Не матом единым

И вот что интересно: сам он, сволочь-участковый, никогда не выражался. Даже штраф когда взимал, вежливыми словами как из рога изобилия сыпал. "Будьте добры, получите, пожалуйста квиточек за штраф. Распишитесь вот здесь. Вот спасибо, благодарю..."

Мужики поговаривали, что в своем районном отделении участковый был на самом хорошем счету, ежемесячно получал премии и его физиономия висела на доске почета - как самого образцового. Мужики подсчитали, что только за уборочный сезон, поганый мент, оштрафовал около сотни односельчан. По 158-й, так сказать, за мелкое хулиганство каждого второго из мужской части населения.

Словом, в деревне воцарился порядок - не то что драться, выпивать или собираться в общественных местах перестали. Даже из дома на культурные мероприятия не выходили. Кому выгодно штрафы-то платить? После работы шли по избам и уже там волю душе давали. На общественные собрания стали одни бабы ходить, да и то необходимого кворума для выборов и перевыборов, как правило, не хватало. На дискотеках тоже одни девчата танцевали, а значит и клуб убытки нес. Зато в деревне - тишина и порядок. Ни дерутся, ни воруют, ни ругаются, в кучки не собираются. А участковому это только на руку. Он-то в передовиках.

А в деревню комиссии зачастили, других ментов тьма понаехала, так сказать, за приобретением опыта. Ходят, глазеют. А что ходить и глазеть, если на улицах не души? Все по домам попрятались, смотрят в окна и матерятся, дескать, попробуй выйди, тот же оштрафуют. У участкового, который важным гусем по улицам ходит, спрашивают, как, мол, таких успехов добился? Ведь раньше эта деревенька скромностью не славилась?

Он и рассказал. А тут милицейских начальников осенила идея - внедрить опыт по всему району и даже на область рекомендовать.

В обще взялись штрафовать сельский люд и другие участковые. Месяц штрафуют, второй, третий. Посевная подходит. Пора комбайны готовить, трактора. А менты всем скопом высыпали на машинные дворы. Ждут, так сказать, клиентов. А клиентов, то есть матершинников, - тю-тю. Словно сговорились колхозники и совхозники и никто не пожелал готовить машины. На фермах техника из строя выходить стала - а ремонтники дома сидят матерятся. Посевную почти что провалили, удои резко вниз пошли, клубы давно уже на замки закрыты. Короче говоря, и район и область по всем производственным показателям план провалили. Зато на улицах - тишина.

Тут стал губернатор по своей епархии ездить, интересоваться причинами резкого падения производственных показателей. Встретит руководителя района или сельскохозяйственного предприятия и давай его отборными матюгами обкладывать, а тот только на самого главного милицейского начальника из губернаторской свиты посматривает и молчит. Боится, чтобы самому на штраф, значит, не налететь.

В конце концов, узнал губернатор причину резкого падения производственных успехов, вызвал самого главного милицейского генерала и провел с ним соответствующую беседу. Постучал кулаком по столу и, не выбирая выражений, объяснил что почем.

Короче, всем участковым было рекомендовано больше не штрафовать за нецензурную брань. Но народ-то все равно об этом не знает. Не напишешь же в газетах объявление, дескать, каждому честному гражданину разрешается, костерить, посылать, выражать свое недовольство не только можно, но и нужно. А что делать? И вот тот самый главный милицейский генерал порекомендовал своим участковым и другим милиционерам при встрече с народом больше не церемониться и не выбирать красивых слов. Поймал нарушителя обложи матом. Разнимаешь дерущихся - ругайся громче всех. Участвуешь в разговоре сельчан - расскажи самый грязный анекдотец.

И постепенно область и тот самый район, с которого и началась компания, стали улучшать свои производственные дела. Удои вверх поползли, амбары зерном заполнились. Все встало на свои места.

Только вот инициатор почина покинул ряды армии участковых. Не смог себя перебороть и освоить хотя бы самый короткий набор народно-эмоционального лексикона. И его "вежливо" попросили уволиться, как человека безынициативного и порочащего честь доблестного страха порядка. Вот так.

1997 г.

В РОДДОМЕ

Если кто-то думает, что женщины не умеют многоэтажно ругаться, то будет совсем не прав. Очень даже умеют. Правда, они, женщины, иногда и не подразумевают об этом. Но достаточно посетить родильный дом и зайти в отделение, где происходит процесс деторождения, как в этом можно очень даже быстро убедиться.

- Ох, мать-перемать, - кричит одна на врачей, - Да сделайте что-нибудь...

- Ах, Колька, сын сукин, мустангер чертов, чтоб ты испытал все что я здесь через тебя терплю! - это уже раздается с другой кровати.

Впрочем, врачи к этому делу уже привыкли, а нянечки и санитарки порой даже советуют роженицам, чтобы те дали волю эмоциям и как следует поругались. Дескать, намного легче станет.

И так во всех роддомах. Исключений практически не бывает. Конечно, перед родами все ведут себя кротко и тихо. А потом...

Однажды в один из московских роддомов на какое-то время прикрепили рожениц из специзолятора. Иными словами, - зечек. Естественно охрану поставили, отвели для них специальную палату. Встречались обыкновенные роженицы с представительницами спецконтингента только в столовой. Так вот, первые, как и подобает воспитанным людям, вели себя вежливо и кротко, зато вторые давали волю языкам - обзывались, рассказывали неприличные анекдоты, откровенно посылали своих надзирателей на веселое место. Невоспитанные хамки - что тут говорить!

И вот случилось так, что в родильном зале одновременно оказались осужденная на долгий срок и законопослушная гражданка. И тут добропорядочная роженица, у которой только воды отошли, начала выкрикивать на врачей такие отборные матюки, что даже обслуживающему персоналу не по себе стало. Зэчка же, у которой с родами все было намного сложнее и опаснее - врачи готовились делать кесарево сечение - лежала смиренно и тихо. Даже чему-то улыбалась.

- Ну что ты напрасно орешь? - спрашивали добропорядочную, - У тебя же ещё ничего не началось!

- А-а-а, суки страшные! Умертвить здесь меня захотели!

А вокруг зечки уже шла нешуточная беготня - врачи готовились к сложной операции. Но перед тем как принять наркоз, зечка, превознемогая боль, встала с кровати и подошла к своей кричащей благим матом соседке, погладила её по руке и сказала:

- Я прошу тебя, прекрати...

Та хотела сказать что-то непристойное ей в ответ, но зечка крепко сжала её руку и почти шепотом добавила:

- Мне, может быть первый и последний раз хочется услышать не ругань, а крик моего ребенка. А даст Бог, ругаться я тебя потом научу...

Рожали две женщины в полной тишине...

1997 г.

НА ТЕЛЕГРАФЕ

Мужик долго грыз пластмассовый колпачок шариковой авторучки, то и дело вздыхал, поглядывая на пустой бланк телеграммы, вытаскивал носовой платочек и протирал пот со лба. Наконец, видимо решившись, он склонился над телеграфным бланком и за полминуты заполнил несколько строк. Он ещё раз вздохнул, поднялся из-за стола и занял очередь к окошечку, где принимала телеграммы юная белокурая девица.

Наконец и мужик оказался около окошечка и протянул девчушке бланк, исписанный крупным почерком. Приемщица стала подсчитывать слова и на одном из них рука с авторучкой задержалась. Она подняла глаза и посмотрела на клиента:

- Мужчина, а без выражений нельзя?

- А что там крамольного? - мужик взял у неё свою телеграмму и прочитал вслух, - "Васек зпт ебит твою мать зпт ты думаешь когда-нибудь возвращать девяносто рублей тчк Ведь допрыгаешься зпт сучара тчк Борис". Что здесь, знаки препинания неправильно расставлены? - переспросил он девушку.

- Да не в знаках препинания дело! Разве нельзя заменить эти ваши "твою мать" и дальше?

- Это что же получится? - с насмешкой посмотрел на неё мужик.

Девушка снова взяла бланк в свои руки и, немного подумав, скорректировала текст:

- Ну, например, так: "Петр, имей совесть, верни долг девяносто рублей. Иначе приму меры. Борис...

- Значит, написать "имей совесть"? - снова ехидно усмехнулся мужик.

- Конечно, - кивнула в ответ девушка.

- А вместо "сучара" - приму меры...

- Ага. От замены непристойных слов на литературные телеграмма, я вас уверяю, смысла нисколько не потеряет.

- Это кто так думает? - с издевкой склонил на бок голову мужик.

- Да любой нормальный человек.

- Значит я, по-вашему, быдло? Полный дурак!

- Ну что вы, мужчина, я же так не сказала. Я только попросила заменить оскорбляющие человеческое достоинство матерные слова...

- Понятно. Выходит так, что этот долбанный Петро, который занял у меня деньги, - человек благородный. А я, требующий вернуть долг, - хулитель его человеческого достоинства?

Девушка, вздохнула и опустила глаза. Затем резко встала со стула и, высунув голову из окошечка, обратилась к очереди:

- Граждане! У кого в телеграмме есть нецензурные слова, срочно замените их на литературные. - снова села на стул и у же себе самой сказала: - Надо же каждый третий отправитель сегодня матюгами своего адресата кроет! Прямо с ума посходили...

- Вот что мисс, - лицо мужика стало вдруг строгим и надменным, - Не такие уж мы, по эту сторону барьера, как вы думаете и сумасшедшие. А если и так, то кое-какие правила нам тоже известны.

Мужик, многозначительно оглядел очередь, выстроившуюся за ним к окошечку, и снова сунул девчушке свой бланк телеграммы

- Это согласно старым телеграфным правилам вы могли завернуть любое сообщение, в котором содержались, так сказать, непристойные, бранные и оскорбляющие человеческое достоинство слова. А теперь, гражданка, вы обязаны принимать любое сообщение. Хоть на языке Пушкина, хоть на официальном, хоть на матюгальном...

- Но это же некультурно!

- Кто сказал, что не культурно? - крикнул какой-то старичок с профессорской бородкой из конца очереди, - Может быть именно с употребления мата правительство и планируется начать возрождение великой русской культуры! Ведь не зря же там, на верху, свободу телеграфного слова решили сделать почти абсолютной!

- Вот, слышите, что говорит профессор, - снова обратился мужик к приемщице телеграмм. Считайте слова, берите деньги и принимайте.... А за адресата Петю не беспокойтесь. Он, сучара, поймет какие меры я к нему приму, когда мы встретимся.

- Не буду я такой текст принимать, - наотрез отказалась девчонка и положила исписанный бланк на стойку перед мужиком.

Дюжина человек, образовавших очередь, тут же завозмущалась и разделилась на два антагонистических лагеря. Одни, смачно сдабривая свои выражения непечатными словами, которые нынче разрешалась вставлять в телеграммы, поддерживали мужика и правительство, считая, что дело приемщицы принимать отправления и отсчитывать сдачу, а не рассуждать на счет литературных оборотов. Другие закатывали глаза в потолок при каждом матюге, и советовали девушке не принимать непристойные тексты.

- Значит, не будете принимать? - угрожающе спросил мужик.

- Нет.

- Тогда позовите директора.

- Ваше право, - сказала девушка, встала из-за кассового аппарата и пошла к двери с надписью "Администрация".

Через несколько секунд она с малиновым лицом и со слезами на глазах вышла из кабинета. За ней, в гневе размахивая рукой, вышла "администратор".

- Ебит твою мать, - говорила вслед девушке администратор, преподавательница на мою голову выискалась! Сколько раз тебе говорила - это не твой пединститут, а телеграф. А когда его закончишь, то в школе будешь командовать, какие слова употреблять, а какие нет. А здесь, твою мать, запомни навсегда, прав всегда только клиент. Да и правительство нам ничего плохого кроме свобод и демократии не желает.

Администратор подошла к окошечку, подобострастно заглянула мужику в глаза:

- Извините, гражданин, через пять секунд ваша телеграмма будет отправлена.

Она сама села на место приемщицы, взяла со стойки телеграмму к Пете, прочитала и улыбнулась:

- Чудесно! - сказала она, - с вас двадцать три рубля...

- Что, съела? - ехидно сказал мужик девчушке, которая стояла за спиной начальницы.

1998 г.

РАЗ, ДВА ВЗЯЛИ!

В ходе русско-японского пробега по дальневосточному бездорожью всякое бывало. И простуды после проливных дождей случались, и комары до отвала накормлены, и встречи с таежными обитателями были нередки. Но самое главное на руках у каждого члена автопробега образовались сухие мозоли. И для наших "Нив", также как и для японских "Ниссан" прогулка была не из приятных. Грязь, заросли, речки с крутыми перекатами. И перед каждым препятствием, которое вдруг возникало на пути, раздавался отборная матерщина нашего водителя Паши.

Вот уж был ругальщик, так ругальщик! И в Бога, и в душу, и... Таких поискать!

Понимающие русский язык японцы лишь краснели, но вежливо и снисходительно улыбались: мол, русские преодолевают препятствия не с помощью лопат и лебедок, а с помощью какой-то матери. Те, кто русского совсем не знал, вопросительно заглядывали в лицо переводчику: чем там Павел опять недоволен, почему ругается? А переводчик тоже густо краснел, в сердцах махал рукой и ничего не переводил. Не переводится такое на японский.

Руководитель автопробега с российской стороны на привалах часто вызывал Пашу к себе в палатку и проводил с ним разъяснительные беседы. Хотя, честно сказать, и сам, когда по близости не было японцев, грешил и любил придать своей речи ругательно - эмоциональную окраску.

- Что же ты делаешь, вражина! Ты же под угрозу, япона мать, ставишь наши дружеские отношения. Ты только представь себе, едрена вошь, что о нашей богатой всякими традициями российской культуре могут подумать жители страны Восходящего солнца!

Руководитель пробега очень доходчиво и, что самое главное, на понятном Паше языке объяснял: в чем и где тот был не прав. Паша соглашался и обещал быть во всем похожим на своего начальника. Надо было отдать тому должное, потому что ни один японец от руководителя срамных слов никогда не слышал.

Эх, видели бы вы Пашину мину, когда его "Нива" всеми колесами завязла в болотной топи! Он выжимал педаль газа, и все, кто толкал машину, понимали, что творится в его душе. Но он, стиснув зубы молчал. С берега за форсированием топи наблюдали японцы.

