Не тронь добычу!

1

Машина остановилась у подъезда пятиэтажного здания.

— Здесь? — спросила Соня.

— Да. Оставайся в машине. Я не долго, — тихо сказал Борис.

— Я посижу на лавочке со старушками. В машине душно.

— Хорошо.

Борис вышел из машины и направился к дому. Он еще прихрамывал, но тростью больше не пользовался.

Поднявшись на шестой этаж, Борис позвонил в тридцать четвертую квартиру.

Ему открыла миловидная девушка с темными красивыми глазами и очень проницательным взглядом.

— Здравствуйте, Рита. Меня зовут Борис Зверев. Иван нас с вами знакомил.

— Я очень хорошо вас помню. Проходите. Небольшая двухкомнатная квартира казалось очень уютной, ухоженной и чистенькой.

— Идемте на кухню. В комнате ребенок спит.

Они перешли на полушепот. Усевшись на табуретки, девушка не спускала с него глаз.

— Я рада, что вы живы.

— Случайность. Повезло.

— Я думала, вы погибли. Иначе пришли бы раньше.

— Зализывал раны.

— Понимаю. Знаете, кто в вас стрелял?

— Да. С этими господами я разобрался, но ответов на вопросы не нашел. Хочу понять, кто нанял стрелков. Стрелки указывают на некоего одноногого майора в отставке. Беспринципная личность. Но он в деле не участвовал. Значит, его тоже наняли. Многослойный пирог получился.

— Вы правы, Борис. Меня тоже взяли на заметку. Установили мою связь с Иваном. Отпираться я не стала. Ничего криминального они не раскопали.

— Вам не кажется, Рита, будто в деле было гораздо больше участников, чем нам известно? В итоге ребят расстреляли, добыча исчезла. Кто-то за нами наблюдал со стороны. План разрабатывал я, он вполне надежен, и провалы исключались. Но в итоге мы остались ни с чем.

— И я тоже, Борис. Все остались с пустыми руками.

— Вот как? Странно, но о картинах никто знать не мог. Они не входили в мой план. Иван сказал о них в последний день и поставил нас перед фактом. Особого значения мы не придали его просьбе.

— Хорошо. Я вам расскажу о картинах. В Питере живет крупный меценат Виктор Андреевич Неверов. Русский, но гражданин Франции. Он женат на русской и имеет в России свой бизнес. У него есть очень дорогое хобби. Неверов скупает за границей картины, вывезенные из России в разные годы, и возвращает их обратно. Так получилось с пятью шедеврами Поля Гогена. Он купил их в Англии. Взял кредит в банке. Сумма большая, и он не потянул бы такую покупку. Картины надо было продать и вернуть кредит. Но он хотел их продать русским, чтобы вернуть картины в Россию. Так и получилось. Неверов продал шедевры Прозорову через аукцион. Теперь Гоген опять в моде, и Прозоров решил их вновь продать. Он отправил заявки в несколько торговых домов Запада, и они появились в каталогах. Узнав об этом, Неверов решил сам выкупить картины. Но Прозоров поднял ценовую планку выше разумных пределов. Дело в том, что мой отец сотрудничает с Прозоровым, и я была в его кабинете. Там в действительности висят подлинники. Поверьте мне, я не делаю осечек. Тогда мне в голову пришла мысль украсть картины. Исполнитель бы получил в награду содержимое сейфа. Там всегда полно денег. А теперь вспомните, кто вас натолкнул на идею обчистить офис?

— Иван.

— А Ивана науськивала я. Понимаете, это же чистой воды авантюра. Картины занозой врезались мне в голову. Глупая бездарная идея. Но Иван в нее вцепился смертельной хваткой, когда я уже остыла и не хотела думать о картинах.

— И все же он вам их принес.

— Конечно. На следующее утро. Перед тем, как вы поехали на дачу. Я так думаю, что вы не повезли награбленное с собой?

— Нет, конечно. Однако тайник пуст.

— Боюсь, что он был пуст еще при жизни Ивана. Вот почему вас решили убить. Вы сделали дело и стали лишними.

— Слишком уверенное заявление.

— Есть основания для такого заявления. Иван принес мне фальшивого Гогена. Хорошие копии.

— Значит Прозоров успел продать картины к моменту ограбления?

— Я тоже так решила. У Прозорова, большие связи с иностранцами и бизнесменами крупной руки. Ему не надо никуда ехать. Он может продать картины в Москве, а уж как и куда их вывезут — не его дело. И все же я решила проверить свою версию. На днях я отправилась в офис Прозорова. Мой отец попросил бизнесмена устроить меня на работу. О моей настоящей профессии Прозоров даже не догадывается. И вряд ли придал значение моему визиту. Я пробыла в его кабинете не менее получаса. Могу сказать со стопроцентной уверенностью — все пять подлинников Гогена висят на своих местах в тех же рамах. Их никто не крал.

Борис потрепал себя по волосам, будто хотел стряхнуть перхоть.

— Минутку. Вы дали Ивану пять картин для подмены. Насколько я знаю, их поменяли местами. Выходит, Иван вернул вам ваши фальшивки?

— Их подменили. Мне вернули более качественные фальшивки. Только от перемены мест слагаемых сумма не меняется.

— В чем же тут дело?

— Ответ может быть только один. Прозоров знал о готовящемся налете и подмене картин. Зачем же рисковать шедеврами?

— А деньги? Около двух миллионов долларов?

— Вы же их не нашли. Они пропали. И я не исключаю, что они вернулись на свое место в сейф Прозорова. Вот почему он так спокоен.

— Версия интересная, но абсолютно бессмысленная.

— Это с вашей точки зрения, Борис. Вячеслав Прозоров и Глеб Шульга ничего не делают просто так. С нашими мозгами очень трудно их понять. Я знаю одного отличного шахматиста и аналитика. Человек математического склада ума. По пятницам они собираются с друзьями играть в преферанс. Обычные партнеры. Но он ни разу не выиграл у них в карты ни одного рубля. Разве не парадокс?

— Сложную задачку вы передо мной поставили, Рита. Но коли я остался живым, то обязан разобраться в этой истории.

— Держите меня в курсе дел. На днях я иду на первое испытание к господину Прозорову. Хочу поработать у него, пока мне не отказано.

— Хорошо. Будем поддерживать связь. Рита проводила гостя до двери.

Внизу на площадке Бориса поджидала Соня.

— Это здесь ты свежим воздухом дышишь? Тебе нельзя выходить.

— Что случилось?

— Твоя жена приехала. Тоже следствием увлечена. Меня она не узнала, хотя в поселке мы с ней всегда здоровались. Сидит на скамеечке возле подъезда и показывает бабулькам фотографии парня и девушки на прогулке с ребенком.

— Докопалась все же. Лицо Бориса покраснело.

— Не переживай. Скоро вы увидитесь. Екнуло сердечко? Вот она, рядом.

— Прекрати. Катя может войти в дом. Давай поднимемся наверх. Рано мне еще о нашем свидании думать.

Дверь подъезда приоткрылась. Борис прижал Соню к стене и склонился к ее губам, оставляя обзору только свою спину.

Катя мельком глянула на влюбленную парочку и прошла мимо. Ей и в страшном сне не могло присниться, что так будет выглядеть ее первая встреча с ожившим мужем.

Она поднялась наверх, долго стояла перед дверью Риты, но позвонить так и не решилась. Она не знала, о чем ей говорить с любовницей покойного мужа своей пропавшей подруги. Нагромоздили пирамиду — сам черт не разберется.

2

Следственные органы блуждали в потёмках. Версии отрабатывались все, но рано или поздно они приводили к тупику. Частный сыск топтался на том же месте. Журавлев верил в чутье, нюх, интуицию, но никогда не опирался в решении задач на чувства, отдавая предпочтение фактам. И здесь грех жаловаться. Улик и фактов тоже хватало. Но они были несовместимы, как магнитные полюса.

Приехав на дачу к погибшему Митрошкину, Журавлев не рассчитывал сделать новое открытие. Но для очистки совести он решил проверить обстановку, где ему еще не приходилось бывать. Свежий глаз всегда замечает что-то новое.

По просьбе Марецкого Журавлева сопровождал сам Воробьев. Подполковнику не назвали ни должности, ни звания особой персоны, но понятно, что приехала не мелкая сошка, если требуется индивидуальное сопровождение.

Дом был опечатан, но, по сути, это ничего не меняло. Ни одна постройка в поселке не приватизирована и все дома, выстроенные хозяевами зарегистрированных участков, в реестрах отсутствуют. Грабь, бери, жги, ломай. Никто ни за что не отвечает.

Раскрыли ставни, вошли в дом и остановились на пороге. Журавлев медленно обвел взглядом все помещение.

— Скажите, Кузьма Михалыч, что вы такого интересного здесь нашли? Я не имею в виду технику, которую забрал Марецкий.

— Деньги. Много денег. Больше ста тысяч долларов. Покойный Митрошкин хранил их в книгах. Точнее, он сделал коробки с корешками, которые ничем не отличались от книг. Ничего особенного, если не считать то количество изданий, хранящихся на полках. Нам понадобился день, чтобы перетряхнуть всю библиотеку.

— Тут стоит стеллаж с видеокассетами. Вы их просматривали?

— Две или три. Боевики и ужастики.

— Если во времена видео человек записывает голоса на аудиокассету, он не должен обойти вниманием и видеоформат.

