Не судьба (СИ)

15

Аня

Не знаю, что задумал Руслан. Отпустив такси, он не торопится садиться за руль. Вместо этого подпирает локтем открытую дверцу с моей стороны и курит. Неспешно и глубоко затягиваясь прожигает меня глазами.

Самое несуразное в этой ситуации, что я тихо сижу. Не сопротивляюсь, не уезжаю. Просто жду.

— Можно мне тоже сигаретку? — наконец хоть что-то вырывается из меня.

Руслан недовольно хмурится, вижу готовится отказать мне. Никогда не была отъявленной курильщицей, но по молодости, в компании друзей баловалась, как и многие. Но потом начала встречаться с Русланом и он отучил меня.

При этом он говорил, что ему на самом деле нравится, как курят некоторые женщины. Порой это выглядит гораздо сексуальнее, чем самое эротичное белье. Но в отношении меня он был непреклонен.

“Ты будущая мать моих детей” — говорил он.

Однако, в следующую секунду он протягивает мне пачку.

Грустно усмехаюсь своим мыслям. Не зная всей правды он понимает, что мне никогда не родить ему детей. Сейчас ему плевать, гроблю я свое здоровье или нет.

В прошлом я курила тонкие и женские, с разными вкусовыми добавками. Его сигареты типично мужские. Закашливаюсь от непривычной крепости. Клубы едкого дыма дерут горло. Слышу, как он довольно усмехается и пытается вырвать сигарету, но я не даюсь.

— Мне надо, — шепчу, оправдывая тягу к курению, — это был ужасный вечер.

От воспоминаний слезы подступают к глазам. Под конец девичника мы с Таней, Катей и Женей провели чудесные несколько часов. Они так меня растрогали, что я рассказала всю правду о причине моего побега, тогда 8 лет назад. Таня в свою очередь рассказала о своем тяжелом и долгом пути к материнству. Это был один из самых теплых и душевных вечеров за последние годы.

— Ты же слышала, что сказал врач. С Таней и ребенком все хорошо.

— Просто так обидно за Таню и Марата. Они столько испытаний прошли. Пока мы ехали Таня всю дорогу молилась. Ни слезинки не проронила. Только молилась. Просила Бога оставить им малыша. Это несправедливо, что кому-то приходится проходить семь кругов ада, в то время, как алкашам и всяким кукушкам незаслуженно выпадает такое счастье без особых усилий.

— А ты… вы с Ромой когда планируете?

Казалось бы самое время начать разговор. Расставить все по местам, облегчить душу. Но все просто только в мыслях. В реальности горло словно тисками сдавило, вызывая боль и перекрывая путь кислороду, который не может пробиться в легкие. Ничего не отвечаю, лишь смахиваю слезы со щек.

Руслан садится за руль, заводит машину и мы выезжаем.

Гнетущая тишина давит, сердце стучит так сильно, что отдается в ушах. Но самое ужасное, что дышать становится еще больнее, невыносимее. Потому что меня опутывает его запахом.

Когда дверь была открыта знакомый запах не ощущался так четко, смешивался с сигаретным дымом. А сейчас…

Боже столько лет прошло.

То, что я испытываю сейчас — это не любовь. Это болезнь, одержимость. Я ненормальная.

Нотки цитруса, кедра, смешанные с его собственным, неповторимым мускусным ароматом дурманят, с головой окунают в воспоминания, которые отзываются теплом лишь в начале, а потом ощущаются словно удар в солнечное сплетение. Беспощадно вспарывают рану, которая и так не может затянуться, даже коркой покрыться не успевает.

Веду диалог с самой собой, слезно уговаривая себя не нырять в омут воспоминаний. Быть сильной. Но разве это возможно, когда он так близко.

Открываю глаза и понимаю, что мы проехали поворот в сторону моего дома.

— Руслан, мы…

— Мы едем ко мне, — безапелляционно заявляет, перебивая. Сердце ухает вниз, и мне кажется оно перестало биться. Замерло в неверии.

— Я не могу. Мы не должны, — шепчу, но не ему, самой себе. Мне нельзя. У меня есть Рома. Нельзя с ним так поступать. Он ждет меня. Я ему обещала. Хоть он и просил не давать обещаний, в которых не уверена. Но тогда я не сомневалась. Не горела в агонии, как сейчас.

— Рус, — умоляюще смотрю на него, потому что бесполезно взывать к моему голосу разума, надеюсь, что хотя бы он одумается. Но Руслан запечатывает мой рот таким взглядом, от которого по всему телу пробегают мурашки. От страха, волнения, понимания своего поражения перед доводами рассудка и совести. Но самое ужасное и унизительное от томительного, тянущего спазма внизу живота.

— Эта хрень закончится сегодня, — глухо говорит Руслан, глядя перед собой. Не понимаю о чем он говорит, как он продолжает, — ты мне должна, Анют, — цедит сквозь зубы, проходясь по мне красноречивым взглядом.

На мгновение проносится мысль выпрыгнуть из машины на первом же светофоре, но что-то мешает. И это вовсе не инстинкт самосохранения, это нечто другое.

Мы заезжаем на подземную парковку жилого дома. Он паркуется, стремительно выходит из машины и открывает дверь с моей стороны. А я не двигаюсь. Упрямо отвожу взгляд и молчу.

