Не принц, но сойдёшь

Глава 16. Выхода нет

Одновременно прогремели два удара: раскат грома и звонкая пощёчина.

– В следующий раз, – прошипела Арлина, – когда будете строить планы насчёт меня и обсуждать их с кем попало, спросите вначале моё мнение!

– Я жду объяснений, – Эйгон вовремя перехватил вторую руку девушки, которую она, разъярённая и обиженная, уже заносила для следующего удара.

– Нет! Это я жду объяснений! – взорвалась Арлина, вырываясь из тисков Тайернака. – Что за балаган вы устроили? Наплели в три короба про себя, семью, а я, наивная, поверила и пожалела вас! Вы самый ужасный человек на свете! Вы лжёте и играете на чувствах других. Подумали, что если я прониклась к вам симпатией, то со мной можно делать всё, что взбредёт в голову?

– Мне нужно с ней поговорить, – бросил Эйгон в сторону Грибо и облизнул сухие губы.

– Да понял я, понял, что свадьбы не будет, – разворчался горгулья, семеня лапками к двери. – Замечу, милорд, что в коридоре прохладно, тёплых галош у меня нет. Как лапы замерзнут – сразу обратно приду. Так что рассчитывайте своё время.

– Кыш уже! – цыкнул Эйгон, развернул Арлину к себе, обжёг взглядом и в лоб спросил. – Чей разговор ты слышала?

– А вот и нет! – продолжала негодовать девушка. – Ничего я вам не скажу, пока вы не ответите на мои вопросы.

– Сейчас речь о том, что Грибо чуть не отравили, а не о капризах молодой заносчивой особы, которая, стоит оставить её одну, сразу норовит вляпаться в историю.

– Если бы не способность этой, как вы говорите, особы вляпываться, ваш обожаемый Грибо не скрёб бы сейчас когтями за дверью, подслушивая!

– Я не подслушиваю! – раздался обиженный голос из коридора. – Я просто поймал мышь.

– Хорошо, – Эйгон немного остыл, – тогда ответ за ответ. Ты отвечаешь на мой вопрос, а я – на твой, идёт?

– Так мы до утра не управимся, хозяин, – крикнули из-за двери, и серые глаза метнули в ту сторону молнии. – Ай, мои пятки!

– Идёт, – уверенно ответила Арлина.

– Что и где ты слышала?

– Я была в комнате прислуги, что рядом с кухней и ведёт на задний двор.

– Что ты там забыла?

– Сбежать хотела от вас.

Заметив волнение на лице Тайернака и желание ответить подходящей колкостью, Арлина спешно добавила:

– Будете перебивать, точно до утра не закончим.

Эйгон еле сдержался, чтобы не съязвить в ответ, но вовремя взвесил возможные последствия и сдержался. Арлина перевела дыхание и продолжила.

– Я успела спрятаться, когда в комнату вошли двое: Пакстон и кто-то ещё.

– Тоже из слуг?

Арлина мотнула головой.

– Нет. Будь он из слуг, я бы узнала. Но вот, – девушка вдумчиво наморщила нос, – его голос показался мне знакомым.

Эйгон насторожился.

– Можешь вспомнить, где ты могла его слышать? В стенах Штормового замка или в Атоле?

– Нет, никак не могу припомнить. Но я не шучу, голос знакомый, но это не ваши слуги.

– Я тебе верю, – Эйгон взял ладонь девушки в свои и нежно провёл по руке холодными пальцами. Волнение, смешанное со странным, накатывающим волнами желанием всколыхнулось, словно в тлеющий костер подбросили сухих дров, но тут же отступило под напором снежной прохлады, лавиной спускающейся с высоких гор и накрывающей всё вокруг бархатным снегом. Арлина одёрнула руку.

– И что они обсуждали? – в голосе Тайернака звенел лёд.

– Вас, милорд.

– Что именно?

– Теперь моя очередь задавать вопросы.

