэтому он может по своему желанию в любой момент их нарушить. Следовательно, религия представляет себе бога чем-то вроде неограниченного монарха, делающего все, что ему угодно, не считаясь с существующими законами. Однако вся человеческая практика свидетельствует о том, что законы природы ненарушимы и что они не имеют ничего общего с юридическими законами, устанавливаемыми и отменяемыми людьми.

Многие идеалисты всячески пытаются помочь богословам спасти веру в возможность чудес. Так, философ Геффдинг утверждает, что чудо — это «поправка», которую бог вносит в сотворенный им мир, в работу сделанной им «великой машины». Но если эта машина нуждается в поправках, изменениях, то она не совершенна, то есть сделана не по-божески — не так, как это должно было сделать премудрое и всемогущее существо. Конечно, религия не может примириться с этими выводами, бросающими некоторую «тень» на представление о боге — творце мира.

Итак, надо признать неверным утверждение богословов, будто сами законы природы установлены богом и поэтому в них выражается «мудрость» творца, который может их на время отменить. Существование этих законов не является «доказательством» существования бога, а рассказы о чудесах не могут служить «доказательством» их нарушаемости. Никто не мог обосновать достоверность легенд о чудесах. Законы природы не созданы, а внутренне присущи предметам и явлениям, то есть они существуют потому, что существует сама природа. А природа в целом несотворима и неуничтожима: возникать и уничтожаться могут лишь отдельные ее части, превращаясь в другие. Значит, Вселенная никем не сотворена; она вечна, и все в ней вызвано естественными причинами, происходит строго закономерно, без каких бы то ни было посторонних влияний.

Религия признает возможным невозможное, и поэтому нет и быть не может религии без веры в чудеса; чудеса — неизбежный элемент всякого вероучения. Например, христианство учит о воскресении Христа; оно даже вложило в уста апостола Павла слова: «Аще не воскрес Христос — суетна вера наша», то есть если бы действительно не было чуда воскресения, то христианская религия потеряла бы почву под ногами. Вообще «священные» книги всех вероучений сплошь состоят из рассказов о чудесах, которые будто бы творились и творятся богами и их любимцами. Так, например, в них рассказывается о вознесении на небо пророков, о воскресении мертвецов, о непорочном зачатии дев и прочих чудесах. Но все эти «чудеса» невозможны, так как противоречат законам природы, нарушают взаимную обусловленность явлений; они — лишь древние мифы или легенды.

В библии рассказывается, что однажды пророк Илья, желая накормить бедную вдову, у которой было лишь ничтожное количество муки, приказал ей испечь хлеб. Женщина так и сделала, но мука не убавилась, хотя она беспрерывно продолжала печь хлебы. А в евангелии от Матфея описывается такое «чудо»: Христос всего лишь пятью хлебами и двумя рыбами насытил многие тысячи людей, и они еще собрали много корзин остатков.

В настоящее время мы знаем, что всё это басни, ибо пророк Илья и богочеловек Христос — вымышленные лица, которые в действительности никогда не существовали. К тому же эти чудеса абсолютно невозможны, так как в житейской практике, химических лабораториях, на фабриках и т. д. производятся самые разнообразные превращения вещества, но при этом даже самая ничтожная частица вещества не возникает из «ничего». Вообще из «ничего» ничего не получается — это неопровержимая истина, лежащая в основе современной науки и производственной деятельности. Поэтому невозможно печь хлебы и чтобы при этом все время не убавлялось количество взятой муки; точно так же невозможно накормить тысячи людей несколькими хлебами и рыбами и к тому же собрать больше остатков пищи, чем ее было до еды.

Что представляет собой вера в чудо, особенно хорошо видно из библейского рассказа о том, что по просьбе полководца Иисуса Навина бог внезапно остановил Солнце над местом битвы, чтобы ночь наступила позже, так как иначе этот полководец не успел бы закончить избиение врагов.

Как установлено наукой, не Солнце движется вокруг земного шара, а земной шар вертится вокруг самого себя, подобно волчку, подставляя дневному светилу то одну, то другую свою сторону. Следовательно, для того чтобы внезапно задержать наступление ночи, то есть приостановить видимое суточное движение Солнца, нужно было бы сразу остановить вращающуюся Землю. Однако это невозможно, как невозможно нарушить законы природы, потому что в этом случае погиб бы земной шар.

