Не стану взрослой (окончание)

***

Воткнув ключ в скважину и повернув, Максим остановился, приник ухом к двери. Оттуда доносились музыка и голоса.

Не иначе, Костя устроил пьянку. В честь чего, интересно?

Плюнуть бы на все да уйти, но уже поздно: к двери кто-то шел. Да и не надо оставлять Эллу одну в чужой компании.

Максим распахнул дверь, за которой уже стояли аж целых три человека. Две девчонки и парень. Лица знакомые: это же Валя и Иришка, с которыми он в пятницу познакомился возле фонтана. Да и парня он уже видел на вечеринке — кажется, его зовут Олег.

— Это Максим! Максим пришел! — взвизгнула рыжая Валя.

— Ого, и запивку принес, — добавила Иришка, заглянув в пакет и выудив оттуда большую коробку сока.

Парень крепко пожал ему руку:

— Привет, мы уже встречались. Я Олег.

Максим кивнул и стал расшнуровывать кроссовки.

— Мы с тобой в некотором роде коллеги, — продолжал Олег. — Работаю админом в интернет-кафе. Люблю онлайновые игры — линейку, ВоВ…

— Макс, а почему ты сразу не рассказал, чем ты занимаешься? Это же так здорово! — по голосу Вали трудно было понять, подтрунивает ли она или говорит серьезно.

— А что, Костик все-таки разболтал? Вот козел! — добродушно усмехнулся Максим.

— Макс, тут нечего стесняться, — строго произнес пьяноватый Олег. — Ты делаешь нужное дело — прославляешь нашу страну. Весь мир должен у нас сосать.

Валя притворно ахнула и шлепнула его по плечу.

— Да, я так и сказал: сосать, — повторил Олег с вызовом. — В любом виде спорта. Даже в кибернетическом.

Кроме них в квартире было еще человека три, не считая самого Кости. Из кухни в большую комнату перетащили стол и даже накрыли скатертью. Бутылка водки, бутылка шампанского и несколько бутылочек с вином, магазинные салатики в пластиковых коробочках, тоненько порезанные хлеб и колбаса, фрукты… К огромному раздражению Максима, в комнате присутствовал и такой ненавистный ему артефакт, как гитара.

Увидев своего почетного постояльца, Костя мигом отбросил гитару, вскочил с дивана и кинулся к нему. Максим протянул было руку, но Константин схватил его в объятья. Видимо, он тоже был уже, что называется, хорош.

— Заложил меня, да? — спросил Максим.

— Да вот как-то так. Зато у тебя теперь несколько новых поклонников…

— А где Элька? И Мельников?

— О! — Костя засмеялся. — Эти двое заняты вместе. — Он выждал паузу — наверное, чтобы Максим оценил шутку, — и завершил: — Сидят по комнатам и режутся по сетке в третью “Кваку”.

Он был не особенно пьян — скорее, перевозбужден.

— Ну, пусть и дальше сидят.

— Да. Оставь этих дегродов и давай к нам.

— А в честь чего пьянка?

— Отмечаем. Меня на работу взяли, стажировка начнется завтра! Так что сегодня веселимся… — он тяжело вздохнул. — А грустить завтра будем. Да… Завтра похороны нашей Аленушки… И я туда не попадаю… — Он издал громкий звук, похожий на всхлип, но тут же нагнал на себя улыбку. — Не откажешься разделить выпивку с верным поклонником?

Кстати, о поклонниках. Вот и настало время задать Косте серьезный вопрос.

— Можешь выйти на кухню? Надо поговорить.

— Ну, че бы и нет... — Костя вышел вслед за гостем, не забыв захватить со стола рюмку с водкой и бутербродик.

— Кость, хочу спросить у тебя кое-что, — сказал Максим, плотно закрыв дверь на кухню.

— Вперед!

— Вадим Мельников — геймер-задрот. Он про меня знает и от меня тащится. Саня, который брат Карины, тоже геймер, хотя и не совсем задрот. Он тоже знает про меня и тоже тащится. Но ты-то вообще не геймер, и уж тем более не задрот. Я могу поверить, что ты что-то обо мне слышал. Но с какого перепугу ты мной восхищаешься? Что, не нашел себе другого объекта для поклонения?