— Нам недели не хватит, Вадим Сергеич.

— Это так кажется. Видеокамеру в доме нашли?

— Была видеокамера. Вообще-то я прихватил с собой протоколы обыска и изъятия вещдоков.

— Правильно сделали. А что вы знаете о погибшем?

— Обычный малый. Если бы не куча денег. У него есть однокомнатная квартира в Москве. Он ее сдает. Мы там были. Пусто. Жильцы уехали. Так сказали соседи. Квартира обставлена очень хорошо. Жильцы ничего не украли. Но жили не регистрируясь. Павел Митрошкин появлялся там очень редко. И вообще непонятно, зачем сдавать квартиру, если у тебя столько денег. Этот участок принадлежит ему. Кто на нем строил дачу, мы не знаем. Но дом не из дешевых. Вроде как дачу строил тесть. С соседями по участку Павел не общался, только здоровался. Недавно развелся. По слухам. Но паспорт мы нашли чистый. Он получил новый за три недели до смерти. Выдан в связи с потерей старого. Работал охранником последние четыре года. До этого закончил технический вуз. Кажется, электронного машиностроения. В пьянках замечен не был, нареканий по работе не имел. Увлекался техникой, кино, фото. Диплом и паспорт мы нашли. Это все.

— Шапочное знакомство. И ничего конкретного. Есть предположение, будто убийца что-то с собой унес. Что-то важное. Митрошкин хорошо знал убийцу. И скорее всего сам ему передал нужный предмет, после чего был убит. А если так, то Митрошкин имел в доме или в саду тайники посерьезней книжных муляжей.

— Дом большой, Вадим Сергеич.

— Вижу. Да вы присаживайтесь, чего папку на весу держать? Это мне лучше постоять и осмотреться.

Подполковник сел на диван, положил толстый фолиант на столик, а Журавлев продолжал стоять у порога и озираться по сторонам.

— Павел ушел ночью с работы и приехал сюда на встречу с убийцей. Вот о чем мы не должны забывать. Почему убийца не назначил ему встречу в другом месте?

— Тихое местечко.

— Я раскрою вам секрет, Кузьма Михалыч. Помимо убийцы в доме присутствовали две девушки.

Воробьев улыбнулся.

— А третья стояла на стреме, — добавил подполковник.

— Совершенно верно. Вы установили их личности?

— Нет. Следы оборвались на станции, а по логической цепочке мы и на шаг не продвинулись.

— Секрет заключается в том, что этих девушек вы знаете. И тоже по дачному участку. Это вдовы троих парней, которых расстреляли из автоматов.

— Вот уж на кого не подумал бы.

— И не думайте. Они безвредны. Заняты собственным расследованием. Мы им не мешаем. Когда начинают крутиться под ногами, то отводим в сторону. Они видели убийцу. Но с описанием возникли проблемы. Бейсболка, черные очки. Будто знал, что кого-то встретит. Но главный факт мы нашли сами. Обнаружили его женщины, но тут же обронили. Револьвер «люгер». Им был убит сослуживец Митрошкина, с которым он поменялся сменами на день ограбления офиса «Мега». И из этого же револьвера был убит главный специалист «Меги» Ливенталь. Митрошкин хранил револьвер в одной из коробок. Если предположить, что убийца Митрошкина знал о том, что парень хранит оружие на даче, то ему даже искать «люгер» не пришлось. Зачем? Милиция все равно проведет обыск в доме и найдет главную улику. Вот вам доказательство вины Митрошкина.

— Позвольте подкорректировать.

— Ради бога. Мы просто рассуждаем вслух. Я ничего не утверждаю и ни на чем не настаиваю.

— Убийца пришел до появления Митрошкина или позже?

— У него имелись свои ключи.

— Значит, он приходил сюда и раньше. Почему бы ему не подложить револьвер Митрошкину? Если Павел убил своего сменщика на рабочем месте, то вряд ли стал бы хранить орудие убийства в своем доме. Он попадал в категорию подозреваемых со дня убийства. Тем более что он не профессионал. Стрелять в человека совсем не просто. В первую очередь он выбросил бы пистолет с глаз долой. Тем более такое приметное оружие. Речь идет не о «ТТ».

— Согласен. Почему именно «люгер»? Есть намек на ответ. Очень натянутый. Одну иностранную фирму обвиняют в организации ограбления офиса «Меги». Там все сходится. Исчезли документы с очень важными разработками фирмы «Мега». Английская компания «Скарлинг» понесла колоссальные убытки от разрыва отношений с «Мегой». Теперь «Мега» сотрудничает с немецкой компанией «Глобал». Для нее и делались разработки. После ограбления представители компании «Скарлинг» уехали из России. Главный специалист «Меги» Ливенталь погибает. История с похищением его сына устроена для отвода глаз. Мальчика убили в день похищения. Но Ливенталь был тем человеком, кто курировал связи «Меги» и обиженной «Скарлинг». Он один из немногих, кто возражал против разрыва с англичанами. Далее. Руководитель «Скарлинга» Пол Клиффорд арендовал помещение под офис у московского мафиози Григория Максимова, который не чурается грязной работы. Такая связь возможна. И наконец, Ливенталь обращался к Митрошкину за помощью. Он хотел нанять телохранителей. С какой целью? Вот только одна веточка в цепи. Но она прочно связана с «люгером», найденным в этом доме. Из него убиты два человека, связанные именно с этой версией. В России «люгер» — экзотика. А в Англии его в магазине купить можно. Слишком навязчиво получается. Кто-то нам пальцем указывает на Пола Клиффорда и хочет обвинить его во всех грехах. Мы не можем его допросить, вот все и валят на его бедную голову.

— И что вас не устраивает в данной версии? — спросил Воробьев.

— Пол Клиффорд и его команда уехали на следующий день после гибели Ливенталя. Все. Они недосягаемы. Наши законы на территории Великобритании не действуют. На деле можно ставить крест. Следствие в тупике, и незачем разыгрывать новые карты. Глупо. И все же Митрошкина убивают и подбрасывают нам револьвер. Зачем? Что это меняет? Следствию не нужен ни труп Митрошкина, ни его револьвер. Придушите его тихо в лесу и закопайте. Исчезновение будет похоже на побег. А значит, парня будут долго и без пользы для дела искать. Отличный вариант. Тем более что об этом парне никто ничего толком не знает. Мы не можем найти даже родственников. Пусть даже бывших.

— Может, кто-то на работе о нем знает больше, чем мы?

— На похоронах присутствовали только сослуживцы. Я разговаривал с директором охранного агентства. Он не в курсе и никому не сообщал о гибели Митрошкина. Похоронили тихо. Погиб дома, нарушил устав, сбежав с работы, находится в разработке у нас. Такая реклама никому не нужна. О его жене никто ничего не знает. Митрошин слыл молчуном. Он сам напросился в одиночную смену, где нет напарников. И пиво с коллегами не пил после смены.

На секунду Журавлев замолк и сменил тему.

— Стремянка в доме есть?

— На балконе, возле стеллажей.

— Отлично. Нам туда и надо.

Они поднялись по лестнице на галерею, нависающую над громадным залом первого этажа. Воробьев указал на стремянку.

Вдоль потолка проходили деревянные балки, удерживаемые такими же колоннами.

Журавлев поставил стремянку под балку, проходящую от одной стены до другой через весь потолок.

— Разрешите ваш пистолет, подполковник.

Тот пожал плечами, достал из кобуры оружие и подал Вадиму.

Высота потолка на галерее равнялась трем метрам, не меньше. Он поднялся вверх и постучал рукояткой пистолета по балке.

— Я так и думал. Внутри она пустая.

— А почему вы так решили?

— Обратите внимание на остальные. Брус тридцать на тридцать. Это же целое дерево. Надежная опора. А эта почему-то прогнулась в середине потолка, где висит люстра. А теперь гляньте на этот угол. Он блестит. Его часто трогали руками, в то время как в других местах даже пыль скопилась.

Журавлев склонился и протянул подполковнику пистолет.

— Заберите. Теперь мне понадобится нож.

— Жаль, что я с собой не прихватил. Поищу на кухне, — сказал Воробьев и принес нож.

Вадим довольно легко снял боковую фальшпанель и подал своему помощнику.

— Держите. Кажется, тут что-то есть.

— Ну и глазастый вы, Вадим Сергеевич. Я бы сроду не нашел этот тайник.

— Тайник должен быть доступен в любую минуту. А если бежать придется? И его не должны видеть другие. Вот почему парень не боялся грабителей и мог доверить свои ключи кому угодно. Но имея такой тайник под рукой, я бы не стал прятать револьвер в книжном шкафу. Пожалуй, вы правы. Оружие парню подбросили.

Достав три обувные коробки из тайника, Вадим спустился вниз.

— Идемте, глянем на тайны мадридского двора.

В первой коробке лежали деньги. Она была заполнена купюрами по пятьсот евро. Сверху лежал загранпаспорт, выписанный на имя Митрошкина. В нем стояла рабочая виза Великобритании сроком на один год и билеты на самолет до Лондона.

— Собирался на работу в Англию. Должен вам сказать, что получить приглашение на работу в такую страну — очень сложно.

— Уехал бы. Не успел. Двух дней не хватило. Его кто-то пригласил. Но самое удивительное в другом. Фирма Клиффорда могла ему сделать такую визу. Ну, скажем, в знак благодарности за помощь.

— Вы сами себе противоречите, Вадим Сергеич.

