(Не)идеальная девочка

Глава 7

Если бы я знала, чем закончится этот день, то записала бы на флешку и постоянно проживала его сначала

— Да, Кирилл. — выдаю сдавленный писк, потому что в горле становится непроталкиваемый ком из обиды и разочарования.

"Я хочу тебя поцеловать…"

Если бы он только знал, как я этого хотела.

"Сейчас…"

Заткнись уже и целуй.

Если бы Север не прижимал меня к себе так крепко, то я наверняка свалилась бы на землю, потому что все мышцы атрофировались, а тело предательски дрожало. Колени подгибались. Его дыхание жгло кожу. Взгляд парализовал сердцебиение. Хриплый шёпот вывернул наизнанку душу.

Поцеловать? Да, я хотела больше, чем чёртов поцелуй! Сорвать с нас обоих одежду и прижаться кожа к коже. Почувствовать жар его накачанного тела. Пройтись пальцами по обнажённой груди. Узнать все рельефы его мышц. Обвести кончиками пальцев кубики пресса.

Его прикосновения как жизненная необходимость. Не знаю, как далеко всё это могло зайти, если бы не звонок.

— Где ты? — раздаётся в трубке недовольный голос.

Я бы не смогла остановить Артёма, даже если бы захотела.

— Прости. — решаюсь, наконец, поднять на Северова глаза.

"Пошла ты" — отвечают его.

— Настя?! — голос на том конце становится громче.

— Беги к женишку, пока не поздно, идеальная девочка. — бросает Север и уходит.

Слёзы наворачиваются на глаза, пока силуэт Артёма не начинает расплываться и вовсе растворяется в темноте. Закусываю нижнюю губу до металлического привкуса во рту. Проталкиваю в лёгкие воздух, но, кажется, он пропитался ароматом кофе, табака и корицы.

— Настя! Ты чего молчишь?! — уже кричит Кирилл. — Где ты? Ещё на вечеринке? Если нет, то скажи где, и я заберу тебя. Не молчи, Настя.

— Нет, я не на вечеринке. — выпаливаю ровным, но скрипящим голосом, сдерживая слёзы обиды. — И никуда приезжать не надо. Я же сказала, что не хочу тебя видеть.

— Заканчивай этот детский сад, Настя!

Постоянно называть человека по имени — это такая психологическая фишка. Мера давления. Но ко всем таким "штукам" у меня давно иммунитет.

— Я всё сказала, Кирилл, — я тоже умею манипулировать, учителя у меня отличные, — не надо никуда приезжать. И забирать меня не надо. Оставь меня в покое, Кирилл. Я хочу побыть одна. Что тебе не ясно?

— Послушай, Настя…

Сбрасываю звонок и зажимаю кнопку блокировки, пока экран не гаснет окончательно.

Хватит! Наслушалась!

Разворачиваюсь и падаю коленями на прохладную плитку. Разговор с Киром отнимает последние силы. Вглядываюсь в своё отражение в прозрачной воде. Слёзы снова стекают по щекам, оставляя выжженные дорожки, словно кислота.

Сегодня странный день? А ведь он ещё даже не закончился.

Снова слышу хриплый шёпот и срывающееся дыхание.

"Маленькая, моя маленькая…"

Жених никогда меня так не называл. Только по имени. Каждый раз казалось, что стоит снова его услышать, и меня стошнит. Никаких нежностей. Ласковые слова — это про любовь. А у нас что? Холодный расчёт!

"Моя идеальная девочка…"

Впервые за всё время нашего знакомства это не прозвучало как оскорбление, скорее наоборот. Перестаю сдерживать всхлипы.

"Как меня от тебя ведёт…"

В этот момент я чувствовала себя самой желанной на свете. Не как что-то само собой разумеющееся, а словно я самый желанный приз, которого очень долго и упорно добивались.

А что теперь? Сижу и превращаю воду в бассейне в морскую. Даю себе ещё минуту.

Один, два, три, четыре…

Слёзы выжигают веки, плавят глазные яблоки и оставляют ожоги на щеках.

Пятнадцать, шестнадцать…

Рыдания разрывают сердце и душу и вырываются наружу отчаянными всхлипами.

Тридцать три, тридцать четыре…

Сжимаю руки в кулаки до побеления костяшек и кровавых полумесяцев на ладонях.

Сорок семь, сорок восемь…

С трудом набираю в лёгкие воздух, заставляя их его вентилировать.

Пятьдесят четыре, пятьдесят пять…

Тыльной стороной ладоней вытираю солёные капли и размазываю тушь.

Пятьдесят девять…

Неимоверными усилиями поднимаю размякшее тело, упираясь ладонями в край бассейна.

Шестьдесят…

Стираю последние капли. Делаю глубокий вдох. Стягиваю резинку с волос, позволяя им водопадом рассыпаться до поясницы, и, гордо вскинув голову, шагаю вслед за Северовым в темноту, навстречу неизвестности.

***

— Настя, где ты пропадала? — бурчит Вика, не оборачиваясь, когда я кладу ладонь ей на плечо и прошу пойти со мной.

Но, обернувшись, снова роняет челюсть до пола. Так же, как и все остальные, когда я зашла в душное помещение.

Ну конечно…

Никто не ожидал увидеть идеалочку из академии в костюме развратной шлюхи.

— Ааааааа-хрееее-неть! Что это с тобой? Кто ты такая и куда дела нашу идеальную девочку? Где моя подруга? — бомбит она, округляя глаза.

— Пойдём отсюда и поговорим, — говорю со смешком, — пока ты себе невесть чего не напридумывала, как и все.

Молча делаю разворот на каблуках и застываю, так ни шагу и не ступив. Северов сидит у бара и заливает одну рюмку, судя по прозрачности водки, за другой. Рядом с ним Антон Арипов что-то настойчиво втирает и дёргает руку друга с поднесённой ко рту стопкой, отчего жидкость из неё проливается на импровизированную барную стойку.

— Отъебись, сказал! — разрывает басы голос Артёма и замирает у меня в ушах.

Антон поворачивается в нашу сторону и громко присвистывает. Через накладывающиеся друг на друга слои музыки я не слышу его слов, но по губам, кажется, читаю: ну нихуя ж себе!

Север поворачивает голову до тех пор, пока мы не сталкиваемся глазами, и тут мне реально становится страшно. Даже несмотря на то, что нас разделяет метров пять расстояния и пара десятков разгорячённых студентов, в его потемневшем, практически чёрном взгляде я считываю крайнюю степень бешенства. По телу пробегает ледяной озноб и сковывает мышцы, но даже сейчас я не могу оторвать от него взгляд.

Белые, всегда в лёгком хаосе волосы сейчас выглядят так, словно в них раз за разом запускали пальцы. Бирюзовая радужка почти полностью скрыта за чёрным туманом зрачков. Он смотрит с каким-то странным прищуром, а его губы искривляет звериный оскал.

Инстинкт самосохранения заставляет меня сорваться с места, когда он начинает медленно сползать со стула с кошачьей грацией. Вот только этот кот отнюдь не ручной и мурчит, только когда удовлетворит аппетит. А однозначный взгляд не оставляет мне ни единого шанса.

Со скоростью взбесившейся антилопы взлетаю наверх и, врываясь в первую попавшуюся дверь, с гулким стуком запираю её. Благо, комната пуста. Сползаю спиной по холодной деревяшке, жадно хватая ртом воздух. Закрываю глаза в попытке унять бешеное сердцебиение и выровнять срывающееся дыхание. Громоподобный стук заставляет меня подпрыгнуть. Глаза начинают метаться по комнате в поисках путей отхода.

— Насть, ты тут? — доносится из-за двери Викин голос. Видимо я так шумно выдыхаю, что она меня слышит и входит. — Ты чего сорвалась, словно за тобой тысяча чертей гонится?

— Всего один, — выдаю с истерическим смешком, — но очень злой.

— Кто? — нет, ну она сейчас серьёзно? — Кир?

Начинаю ржать. Не смеяться, а именно дико ржать, хватаясь за живот и сгибаясь пополам. Видимо, это нервное, потому что успокоиться мне удаётся далеко не сразу. Но как только в лёгкие наконец добирается кислород, затыкаюсь.

— Северов. — слово отдаётся эхом, во внезапно повисшей, словно звенящей, тишине. А может, мне так кажется после оглушающего приступа смеха?

— Что он сделал? — выпаливает подруга.

Кажется, мой внешний вид её больше не удивляет.

— Хм, дай-ка подумать, — растягиваю слова, прикладывая палец к подбородку и поднимая взгляд в потолок, — пообщался с моим женихом. Раз. Увидел, как я из-за него плачу. Это два. Получил под дых. Дважды. Это три. Зажал меня у бассейна. Четыре. Сказал, что хочет поцеловать, упираясь членом мне в живот. Пять. И почти сделал это. Шесть. Ну, вроде всё.

