( Не ) моя Днк

Глава 53. Мама № 2

Тигран затаив дыхание наблюдал за тем, как в окне показался силуэт Ани. Обласкал взглядом, мысленно раздел и взял пару-тройку раз прямо там, у всех на виду. Ох, если бы это было можно, он заснул бы счастливым в этот звездный мартовский вечер.

Тигран до того дошел, что уже чувствовал, когда Аня должна подойти к окну. Давно научился узнавать ее силуэт даже за шторой. Не знал, видела ли она его машину. Наверняка приметила, ведь это далеко не первый вечер, когда он нес вахту под ее окнами.

После их недавней встречи, когда жена вручила ему драгоценности, он не знал, как к ней подойти, как подступиться.

Казалось, все слова сказаны, все точки над i расставлены. Развод неминуем, свободная жизнь нависла над головой дамокловым мечем. Но Тигран такого расклада принять не мог. Он из тех, кто никогда не сдавался.

Сегодня приехал с твердым намерением подняться, поговорить.

Но когда припарковал машину, в голове образовался вакуум, слова разбежались, мозг отключился. Поэтому подниматься не стал. Лишь сидел, следил за окнами.

Дико напрягало еще и то, что теперь за Аней и по телефону не последишь, удалила программу, хитрая бестия. Спохватилась наконец, догадалась, как он за ней шпионил.

Только и оставалось, что идти на прямой контакт, либо нести вахту возле ее окон. Но не мог же он поселиться в машине возле ее дома? Или мог? В крайнем случае можно было разбить на улице палатку. Ведь, пока семья здесь, дома он находиться не мог. Едва стоило появиться в родных хоромах, как стены начинали давить.

Тигран любовался профилем жены, когда почувствовал жужжание мобильного. Достал телефон и очень удивился, увидев на экране слово «Мама». Уж кто-кто не баловал его вниманием последние четыре года, так это она.

— Привет, Тигранчик, — начала она ласково. — Что же ты мне не звонишь?

Он чуть телефон не выронил, так неожиданно прозвучало ее приветствие. В последний раз она называла его Тигранчиком в детстве.

— Привет, мам. Я звоню, но ты почти никогда не берешь трубку… — напомнил он, вдруг забыла.

— Не говори глупости, — тут же ответила она. — Что ж ты не сказал, что у тебя в семье такая беда?

«Донесли», — сразу понял Тигран.

А мать тем временем заливалась соловьем:

— Милый мой сыночек, так пострадал, перенервничал, переволновался! Приезжай ко мне на юбилей! Завтра же праздник большой, я тебя приглашаю… А хочешь, сегодня приезжай? Как в старые добрые времена посидим, поговорим по душам.

Тигран уже и не помнил, когда в последний раз откровенно беседовал с матерью. Однако поговорить хотелось, и очень. И помириться наконец. Обняться, почувствовать, что нужен ей, ведь для него жизненно важно быть кому-то нужным. Он по ней очень скучал. Кроме того, может, она как женщина разъяснит ему, что он делал не так. Где накосячил.

— Мне ехать два часа, — напомнил он, ведь мать до сих пор жила в родном городке.

— А я давно бессонницей маюсь, дождусь. Приезжай! Останешься на завтрашний праздник.

И он сорвался к матери.

Она действительно его дождалась. Просидели в ее новой, обставленной бежевым гарнитуром кухне полночи напролет. Болтали без умолку.

Тигран не удержался, вывалил матери все как было про свое бесплодие, про ДНК-тест, про развод. Большую часть его новостей она, впрочем, уже знала от других.

Очень не хотел, чтобы мать начала чернить Аню, но она впервые за годы проявила чуткость. К его большому удивлению, не сказала ни одного плохого слова ни про жену, ни про дочь. Лишь охала, ахала, да причитала, как же ему в жизни не повезло.