— Знаю, знаю, Кузьма Михалыч. От безысходности и непонимания сути вопроса.

Во второй коробке тоже лежали деньги и две кредитные карточки. В третьей коробке — пакет с бумагами и видеокассета.

— Уже что-то, — обрадовался Воробьев.

— А вы знаете, Кузьма Михалыч, если бы даже револьвер парню не подкинули, он вряд ли хранил бы его в тайнике.

— Почему же?

— Кино много смотрел. Сообразительный парень. В тайнике лежит самое главное. Но нет ни одного металлического предмета. Значит, тайник не обнаружишь миноискателем. А положи туда револьвер, и тайник накрылся бы медным тазом.

— И все же вы его нашли без всяких приспособлений.

— Голова — мое приспособление. Я долгое время специализировался на тайниках. Правда, это давно было и навыки растерялись. Сейчас мне минут десять понадобилось, а лет эдак восемь назад я бы его нашел в считанные секунды.

Он высыпал бумаги из конверта на стол.

Ничего особенного и ничего важного они не нашли, за исключением одной бумаги. Журавлев ее прочитал, но комментировать не стал. Пришлось бы рассказывать Воробьеву новую историю со многими неизвестными. На сегодня хватит и одной.

— Зачем ему надо прятать свидетельство о рождении, разводе, справки о здоровье и прочий хлам? — удивился подполковник.

— Чтобы мы с вами не копались в его прошлом. Вероятно, с этой целью он получил чистый паспорт без старых отметок. На случай ареста или смерти, как это произошло, никто ничего о нем сказать не сможет. Человек без прошлого. И мне кажется, он проделывал фокус с потерей не один раз. Вы проверяли его по дактилоскопии?

— Запрос отправлен. Ждем ответа.

— Возможно, парень уже сидел. Одно не вызывает сомнений. В электронике он разбирался хорошо. Похоже, диплом он получал сам.

— Посмотрим пленку.

Видеомагнитофон и панель висели на местах. Милиция забрала только улики. Остальное осталось нетронутым.

Включили аппаратуру, вставили кассету и приступили к просмотру.

Изображение оказалось черно-белым, темным и не очень четким. Перед ними в темных контурах возникла какая-то комната, нагроможденная всякой мебелью. Никакого движения, ни одного человека в поле зрения не присутствовало. Так продолжалось минуты три. Вдруг экран стал ярким, и контуры предметов приобрели четкость.

— Музей, что ли? — удивился Воробьев.

— Можно спутать. А вообще-то мы с вами попали в знаменитый кабинет господина Прозорова. Тот самый, который был ограблен. По описанию очень похож.

— Кто-то включил свет.

— Сейчас узнаем.

И они узнали. На экране появился Митрошкин. Причем он был одет в униформу охранника. Вел себя спокойно, непринужденно, расхаживал по кабинету, разглядывая статуэтки. Через его плечо висела холщевая сумка.

— Судя по всему, он пришел туда ночью, — предположил Воробьев.

— Конечно. Меня другое интересует. Где он взял эту пленку?

— У себя же на пульте. Ведь там же по всему зданию установлено видеонаблюдение.

— Этот факт требует проверки. Значит, камеры засекли его в лифте, в коридоре, везде, где он находился. Где же остальные пленки?

— Кажется, он нашел, что искал.

Митрошкин остановился возле статуэтки в виде голубя с расправленными крыльями, попробовал ее на вес, покачав в руках, и положил в сумку. После этого он целенаправленно направился к сейфу, открыл его, словно ящик собственного стола, и начал перегружать деньги в сумку. Захлопнув дверцу сейфа, он с полной сумкой направился к двери, и свет погас! На экране вновь появились мертвые темные контуры. Другого изображения так больше и не появилось.

— Что скажете, Вадим Сергеич?

— Я в полном трансе. Офис ограбили другие. Убежден в этом на все сто процентов. А тут такая оплеуха.

— На версии можно наплевать, если находишь истину.

— Согласен. Но она такая простая, даже примитивная, и я не могу с ней согласиться. Стоило ли ради одного такого захода убивать стольких людей? Тихий неприметный одиночка все сделал один. Человек без лица и прошлого с чистым паспортом, собирающийся ехать в Англию работать, и полагаю, не грузчиком. К тому же он не брал картины, а взял статуэтку! Стоп! Я ее уже видел.

Журавлев вскочил на ноги и начал шарить на столе, где стоял компьютер, и на полках. Он нашел. Это была брошюра с цветной глянцевой обложкой, на которой красовалась фотография золотого голубя с изумрудными глазами, а хохолок над головой был выполнен из бриллиантов.

— Черт! Все, что я могу прочитать, это «Ватикан». Книжка на итальянском языке.

— Не расстраивайтесь. Переведем. Одно нам понятно. Парень готовился не один день. Кабинет стоял у него на прослушке. Он знал о делах офиса больше, чем многие его работники. План продуман и осуществлен. Денег в доме мы нашли достаточно. Все сходится.

— Но при чем тут Поль Гоген? Митрошкин даже не глянул на стены. Он искал статуэтку.

«И что он прицепился к этим картинам, — думал подполковник. — Все же видно на экране».

Журавлев цеплялся от негодования. Только что он прочитал свидетельство о разводе между Павлом Митрошкиным и Маргаритой Белоцерковской. А Риту золотые голуби не интересуют, ей Гогена подавай!

3

Они ехали по Садовому кольцу к Курскому вокзалу. Олеся сидела на заднем сиденье в темных очках и косынке. Ее Трудно было узнать.

— Прекрати крутиться юлой, — строго сказала Катя.

— Думаешь, они не повторят свой трюк? Один раз не получилось — второй раз не промахнутся.

— Успокойся. Это случайность, а не покушение. Меня же никто не трогает.

— Потому что ты не вертелась возле Татьяниного дома. А я всех соседей обошла. Меня там каждая собака знает. И я продолжаю настаивать — Таню похитили, а вовсе она не сбежала. Из дома ее выводил мужик в бейсболке и темных очках. Точно такой же, какого она видела возле дома Митрошкина, когда мы делали там обыск. Убийца. Алкоголичкой Танюха никогда не была. Больше стакана красненького или двух рюмок коньяка она не осилит. А тут едва на ногах держалась. Этот тип поддерживал ее под руку. Усадил в зеленую «Шкоду Октавию» и увез. И по времени совпадает. Именно в этот день она не смогла разговаривать со мной по телефону и обещала перезвонить. И тогда же был застрелен мужик в ее квартире.

— Откуда подробности о «Шкоде»?

— Мужик, что живет на первом этаже, рассказал. Откроет окошко и сидит целыми днями. Три месяца назад ему ампутировали ногу. Он работал в автосервисе. Мотор с подъемника сорвался и раздолбал ему ноги в порошок. Сам он под машиной лежал. Только ноги торчали из-под корпуса. Вот движок и рухнул с трехметровой высоты ему по костям.

— Болтливый мужичок.

— Посиди в одиночестве несколько месяцев.

— Может, он и номер машины запомнил?

— Она стояла против его окна боком. Номер он не видел. Приехал мужик один, в доме находился около получаса, а уехал с Таней.

— А труп в квартиру когда пришел?

— Не знаю. Но думаю, что теперь за нас взялись.

— У страха глаза велики, Олеся.

— Думаешь? А когда на встречную полосу выезжает КамАЗ и летит прямо на тебя, это как назвать? Я понимаю, если он идет на обгон. Но трасса была пустой. От моей машины смятый железный блин остался. У меня инстинкт сработал — я успела открыть дверцу и катапультироваться. Сама не знаю, как это получилось. А потом бежала, бежала и бежала куда глаза глядят. У меня до сих пор кровь в жилах стынет, как вспомню, как на меня надвигается громадная железная махина…

— Случайность.

— Заладила, как попка. Не хочешь ехать — сиди здесь. Досидишься.

— Убийцам мы не нужны. Денег у нас нет, секретов мы никаких не знаем. Про нас даже менты забыли. Следствие стоит на месте. Уезжай, Олеся. Правильно, лучше не рисковать. Будешь в своей Алупке ножки в море мочить. У нас же отпуск, в конце концов.

— А тебе не терпится голову за правду сложить?

— Я ищу мужа, подружка. Вот когда найду его, тогда и приеду к тебе. Места хватит?

— На всех хватит. Дом еще дед строил. Каменный. На самом берегу с персиковым садом, гамаками и диким виноградом. Рядом лодочный причал. Живем как буржуи.

— Завидую тебе.

— Вот уж не надо. Завидовать нечему. И тебе никто не позавидует, и Тане тоже. Я не верю в то, что она сбежала с деньгами. Дурочка, конечно, могла наделать глупостей со злости или от отчаяния, но нас бы она не подставила. Я думаю, что тот убийца ее запомнил. Он ведь нас-то не видел. А Танюха сидела на стреме и предупредила нас звонком в дверь. А вдруг он ее случайно встретил на улице и проследил до дома? Она же свидетель.

— Пришел к ней, а там сидит сообщник Татьяны. Ну, он попросил Таню дать ему пистолет ее покойного мужа, что она и сделала. Убил мужика, напоил Танечку и увез.

— Не придумывай, Катька. Мы ничего не знаем.

— Вот именно. И хватит рассуждать. Приехали. Курский вокзал. Билеты не забыла?

Олеся ничего не забыла. Вещей взяла немного, в небольшой чемоданчик все вместилось.