Костя недолго поколебался с ответом, махнул рукой и сказал с усмешкой:

— Да, дорогой мой объект, ты меня раскусил. Я вообще не знал, кто ты такой, и не узнал бы, кабы не Вадик. Он постоянно повторял твое имя, просто бредил тобой… И я подумал: а вот пообщался бы ты с ним лично — может, и человека бы из него сделал…

— И заодно твое финансовое положение поправил, — подсказал Максим.

— И это тоже. Да и самому стало интересно. Я как-то не думал, что есть такие люди, которые какие-то реальные деньги зарабатывают тем, что играют в компьютерные игрушки. Я был уверен, что ты такой же задрот, как Мельников. Но когда увидел тебя в реале, понял, что ты другой.

— Какой же?

— Нормальный. Хотя и с небольшими заскоками, но у кого их нет?

— Я так и понял, что ты все это время врал, пока пел мне дифирамбы.

— Ну, зачем так сурово? Не врал, а…

— Играл, — опять подсказал Максим. — Как дети играют в космонавтов. Интересно было себя попробовать в этой рольке, а? Якобы ты мой фанат, а я суперзвезда.

— Нет, — зачем-то начал оправдываться Константин. — Ты ведь и в самом деле достоин восхищения…

— Пусть Мельников восхищается. А ты нормальный человек, оставайся им и дальше.

— За нормальных людей! — Костя поднял рюмку, которую держал в руке, на секунду задержал ее в воздухе, затем отправил содержимое себе в рот. Громко выдохнул, закусил канапе. — Хорошо-о… Кстати, Мельников. Ты знаешь, мне кажется, что Вадимка… ну… мне страшно это выговорить.

— Попробуй.

— Ну, что он… эм… — Костя замялся.

— Гей? Ты это хочешь сказать?

— Ну. Я бы не хотел такое говорить про своего друга, но факты говорят сами за себя.

— Факты? Очень интересно. Он что, качает гей-прон?

— Прон? Че такое “прон”?

— “Прон” — это слово “порн” с переставленными буквами. Так пишут на трекерах, чтобы не запалили.

— А, ясно. Я все равно не смотрю порнуху. Я люблю красивую эротику. Я не считаю, что показывать крупным планом разные дырки — это сексуально…

Костя очень любил поговорить про себя. Максим это дело пресек:

— Так что, ты застал Вадика за просмотром гей-порно?

— Нет, это вообще был бы ахтунг. Но мне кажется, дело к этому и идет. Это же ненормально, чтобы двадцатилетний парень так от девчонок шарахался! Я понимаю, было б ему тринадцать. В тринадцать лет я сам девчонок боялся.

— По-моему, Вадим с ориентацией еще не определился.

— Так пусть определяется! Давно пора! Знаешь, Максимка, он на тебе просто помешан. Я не знаю, что это — половое влечение или фанатизм, но факт: стоит только вспомнить твое имя, как он меняется. Бля, ну сделай же что-нибудь, пока он совсем пидором не стал! Сними ему шалаву, что ли!

— Успокойся, Костя. Никого я покупать ему не буду.

— Денег жалко?

— Нет. Его жалко. Я сам лишился невинности с проституткой. Поверь, ничего хорошего в этом не было. Лучше б я девственником остался.

— Что хорошего в том, чтоб быть девственником?

Максим вспомнил грустное лицо Сани и сказал:

— Пока ты девственник, секс для тебя — это что-то сакральное…

— Какое? — перебил Костя.

— Святое. Божественное.

— А ты что же, хочешь сказать, что на самом деле секс — это не божественное занятие?

— Вернемся в студию, — предложил Максим, раздраженный поворотом беседы.

Костя одобрительно качнул заметно отяжелевшей головой.

Максим не торопился сесть за стол. Сперва заглянул в комнаты.

Мельников все-таки побрился. Без своей недобороды он не стал симпатичным — просто перестал вызывать отвращение. И футболку надел, не сказать, чтобы очень чистую, но хотя бы без пятен пролитого кофе.

— И где ты мотался? — спросил Вадим.

— Где надо. У меня встречный вопрос.

— Про Эльку? Ну, она нормальная тян.

— Рад, что вы все-таки нашли общий язык. Чем ты ее кормил?

— Яичницу пожарил. С колбасой. И еще кофе сделал — она сказала, что любит кофе.

— Отлично. А теперь слушай мою команду: на счет “три” ты выключаешь комп, идешь в большую комнату, садишься за стол и присоединяешься к тусовке.