Эйгон болезненно скривился. Так, словно раздражало его вовсе не требование, а нечаянные прикосновения тоненьких пальцев к царапинам на его груди, когда Арлина впопыхах убирала руку.

– Вы дали слово! – воскликнула девушка, наблюдая за изменениями в лице Тайернака.

– Хорошо, – выдавил тот.

– Что за спектакль вы устроили с переодеванием в старика?

– Это то, с чем я живу уже много лет, – тяжело выдохнул Эйгон. – Всё началось с того дня, как сбежал мой брат. Я перестал быть самим собой: днём – уродливый старик, на вид которому все триста лет, не меньше, а ночью и только в час волка – такой, какой я есть на самом деле. И это будет длиться до тех пор, пока на час волка не придётся возрождение феникса из пепла. А это произойдёт через полторы луны, – подытожил Тайернак.

– А что случится после того, как совпадут феникс и волк?

– Надеюсь, что не умру, – криво усмехнулся Эйгон.

– А если серьёзно?

– Останусь в облике старика до конца жизни. Жить буду мало и умру от разрыва сердца, узнав, что женщина, ради которой я готов на всё, обвенчалась с другим.

Арлина чуть не топнула ногой с досады.

– Заканчивайте уже с этими шуточками.

– Я не шучу, – начал было Эйгон, но Арлина не дала закончить.

– Но должно же быть средство... Заклинание, снадобье, обряд... Вы же маг, вы должны знать!

– Моя очередь, – оборвал Арлину Тайернак. – Так о чём они говорили?

– О предсказаниях, о том, что одно уже почти сбылось, а второе сомнительно. И обо мне, – серые глаза мага недоумевали. – Пакстон назвал меня бесполезной и глупой. А тот, второй, говорил, о каких-то ставках и спрашивал, готов ли эликсир.

Эйгон встал и беспокойно заходил по кабинету.

– Ничего не понимаю, – бормотал он так, что Арлине едва удавалось расслышать. – Если это происки Квирла, то ему не нужен Пакстон, чтобы узнать правду. Что ещё ты слышала?

– Только про сон-траву и ползучего гада, о котором я уже говорила.

– Корень лютика ползучего, – поправил девушку Эйгон.

– Он самый. И что это всё подмешали в чай. Я подумала, он для вас... и вернулась.

– Что ещё? – глаза Эйгона лихорадочно блестели.

– Теперь ваш черёд отвечать.

Тайернак поравнялся с небольшим шкафчиком из тёмного морёного дерева с ручками в виде рыбьих хвостов, повернул один, больше похожий на хвост селёдки, открыл дверцу и вытащил завёрнутую в промасленный пергамент склянку, в которой булькала жидкость цвета морских водорослей. Вытащил зубами тугую пробку, капнул несколько капель снадобья себе на грудь, прямо на глубокие царапины, и те медленно стали затягиваться, оставляя после себя лишь едва заметные шрамы.

– Этим эликсиром можно легко залечить несложные порезы, – неторопливо начал Эйгон, закрывая склянку и убирая её обратно в шкаф. – Другим – тяжелые ожоги. Есть такие, которыми можно и переломанные кости срастить чуть ли ни за одну ночь. Возиться, конечно, с рецептом долго – там требуется чешуя ржавого дракона, но я готовил и весьма успешно. Есть ли лекарство для меня? Если бы я знал причину, почему со мной происходят такие изменения, я нашёл бы средство, как с этим бороться.

– То есть, выхода нет? – сердце в груди Арлины непривычно замерло, будто всё, что говорил Эйгон, касалось не только его, но и её тоже.

– Есть одно зелье. Оно не обратит процесс вспять, но, по крайней мере, не даст ему прикончить меня окончательно. Хоть на время часа волка буду продолжать оставаться самим собой.

– Так сделайте это зелье! – воскликнула девушка. – Чего вы медлите? Время же идёт...

Эйгон стиснул зубы.

