Не рыцарь из прошлого

22. Большой плюс

Когда я возвращаюсь, Паша с кем-то разговаривает по телефону, откинувшись в кресле.

— Да я понял, понял, — отзывается задумчиво, проводя рукой по уставшему лицу.

А я смотрю на него в ожидании хоть каких-то новостей, хотя понимаю, что прошло всего ничего и вряд ли что-то могло решиться за это время.

— Ир, не волнуйся так, — серьёзно смотрит он на меня и выезжает со двора, ловко лавируя между припаркованными машинами. — Давай рассудим логически: Глеб — отец Сони. Навредить ей он захочет вряд ли, правильно?

— Я очень на это надеюсь, — выдыхаю трясущимися губами, сжимая пальцы в замок. — Но он пьёт, и я боюсь, что просто не уследит за ней по пьяни.

Паша медленно выдыхает через нос, явно стараясь успокоиться.

— Гаишники просмотрят камеры на выездах из города и организуют посты. В случае, если он попытается её увезти куда-то — его остановят. Полиция изучит камеры на подъездах и постарается отследить маршрут. С этим я договорился. Но тебе нужно написать заявление на всякий случай. Паспорт с собой?

— С собой… А если с ними что-то случилось, и он не виноват? — всхлипываю, глотая ком в горле. — Ну, мало ли, вдруг?

— Отзовём, — обещает Паша, на секунду касаясь моей руки. — Всё, что мы сейчас делаем, — в интересах ребёнка. Не переживай ты из-за этого утырка.

— Да я не за него переживаю, — усмехаюсь сердито, вытирая слёзы с щёк тыльной стороной ладони.

— Всё будет хорошо, — повторяет Паша серьёзно, притормаживает на светофоре и поворачивается ко мне. — Давай просто подумаем: для чего ему могла понадобиться Соня? У вас был спор про то, с кем будет жить ребёнок?

— Да нет, — пожимаю плечами, вспоминая те дни. — Она сильно болела, и у него вообще не было особого желания видеться с ней. Уже когда подросла, он стал навещать её, и то, как мне кажется, больше ради того, чтобы подействовать мне на нервы и посмотреть, не трачу ли я его алименты на себя.

— А из-за чего вы ссорились тогда, у подъезда?

— Я ему сказала, что хочу отдать Соню в сад и выйти на работу, а он… — голос срывается. — Почему-то вышел из себя и стал говорить, что её будут обижать и что она больная.

— А он мог из-за этого решить её забрать к себе? — уточняет Паша, трогаясь и внимательно следя за дорогой. — У тебя есть решение суда о том, что ребёнок будет жить с тобой?

— Нет, — удивлённо смотрю на него. — Нас просто развели, и всё.

— Хреново, — хмурится Паша, сжимая руль. — Если он обратится в суд и докажет, что ребёнок живёт у него, то это ты будешь обязана алименты платить. Ты сказала, что он у матери якобы для тебя денег занимал. Может, мать теперь не может ничего ему давать и он хочет, чтобы ты ему алименты платила, раз на работу собралась?

— Я не знаю, — обессиленно растекаюсь по сидению. — Но уже не удивлюсь, если так. Господи, да я готова приплачивать ему, лишь бы он отдал Соню и больше не появлялся в нашей жизни!

— Еще чего, — усмехается Пашка, сворачивая с главной дороги и паркуясь возле ЗАГСа.

— А сюда зачем? — уточняю, потому что полиция в другой стороне города.

— Ты мне доверяешь? — смотрит он на меня серьезно.

— Доверяю, — выдыхаю.

— Тогда пошли.

Мы заходим в здание ЗАГСа. Бежевые стены, пол из мраморной плитки, золотые таблички на дверях — интерьер мне хорошо знаком. Паша твёрдой походкой направляется к конкретному кабинету.

— Здравствуйте, я Павел, — заглядывает он внутрь и нас тут же приглашают.

— Присаживайтесь, — показывает нам женщина на стулья и кладет передо мной бланк.

— Ира, дай паспорт, — просит Паша и забирает бумагу у меня. Успеваю прочитать название.

“Заявление о заключении брака”. Безропотно отдаю Паше паспорт и меня охватывает странное чувство нереальности происходящего.

— Фамилию пока менять не будем, чтобы не терять время, — говорит он так спокойно, будто мы уже давно решили пожениться. — Обязательно сыграем свадьбу, когда все уляжется. А пока нам нужно как можно быстрее оформить отношения официально, чтобы в суде преимущество было на нашей стороне.

Молча киваю.

— Ир, — Паша поднимает на меня взгляд. — Полная семья — это большой плюс.

— Я понимаю, Паш, — шепчу едва слышно и стараюсь улыбнуться. — Спасибо.

Если бы он только знал, как я ему благодарна сейчас за все. Но моя нервная система пока не в состоянии нормально функционировать.

— Минут через двадцать можете зайти, — кивает сотрудница, проверив наше заявление и мы выходим из кабинета.

Паша покупает нам кофе в автомате и мы выходим на свежий воздух. Делаю несколько глотков, но больше не лезет. Ныряю к Паше в объятия и просто стою, прижавшись к нему как к островку безмятежности. Я уверена, что, пока он рядом, все будет хорошо.

