Не делись со мной секретами

Глава 6

Джесс пришла первой из всей группы приглашенных в «Скузи», который расположен на улице Гурон в Ривер-Вест. В отличие от небольших полутемных баров вдоль улицы Калифорния, где обычно проводили время Джесс и ее коллеги — государственные обвинители, «Скузи» был огромным складом, который переоборудовали под ресторан и бар, с высоким потолком и окнами в стиле «старого Чикаго», заставленными полками с бутылками вина. В центре зала была гигантская декоративная люстра. В глубине большая глиняная ваза с яркими искусственными цветами — своего рода граница, от которой начинался переполненный посетителями бар. Ресторан был уставлен хорошо отлакированными деревянными столами. С каждой стороны зала на небольшом возвышении располагались кабины тоже со столиками. Джесс прикинула, что большой зал мог легко вместить более трехсот человек. Из невидимых динамиков неслась громкая итальянская музыка. Этот ресторан со всех точек зрения был прекрасным местом, где можно было отметить сорок первую годовщину со дня рождения Лео Паметера.

Джесс не видела Лео Паметера уже целый год, с тех пор как он ушел из управления прокурора штата и занялся частной практикой. Она была уверена, что единственное, почему ее тоже пригласили на день рождения, было то, что приглашены были все с одиннадцатого и двенадцатого этажей. Но ей было еще меньше понятно, почему она приняла это приглашение.

Ей это зачем-то понадобилось, полагала она, с пониманием улыбаясь метрдотелю, когда тот сообщил ей, что пока из приглашенных никого нет, и спросил ее, не желает ли она подождать в баре. В баре уже собралось много народу, хотя еще не было и шести часов. Джесс взглянула на часы просто так, скорее по привычке, а не затем, чтобы узнать, который час, и опять принялась раздумывать, зачем она пришла сюда.

Она здесь, объясняла она себе, потому, что Лео Паметер всегда ей нравился, хотя они так и не сблизились, и ей было жаль, что он ушел. В отличие от многих других государственных обвинителей, включая Грега Оливера, Лео Паметер отличался почтительностью и мягким обращением, производил успокаивающее впечатление на окружающих, возможно, потому, что он не позволял своему честолюбию подавлять хорошие манеры. Он нравился всем, что, в частности, и объясняет, почему сегодня придут все. Джесс было интересно, сколько бы пришло народу, если бы отмечался ее день рождения.

Она взяла пригоршню подсоленных крендельков и хрустящих печеньиц из сыра в форме рыбок и отправила все это в рот, наблюдая, как несколько рыбок упали из руки на ее коричневый свитер.

— Разрешите мне подобрать их, — шутливо произнес мужчина, сидевший на соседнем высоком крутящемся стуле.

Джесс тут же вскинула руки к груди.

— Спасибо, сама справлюсь.

У молодого человека была бычья шея, коротко подстриженные светлые волосы и широкая выпуклая грудь, на которой была натянута зеленая шелковая рубашка. Он был похож на игрока в регби.

— Вы играете в регби? — спросила Джесс, не придавая вопросу особого значения, одновременно снимая рыбку со своего свитера.

— Можно, я вас угощу, если подтвержу вашу догадку? — спросил он.

Джесс улыбнулась. Он показался ей симпатичным.

— Я жду кое-кого, — сказала она, отвернувшись. В ее жизни пока что не было места для симпатичных мужчин.

Что со мной происходит, спрашивала она себя, подцепив еще одну пригоршню хрустящих рыбок. Все уверяют ее, что она очень миловидная, изящная, умная, талантливая женщина. Здоровая и ни к кому не привязанная.

У нее месяцами не было свиданий. Она почти не занималась сексом. Помимо работы у нее, можно сказать, не было личной жизни. И вот рядом с ней находится симпатичный молодой человек, может быть, немного крупноватый, с ее точки зрения, но все равно приятной наружности. И он спрашивает, может ли угостить ее, а она отвечает «нет».

Она опять повернулась к возможному игроку в регби, но он уже увлеченно разговаривал с женщиной, сидевшей по другую сторону от него. Быстро действует, подумала Джесс, кашлянув в ладонь, чтобы никто не заметил, что она покраснела. О чем она думала? Неужели она могла серьезно подумать о том, чтобы разрешить какому-то незнакомцу в баре подцепить ее, только лишь потому, что он был вроде бы симпатичный, а она вроде бы скучала?

— Вроде бы глупо.

— Простите? — обратился к ней бармен, хотя ее восклицание не было похоже не вопрос. — Вы попросили что-то выпить?

Джесс посмотрела в угрюмые голубые глаза бармена.

— Я бы выпила бокал белого вина, — она опять взяла горсточку хрустящих рыбок и отправила их в рот.

— Господи, вы только посмотрите на дерьмо, которое она ест, — прозвучал за ее спиной голос.

Джесс резко повернулась, уронив несколько рыбок на свою коричневую юбку, и спрыгнула с высокого крутящегося стула.

— Дон, не верю, что это ты! — Он быстро обнял ее, от чего ей стало тепло и уютно. Она почувствовала сожаление, когда через несколько секунд он отпустил ее из своих объятий.

— И опять это не случайное совпадение, хотя, похоже, ты так подумала, — объяснил он. — Мы с Лео вместе учились. Помнишь?

— Я забыла об этом, — призналась Джесс. Она предполагала, что Дон сегодня может придти. Может, отчасти именно этим объясняется ее приход сюда? Был ли это тот, кого она имела в виду, когда сказала возможному регбисту, что ждет кавалера?

— Я знал, что ты придешь сюда первая. Подумал, что нам стоит придти пораньше, чтобы составить тебе компанию.

Нам? Это слово ударило Джесс, как обухом по голове.

— Джесс, познакомься с Триш Макмиллан, — продолжал между тем Дон. Он подвел миловидную женщину, коротко стриженную блондинку, которая широко улыбалась. — Триш, это Джесс.

— Привет, Джесс, — сказала женщина. — Приятно познакомиться с вами. Я много о вас слышала.

Джесс пробормотала что-то бессодержательное, видя только глубокие ямочки на щеках женщины и ее руку на талии Дона.

— Что ты пьешь? — спросил Дон.

Джесс протянула руку к стойке.

— Белое вино. — Она сделала большой глоток, но не почувствовала никакого вкуса.

Триш Макмиллан рассмеялась, Дон весь сиял. Джесс чувствовала себя смущенной. Она же не сказала ничего смешного. Она придирчиво осмотрела свой свитер. Чтобы определить, не висит ли какая-нибудь оставшаяся рыбка у нее на груди. Все было чисто. Может быть, Триш Макмиллан относилась к числу тех беспричинно счастливых людей, которым не надо никакого повода, чтобы громко рассмеяться. Дон оказался прав. Ее смех действительно был злой, как будто она знала что-то такое, что никому другому не было известно. Как будто она знала что-то, чего не знала Джесс. Джесс сделала еще один большой глоток.

— Два бокала вашего фирменного вина, — попросил Дон бармена. — Плачу я, — настоял Дон, когда Джесс начала искать в сумочке кошелек. — Ты здесь одна?

Джесс пожала плечами. Такой вопрос не требовал ответа. Почему же он его задал?

— Я не видела Лео с тех пор, как он ушел из управления, — произнесла Джесс, чувствуя, что ей надо что-то сказать.

— У него отлично идут дела, — сказал Дон. — Он пошел к «Ремингтону и Фаскину», как ты знаешь. — «Ремингтон, Фаскин, Картет и Блюм» была небольшая, но очень престижная юридическая фирма в Чикаго. — Похоже, что ему там очень нравится.

— А чем занимаетесь вы? — спросила Джесс Триш Макмиллан, пытаясь не смотреть на ее руку, которая все еще обвивала талию Дона.

— Преподаю.

Джесс кивнула. Ничего впечатляющего в таком занятии.

— Ну, не рядовая учительница, — с гордостью приукрасил ее занятие Дон. — Триш преподает в детской больнице Мемориал. В палате для умственно отсталых детей, учит их грамматике.

— Непонятно, — сказала Джесс, — чему именно.

— Всему, — ответила Триш, перекрывая своим смехом быстро нараставший шум в ресторане.

«Конечно, — подумала Джесс, — всему».

— Я преподаю таким детям с первого по двенадцатый класс. Они не могут посещать обычную школу, их реакцию определяю по датчикам, присоединенным к голове. А также обучаю детей после операций на мозге, тех, кто застревает в больнице надолго.

— Все это наводит на грустные мысли.

— Вполне может быть. Но я стараюсь не поддаваться такому настроению. — Она опять засмеялась. Глаза засверкали. Ямочки на щеках дрогнули. Джесс с трудом сдерживалась, чтобы не возненавидеть ее. Настоящая мать Тереза с короткими светлыми волосами и злым смехом.

Джесс сделала еще глоток из своего бокала и с удивлением обнаружила, что бокал опустел, сделала знак бармену повторить, настояла на том, чтобы расплатиться самой.

— Насколько я понимаю, у тебя сегодня была довольно жаркая дискуссия, — заметил Дон.

— Откуда ты это узнал?

— Земля слухами полнится.

— У Хала Бристола хватило нахальства пытаться уговорить меня согласиться с версией о непреднамеренном убийстве за две недели до суда. — Джесс услышала в своем голосе сердитые нотки. Она так резко повернулась в сторону Триш, что та подпрыгнула. — Один мерзавец убивает ушедшую от него жену из самострела, а его адвокат пытается убедить меня в том, что произошел несчастный случай!

Триш Макмиллан промолчала. Зрачки ее черных глаз увеличились.

— Бристол утверждает, что это был несчастный случай? — даже в голосе Дона звучит удивление.

— Он заявляет, что его клиент не собирался убивать ее, хотел просто немного попугать. А почему бы и нет? Я хочу сказать, что она спровоцировала беднягу свыше всякой меры. Верно? Что ему оставалось делать, как не купить лук и стрелы и пристрелить ее на людном перекрестке?

— Ты знаешь, возможно, Бристол пытался договориться с тобой о каком-то взаимоприемлемом варианте.

— Такого варианта не существует.

Дон грустно улыбнулся.

— Для тебя такие вещи не существуют. — Он привлек Триш Макмиллан поближе к себе.

Джесс допила второй бокал вина.

— Рада, то ты пришел, — объявила она как можно более деловым тоном. — Хочу тебя о чем-то спросить.

— Валяй, выпаливай.

Джесс представила себя за старинными кружевными занавесками у окна своей квартиры, смотрящей на улицу Орчард, с пистолетом в руке. Она бы предпочла, чтобы Дон использовал другие слова.

— В какой машине ездит Рик Фергюсон?

Дон приложил согнутую ладошку к уху.

— Виноват, не слышу.

Джесс спросила громче:

— Рик Фергюсон ездит в белом «крайслере»?

Дон попытался скрыть свое явное удивление.

— Почему ты спрашиваешь?

— Но он ездит в такой машине?

— Думаю, да, — ответил Дон. — Почему ты спрашиваешь, хотел бы я знать.

Джесс почувствовала, как пустой бокал в ее руке начал вздрагивать. Она поднесла его к губам, зажав зубами, чтобы остановить дрожь.

Вдруг раздался взрыв голосов, посыпались поздравления и приветствия, послышалось похлопывание по спинам, начались рукопожатия, и в следующее мгновение Джесс оказалась на одной из приподнятых платформ сбоку зала, с очередным бокалом в руке, вокруг нее началось настоящее веселье.

— Я слышал, что вы выдали старине Бристолу по первое число, — прокричал Грег Оливер, перекрывая шум в зале.

Джесс ничего не ответила, разыскивая в толпе Дона, слыша, как злой смех Триш звучит издевательски с другого конца платформы.

— Думаю, что земля полнится слухами, — ответила она словами ранее произнесенной фразы Дона, увидев бывшего мужа, который представлял свою новую даму собравшимся.

— Итак, что же дальше? Согласитесь ли вы с приговором об убийстве второй степени? Сэкономите деньги налогоплательщиков на долгих заседаниях присяжных.

— Видно, вы не думаете, что я добьюсь обвинительного приговора? — заявила Джесс, чувствуя, как ею овладевает чувство отчаяния. Неужели он всегда будет говорить ей то, чего ей не хочется слышать?

— Может быть, вы и добьетесь приговора об убийстве второй степени. Но об убийстве первой степени? Никогда!

Джесс с омерзением покачала головой.

— Человек хладнокровно убил свою жену.

— Он был вне себя, полоумный. Его жена с кем-то спуталась. Она неделями насмехалась над его импотенцией. Это было слишком. Они ужасно поскандалили. Она заявила, что уходит от него, что он больше не увидит своих детей, что она отберет у него все имущество. Он просто огрызнулся.

— Этот мужчина — наглый хам, который не примирился с тем, что его жена набралась храбрости и бросила его, — возразила Джесс. — Только не пытайтесь убедить меня, что это преступление совершено в припадке душевного волнения. Это было простое, чистой воды убийство.

— Не такое чистое, — заявил Грег Оливер. — Все что хотите, но только не чистое. — Он сделал паузу, возможно, ожидая, что что-нибудь скажет Джесс, но, видя, что она не собирается этого делать, продолжал: — Она высмеивала его половое бессилие, запомните это. Многие мужчины-присяжные заседатели отнесутся к его поведению с пониманием и симпатией.

— Ладно, давайте говорить напрямик. — Джесс допила свой бокал и схватила еще один с подноса проходившего мимо официанта. — Значит, вы считаете нормальными, когда мужчина убивает свою жену за то, что она оскорбительно отзывается о его драгоценных мужских способностях?

— Да, думаю, что Бристолу удастся убедить в этом присяжных заседателей.

Джесс с отвращением тряхнула головой.

— Что же получается, открыт сезон охоты на женщин?

— Я просто вас предупреждаю. Я ведь оказался прав в отношении дела Барановски, помните?

Джесс обвела взглядом зал, надеясь, что увидит кого-нибудь, кому она может помахать, к кому она может подойти. К любому. Но таких людей не было. Было похоже, что все либо разобрались на парочки, либо вели приятную беседу. Никто даже не бросил взгляд в ее сторону.

Она поняла, что виновата в этом сама. Она нелегко сходится с людьми. Так было всегда. Она слишком серьезна, слишком напряжена. Она пугает людей, отталкивает их. Ей приходится прикладывать много усилий, чтобы завязать дружбу, и еще больше, чтобы сохранить ее. Она вся выкладывается на работе.

— Сегодня вы просто очаровательны, — проговорил Грег Оливер, приближаясь к ней вплотную и касаясь губами ее волос.

Джесс повернулась, нечаянно махнув волосами по щеке Грега Оливера.

— Где ваша жена, Грег? — спросила она достаточно громко, так, что услышали все стоявшие вокруг. Потом повернулась и отошла, хотя не знала, куда направляется.

Следующие пятнадцать минут она потратила на серьезный разговор с одним из официантов. Она не понимала большую часть того, что он говорил — зал начал слегка покачиваться в ее глазах, но ей удалось сохранять на своем лице видимость интереса и в определенные моменты любезно поддакивать.

— Не увлекайся напитками, — шепнул ей Дон, подойдя сзади.

Джесс потянулась назад и прислонила голову к его груди.

— Где мать Тереза?

— Кто?

— Тереза, — упрямо повторила Джесс.

— Ты имеешь в виду Триш?

— Ах, Триш, прости. Да.

— Она пошла в туалет, Джесс. Почему ты спросила о машине Рика Фергюсона?

Джесс объяснила ему. Рассказала о том, что чуть не погибла на проспекте Мичиган, о том, что еле избежала столкновения в Эванстоне, о белой машине, припаркованной напротив ее квартиры. На лице Дона отразились чувства интереса, беспокойства, потом гнева, по очереди сменяя друг друга. Он прореагировал со свойственной ему прямотой:

— Записала ли ты номерной знак этой машины?

Джесс с ужасом сообразила, что даже не подумала об этом.

— Все произошло так быстро. — До ее ушей даже донеслась плаксивая извиняющаяся нотка в ее голосе.

— В Чикаго уйма белых «крайслеров», — сказал ей Дон, и она кивнула. — Но я проверю, переговорю со своим клиентом. Не думаю, что он может поступить так глупо незадолго до суда.

— Надеюсь, что ты прав.

Джесс услышала смех Триш, увидела, как ее рука змеей обвилась вокруг пояса Дона, заявляя на него свои права. Она отвернулась, чтобы не видеть этого, зал поплыл перед ее глазами. Через толпу целенаправленно пробивалась молодая женщина в сторону приподнятой платформы. В руках она несла портативный магнитофон. С ней что-то было не то. Она казалась не на своем месте, не в своей тарелке, чрезмерная косметика на лице придавала ей какую-то отчаянность, как будто она пыталась скрыть, кто она такая. Ее ноги виляли на туфлях со слишком высокими каблуками. Старый широкий плащ плохо сидел на ней. И что-то еще, подумала Джесс, наблюдая, как молодая женщина приближалась к виновнику торжества. Она казалась испуганной.

— Лео Паметер? — спросила девушка голосом потерявшегося ребенка.

Лео Паметер настороженно кивнул.

Молодая женщина, лицо которой окружала густая копна взлохмаченных черных волос, нажала кнопку на своем магнитофоне, и зал сразу огласила громкая ритмичная музыка, которая обычно сопровождает стриптизы.

— Поздравляем с днем рождения, Лео Паметер! — выкрикнула молодая женщина, скинула с себя плащ и повернулась на платформе, оставшись в одном бюстгальтере без бретелек и в поясе-трусиках с резинками и чулках.

Мужчины издали громкие возгласы, женщины смущенно посмеивались при виде того, что молодая женщина выделывает своей грудью небывалой величины перед всеми присутствующими, прежде чем сосредоточиться исключительно на несчастном виновнике торжества.

— Господи Иисусе! — простонала Джесс, пряча глаза за бокалом вина.

— Таких настоящих не бывает, — воскликнула где-то за ее спиной Триш.

Джесс взглянула на происходящее лишь после того, как смолкла музыка. Молодая женщина стояла совершенно обнаженная, если не считать узенькой повязки между ног, и смотрела на Лео Паметера, который тактично изображал замешательство. Она потянулась к нему и запечатлела на его лбу горячий поцелуй, оставивший розовый след.

— От Грега Оливера, — сказала она Лео, потом быстро подобрала свои вещички, набросила плащ и убежала под жиденькие аплодисменты.

— До чего додумались, — пробормотала Джесс, когда к ней опять подошел Грег Оливер.

— Вам бы тоже стоило пошевелить мозгами, Джесс. — Глаза Грега Оливера с вызовом смотрели на нее. — Вам надо научиться развлекаться, не сдерживайте себя, отпустите несколько шуточек.

Джесс опрокинула остатки спиртного, глубоко вздохнула, стараясь, чтобы глаза ее не косили.

— Вы слышали о чудо-ребенке, который родился в больнице Мемориал? — спросила она, видя, как взоры всех окружавших устремились на нее.

— Чудо-ребенок? — повторил Грег, недоумевая, какое это имеет отношение к нему.

— Да, — громко произнесла Джесс. — У него имеются и мозги, и член.

В следующее мгновение зал поплыл перед ее глазами, и Джесс оказалась на полу.

— Дон, правда, не надо, — говорила Джесс. — Я возьму такси.

— Не валяй дурака. Я не пущу тебя домой одну.

— А как же матушка Тереза?

— Триш, — Дон сделал на этом имени ударение, — будет ждать меня дома.

— Прости. Я не собиралась портить тебе вечер.

— Ты и не портишь. И никогда этого не делала, не думай об этом. Пойдем в машину.

Джесс заползла на переднее сиденье «мерседеса», услышала, как за ней захлопнулась дверь. Она откинулась на мягкую черную кожаную спинку, закрыла глаза, слыша, как Дон сел за руль, завел мотор, отъехал от кромки тротуара.

— Правда, извини меня, — сказала она опять и замолчала. Он был прав: ей не в чем извиняться.

Не успели они отъехать, как машина тут же остановилась. Она слышала, как открылась, затем закрылась дверца. «Что такое?» — подумала она и открыла глаза.

Они находились уже возле кирпичного здания. Дон обошел машину, подошел к ее дверце, открыл и помог Джесс выйти.

— Очень быстро доехали, — услышала она свой голос, думая о том, сколько прошло времени.

— Ты способна идти? — спросил Дон.

Джесс ответила утвердительно, хотя и не была в этом уверена.

Она оперлась на Дона, почувствовала, как его рука обвилась вокруг ее талии, позволила проводить себя от машины до входной двери большого дома.

— Дальше я дойду сама, — сказала она, наблюдая, как он ищет в ее сумочке ключи.

— Уверена, что дойдешь? Ты не возражаешь, если я постою здесь и посмотрю за тобой?

— Ты можешь оказать мне любезность? — спросила она, когда они вошли в фойе и пошли к лестнице.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Я хочу, чтобы ты отнес меня в квартиру.

Дон засмеялся, положил ее левую руку на свое правое плечо и поднял ее на руки.

— Джесс, Джесс, что мне делать с тобой?

— Держу пари, что то же самое ты говоришь всем девушкам, — пробормотала она, когда он начал медленно поднимать ее по лестнице.

— Только тем девушкам, которых зовут Джесс.

Как ее угораздило так напиться, думала Джесс, дотрагиваясь до перил. Обычно она почти не пила, редко когда выпивала бокал вина. Что с ней случилось? И почему она в последнее время так часто задает себе этот вопрос?

— Знаешь, — сказала Джесс, вспомнив презрительную ухмылку на лице Грега Оливера, когда он предложил ей гульнуть, — дело не в том, что мне не нравятся мужчины. Проблемы у меня возникают только с адвокатами.

— Ты о чем-то хочешь рассказать мне? — спросил Дон.

— И тебе, и бухгалтерам, — сказала Джесс, вспомнив про свояка.

Остальную часть пути они молчали. Когда добрались до третьего этажа, Джесс показалось, что она покорила гору Эверест. Ее ноги были точно из ваты, коленки плохо сгибались. Дон придерживал ее, отпирая дверь ключом. Где-то зазвонил телефон.

— Это твой телефон звонит? — спросил Дон, отворяя дверь. Звук телефонного звонка стал громче.

— Не поднимай трубку, — велела Джесс своему бывшему мужу, закрывая глаза от света, когда он опустил ее на тахту.

— Почему? — Он посмотрел в сторону кухни, где находился телефонный аппарат. — Может быть, что-нибудь важное.

— Ничего важного нет.

— Ты знаешь, кто звонит?

— Отец, — ответила Джесс. — Он хочет доставить мне удовольствие: познакомить меня со своей новой приятельницей. — «За один вечер с меня достаточно новых знакомых», — подумала она, но вслух этого не сказала.

— У твоего отца появилась женщина? Молодая?

— Ну, девушкой ее не назовешь. — Джесс поджала под себя ноги на тахте, подтянула колени к подбородку. — Я ужасная дрянь, — простонала она в бархатную подушку. — Почему я не могу порадоваться за него? — Телефон продолжал названивать, потом, будто сжалившись, замолчал. Она открыла глаза. А где Дон?

— Алло, — донесся до нее голос из кухни; ей даже показалось, что кто-то еще вошел в квартиру. — Простите, — говорил Дон. — Ничего не могу понять. Не могли бы вы говорить помедленнее?

— Я же просила тебя не отвечать, — сказала Джесс. С трудом прихромав на кухню, протянула руку к трубке.

Дон передал ей телефонную трубку, с беспокойством нахмурил лоб.

— Это — женщина, но я не могу разобрать, что она говорит. У нее очень сильный акцент.

Джесс почувствовала, что трезвеет. «Мне не хочется становиться трезвой», — подумала она, прикладывая трубку к уху.

Женщина тут же затарахтела опять, не дав ей поздороваться.

— Простите. Что? Кто это? — Джесс почувствовала, как в желудке что-то оборвалось. — Миссис Гамбала? Вы — миссис Гамбала?

— Кто такая миссис Гамбала?

— Мать Конни Девуоно, — шепнула ему Джесс, прикрыв трубку рукой. — Миссис Гамбала, вам надо успокоиться. Не понимаю вас… Что? Что вы имеете в виду — она не вернулась домой?

Джесс с окаменевшим лицом продолжала слушать, держа у уха трубку. Когда положила ее, то вся затряслась. Она посмотрела на Дона, увидела его прищуренные, вопрошающие глаза.

— Конни не заехала за своим сыном к матери после работы. — От каждого слова веяло ужасом. — Она пропала.