"Нива" наконец выскочила, проскочила болото и остановилась метрах в двухста от трясины. Японцев от нас отделяла та же преграда. Все щелкали мошку и вытирали пот, а Паша решил сходить и посмотреть, как поведет себя японская "Ниссан".

Буквально через десять минут мы услышали нарастающий отборный мат. То возвращался Паша. Его лицо светилось неописуемой радостью.

- Начальник! - кричал он на всю Ивановскую, - Начальник, ты мне ругаться запрещаешь, а послушал бы как японцы загибают!

- Ну и что они там загибают? - спросил руководитель автопробега, не веря ни в одно слово Паши, когда тот предстал пред самые его очи.

- Они кричат: "Все нам, х... всем!

- Этого не может быть! - сказал начальник и спрыгнув с капота "Нивы" стал спускать к болоту.

Паша и переводчик устремились за ним.

Японцы засели на том же самом месте, где только что буксовала "Нива". Они дружно раскачивали джип и в такт движениям так же дружно кричали:

- Сей на, хуйсе!

В таежной глуши до нас долетало что-то похожее на сказанное Пашей: все нам, х... всем.

Мы подошли совсем близко и переводчик расхохотался. Руководитель тряс его за руку, требуя объяснения, а он лишь гоготал и вытирал слезы. Когда приступ смеха прошел, а японский джип вылез их топи, переводчик посмотрел на Пашу и сказал:

- Чудо ты в перьях, Пахан. Они кричали "Раз, два взяли!" Это по-нашему. А по ихнему "Сей на хуйсе!" Понял?

Паша кивнул головой: не дурак ведь.

...Когда в следующий раз Паше пришлось толкать "Ниву" он надрывая горло орал:

- Хуйсе, хуйсе, хейсе...

- Его не исправишь, - с чувством скорби сказал руководитель пробега.

1998 г.

ИНТЕРВЬЮ

ПО ПЕРВОЙ ПРОГРАММЕ

В бытность, когда мне выпала честь нести службу пресс-секретаря министра медицинской промышленности, в кабинете раздался звонок.

- Здрасьте, - вежливо сказали, - Это вас из Останкинской телерадиокомпании беспокоят. Хотелось бы, чтобы ваш министр дал получасовое интервью.

- Нет вопросов, - ответил я, в ту же секунду подумав о том, что время, отведенное на беседу слишком огромное, - Только скажите, на какую тему. Хотя он и министр, но человек, и ему тоже нужна какая-то подготовка. Тридцать минут все-таки...

- Ну, конечно, конечно, - ответила трубка, - Обеспечение населения страны лекарственными препаратами.

- А какой канал? - спросил я.

- Первый, - с гордостью промолвила трубка.

"Ни фига себе! Первый!" - подумал я и с гордостью положил трубку. Даже председателю Совета Министров в то перестроечное время не предоставлялось полчаса прямого эфира на первой программе. И я, выпятив грудь вперед, направился в кабинет к шефу. Министры очень любили, когда их персонами интересовались в Останкино. А мой - в особенности.

- Вот, - зайдя в кабинет, сказал я руководителю важной отрасли, Выбил вам целых полчаса прямого эфира.

- По какой?

- Конечно, по первой!

- Но там ведь такие зубры телеведущие! Они с меня шкуру спустят!

У министра вытянулось лицо и обвисли плечи. Лекарств в стране катастрофически не хватало.

- Можно я захвачу с собой пару академиков. Втроем отбивается легче.

- Хоть десять берите, - небрежно махнул я рукой, как будто был руководителем первого канала.

В назначенное время министерский членовоз подъехал к Останкино.

- Что-то я бледный, как покойник, - сказал министр.

- Ничего страшного. Малость подгримируют, подкрасят и будете как живой. - заверил я его.

Нас вежливо встретили и повели в студию.

Разделись, расположились за столом ведущего, перед всеми поставили по чашечке кофе. Никто никого гримировать не собирался. Зато стали объяснять, как вести себя в эфире. Журналист будет задавать наводящие вопросы, а министр и два академика - отвечать.

Интервьюируемые в знак согласия кивнули головами.

- Только один нюанс, - уже перед тем как направиться в студию, сказал ведущий, - Если кто-то кого-то захочет перебить, или передать слово коллеге поднимите руку чуть вверх в направлении говорящего. - и показал, как это делать.

Мой шеф тут же остолбенел.

- Что же мы так полчаса и будем как пионеры махать руками?

- А чего здесь страшного? - удивился ведущий.

- Все на нас будут смотреть, а мы будем руками махать?

- Кто все? Только мы, работники студии.

- Разве это не прямой эфир? - удивился министр.

- Самый, что ни есть прямой.

- Так что же мы перед миллионами телезрителей махать руками будем?

- Какими телезрителями? - не понял ведущий.

- Российскими, - ответил министр и грозно посмотрел на меня.

Я сразу пришел на выручку главе отрасли и вступил в разговор.

- Мы ведь не на Шаболовку, а в Останкино приехали?

- В Останкино, - подтвердил ведущий.

- На первую программу?

- На первую.

- Телевидения?

- Какое телевидение. Это радио!

Мне показалось, что сейчас я упаду в обморок. Выручил дружный хохот двух академиков и министра, который, вытирая пот на порозовевшем лице сказал:

- А вся моя семья уже сидит около телевизора и ждет моего появления.

- Я ей сию минуту позвоню и все объясню, - тут же засуетился я.

- Не суетитесь, - сказала мене девушка оператор, когда министр и два академика заняли места около микрофонов за стеклянной перегородкой, - По первому каналу показывают "Рабыню Изауру". Вся страна смотрит. Какой там к черту министр!

Когда интервью закончились, все вежливо и со счастливыми улыбками раскланялись, и мы уселись в свой членовоз...

Я никогда не предполагал, что мой шеф может так виртуозно ругаться. Это было что-то!

1998 г.

ДЕПУТАТСКАЯ ЗАБОТА

Накануне выборов в деревню Белкино приезжали агитаторы и всем мужчинам от 15 до 45 бесплатно раздавали презервативы. Ходили по раскисшим и взбухшим от грязи и луж улицам и каждому встречному совали в руки золотистые пакетики с импортными резинками. При этом не забывали наказывать получившим необыкновенный подарок, чтобы они голосовали за известного демократа, который так печется о здоровье нации.

Тракториста Витьку Чердюка тоже наградили, когда он, спрятав бутылку "Русской" в огромном кармане комбинезона вышел из магазина.

Витька, вот уже двенадцать лет хранивший верность своей супруге и никогда в жизни не пользовавшийся чудными резинками, что наглядно доказывали четыре сына-короеда, лишь в сердцах сплюнул, но презерватив не выкинул. Он засунул пакетик за отворот шапки ушанки и, нащупав в кармане поллитру, которую купил для завтрашней рыбалки, весело зашагал домой.

- А тебе дали? - спросила супруга и поставила перед Витькой сковороду с жареной картошкой.

- Что, дали? - не понял Витька.

- Малиновый гондон с усиками.

Витька сразу сообразил, что вся деревня от мала до велика только теперь и судачит о бесплатных резиновых подарках, и обиженно оторвал голодные глаза от картошки.

- А я, что хуже других или рожей не вышел?

- А ну-ка покажи, - попросила вторая половина.

- Выкинул, - отрезал Витька и ложкой устремился в сковороду.

На этом разговор был закончен.

На следующее утро он заглушил мотор своей казанки около трех скал. Плотва бралась лихо, шлепалась в лодку, и У Витьки не оставалось даже времени, чтобы пропустить стаканчик. Но к обеду в лимане поднялся ветер. И лодку понесло на скалы. Даже якорь не помогал.

Чердюк несколько раз дернул запускающий трос двигателя, но он отказывался заводиться. Рыбак открыл кожух мотора и быстро выяснил, что отсутствует контакт в системе зажигания. Колпачок, который должен бил прижимать клемму, каждый раз соскакивал со свечи. До скал оставалось метром пятьдесят. И купаться бы Витьке Чердюку в ледяной воде, если бы не резинка. Он вспомнил о презервативе, достал его из отворота ушанки, и оторвав основное, надел резиновое колечко на контакт. Мотор взревел, когда до скалы можно было дотянуться удилищем.

Бросив улов в тазик, Чердюк налил полный стакан водки, залпом выпил и попросил одного из своих короедов принести лист бумаги и ручку.

- Письмо родителям будешь писать? - поинтересовалась довольная уловом жена.

- Благодарность в избирательный штаб демократа, - серьезно ответил Витька. - Если бы не презерватив, дело бы кончилось худым концом.

А в день выборов они всей семьей проголосовали за депутата, проявившего заботу за жизнь Витьки Чердюка и его земляков-белкинцев.

1998 г.

ВОТ ТАК БАНАНЧИКИ!

Я постарался протиснуться в середину, но наткнулся на какие-то мешки и клеенчатые баулы. В утреннем вагоне метро и без такого дышать было нечем, а из этих мешков прямо-таки стрелял в нос "аромат" от свежего лука и чеснока. С левой стороны кто-то дыхнул мне в ухо совсем свежим перегаром, и мое бодрое настроение, стало как у всех - далеко не веселое. Вдобавок ко всему, машинист решил испытать пассажиров на прочность и тормознул состав так, что вся людская масса устремилась в голову вагона. Мне помещали это сделать баулы и мешки. Хотелось ругаться. Но вдруг откуда-то снизу раздался скрипучий старческий голос.

- А яблоки у вас растуть? Антоновка? Анис? Мелба? Растуть или не растуть?

Голос умолк, видимо, ожидая ответа. Но кроме какого-то невнятного "м-м-мнэ-эт", которое можно было принять как за "нет", так и за чесночную отрыжку, разумного ответа не последовало.

Но это я так судил. А спрашивающий, скорее всего был удовлетворен, потому как сразу после отрыжки, последовало удивление, а за ним и новый вопрос:

- Яблоки не растуть, надо же! Ну, а картошка, картошечка-то, как?

Кто-то опять смачно отрыгнул:

- М-мнэ-э-э...

- Твою мать! - раздался полный изумления голос, - И картошка не растеть! Ни яблоки, ни картошка! Дохнуть все, наверное, что ль! А что ж тогда растеть? Редька-то бывает, лучок, чесночек, морковушка? Ну, бывает?

- Мнэ-э-э, - проблеял чей-тоголос,и я поднялся на цыпочки, чтобы хоть одним глазом увидеть интервьюера и интервьюируемого.

Показался серый скатанный мех ушанки, которая, несмотря на несносную жару, была надета на голову того, кто занимал сиденье. Но в ту же секунду поезд снова начал резкое торможение, и содержимое вагона устремилось в атаку. Я все-таки успешно форсировал мешки с чесноком, и увидел перед собой сморщенное лицо того, кто задавал вопросы. Это был древний, но потому как цепко сжимал в руках горловины от мешков, далеко не дряхлый старик. В кирзачах, солдатской шапке, матросском бушлате, из отворот которого наружу выбивался красный махеровый шарф. Старик пожевал губами, прихлопнул чью-то коленку и задал новый вопрос:

- Язви-тя - ни фруктей, ни овощей! Ну, а пшеница, зерно растеть?

- Мнэ-э-эт! - кто-то из-за мешков с чесноком отрыгнул отрицательный ответ.

Мне, наконец, удалось полностью подняться с колен и выпрямиться. Рядом со стариком сидел мордастый негр и, зажимая нос пальцами, отрыгивал свое "м-мнэ-э-эт".

- Тьфу ты! - не на шутку осердился старик, - Заладил, как баран, ме да ме! И ничего у него не растеть! Чего же вы у себя в Африке едите-то? Бананы, что ль?

- Бананьи! - впервые согласно кивнул негр, осуждающе посмотрел на меня и плотно прижал к носу обе черные ладошки. Теперь от моих джинсов, которыми я, падая на коленки, раздавил несколько головок чеснока, воняло ничуть не меньше, чем от мешков и баулов.

- Большие бананы-то? - тут же спросил старик, дабы беседа совсем не угасла.

- Мнэ-э-э, - захрипел негр, сжал пальцы на левой руке в кулак, как будто демонстрируя мускулы, и ребром ладони правой руки отмерил расстояние по локоть, - Вот такие-е!

То ли от гнева, то ли от чеснока, глаза негра налились кровью. Старик без всяких эмоций повторил то же движение, какое отмерил житель жаркого континента и отмерив взглядом расстояние от локтя до кулака, произнес:

- Ни хрена себе бананчики! Так, ить тада ни картошку садить не надо, ни яблок выращивать...

Объявили "Площадь революции". Негр стремглав вылетел из вагона. А старик, придвинул поближе к себе мешки и баулы. Теперь уж я точно знал, что они с чесноком. На базар, наверное, ехал дед.

Вагон был по-прежнему наполнен стойким запахом крестьянской избы.

Март, 1999 г.

ОРЛИЦЫ

После небольшого разбега "кукурузник" плавно оторвался от земли и резко стал набирать высоту. Пассажиры, которым впервые предстояло прыгнуть с парашютом, сгорбились, вцепились руками в рюкзаки запасных парашютов. Их головы, обтянутые специальными шапками-шлемами, походили на яйца огромных размеров. С каждой секундой подъема "яйца" все больше и больше втягивались в плечи. У одних в глазах - ожидание, скорее бы прозвучала команда "Прыжок". У других - растерянность. У третьих - страх.

Бывалый инструктор, мужик лет тридцати пяти, знал, что как раз последних ему придется силком заставлять нырять в воздушную бездну.

Когда стрелка высотомера задрожала на цифре 800, он поднялся и, не теряя равновесия, прошел из головы салона в хвост. С усмешкой-ухмылочкой. Он-то знал несколько надежных и проверенных временем способов, как заставить трясущегося от страха "перворазника" покинуть самолет. Можно матом гаркнуть так, что прыжок с "этажерки" покажется побегом из ада. Можно поднять труса за шиворот и поддать пинка в направлении открытой двери. Но модно применить и самый гуманный способ: личным презрением к высоте и неизвестности вдохнуть мужество в сердца покорителей неба.

У инструктора было хорошее настроение и он выбрал последнее. Он вразвалочку подошел к двери, лихо пнул её ногой и, когда порыв воздуха ворвался в салон, с умешкой-ухмылочкой обернулся на подопечных. Так и стоял перед бездной, не держась, широко расставив ноги. Парашютисты из группы растерянных воспряли духом.