– Сделаю. Должен сделать. И да, время идёт... осталось совсем ничего...

– Полторы луны, – уточнила Арлина.

– Меньше, – внезапно поправил Эйгон. – Он отвёл мне десять дней. Феникс сгорит и возродится уже на следующей неделе.

Теперь Арлина ничего не понимала и лихорадочно соображала, где могут крыться отгадки на многочисленные вопросы, которым, казалось, конца и края этой ночью не будет.

– Ты выйдешь за меня замуж, – если бы за окном прогремел гром, то он был бы сродни писку мыши, которого и пугаться не стоит. Но грома не было – были лишь слова, от которых Арлина вздрогнула так, как не вздрагивала ни от одной грозы за всю свою жизнь.

– Нет, – Арлина попятилась к двери в коридор, но Тайернак её быстро перехватил и прижал к себе.

– Я меньше всего на свете хочу получить тебя таким способом, – прошептал он, наклоняясь к девушке и вдыхая аромат её волос, – но выхода нет. Ты должна стать моей женой до конца лунного месяца.

– Что угодно, только не это, – Арлина увернулась от его губ, но в результате уткнулась носом в спутанные белые волосы: от них пахло костром и лесом. – Вы прекрасно знаете, я не люблю вас и не могу стать вашей женой. Этому никогда не бывать.

– Я не прошу тебя любить меня, я как-нибудь смирюсь с этим. Но обстоятельства таковы, что, если хочешь продолжить готовить эликсир, ты должна стать леди Тайернак до нового феникса. Обещаю, что как только с эликсиром будет закончено, я отпущу тебя.

– Нет, – Арлина уже почти не дышала и еле находила в себе силы противостоять Эйгону. – Я не могу принять ваше предложение.

– Это не предложение, – хриплым голосом ответил тот, – это третье условие нашего с тобой договора: ты выполняешь всё, что я от тебя требую.

Сдавленный крик сорвался с губ Арлины, она оттолкнула от себя Тайернака и выскочила из комнаты, чуть не сбив Грибо в коридоре.

– Зачем вы так резко, хозяин? – пробормотал горгулья, вскарабкавшись на заваленный книгами стол и открыв толстенный фолиант, который остался непрочитанным. – В коем-то веке вам так повезло: девица попалась не глупая, старательная, хоть и упёртая. Глядишь, поможет, как и говорил волшебный шар.

– Вот именно, что упёртая, – тяжело дыша, Эйгон присел на край стола, отодвинув книги. – Только и делает, что каждый день твердит о своём Мартане. А я что-то не вижу ни его войска около стен моего замка, ни его самого, страдающего от разлуки с невестой. Пропади моя женщина хоть на час, я бы землю перевернул, но нашёл.

– Может, он ищет, – вступился за принца Грибо.

– Сомневаюсь. Я бы уже знал. Вороны летают повсюду, всё видят и обо всём докладывают. Ещё и кольцо ей подсунул – дешёвую стекляшку. Во всём фальшь и обман.

Эйгон дал по столу кулаком с такой силой, что перо и чернильница подскочили и шмякнулись на ковёр, окрашивая дорогой малахитовый ворс в чёрный цвет.

– А чем вы сами лучше? – продолжал подначивать Грибо. – Что мешало вам сейчас сказать ей правду? На мой взгляд, хоть вижу я криво и не различаю синий и желтый цвета, она заслуживает, чтобы с ней обходились честно.

– Что я должен был ей сказать? Что остановить это треклятое заклятие может только эликсир жизни, над которым я бьюсь уже столько лет, а он всё не идёт и не идёт? Что Лачтна ткнула мне в неё пальцем на площади Атоля и сказала: «Девчонка поможет»? Что Квирл лишит меня всего, если я продолжу её обучать? Или ты забыл правила? Магия должна оставаться в семье. Эта упёртая девчонка должна стать частью моей семьи, если я хочу, чтобы она сделала нужный мне эликсир. А дальше у нас будет ещё месяц...