— Да чего мне там делать…

— Того, что я так сказал. Не обсуждать. Один.

— Да че я там буду делать! — громко закричал Вадим. — Все скажут: а это что за урод и откуда он вылез?!

— Не скажут, я прослежу за этим. Два.

— Да никто со мной за одним столом сидеть не захочет!

— Это в твоих интересах. Если не выйдешь — я завтра же перееду жить к одной девчонке. Три.

Вадим негромко зарычал и нажал на системном блоке клавишу Power.

— Встретимся там, — Максим шлепнул его по плечу и отправился в свою комнату.

— Элька — карамелька! — пропел он, крепко обняв девушку. — Как прошел день?

— Он еще не прошел...

— Пойдем в большую комнату. Там вечеринка.

— Я не очень люблю такие вечеринки.

— А я их, если честно, просто ненавижу. Сегодня у меня настроение побыть таким же, как все. Пошли? Если что — сразу уйдем.

— Угу.

Так и уселись за стол втроем. Места хватило не для всех, поэтому Элла уселась Максиму, занявшему табурет, на колени. Что интересно, чемпиону было совсем не тяжело.

Для Вадима освободили край дивана, дружно подвинувшись. Толстяк кое-как втиснулся в просвет между валиком и Олегом-админом.

— Налейте чемпиону! — воскликнул Олег.

— Не надо. Не пью.

— Оставьте его, он действительно не пьет, — потребовал Костя.

— А дама?

— Дама пьет, — ответил Максим.

Элле и Вадиму налили по стаканчику красного вина.

— Макс, это как-то нехорошо. Девочка твоя пьет, а ты как же? — Рыжая Валя укоризненно пощелкала языком.

— А она за двоих неплохо справится.

— Нет-нет, как же так? Давайте разберемся. Максим, ты в завязке, что ли? — спросил Олег.

— Да. В вечной завязке с момента рождения.

— О-о-о! — уважительно протянула Иришка, еще человека три подхватили.

— Ну что ж, бывает, — кивнул Олег. — А причина? Про религиозные убеждения не спрашиваю — все мы служим Ктулху, кто имеет дело с компами. Со здоровьем беда?

— Нет. По личным убеждениям.

— Расскажешь? — попросила Иришка. — Должны же быть какие-то конкретные причины.

— Родители-алкоголики и плохие отношения с одноклассниками — вот все мои причины.

— Ну, первое-то можно понять, да, — согласился админ. — А второе?

— Да просто я все старался делать не так, как они. И вообще, держался от них подальше. На дни рождения и всякие другие вечеринки не ходил, даже если приглашали. Однажды, где-то классе в девятом, наступил момент, когда все в классе попробовали алкоголь. Все, кроме меня. Они надо мной ржали и говорили: “Ты все равно когда-нибудь выпьешь”. А я думал: а вот и хрен вам, мрази.

— Ласково ты их! — воскликнул незнакомый Максиму парень спортивного телосложения.

— Максим, но мы-то не мрази, — очень осторожным голосом произнесла Валя. — Неужели ты с нами не выпьешь, если мы тебя попросим?

— Нет. Убеждения важнее.

— Максим, а если объективно: какие убеждения тебя останавливают? — сказал Олег. — Ведь никто тебя не просит нажираться в свинью. Просто выпей стаканчик винца. Ничего страшного с тобой не случится. Просто станет очень хорошо, — он кивнул, как бы подтверждая собственные слова, и добавил: — И весело. Вот.

— Мне и так неплохо.

— Да что вы до него докопались? — воскликнул Константин. — Зачем добро в говно превращать?

— Да почему в говно? — не сдавался Олег. — Максим, даже если ты нажрешься в хламину — в этом ничего страшного нет. Ты имеешь право.

— Может, он здоровье бережет? — возразила Валя.

Тут уже не согласился сам Максим:

— Как раз не берегу. Неправильно питаюсь. И режим дня не соблюдаю. Да какой смысл? Все равно: дышим химией, жрем химию… Везде отрава.

— Да! Именно так! Ну что такого, что ты зальешь в себя еще чуть-чуть отравы? Это ж не водка, не самогонка — очень хорошее вино.

— Вот, у меня немножко осталось, — Элла поставила свой стаканчик на стол. — Попробуешь?

— Даже твоя девчонка просит! Неужели ты ей откажешь? — сказала Иришка.

