Не молчи

Глава 7

– Ты где была? – раздался царапающий голос отчима из темноты. Вот блин, а она думала, что сможет проскочить в свою комнату беззвучно. Понять, что сегодня произошло, или наоборот- вовсе ничего не понимать и вообще не думать об этом, потому что от мысли о случившемся было не по себе. Хотелось поскорее смыть с себя чужие руки, чужой запах, облачиться в родную пижаму, нырнуть в теплую постель… Были бы у нее нормальные родители, она бы, может, сейчас и поделилась тяжестью на душе, но… Полине, как всегда, все приходилось переживать самой.

– С друзьями зависала, – отворачивается от него. Нет сил сейчас смотреть на эту рожу, укравшую у нее мать. Эти глаза видеть. Едкие, как скипидар…

Дмитрий подходит к ней вплотную, загораживая проход в гостиную из коридора. На заднем плане монотонно вещает телевизор, освещая происходящее неприятным синим свечением. Неуютным, враждебным.

– Мужиком от тебя воняет, – выплевывает ей в лицо хмельным амбре. Опять пиво бухал наверняка. Ловит глазами две открытые бутылки на журнальном столике. Стоило догадаться.

– Пройти дайте, – голос решительный, но срывающийся на хрип. У нее нет сейчас сил с ним выяснять отношения.

–А то что? – наступает, ухмыляется.

–Полина, ты что застряла там? Хватит шуметь! Спать иди, мне завтра вообще-то рано вставать- в аэропорт надо на утренний рейс, – слышит недовольный голос матери позади Дмитрия, поправляющей желтый шелковый халат с большим вишневым драконом.

Поля пользуется появлением матери и быстро проныривает вглубь квартиры, на ходу пересекаясь с ней глазами. Что-то было в них. Но не то, за что она так отчаянно хотела зацепиться.

Дверь в комнату хлопнула сильнее, чем она рассчитывала. Закрыла глаза, сползла по стене вниз… Слезы подкрались незаметно, но решительно и сразу начали душить.

Это только в паспорте в восемнадцать мы становимся взрослыми. А на самом деле ничего не меняется – шестнадцать тебе, семнадцать или восемнадцать. Она не брала во внимание случаи, когда люди вставали на ноги по той или иной причине чуть ли не с самого детства. У нее было не так. И со стороны бы кто-то сказал, что она зажравшаяся хамка неблагодарная, которая не ценит все то, что для нее сделала мать. Да, Полине не нужно было поднимать целину в пятнадцать. Или разгружать вагоны по ночам. Она просто хотела быть хорошей дочерью. С нормальными родными. А не с вот этой вот пустотой в душе. Интернат, теперь институт. Внешне лощеная цветная картинка. Она, наверное, могла уйти в свободное плавание и начать зарабатывать самой. Но чем? Что может красивая молодая девчонка, чтобы выжить в большом дорогом городе, который не верит слезам? Только одно…

Может блог начать развивать или страничку в социальных сетях? Сейчас подростки на этом миллионы делают… Может и у нее получится. В кафе пойти работать? Да там копейки… Хотя… Если за квартиру не платить, а переехать к бабушке, может на текущие расходы и хватит… Но получится ли совмещать с учебой?

Телефон завибрировал в кармане. Костя. Внутри все сжалось. Он, наверное, и правда влюблен, как только может быть влюблен парень, у которого все мозги выкурены. Он ведь даже и из семьи нормальной. Одет хорошо. Родители деньги дали на мотоцикл. Кто- то со стороны скажет, что тоже все у него хорошо и зажрался. Только вот Полина понимала, что наверняка не нормально. Он, как и она, внутри был надломлен. Никогда не говорил об этом, но она на интуитивном уровне чувствовала. Ущербные всегда друг друга чуют. И это их даже притягивает друг к другу. Они думают, что могут помочь, только трагедия в том, что это так не работает. Не могут здесь два минуса дать плюс. Иногда понимание этого приходит слишком поздно.

Обиднее всего было то, что в отношениях с Костей Поля не искала утешения. Он – возможно, а она… Почему-то казалось, что вот такой дурной компанией для себя она заденет мать, подковырнет. Ей хотелось этого несовершенства в своей жизни…Чтобы та хоть где-то споткнулась, а не рапортовала подружкам на семейных застольях, какая у нее умница-красавица дочь в то время, как сама понятия не имела, что у нее в жизни происходит. Потом с годами Полина поймет, что дело было даже не в том, чтобы насолить матери. Она попросту пыталась привлечь ее внимание, как и десятки тысяч других недолюбленных подростков, протестующих, восстающих, доводящих своих родителей до белого каления всего лишь ради того, чтобы урвать хотя бы толику их внимания…

Телефон все звонил и звонил. Наверное, раз десятый. На экране то и дело всплывали сообщения от Кости. Она даже читать их не хотела. Между ног неприятно саднило. Низ живота тянуло. Вот и здравствуй, взрослая жизнь… Только что изменилось кроме того, что она теперь чувствовала себя поруганной, оплеванной… Дура, сама виновата…

Не помнила, сколько простояла под струями воды. Обычно живительная влага смывала всю тяжесть с души, становилось легче, но не сейчас… Сон накрыл свинцовой тяжестью, но отдохнуть так и не получилось. На утро она была такой же уставшей и слабой. А когда телефон снова затрепыхался, а на часах было всего шесть утра, на душе стало неспокойно.

«Бабушка»– написано на экране. Сердце уходит в пятки. Почему она звонит так рано?

– Алло?

– Доброе утро! Вы Полина Иванова, внучка Галины Павловны Лаврузиной? – слышит на той стороне сухой равнодушный голос с неприятной тональностью.

– Да, – чувствует, как слабеют коленки от волнения. – Что случилось? Вы кто?

– Я звоню из Третьей городской больницы. Реанимационное отделение. У вашей бабушки сердечный приступ. В телефоне при ней нашли ваш номер – было написано «внучка». Скажите, могли бы вы подъехать?