Теперь оставалось вселить отвагу в парашютистов из стана трясущихся от испуга. Он резким движением расстегивает молнию на комбинезоне, достает весомое хозяйство и опорожняется прямо за порог самолета. Долго, все время удерживая равновесие на воздушных горках. Застегивает ширинку и бодро обращается к рядом сидящему новичку:

- Что так смотришь, сынок, большой член не видел или яйца к гландам прилипли?

"Сынок" застенчиво отводит глаза от ширинки инструктора в сторону. А ас парашютного дела уже окидывает взглядом всех "перворазников" и, заглушая голос мотора и свист ветра, орет во всю ивановскую:

- Что, орлы, вашу мать, неужели у всех яйца к гландам прилипли?

- Тот самый крайний, набравшись храбрости и не поворачивая головы в сторону инструктора, пищит:

- Не орлы мы, инструктор, орлицы...

1999 г.

ЕЩЕ ПОБЕГАЕТ

Второй час ночи, а Настя все ещё сидит около зеркала. Внимательно рассматривает брови, носик, пухлые губки. Открыла ящик трюмо, где хранились многочисленные тюбики и коробочки с парфюмерными принадлежностями, взяла губную помаду и несколькими верными движениями поменяла цвет губ из бледно-розового на ярко красный. Яблочко! Клубничка, а не женщина! Ах, глаза теперь маловыразительны. Не беда. Нашла кисточку для ресниц, окунула в тушь, раз - и очи темнее южной ночи. Повертела головкой влево, вправо разве профиль не выразительный?

Настенные ходики второй час ночи отстучали, а сна ни в одном глазу. Сбросила Настя пуховый платок с плеч, осталась в одной коротенькой комбинации. Плечики беленькие, словно выточенные из слоновой кости, шейка тоненькая, как у лебедушки. Вынула заколку, скинула с головы густые пшеничные волосы. Аль не хороша? Аль не красавица? Так что ж ему ещё надо?

Три года назад, когда поженились, называл богиней, Афродитой, Дианой. Всю целовал от макушки до пальчиков на ногах. Ночами не спал, гладил её бархатное тело, мучился от счастья: ах плечики, ах осиная талия, ах какие игрушечные грудки...

Прошло время, насладился и сбежал. Да было бы к кому! Настя ходила смотреть свою соперницу - ни кожи, ни рожи. Ноги кривые, талии даже не проглядывается. Чем взяла? Теперь она знает чем - пышными формами и грудью пятого размера.

Настя помнит, как последнее время он плакался, что её грудь ему даже ладонью трудно определить. На его письменном столе росла стопка эротических журналов, с обложек которых вызывающе глядели фотомодели с силиконовыми грудями. Вдруг стал бодрствовать, дожидаться ночного показа эротических сериалов, и она, отвернувшись к стене, слышала как он вздыхал, догадываясь, что снова наслаждается пышными формами.

Настя скинула тоненькие бретельки комбинации с плеч, обнажилась до пояса. Вот у неё грудь - как у самой настоящей фотомодели. Остренькая, первый размер, как на мраморной греческой статуе. Классическая грудь! Настя накрыла их ладонями, и они исчезли. Всхлипнула: прав он, прав. Русская женщина не может быть с маленькой грудью. Ну хотя бы третий размер!

Она потянулась за сумочкой, открыла её, достала вырезанное из газеты объявление, в котором врачи-специалисты научной клиники обещали всем желающим без особого труда подтянуть, увеличить и сделать правильную коррекцию груди. Подтягивать и корректировать ей ничего не надо. Только увеличить. На два размера. Она, правда, слышала, что вставлять силиконы вредно. Ну и пусть. А она вставит. Вставит, наденет платье с огромным декольте и станет дефилировать около окон его квартиры. Он её, конечно, заметит. Обязательно заметит. Выйдет, пригласит к себе домой на чашечку кофе с коньяком. А она, Настя, не откажется. Он будет сидеть напротив и раздевать её глазами. Только глазами. А как только пересядет к ней поближе, возбужденно начнет дышать, положит руку на плечо, а другой потянется к декольте, она отбросит его трясущуюся от похоти и желания ладонь и скажет: "А фиг тебе..."

Именно так и скажет. А может быть даже резче. Потом поставит пустую чашку и уйдет. Пусть побегает...

2000 г.

СКОЛЬЗКО...

Скользко. Вчера было тепло, а сегодня подморозило. Машка выбирает протоптанную в снегу дорожку, не рискуя пробираться по покрытому льдом асфальту. Тем более надо спускаться под уклон. Чуть потеряешь бдительность и помчишься вниз протирать новенькие колготки. А ей все равно смешно и весело. Хотя и новенькие колготки жалко продырявить. Она, Машка, смахивает на пингвина. Расставив руки в стороны, переваливается с ноги на ногу, балансируя между скользкими местами и проталинами. Пешеходы тоже схожи с пингвинами. Вон мужик впереди. На голове каракулевый пирожок - сейчас в таких никто не ходит. И воротник пальто из каракуля. Наверное, генерал, думает Машка. Только генералам на шапки и воротники дают каракуль. В руках у "генерала" поклажа. В правой металлическая сетка, доверху наполненная куриными яйцами, в левой - целлофановая сумка. Через матовые стенки четко просматривается этикетка на бутылке с сибирской водкой. А ещё в сумке у мужика пакет молока и какие-то кульки. Можно подумать, что он свою "Сибирскую" водку станет запивать молоком. Мужик в каракуле тоже шагает осторожно, словно идет по канату. Привык, наверное, ездить на генеральской машине, а на своих двоих совсем разучился ходить. Так думает Машка и даже не скрывает своей улыбки, когда видит как "генерал", расставив в стороны руки с грузом, катится вниз по тропинке.

"Интересно, - старается про себя угадать Машка, - донесет он сегодня яйца до дома или все расквасит и останется без яичницы. Вот, сумку с бутылкой водки как бережно держит, а корзинка с яйцами летает вверх-вниз. Яйца ему, видимо, нисколько не жалко... Разобьет или не разобьет?

Машка загадывает желание: если "генерал" поскользнется и разобьет хоть одно яйцо, то она купит себе мороженое. Если дойдет до троллейбусной остановки, которая находится внизу склона, без падений, с сегодняшнего дня садится на диету.

"Генерал широко расставив ноги заскользил вниз. Вот-вот грохнется. Или всем своим генеральским весом налетит на идущего впереди пешехода. Машка даже напряглась и прищурилась, какой путь выберет "генерал": собьет с ног впереди идущего или...

Она, на секунду потеряв осторожность, поскользнулась, упала на коленки и, разгоняясь, покатилась вслед за мужиком в каракулевом воротнике и папахе. Врезалась со всего маху. Первым делом посмотрела на коленки - и на той и на другой ногах колготки были порваны.

Машка шмыгнула носом и подняла глаза. Перед ней на снегу сидел мужик в каракулевом воротнике. Растерянно оглядывался. Он был молод и далеко не с генеральским лицом.

- Я вас не ушибла каблуками-то? - спросила Машка, догадываясь, что мужик ищет свою каракулевую шапку.

- Ерунда! - ответил он, даже не взглянув на нее. Подобрал со льда пакет.

Машка, забыв о порванный колготках, вспомнила о своей загадке. Так что садиться на диету или в кафе - есть мороженое.

- Я вам не в яйца въехала? Не разбились?

- Чего-о? - впервые посмотрел на неё мужик.

- Как ваши яйца-то? Все целы?

- Вам-то какое дело до моих яиц! - он стряхнул снег с колен, поднял беличью шапку и водрузил её на голову. В матовом целлофановом пакете лежали книги с красочными обложками.

- И, правда, мне до ваших... этих... никакого дела нет.

Она, все ещё сидя на коленях, смотрела вниз. "Генерал" в каракулевом воротнике и папахе с корзинкой и сумкой в руках благополучно съехал вниз и теперь дожидался троллейбуса.

Машка закрыла лицо руками и затряслась от смеха. "Боже мой, стараясь подавить в себе стыд и хохот, - думала она, - Я же совсем другие яйца имела в виду.

Она отняла ладони от глаз. Парень протягивал ей руку.

- Ну, поднимайтесь, поднимайтесь. Застудитесь.

- Машка дала себя поднять.

- Извините, я не ваши яйца имела в виду. То есть... Что я говорю...Я про куриные. - Машкино лицо раскраснелось.

- Я понял. С куриными тоже все в порядке. - Весело засмеялся парень и предложил, - Хотите зайдем в кафе?

2000 г.

ПРОИЗВОЛ

Всегда неунывающий Михаил Васильевич, а для кого просто дядя Миша, умер. Весть эту, совершенно неожиданную, в конструкторское бюро принес какой-то странный тип, источавший запах городской свалки.

- Савельев умер, - негромко прохрипел незнакомец в осеннем полупальто непонятного темного цвета и вязаной красной шапочке.

- Иди, иди откуда пришел, - грозно сказал типу начальник конструкторского бюро, старый товарищ дяди Миши Владилен Петрович.

Но тип ничуть не испугался и даже не шелохнулся, а, продолжая оставаться у порога, ещё раз прохрипел:

- Ваш Савельев Михаил Петрович скончался в два часа ночи в обезьяннике милицейского отделения номер 29.

Теперь уже саркастическая улыбка так и застыла на лице Владилена. Слова неприятного типа дышали истиной.

- Откуда тебе знать? Ты кто ему, племянник? И почему сюда пришел, а не сразу домой к Савельеву?

Тип небрежно осмотрел помещение конструкторского бюро и сделал несколько движений челюстями, будто сглатывал слюну.

- Я не знаю, где живет ваш Савельев. А вот дежурному по отделению при допросе он сообщал, что является ведущим конструктором и работает по этому адресу. Между прочим вашего конструктора задержали за нецензурную брань в общественном месте.

- Дядю Мишу? За брань? - младший научный сотрудник Элочка Векшина сделала попытку рассмеяться.

У всех сотрудников бюро на лицах также отразилось неподдельное недоумение.

- За какую такую нецензурную брать? - взял опять допрос в свои руки Владилен Петрович.

- Ругался матом. Бляха-муха говорил в метрополитене при всем честном народе.

Тип тяжело вобрал в себя воздух, как будто собирался нырять на большую глубину, затем вытянув губы трубочкой, долго выдыхал его в свежую проветренную комнату. Наконец он добился своего. Его усадили на стул, налили полстакана коньяку, Элочка протянула бутерброд со шпротами. Тип, казалось, понимал толк в хорошем коньяке и пил его мелкими глотками.

Незваный гость оказался напарником дяди Миши по камере временного задержания.

Не спеша прожевывая бутерброд, тип даже на какой-то момент почувствовал себя важной персоной в этом кабинете. Дождавшись пока стаканчик снова наполнится янтарной жидкостью, приступил к рассказу.

Дело выглядело так.

После работы ведущий конструктор с 30-летним стажем Савельев Михаил Васильевич спустился в метро и на платформе неожиданно встретил старого товарища. Однокурсника. Как в таких случаях бывает, обнялись, стали нахлопывать друг друга по плечам. При этом в порыве радости ярый трезвенник дядя Миша и употребил свое студенческое выражение "Бляха-муха". И парой фраз не успели обмолвиться друзья, как рядом с ними оказался дежурный по станции милиционер. Сержантик, ещё совсем безусый. Резко взял Савельева за локоть и обвинил в нарушении общественного порядка, употреблении нецензурной брани. Однокурсник в ту же секунду растворился в толпе, а дядю Мишу вывели из метро наружу и усадили в "канарейку".

В отделении старый конструктор очень вежливо протестовал против своего задержания. Ссылался на седины, на огромный трудовой стаж, на полдюжины внуков, которые ждут его возвращения с работы. Но дежурный офицер грубо оттолкнул его от себя в сторону и приказал оформить документы на десять суток. За "бляху-муху" в общественном месте. Даже воспользоваться телефоном не позволили.

- Забросили его к нам в "обезьянник", - продолжал захмелевший тип, Нас в тот момент как раз четверо было. Все - из этих (тут тип прищурился и щелкнул пальцем себе по горлу). "Новобранец" присел на нары с краюшку, рядом со мной. Все щеки платочком промокал. А через минут десять вдруг сделался буйным, стал ногой в решетку колотить, требуя немедленного освобождения. Про произвол говорил, про прокурора. А вы мне скажите, в какой такой милиции нет произвола. Везде есть. Потому что нельзя милиции без произвола и насилия. Иначе это будет не отделение милиции а дом с благородными девицами. Нашему брату только дай почувствовать...

- Короче, - перебил философские размышления типа Владилен, - Дальше-то что происходило?

- Дальше? Понятно что случается. Пришел дежурный, залепил вашему Савельеву, царство ему небесное, в ухо. После чего старик уже ни-ни. Угомонился в уголочке. А к двум часам ночи отдал Богу душу. Тихо помер. Я даже позавидовал. Раз - и все. Между прочим, только я один сразу и понял, что человек вовсе уже не человек. Труп. Подошел к клетке и вежливо попросил подойти к "обезьяннику" дежурного. Тот, как говорят, и констатировал смертушку. Затем пришел ещё один мент. Взяли они Савельева под рученьки и выволокли из камеры. Между прчоим, и нас всех сразу выдворили на улицу. Вот и все.

Тип красноречиво покосился на пустой стаканчик.

- Значит ты видел, как Михаила Васильевича избивали? - спросил Владилен.

- Не избивали его. Один раз ударили в ухо. От таких ударов не помирают. Ну и, конечно, как следует по матушке обложили. Смачно так обложили.

- А засвидетельствовать в суде свой рассказ сможешь?

Тип смахнул хлебные крошки с колен и с достоинством поднялся со стула.

- Рад бы чем помочь, да не в силах. Я ведь - человек вольный. Бомж. Без паспорта и адреса. Кто меня слушать станет?

- Но ведь в камере были и другие люди? - всхлипнула Элочка, - Они могут подтвердить факт...

- Э-э! - тип безнадежно махнул рукой, - Какие люди? Они тоже без кола без двора. Ну, извиняйте, спасибо за угощение.

Он ещё раз тоскливо посмотрел в сторону пустого стаканчика и, наполняя комнату неприятными ароматами, двинулся к выходу.