Всякий движущийся предмет, если он моментально остановится, сразу нагревается. Так, например, происходит с молотом, когда он падает на наковальню: он нагревается только потому, что его движение превратилось в теплоту. Если сразу остановить вращение Земли, то энергия ее движения тотчас же превратилась бы в теплоту. Вычислено, что этой теплоты было бы достаточно, чтобы не только сжечь все живое на Земле, но даже превратить Землю в раскаленную массу.

Несмотря на это, церковники и в наше время продолжают внушать верующим, будто бог, который «все может», позаботился о том, чтобы вследствие внезапной остановки Земли с ней ничего не случилось.

В библии рассказывается и о таком чуде: какая-то большая рыба (нечто вроде кита) проглотила пророка Иону, который находился в ней три дня, затем изрыгнула его на сушу живым, целым и невредимым. Конечно, все это совершенно нелепо, но церковники продолжают твердить о том, что «для бога все возможно». Более того, один из виднейших представителей православной церкви митрополит Филарет сказал, что если бы в «священном писании» было даже сказано, что не кит проглотил человека, а человек проглотил кита, то и в это надо было бы верить всем религиозным людям.

В настоящее время некоторые лютеранские богословы, стараясь «ладить» с наукой, уверяют, будто вера в чудеса, столь четко выраженная в «священных» книгах, не касается существа религии и якобы представляет давно пройденный этап в развитии религиозных представлений. Но они закрывают глаза на то, что религия невозможна без молитв, а никакая молитва по сути дела невозможна без веры в чудеса. Видный защитник религии лютеранского толка Р. Эйкен прямо заявил, что «религия без всякого чуда — противоречие в самой себе». А лютеранский богослов Хр. Лютард писал: «Возможность свободного и чудесного действия заключается в самом существе бога, и мы невольно признаем все это. Мы молимся. Что это значит, как не то, что мы верим в чудо? Ведь мы веруем, что бог свободен и не подчинен необходимости порядка вещей, а свободно распоряжается им по своей воле. В противном случае нам нужно перестать молиться и надеяться на услышание, если бы действительно совершалось только то, что именно должно совершиться».

В самом деле, религия как в прошлом, так и в настоящем, учит, что бог может удовлетворить любую просьбу людей, если молитва «дойдет» до бога, если она будет «услышана». Но всякая молитва в сущности есть не что иное, как просьба нарушить законы природы, мольба о чуде, о сверхъестественном вмешательстве, то есть о невозможном. В своем стихотворении в прозе «Молитва» русский писатель И. С. Тургенев очень хорошо сказал: «О чем бы ни молился человек — он молится о чуде. Всякая молитва сводится на следующую: „Великий боже, сделай, чтобы дважды два не было четыре!“… Но может ли… бог сделать, чтобы дважды два не было четыре? Всякий верующий обязан ответить: может — и обязан убедить самого себя в этом».

Действительно, верующий обязан так поступить, не считаясь с тем, что разум его восстает против этой бессмыслицы. Молиться, верить в чудеса, в произвольное действие какой-то божественной силы — это все равно что допускать, будто огонь по воле бога перестанет жечь или поскользнувшийся на лестнице не покатится вниз, а полетит вверх, то есть верить в невозможное.

Характерно, однако, что верующие далеко не обо всем молятся богу, хотя и говорят, что все зависит от его воли. Ведь никому из верующих и в голову не придет молиться, чтобы чайник вскипел на зажженной керосинке или чтобы чай стал сладким от сахара, а суп — соленым от соли. Верующие служат молебны о дожде, но не молятся о том, чтобы сварилась картошка на зажженной плите, чтобы гвоздь при ударе молотком вошел в доску, а полено при ударе топором раскололось.

Почему же верующие молятся в одних случаях и не молятся в других? Варя пищу или кипятя воду, верующие не сомневаются, что и без молитвы будет так, как задумано: если горит плита или керосинка, то закипит вода и сварится пища. Никто не молится и о том, чтобы после зимы настала весна, ибо верующие знают, что она и так наступит, что это неизбежно. Значит, когда человек молится, он просит бога устроить так, чтобы не произошло то, что при закономерном ходе явлений неминуемо должно произойти, либо чтобы произошло то, что при закономерном ходе явлений не может быть.