Веду себя, как идиотка. Ведь не сопротивляюсь, не бью тревогу, не отговариваю его. Вместо этого пытаюсь договориться со своей совестью, которая словно цепями сковала, не давая шелохнуться.

— Выходи, Аня, — говорит мягко, но я хорошо знаю этот тон. В нем нет приглашения, ожидания, только требование.

Неуверенно поднимаю глаза.

Ну, как такое возможно? Разве можно так беззаветно любить человека спустя столько лет? Терять себя, отказываться от своих принципов, осознанно делать больно человеку, который тебе дорог, который любит тебя, ждет там, за океаном, ради одной ночи? Ради возможности вновь почувствовать обманчивую любовь и ласку.

Игнорирую голос совести, стыда и вины. Что ж, так тому и быть. Это мой грех перед Ромой. Мне придется с этим жить.

Вкладываю свою руку в его протянутую ладонь и электрический ток проходит по телу. Как давно я не чувствовала его прикосновений. Вот так — кожа к коже. Его пальцы крепко сжимают мои, вытягивая меня наружу.

Он живет на пятом этаже, вроде не высоко, но кажется что лифт движется целую вечность. Никто из нас не спешит нарушить молчание. Мы оба со стороны выглядим так, будто идем на расстрел.

Войдя в его квартиру отмечаю, что она обставлена со вкусом, в стиле минимализма. Явно поработал дизайнер.

— Выпьешь, что-нибудь? — Руслан оказался неожиданно близко, от его дыхания затрепетали волосы на затылке.

— Есть вино? — спрашиваю, делая шаг вперед, к окну, подальше от него.

— Кажется было, — усмехается мне в спину.

Слышу звон стекла, глухой хлопок пробки от бутылки вина, бульканье разливающейся жидкости, но не оборачиваюсь, смотрю на вид, который открывается из окна. Глядя на темные окна соседних домов, невольно в груди пробивается зависть. Их владельцы спят, наверняка крепко и безмятежно. А у меня сейчас рушится жизнь в очередной раз, и вновь я сама во всем виновата.

Когда слышу шаги, резко разворачиваюсь и делаю шаг навстречу, на ходу забираю бокал, наполненный вином и продолжаю кружить по комнате. Делая вид, что изучаю интерьер.

Руслан опять усмехается и садится на диван.

— Иди ко мне, Ань, — просит тихо.

Это тяжело, но все же поворачиваюсь к нему. В его взгляде столько всего. Голод, предвкушение, ожидание и похоть. Он не скрывает это от меня. Медленно шарит по мне глазами. Порочно и грязно.

Несколько маленьких, неуверенных шагов и я резко останавливаюсь. Словно я шла по тонкому льду и услышала его треск. Еще секунда и я оказалась в ледяной воде, меня тянет ко дну, уносит под лед от ужасающего осознания.

Эта ночь не принесет мне облегчения. Не заглушит тоску, не утолит голод и жажду по Руслану. Меня ожидает только боль. Руслан никогда меня не простит, не поймет, не примет. Также, как и Рома, потому что не смогу его обмануть. Не смогу скрыть. Я останусь одна. Совсем одна.

Оказывается я врала самой себе. Все эти годы я убеждала себя, что не боюсь одиночества. Не боюсь одинокой старости. Возможно так и было на самом деле. Но Рома показал мне, как на самом деле я нуждаюсь в любви.

Я должна бежать отсюда. Должна сохранить ту единственную возможность быть с человеком, который может сделать меня счастливой. Рома сможет. Только он и сможет. Пусть это эгоистично, пусть я не забуду Руслана никогда, пусть я пожалею об этом, как только выйду за дверь, но я должна вновь бежать. Ради себя самой.

Пячусь назад, глядя ему в глаза. Вижу, как Рус внимательно следит за мной, сжимает челюсти, глаза уже не заволакивает пеленой от похоти. Взгляд острый, суровый. Он не делает попытки остановить меня. Лишь еще вальяжнее разваливается на диване, закидывает ногу на ногу по-американски.

Продолжая удерживать его взгляд, ставлю бокал на тумбу, и срываюсь на бег. Хватаю сумку, и мчусь к двери. Но меня ждало разочарование. Она заперта. Озираюсь по сторонам в поисках полки, или крючка на котором мое спасение, но ключей нигде нет.

Чувство безысходности обрушивается тяжелым грузом. Упираюсь лбом в дверь, даже сквозь сомкнутые веки слезы пробиваются наружу.

Сумку из моих рук уверенно вырывают, теплая ладонь, ласковым движением убирает волосы в сторону, открывая шею и я чувствую, как горячие губы оставляют на ней поцелуй.

— Не надо, пожалуйста, — шепчу, понимая, что давно сдалась.

Руслан разворачивает меня к себе, вытирает слезы.

— Не волнуйся, твой Рома ни о чем не узнает, — скалится он. Я лишь обреченно мотаю головой. Он не понимает. Не это меня страшит. Я боюсь, что утром единственным моим желанием будет полет из окна.

Но какая разница, если от одного его поцелуя я теряю себя. Он набрасывается на мои губы и целует так, словно я живительный источник, а я испытываю такие эмоции, какие не испытывала ни с кем и никогда.