– Ей эликсир тоже нужен. Помните про сон?

– Нам всем снятся кошмары время от времени.

– Её-то сон вещий.

Эйгон усмехнулся.

– Кто сказал? Лачтна? У неё всегда было богатое воображение. Но напугала она девчонку основательно – я даже сам поверил, пока она меня башмаком под столом не пнула, а то подыгрывать стал фальшиво.

– Простите?

– Лачтна выдумала про вещий сон. Надо же было как-то заставить нашу гостью пойти в Смоляные горы и согласиться на всё ради снадобья.

– Как-то это всё непохоже на вас, хозяин, – в трескучем голосе Грибо слышалась горечь. – Пользуетесь наивностью доброй девушки. Она ведь могла сбежать сегодня, а бросилась вас спасать. Она может сбежать и сейчас, а сама сидит у себя в комнате и носом хлюпает, даже здесь слышно. Расскажите ей всё. Всю правду про эликсир и фальшивое предсказание Лачтны. Расскажите, пока ещё не слишком поздно.

Эйгон поднялся и подошёл к окну. Упёрся лбом в холодное стекло, с той стороны всё мокрое, и закрыл глаза. Если бы он мог сейчас видеть своё отражение, то обратил бы внимание не на спутанные волосы, не на небритый подбородок, не на шрам на груди и не на морщинки под глазами, а на тяжелый, измученный взгляд, теряющийся в догадках о правильности своих поступков, но понимающий, что иного пути нет. Но на стекле отражались лишь весёлые язычки пламени многочисленных свечей, а потому ни шрамов, ни морщин, ни взгляда разглядеть было невозможно.

– Не могу, – прохрипел Эйгон и отвернулся от окна. – Если я ей всё расскажу, она уйдет в то же мгновенье – даже не обернётся. А она стала мне слишком дорога.

– Даже если она станет вашей женой, милорд, она не успеет приготовить нужный эликсир за полтора лунных месяца, чтобы вас исцелить. У неё и сизого пара то ещё не получилось. А тут целый эликсир!

– Я знаю. Я уже не надеюсь на спасенье. Пусть ей никогда не удастся приготовить зелье, зато она всегда будет рядом со мной.

– Вас как будто подменили, милорд, – покачал головой Грибо и сгорбился, уткнувшись в книгу. – Я ещё посижу тут, почитаю немного.

– А я разберусь с Пакстоном, – глаза Эйгона стали наливаться кровью.

– Отведённый вам час подходит к концу, милорд. Принести вашу трость?

– Обойдусь без неё, – прорычал Тайернак, оборачиваясь волком и злобно скалясь.

***

Несвежий шейный платок сняли и бросили на край кресла. Туда же отправились помятый камзол и белые перчатки, от грязи и дорожной пыли ставшие серыми. Ухоженные пальцы откинули крышку шкатулки, инкрустированную жемчугом и изумрудами, вытянули золотой перстень с сапфиром и надели на мизинец. Провели по засаленным тёмным прядям, пахнущим табаком и копчёной грудинкой, стряхнули с плеча длинный рыжий волос и отстегнули с пояса шпагу.

В дверь постучали негромко и неуверенно.

– Мы привели его, ваша милость, – проронил стражник, приоткрывая дверь в комнаты Мартана и толкая вперёд Алистера де Врисса, сонного, бледного и наспех одетого.

– Оставьте нас, – скомандовал принц. – Зайдёте, когда позову.

– Это может быть небезопасно, сир, хоть у него и руки связаны, – вставил обеспокоенный стражник.

– Оставьте, – настойчиво повторил Мартан.

Перечить капитан королевской стражи не стал.