... По версии милиционеров выходило, что умер Савельев Михаил Васильевич, мужчина 59 лет, от острой сердечной недостаточности. Правда, сама эта недостаточность у него ещё в метрополитене проявилась. Дежурный по станции, обратив внимание на пожилого человека, который держится за сердце, услужливо вывел его на свежий воздух. Неотложку ждать не стали, решили прямо в больницу доставить его на милицейской машине. Но не успели. Машина успела доехать только до отделения...

2000 г.

ФОЛЬКЛОР

Однажды сотрудники Вологодского независимого статистического агентства решили поинтересоваться у своих земляков, насколько они нежны в своих чувствах к родственникам и знакомым. Что в таких случаях делается? Снимается с аппарата телефонная трубка, накручивается диск с неизвестными абонентами и производится опрос. Сколько раз супруг вас целует, сколько обнимает? Сколько раз в неделю дарит цветы и подарки? Чего же тут сложного? Слушай и записывай. Ан, нет. Не каждый человек позволит вмешиваться в свои семейные и интимные дела. Порой так по матушке пошлют! И в этот раз социологи помимо количества нежных чувств подвели ещё кое-какие цифры.

Так вот, оказалось, что жительницы Вологды и Череповца в среднем целуют своих супругов полтора раза в сутки. Чаще всего нежные чувства проявляют домохозяйки, уборщицы, учительницы и работницы предприятий легкой промышленности. Наименее ласковы - банковские служащие, водители трамваев, секретари-машинистки. Это был первый аспект исследования. А второй заключался в том, что представители слабой половины человечества 222 раза обматерили социологов. При этом 11 дали характеристику их деятельности более в пристойных выражениях, а 72 респондента усомнились в их умственных способностях: на вопрос они отвечали вопросом: "Вам, что делать не хрен, что ли?

Те же социологи провели ещё одно интересное исследование и выяснили, что каждому второму россиянину не нравятся анекдоты, в которых употребляются нецензурные слова, а не имеет к таким рассказам никаких претензий - каждый пятый. 14 процентов опрошенных сказали, что вообще не любят анекдотов. Ну, не понимают они юмора, что тут делать! Понятно, пристрастие к мату больше испытывают мужчины, чем женщины (соответственно 30 и 9 процентов).

Любопытно, чем выше доход респондентов, тем чаше они относятся к матерящейся категории. Наряду с предпринимателями позитивно воспринимают матерщину рабочие и безработные. Мат прежде всего инструмент социализации, средство быть своим в той или иной среде. Существуют целые социальные поля, где от человека, не умеющего материться или даже плохо владеющего матом, будут шарахаться, как от чужака. Это - все без исключения производственные отрасли, армия, правоохранительные органы, торговля...

Всех матерящихся, мне кажется, никак нельзя связывать с уровнем их образования. Правда существует негласное понятие: мол, в среде интеллигенции ругаться не принято. Полно! Еще как принято! Еще как ругаются! Еще какие словечки выдумывают. И словоблудит и изощряется, как ни странно, не мужская аудитория, а прекрасная и слабая половина человечества! Когда речь зашла о каком-то новом правительственном постановлении, поэтесса Ольга Берггольц одним словом оценила это творение - "Необлядизм". Приложила руку к образованию новых слов и вдова писателя Андрея Синявского Мария Розанова, которая предложила переименовать ежегодно присуждаемую российским писателям премию под названием "Антибукер" в "Заебукер".

Вы ещё не подметили, как постепенно сексуальный смысл нецензурных выражений стал переноситься в область производства, на работу, а слова обозначать не только различные виды деятельности, но и напряженность труда? Так что, если кто-то говорит, что въе...т как папа Карло, это не значит что он ведет активную сексуальную деятельность. Скорее этот человек труженик. А это говорит о том, что нецензурные слова стали приобретать двойственное значение, обозначая как половой акт, так и какую-либо другую деятельность. То же "въе...ть" сегодня вообще потеряло первоначальное сексуальное значение и целиком перенеслось в область труда.

В России ругань - такая же неотъемлемая часть общей культуры, как и вся отечественная литература. А посему отечественная интеллигенция не только смотрит на мат сквозь пальцы, но и сама грешит черным словом.

Ленин, к примеру, истинный интеллигент, (в переводе с английского "интеллигент" - это просто "умный, образованный") тем не менее называл всех представителей этой прослойки не иначе как "говном". Конечно, был не прав.

Существовал матерный период и у Сергея Есенина. Виртуозной скороговоркой поэт выругивал без запинок ("Малый матерный загиб" - 37 слов) Петра Великого с его диковинным "ежом косматым против шерсти волосатым", а "Большой загиб" великого поэта, состоял из двухсот шестидесяти слов. "Малый загиб" я, кажется, могу ещё восстановить, - вспоминал художник и современник Есенина Юрий Анненков, - "Большой загиб", кроме Есенина, знал только мой друг, "советский граф", и специалист по Петру Великому, Алексей Толстой..."

Лев Гумилев, получивший от мамы за выданный им термин "серебряный век" четвертинку, смолящий дешевые папиросы и рассуждающий о римских императорах как о соседях по дому почти что матерно, выглядел подлинным интеллигентом даже в застиранной ковбойке.

Так что проскальзывает матерок не только у сталевара или каменщика, но и у инженера и известного артиста, у академика и министра, у врача и писателя... И порой знатный, образованных людей даже тянет в компанию, где можно развязать язык.

Какой нынче самый популярный кабак в Питере? "Хали-Гали". В него нужно за несколько дней столики заказывать. А почему? Потому что там целиком матерная программа. Все посетители, официанты и артисты разговаривают только матом. Это принцип. Принцип, принесший популярность. Даже в приглашении пишут: "Тургеневским барышням вход воспрещен". Это, конечно, шутка. Потому как среди тургеневских барышень конца ХХ века отвязной кабачок дико популярен.

Многие считают, что пьют водку в России и нецензурно выражаются, не только для удовольствия, но и для соответствия. Кто-то спросит: соответствия чему?

Да всему, на какую бы тему не заходил разговор. Всюду сплошные проблемы: зарплата, жизнь, квартира, отдых, работа... Один мой знакомый профессор даже объяснял употребление матерщины так: "наличие бранных слов в языке необходимо, потому что они обслуживают определенный класс чувствований. Так что и интеллигенции чувствования тоже не чужды".

Так вот, мне думается, что во всех небранных случаях нецензурное выражение или словцо переходит из разряда явной матерщины в жанр фольклора. Согласитесь, что многие анекдоты и частушки с употреблением непотребных словечек, вовсе не относятся к оскорблениям и ругательствам, а скорее являются озорным отражением нашей действительности и нерешенных проблем. И в политической, и в социальной и в бытовой, повседневной жизни. Сатирик Аркадий Арканов как-то вспоминал о скромном, а порой даже стыдливом Юрии Никулине. "К нему никогда не приставала пошлость, хотя он любил похабные анекдоты. Как-то ещё во время нашего пуританства и ханжества, на одном полуправительственном собрании в Колонном зале он вышел и рассказал такой анекдот: "Встречаются Ярузельский с Рейганом, Рейган показывает свои аппартаменты, шикарную ванну, позолоченный унитаз. На что Ярузельский отвечает: "Вы знаете, господин президент, в Варшаве жила пани Людвиковская, у неё в квартире было 8 унитазов из золота, серебра, бриллиантов. Но, когда пришли русские, оно обосралась на лестнице". И был просто взрыв хохота, и ни у кого не было даже мысли, что это непристойно. Но вот я слышал, как этот же анекдот рассказывал другой, весьма известный человек, - и выглядело все скабрезно, грубо, отвратительно".

Другое дело, что наше некоторые высокопоставленные товарищи порой ведут двойной образ жизни. Вернее будет сказано, что их раздвоение начинается с языка. Ведь всем известно, что прибегают к красному словцу буквально все - от уборщицы до президента. И в отчаянии и в торжественных случаях изъясняются при помощи мата. Но сколько бы не пытались убедить журналисты вставить бранные словечки какого-нибудь министра в печать, тот ни за что не согласиться. Его же, писаку, и осудят. Устно, конечно, но не без матюгов.

Так что ещё можно поспорить с термином, что нецензурщина присуща людям слабым, неинтеллигентным и психологически неуравновешенным. У нас в России ругань среди интеллигентов скорее имеет социальную основу. И если истинный интеллигент и употребил словцо, то это говорит не о его слабости, и не только об отличном знании запретного фольклора, но и о каких-то внутренних или социальных проблемах.

Правда, социальные нормы запрещают брань, но если так уж накипело...

А рабочий человек, чего греха таить, и вовсе может сказать предложение состоящее из одних нецензурных слов, которое не только не потеряет смысла, но и придаст высказыванию необыкновенный колорит и эмоциональную окраску. Вот к примеру, один строитель говорит своему напарнику показывая на носилки с раствором: "Хрена нахреначил до хрена? Расхреначивая на хрен". И партнер, поняв товарища с полуслова, и заодно оценив трехэтажный мат, примется разгружать часть раствора из носилок.

Считается, что рабочий человек за словцом в карман не полезет. Если уж обидели не посмотрит, кто перед ним находится: жена ли, теща, товарищ или начальник. Да что там начальник!

Генерал-майор КГБ Валерий Величко как-то делился воспоминании в средствах массовой информации о визите первого и последнего президента СССР Михаила Горбачева в город Хабаровск, где произошел между президентом и жителем произошел нестандартный разговор. "Помню в Хабаровске едем на огромной скорости по центру города и вдруг по радио мне поступает команда: чета Горбачевых решила посмотреть, что продают в булочной. Нужно найти ближайшую. Находим. Останавливаемся. В картеже около тридцати охранников. Часть остается с Горбачевым, другие - стремглав в булочную. Через несколько минут - дикая толпа. Люди висят на заборах, лезут на деревья, фонарные столбы, давят старушек, женщин, орут дети. Поступаемся всякими правилами и ставим ЗИЛы квадратом. Какую-то женщину прижали к машине. У неё все ребра трещат, она орет благим матом, а сзади продолжают напирать. Одного работягу тоже прижали к машине, а он здоровый парень, ему все нипочем. Он знай себе радуется, что увидел живого генсека. Зовет: "Михаил Сергеевич, Михаил Сергеевич!" Горбачев реагирует, подходит, по-свойски поживает ему руку: "Ну как, товарищ, дела?" Работяга начал было что-то рассказывать, но Горбачев даже на официальных встречах никогда не дававший ничего никому сказать, и тут перебил: "Знаю, все знаю". Парень не растерялся: "А если знаешь, тогда какого х... приехал!"

Фольклор есть фольклор. И он, мне кажется, вправе оперировать непечатными выражениями. А кто как не интеллигенция обязана являться носителем отечественного фольклора? Недаром существует анекдот-вопрос, дескать, чем отличается мат от диамата?

Так вот, мат понимают все, но претворяются, что не понимают. А диамат не понимает никто, но все претворяются, что понимают. Но как мат, так и диамат являются мощным оружием в руках рабочего класса.

ХРЕН МОРЖОВЫЙ

Наш шеф Яшку с первого дня не взлюбил. Потому что Яшка был на голову талантливее шефа, гораздо лучше разбирался в вопросах конструирования, и не в пример скучно-сонному шефу был парнем веселым и неунывающим. Нет, отделаться от него начальник КБ не собирался: Яшка был неплохим специалистом, а в конструкторском бюро хороших специалистов и так не хватало. Оклады маленькие, работы по горло, постоянные командировки...

Нелюбовь шефа к Яшке выражалась в ноябрьских или мартовских отпусках, направлениях на овощехранилища, в дежурствах в воскресные дни, в командировках в какую-нибудь Тмутаракань.

Яшка чувствовал к себе негативное отношение шефа, но виду не подавал. Правда, каждое утро справлялся, мол, как настроение у нашего хрена моржового?

- Как всегда, - отвечали ему. - Велено тебе, Яшка, на предстоящей демонстрации нести самый тяжелый транспарант.

- Вот, хрен моржовый! - возмущался Яшка, но транспарант нести не отказывался.

У хрена моржового была слабость - хлебом не корми, любил в проруби купаться зимой. Мы всем КБ ходили смотреть на это увлечение. Наденет на лысину шапочку, аккуратно спуститься в прорубь и фырчит, фырчит... После этого "кино" и окрестил его Яшка хреном моржовым.

- Смотри, - хватал он меня за рукав и хохотал, - Точно хрен! Бери за уши и дрочи!

В нашем КБ надвигался праздник. Готовились справлять пятидесятилетие нашего шефа. На подарок скинулись ещё за месяц. Женщины бегали по магазинам, но возвращались без подарка - просто терялись, что можно подарить нашему своеобразному моржу. Кто-то предлагал купить ласты и акваланг, кто-то велосипед-тренажер, а Яшка собирался в командировку на Крайний Север. Какая-то незначительная поломка случилась в этом порту со стареньким ледоколом, и моряки затребовали конструктора, чтобы он посоветовал, как разрешить проблему. И шеф, конечно, послал Яшку. Во-первых, уж очень он не хотел, чтобы тот присутствовал на его день рождении, а, во-вторых, быстрее Яшки в ремонте все равно никто не разберется.

В КБ накрыли столы - гуляли. Заезжал заместитель министра, наградил шефа почетной грамотой и самоваром. С каких-то заводов тоже пришли телеграммы с поздравлениями. Женщины от всего КБ подарили картину молодого перспективного художника, на которой был изображен сильнейший шторм и тонущие люди в ледяной воде. Кто-то из остроумных, действительно, подарил ласты с маской.

Когда чествование именинника набрало обороты, в бюро ввалился Яшка. Как всегда - рот до ушей, взлохмаченный и с какой-то коробкой в руках. Гуляющие сразу обрадовались: "О, Яша, только тебя здесь и не хватает!" Шеф, который не ждал Яшкиного приезда, рукой на свободный стул ему показывает, садись, мол. А Яшка с коробкой сразу к нему.

- С пятидесятилетием, господин, начальник. Вот подарочек вам с севера привез. Уникальная вещь!

Шеф, к удивлению, обрадовался, взял коробку и чтобы не обидеть Яшку стал её открывать. Снял крышку, и все увидели на подставочке из китового уса что-то в виде трубки сантиметров сорок длиной.

У шефа на лице отразилось недоумение, что за предмет непонятный?

А Яшка поясняет без тени смущения:

- Это пористая кость детородного органа морского животного! Считается одним из крутейших сувениров!

