Журка где-то раздобыл челнок.
– Взял у деда, – смущенно пряча взгляд, сказал он.
Я не поверила. Никакого деда у Журки не было.
– Оставь расшиву, где взял, – заявила я.
– Да ты что?! Не пешком же топать! – возмутился Журка. – А расшиву я верну. Вот сходим на Альту, поглядим на Бориса с его дружиной, и верну. Ей-богу. – И он так убедительно перекрестился, что я лишь махнула рукой и влезла в утлую лодчонку.
Целый день Журка греб быстро и уверенно, а к вечеру устал. Он то и дело закрывал глаза, укладывал весло на колени и в полудреме шевелил губами, словно кому-то что-то обещал.
– Давай-ка причалим и выспимся, – предложила я.
Журка очнулся:
– Не… Тут уже близко, – и снова уронил голову на грудь. Мне надоело его будить. Пусть спит, пока течение само гонит нас по реке.
Под тихий плеск воды я задремала. А проснулась от сильного толчка. Челн шатнулся и затрещал.
– Журка! – вскрикнула я и открыла глаза. Воришка спал, сжимая весло в тонких пальцах. Нос челнока преодолел невидимое под водой препятствие и выполз на песчаную отмель. Что ж, делать нечего, придется разбираться самой…
Подобрав подол, я спрыгнула в воду. Река ласково обняла мои ноги прохладным илом. Мелкие, похожие на лунные блики рыбешки заметались между челноком и берегом. Я взялась за нос расшивы и попробовала спихнуть ее с мели. Что-то зашуршало. Камень? Если так, то толкать нельзя, иначе острый край камня может пропороть кожу расшивы. Я прислушалась. Звуки доносились сверху, с откоса. Что-то звякнуло, коротко всхрапнула лошадь.
«Хорошо, – ежась от ночного ветерка, подумала я. – Если рядом жилье, можно попроситься на ночлег, а попадутся добрые хозяева, так еще и накормят…»
Бросив последний взгляд на спящего Журку, я полезла на кручу. Сперва договорюсь о ночлеге, а потом вернусь за ним.
Песок сыпался из-под пальцев, а маленькие колючие кустики больно царапали ладони, но мне все же удалось взобраться на песчаный откос. По его краю теснился молодой сосняк, за ним слышалось конское фырканье и топот.
– Эй! – вылезая из зарослей, крикнула я и осеклась.
Я ожидала увидеть мирных путников или задержавшихся по дороге к дому сельчан, но это были воины. Больше сотни верховых. Остроконечные шлемы, окованные железом щиты, блестящие, как рыбья чешуя, кольчуги…
– Кто там? – вглядываясь в темноту, окрикнул один из всадников и добавил: – Стой!
Приказ подстегнул меня, словно хлыст. Куда ж я выскочила?! На кого напоролась?! А если это та самая бессмертная стая оборотней?
Бессмертье карой им дано,
обличьем звери,
но душою
они все воины.
Мечам
их никогда не видеть ножен.
И никогда девичьих ласк
им не забыть…
И черной злобой
давно пропитаны клинки и души
оборотней Стаи.
Так пел о них Старик. В моих ушах звучал его предостерегающий голос. Бежать! Ноги сами понесли меня в чащу.
– Стой!!! – заорал ратник.
Как бы не так! Не успевая подныривать под ветви встречных деревьев, я неслась к берегу, туда, где оставила челнок с Журкой. Быстрее… Еще быстрее… Вот и откос.
Я прыгнула, покатилась, больно ударилась о какую-то корягу, вскочила на ноги и закричала от ужаса. Челнока не было! Осталась отмель, след на ней, но ни лодки, ни спящего Журки… Должно быть, течение подхватило челн и повлекло дальше. Я всхлипнула и побежала по воде.
– Стой! – крикнул уже знакомый голос.
Бежать от оборотней бессмысленно, нужно смириться…
Я зажмурилась и остановилась. «Господи, пошли мне силы для последней молитвы, прими мою душу, не отдай нечистой…»
– Девка, – удивленно сказал кто-то из всадников.
– Эй, ты, открой глаза, – приказал другой. Я открыла. Огромный черный воин в шлеме со спускающейся на нос золоченой полоской склонился ко мне и тронул за плечо: – Ты кто такая?
Он говорил совсем как человек. И ждал ответа. Но какого? Что сказать оборотню? Или не оборотню?
Я пригляделась и, переведя дыхание, начала:
– Отпустите меня… Пожалуйста! Я никому ничего не сделала… Отпустите…
– Где ты живешь? – спросил всадник. – Мы проводим тебя домой. Нынче в здешних местах небезопасно.
Обманывает? Или нет?
– Тут совсем близко, – соврала я. – Сама дойду…
Он нахмурился:
– Рядом нет ни одной деревни.
– Это за лесом. – Мои губы дрожали. – Я заснула, когда собирала хворост… Проспала закат…
– Хворост? Заснула?
Он не верил. Я попятилась и уперлась спиной в конский бок.
– А ведь она врет, – небрежно сказал кто-то сзади.
Я обернулась. Рыжие космы, блестящие белые зубы и злые глаза незнакомого ратника – вот и все, что удалось разглядеть. Рука златошлемного грубо тряхнула меня.
– Говори правду!
Правду? Какую правду? Что сказать?
Меч воина качался прямо перед моими глазами, лошади фыркали в лицо… Но это не оборотни… Точно не оборотни…
Я уже открыла рот, как вдруг златошлемный воин спрыгнул с коня, схватил меня за руку и недобро заворчал.
– – Что там, Апонница? – заволновались другие. – Что такое?
– Кровь! Она вся в крови!
– Где?
– Вот! – Он победно вскинул мою руку.
Я удивлено уставилась на собственную ладонь. По ней расползлось темное влажное пятно. Наверное, порезалась о шипы, когда лезла на откос. Кусты были такими колючими…
Воин швырнул меня на землю. Что-то острое и холодное коснулось шеи.
– Кто ты? – потребовал Апонница. – Ты пришла с теми, кто украл нашего князя?
Князя? Какого князя?
– Говори, кто увез князя Бориса?!
– Не сходи с ума, Апонница, – негромко пробормотали из темноты надо мной. – Девчонка не виновата. Оказалась случайным видоком, вот и потеряла дар речи.
– Видок она или нет, но она должна сказать, где наш князь! – зарычал Апонница и провел мечом по моей шее.
Теперь я поняла. Это сон. Продолжение того сна про Горясера, Святополка и бояр-убийц… А эти воины даже не догадываются, что всего-навсего мне снятся! Чего-то требуют… А мне нужно лишь проснуться – и они исчезнут!
– Хочешь правду? – понимая глупость всех объяснений, забормотала я. – Так слушай! Все слушайте! Вы ведь ненастоящие, и ладони мои, и эта кровь – все ненастоящее. Вы мой сон, поняли?! Сон!
Они ничего не понимали. Таращились, будто каженники, и хмурили брови. Глупые ночные видения!
– Я приехала из Вышегорода, – продолжала я. – В челноке. Челнок уплыл, пока выбиралась на берег..
Меч Апонницы снова пополз по моему горлу.
– Где твои спутники?
Даже во сне нужно помнить о друзьях. Предательство всегда предательство, даже во сне…
– Я была одна.
– Но зачем ты приехала на Альту? – Он требовал ответа совсем как настоящий. Но если я не могу проснуться, то почему бы не сказать правду? Что мне может сделать ненастоящий меч?
– Я знала, что князя Бориса хотят убить, – сказала я.
– Откуда ты знала? – чуть не завыл Апонница.
– Из сна. Из такого же сна, как этот, – ответила я. Меня трясло, и, словно в тумане, надо мной плыли незнакомые усатые лица. – Это был вещий сон… Там хотели убить Бориса…
Продолжать я уже не могла. Они закричали, заглушая мои слова. Воины-видения перебивали друг друга, возмущались и кому-то угрожали. Они не знали, как смешно выглядят.
– Она издевается над нами! – кричал кто-то.
– Она видела убийц! – вторил другой, а еще один ударил меня по лицу и прошипел: – Стерва! Говори, где князь!
Щеку опалило огнем. Сомнение на миг коснулось моей души и тут же исчезло. Конечно, это сон…
– Оставьте ее! – завопил кто-то. – Она же безумна!
– Убить эту тварь! Смеется над нами!
Голоса, голоса, голоса… Они звенели в моей бедной голове и рвали ее на кусочки. Мир плыл и качался, а небо тонуло в реке, постепенно светлея и светлея.
– Хватит, – попросила я неведомо кого. – Хватит, ведь все вы ненастоящие… Зачем же так шуметь?
А потом закружилась, словно сорванный ветром лист, и утонула то ли в небе, то ли в реке…
Очнулась я от качки и солнечных лучей. Моя щека больно терлась о нагретую солнцем кольчугу, а руки были крепко привязаны к седлу. И это не было сном.
Я закусила губу и помотала головой. Где я? Куда меня везут?
– Очухалась, – сказал грубый голос.
– К Киеву вовсе очнется, – добавил другой. – И все расскажет светлому князю Святополку. Не захочет добром, заставим силой. Нам нужен наш князь.
О чем он говорил?
– Кто вы? Куда меня везете? – слабо шепнула я.
Сбоку мелькнула тень. На сей раз Апонница был без шлема. Светлые волосы струились по его плечам, а длинный нос нависал над рыжими усами, словно вороний клюв. С покрытой головой он выглядел лучше…
– Стерва, – – пробормотал Апонница.
Мне захотелось заплакать. В чем меня винили?
– Красивая стерва, – угрюмо повторил он, – и хитрая… Ничего, в Киеве тебя обломают… Все расскажешь, как миленькая.
Мне стало страшно. Очень страшно.
– Что расскажу?
– Все. – Апонница подхлестнул коня и ускакал куда-то вперед.
– К Святополку тебя везем, в Киев, – уже мягче пояснил всадник за спиной. Я не смогла обернуться. Шея словно одеревенела.
К Святополку? Зачем? Он убил Улеба… И Старика… Он и меня убьет…
– Не надо! – выкрикнула я. – Не надо в Киев! Не надо!
Они остановились. Апонница вынырнул из слепящих солнечных лучей, как будто только и ждал моего крика.
– Почему? – холодно спросил он.
Я зажмурилась и постаралась успокоиться. Все оказалось правдой. И эти воины, и Горясер, и боярский заговор. Сон превратился в страшную явь. Но что же я наговорила им ночью? Кажется, проболталась о заговоре…
– Святополк – убийца, – смиряясь перед неумолимостью правды, прошептала я. – Он приказал вышегородским боярам убить Бориса. Он…
Договорить я не успела – краем глаза заметила летящий в лицо кулак и услышала:
– Врешь, сучка! Святополк – брат нашего князя ! Княжью кровь чернишь, стерва!
А потом стало темно и тихо.