Паша крепко обнимает меня, прижавшись губами к макушке, и мы просто молча стоим, выжидая время.

Ровно через двадцать минут мы снова заходим в кабинет.

Сотрудница встает из-за своего стола с нашими документами в руках и произносит торжественную речь.

— Создавая семью, вы добровольно приняли на себя великий долг друг перед другом и будущим ваших детей. С этого дня вы пойдете рука об руку, вместе переживая и радость счастливых дней, и огорчения…

Сжимаю руку Паши крепче.

Я мечтала об этом с того момента, как мы познакомились. И пусть наша совместная жизнь начинается с огорчений, я точно знаю, что впереди у нас еще много счастливых дней. Чтобы это знать, мне не нужны ни кольца, ни цветы. Только моя ладонь в его.

— Объявляю вас мужем и женой. — улыбается женщина, и Паша тут же разворачивает меня к себе, касаясь моих губ короткими поцелуями.

В это мгновение все проблемы отступают.

— Я тебя люблю, — улыбаюсь, обнимая его.

— И я тебя люблю, — шепчет Паша, уткнувшись лбом в мой лоб. — Мы всех порвем.

Смеюсь и киваю. Чувствую, как в мое тело возвращается жизнь.

— Что дальше? — уточняю, когда мы садимся в машину. Прижимаю к груди свидетельство о браке.

Мы женаты. Паша — мой муж. Еще несколько дней назад я даже не надеялась на то, что это возможно. А теперь не могу осознать до конца — слишком неожиданно. Радость от экспресс-свадьбы смешивается с тревогой за Соню и оставляет горькое послевкусие, но в душе все равно все трепещет и ликует.

— А теперь мы едем в суд и полицию, — деловито отзывается Паша, выруливая на дорогу. — Постараемся опередить непутевого папашу.

— А если он успел первее? — сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони до боли, чтобы снова не впасть в истерику. — У него был лишний день.

— Зато у него нет того, что есть у нас. — усмехается Паша.

— Чего? — удивленно вздергиваю брови.

— Мозгов. — фыркает.

Не могу сдержать улыбку. С благодарностью смотрю на своего рыцаря.

Пока едем, созваниваюсь с Ариной, чтобы хоть немного успокоить ее. Все еще надеясь отделаться малой кровью, набираю Глеба. Безрезультатно.

В суде нас тоже принимают достаточно быстро. Хотя я помню, что в предыдущие разы мне никто не помогал с документами. Ощущение, что у Паши везде связи.

Но, когда выходим, уже вечереет. На душе маятно и тоскливо. Я очень переживаю за то, чтобы ничего не случилось с моей девочкой. А скоро с работы вернется мама и я боюсь представить, что будет с ней.

Пашка будто чувствует, что меня накрывает по-новой и всячески старается отвлечь.

— Отставить панику, — он обхватывает мое лицо ладонями и, заставляя посмотреть ему в глаза, чмокает в губы.

— Прости, — улыбаюсь кисло.

— Все будет хорошо, — повторяет в который раз за эти пару часов, усаживая меня в машину. В кармане его куртки звонит телефон. Замираю.

— Да, — отзывается Паша и бросает на меня быстрый взгляд. — Где?

Едва не подпрыгиваю от напряжения.

— Если нет возможности, мы сами, — захлопывает мою дверь и быстро обходит машину.

— Нашли? — нетерпеливо вскрикиваю, едва Паша сбрасывает вызов.

В мыслях мелькают жуткие картинки.

— Машину нашли возле одного из домов, — он показывает мне адрес из сообщения. — Не знаешь, что он там забыл?

— Там жил его друг, когда мы еще были женаты. Они иногда пили вместе.

— Квартиру помнишь? — хмурится Паша. Киваю. — Отлично. Наряды пока все заняты, поэтому попробуем сами.

— А вдруг Глеб не отдаст Соню? — кусаю губу от волнения.

— Отдаст, — усмехается Паша с такой интонацией, что становится не по себе.

Подъехав по нужному адресу, поднимаемся на второй этаж.

Пашка настаивал, чтобы я осталась в машине, но я все равно пошла с ним. Я боюсь, что Соня напугана, а еще не хочу оставлять его одного.

Останавливаемся у обшарпанной двери. Паша звонит в звонок и закрывает пальцем глазок.

Сначала никто не отвечает, тогда он звонит снова, а потом еще раз.

— Кто? — раздается хриплый недовольный голос.

Паша прикладывает палец к губам, показывая, чтобы я молчала, а сам настойчиво звонит снова.

— Я тебе сейчас руки оторву, — слышится щелчок замка и дверь распахивается.

На пороге стоит друг Глеба, Матвей. Сказать, что с того момента, как я видела его в последний раз, он стал выглядеть хуже — это ничего не сказать.

— Валите отсюда, — криво ухмыляется он, когда мы сталкиваемся взглядами.

Успеваю лишь испуганно прикрыть рот руками, потому что в следующую секунду Паша молниеносно хватает его одной рукой за грудки и вышвыривает на лестничную клетку.