Тишина нависла неприятной свинцовой тучей, которая никак не решалась разверзнуться. И если ты не в открытом поле, то можно пуститься бежать изо всех сил и укрыться от грозы под навесом или, на крайний случай, в тесном хлеву. И хоть покои принца не сродни пашням – конец и край виден – только вот радости от этого кот наплакал: с одной стороны окно, с высоты которого бросаться вниз полное самоубийство; с другой – дверь, а за дверью стражники. Вот и получается, что друга от друга не сбежать и не скрыться; остаётся только гадать, чья молния ударит первой.

– Признаться, ждал, когда по мою душу щенки шакала сбегутся, – Алистер сломался первым. – Что угодно вашему высочеству?

В ответ Мартан бросил на торговца полный высокомерия и презрения взгляд. Выглядел де Врисс откровенно плохо: осунувшийся и постаревший лет на десять, с неухоженной бородой и ногтями, ссутуленный и мрачный. Некогда острый взгляд сейчас беспорядочно блуждал по стенам, на которых кроме зловещих теней и аляповатых картин ничего не было. Седина, до недавнего времени серебрившая только виски, теперь поползла выше, и волосы цвета сосновой шишки обильно засыпало снегом, словно на улице была сильная метель.

– Мне угодно, – процедил принц после долгой паузы, – чтобы вы оплатили стоимость кольца, украденного вашей дочерью.

– А мне угодно, чтобы вы отыскали мою дочь, и тогда кольцо будет у вас.

Мартан сорвался с места, схватил де Врисса за пуговицы кафтана с таким рвением, что пару тут же выдрал.

– На чьей стороне сила, Алистер? На твоей? Так руки у тебя связаны. Твою воровку-дочь искали почти месяц. Я уже начинаю подозревать, что это был ваш семейный сговор – золота-то на твоих банковских счетах хватит только, чтобы дыры на штанах гвардейцев залатать. На новые никак не наскрести.

– Зато вполне хватит, чтобы оплатить ваши попойки и дешевых женщин, – Алистер скользнул взглядом по несвежей одежде принца, нечищенным сапогам, задержался на мгновенье на лиловом пятнышке на шее и нахмурился. – От вас разит дешёвым вином и развратом. И вам никогда не нужна была моя дочь, ваше высочество. Жаль, что я слишком поздно это понял.

– Зато сейчас мне нужно восстановить честь королевской фамилии.

– И что вы от меня хотите?

– Драгоценности, Алистер. Камни, золото, серебро... Где всё это спрятано?

– Вернёте мне дочь – получите всё, что у меня есть.

– Ты меня не понял, Алистер, – в голосе Мартана слышалось нарастающее раздражение. Так закипает лава перед тем, как извергнуться из жерла вулкана и стереть всё вокруг с лица земли. – Мы с тобой не на базаре, а ты не в той ситуации, чтобы торговаться. Лишишься головы, стоит мне только шевельнуть пальцем.

– Что моя голова, – усмехнулся де Врисс, – она будет у вас на руках, а драгоценностей вам всё равно не найти. Хотите моё состояние? Приведите ко мне Арлину. Вы получите и фамильное кольцо, которое я первым швырну вам в лицо, и всё остальное.

– Ты хитрый человек, Алистер.

– Куда мне до вас.

Мартан подошёл к столику, взял графин и плеснул себе воды в бокал. Половину выпил в два глотка, вторую – вылил себе на голову. Тряхнул волосами, сбрасывая капли на пол, смерил де Врисса подлым взглядом и крикнул:

– Капитан Сайнорт!

В приоткрытые двери просунулась голова стражника.

– Ваша милость?

– Проводите де Врисса в темницу. Его место там, пока не заплатит за воровство. Да следите, чтобы не сбежал и не подкупил охранника. Головой отвечаете.

Капитан перечить не смел, только со всей силы вцепился в связанные за спиной руки Алистера, словно боялся, что тот сейчас растворится или точно сбежит, и тогда плахи не миновать. Толкнул торговца в коридор и громко затопал в сторону лестницы, а после и двора, с которого тут же отправился за пределы стен королевского замка в направлении мрачной крепости, в подземелье которой было всегда страшно, сыро и холодно.