Итак, молиться — это значит верить в чудеса, а эта вера является неизбежным выводом из самой «основы» религии — фантастического представления о сверхъестественном. А отсюда следует, что когда человек молится, он по сути дела слезно просит у своей собственной фантазии.

Явная нелепость всяких молитв видна хотя бы из того, что никогда не было случая, чтобы у человека, потерявшего ногу или даже палец, под влиянием молитвы вновь отрастала бы эта часть тела. Но ведь именно потому, что вера в чудеса (как и идея, что бог «все может») абсурдна, ее и защищают сторонники религиозного мировоззрения. Так, Ватиканский собор католической церкви в 1870 г. провозгласил: «Да будет анафема, кто будет говорить, что нельзя производить чудес или что их никогда нельзя знать с достоверностью и что божественное происхождение христианства не может доказываться ими».

Вся наша многообразная практика основана на незыблемости законов природы. Всякое наше действие имеет смысл лишь в расчете на то, что оно приведет к определенным результатам, а это предвидение будущего возможно лишь потому, что в мире нет никаких чудес.

Когда мы на заводе устанавливаем какие-нибудь машины, то вполне уверены в том, что сумеем ими пользоваться, знаем, что при определенных условиях они должны действовать совершенно определенным образом. Если машина испортилась, то есть перестала работать или начала работать плохо, то никто не сомневается в том, что здесь нет никакого нарушения законов природы; это вызвано вполне определенной материальной причиной, а не вмешательством каких-то капризных таинственных сил. Недаром в советское время появилась пословица: «Тому бог не нужен, кто с наукою дружен».

Словом, во всей своей трудовой, общественной деятельности мы исходим из того, что ничто не происходит без материальной причины. Правда, это сознают далеко не все люди: верующий продолжает считать, что мир находится в безраздельной власти бога и что поэтому без божьей воли не падает даже волос с головы человека. Но если он так действительно думает и если он мыслит последовательно, то должен совершенно отбросить науку и технику и даже прекратить всякую деятельность. Он должен просто молиться богу, смиренно просить «всемогущего», чтобы тот повернул явления в желаемую ему сторону, то есть сотворил для него чудо.

Евангелие так и советует верующим: живите, как птицы небесные, которые не сеют, и не жнут, и в житницы не собирают. Но не случайно в народе говорят: «Что посеешь, то и пожнешь», — если не посеять, то никакие боги не помогут и хлеба не будет.

Когда верующий создает какую-нибудь машину, он невольно как бы забывает о «божьей воле». Верующий не станет сеять на камне, так как знает, что никакая молитва не заставит хлеб вырасти там. А между тем если верить в существование «всемогущего» бога, то почему не допустить, что бог заставит семя произрасти на нераспаханной и неудобренной почве? Почему не поверить, что бог чудесной силой наполнит закрома несеявших людей? Однако и верующий крестьянин охотно пользуется достижениями сельскохозяйственной науки и, следовательно, в своей трудовой деятельности полагается не на какую-то неведомую «божью волю», а на себя, на свои знания, опыт, разум. Таким образом, верующий человек фактически поступает по пословицам: «Бог-то бог, но и сам будь неплох», «На бога надейся, а сам не плошай». По сути дела это — практическое доказательство ложности веры в чудеса и в божье управление миром.

Вот почему, например, ни один верующий полководец никогда в своей военной деятельности не полагался лишь на молитвы, на божью волю. Он всегда прежде всего заботился об обеспечении войск оружием и боеприпасами, о подготовке вооруженных сил, о разработке планов военных действий. Вся история свидетельствует о том, что победа в войне достигается не божественным вмешательством в ход военных действий, а такими естественными причинами, как количество бойцов, их моральное состояние, их выучка, количество и качество вооружения, прочность тыла, опытность и дальновидность военачальников и т. д. В связи с этим характерно одно из выступлений бывшего государственного секретаря США Бирнса. Он сказал, что американцы должны молиться богу, а пока молятся, должны производить побольше лучших бомб.

Передовая наука не оставляет для веры в чудеса никакой почвы, никаких оснований. Нередко отсталые люди считают «чудом» непонятные им явления природы, большей частью редкие, из ряда вон выходящие, необычные. Во всех тех случаях, когда и к такого рода «чуду» подходила наука со своими точными способами исследования, в нем не оказывалось ничего чудесного. Выяснялось, что оно представляет собой лишь совершенно естественное, вполне понятное, закономерное явление либо просто постыдный обман. И в этом нет ничего удивительного, так как нельзя доказать то, чего нет и быть не может, что противоречит природе вещей.