Все закричали "ура, ура!", накатили Яшке штрафную и снова принялись кричать тосты в адрес шефа, требуя, чтобы он поднял свой бокал.

- Ну надо же! - сказал дежурную фразу начальник, и, не поняв тонкого подвоха, поставил коробку на подоконник и взял в руки бокал.

Веселье продолжалось.

На следующий день, пропустив в обед с Яшкой по стакану портвейна я его спросил:

- Слушай, а что ты ему подарил вчера? Я так и не понял!

- Моржовый хрен, - ответил он и добавил, - Выторговал у чукчей по прямому назначению.

А ведь по пьянке никто и не понял, что подарил Яшка шефу.

1996 г.

ПЕЩЕРНОЕ ЭХО

На территории нашей страны есть очень глубокие пещеры со множеством гротов, ходов, залов со сталактитами и сталагмитами. Одна из таких пещер даже внесена в список ЮНЕСКО, как уникальная историческая территория мира.

Так вот, туристы в летние месяцы в эту пещеру валом идут. Тем более, когда в местной газетке появилась заметка, что в одном из гротов пещеры появился подземный дух, который не только вступает в переговоры с туристами, но и обзывается.

И в самом деле, когда туристы спускаются под своды подземных лабиринтов, одни с помощью краски стараются оставить свои инициалы на стенах, другие, зачарованные грандиозностью природы, кричат во все горло, слушая раскаты обратного эха. Так вот, иногда отраженный голос доносил до его владельца и дополнения к изреченным словам. И чаще всего дополнения - в матерном виде. Кричал парень в темноту "Я - Илья", а обратно долетало "Илья - х-ня". А иногда эхо загибало таким трехэтажным матом, что культурному человеку просто неловко становилось.

Одну группу туристов уж слишком сильно обложило эхо матерщиной.

И решили смельчаки из этой самой группы проверить, откуда отражается этот мат. Не жалея времени облазили почти все лабиринты и в одном из дальних ходов пещеры обнаружили заросшего и небритого бомжа, который, закусив портвешок, посылал в пустоту матерные слова. Вытащили на свет божий: кто такой? Зовут Юрием, а фамилии не помнит. Живет уже несколько месяцев в пещере.

На воздух выходит по ночам, тащит из деревенских дворов съестные припасы, которые "плохо лежат", а днем опять в пещеру. Если не спится, то развлекает туристов.

Короче сдали бомжатника в руки работников правоохранительных органов. А бомжатник только головой покачал:

- Неблагодарные. Сами себя удовольствия лишаете. Сказали бы лучше спасибо, что деньги за эхо не брал...

1997 г.

СОЛОВЬИНАЯ ПЕСНЯ

Один мужик все утро просил у своей женушки денюшек на опохмелку. И ластился к ней, и по дому помогал, и ругался, а в ответ все одно "Нету у меня денег".

Полдня ходил за женой как хвост. Бесполезно. Женушка словно не слышала мольбы. Занималась своими домашними делами - готовила обед, мыла посуду, чистила ковры. А он все следом за ней.

Видит, несговорчивая баба вообще на него перестала обращать внимание, и решил он отомстить. Жена разложила гладильную доску и ну гладить платья да сорочки. И мужичок так боком подкрался и пенисом по гладильной доске хлоп!

- Видишь! Хрен тебе в следующий раз, а не зарплату!

Не выдержали у женушки нервы и она в ответ раскаленным утюгом со всей мочи придавила мужнин детородный орган:

- Так оставайся без хрена, пьяница чертов!

Что в таких случаях от боли и обиды кричат мужики - любой может догадаться. А как громко при этом кричат, могут рассказать жители всего пятиэтажного дома.

В том случае неотложка приехала в течение десяти минут. Диагноз - ожог второй степени. А сколько потом было разговоров об этом самом причинном месте! И никто из рассказчиков не считал, что он матерится, называя половой орган тем самым словом.

1996 г.

ФОЛЬКЛОР ЕСТЬ ФОЛЬКЛОР

Друзья мне рассказали один забавный случай.

Как-то они веселой компанией отмечали очередной юбилей у своего товарища - профессора, доктора филологических наук. Профессор - мужик наинтеллигентнейший. Чтобы какую-нибудь похабщину сказать - ни в жизнь. Словом, один из тех людей, кто даже при отдаленной ругани сам сразу краснеет и теряет дар речи. Зато его жена, тоже, кстати, доктор наук только уже химического или физического направления, человек прямой и обожательница пикантных анекдотов, которые к тому же сама и любит рассказывать.

Так вот, как это водится в веселой компании, когда было уже нечего сказать по поводу рыночной экономики и внешней политики, компания решила обменяться новыми анекдотами. Каждый рассказ сопровождался взрывами хохота. Очередь дошла до ученой супружеской пары и докторша наук с воодушевлением начала:

- Старик позвонил своей старухе и сообщил, что проверил лотерейные билеты...

Тут муж - доктор наук густо покраснел и взял жену за руку:

- Дорогая расскажи какой-нибудь другой анекдот или давай я его сам расскажу.

- Как хочешь, - обидевшись, пожала плечами супруга.

Профессор начал.

- Значит, старик позвонил своей старухе и сообщил, что проверил лотерейные билеты. "Что, выиграл хоть один?" - спросила старуха. Старик отвечает: "Ничего". "Деньгами не бери", - отвечает старуха.

Профессор умолк. И за столом воцарилось молчание. Слушатели словно ждали продолжения. И когда поняли, что анекдот рассказан, кто-то пошутил:

- Профессор, а где смеяться-то?

Тут уже докторша не вытерпела и обратилась к ученому мужу:

- Анекдоты на то и существуют, что все нужно рассказывать своими словами. Пусть это даже непечатные выражения. Сходи-ка, мой дорогой муженек на кухню, и завари кофеек.

Когда профессор скрылся за дверями банкетного зала, профессорша обратилась к гостям.

- Так вот, когда старуха спросила: "Что выиграл хоть один лотерейный билет?" Старик ответил: "Х..!" На что старуха сразу дала совет: "Деньгами не бери"

С кухни профессор услышал новый взрыв хохота и понял, что веселая история со старухой и стариком была оценена гостями. Он заваривал кофе и внутренне был согласен со своей женой, что фольклор есть фольклор и чтобы передать мысль и всю соль анекдота иногда приходится оперировать нелитературными фразами и словами. Но с собой ничего не мог поделать.

А жена-докторша рассказывала уже новый анекдот, да такой, где, как говорится, мат на мате сидит и матом погоняет.

1996 г.

КОЕ-ЧТО О ПОПУГАЯХ

Тысячи лет назад индийцы да африканцы развлекались, слушая попугайские речи. В России их роль выполняли воробьиннообразные - скворцы и вороны. Сидела такая птичка божья на подоконнике у какого-нибудь целовальника в питейном заведении и хрипло требовала у посетителей: "Дяденька, налей водочки!" А то, по настроению, и загибала что-нибудь обидно-нецензурное.

Ныне времена другие. Россияне не ворон и галок, а все больше попугаев держат. И в пьющих семьях, попугай порой составляет достойную компанию тому или иному члену семьи - любителю горячительных напитков.

Уже не этологи - специалисты, изучающие птиц, - а наркологи могут подтвердить - пьяницы не очень-то стараются выбирать выражения. А этологи в свою очередь доказали, что попугаи в том числе и волнистые, умеют не только запоминать те или фразы, но и владеть ассоциативно-понятийным говорением, что может свидетельствовать о началах рассудочной деятельности.

Однажды мне было дано задание написать о бригаде докеров, которые работали в Калининградском порту. Мы встретились, приятно пообщались и бригадир Николай, пригласил меня к себе домой скоротать за бутылочкой вечерок.

Когда он открыл дверь своей квартиры, с кухни кто-то недовольно отозвался:

- Мудаки пришли...

Мне стало неловко, а Николай засмеялся и без тени смущения пояснил:

- Не волнуйся. Это Сашка, попугай. Тещиными словами нас кроет. А вся семья на даче.

Мы прошли на кухню и расположились за столом. Сашка следил за мной ревнивым взглядом и как воды в рот набрал.

- Чему это теща его учит? - поинтересовался я у Николая.

Мы выпили.

- Знаешь, - сказал он, - у нас с тещей идет негласное соревнование, чьих выражений Сашка больше выучит. Конечно, она все время дома, поэтому в мою сторону ругательств больше сыпется.

Сашка словно подтвердил сказанное Николаем:

- Опять нажрался, пьянь рваная.

- Заглохни, чудо в перьях!

- Башку оторву, - сказал попугай.

Николай просиял:

- Во! Это уже мое выражение.

Сашка выдал ещё фразу: "Водочки хоца!" - и надолго замолк.

Николай уверял, что Сашка знает несколько песен из репертуара Аллы Пугачевой, и сколько он ему не насвистывал, попугай не желал давать концертов. Наверное, он на что-то обиделся и надолго замолк. Мы не стали больше обращать на него внимание, сидели, пили водку и беседовали.

Время было позднее и пора было собираться в гостинцу - утром самолет.

Я поднялся из за стола и вдруг попугай разразился отчаянной бранью:

- Сука старая, сука старая! Как ты меня з...!

Мы расстались.

Уже когда вернулся в Москву, одна знакомая кандидат наук рассказывала, что величина словарного запаса птицы зависит от её пьезовизуальных возможностей. Легче всего птицы запоминают эмоционально окрашенную лексику, так как она выделяется на общем фоне речи. А что может быть более эмоциональным, чем русский мат? Причем, матерщина так застревает у птицы в горле, что отучить её от употребления черных слов невероятно сложно. Для этого нужно только самому не ругаться в присутствии птицы. Есть попугаи-говоруны, которые неплохо запоминают империтивы (приказы, побудительные слова) и коммуникативы (привет, пока, до свидания). Почему-то я вспомнил своего прапорщика, который очень любил приказывать при этом употребляя матерщинные выражения. Когда я демобилизовывался, он купил себя попугая. Среди военных мода такая была.

Хотел бы я теперь услышать того попугая...

1996-1997 г.

СОН

Моему товарищу приснился сон. С обезумевшими глазами и всклокоченными от пота волосами он рассказывал:

- Представляешь, иду я по Москве. Всюду небоскребы в виде сказочных теремов, с колоколен льется русский перезвон, часы на Спасской башне играют "Боже царя храни". По дорогам снуют шикарные, суперсовременные "Лады" и "Волги". Кстати, мостовые похожи на зеркальную гладь, всюду чистота, а дураки исчезли. По улицам ходят только умные люди, здороваются друг с другом, улыбаются и слышишь только "Будьте добры", "Спасибо", "Пожалуйста"...

Весь мир смотрит русские телевизоры марки "Сонин", пользуется видео и фототехникой от "Никонова". В Париже мода только на русские кружева и оренбургские пуховые платки, немцы стоят в очередях за вологодским маслом: голландцы жуют бутерброды с российским и костромским сыром. Кстати, "Макдональдсы" утратили свое влияние не только в Европе, но и в самой Америке. В Нью-Йорке нет отбоя от желающих перекусить в "Русской пельменной", в бистро "Расстегаи и кулебяки". Все лакомятся варениками с клюквой, пирожками с капустой и запивают ед квасом и пивом "Ячменный колос".

В магазинах моментально раскупаются матрешки, балалайки, пользуется повышенным спросом русский фарфор. Иностранцы предпочитают пить чай только из русских самоваров, варят борщи, не мыслят ужина без отварной картошки с селедочкой и на брудершафт пьют только "Столичную" и "Русскую" водку.

Все зарубежные бомжи мечтают стать бомжами московскими, которым выплачивается пособие по бомжеванию в золотых русских рублях, бесплатно выдаются контрамарки и веники для посещения русской бани, после чего все они направляются на поселение в пятизведночные отели для восстановления здоровья, утраченного в своих странах.

Казино Лас-Вегаса и Монте-Карло давно закрыты за неимением посетителей. Однорукие бандиты-автоматы пошли на металлолом, стрелки рулеток заржавели. Зато весь мир играет на бильярде в русскую пирамиду, режется в лапту и городки и проводит досуг за игрой в подкидного дурака.

Весь космос забит русскими космическими кораблями, станциями, спутниками, с которыми запросто может связаться через русстернет по компьютерной связи любой желающий.

Русские живут дольше и лучше всех. Новорожденным прямо с пеленок открывают счета в банках. За здоровьем стариков следят персональные компьютеры.

Люди всех национальностей мечтают стать русскими. Американцы, французы, итальянцы эмигрируют в Россию. Около здания МИДа на Смоленской площади в Москве - столпотворение. Разноязычный гомон, драки. Русские милиционеры очень вежливо советуют иностранцам - неграм, японцам, индусам не волноваться, потому как паспортов с российским гражданством хватит на всех. Но иностранцы чуть ли не по головам лезут к заветным окошечкам и матерятся, матерятся, матерятся...

Тут я и проснулся.

1997 г.

ЭКЗАМЕН ПО РУССКОЙ ЛЕКСИКЕ

В предрассветный час всю комнату в общежитии разбудил скрип напильника. То вернулся Тякучев и после любвеобильной ночи с очередной пассией делал на своей тумбочке новую засечку. Кого-то трахнул. Когда засечка заняла свое место в длинном ряду с другими засечками, которые окаймляли всю крышку тумбочки, он набрал в рот воздуха и резко сдунул опилки. Потер пропил пальцем, почесал в голове и улегся в свою койку. Уснул сразу, не придаваясь никаким любовным воспоминаниям. Обычное дело. Обычная засечка. Хотя не совсем обычная. Дело в том, что за обладание блондинкой Тякучев пропиливал глубокую ямку. Если переспал с брюнеткой ямка прорезалась поменьше. С шатенкой - совсем маленькая. Поэтому крышка тумбочки была похожа на огромную засохшую астру. В основном преобладали брюнетки.

Утром, когда шла уже первая пара, по этажу бегал разгневанный декан больше половины будущих преподавателей русского языка и литературы не возжелали удостоить своим присутствием лекцию по русской лексикологии. Декан в ярости срывал одеяла сопящих и рычал на весь коридор.

- Я вам устрою райскую жизнь. Я вам покажу екэлэмэнэ! Я сам буду принимать у вас лексику и фразеологию! Я вам...