Прощались со слезами, будто навсегда. Так уж сложилась их жизнь. Неделя разлуки годом казалась. Катя стояла на перроне и с грустью смотрела вслед уходящему поезду. Теперь она осталась одна.

4

Свет горел только в окнах третьего этажа. Их это устраивало. Но два черных джипа, стоящих у подъезда, не вписывались в их планы. Эти машины не принадлежали Максимову. Его «Мерседес» с шофером находился у центрального входа с другой стороны здания. Серебристый «Форд Фокус» Ильи Проскурина находился там же. Два мощных «Шевроле» у черного входа смутили Бориса.

— Судя по всему, гости приехали к Гришке Максимову. Только почему они въехали со двора, к задним дверям школы?

— В делах этого прощелыги трудно разобраться, Боря, — равнодушно ответил Валерий Богданов и дал команду шоферу: — Сдай немного назад, Коля. Подождем в тенечке, где нас не заметят.

Машина отъехала в сторону. Фары погасли.

— Будем ждать? — спросил парень в камуфляже, что сидел рядом с шофером.

— Надо подумать, — протянул Богданов. — По моим данным, Гришка и Илья сегодня сводят баланс и в такие дни гостей не приглашают. Не считая четырех телохранителей. Их машина тоже стоит здесь. Свет горит только в кабинетах Максимова и Проскурина. Вывод один: гости явились к одноногому без приглашения.

— Нас он тоже не ждет, — заметил Борис.

— Востребованный мужик! Всем он нужен. Нужны ли мы ему? Вряд ли. Жареный петух его еще не клюнул. Соблюдай спокойствие. На все случаи жизни он имеет отмазки. На кривой козе к нему не подъедешь.

Вдруг дверь черного хода распахнулась, и во двор, словно ошпаренный, выбежал мужчина. Он мгновение метался из стороны в сторону, затем рванул к деревьям, прямо к машине, где сидели и рассуждали вслух очередные посетители.

— Это Проскурин. Ребята, взять его, — приказал Богданов.

Шофер и его напарник выскочили из машины и встретили беглеца ударом дверцы по физиономии. Тот рухнул на землю, и его тут же скрутили. Он ничего не успел понять, кроме того, что у него сломан нос. На запястьях защелкнулись наручники.

Из машины вышли Богданов и Борис.

— Как говорится, на ловца и зверь бежит. Оттащите его в сторону. Мы не знаем, когда выйдут хозяева джипов. Похоже, они нашим другом тоже интересуются.

Опешивший пленник обезумевшим взглядом смотрел на Бориса Зверева.

— Вот и укромное местечко для беседы нашлось. Что, неприятности, Илья? — спросил Борис, нагнувшись над лежащим на земле под дулами автоматов Проскуриным.

— Ты живой, Боря?

— Выжил, как видишь. Тебе такой гарантии дать не могу.

— Так, значит, это ты серпуховских завалил?

— Я, дорогой. Теперь твоя очередь.

— Клянусь, Боря, я лишь выполнял приказы Гришки. Он и сам ничего толком не знал.

— Кто заказчик?

— Я его не видел. Иностранец. Он арендует офис у Гришки. Пообещал ему за неделю работы пятикратную цену при аренде офиса. Бешеные деньги. Задание не обсуждалось. Мы получали только инструкции. Пустяки. Похитили сына какого-то инженера. Мелкую работу делали серпуховские. Потом я устроился телохранителем к тому же мужику…

— Ливенталю? Что от него хотели?

— А ничего. Ливенталь мне позвонил однажды и сказал, что мы должны ехать в Серпухов за сыном. Гриша мне велел его убрать и дал пистолет. Помотай, говорит, его по городу и убеди, что сын скоро вернется. Мол, твоя организация все сама сделает без риска. Ливенталь мне верил. Я приехал к нему в поселок. Оставил машину на шоссе и ждал его у поворота. Когда он выехал, я подсел к нему. Отвез в ресторан, где мы проговорили три часа. За это время мои ребята обработали его машину. Я не знал, для чего нужны эти глупые игры. Старика можно было прикончить где угодно. Просто придушить, и все. Нет, мне дали иностранный пугач и потребовали потом его вернуть. Машину заглушил пультом возле дома Ливенталя. Кому-то была нужна вся эта показуха. Но я не задавал вопросов. Я выполнял свою работу.

— Что ты знаешь об этом иностранце?

— Заказчике? Ничего. У Гришки шесть иностранных фирм арендуют офисы в центре города.

— И ты хочешь сказать, что фирмач из-за кордона и нас заказал?

— В том-то и дело. Позвонил и назвал адрес и время. Причем потребовал устроить много шума. Я подрядил на дело серпуховских. Они все сделали и только потом сказали мне, кого расстреляли. Мы с Гришей даже не поверили, пока не побывали на похоронах. Клянусь, даже Гришка не знал, кого ему заказали.

— Если бы ты и знал, то ничего менять не стал бы. Как вычислить этого иностранца?

— Есть способ. Надо проверить счета Тришкиной конторы. Все фирмы платят равную аренду. Но кто-то должен заплатить в пять раз дороже. Если только заплатил. Но скорее всего заказчик решил не тратиться, а убрать нас.

— Так это его люди приехали на джипах?

— Он своими руками ничего не делает. Иностранец нас попросту сдал. А может, и не он.

— Гришка жив?

— Не уверен. А если еще жив, то до рассвета не дотянет. Приехали подмосковные братки с нами расквитаться. Гриша загреб в свои лапы сеть ресторанов, разбросанных вдоль центральных трасс. Вошел в пай. Выплатил долю, а потом убедил братьев Алиевых — Наиля и Каюма — поехать на Кипр и подыскать там места для строительства ресторанов, а эти продать. Идея отличная. Ему дали доверенность на продажу недвижимости, а сами свалили на Кипр. Только никуда они не свалили. Гриша отправил братьев к гробовщику. А тут облом получился. Гробовщика взяли, могилы раскопали. Братьев по отпечаткам вычислили — их прошлое зоной провоняло. Вызвали родственников на опознание. Вот так они и узнали, как братья на солнышке греются в двойных гробах. Только Гриша узнал об этом последним. Менты по каким-то причинам его трогать не стали и провели дело по-тихому. И попали мы врасплох. Гришку допрашивают наверху. А я в сортире сидел, когда они приперлись. Охрану тут же заточками искололи, и автоматы не помогли. Мне удалось выскользнуть.

— Что же ты своего босса бросил? Ты же солдат, Илья? С поля боя не уходят, если друг в беде.

— Я один. А их шестеро головорезов. Что я мог?

— Ты никогда ничего не мог, Проскурин. Только байки травил про свою стойкую храбрость. А по сути, научился стрелять только в спину из-за угла.

Борис отошел от лежащего и глянул на Богданова.

— Что будем с ним делать?

— Приговор уже вынесен. Пусть его приводят в исполнение разгневанные партнеры братьев Алиевых, — ответил Борис.

— Хочешь сдать им его с рук на руки?

— Зачем? — спросил шофер. — Он дождется их один возле их черных джипов, а нам здесь уже делать нечего.

— По собственной воле будет дожидаться?

— Ну зачем же? В переднем бампере «Шевроле» есть крепежные кольца для лебедки. Крепкие железки. Вес джипа выдерживают, если его надо вытянуть из болота.

— Действуйте.

У Проскурина не оставалось сил для сопротивления. Он лишь хныкал, как ребенок и что-то бормотал бессвязно, будто читал молитву.

Его отволокли к машине, которая привезла в этот двор таких же мстителей, и приковали наручниками к крепежным кольцам переднего бампера.

Бывший боевик сидел на асфальте, как сторожевой пес, и выл на луну, ожидая расправы.

Микроавтобус Богданова медленно выехал из двора на пустынную ночную улицу. Они не стали ждать развязки.

5

Сначала переводчик прослушал пленку через наушники несколько раз, потом доложил, что готов к синхронному переводу, но с некоторыми купюрами. Попадаются технические термины, смысл которых ему непонятен.

Помимо переводчика в кабинете Журавлева присутствовал Метелкин и подполковник Марецкий.

— Ну что, включаем? — спросил Метелкин.

— Жми, — кивнул Вадим.

Из динамиков послышались мужские голоса. Говорили по-английски. Переводчик приступил к переводу:

«— Вы должны думать глобально, дорогой Вячеслав. С вашим талантом, организаторскими способностями нужно обладать дальновидностью. А элементарные расчеты говорят о том, что вы сможете увеличить свой капитал втрое, а то и в пять раз.

— Я вас отлично понимаю, мистер Радек. В пять раз это хорошо. Но «Глобал» потребует неустойку. Я ничего не смогу им предложить.

— Мне известны аппетиты этой фирмы. Мы готовы на финансирование новых проектов и выплату неустойки вашим партнерам. Я хочу глянуть на ваши договора с «Глобал».

— Это невозможно.

— Тогда посмотрите сами. Только внимательно. При каких условиях неустойка выплачивается в минимальных размерах?

— В случаях стихийных бедствий, смерти ведущих разработчиков, торможении процессов планирования при вмешательстве третьих лиц, препятствующих доведению работ до конечных результатов…

— Стоп! Достаточно. Какой изумительный пункт! И как вам удалось его так хорошо запомнить? Браво. Итак, нужен третий. Компенсация потерь, то есть неустойка, выплаты по которой сокращаются вдвое, если мы прибегаем к третьему пункту вашего контракта с «Глобал». А именно, если в вашу работу вмешиваются третьи лица и мешают довести дело до конца. Потрясающий пункт. И фирма его одобрила?