— Вадим, что скажешь? — Максим посмотрел на Мельникова, тот буркнул:

— Да мне нас… плевать мне, — поправился он.

— Костя?

— Ну, это уж как сам хочешь. — Константин взял в руки гитару, подергал струны, стал подкручивать колки.

Что сделал бы Максим, произойди этот разговор в любой другой компании? Встал бы и ушел. Вот и все. А попытались бы удержать — не постеснялся бы и скандал устроить. Но с этими людьми ему почему-то было хорошо, и никого не хотелось материть, и ни с кем драться.

— Максим, а представь, что тебе осталось жить совсем немного. Допустим, через неделю будет ядерная война. Ты бы и тогда не выпил?

— Хм… А вот это серьезный вопрос. — Максим покусал себя за подушечку большого пальца на левой руке, а потом осторожно взял стаканчик. Стеклянная посудинка слегка подрагивала в его пальцах.

— А ведь и то верно, — неторопливо проговорил он. — Вдруг завтра все помрем? Какая тогда разница?

Сидевшие за столом окончательно притихли, во все глаза глядя на Максима.

— Так вот как лишаются девственности! — пошутил Костя.

Геймер поднял стакан до уровня глаз и всмотрелся в вишневого цвета жидкость. Принюхался: пахло тоже вишней.

— Вкусно пахнет, да? — спросила Иришка. — Попробуй. Оно сладкое.

Ей не стоило говорить последнюю фразу. Максим тут же стиснул губы, будто застегнул их на молнию, обернулся к фикусу, стоявшему в углу, и коротким резким движением выплеснул вино в кадку. Хлопнул стаканом об стол и угрюмо замолчал, с вызовом глядя на оторопевших гостей.

— Ну что, довольны? — усмехнулся Костя, перебирая струны гитары. — Вам же русским языком сказали: человек не пьет. И что вы к нему пристали?

Поразительно: в полупьяном виде он выглядел гораздо умнее и говорил куда более здраво.

— Кость, убери гитару. Она меня бесит, — потребовал Максим.

— Чемпион сказал убрать гитару. Слушаюсь! — Он поставил инструмент к стене. — Ребята, нам всем надо понять простую вещь: Максим — гений. Не надо пытаться как-то объяснить то, что он делает. И не надо ничего от него добиваться. Им надо молча восхищаться. Дай нам Бог всем стать такими же мастерами в своей области, как Максим — в своей.

Эта короткая речь Кости разрубила в клочья и разогнала возникшее было напряжение, будто вентилятор — дым от подгоревших блинчиков. Гости вернулись к еде и застольным беседам, перестав пялиться на Максима, а тот, чтобы немного поднять упавшее настроение, принялся целовать Эллу в губы цвета и вкуса вишни.

Кошмар! Ведь он и в самом деле только что чуть не выпил спиртного. Это и впрямь как лишиться девственности. Если сделать это неудачно, можно и всю жизнь изуродовать. Нет, избавьте меня от такого счастья. По крайней мере, в этот раз. А другого раза и не будет. Хорошо, когда знаешь, что в любой момент можешь прекратить эту комедию. А вина не надо даже пробовать, а то вдруг понравится — и не захочется ничего прекращать.

Оторвавшись от Эллы, Максим обнаружил, что за столом идет какой-то важный разговор на тему того, как неправильно устроен мир. Геймер попытался вслушаться. Иришка рассказывала, как в одиннадцатом классе пыталась встречаться с тремя парнями, ей приходилось изо всех сил вертеться, чтобы они не узнали друг о друге, но они узнали, и кончилось все грандиозными разборками. Простая история, но все ахали и аплодировали, слушая ее.

— Бабам верить ни в коем случае нельзя! — подвел итог Олег.

— Это точно, — сказала Иришка и похабно рассмеялась.

— Тебе тоже изменяли, что ли? — спросил геймер.

— Чего?

Максим еле удержался от того, чтобы треснуть Олега по уху. Он терпеть не мог, когда человек переспрашивает, хотя расслышал каждое слово.

— И даже не то что изменяли… — админ подпер ладонью голову и закручинился. — Рассказать, что ли? Вы-то все эту историю знаете… Я персонально для Макса и Эли.

— Валяй, — кивнул Максим.

— Ну, короче, была у меня девушка. Алина. У меня с ней все было очень серьезно. Даже жили иногда вместе…

— Иногда? — усмехнулся чемпион.