— И это всё Север? — задаёт наитупейший вопрос на свете, от которого я снова захожусь истерическим хохотом.

Кто-нибудь, вызовите психушку, мне срочно нужно успокоительное и мягкие стены.

— Сиди здесь, сейчас вернусь. — кричит Заболоцкая на ходу, хлопая дверью.

Я и не смогла бы никуда пойти, потому что приступы неконтролируемого смеха накатывают на меня волнами. К тому моменту, как возвращается Вика, болит уже не только живот, но и лёгкие. Она суёт мне в руку пластиковый стакан с какой-то жидкостью и приказывает:

— Пей!

Без лишних вопросов выливаю в горло всё его содержимое и тут же начинаю давиться, разбрызгивая капли пойла и слёзы.

— Что там было? — с трудом хриплю, продолжая кашлять.

— Сок с водкой. — разрезает так спокойно, будто воды принесла.

— Ты свихнулась? — прорезавшийся голос сразу берёт повышенные. — Я же не пью!

— Не пьёшь. — подтверждает спокойно. — А ещё не одеваешься, как…

— Шлюха? — подсказываю участливо.

— Как будто тебе стоп-кран сорвало. Что происходит, Настя?

— Видимо, не только стоп-кран, но ещё и крышу. — развожу руками.

— Это всё из-за Северова? — её голос звучит спокойно, хотя ей не удаётся скрыть сквозящее напряжение. — Из-за него ты так оделась? Чтобы заметил? Или сразу свихнулся? — не выдерживая, выдаёт улыбку.

— Театр для одного актёра. — улыбаюсь в ответ. Внутри отчего-то становится тепло, и вся эта ситуация уже не кажется такой страшной. — Типа пофигу на всех, и на него в том числе. Сама говорила. Помнишь?

— А вот теперь с самого начала и по порядку.

Спустя минут двадцать заканчиваю рассказ и поднимаю голову от ковра, который с таким увлечением на протяжении всего повествования разглядывала. Отчего-то было страшно смотреть подруге в глаза. Всё ждала, что она осудит. Особенно, когда дошла до того момента, где не только говорила о том, что чувствовала, пока Артём меня обнимал, но и том, чего хотела. Слова лились из меня неконтролируемым потоком, а сейчас совсем не по себе стало.

— Ну ни хрена ж себе! — ошарашенным голосом шелестит Заболоцкая. — Охренеть не встать!

Только сейчас смотрю на неё и тут же прыскаю со смеху. Она выглядит так, словно у неё глаза сейчас из орбит вывалятся.

— Осуждаешь? — задаю мучающий вопрос.

— В своём уме, дура? Я за тебя рада! Нет, не так! Я тобой горжусь! Наконец ты перестала прятаться и вытащила голову из задницы, в которую тебя запихнули твои предки-диктаторы. Этот успех надо закрепить! — подскакивает на ноги и хватает сумочку. — Так, что тут у нас? Блин, только помада с собой.

Молча открываю свою и вываливаю набор косметики, прихваченный из дома.

— Вот теперь другое дело. — принимается за мой макияж. А я молюсь, чтобы она не переборщила. — Сейчас сделаем из тебя красотку. У Северова челюсть отвалится. Весь пол слюнями затопит. Ну, не то чтобы он и раньше их на тебя не пускал, но сейчас… К такому наряду нужен соответствующий макияж.

— Только клоуна из меня не сделай, — смеюсь, — а то знаю я тебя.

— Расслабься. Немного подводки. Таааак, здесь затемним. Растушуем. Карандаш. Закати глаза вверх. Вот так. Умница. Помада и… Готово! — радостно хлопает в ладоши и отступает на шаг.

С трудом заставляю себя взглянуть в зеркало и застываю. Мне реально нравится то, что я там вижу. Да, тёмные глаза с аккуратными широкими стрелками и красная помада делают меня на пару лет старше, но, надеюсь, результат того стоит.

— Офигеть! — всё, что мне удаётся выдавить.

— Не нравится? — тут же расстраивается подруга.

— Ещё как нравится! Ты — богиня! — хватаю её за руки и улыбаюсь.

Она смеётся в ответ, а потом вдруг становится серьёзной.

— Насть, а ты сама чего хочешь? — спрашивает очень тихо.

— Его, Вик. — говорю так же шёпотом и почему-то представляю ЕГО лицо за закрытыми веками, якобы сама для себя уточняю. — Всегда хотела только его, Артёма Северова, но слишком боялась даже себе в этом признаться.

— Ну так иди и бери!