Долгое время «чудесными» считались такие явления природы, как комета, радуга, кресты и венцы около Солнца и Луны, «кровавые зори», «кровавые дожди», появление красных пятен на просфорах, блуждающие огни, нетленность трупов при некоторых обстоятельствах и т. п. Но все это уже давно объяснено на основании законов природы, так что во всем этом нет ничего чудесного. Сверхъестественными эти явления продолжают казаться только невежественным людям.

Возьмем, например, тот странный случай, когда дождевые капли имеют красный цвет, так что по виду напоминают кровь. Служители церкви использовали такие «кровавые дожди» для усиленной религиозной пропаганды, запугивая суеверных людей сказками о близком «светопреставлении», о наказании за грехи людей и т. п. Между тем это редкое явление природы объясняется очень просто: красный цвет дождевых капель чаще всего вызывается тем, что в них имеются частички красной пыли, принесенные сильным ветром из пустыни. Некоторые же ветры (смерчи) достигают такой силы, что поднимают в воздух и несут на большие расстояния зерна из амбаров, рыб из прудов, лягушек из болот, которые потом «дождем» выпадают на землю.

Итак, самые необычные и неожиданные явления природы объясняются вполне естественными причинами. Что же касается всех случаев с обновлением икон, с кровоточащими крестами, слезоточивыми иконами, самозажигающимися лампадами и т. д., то эти «чудеса» — просто результат мошенничества некоторых «святош».

Что это так, видно хотя бы из следующих фактов.

В царствование Петра I в одном соборе появилась «плачущая» икона богоматери. Она будто бы оплакивала старые порядки, уничтожавшиеся царем. «Чудо» это, устроенное врагами царя, состояло в том, что в глазах иконы тайком проделали отверстия, в которые просачивались капли растительного масла. Стекая на лицо иконы, они производили впечатление слез. Петр явился в собор и публично разоблачил этот обман, а настоятелю собора написал: «Приказываю, чтобы отныне богородицы не плакали. Если богородицы еще заплачут маслом, то зады попов заплачут кровью». Конечно, после этого «чудо» сразу прекратилось.

Несмотря на это, фабрикация «плачущих» богородиц продолжалась церковниками не только до революции, но и при Советской власти. При этом особенно широко пускалось в ход «чудо» обновления икон: старые, потускневшие иконы тайком протирались некоторыми веществами, хорошо смывающими грязь. В результате этой простой операции иконы становились чистыми и блестящими, потом церковники и их приспешники заявляли, что имело место «чудо», что иконы «сами обновились». В некоторых случаях они смазывали иконы веществами, испускающими в темноте слабое свечение, поэтому иконы в темноте «сияли». Это тоже объявлялось «чудом». Следовательно, для производства некоторых «чудес» церковникам приходится пользоваться химическими средствами, то есть… прибегать к научным данным!

В 1858 г. вода родника, находящегося в гроте (пещере) около маленького французского городка Лурда, приобрела большую известность. Католические монахи пустили слух, что омовение в лурдском источнике мгновенно исцеляет тяжелобольных, паралитиков, слепых и т. д., так как эта вода является священной, а потому чудодейственной: в гроте, мол, некая девочка видела «богоматерь» — деву Марию. С тех пор тысячи верующих ежегодно паломничают к гроту, где католическая церковь поставила мраморную статую девы Марии, «зарабатывая» на этом огромные деньги. В 1892 г. известный французский писатель Эмиль Золя посетил «лурдские святыни» и на основании увиденного и услышанного написал книгу, в которой разоблачал «чудеса» Лурда. Когда его засыпали рассказами о чудесных «исцелениях», он воскликнул: «Мне совсем не нужно таких потрясающих событий. Покажите мне хотя бы ничтожную царапину, которая тут же на моих глазах исчезла бы после погружения в источник, — и я поверю в чудо». Но как раз этого никто в Лурде ему показать не мог…

В мае 1917 г. католические церковники заявили, будто в португальском селении Фатиме произошло чудо: богородица явилась трем крестьянским детям и сказала им, что хочет, чтобы Россия стала католической, и тогда наступит мир на земле. Католическая пропаганда сильно разрекламировала фатимское «чудо», и в результате это малоизвестное селение стало вторым Лурдом — местом стечения огромного числа паломников. В настоящее время католическая пропаганда утверждает, что аналогичное «чудо» произошло в 1954 г. с нынешним папой Пием XII: когда он болел, к нему якобы явился Христос и беседовал с ним.