Он всем своим тучным весом навалился на дверь комнаты, где спал Тякучев со товарищами, и защелка легко слетела с шурупов. Правда, студенты уже соскочили с кроватей, натягивали штаны и майки. Только Тякучев спал как ни в чем не бывало, укрывшись с головой под одеялом.

- Я вам, екэлэмэнэ, - орал на четвертокурсников декан и вдруг увидел спящего под одеялом человека, - А это что за мешок? - ткнул он толстым пальцем на тякучевскую кровать.

- Тякучев болеет, - сказал кто-то очень робко.

- Тякучев? Болеет? - глаза декана стали похожи на чайные блюдца, Хотелось бы знать, чем же он болеет?

Декан сделал два шага к кровати и сорвал одеяло с тела Тякучева.

Тякучев спал нагишом.

- Подъем! - голосом пьяного прапорщика чуть ли не в самое ухо Тякучева заорал декан.

В ту же секунду Тякучев в чем мать родила навытяжку стоял перед деканом - сработала старая армейская привычка.

- С похмелья? - не дав прийти в себя ещё непроснувшемуся Тякучеву, спросил декан.

- Так то... - хотел сказать Тякучев, но тут же опомнился, - Никак нет, Илья Яковлевич!

- Спите екэлэмэнэ, - стал ходить вокруг голого Тякучева декан, - А лексикологию за вас Пушкин будет сдавать? И что у вас в комнате за безобразие! Бутылки всюду, баб голых на стены понавесили, запах, словно в свинарнике...

Тут его взгляд упал на тумбочку в засечках.

- Чья тумбочка? - тут же спросил он.

- Моя, - ответил голый Тякучев, прекрывая ладонями свой детородный орган.

- А почему она выглядит, как стиральная доска?

- Была такая...

- Врешь, екэлэмэнэ! Это ты из неё гармошку сделал! Зачем ты это сделал?

Отрицать свое умение в выпиливании было бесполезно и Тякучев решил схитрить:

- Это я, Илья Яковлевич, отмечаю сданные экзамены и зачеты.

- Не понял!? Ну-ка объясни, каким это образом тумбочка стала зачетной книжкой? - и декан провел пальцем по засечкам.

- Глубокие - экзамен сдан на отлично. Средние - хорошо. Маленькие засечки - провал или пересдача... - врал Тякучев

Декан поковырял свежую засечку:

- Не верится, Тякучев, чтоб у тебя столько отличных отметок было. Вот эта свежая - за что?

- По зарубежной литературе.

- Я ведь проверю!

- Ради Бога, Илья Яковлевич.

Декан наморщил лоб, не зная, что бы ещё сказать Тякучеву и остальным жителям комнаты. Развернулся и пошел вон, лишь около двери пробурчав: "Надо же, всю тумбочку испохабил, екэлэмэнэ!"

- Экзаменов много, Илья Яковлевич. Вон шестьдесят уже сдали. И это за три с половиной года! А сколько ещё сдавать!

Декан резко остановился и бросил:

- Ты бы Тякучев, между нами мальчиками говоря, лучше бы на хрену у себя эти засечки ставил, чем казенную мебель портить! Понял?

- Понял, - вздохнул Тякучев, показывая всем своим видом, что прочувстствовл момент.

- По-о-о-нял, - передразнил его декан, - Не нижней головкой нужно думать, а верхней! Чтобы через десять минут были все в аудитории.

Дверь с треском захлопнулась. Все обитатели комнаты повалились снова на кровати от хохота. Только Тякучев, натягивая плавки, вслух рассуждал:

- Если проверит мои экзамены и зачеты, то у меня за четыре года столько брюнеток, то есть пятерок, ни за что не набертся...

- Не нижней головкой думать надо... - сказал ему сосед, пародируя голос декана.

1996 г.

НА ХИТРУЮ ПОПУ...

Когда баскетболисты ЦСКА играли очень важный для себя матч с клубом "Маккаби" из Тель-Авива, диктор объявил по стадиону, что у соперников произошла замена. На площадку вышел самый высокий израильский игрок румынского происхождения Константин Попа. Рост нападающего был 2 метра 20 сантиметров. На майке нападающего красовались буквы "Popa".

По трибунам прокатился ехидный смешок: "Попа - в жопе". К этому времени ЦСКА выигрывал целых двадцать очков, и победа, казалось, была обеспечена.

Сосед по трибуне посмотрел в программку, и, видимо не найдя нужной информации, тронул меня за локоть:

- А у нас есть кто-нибудь выше?

- Кого выше? - не понял я, о чем спрашивает сосед.

- Ну, этого - жопы?

- По-моему нет, - спокойно вместо меня ответил сосед справа. Ответил так, как будто фамилия игрока и в самом деле была Жопа и не вызывала в нем никаких удивлений.

- Два двадцать! Надо же! Хорошая палка дерьмо мешать... - покачал головой сосед.

В это время Попа забросил мяч в корзину армейцев и сократил разрыв в счете.

- Эй, жопа! - раздались крики и свист с трибун.

- Задницу прикройте, - дал совет то ли игрокам, то ли тренеру мой сосед.

По всему было видно, что баскетболист Попа был ещё игроком молодым и неопытным. К удовольствию публики он несколько раз промахнулся по кольцу и его заменили. Вытирая пот со лба, он уселся на лавочку запасных.

Во втором тайме израильтяне прибавили в скорости и меткости бросков, а игроки ЦСКА потеряли кураж и нити игры. Разница в очках быстро сокращалась.

Попа по-прежнему сидел на скамейке запасных, а по трибунам то здесь то там радовалось:: "Вот жопы, надо же - догнали!"

Не было пределов возмущению и у моего соседа. Надо сказать - ругался он мастерски. Но почему-то во всех грехах обвинял он не баскетболистов ЦСКА и не команду "Маккаби" а одного лишь высокого Попу, который мирно и тихо по-прежнему сидел на скамейке запасных.

Израильтяне сделали трехочковый бросок.

- Жопа с ручкой, - прокомментировал мой сосед.

Кто-то мастерски выполнил штрафные, и сосед опять обвинил в неудачах ЦСКА Попу:

- Здравствуй, жопа, Новый год. Так и проиграем.

Когда команды в очках сравнялись, сосед упавшим голосом заметил:

- Видимо, шире жопы не пукнешь, так же как и выше члена не прыгнешь!

Наши опять вырвались вперед и сосед тут же отреагировал:

- Попутного хрена вам в задницу...

ЦСКА оторвался на пять очков, что болельщик с явным воодушевлением тут же откомментировал:

- Мы вам покажем, как жопой гвозди дергать!

Надо признаться, что самые искусные и виртуозные выражения, которыми болельщики и мой сосед награждали израильтян, я специально опустил, дабы мой рассказ не стал пособием по нецензурным выражениям российского болельщика.

...Когда раздался финальный свисток и игроки и тренеры принялись поздравлять друг друга, мой сосед, довольный и с улыбкой во все лицо, встал с кресла. Он отечески похлопал меня по плечу и сказал:

- Знай наших! Ведь на хитрую попу всегда найдется хрен с винтом!

1996 г.

КОГДА МАТЕРЩИНА ВЫРУЧАЕТ

Был случай, когда самарские оперативники накрыли сходку воров в законе. Нагрянули в тот момент, когда криминальные авторитеты занимали места в автобусе. Через минуту другую паханы хотели уже отправиться к месту явки, дабы обсудить планы на перспективу по дальнейшей работе. Но... в это время собровцы и закрыли выходы и входы в "Икарус". "Так, господа авторитеты, - сказали милиционеры Семинар по обмену опытом переносится в ближайшее отделении милиции. А пока предъявите документы".

Надо сказать, что и разбойнички тоже были не лыком шиты. После того, как люди в бронежилетах и с автоматами обшмонали каждого, они задали правомерный вопрос: а на каком, извините, основании вы устроили шмон среди честных и законопослушных российских граждан? И были правы.

Правда, пока велся обыск, случился маленький конфуз: один из охранников какого-то авторитета от страха по крупному наложил в штаны. Пока милиционеры подыскивали ему новые, недовольные паханы устроили бунт. Вы, начальники, скажите по какой статье и на какой срок хотите в кутузку упрятать? Пока милиционеры раздумывали над ответом, сами же уголовники их и выручили. Недовольные неожиданным арестом и нахальным обыском почти три десятка воров в законе на чем свет стоит начали материть работников охраны правопорядка. При этом "сука" и "козел" из всех высказанных выражений были признаны самыми мягкими и культурными.

Но самая "изысканная брань началась, когда у всех задержанных начали снимать отпечатки пальцев.

Оперативники радовалась: все нецензурные выражения и изощренная брань в их адрес были только им на руку. Так как тотальная проверка задержанных на причастность к какими-либо преступлениям ничего не дала, да и в розыске авторитеты пока не значились. Поэтому всех и привлекли по статье за мелкое хулиганство, выразившееся в оскорблении органов правопорядка. Словом, два с половиной десятка авторитетов криминального мира и ещё столько же их помощников были усажены на 15 суток в изолятор временного содержания. А за это время оперативники многих смогли проверить на причастность к тому или иному преступлению.

Так, несдержанность авторитетов помогла работником милиции.

1996 г.

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ

Вообще, существуют десятки, сотни нюансов, моментов, случаев, забавных происшествий, когда просто нельзя не заматериться.

Представьте такую ситуацию. Девушка спускается в подземный переход, а на встречу ей мужик. Идет прямо на неё широко расставив руки - будто бы обхватить собирается. В переходе никого нет. Девушка рефлекторно делает два шага влево - и мужик с распахнутыми руками тоже. Она вправо - он, словно её зеркальное отражение, за ней.

Кому-то на беду, а кому-то на счастье, девушка эта лет пять постигала науку рукопашного боя. И ей ничего больше не оставалось, как применить предупреждающий прием против злодея-насильника. С криком "И-я-а-а-а", она со всей силы бьет мужика ногой в область печени и тут же старается поддеть кулаком в челюсть. Но раздается звон разбитого стекла и, конечно, отборная матерщина. Мужик в гневе смотрит на окрававленные руки. И свою и девушки.

- Совсем дура, что ли! - кричит он растерявшейся каратистке, - На хрен ты мне нужна! Я специально дождался вечера, чтобы по безлюдной улице перенести оконное стекло из гаража домой. И вот - на тебе!

Или другой подобный случай.

Мужику в летнюю плетеную сандалию попал маленький камешек. Он решил его вытащить. Облокотился рукой на какой-то сарай и стал трясти ногой. Но сарай, к несчастью, оказался небольшой электрической подстанцией или как их ещё называют - трансформаторной будкой.

Опять же к несчастью, к этой самой подстанции шел электрик - что-то ему там было нужно выключить или включить. Видит электрик трясущегося мужика и быстро соображает: мужик-то под напряжением. Что делать? Надо выручать! Он хватает увесистый дрын и со всей силы бьет мужика по руке, которой он держится за угол подстанции - так, простым способом, отключают жертву от тока.

Рука пострадавшего повисает как веревка - перелом.

На каком языке они объяснялись, можно догадаться, поставив себя на место того мужика, в чей сандалий попал камешек.

Или такая история. На центральную площадь выскакивает мужчина и старается быстро её пересечь. За ним выбегают два милиционера. Под липами на лавочке сидит молодой парень и дама его сердца. Увидел убегающего и догоняющих и, чтобы показать своей девушке, что он настоящий мужчина, в два прыжка догоняет первого. Болевой прием - и мужик корчится на асфальте. Тут жених с видом победителя поглядывает на свою даму, потом на стражей порядка. А те - запрыгивают в автобус и уезжают.

Конечно, поверженный разразился громкой бранью. Он тоже спешил на этот же автобус.

А все - его величество случай!

1997 г.

ЦЕНЗОР

Я, может быть, не до конца понимаю фразу "нецензурные слова и выражения". Всем понятно, что в свое время именно цензура решала, что писать и говорить можно, а что нельзя. Например, московские недостатки цензура не разрешала критиковать больше одного раза в месяц. Об Афганистане писать было нельзя, о нефти, газе, некоторых министерствах военно-промышленного комплекса - тоже нельзя. И ещё много чего было нельзя. А если нельзя - то все эти темы были нецензурными. Или наоборот цензурными. Словом, сам черт не разберет.

Так вот, цензор в нашей газете был ужасным нецензурщиком. И ему цензору, самому не удавалось, укрощать свои нецензурные порывы. То, что писать было нельзя - он безжалостно искоренял. А то, что и говорить было нельзя - не мог искоренить никак.

Читая мою заметку о разливах горящей нефти на сургутских промыслах, от без злобы сказал: "Ты явно опи...л, парень. Забирай свою писанину и иди на х.. отсюда. Этого писать нельзя."

Я вычеркнул все что касалось горящей нефти и снова принес заметку цензору.

- З...л, - осердился моей настырности цензор и в мелкие клочки разорвал заметку. - О Сургуте писать нельзя вообще. Прикинь хер к носу: если война, то что будут бомбить враги? Сургут. Все. У...й.

"Какой нецензурный цензор!" - всегда думал я, выходя из его каибнета. А может наоборот - цензурный матерщинник?

1996 г.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ПРИЗНАК

В старые партийные времена в одной районной газете работал очень задиристый главный редактор. Ну очень задиристый. Все время его что-то или кто-то не устраивал. То к одному журналисту придерется, то к другому. Но особенно доставалось корректорской службе. Найдет ошибку или опечатку в газете и разнос устраивает по полной программе. Да ладно бы только разнос, а то и премий лишит и в должности понизит. А то и просто так придерется из-за собственного плохого настроения.

Жаловались на него сотрудники редакции во все инстанции. Ничего не помогало. Видно у редактора во всех влиятельных кругах были свои люди и заступники. Слишком верно он вел линию партии. Словом, никак не могли от него избавиться или хотя бы урезонить немного.

Когда очередному корректору редактор предложил сразу после вычитки номера подать заявление по собственному желанию, последний ехидно улыбнулся и сказал:

Ну что ж, сам погибай, а товарищей выручай. - и пошел на дежурство.

Утром вышел очередной номер. На четвертой странице в последней колонке как всегда были разные объявления. И в первом абзаце сообщалось о предстоящем субботнике в честь энной годовщины вождя революции. Далее шло объявление о каких-то заготовках. Но крупным шрифтом было набрано, что в предстоящую пятницу в районном клубе инструктор идеологического отдела обкома партии прочтет лекцию "О сквернословии - как пережитке капитализма".