— Разумеется. Речь идет о вмешательстве службы безопасности, которая держит наши разработки под контролем. Мы работаем на грани коммерции и государственных секретов. В любой момент нас могут закрыть, стоит нам сделать один неверный шаг.

— Понимаю. Перейти с коммерческих спутников на военные. Но пока вам никто не мешал это делать.

— Благодаря самим военным. Их положение дел плачевно, и они уже не верят в свое светлое будущее!

— Однако пункт в контракте существует и он придуман вами?

— Разумеется.

— Вы гений. Сумели размазать ложку каши по всей тарелке. Я как бывший юрист международного класса скажу вам очень простую вещь. Если у вас пропадет вся документация по новым разработкам и в этом вы сумеете обвинить третью сторону, то неустойка вам обойдется вдвое дешевле.

— Вам, мистер Радек!

— Мне. Если мы подпишем контракт. Согласен. Но она обойдется еще дешевле, если в вашей фирме умрет какой-нибудь инженер.

— Только не по болезни. Согласно контракту я не могу привлекать к работе больных людей.

— Хорошо. Ему кирпич может свалиться на голову.

— Только кидать этот кирпич будете вы, мистер Радек.

— Без проблем. Исполнителей в вашей стране хватает, и стоят они очень дешево. Мы можем поделить наши усилия пополам, так как существуют две заинтересованные стороны. Вы и мы.

— Все это мелочи в сравнении с вашими условиями. Система у меня будет готова через месяц. Испытательный стенд мы уже строим. Но вы хотите, чтобы комплекс работал от «Гелиосов» один, три и пять.

— Конечно. Иначе система не стоит и половины заявленной вами цены.

— Я сумею подключить «Гелиосы», но вы оплатите эту услугу отдельно. Деньги пойдут не мне, а генералам. Пять миллионов фунтов. Это самая нижняя планка.

— Я знал, Вячеслав, что вы человек деловой и умеете считать деньги. Еще до встречи с вами мы обсудили такое предложение. Один миллион за один спутник. И не торгуйтесь. Речь идет о фунтах, а не о долларах. Это хорошая цена, учитывая наши затраты на неустойку фирме «Глобал» и нашем финансировании дальнейших проектов. К тому же мы готовы взять на себя часть грязной работы.

— Что ж, тогда можно считать, что мы договорились.

— Встретимся двадцать седьмого числа на вашу православную Пасху и обсудим детали. Контракт я готов подписать в день стендовых испытаний.

— Хорошо. Я вас не подведу, но начать придется с того, чтобы я почувствовал себя свободной птицей, мистер Радек. За моей спиной маячит тень фирмы «Глобал». Деньги они примут. Нет сомнения. Вы выплатите неустойку. Но я потеряю свою репутацию на мировом рынке. Как ненадежный партнер. А кто мне выплатит неустойку?

— Хотите получить большие деньги, о которых год назад и мечтать не смели, и выйти при этом сухим из воды, даже ножки не замочить?

— Конечно. Репутация дороже денег.

— Вы ведь, как это говорится по-русски, в свое время «кинули» компанию «Скарлинг». Почему тогда не подумали о своей репутации?

— Подумал. Полу Клиффорду я неустоек не платил. Я выполнил перед ним все обязательства и поставил ему новые условия. Он должен был вкладывать деньги в будущие технологии. Клиффорд не решился. А «Глобал» даже не раздумывала. Бизнес есть бизнес. Теперь появились вы.

— Отлично. Мы столкнем лбами фирму «Скарлинг» с компанией «Глобал», а вы останетесь в стороне, сохранив свою репутацию.

— Вы верите в такую возможность?

— Я старый опытный интриган, дорогой Вячеслав. Для таких вещей существуют целые технологии, запрещенные приемы и сотни ходов. Доверьтесь мне. Вы останетесь в белом фраке, остальные в дерьме. Мне терять нечего. Моя фирма в деле не засвечена. О нашей сделке никто ничего не знает. И не должен узнать. У нас даже нет своего представительства в России.

— А как же ваш офис в…

— Это не мой офис. Там сидят мои наблюдатели и консультанты, но у них своя вывеска. Я это сделал, прочитав замечательный русский роман «Золотой теленок». Фирма «Рога и копыта». Сумасшедшая идея, но в России такие фокусы проходят. Я в восторге от вашей страны. Освоение «Дикого Востока» только начинается. А Дикого Запада уже не существует».

На этом запись кончилась, и из динамиков послышался треск.

Метелкин выключил магнитофон. Переводчик добавил свое резюме:

— Оба джентльмена безукоризненно владеют английским языком. Тот, которого зовут Вячеслав, понятное дело, русский, но произношение у него лучше. Похоже, что Радек учился в Англии. Возможно, в Оксфорде. Очень правильно и грамотно строит речь. Но говорит он с акцентом. Не берусь утверждать на сто процентов, но Радек может быть датчанином, голландцем или шведом. Он свободно владеет разговорным языком, но на бытовом уровне.

— Огромное вам спасибо, Илья Борисович. Журавлев проводил переводчика и расплатился с ним. Вернувшись в комнату, он застал разгоряченного Метелкина.

— В этом году проходил этот разговор. У моей подружки день рождения двадцать седьмого апреля. Выпал как раз на Пасху. Тут все понятно. Следующий момент. Испытание стенда назначено на двадцать шестое число. То есть на следующую неделю. Прозоров заказал деньги на этот день. Сволочь! Потребовал от Радека пять миллионов фунтов, а генералам хочет дать два миллиона евро.

— Ты мне уже давал пленки, — заговорил Марецкий, глядя на Журавлева, не обратив внимание на пылкость Метелкина. — Ты же их слушал?

— Конечно.

— Помнишь разговор Прозорова и генерала Белоцерковского? В нем речь шла о спутниках «Гелиос» один, три и пять. Мы консультировались на этот счет. Это военные навигационные спутники большого радиуса действия. Они имеют высшую степень секретности. Их не используют для других целей. Чтобы подключить спутники к системе, необходимо знать коды этих спутников. Но, извините меня, это не автомобильный брелок. Это высокоточные навигационные комплексы. Испытания можно провести на стенде. Но комплексы придется строить. И если Прозоров разработал такие станции, то трудно себе представить количество документации, связанное с такими объемами работ. О каком одном диске может идти речь?

— Забудь, Степа, о дисках. Диски существуют для ментов и выглядят как лапша, которую вешают на уши примитивным сыщикам наподобие нас с тобой. Меня другой вопрос мучает. Мы обязаны поставить в известность ФСБ. Речь идет о разглашении государственной тайны. А ФСБ нам всю песню испортит.

— Минуточку. В моем деле нет никаких намеков на шпионаж. Пленки раскопал ты, а не я. Зачем мне обращаться к контрразведчикам?

— А как нам без них выловить Радека? — возмутился Журавлев. — Мы даже не знаем, какую страну он представляет. Я лишь могу догадываться, что «Рога и копыта» арендуют офис у одного майора. У Максимова. Если Радек взял на себя ряд функций, то он и нанял головорезов Максимова. Пункт второй. «Смерть ведущего специалиста». Вот почему убит Ливенталь. Его смерть превратили в бытовую историю, связанную с похищением сына. А убили ради того, чтобы снизить выплаты по неустойке. Пункт третий. «Вмешательство третьих лиц». Постой, Степа, а кто покатил волну против фирмы «Скарлинг»?

— Английская журналистка Джессика Келли.

— Вот ты ею и займись в срочном порядке. Она же наверняка работает на мастера политической интриги господина Радека. Где ее офис и у кого она его арендует? Может, в «Рогах и копытах»? К тому же надо проверить международные аэропорты. Господин Радек бывает в России наездами. Мы с уверенностью можем сказать, что он был в Москве в апреле этого года и приедет ко дню испытаний.

— А что делать с генералом Белоцерковским?

— Его надо брать после испытаний, с поличным. Мы же не знаем, кто передаст ему коды. Он лишь посредник. Все спутниковые комплексы расположены в Восточной Сибири, а генерал торчит в Москве безвылазно. Надо взять под контроль его электронную почту. Хотя я уверен, что коды ему привезут. Он же должен отдать за них наличные. Два миллиона евро по почте не перешлешь. Будем ждать курьера. Час «икс» пробьет двадцать шестого числа.

— У тебя, Дик, есть приятель в ФСБ. Подполковник Виноградов. Порядочный мужик. Может, введем его в курс дела? Он же нам помогал?

— Так и знал, что ты всю песню испортишь.

— Дело-то видишь как раскрутилось. Боюсь, мы себе зубы обломаем. Я ведь в интригах не силен.

— Хорошо. Я подумаю. Нам всем надо подумать.

6

В дороге Борис не проронил ни слова. Сначала Соня не хотела тревожить его, потом не выдержала:

— Конечно, иметь собственного врача и шофера в одном лице очень удобно. Но я все же человек и, между прочим, не дура. Могла бы тебе дать дельный совет. Я, конечно, перед тобой виновата, сбила тебя машиной, когда ты стоял одной ногой в могиле. Прости. Но за что меня презирать?

Борис рассмеялся.