— Она у меня время от времени оставалась ночевать. Где-то около года мы встречались. И короче, я стал чувствовать, что она мне надоела. Вроде и встречаться уже не интересно, и расставаться жалко. Ну и вот, отношения все равно продолжались, хотя это уже были не отношения, а труп отношений. — Он подпер голову рукой, смяв кулаком слегка небритую щеку. — Она постоянно плакала, что ей одиноко, что ей меня не хватает, что я ей мало времени уделяю, — а я занимался чем угодно, только не ею. Учебой, работой. Мы только спали вместе иногда. Она много сидела в аське, с кем-то часами болтала — с моего компа, я подчеркиваю! А я разрешал ей. Пусть разговаривает с кем хочет — все равно ж она постоянно со мной. Вот. И был у нас общий друг, Паша. Нормальный такой чел, в Америке год жил, таеквондо занимается, в группе на клавишных играет — короче, музыкант, спортсмен и красавец. Мы с Алиной часто у него бывали в гостях. Вот. Нормально так сидели втроем…

Элла как-то странно возилась на коленях Максима — будто ей было неудобно. Хотя до этого сидела спокойно. Геймер ущипнул ее за зад.

— Однажды Алина пришла ко мне в гости, как обычно… Сидим на диване, она какая-то грустная. Молчит. Отворачивается. Чувствую, что-то натворила. Вот. Стал расспрашивать, что случилось. Она сказала, что однажды занималась с Пашей виртуальным сексом. Я спрашиваю: когда? Она говорит: тогда-то и тогда-то, ты лег спать, а я сидела за компом до часу ночи и вот этим занималась, потому что ты на меня давно внимания не обращаешь. Я ей говорю: ну, виртуальным сексом можно…

— И что, тебе не было обидно? — уточнила Валя.

— Было немножко, но я же понимаю разницу между виртом и сексом в реале. Она увидела, что меня так легко не прошибешь, и сказала, что как-то раз даже зашла к Паше в гости на чай и они целовались. Слово за слово, и я из нее вытянул такую информацию: что с Пашей у них за моей спиной был целый роман, они спали много раз. И главное — когда?! Я сперва ей даже не поверил. Она стала называть конкретные даты: такого-то числа сказала, что будет у подруги ночевать, а сама поехала к Паше. Или, там, я к экзамену готовлюсь всю ночь — она к Паше. И вроде по датам все сходится. Я тут же звоню Паше, начинаю задавать вопросы: мол, гражданин, что вы делали такого-то числа и какое у вас есть алиби? Он чего-то темнить начал, от ответов уклоняться. И все время повторяет как попугай: “Олежик, дружище, я не хочу, чтобы наша дружба как-то пострадала”. А я ему говорю: да на фиг ты мне нужен, блин, ептить. И повесил трубку. Теперь с тобой, говорю. Алина: да ты сам виноват, ты мне мало времени уделял, а Паша, он такой уж и заботливый, уж и нежный, уж и член у него больше. Я ей говорю: Алиночка, тебе полчаса хватит, чтобы манатки собрать? Она уж ко мне перевезла тапочки, зубную щетку, кучу всякой косметики…

— А может, лучше было простить ее? — деликатно поинтересовалась Валя.

— Слово “прощать” тут не подходит. Я не то чтобы рассердился — мне просто вдруг стало очень-очень больно. Почему она это делала за моей спиной? Неужели нельзя было нормально объяснить: давай разойдемся, мне с тобой плохо?! А еще было больно, что она столько времени меня обманывала, а я и ни сном ни духом. Да и вообще, как-то все это было нехорошо. Я знал, что у Паши была постоянная девушка, — что же его на чужих-то потянуло? Нет, ну я понимаю, приключений всем хочется, но вообще-то, если уж на то пошло, спать с девушкой друга — страшный моветон. Вот. Наши отношения с Алиной и так на ладан дышали, а после этого я с ней уже не мог быть вместе. Она мне писала, звонила. Я не отвечал и трубку не брал.

— Ты сказать-то что пытаешься? — хмыкнул Максим. — Подумаешь: баба изменила. Тоже мне, история!

— Так это еще не конец. Я потом уже узнал, причем совершенно случайно, что тут не все так просто. Что Паша как-то раз на неделю уезжал в Петербург, как раз в один из тех дней, когда Алина сказала, что будет ночевать у подруги, а сама якобы ночевала у Паши. Вот. И это была моя первая зацепка. Провел собственное расследование, опросил всяких третьих лиц…

— Зачем? — перебила Валя.