Главный редактор, взглянув на последнюю страницу, упал в обморок. А дело было в том, что корректор в слове "Объявления" "не заметил" ошибки: вместо буквы "в" стояла буква "б" и слово читалось так "ОБЪЯБЛЕНИЯ".

Редактора уволили первым. Корректора вторым.

1996 г.

КОГДА ПОПЫ МАТЕРЯТСЯ

Колька Прочан - совсем молодой художник реставратор бросил кисть и решил, что пора ужинать. Он слез с лесов, где под самым потолком подкрашивал ясные лики ангелочков и направился в ризницу. На церковном столе разложил газету и на неё выложил из портфеля пакет со свежими огурцами и помидорами, 200 граммов колбасы, пяток круто сваренных яиц и полбулки черного хлеба. Короче, все, что собрала ему мать повечерять.

Включил электрический чайник. Порезал колбасу и хлеб. Затем, жестом иллюзиониста, извлек из-за стола бутылку с коньяком, оценивающе поднял на уровень глаз - оставалось граммов сто. С сожалением причмокнув, он вылил содержимое в стакан.

Он медленно и с наслаждением выпил коньяк и закусил бутербродом с колбасой. Жевал, и чистил яичную скорлупу на газету. В этот момент он был доволен и своей работой и заказом на реставрацию церковных фресок. Работал с утра и до поздней ночи. В темноте шел домой, ложился спать, а утром снова к месту работы. Батюшка обещал хорошо вознаградить.

Одна проблема была у Кольки - поговорить не с кем. Перед сном и утром с матерью парой слов перекинется, да в обед с попом, который ежедневно приходил посмотреть на его работу. Но разговор получался скучный и какой-то нравоучительный. Это не тронь, туда не лезь, никого в храм не води, экономь краску. Словом, скукота.

Колька запихал очищенное яйцо в рот и взял следующее. С газеты, куда он чистил скорлупу, ему подмигнула жгучая брюнетка с аппетитными грудями. Он ребром ладони отодвинул скорлупу с фотографии и прочитал:

"Живой разговор тет-а-тет с сексуальными девушками". Далее указывались номера телефонов, под которыми была ещё одна надпись: "Где ты мой укротитель? Дикая кошечка ждет твоего звонка. Если ты смелый мужчина с крепкими нервами, звони мне прямо сейчас".

Не отрывая взгляда от брюнетки, Колька выдернул вилку из розетки чайник кипел.

Коньяк приятно ударил в голову и Колька подумал, что не прочь бы поболтать о том о сем с этой сексуальной маньячкой. А она словно подбадривала. Мелким шрифтом в самом низу фотоснимка дева обращалась прямо к нему: "Если у тебя есть свободная минутка, потрать её на меня, и я так заведу тебя, что ты сразу забудешь все свои проблемы".

Проблема у Кольки была только одна - одиночество под сводами пустого огромного храма. Но на столе чернел церковный телефон. "В конце концов, подумал Колька, - я имею право на свободу слова".

Он прожевал яйцо, пододвинул телефон поближе, положил ноги на стол и стал накручивать номер.

- Алло, - как показалось Кольке, ответило милое создание, - Тебя как зовут? Ты хочешь провести со мной несколько минут?

Колька назвал свое имя и сказал, что согласен на все. Только насколько это возможно по телефону?

- Не комплексуй, - ответило божественное создание, - Представь, что мы вместе. Сейчас мы завалимся с тобой на тахту и сольемся в яростном поцелуе.

И через несколько минут Колька уже млел, забыв, что он находится в церкви. Он представлял какой-то гостиничный номер, обставленный в старинном стиле, а рядом с ним на широкой кровати лежала она. Она стонала от удовольствия и плакала от счастья. Она в истоме бормотала его имя, восхищалось его могучим телом, хотя сам Колька никогда не считал себя Шварцнеггером и был хиляк от рождения. Она сама снимала с него футболку, джинсы. Она целовала каждый кусочек его тела, называя его божественным, восхищалась его запахом (на самом деле Колька весь провонял красками). Они перепробовала все позы при половом акте и Кольке даже показалось, что они свалились с кровати. Но её любовный пыл не остывал и она просила ещё и еще. Он матерился от наслаждения и она ему вторила тем же.

- Ах, какая ж ты испорченная! Какая же ты б..дь! - почти кричал Колька.

- Я твоя б..дь! Твоя! - отвечала она ему с другого конца провода.

- Все, все! Я кончил! - Колька откинул голову на спинку стула и вытащил руку из штанов.

- Только не уходи и не оставляй меня одну, - просила она его. - Давай поговорим о нашем будущем ребенке. Я ведь могу стать хорошей невесткой для твоих родителей. Я умею отлично готовить, создать уют в квартире и ждать тебя после работы. Кем ты работаешь?

- Художником, - ответил Колька, смахивая на пол с руки бледные сопли. - Ладно, об остальном в следующий раз поговорим.

- Ты мне ещё позвонишь? - спросила она.

- Конечно, - сказал Колька и положил трубку.

Он посмотрел на часы - с момента знакомства прошло сорок минут. Он блаженно вздохнул, свернул свои съестные запасы и пошел ещё немного поработать.

На другой день вечером Колька опять набрал номер телефона брюнетки. Теперь они трахались на песчаном берегу. Она опять восхищалась им и была довольна. Он рассказал ей о своих бывших любовницах, поговорили о последней порнушке. Она тоже жаловалась на судьбу.

Их "встречи" продолжались полторы недели. Днем приходил батюшка, вечером приходила она. Кольке теперь было нескучно, работа шла весело и оставалось подмазать несколько икон, чтобы получить приличный гонорар. Колька даже подумывал, что с такими деньгами можно было бы и в самом деле разыскать эту незнакомку в телефонной службе 907.

Но однажды утром батюшка грозно потребовал, чтобы Колька в сию же секунду спустился с лесов.

Когда Колька спустился, батюшка минуту буравил его своими черными глазищами, а затем под самый нос протянул типовой бланк.

- Твоя работа, дьявол!?

- Что это? - не понял Колька, стараясь разглядеть бумажку.

- Счет за телефон! - прогремел батюшка. - Не отрекайся, дьявол, кроме тебя здесь никого не было.

- Я заплачу, - потупил в пол глаза Колька.

- Заплатишь, ебииомать! - взорвался священник, - Да у тебя, нехристь блудная, таких денег никогда не было и не будет! На семь миллионов рубликов назвездел!

Святой отец наклонился, поднял с пола кусок метрового бруса и замахнулся на Кольку:

- Я тебе, сексуальный маньяк, сейчас все мозги, ебииомать, повышибаю! Вот отсюдова-а-а...

Колька не стал долго себя упрашивать, развернулся и пустился наутек из храма, забыв и свои кисти и портфель со съедобными припасами. А за спиной гремел голос батюшки:

- Храм обокрал, ебииомать! Дьявол! Нехристь!

Шел без денег домой Колька и думал: вот и пострадал из-за рекламы...

1996 г.

ФРУКТЫ РАЗДОРА

Один садовод-любитель, прочитал в зарубежном журнале, что американцы дарят друг другу на рождество яблоки с поздравительными надписями. Делается это так: на зеленые плоды наклеиваются трафаретные буквы из черной бумаги. Яблоко созревает, укрупняется, желтеет или краснеет. А когда плод созрел, буквы можно отклеить и на яблоке будет читаться заказанный текст.

Так вот, садовод решил организовать свой бизнес. Позвонил в некоторые фирмы и банки и предложил: не хотите, мол, поздравить с Рождеством своих друзей символичным яблочком с живым текстом.

Один коммерческий директор фирмы сказал, что получишь, мол, старик, сто баксов, если на яблоке будет написано: "Хочу е...ся".

В другой фирме заказали яблоко с адресом: фирме такой-то от таких-то. И с пожеланиями "Х.. вам".

Почему-то надписи на яблоках русские бизнесмены предпочитали делать в матершинной форме. Может быть относились к этому плоду как к искусительно-эротическому?

Обиженный садовод решил на следующий сезон попробовать делать надписи на грушах.

1996 г.

ЗАРПЛАТА НАТУРОЙ

Меня всегда удивляла изобретательность и предприимчивость руководителей хозяйств, организаций и производств, когда дело касалось выплаты денежного довольствия своим собственным рабочим. Когда огромную Россию охватила эпидемия задержек с выплатами зарплаты, многие директора предприятий предлагали своим рабочим и служащим в качестве зарплаты выпускаемый на их производстве товар или продукт. В Ельце по обочинам автотрассы стояли рабочие местного телезавода и продавали телевизоры, которыми с ними расплатилась администрация предприятия.

- Куда мне эту колбасу девать? - говорила работница колбасного цеха мастеру, который пытался ей в виде зарплаты выдать десяток-другой килограммов мясопродуктов.

- Продашь...

- Да я уже и так всех соседей обеспечила и сосисками, и сардельками, и окороками...

Мастер зло смотрит на несговорчивую бабу и цедит сквозь зубы:

- Тогда онанизмом занимайся!

Впрочем, мнения руководства по поводу натурального вознаграждения чаще всего всегда едино. Если рабочий все-таки интересовался, куда ему девать эти болты, приемники, шифер, доски, инвалидные коляски или органические удобрения для дачных участков, родные начальники, как правило отвечали на один манер - "на хер".

В одном рыбацком поселке Астраханской области работягам в качестве зарплаты выдали мотороллеры "Муравей" Есть права на вождение, нет - все равно, заработал, получай. Правда выдавали технику по магазинным ценам с пятидесятипроцентной надбавкой. "Куда мы их?" - разводили руками рабочие.

Ясно куда...

В другом селе за уборку зерновых с комбайнерами рассчитывались велосипедами. Причем, раздавали их и тем пенсионерам, которые и на своих-то двух ногах передвигаются с трудом.

Не трудно догадаться, как рассчиталось со своими рабочими руководство деревокомбината, которое гнало продукцию для ритуальных услуг. Столяры и плотники грустно шутили, что во всем поселке не найдется столько потенциальных клиентов в покойники, сколько гробов выдают на зарплату одному рабочему.

Натуроплата в качестве расчета за труд становилось все более привычной. В Воронеже дело дошло до того, что в одном из НИИ сотрудники в кассе получали бутылки с водкой, которые потом каждый сбывал за деньги одному ему известным способом. Коммерческими идеями никто друг с другом не делился: благо бы свое добро продать. Правда, требовали от руководства ученые, чтобы оно выдавало к бутылкам и сертификат качества.

В другом сельскохозяйственном предприятии рабочие свою зарпалату получали утками. В день зарплаты подтягивались к кассе с большими мешками и получали излишне крикливые "деньги".

Но в мою необычную коллекцию попал и факт, когда в хозяйство, заказавшее в счет оплаты своих овощей позарез необходимые шланги, с завода резиново-технических изделий пришла телеграмма примерно такого содержания: "Шлангов нет, предлагаем презервативы..."

Директор хозяйства с негодованием набрал телефонный номер партнера по бизнесу. Когда наконец в трубке зазвучал голос директора завода, выпускающего импозантные резинки, овощевод взорвался.

- Ты че, Лексеич, не заболел?

- А че?

- Мы же шланги просили...

- А мы че?

- Даже говорить стыдно...

- Ну и че? - поняв о какой продукции идет речь, переспросил директор.

- А куда я их?

- Знамо куда, - захихикала трубка, - Не на морковку же и не на огурцы...

- Издеваешься?

- Нисколько. Пекусь о здоровье вашего коллектива - СПИД кругом. Пойми, я ведь и своим зарплату теми же самыми резинками выдаю...

Чтобы не наговорить глупостей и оскорблений, овощевод в сердцах бросил трубку и только после этого смачно выматерился. Все-таки он был культурный овощевод, хотя и жил в деревне.

А через неделю привезли ящики с надписью "Изделие № 2"...

1997 г.

ДОПИСАЛСЯ...

В одной уважаемой многомиллионной центральной газете я наткнулся на предвыборный президентский репортаж. Начинался он очень загадочно: "О чем вы думаете, - спрашивал автор, - глядя на чистую белую стену?"

Я посмотрел на белую стену в своей квартире и ничего кроме радующей белизны не увидел. Конечно, подумал, хорошо когда стены чистые. Но автор репортажа мне подсказал: "Ну, сознайтесь же, неужели ни разу не тянулась ваша рука вывести на этом незапятнанном просторе что-нибудь эдакое? Разудалое, русское, из трех, к примеру, букв?"

Я - не дурак, догадался о чем идет речь и подумал, а что если взять и написать! Правда сын-школьник меня не поймет, а жена, того и гляди наберет 03 и пригласит неотложку. В общем затея автора многомиллионной газеты мне показалась несуразной.

Далее автор оставил читателя на время в покое и принялся за политиков. "Честное слово, странно: отчего это политикам кажется, будто накануне выборов, нам непременно придет в голову какое-то другое слово..." Действительно, если бы накануне выборов всем избирателям пришло бы в голову именно ЭТО слово, то по всей России не осталось бы "живых" белых стен и пестрели бы они... Сами догадываетесь.

Потом автор перекидывается уже к конкретному лицу, явно чем-то ему не угодившему. "Ну вот на что, скажите, на что рассчитывали в предвыборном штабе Явлинского, расклеивая по городу плакатики "Требуется новый президент" с девятью пустыми клеточками?"

И я уже начинаю искать и склонять по падежам, составлять производные из этого слова, на которое намекает автор, чтобы заполнить им девять клеток. Ничего не получается - интрига почище чем в "Поле чудес". Но талантливый автор тут же дает отгадку: "Ведь надо не знать азов арифметики, чтобы не сообразить: это самое из трех букв в этих девяти клеточках поместится ровно три раза. И помещалось".

Вот такой кубический ответ. Я что-то начал соображать на счет азов этики, но под руку попался почтовый бланк на подписку, опубликованный в этой газете. Двенадцать месяцев - двенадцать клеточек. Газета многомиллионная. Сколько одному человеку в этих белых клеточках необходимо написать слов из трех букв? Уже обученный предвыборным репортажем, я сообразил моментально. Так, теперь задачка посложнее. Газета многомиллионная. Все читатели догадались, что вписывается в чистые клеточки. Если поклонники Явлинского, выписывающие эту газету проставят по четыре слова в каждом номере, сколько всего получится? Но я, не сторонник Явлинского, я простой читатель, каких миллионы и потому уже мыслю в общероссийских масштабах. Это же сколько ху..., извините, этих самых слов получиться, если их впишут все подписчики? Обидно, но не наберется в России столько сапожников.