— Глупышка. Ты меня из могилы вытащила. Я тебе по гроб жизни обязан своим воскресением. О каком презрении идет речь? Просто я не хочу тебя вмешивать в свои дела. Грязные делишки. Зачем же и тебе пачкать свои золотые ручки хирурга в дерьме?

— В большинстве случаев хирурги копаются в дерьме. Это так, для справки. Теперь о твоих тайнах. Они ни для кого не секрет. Об ограблении офиса фирмы «Мега» вся Москва говорила, даже скандал произошел на международном уровне. И о расстреле охранников на даче газеты писали. А я такая дура, что ничего не понимаю. Если ты принципиально не читаешь газет и не смотришь телевизор, то я только этим и занимаюсь. Чем-то мне надо заниматься, когда ты предпочитаешь в одиночку сидеть на веранде и глазеть на луну.

— Хорошо, хорошо. Молодец. Умница. Пригрела грабителя. Романтика. А он неблагодарная свинья. Один вопрос не по существу. При чем здесь международный скандал? Не вижу связи.

— Дурачком прикидываешься? Из сейфа пропали не только деньги, но и секретные документы. Важные разработки. Целый проект, годовой труд фирмы.

— Вот даже как? Любопытно. Но проектов никто не похищал. Мешок с добычей попал в мои руки. И кроме денег в нем ничего не было.

— Может, ты не заметил? Вся информация находилась на компьютерном диске. Ты лично заглядывал в сейф?

— Не я. Но это ничего не меняет. Странно. А потом, зачем нам нужны чьи-то технологии?

— Вот тебе раз! — возмутилась Соня. — Вокруг них весь сыр-бор разгорелся. Эти технологии стоят сотни миллионов. За ними идет охота конкурентов. Я в тебе разочарована, Боря. Думала, ты супермен. А на деле вы оказались обычными жуликами и полезли в сейф за мелочью на ливерную колбасу. Так вас никто не нанимал?

— Нет.

— Боренька, так вы же лохи! Своим банальным ограблением прикрыли настоящих грабителей. Тех, кого никто не ищет. Вот почему вас поторопились убрать, разыграв сцену разборки между бандитскими группировками, не поделившими добычу. Вас подставили.

— Хватит кудахтать! — оборвал Соню Борис. — Собери мне все возможные и невозможные материалы по этому делу. Теперь я понял, почему нас заказал иностранец.

— Иностранец? Одна журналистка из Англии назвала имя Пола Клиффорда. Президента компании «Скарлинг». К нему тут же у прессы возникли к нему вопросы. Но мистер Клиффорд вовремя смылся из России. Возможно, вместе с диском.

— Эти материалы мне тоже понадобятся.

— Соберу все, что есть. Я ничего не выбрасывала. Вернемся на дачу и займемся разбором. Но зачем тогда нам ехать в гаражи?

— Звонил Тарас, которому я дал задание. У него есть новости.

— Это там, где украли твою долю?

— Не долю, а всю добычу.

— Да. Заявление в милицию не понесешь.

— Дело в том, что на территорию, если ты помнишь, пройти трудно. Если у тебя там нет своего гаража. Мне свой бокс продал боевой генерал. Вот почему ко мне там такое уважение. Он меня назвал своим племянником. А через три дня в том же кооперативе был продан еще одни бокс. Купил его, если помнишь, некий Аркадий Викторович Бирюков и поставил в бокс свою «Шкоду». Пользовался он машиной редко. Но в ночь на пятое она стояла в гараже, а в одиннадцать утра уехала. Я поставил прицеп в гараж около десяти утра и ушел. У грабителя имелся час времени на взлом замков. Других кандидатов я не знаю. Через своего доктора по базам данных ты такого не нашла. Значит, имя вымышленное, машина принадлежит кому-то другому. Он продал ее по доверенности этому Бирюкову. Но паспорту Бирюкова фальшивый.

— И что же ты им раньше не занялся? Он же украл у тебя добычу!

— Адреса его я не знаю. Прижать его к стенке в гараже, конечно, можно. Но почему он должен тебе в чем-то сознаваться? Доказательств ноль. Одни подозрения. Мой друг выставлял пост у ворот. Но псевдо-Бирюков так и не появился в кооперативе, а «Шкода» стояла в гараже. Мы даже выследить его не можем. Не так все просто, Софья Романна.

Соня затормозила у ворот.

— Оставайся здесь, — попросил Борис, вышел из машины и направился к калитке.

Сторож Тарас встретил его с надеждой в глазах, будто ждал от него чего-то важного, как ждут диагноза, глядя на врача.

— Ну, рассказывай, Тарас, что у тебя стряслось? Мужик провел гостя в свою сторожку, где поддерживалась идеальная чистота и порядок.

— Все твои поручения я выполнил, Боря, как договаривались. Замки на твоем гараже поставил новые, надежные. Вот ключи.

Он выложил на стол связку ключей.

— Бери. Твой друг приезжал на джипе. Я ему открыл бокс. Он подцепил твой прицеп с лодкой, накрытой брезентом, и увез. Две недели носа не казал. Потом прицеп пригнал и поставил на место. Все чин-чинарем. Богданов его фамилия. Хороший парень.

— Все правильно. Он брал лодку на испытания. Я тебя предупреждал. Но не для этого же ты меня вызывал?

— У нас один паренек пропал. Ученик мой. Тридцать шесть годков. Тоже в «Матросской тишине» ключником работал. Получил заточкой в бок, попал в госпиталь. Парню дали инвалидность и списали. Бандюгу того, кто заточкой сработал, наши ребята вычислили. Сам от той же заточки и сдох. Мы таких вещей не прощаем. У нас руки длинные. Хошь в «Бутырке», хошь в «Лефортово» или на «Пресне». Везде достанем. Одна команда. Но дело не в этом. Мы приняли паренька в свой коллектив. Куда же ему без профессии? Моим сменщиком в кооперативе стал. Неделю проработал и исчез. Три дня назад это случилось. Жена и двое ребятишек остались. Бросить он их не мог. Семья для него святое.

— И чем я могу тебе помочь, Тарас? Вокруг тебя гаражи лучших следователей, сыщиков и прокуроров. Самые опытные и авторитетные люди держат свои машины под вашим присмотром. И сами вы люди проверенные.

— Уже ищут. Но в деле есть одна деталь, которую они не считают важной. Только ты обратил внимание на того типа, когда лазили в твой бокс. И похоже, не зря мы его отслеживали.

— Постой, мужик. Не гони лошадей. Давай все по порядку.

— Порядок такой… — Тарас открыл амбарную книгу на нужной странице и указал на последнюю запись.

— Вот и весь порядок. Эту запись сделал Никита Симагин. Тот, что исчез, — подраненный паренек. Запись датирована пятницей. Время еще не позднее, светло на дворе. Двадцать один час семь минут. Приехал автомобиль «Шкода Октавия» номер 0 375 НЕ 99, бокс 167. В скобках указано: «С молодой женщиной». На этом все. В восемь утра я пришел на смену. Все нормально, но Никиты на месте нет. Во-первых, он человек дисциплинированный и пост не покинет. Парень службу понимает. Я сам его к порядку приучал. Один раз зевнул — уже получил за это. Урок на всю жизнь запомнил. Значит, что-то случилось. Плохое, если не худшее.

— Случилось именно в это время?

— Конечно. Следующая запись отсутствует. Он должен был сделать пометку: владелец бокса 167 ушел в такое-то время. Если есть пометка о пассажире, то ушел с пассажиром. Но никаких пометок нет вообще. И парня нет. Ты просил понаблюдать за хозяином 167 бокса. Я же помню. Значит, ты о нем что-то знаешь? Кто же кроме тебя внесет ясность в это дело?

— Ты прав, Тарас. Я этого типа подозревал, когда мы поняли, что в мой гараж кто-то лазил. Он единственный новичок в кооперативе. Купил гараж следом за мной. Машину купил с рук по доверенности. Я разговаривал с капитаном Васильчиковым, который продал ему гараж. Тот сказал, что не очень-то хотел продавать бокс, но деньги срочно требовались, а Бирюков предложил ему двойную цену сразу же. И он, не раздумывая, продал ему отстойник. Так вот, Тарас, в Москве проживает шестеро Аркадиев Викторовичей Бирюковых. Но ни один из них гаражей не покупал. Проверено. Кто этот тип на самом деле, мы не знаем. Но я его в любом случае найду. Машина стоит в гараже?

— В том-то и дело, что нет. Я как прочел эту запись, тут же взял дубликат ключей, пошел в гараж, а он пуст. Вот что меня встревожило больше всего. Если человек приезжает на стоянку, то для того, чтобы оставить машину на хранение. Это же дураку понятно. Либо у него хранится в гараже что-то нужное. Забрал и уехал. Ну, как ты приезжал за прицепом, ставил его и забирал по мере надобности. И потом, дело к ночи шло.

— Забрать, говоришь, или оставить. Сколько времени прошло? Три дня? Бери ключи, и пойдем глянем на его гараж.

— Ничего там нет, кроме хлама, оставленного в наследство от Васильчикова. Капитан любил возиться с машинами. Оборудовал гараж под мастерскую. Но самое ценное все вывез. У него тоже прицеп был.

Тарас взял ключи из ячейки, и они вышли из будки.

— Скажи мне, Тарас, а новенький знал о том, что вы ведете записи и фиксируете всех, кто приезжает и уезжает?