— У меня с твоим отцом, конечно, были другие отношения, — говорила мать, подпирая рукой подбородок. — Да и не развелись мы, а ушел он в мир иной. Но какая разница, я на себе испытала, что потеря любимого человека. Это страшно. Понимаю тебя, сыночек. Какой же ты у меня разнесчастный!

К концу беседы Тигран и сам почувствовал себя самым разнесчастным человеком в мире. Однако, когда высказался, стало чуть легче, будто сбросил с души груз.

Наутро началась кутерьма. Мама принялась готовиться к юбилею.

Даже ему досталось заданий. Как в старые добрые времена, покатил на рынок за свежими овощами.

Потом помогал матери расставить мебель в столовой, подготовиться к празднику. Сам вызвался пожарить во дворе шашлык, как он это всегда делал в их с Аней доме на праздники.

Гостей приглашали к четырем часам, и прибыло их не меньше трех десятков.

Большой деревянный стол ломился от угощений, которые мама со скоростью звука наготовила за последние часы. Главным украшением стола стал, конечно же, нежнейший шашлык из баранины, маринованный по фирменному рецепту семьи Мурадян.

Пришли гости разного возраста. И мамины подруги, и их мужья, сыновья и дочери. На празднике были маленькие дети.

Тигран только вздыхал, думая, как Лейле было бы тут весело, ведь она очень любила компанию. А Аня, без сомнения, украсила бы собой праздник.

Однако казалось, о том, что у Тиграна семья, помнил лишь он один. Его будто бы уже воспринимали разведенным. Все приветствовали его, были ему очень рады, журили, что давно не навещал мать. А он бы навестил, да кто бы пригласил.

Чем дальше заходило дело, тем сильнее вечеринка стала казаться ему фарсом. А спустя некоторое время это ощущение лишь усилилось.

Мама посадила рядом с ним женщину с пацаненком лет семи.

— Знакомься, Тигран, это Араика и ее сын Артур, — представила новых гостей мама.

Он вежливо улыбнулся женщине в ярко-красном платье. Этот цвет напоминал артериальную кровь. Такого же цвета были ее губы и ногти. Прическа гостьи поражала воображение своей пышностью.

Тигран терпеть не мог вульгарных женщин.

— Мама, тут ску-у-учно, я хочу играть в приста-а-авку… — начал канючить малец, которого устроили рядом, несмотря на то что стол для детей был в другой части комнаты.

А когда Араика шикнула на сына, тот скорчил такую кислую мину, что захотелось ему наподдать. Она положила отпрыску в тарелку несколько кусков пахлавы, и это на некоторое время заняло ребенка.

А Тиграну вспомнилась малышка Лейла, всегда тихонько сидевшая возле Ани и с восхищением взиравшая на отца. В груди в очередной раз кольнуло. А потом он вдруг почувствовал, как его погладили по ноге под столом.

Он вскинул левую бровь, воззрился на Араику, а та улыбнулась. Всем видом дала понять, что ласка исходила от нее.

Тут-то до Тиграна и дошло, зачем мама посадила новую гостью именно к нему. Представил, как Араика тянется к нему своими кровавыми губами, а маленькие черные усики, которые виднелись у нее на верхней губе, при этом подрагивали бы.

Чуть не стошнило.

Он вскочил, бросился на кухню за родительницей, которая так предусмотрительно ушла.

Нашел ее складывающей на подносе кусочки ореховой гаты. Будто бы без того на столе было мало угощенья.

— Я не поняла, сынок, а ты чего такой кислый? — поинтересовалась она, увидев сына.

— Это я не понял, зачем ты подсадила ко мне эту женщину? — развел руками Тигран.

— Ну как же… — захлопала тщательно накрашенными ресницами мама и продолжила как ни в чем не бывало раскладывать угощение на подносе. — Познакомиться, пообщаться, она как раз такая, какая тебе нужна! Муж недавно с ней развелся из-за какой-то нелепой истории. Якобы его сын не его сын. Чушь! Я Араику знаю, она бы такого никогда не сделала. Она точно безгрешна… В общем, славная тебе пара, дерзай. Ей нужен муж, а тебе — жена с ребенком, вы как ниточка и иголочка идеально друг другу подходите.