1996 г.

АКЦИЯ-ПРОТЕСТ

Художники города Ревда, что в Свердловской области, своим ремеслом решили внести вклад в дело нравственного воспитания нового человека в новых экономических условиях. Художники, конечно, были не из митьковского направления. Поэтому их акция проходила под лозунгом "Нет - сквернословию в общественном транспорте".

Словом, оформили транспаранты, нарисовали плакаты и развесили все на самой людной аллее парка Победы. На самом большом транспаранте красовался лозунг "Зимой и летом - без мата и с билетом!" Рядом пестрел плакат "Трудящиеся, дружа с прогрессом, оставим мат "БМВ" и "Мерседесам".

На столике председателя акции-протеста лежали листы, на которых прохожих просили расписаться в защиту порядка и против сквернословия.

Одни подписывались и важно отходили. Другие подписывались, а потом сами себя же спрашивали: "Совсем я охренел, что ли?" Третьи грязно матерились и обращались к работникам кисти: "У вас с головой все в порядке? В стране война идет, люди голодают, преступность разгулялась, разве тут не выматеришься!"

Мы же просим, чтобы не матерились только в транспорте, - виновато отвечали художники.

А в газетах написали: "Акция имела громадный успех"...

1996 г.

КАК ДЕТИ МАЛЫЕ...

Один прапорщик - сам отъявленный матерщинник, закончив утреннюю поверку, обратился к солдатам:

- Что вы матом ругаетесь, прямо как дети малые!

Рота захохотала. Но прапорщик, видно не поняв, что сморозил каламбур тут же добавил:

- Смейтесь, смейтесь. Сейчас вы матом ругаетесь, а через пять минут в столовой теми же руками хлеб будете брать...

Рота расхохоталась ещё больше. Прапора, видно, это очень заело воспитательной работы не получилось и он, разъяренный подошел к одному из солдат:

- Ну вот, ты, солдат из славного города Замудонска, чего ржешь? Два наряда вне очереди! Я вас, мать вашу, научу службу любить!

В принципе матерщинник-прапорщик прав: в армии ругаются все - от солдата до генерала.

В одной из газет вычитал слова бывшего Министра обороны Грачева:

"Помню, проезжаешь афганский пост, а часовой тебе: "Дрыш!", что означает по-афгански "Стой!". А ты ему в ответ: "Да пошел ты на х...!" Афганцы удивлялись - сколько русских, а пароль у всех один".

Офицеры сами подают солдатам пример, который быстро и охотно перенимается. Контингент стоит того: попадают на срочную те, кто начихал на высшее образование. В казармах, как правило, никаких интеллектуальных натуг не приветствуется. Читаешь книгу - тут же можешь оказаться в личностях подозрительных. Что остается? Материться по поводу и без повода, да и мечтать (так же грязно) о женщинах. А потом этот человек, который матом ругается и на гражданке хлеб руками будет брать...

1996 г.

ПЕРЕВОДЧИК-САПОЖНИК

Я знал переводчика, который ругался как сапожник. При встречах с зарубежными партнерами, его любили приглашать на презентации новые русские.

Переводчик, если не было дублера с иностранной стороны, вальяжно переводил монологи с английского, смачно сдабривая их ненармотивной лексикой. Это иногда нравилось новым русским.

Однажды, при разговоре с ним, я заметил:

- Наверное ты уважаешь русское черное словцо за его неординарность, богатство и эмоциональность...

Переводчик покачал головой и ответил просто:

- Только за эмоциональность. А насчет богатства и разнообразия можно ещё и поспорить, богаче ли русский мат, к примеру, по отношению к мату английскому?

Затем на русском он назвал семь матерщинных слов, от которых, по его мнению и происходят все остальные производные. А когда начал называть английские - пальцев на руках у него не хватило: экорн, олмонд, бэби-мейкер, бэг оф бертер хол, куппер стик, крык хаунтер, крим-стик, стики фингер, диджел-денджел, джусер, грейви-гивер, гулли рейнер, ган джеркинг айрон, кидней-скапер, пен-дулум...

- Так, почему же ты не ругаешься на английском? - поинтересовался я.

- Ругаюсь, но редко. Для новых русских. Они за это платят приличные "чаевые". На каком-нибудь приеме требует нувориш, чтобы я сказал ему матерное выражение на английском позалихватестей. Уж очень хочется ему своим знанием английского "удивить" иностранца. Конечно, выражение, состоящее более чем из пяти или семи слов, говорить не стоит. Нувориш его все равно не запомнит. Пока добежит до иностранца - забудет. А слова три-четыре запоминает. А потом вставляет их к месту и не к месту. И всем говорит, что нецензурный русский язык богаче. Думает своей пустой головой, что ни в одном языке нет такого обилия мата как в русском.

От него, умелого переводчика-сапожника, я и узнал, что подлинными чемпиономи по сквернословию являются англоязычные народы. Из их скабрезных словечек можно составить такой огромные словарь, что у русского матерщинники глаза на лоб полезут. Одних только слов, обозначающих то, о чем пишут русские на заборе, у них около двухсот!

- Зато наш матюгальный язык эмоциональнее и музыкальнее. - Закурив уставился в потолок блаженными глазами мой знакомый переводчик, - Недаром иностранцы любят вкладывать душу в русские словечки. Да что там! Сам академик Павлов когда-то заметил: что "для музыкально чуткого славянского ума звучание слова подчас важнее его содержания..."

Я был с ним согласен.

1997 г.

ТОКНУЛО

Как-то одно информационное агентство передало по газетам сенсационное сообщение - в больницу попал электромонтер, который, как бы это помягче сказать, умудрился принять электрический разряд... в сто тысяч вольт! В газете сообщалось, дескать, самое пикантное заключалось в том, что в момент удара на электрике просто вспыхнула толстая стеганая куртка (в народе телогрейка) и только небольшие ожоги и послужили причиной госпитализации.

Хотя как мне рассказывали знающие люди, самое пикантное они нашли в словах самого "электрика Петрова"

- Надо же, сколько работаю, а впервые за всю жизнь е...ло так сильно!

Кстати, испытавший стотысячное напряжение - не первый оставшийся в живых электрик у нас в России. Но разговор не о феномене выживаемости после сильных электрических разрядов, а о фразеологии после случившегося.

Любой монтер после знакомства с электрическим разрядом скажет "Током е...ло". Или, глядя на работу ученика, опытный мастер советовал: "Смотри! Токнет!" "Чем токнет?" поднимал глаза непонятливый ученик. "Ебом", отвечал профессионал.

Да разве только профессионал!

Мой сосед по даче, археолог, кандидат наук, занимавшийся проводкой, получив на грудь 220 и свалившись со стремянки на пол, на мой вопрос, что там у тебя был за грохот, как ни в чем не бывало ответил: "Да током е...ло!" До этого я никогда не слышал от него черных слов.

"Током е...ло" - одно из самых устоявшихся в русском языке нецензурно профессиональных выражений. И я думаю 90 из 100 мужиков, уловивших даже комнатный разряд электричества, в разговоре друг с другом скажут именно "е...ло". Девять скажут, что их стукнуло или ударило. И, может быть, только официальное лицо на вопрос журналиста может ответить, что тот-то электрик Петров принял электрический разряд. Журналист, конечно, так и напишет. Но подумает: "Вот так е...!"

1997 г.

ПЕХОТА НЕ ПЫЛИ!

Эта байка про кино.

Говорят, что когда Герасимов снимал фильм "Тихий Дон" тоже не обошлось без мата.

Как известно для военных эпизодов, приглашаются консультанты в погонах. Так вот, Герасимов пригласил для постановки батальных сцен героя Великой Отечественной войны генерал-лейтенанта Осликовского. Вся съемочная группа признала в Николае Сергеевиче человека отзывчивого и чистой души. Один лишь был у него недостаток: при волнениях и переживаниях - сильно заикался.

Но настал день, когда нужно было приступать к батальным сценам. Все было готово и от Герасимова поступает обычная команда: "Мотор!" Камера застрекотала. Осликовскому подсказывают, мол, пора кавалерию и в бой запускать.

Генерал, сидя на гарцующем коне шашку из ножен вынимает и кричит: "Кавалерия в пи..." - и дальше, переволновавшись, сказать ничего не может. Заново кричит:

- Кавалерия в пи... Кавалерия в пи...

Сотни кавалерийских глоток со смехом орут:

- В п-ду что ли? - и хохот раскатывается на весь Тихий Дон.

Одним словом, общими потугами кавалерия все-таки "впиред" поскакала. Очередь до пехоты дошла. И тут возникает ситация покруче.

Герасимов делает команду, все работает. Генерал во весь дух орет:

- Пехота на ху...

Теперь настает ржать очередь пехоты. Жалко генерала - но что поделаешь, если так получается. Как говорится, чувству-то не прикажешь.

А Осликовский старается повторить. И снова:

- Пехота на ху... на ху... на ху...

Кто-то дразнится, мол, мы и так на ху... и как у кавалеристов даже ноги свешены.

Герасимову этот комизм надоедает и, чтобы прекратить смех над заслуженным генералом, он сам дает отмашку пехоте наступать на хутор Татарский...

1997 г.

МОТОР!

Между прочим, многие кинорежиссеры очень умело ругаются матом. Даже всенародно известные. И не только ругаются сами, но и заставляют это делать артистов. Конечно, согласно сценария.

Один начинающий режиссер рассказывал, что на съемочной площадке бывают моменты, что начинаешь ругаться даже тогда, когда совсем не хочется делать этого. Он привел несколько случаев, которые мне показались довольно-таки заурядными и обыденными и по моему мнению мотивация мата на съемочной площадке ничем не отличалась от площадки строительной.

В тот же вечер я раскрыл свежую газету и наткнулся на интервью с известным режиссером комедийного кино Аллой Суриковой.

"Съемочная площадка, - делилась она своим опытом, - это такая вещь, где не знаешь, что произойдет через минуту. Придется ли ползать на брюхе, водку кому-нибудь наливать, деньги свои платить или ругаться матом.

У меня была съемка картины "Чокнутые". Там была сцена: поезд отходит под фейерверком (которые готовили три дня и которые горят всего сорок секунд). Макет поезда тянет такая машина-телега. Артисты должны идти, массовка танцевать, оркестр играть, поезд ехать, фейерверк гореть - ну, все одновременно. Один пиротехник должен лежать под колесами - дым пускать, второй - сидеть в трубе, оператор все снимает на кране. И по моей команде помощник машет человеку, который сидит в машине-телеге, которая поезд тянет. Все готово? Все. Кричу: "Мотор!", машу, поезд не едет. Фейерверки горят, конница идет, оркестр играет, поезд дышит, но не едет. Кричу "Пошел!" - стоит. Машу, кричу - стоит. Когда все прогорело, поезд двинулся. Оказалось, что дяденька, который тянет поезд, отошел пописать. Что я потом говорила, мне рассказывали. Но я таких слов не знаю..."

Мне показалось, что мотивация мата в этом случае оправданной. Даже в устах женщины.

1997 г.

АСТРАЛЬНЫЕ Б...

Троллейбус окончательно засел в автомобильной пробке и большая часть пассажиров покинула салон. Мне спешить было некуда. Я удобно сидел в кресле и перелистывал скандальный еженедельник.

За мной сидели две женщины, которые, видать, тоже никуда не спешили, и беседовали между собой. Я прислушался.

- ... так вот эти бляди, - говорила одна другой, - насылают порчу, заставляют людей насильно пить водку, опускаться до наркомании и проституции.

- Бляди они и есть бляди, - вздыхая, поддакнула другая. - А откуда они взялись-то?

- Из потустороннего мира.

- Да сказки это все!

- Какие сказки! Один ученый в газете писал, что во время спиритического сеанса к участникам являются не души тех умерших, кого вызывают спиритологи, а эти самые бляди. Вызывают участники, к примеру, своих родственников, знакомых или какую-нибудь знаменитость, а вместо неё является эта самая блядь в виде бандита или пьяницы и давай уговаривать участника спиритического сеанса, чтобы кого-нибудь убить или съесть наркотик.

- Бред какой-то!

Я, с интересом слушавший рассказчицу, тоже относил её теорию к бреду чистой воды. Но сказка мне нравилась и я только делал вид, что погружен в чтение.

- Да какой бред! - вдруг вспылила тетка и обратилась к подруге с вопросом, - У тебя душа есть?

- Конечно.

- Когда помрешь, куда она денется?

- Улетит на небо. А там уже Господь рассудит, куда её пристроить в рай или ад.

- А если никуда не устроит?

- Быть такого не может.

- Еще как может! Давно доказано, что души черных людей - убийц, жуликов, алкашей, словом, тех, кого Господь не принимает в высшие сферы за грехи, летают над нами и питаются энергией живых людей.

- Как же они питаются?

- Вселяются в человека и подчиняют его себе. Приказывают совершать ему разные грехи, а мы, наивные, и принимаем их приказы за свой внутренний голос. Вот у меня зять. Женился на дочке - не пил. Пять лет они прожили душа в душу - не пил. А последний год, словно с цепи сорвался. Ни дня трезвый домой не приходит. Вот и я думаю, как это человек на дух не переносивший спиртное, вдруг стал нажираться вдымину. И когда я статью в газете прочитала, сразу поняла, что именно эти бляди в него вселились.

- Что же он в спиритизме участвовал?

- Может быть и участвовал. Они у себя в институте много чего сатанинского вытворяли.

Тетки замолчали. Троллейбус дернулся, проехал метров сто и снова остановился.

- Может быть ты и права, - вдруг сказала оппонентка. Мой сосед по лестничной площадке руку и два ребра сломал. Я его спрашиваю, как же это тебя, Николай, угораздило? А он отвечает: подошел, мол, к платформе в метро. Поезд стоит, вагоны открыты. Но вот-вот двери захлопнутся. Я никогда не спешу запрыгивать - лучше другой поезд подожду. А тут вдруг мой внутренний голос командует: "Прыгай, успеешь!" Словно дьявол какой-то дернул и он прыгнул. Его дверью защемило, проволокло по платформе, стукнуло о чей-то твердый багаж. Благо, машинист в зеркало увидел и затормозил.