— Вряд ли. Решение принималось на общем собрании после массового угона машин. Но оно проходило до того, как ты и Бирюков купили гаражи. Ведь ты же сам об этом не знал, пока в твой бокс не залезли. Мы свою работу не афишируем. Старожилы, конечно, знают. Они и выносили постановление.

— Значит, Бирюков мог пойти на риск и не подозревать о том, что он зафиксирован. И о том, что у вас есть дубликаты ключей.

— На какой риск-то, Боря? Чем ему мог помешать ночной сторож?

— Заметил что-то неладное. Вот чем помешал. Но что? Они подошли к гаражу. Тарас открыл замки и распахнул ворота. Пустые стеллажи, пыльные каменные плиты на полу. В глубине слесарный стол с тисками. Четыре старые покрышки вдоль стен.

— Я же тебе говорил, что пусто. С тех пор он здесь не появлялся.

— Странно. Человек увлекался машинами, подрабатывал ремонтом, а у него нет даже смотровой ямы. В моем боксе есть.

— Так твой же генеральский. Он вызывал специалистов, электриков, приносил чертежи. Тут же под землей куча коммуникаций проходит. Сам знаешь, что раньше здесь было. Ударишь ломом по земле и высоковольтный провод перерубишь. Либо током убьет, либо пожар устроишь или наводнение. Копать запрещено. Генерал яму делал официально, бумаги собирал. И связи у него. А что может капитан Васильчиков?

— Копать сам, без разрешения.

— А землю куда дел?

— Загружал в прицеп, накрывал брезентом и вывозил. Чего проще. Ты же сам сказал, что у старого хозяина имелся прицеп.

— Но ямы-то нет?

— А это мы сейчас узнаем.

Ворота оставили открытыми, вернулись в сторожку, нашли телефон Васильчикова, и Борис ему позвонил.

— Привет, Игорь Дмитриевич. С вами говорит Борис. Следователь. Мы с вами уже общались.

Тарас усмехнулся. Он знал, что Борис никогда следователем не был, а Васильчиков клюнул на удочку.

— Да, да, помню. Поймали этого прохвоста?

— Ищем. У меня к вам серьезный вопрос. Вы, когда продавали гараж, говорили ему о регистрации въезда и выезда машин с территории кооператива?

— Нет, конечно. Кто же хочет жить под колпаком?

— Второй вопрос. Вы ему сказали про свой погреб?

— Конечно. Потому он и цену удвоил. Два года подпольных земляных работ чего-то стоят. Я же все кирпичом обложил и балками из рельсов, электричество провел и вентиляцию. Там же жить можно.

— Очень хорошо. Объясните, пожалуйста, как мне туда попасть. Похоже, этот тип прячет в подвале контрабанду. Надо проверить.

— Черт, кажется, я попался.

— Нет, не попались. Вы уже не владелец гаража и к вам претензий нет.

— Плиты на полу лежат в семь рядов по ширине и двенадцать по длине. Центральный ряд снимается. Там лом в углу стоит. Подцепите и сдвинете. Знаете, как в городе канализационные люки снимают. Все очень просто. Плиты только на вид очень тяжелые.

— Спасибо. Я вас понял.

Борис положил трубку. Тарас слышал весь разговор.

— Голь на выдумки хитра.

— Да, Тарас. Гаражик-то двухэтажный. Идем копать. Когда они вышли, у дверей стояла Соня.

— Куда ты пропал? Я же беспокоюсь.

— Прости, дорогуша. Тайны мадридского двора. Впрочем, если тебе скучно одной, пойдем с нами искать клад. Только учти, Тарас занесет тебя в черный список. Сюда так просто не пройдешь. Тут витает дух бериевской эпохи.

— Ладно уж тебе, Борис. — Тарас даже покраснел от неловкости.

— Опять клад? — съязвила Соня. — А после поисков не прибегут мальчики с наганчиками и не шлепнут вас?

— Можешь не рисковать. Ты нужна народу. А нам в жизни, кроме приключений, ничего не осталось.

Мужчины отправились в глубь гаражного города. Соня последовала за ними.

Тарас взял лом и принялся за работу со знанием дела. Плиты складывали в сторону. Появились каменные ступеньки. Мужчины решились спуститься вниз. Нащупали выключатель на кирпичной кладке. Вспыхнула тусклая лампочка.

Подвальчик в два метра глубиной и по два метра по сторонам. Квадратный бункер. На земле валялся старый матрац, на нем лежала женщина. Руки и ноги ее были связаны скотчем. Она не шевелилась.

— Соня, нам требуется твоя помощь. Соня спустилась вниз.

— Вот наш клад. Посмотри.

Девушка склонилась над телом и осмотрела пострадавшую.

— Она жива. Выносите ее на воздух. Только осторожно. Я не знаю, что с ней. Но судя по запаху эфира — ничего хорошего.

Бедняжку вынесли на улицу. Тарас скинул спецовку и бросил на плиты. Жертву уложили сверху.

— Ее надо везти в больницу, — сказала Соня. — Похоже, ее пытались отравить эфиром. Но эфиру нужен кислород, а в подвале его не хватало.

— С больницей ничего не получится, Сонечка. Тот же случай, что и со мной. Эту девушку зовут Таня. Жена моего погибшего друга Ивана. Будешь спасать ее в дачных условиях, как и меня. А наш дачный госпиталь ничуть не хуже городской больницы. Справимся.

— А что мне-то делать? — растерянно спросил Тарас.

— Закрывай гараж, и — рот на замок. Ничего не видел, ничего не слышал. Нам бы теперь не спугнуть этого типа. И шумиху вокруг исчезновения твоего напарника надо приглушить пока. Никита Симагин застукал нашего монстра, потому и исчез. Девушку мы заберем с собой.

— Святая кочерыжка, что же это делается?!

— Не паникуй, Тарас. Мы найдем твоего парня. И злодея тоже. Наберись терпения.

— Ну гад! Если…

— Без «если», Тарас. Сюда он уже никогда не вернется. Меня другой вопрос интересует. Таня могла быть только первой жертвой из трех вдов. Надо торопиться. А убийцу или убийц Никиты я найду. Слово офицера. Правда, бывшего.

7

Никаких Домов творчества, никаких ресторанов и клубов. Прием устроили в офисе фирмы «Мега» на двадцать первом этаже. Шеф фирмы Прозоров сумел договориться с руководством бизнес-центра «Битца», и для них сделали исключение. С одним условием. Гости не должны покидать этаж по одному. Всех доставили на автобусах и всех развезут после приема.

Выставили дополнительную охрану на этаже и внизу. Каждого проверили миноискателем. Тяжелее всех досталось женщинам. Каждой пришлось снимать с себя немало золота, чтобы пройти через турникеты.

Двенадцать кабинетов были распахнуты настежь, а из конференц-зала вынесли кресла и накрыли столы. Собралась солидная публика среднего возраста. Поводом стал сороковой день рождения руководителя фирмы Вячеслава Максимовича Прозорова. Правда, родился он не в июле, а в октябре, и не сорок лет назад, а сорок три, но кого интересовали такие мелочи?! Был бы повод.

Рита Белоцерковская была королевой бала. Прозоров не поскупился на прокат бриллиантового гарнитура, состоящего из колье, кольца и браслета. Красивой девушке в двадцать три года с бархатной белой кожей такие украшения очень подходят. К сожалению, в жизни их носят дамы более почтенного возраста, к шее и груди которых лучше бы не привлекать пристального внимания. Длинное темно-синее облегающее платье делало ее тонкую фигурку неотразимой. Мужчины не могли не оглядываться ей вслед.

Рита сопровождала своего босса, держа его под руку, а он представлял ей своих гостей, друзей и партнеров.

— Мало того, что вы красивы, но ваши бездонные очи полны ума и снисходительной меланхолии, — сказал один из представленных девушке гостей по-английски и, склонив лысую голову, поцеловал ее руку.

Стоящая рядом дама тут же стала переводить слова своего спутника.

— Спасибо, — перебила ее Рита. — Мне переводчик не нужен. Тронута вашим вниманием, — добавила она уже по-английски.

— Рад вам представить своего референта по организационной деятельности — Маргариту Белоцерковскую, — с гордостью объявил Прозоров.

— Это мой гость из Голландии, мистер Радек, — продолжал Прозоров. — Из страны тюльпанов. И его переводчица — Джессика Келли.

— Очень приятно. Кажется, мисс Келли преуспевает и на журналистском фронте?

— Иногда приходится, — с некоторым удивлением согласилась яркая брюнетка с глубоким декольте на платье.

Они двинулись дальше. Прозоров тихо сказал:

— Если среди гостей вы встретите президента Соединенных Штатов — не следует ему об этом напоминать Здесь все имеют свое хобби и свои маленькие секреты.

— Учту. Если президент — это хобби, то кем он представится? Метрдотелем?

Они сделали круг почета, и Рита запомнила каждого. На всех она произвела неизгладимое впечатление. Говорить с ней можно было на любую тему, и очень непринужденно. Темы разные. Литература, живопись, скульптура, кино и даже архитектура.

— Вы меня восхищаете, Марго.

Она обернулась. С двумя бокалами шампанского перед ней стоял высокий красавец во фраке. В руках он держал два бокала с шампанским, один из которых протянул ей. Она взяла бокал.

— Глеб Витальевич Шульга?

— Совершенно верно. Третья персона по значимости в этом королевстве.

— Кто же вторая?