Мартан упал в кресло и закинул ноги на стол. Сладко потянулся, зевнул, пробежал глазами по письмам. Сколько их накопилось, пока он развлекался и спускал деньги у Флинна! Куча приглашений на разные мероприятия, на которых единственное средство не заскучать – это только крепкий портвейн. Ну кому могут быть интересны крестины годовалой племянницы лорда Доннделлиона из Города-на-холмах? Или ежегодные скачки барона Фанфаренбаха, экономившего на лошадях и всегда выставлявшего на бега сплошных кобыл с пашни? Или очередное приглашение на чайный салон от маркизы Эмилии Штолль, где сахара в чай кладут меньше, чем обсуждают не явившихся на чаепитие соседей. Впрочем... Принц пощупал конверт. На простое приглашение не похоже. Маркиза всегда высылает королевской фамилии увесистые открытки, украшенные сушёной лавандой и озёрной лилией, а тут тоненький листочек надушенной бумаги внутри, не более.

Нетерпеливо рванув конверт на себя, Мартан вытащил бежевую бумажку, пахнущую ландышами и туберозой, пробежал глазами по немногочисленным строчкам и, откинувшись на спинку кресла, расхохотался. А когда хохот перешёл в сдавленный кашель, то остановился, вытер с глаз пару слезинок и позвонил в колокольчик на шнурке. Ждать долго не пришлось.

– Звали? – голос Ланса был хриплым, заспанным и вялым.

Мартан приподнял свечу, осмотрел слугу, перепутавшего не только рукава на тунике, но и сапоги, и бросил:

– Переоденься, поешь, что осталось на кухне, и отправляйся в Тир-Арбенин. Вот золото. Хватит на мелкие расходы и смену лошадей.

Сон Ланса как рукой сняло. Широко распахнув глаза, он часто-часто заморгал, с трудом понимая смысл слов господина, и только спустя несколько ударов сердца решился на первые невнятные звуки.

– Чего ты там мычишь? – раздраженно кинул Мартан. – Я неясно стал изъясняться? Одеваешься, ешь, берёшь лучшую лошадь и дуешь, что есть мочи, в Золотой город. Там отыскиваешь Арлину и привозишь ко мне. Судя по этому письму, она время от времени бывает на центральных улицах. – Мартан протянул Ланселю распечатанный конверт, полученный от маркизы. – Девчонка никак не может отвыкнуть от прежней жизни, суёт нос в богатые лавки и облизывается, так что найдёшь её без проблем.

– Но, сир, – попробовал было вставить обескураженный Ланс, но был грубо и бесцеремонно перебит.

– Как отыщешь, сразу хватай и ко мне. Можешь, по голове хряцнуть, чтобы не сопротивлялась, или напоить в усмерть. Делай, что хочешь – мне всё равно. Но чтобы тебя с ней никто не видел. Ни стража, ни слуги, ни отец или брат. Усёк?

Ланс кивнул.

– Но позвольте, ваша милость, Арлина де Врисс собиралась идти в Смоляные горы. Я сам слышал. С тем старикашкой. За эликсиром.

– Какой, у мухам навозным, эликсир? Тебя тогда по голове так огрели, что тебе всё, что угодно, могло послышаться. В письме Эмилии чётко сказано, что совсем недавно она видела девчонку де Врисс в модном салоне в Тир-Арбенине, одетую, как замарашка, нечёсаную и дурно пахнущую. Скачи в Тир-Арбенин, найди её и ко мне. И проверь, на пальце ли кольцо. А маркизе Штолль награду что ли какую дать за верную службу? – Мартан почесал переносицу. – Впрочем, обойдётся. Ланс, ты ещё здесь?

– Ага.

– Да чтоб тебя... Мог бы уже за воротами быть. Дуй давай! И постарайся управиться быстро. Мне эта девка сейчас как воздух нужна. Другого выхода нет.

– Как прикажите, ваше высочество.