Среди «чудес» особое место занимает «исцеление» больных от прикосновения к «нетленным» мощам — останкам «святых» людей. Но вскрытие многих мощей, произведенное после Великой Октябрьской революции в присутствии верующих, воочию показало, что «нетленность» этих останков — весьма грубый обман. А самое важное то, что ничего чудесного, сверхъестественного не оказалось во всех тех случаях, когда трупы сохранялись в «нетленном» состоянии.

Дело в том, что разложение трупов вызывается гнилостными бактериями — очень мелкими организмами, видимыми только в микроскоп. Для своего размножения эти микроорганизмы, или микробы, нуждаются в определенной температуре, известной степени влажности и других условиях. При отсутствии этих условий гнилостные микробы не развиваются, а следовательно, гниение прекращается, если оно уже началось. Вот почему уже в древности знали некоторые способы сохранения трупа искусственным путем.

Наконец, укажем на «чудо», которое в свое время неоднократно потрясало умы многих верующих: появление красных, «кровавых», пятен на просфорах. Оказалось, что это явление вызывается особыми, безвредными для человека ярко-красными микробами, попадающими из воздуха в сырые продукты и быстро там размножающимися.

Итак, есть три рода религиозных «чудес»; одни из них — вымышленные, так как их не было и быть не могло; другие — это естественные, но непонятные верующим явления природы; третьи же представляют собой просто жульнические махинации церковников и их приспешников. Поэтому еще выдающийся мыслитель XVIII века Руссо сказал: «Если бы я собственными глазами увидел чудо, я, может быть, сошел бы с ума, но не уверовал бы». А между тем нет и быть не может религии без веры в чудеса, так как все религии учат, что бог сделал величайшее «чудо»: одним лишь своим словом — «да будет!» — он создал весь мир из «ничего», то есть из несуществующего материала — из «пустоты».

Сказки о религиозных «чудесах» бледнеют перед великими успехами науки и техники. Так, новейшие успехи медицины, радиотехники и других наук поражают даже самое смелое воображение. Достаточно сказать, что благодаря развитию электроники буквально на наших глазах созданы такие «умные» машины, которые чрезвычайно быстро и вместе с тем весьма точно не только решают сложнейшие математические задачи, но и даже делают переводы с одного языка на другой.

На основе науки советские люди переделывают лицо земли, разрабатывают ее недра, выводят новые сорта растений и новые породы животных. А как далеко можно идти в этом направлении, особенно ясно показывают достижения мичуринцев в создании новых сортов полезных растений и способы преобразования природы целых областей нашей страны.

Великий советский ученый И. В. Мичурин вывел свыше 300 сортов самых разнообразных плодово-ягодных растений, имеющих огромное хозяйственное значение. Он добился того, что многие южные плоды, в том числе виноград, арбузы, дыни, абрикосы и груши, приспособлены к климату районов, лежащих даже севернее Москвы. Вместе с тем он получил новые замечательные растения от скрещивания абрикоса со сливой, черешни с вишней, груши с рябиной, арбуза с дыней и т. д. Все это позволило Мичурину заявить, что человек может и должен создавать новые формы растений лучше природы. Гениальный естествоиспытатель был уверен в том, что не за горами то время, когда вся наша страна превратится в цветущий сад.

Тем самым Мичурин по существу отверг изуверское «учение» английского попа Мальтуса, который, как откровенный защитник капиталистического гнета, пытался «доказать», будто из «законов природы» вытекает, что человечеству грозят перенаселение, голод и прочие ужасы.

Злонамеренная «ошибка» мальтузианцев состоит в том, что они не придают большого значения рациональному, научно поставленному земледелию, уверяя, будто «власть земли неодолима», будто человек навсегда останется рабом природы. В действительности же человек способен добиваться высоких урожаев и при неблагоприятных явлениях погоды, что доказано богатейшей практикой социалистического сельского хозяйства в Советском Союзе. Эта практика полностью опровергла измышления мальтузианцев: во многих случаях колхозники, используя достижения советской агробиологической науки, получают урожаи, в 10–15 раз превышающие урожаи царской России.

Новым ударом по мальтузианским бредням явились замечательные успехи, достигнутые в нашей стране в деле освоения целинных и залежных земель. Не за горами то время, когда советские люди навсегда покончат с засухой и другими стихийными бедствиями, что приведет к высоким и устойчивым урожаям, к расцвету земледелия в пустынных, степных и лесостепных районах нашей страны.

Все это показывает, что человек, вооруженный передовой наукой, все более и более овладевает природой, усиливает влияние на нее в своих интересах.

Почему же людям науки и техники удается так сильно воздействовать на природу? Почему стало возможным подчинить природу интересам человека?

Только потому, что люди познают законы природы, существующие и действующие помимо и вне нашего сознания, и поступают в согласии с этими законами. Марксизм-ленинизм учит, что пока мы не знаем закона природы, он делает нас рабами «слепой необходимости», но раз мы узнали этот закон, — мы «господа природы».

Возрастающее влияние человека на природу означает уменьшение зависимости человека от «власти земли». Но отсюда вовсе не следует, что человек постепенно становится над природой, что он все более и более отрывается от нее, перестает быть ее частью, ибо человек не может ни изменять, ни отменять, ни тем более создавать новые законы природы. Все дело в том, что человек использует в своих интересах действие открытых наукой законов природы; только на точном основании этих законов он вносит изменения в ход естественных процессов и тем самым перестает быть игрушкой слепых стихий, то есть уменьшает свою зависимость от физической среды.

Малейшее нарушение законов природы привело бы лишь к расстройству дела, к срыву всех приемов воздействия человека на природу. Как отметил Ф. Энгельс, «…факты напоминают нам о том, что мы отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем над нею так, как кто-либо находящийся вне природы, — что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее, что все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять»[4].

Из сказанного видно, что нет — да и быть не может — ни одного факта, указывающего на возможность чудес и вообще сверхъестественных явлений. Весь многообразный, разносторонний опыт человечества свидетельствует о том, что все явления совершаются по своим закономерностям, которые никем природе не навязаны и не могут быть нарушены молебнами или другими колдовскими действиями. Этот опыт показывает, что только передовая наука, открывающая законы природы и все объясняющая естественными причинами, дает человеку уверенность в его силах, делает человека активным, позволяет ему подчинять себе силы природы и общества.

Несмотря на это, уже с древнейших времен жрецы занимались фабрикацией разного рода «чудес» с целью «доказать» верующим, что сверхъестественное действительно существует. И такими «фокусами» служители церкви (особенно католической) угощают верующих даже в настоящее время — в век величайших достижений науки и техники. Так, осенью 1953 г. католические монахи в итальянском городе Сиракузы сфабриковали «чудо» слезотечения из глаз гипсовой статуэтки мадонны (богоматери), находившейся в местной больнице. Подняв шум вокруг этого «чуда», монахи выставили «слезоточивую» статуэтку под стеклом на центральной площади города. Сразу же к ней потянулись массы верующих больных и калек, жаждущих «чудесного» исцеления. Монахи призывали их молиться об исцелении и открыли торговлю: они продавали несчастным людям клочки ваты, якобы смоченной «чудотворными слезами» статуэтки. Характерно, что католические церковники даже создали в Италии комиссию по регистрации «чудес», но она, конечно, не могла указать ни одного случая «чудесного» исцеления, которое действительно имело бы место.

Этот пример не является чем-то исключительным или неожиданным: спекуляция на «чудесах», фабрикация «святых» и т. д. особенно сильно развиты теперь в США — стране, давно уже ставшей цитаделью мракобесия, оплотом мировой реакции. Так, в 1946 г. некоей покойной «матери Кабрини» было приписано заочное исцеление слепоты у ребенка и излечение рака желудка у монахини. Папа римский в качестве главы католической церкви поспешил торжественно причислить эту покойницу к лику «святых», а ее останки с тех пор объявлены были «чудотворными мощами».

Религия возникла в доклассовом обществе без помощи какого-либо обмана как продукт бессилия первобытного человека в борьбе с природой, но с появлением экономического гнета религиозный обман, спекуляция на невежестве народных масс стали одним из средств укрепления религии. Невежество угнетенных народных масс является благоприятной почвой для распространения религиозных фантазий, и это, конечно, всегда учитывают служители всех вероучений, отстаивающие интересы реакционных классов.

Буржуазия давно уже стала реакционным классом, и потому она не заинтересована в том, чтобы поднять культурный уровень трудящихся, дать им знания. Один английский коннозаводчик прямо сказал: «Если бы моя лошадь знала столько, сколько я, разве я мог бы ездить на ней?» Буржуазии надо, чтобы было побольше отсталых, невежественных людей, проникнутых религиозным настроением и потому покорных. Поэтому она всячески старается не допустить, чтобы народные массы овладели подлинно научными знаниями, давно уже сокрушившими все положения религиозно-идеалистического мировоззрения. Не удивительно, что во всех странах капитала народное просвещение переживает глубочайший кризис: например, правители США, отдавая львиную часть государственного бюджета на создание средств массового уничтожения людей, выделяют ничтожные суммы на народное образование. Поэтому в США насчитывается около 20 миллионов неграмотных.

Более того, буржуазия всячески старается при помощи своих наемных лжеученых внушить массам, что наука якобы не в силах отрицать возможности чудес. Так, в 1947 г. в США вышла книжка некоего Льюиса «Чудеса», в которой с самым серьезным видом утверждается полнейшая достоверность чудес — «вмешательства в природу сверхъестественных сил».

По существу в том же духе, но гораздо осторожнее выступил современный буржуазный «историк науки» Тэйлор. Он уверяет, будто наука не отрицает того, что Христос превратил воду в вино, а только якобы утверждает, что такого рода превращения «еще не наблюдались», а потому «их вероятность весьма мала». Этот лжеученый говорит, что согласно религиозным догматам в таком чуде «действовала иная причина, которая не действует в наших лабораториях», а этого, мол, догмата «наука не может ни утверждать, ни отрицать».

Таких шарлатанских, оправдывающих религиозные бредни, книг, статей и т. п. в капиталистических странах выходит множество, так как реакционеры знают, что сохранение в массах веры в чудеса — хорошее средство деморализации трудящихся, увода их от актуальных задач борьбы за свободную и счастливую жизнь.

Многие буржуазные мыслители пытались «примирить» веру в бога с признанием закономерности всего, что совершается в природе. Они говорили, что бог не неограниченный властитель, а только творец и законодатель мира: он когда-то создал из «ничего» природу с ее законами, а затем отошел в сторону, удалился на покой. Он раз навсегда отказался от какого-либо вмешательства в течение событий, предоставив все действию им самим установленных законов природы. Такой бог похож на идеального, искуснейшего часовых дел мастера: он создал часы и завел их, а ходят они уже сами.

Этот взгляд, признающий бога только первопричиной мира, только творцом и законодателем природы, называется деизмом (от латинского слова «деус» — бог). Однако эта хитроумная попытка «спасти» представление о боге все же по существу неприемлема для верующего, ибо что такое бог деистов? Это совершенно ненужное, излишнее существо, так сказать, «почетная ненужность».

Ведь разве может иметь какой-либо смысл молитва, если природа действует по своим собственным законам? Если существуют такие законы, то личная воля бога, его вмешательство в течение событий совершенно исключены. Служители культа не могут допустить существование пассивного, нейтрального бога, который стоит «в стороне от мира», не творит чудес.

С другой стороны, сторонники деизма, отвергая возможность нарушения законов природы, все же не обходятся без веры в чудо: они только допускают, что когда-то произошло одно-единственное чудо — сотворение мира из «ничего». Однако это в корне противоречит основному закону природы — закону сохранения и превращения материи (а также движения), согласно которому из «ничего» ничто и не получается. Оказалось, что материя при любых изменениях переходит из одной формы в другую, но не образуется из «ничего» и не уничтожается бесследно, а существует вечно, то есть она не создана.

Таким образом, вера в бога-законодателя столь же нелепа и антинаучна, как и вера в бога-правителя: она ничего не объясняет и лишь мешает изучению действительной причинной связи вещей. Но из сказанного видно, что религия и не заинтересована в изучении этой связи, так как это ведет к устранению ее самой.

Возникновение деизма — свидетельство несостоятельности, ложности религиозного мировоззрения, основанного на вере в чудеса. Эта вера окончательно сокрушена наукой, опирающейся на здравый смысл и весь опыт людей. Примирить науку и религию невозможно, ибо они противостоят друг другу, как правда и вымысел, как свет и тьма.