— Без всяких сомнений вы! Боюсь, трон подо мной зашатался.

— Не преувеличивайте. Вячеслав Максимыч мне сказал, что без вас не может решить ни одного вопроса.

Они медленно прохаживались по залу.

— Конечно. Своих достоинств я не умаляю. Мы вместе учились, вместе мечтали и, наконец, вместе создавали свое царство. Он гениальный администратор и прагматик. Я носитель идей и планов. Мы отлично дополняем друг друга.

— Великолепное сочетание. Когда такие люди находят друг друга, то получается отличный альянс. Это видно по вашим делам. Они идут в гору. Очень рада, что мне представилась возможность поучиться у хороших мастеров.

— Вам это пойдет на пользу. Вы так соблазнительны, что, я думаю, недолго мы будем наслаждаться вашим обществом. Появится молодой, состоятельный плейбой, и вы сбежите с ним на край света.

— Плейбои меня мало интересуют. Я ценю хорошие отношения и верю в любовь. К тому же мне некуда торопиться.

— Все так думают до поры до времени. Кстати, я холост, не плейбой, очень ответственен, не урод и не беден. А вы молодая, красивая вдова. Может, попытаем счастья?

От слова «вдова» Риту передернуло.

— Я сказал что-то не так?

— Вы ошибочно назвали меня вдовой.

— Извините. Разве Павел Сергеевич Митрошкин не был вашим мужем?

— Допустим.

— Вы не видели некролог с его фотографией на первом этаже? Он же работал в этом здании охранником. В некрологе сказано, что он погиб. Я не вникал в причины, но мне казалось, вы в курсе событий.

По спине Риты пробежали мурашки.

— Дело в том, Глеб Витальевич, что я развелась с Пашей больше года назад, и мы с ним редко поддерживали отношения. Я слышала, что он собирался уехать из России на Запад, на постоянное место жительства. Была уверена, что он давно уехал. Вы меня немного озадачили. А позвольте вас спросить: откуда такая информированность? Вы меня встречаете впервые, но уже все знаете о моем бывшем муже.

— Я тут ни при чем. Ваша невнимательность во всем виновата. Значит, я не в вашем вкусе, если остался незамеченным. В позапрошлом году я и ваш новый шеф были приглашены на шестидесятилетие вашего отца Михаила Романовича Белоцерковского. Мы же с ним очень давно сотрудничаем. Правда, юбилей отмечали в ресторане и там было много народу. Но вас я очень хорошо запомнил. К сожалению, вы были с мужем и, как мне показалось, вполне счастливы. А потом я его случайно увидел у нас на проходной. Разумеется, он меня не узнал, а я не стал напоминать о себе. Не думал, что ваш муж мог пойти работать в охрану. Задавать вопросы генералу тоже неэтично. Так что извините за невежество.

— Забудьте. Вы мне испортили настроение. Давайте сменим тему.

— С удовольствием. Я слышал ваши рассуждения о скульптуре. Хотите, покажу вам один шедевр?

— Вот это другое дело. Хочу.

Они поставили пустые бокалы на поднос и вышли из зала в коридор. Миновав лифт, возле которого стояли охранники, они подошли к кабинету Прозорова, и Шульга открыл дверь своей карточкой.

Свет в кабинете горел.

Рита узнала каждый предмет в мини-музее шефа компании. Но озиралась так, будто попала сюда впервые. Она пыталась понять, с какой целью ее привели сюда. На первый взгляд тут ничего не изменилось.

— Один этот небольшой зальчик стоит дороже нескольких залов Эрмитажа, — начал экскурсию Шульга. — Вот, к примеру, эта золотая статуэтка.

Он взял в руки увесистого голубя, осыпанного драгоценными камнями, сантиметров в тридцать высотой.

— Шедевр Средневековья. Говорят, будто этот золотой голубь — воплощение Святого Духа в золоте — был подарен рыцарями тамплиеров папе римскому. Но в конце девятнадцатого века исчез из Ватикана. В музей такую штучку не поставишь. Продать тоже очень трудно. Выгоднее вернуть ее Ватикану. Они обещали не задавать вопросов и выплатить премию в несколько миллионов евро. Мало, конечно. Крохоборы… Святой Дух бесценен!

Он продолжал говорить, а Рита вспомнила, как ее бывший муж, ныне покойный Паша, стаптывал кроссовки, рыская по библиотекам в поисках материалов по древним реликвиям. Но он никогда не говорил ей, что положил глаз на эту вещь. В России ее продать невозможно, вывезти тем более. Она видела висящие на стене полотна Гогена. Их еще не продали. Но Шульга будто их не замечал, а рассказывал о картине Кандинского и набросках Врубеля.

— Бог мой. И все это находится здесь без присмотра?

— Вор в окно не влетит, Рита. Он не святой дух. А вот в дверь войти можно. Только не теперь. Это смог сделать ваш бывший муж. Теперь и его нет.

— Как он мог это сделать?

— Вы же знаете об ограблении офиса?

— По-моему, вся Москва знает.

— Оно произошло не без его участия.

— Трудно себе представить.

— Ничего сложного. Он не один год здесь проработал, пока подобрал нужный ключик. Но просчитался. Его зафиксировала видеокамера внутреннего наблюдения. Награбленное вернули на следующий день, а парня пожалели. Ему даже пленку показали. Кажется, человек должен был усвоить урок. Нет. Он повторил свою вылазку. Только уже не сам.

— Почему вы так в этом уверены?

— Потому что на этот раз грабители не стали включать свет, а заклеили глазок видеокамеры пластилином. Мы не знаем, кто нас грабил.

— А он тут при чем?

— Очень просто. Когда дверь открывается, автоматически включается свет. Человек не может его выключить, не зная, как это сделать. Пока он дошел бы от двери до видеокамеры, то попал бы в кадр. На две-три секунды, не меньше. Но пленка никого не зафиксировала. Это говорит о том, что питание в здании было отключено. Только при автономном питании выключатель срабатывает как обычный тумблер. Хочу — включу, хочу — выключу. Без знания таких тонкостей сюда незачем совать нос.

Шульга подошел к стене, встал между окнами в проеме и указал на крошечную точку в стене, между шторами.

— Вот глазок камеры. До двери не менее семи-восьми шагов. Попробуйте остаться незамеченной. А в темноте вы не найдете глазок. Он не имеет выпуклостей.

— Это вы его убили?

— Нет. Думаю, что с ним не захотели делиться.

— Зачем вы все это рассказываете мне?

— Хочу предостеречь вас, Рита.

— От чего? Предостеречь надо Прозорова от беспечности.

— Бесполезно. Он неумолим. Грабители все погибли. В живых не осталось никого. Кроме вас. Только вам мог доверить свою тайну Павел Митрошкин. И только вас мог интересовать Поль Гоген.

Риту словно током ударило.

— Зачем же вы меня позвали сюда? Чтобы я ходила по этой комнате и постоянно спотыкалась о краденые шедевры?

— Прозоров извращенец, неужели вы этого не поняли? Ему доставляет наслаждение дразнить весь мир своим кабинетом. Его обкрадут, а он наймет вора своим сторожем. И вы здесь будете работать. Как только вы перейдете на его сторону и забудете о своих черных планах, вы станете ему неинтересны и он вас уволит.

— Хорошо. Пока мне нужна эта работа, я буду оставаться его врагом.

— Браво. Вы не представляете, какое он будет получать наслаждение каждое утро, подходя к своему кабинету. И его мечта сбудется, когда однажды, открывая с трепетом дверь, он увидит, что его кабинет пуст. Оргазм! Минутное удовольствие. Потому что все предрешено заранее. Грабитель известен, где лежит награбленное — известно, все возвращается на свои места, а остальные получают по заслугам. Каждому свое! Кажется, такой девиз висел на вратах ада?

— Вратах Бухенвальда. А на вратах ада висела другая табличка: «Забудь надежду, всяк сюда входящий!»

— По сути то же самое. Но мне приятно, что эти слова произнесли вы. Я уверен, что мы сработаемся. Прозоров любит достойных соперников. Боюсь, что я в вас уже влюблен. Видели бы вы себя в зеркало. Ваш взгляд прожигает меня насквозь.

— Не преувеличивайте. Для этого я должна вас ненавидеть. А я к вам равнодушна. Идемте пить шампанское.

— Вы правы. Шампанское — женское занятие. А грабежи оставим для мужчин.

Домой Рита вернулась в третьем часу ночи. Ванюшка крепко спал. Новая нянечка поставила условие: укладывает ребенка спать и уходит не позже полуночи. Сейчас страшно ходить по улицам даже днем.

Рита повалилась на кровать прямо в платье, не включая свет, и до утра пролежала с открытыми глазами, ничего перед собой не видя.

8

Темно-синий сад, черные контуры деревьев, мрачный силуэт дома. Только мягкий желтый свет из окон прибавлял пейзажу немного теплоты и уюта.

Борис стоял на пластмассовом ящике из-под вина и, прильнув лбом к стеклу, наблюдал за тем, что происходит в доме.

Катя мыла посуду, потом вытирала со стола и вдруг глянула на окно.

Борис пригнулся. Нет, конечно, она не могла его увидеть. Просто почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Он и впрямь был пристальным. Сколько любви и умиления испытывал Борис, глядя на свою жену. Кажется, раньше он сам не понимал, что ее любит. Катя жива и здорова, а все остальное не важно. Как ему хотелось ее обнять и расцеловать! