(Не)добрый молодец: Зимогор

Глава 17 Шевалье

От Калуги до Москвы, как из прежней жизни помнил Вадим, примерно сто восемьдесят километров. Не так и много по современным меркам, но, сидя на телеге, Вадим так не думал. Ехать им до окраин Москвы, по всем прикидкам, дней пять. А если ещё и на приключения нарваться, то и вовсе неделю и больше. Да и пёхом или на телеге — это не на поезде и машине, по-всякому выходит дольше.

А время сложное, мутное, то бишь, смутное. Бесы на дорогах шалят да разбойнички, а пуще всего казаки окраинные с поляками пришлыми. Да татарва крымская набеги обустраивает время от времени. Последних не жалуют ни казаки, ни поляки, потому и не лезут они покамест на Русь святую, мертвякам на поругание отданную. Лишь иностранцы шастают по ней с навыками мистическими да чернокнижными. Из таких и шевалье де Рюзак оказался. Вроде и не безбожник, и не бес, а чёрный, аки пёс подлый, да на пса и похожий.

Минуло утро, и уж полдень близился, когда вся путешествующая гоп-компания решила остановиться на поляне, чтобы потрапезничать. С самого утра они спешили поскорее покинуть пределы города и оказаться как можно дальше от него. У каждого на то имелись особые причины. Француз держался особняком, сидя на коренастой лошадке, а за ним двигалась телега, на которой ехала его охрана, в том числе и Вадим.

Время от времени они, меняясь друг с другом, слезали с повозки, давая отдых лошади, и шли рядом пешком. Ни головного, ни тылового дозора не вели, всё отдав на откуп интуиции и знаниям странного шевалье.

Сам де Рюзак или Рюкзак, как мысленно окрестил его Вадим, был спокоен и нетороплив, да и вообще, казался весьма бывалым человеком. Сидя на коне, он внимательно обозревал окрестности, поигрывая обнажённой саблей, и не высказывал никакого беспокойства. В двух кобурах по бокам его лошади висели длинные кавалерийские пистоли. В левой кобуре находился двухствольный пистоль с богатой отделкой серебром, а в правой — короткоствольный пуффер.

Их Вадим заметил ещё утром, когда все рассаживались на телегу. Внушительный арсенал, ничего не скажешь. Богатый француз, дорогое оружие и вовремя данный им яд. А ещё умение управлять людьми с помощью чего-то непонятного, вроде магии. Казалось бы, какая магия⁈ Но после встречи с нежитью и нечистью удивляться ничему не приходилось.

Вадим посмотрел в сторону де Рюзака, тот почувствовал взгляд, повернулся, глянул и, презрительно усмехнувшись, вновь оборотился вперёд, погрузившись в сонм своих мыслей и мечтаний. А Вадим пожал плечами и стал смотреть в правую сторону.

Гастон де Рюзак очутился в Калуге исключительно по своей воле. Ну, как по своей воле, пришлось спасаться от мести. Московия для француза оказалась тем краем света, где его вряд ли могли найти. А всему виной дуэль. Француз вздохнул, и воспоминания внезапно нахлынули на него с новой силой.

Маркиз де Баран, член тайного мистического ордена «Золотой зари» с насмешкой смотрел на своего оппонента шевалье де Рюзака.

— Ну, что, дорогой Гастон, кажется, сегодня вы сели в изрядную лужу, понадеявшись на собственные знания. Ходят слухи, что вы решили выйти из нашего общества и целиком посвятить себя делу, ради которого вас наняли госпитальеры, то ли вообще члены полузабытой всеми богами секты посланников Осириса.

— Это клевета, я не состою ни в каких сектах!

— Смелое утверждение, — маркиз скептически прищурился, — но вас видели среди них.

— Кто?

— Вы думаете, что это голословное утверждение, шевалье? Отнюдь. Месье Монблан⁈

Неприметная дверь в небольшое помещение тут же открылась, и внутрь вошёл низкорослый человечек со сморщенным лицом.

— Месье Монблан, вы видели шевалье на собрании секты?

— Да, монсеньор, я также там присутствовал по вашему поручению, — поклонился тот.

— Прекрасно, вы всегда с честью выполняете все мои задания. И что он там говорил?

— Шевалье хвастался своими успехами в некоей работе с членами ордена госпитальеров в области чёрной магии.

— Вот как⁈ — поднял брови маркиз, — весьма интересно. — Что скажете, шевалье?

— Монблан лжёт!

— Вы обвиняете его во лжи?

— Да, он лжёт!

— Не забывайте, что месье Монблан тоже дворянин. И это вам так с рук не сойдёт, вы же за свои слова отвечаете, как дворянин?

— Тогда я вызываю его на дуэль.

— Какой дальновидный поступок, — с ехидцей заметил маркиз. — Ну, что же, месье Монблан, вы принимаете сей вызов?

Кажущийся убогим, человечек скривился и коротко сказал.

— Да!

— Ну и прекрасно, быть может, вы сможете наказать отступника и без моего участия.

Монблан кивнул, а Рюзак усмехнулся, но сердце у него ёкнуло. Он не знал, кто такой этот Монблан и на что он способен. Но будучи от природы авантюристом и баловнем судьбы, он, как обычно, надеялся на свою удачу и воинское мастерство, но последние слова маркиза дали понять, что пора бежать из Франции. Ему всё равно не простят работу на другую контору.

Дальше всё оказалось весьма прозаичным.

— Что выбираете в качестве дуэльного оружия, месье Монблан?

— Пистоли.

— Гм, я бы предпочёл дуэль на шпагах или саблях.

— А я предпочитаю пистоли.

— А я люблю золотые пистоли, а не стреляющие. Но выбор за вами, признаю. Хорошо, тогда встречаемся завтра в Сен-Жерменском лесу, на поляне дуэлянтов.

— В два часа пополудни я буду на месте со своим секундантом.

— Я не опоздаю, месье Монблан, до встречи в Аду!

— Взаимно! — на том и разошлись, чтобы встретится на следующий день в вышеозначенном месте.

Де Рюзак прекрасно отдавал себе отчёт в том, что может проиграть, а если и выиграет, то ему придётся бежать. Месть будет ответом на убийство этого Монблана. Орден Золотой зари не прощает предательство. И, как не крути, исход один.

Шевалье обладал острым умом и подозревал, что этот месье, скорее всего, подставная фигура, и его задача просто умереть на дуэли, дав тем самым повод красиво и без лишней огласки убрать непокорного. Ну, а раз так, то он решил в этом не участвовать, и за сутки успел всё подготовить для своего бегства.

Так оно и получилось. К назначенному времени все прибыли на место дуэли. Шевалье выстрелил первым и убил наповал Монблана, не дав тому даже выстрелить в ответ и, не теряя времени, пустился в бега. Сначала он смог оторваться, но на него объявили настоящую охоту, хорошее развлечение, особенно среди элиты. А тут такой повод нарисовался!

Десяток охотников и пара десятков наёмников получили приказ о его ликвидации и рьяно принялись за дело. Чудом оторвавшись от них, де Рюзак принял единственное верное решение: покинуть пределы Франции, и устремился на Восток, в Силезию, но и здесь ему не дали покоя, и по-прежнему жаждали его крови.

После нескольких нападений, когда под ним убили лошадь, а потом смогли ранить, он бежал дальше, в Польшу. Но и здесь его настигли. Да, он предполагал худшее, но не ожидал, что всё окажется настолько плохо, и он поехал дальше, узнав, что впереди лежит загадочная Московия или Тартар, как иногда указывали на французских картах эту местность.

Располагая малым количеством информации и довольствуясь слухами, он понял, что в пределах этой восточной страны царят раздрай и междоусобица и даже понял, что к этому приложил руку и он сам, того не сознавая, участвуя в чёрных ритуалах и смелых экспериментах с некромантией.

Ну, что же, тогда сам Бог ему велел там оказаться и принять посильное участие в происходящем. Ему есть что предложить в качестве своих услуг, конечно, за золото. И он предложит свои знания и умения, и пистоль со шпагой вкупе с ними.

Шевалье вынырнул из нахлынувших воспоминаний и машинально тронул раненое плечо. Оно сразу же отозвалось острой болью. Рана ещё толком не зажила и постоянно ныла. Тут он оглянулся и заметил пытливый взгляд этого странного русского парня. Вроде молодой, а глаза какие-то слишком умные и пытливые, как будто он что-то знает и умеет. Вооружён по местным меркам очень хорошо: и пистоль дорогой имеется, и пищаль, хоть и тронутая ржавчиной. Местный дворянин и вроде как бежит от кого-то, как и сам шевалье. А более ничего о нём не сказать, и узнать подробно о каждом времени не хватило.

Впрочем, остальные не представляли для шевалье никакой загадки: два рыжих брата, явные крестьяне, кого-то убившие или от кого-то сбежавшие, старый солдат, служащий тому, кто больше платит, ловелас из местных, обрюхативший дочку уважаемого человека и ограбивший его же. Ну, и двое вольных, которых двинула в дорогу Смута. Всё слишком очевидно. Да и этот парень, скорее всего, по похожей причине покинул родные края или отбился от отряда.

Шевалье равнодушно отвернулся, главная их задача — помочь ему преодолеть местные дремучие места и отбиться, как от мертвецов, так и от бандитов. И с теми, и с другими у него получится справиться, но только не одному. Необходимо, когда он будет петь арии упокоения, чтобы кто-то охранял тыл. Да и ночью он должен отдыхать, а не сидеть у костра, не сомкнув глаз. А чем больше людей в его охране, тем проще, меньше сил и ресурсов он затратит по пути в Москву. Ну, а если вдруг кто из них выживет, то так и быть, получит награду и уйдёт живым.

Выйдя из Калуги, они поначалу двигались очень быстро, но вскоре рабочая лошадка, что тянула за собой телегу с их пожитками, притомилась, и отряду пришлось сбавить темп. Шевалье мог в быстром ритме и, не сбавляя скорости скакать ещё долго, а вот его пешая охрана лошадиных ног пока что не имела. Вот если заразятся, то после второго или третьего перерождения, может, и обретут, понимаешь, лошадиные копыта, для устойчивости, так сказать. Ну, или козлиные, что вероятнее. И вернутся эти мужланы к своим корням, как обычно рассуждают не сильно умные женщины и иностранцы.

Медленно покачиваясь в седле в такт поступи лошади, де Рюзак вновь забылся, витая в воспоминаниях аки шмель возле цветка. А вокруг простирался сплошной лес. Лишь только узкая дорога московского тракта затейливо вилась сквозь него. Окружающее казалось излишне мрачным, даже для некроманта. Шевалье не нравился русский дремучий лес, то ли дело прекрасные поля и многочисленные виноградники солнечной Франции.

А тут ещё не наступила осень, а уже по ночам приходится разжигать костёр, чтобы согреться. Дикая страна! Правда, только в ней его следы могут затеряться, или же наоборот, он сможет добиться того, из-за чего с ним будут считаться. А уж он постарается все сделать для этого.

Вскоре дорогу отряду перегородила большая засека. Шевалье слез с коня, переговорил со старшим, одарив его деньгами, и их пропустили.

И вновь они оказались одни на дороге. Вскоре навстречу им попалась большая группа возвращавшихся с полей вооружённых крестьян, и на этом всё. Дальше дорога оказалась пустынна: ни конного, ни пешего. До обеда они больше никого не встретили, как, впрочем, и после обеда.

Может по дороге и ходили, но, завидев или услышав приближающийся отряд, тут же прятались в лесу, от греха подальше. Лучше в траве полежать, чем на дороге дохляком валяться.

Ближе к вечеру шевалье стал искать место для ночёвки. За первый день они прошли совсем немного: то на засеке время потеряли, то отряд крестьян их поневоле замедлил, но де Рюзак никуда и не торопился, чай, не в Англию за подвесками королевы ехал.

Всё это время Вадим шёл молча, практически не вступая ни с кем в разговоры. Говорить о себе он не считал нужным, а спрашивать других ему и не хотелось. Пусть сами о себе рассказывают, а ему не с руки. Каждый из его спутников думал почти также. Рыжие братья всё время шушукались между собою, Семён-красавчик постоянно насвистывал, время от времени восклицая, если замечал что-то забавное. Остальные изредка перекидывались фразами и поминутно пялились вглубь леса, пытаясь разглядеть в его толще мнимых и настоящих врагов.

Как только они отъехали от засеки, сразу принялись разбирать спрятанное на телеге вооружение. Рыжим досталась пара кистеней и лук с полным колчаном стрел. Бывший стрелец Афанасий, помимо бердыша, получил ещё и саблю, плохонькую, правда, но всё же.

Красавчик взял себе арбалет, а здоровый тесак у него уже и так имелся. Потрёпанный жизнью Семён получил копьё с метательной сулицей, ну а бородач Миклуха удовлетворился помимо топора ещё и щитом, снятым с телеги.

Кроме оружия шевалье расщедрился на кожаные поножи и нарукавники каждому из охраны. На самом же французе красовалась тонкая кольчуга, прикрывающая его грудь и плечи, все остальные могли надеяться только на плотную одежду, которой ни у кого не оказалось.

Вечер застал отряд на большой прогалине недалеко от дороги. Лошадей стреножили, выставили к ним охрану, остальные стали жечь костёр и занялись приготовлением ужина. Один только шевалье бесцельно бродил по поляне, что-то напевая себе под нос по-французски. Вадим не знал французского и поэтому не прислушивался. Ходит этот фрукт, да и хрен с ним, но свои уши Вадим, всё же, держал, что называется, открытыми.

Пока готовились к ночлегу, Афанасий, как старший охраны, стал назначать в ночное дежурство. Вадиму достался самый гнусный час: с трёх до пяти утра.

— Ты, паря, нам незнаком, — пояснил своё решение Афанасий, — а вооружён хорошо. Вона и пистоль у тебя есть, и пищаль имеется, зараз всех врагов перебьёшь и нас заодно разбудишь. А днём в телеге отоспишься, как поедем. Авось никто не нападёт на нас днём.

Вадим дёрнул головой и кивнул, неохота спорить, да и смысл? На его пищаль поглядывали, но никто из неё стрелять не умел, разве что Афанасий. Хотя, если умел, давно бы попросил посмотреть да проверить, а он равнодушно осмотрел пищаль и сразу отстал.

Стемнело, на ужин шевалье получил лучшую порцию, поел, сидя от всех отдельно, и завалился спать на телегу. Не успела ещё выйти из-за туч луна, как все окрестности огласил его могучий громкий храп.

— Хорошо он храпит! — выразил своё мнение один из братьев.

— Хранцуз, — ответил Семён и почесал сломанный нос, — они горазды храпеть да подолы девкам задирать.

— Откель знаешь? — спросил Миклуха.

— Так вона о нём уже по Калуге слух пошёл: ко всем смазливым с лица бабам приставать начал, даже если с ей муж идёт, насилу отбивались. Да лезет недуром, картавит что-то на своём, да по-русски только два слова и знает: любов и пойдьём.

— И что, никто ему по роже не дал? — спросил Сидор.

— Так он оружием хорошо владеет, и к тому же колдун, не стали связываться, баб и девок уводили прочь и всё.

— Понятно, — ответил за всех Афанасий. — Ладно, робя, пора и на боковую, завтра опять в дорогу. Миклуха, тебе первому сторожить.

В это время в лесу раздался такой душераздирающий хохот и крики, как будто на огонь их костра прилетели самые ужасные демоны. Все вздрогнули. Храп резко прервался.

— Аххаха, хур, хугу!

Шевалье шевельнулся и что-то прошептал, отчего ночная птица поперхнулась на полукрике и резко заткнулась. Через минуту окрестности вновь огласил могучий храп француза.

— Колдун, не иначе! — сказал, перекрестившись, Афанасий, — иди, Миклуха, сторожи.

Бородач молча поднялся и направился к лошадям, что стояли недалеко и паслись стреноженные. Все остальные стали укладываться спать рядком, спиною друг к другу. Улёгся и Вадим, невольно вслушиваясь в лесную тишину. Больше ничего особенного не произошло, мертвецов рядом он тоже не чувствовал. Ведьма дала ночное зрение, а вот слух филина ему не достался, поэтому, осмотревшись вокруг, он лёг вместе с остальными и уставился в звёздное небо.

Резко захотелось домой. Увидеть мать и родственников, Москву и родную Рузаевку. Но ничего этого ему в скором времени не увидеть, надо искать возможность вернуться, любой ценой. Возможно, если француз и вправду колдун, он что-нибудь знает. Да, надо попытаться расспросить его об этом. С такой мыслью Вадим и уснул.