— Просто из любопытства. Ничего не поделаешь: математический склад ума, люблю во всем точность. По всему выходило, что Алина меня обманула. И с Пашей у нее ничего не было с вероятностью около восьмидесяти семи процентов. Вот. Или все-таки что-то было, она просто преувеличила масштабы. Но скорее всего — она просто все придумала. А Пашу попросила, чтобы он ей подыграл.

— Зачем? — опять спросила неугомонная Валя.

— Фокус вполне в ее духе — надеялась таким образом меня вернуть. Чтобы я ревновал. Чтобы захотел за нее побороться. Вот.

— А ты и руки опустил, — подвела итог Иришка.

— Да, а почему нет? Она помогла мне понять, что эти отношения с ней мне совершенно ни к чему, как и она сама. А как было на самом деле — уже все равно. Много будешь знать — плохо будешь спать. Мне вот приятно верить в то, что все-таки у нее с Пашей ничего не было. Может, конечно, самообман… Ну и что?

Элла продолжала беспокойно ерзать. Максим притянул ее голову к своей и снова впился в губы. Ему хотелось делать это долго, на виду у всех. Сквозь жаркий поцелуй он уловил звонок в дверь, но не придал этому особого значения. У него отчего-то кружилась голова — то ли от пухлых губ Эллы, то ли от капелек вина, попавших ему на язык из ее большого, развратного рта. Впрочем, такое он и раньше за собой замечал: когда долго находился в компании пьющих людей, то рано или поздно начинал чувствовать, будто и сам немного пьян. Какая-то подсознательная мимикрия.

— Кто там еще? — недовольно произнес Костя. — Опять, что ль, мы громко себя ведем? Вроде нет. Вадим, сходи, разберись.

— А че я? — недовольно буркнул тот.

— Ну, если это соседи, пошлешь их всех к херам. Ты умеешь.

Вадим передернул плечами:

— Ну, ладно… — и потащил свое тело, “прокачанное” печеньем и кока-колой, к двери.

Максим продолжал целовать Эллу, пока не обнаружил вдруг, что в комнате стало как-то подозрительно тихо. Тогда он заставил себя оторваться от нее. И обнаружил, что в комнате находится Карина. Она стояла в дверях, но как только Максим встретился с ней взглядом, девушка отвернулась и вышла в прихожую. Негромко хлопнула дверь.

Вот так: зашла и тут же вышла. Вряд ли кто-то, кроме Константина, вообще понял, что произошло.

Лучшее, что мог сделать Максим в такой ситуации, — сидеть за столом как ни в чем не бывало, ведь все равно уже ничего не изменить, но ему почему-то захотелось столкнуть Эллу с колен, встать, выйти в свою комнату. Лучшее, что могла сделать Элла, — ненадолго оставить его в покое, но она почему-то пошла за ним.

Максим приложился щекой к оконному стеклу. Лицо его горело, а стекло было прохладным.

Элла положила руки ему на плечи. Максим обернулся к ней. Ему вдруг захотелось со всей силы врезать ей ладонью по щеке. Испугавшись самого себя, отогнал эту мысль. Мягко оторвал руки Эллы от себя:

— Оставь меня. Хочу побыть один.

Она вышла.

Он свалился на кровать лицом вниз, воткнул в уши затычки-наушники и включил первое, что попалось, — песенку в стиле эмо-панк с агрессивным проигрышем вместо припева.

Во тьме по улицам пустым

Бредет он мрачный, словно тролль,

Мальчишка с именем простым.

Среди друзей он не король.

Из-под растрепанных волос

Отчаянных не видно глаз.

Никем не узнанный пророк —

Пока еще один из нас.

Бушует новая война,

Идут дожди, бегут года.

В душе подростка тишина

И безразличья пустота.

Он мир познать еще не смог

И очень одинок сейчас,

Никем не узнанный пророк

Пока еще один из нас.

Мир будет в хаос погружен,

Когда придет последний срок,

Но над неистовой толпой

В огне появится пророк.

Утихнет ярость в тот же миг,

Остынет боль, утихнет страх,

И мы увидим новый мир

В его отчаянных глазах.

Песня понравилась. Максим поставил ее на повтор и слушал много раз подряд, уткнувшись в подушку.