У Тиграна аж мозг вскипел от таких замечательных предложений. А от перспективы обнимать по ночам эту усатую мадам аж передернуло. Единственной, кого он хотел обнимать, была его миниатюрная нежная Аня.

— Мама, я с ней никаких отношений строить не буду, — сказал он деланно спокойным тоном.

— Из-за той истории с ее мужем? Я же тебе говорю, она не виновата, он просто придумал ее неверность, использовал как повод, чтобы развестись.

— Мне все равно, что у нее вышло с мужем и чей у нее ребенок, — угрюмо пробасил Тигран. — Дело не в этом…

Однако мать по обыкновению его не слушала, гнула свою линию:

— Тебе ли привередничать, Тигран. Ты же с изъяном! Тебе на роду написано воспитывать чужого ребенка. Вот пожалуйста — готовая семья. Жена, сын, бери, пользуйся. Спасибо мне скажи, не каждая мать так о ребенке позаботится.

— Спасибо, — буркнул Тигран.

А что он хотел? Сам вчера сболтнул матери про свое бесплодие и сразу же получил ответный удар. Нечего откровенничать с кем не надо.

Развернулся и вышел, не говоря ни слова. Ноги сами принесли обратно за стол.

Он налил себе стопку коньяка, но так и не выпил. На Араику больше даже не взглянул. Крепко задумался.

Это что же получалось — мать хотела, чтобы он женился вот на этой женщине и воспитывал ее ребенка? В чем гениальный смысл сего действия? Он же не любил их и никогда не полюбит. Зато любил Аню и Лейлу — они его семья.

Неужели для его матери главное, чтобы его женой был кто угодно, только не Аня? За что она так ненавидела невестку? Ведь жена ни разу не отозвалась о свекрови плохо. Да, нагуляла дочь. Но своей-то у Тиграна все равно не получилось бы.

Пусть в Лейле нет его ДНК, но она ему родная. Он ее любил, он Аню любил. Зачем ему какая-то Араика и ее сын? Если на роду написано воспитывать чужого ребенка, так уж лучше родную девочку, которую знал с рождения.

А Аня…

Что лучше? Немного опороченная жена или вообще никакой?

А ведь это правда — никого на роль супруги, кроме Ани, Тигран даже примерять не собирался.

До того, как встретил маленькую голубоглазую паршивку, считал себя ветреным, не способным на серьезные чувства. Зато после встречи больше ни на кого не хотел смотреть. А женившись, навсегда закрыл для себя дверь в мир других женщин.

Аня думала, он ее никогда не простит, но… Он, кажется, уже простил. Ни злости, ни обиды на жену давно не осталось. Лишь жуткая тоска и желание поскорее помириться.

Ему давно не надо никаких квартир, раздельного проживания. Вместе до гроба, как и клялись друг другу на свадьбе. Очень жаль, что последнее озарение пришло к нему так поздно. После всего, что было, жена не хотела его видеть. Слишком сильно ее обидел. Систематически обижал.

Впрочем, неужели он не знал, что надо делать с обиженными женщинами? Дарить подарки — это первое. А если их не принимают… Тогда остается только просить прощения.

Словами через рот.

Готов ли Тигран так унизиться?

Готов… Он на что угодно готов, лишь бы закончилась эта невыносимая разлука.

Аня ведь просила прощения, и губы у нее не отсохли. Значит, у него не отсохнут тоже.

А мать… Пусть сама живет со своей Араикой. Похоже, что у нее больше сочувствия к этой гостье, чем к родному сыну.

На этом Тигран встал с места и ушел с юбилея, ни с кем не попрощавшись. На оклики даже не обернулся.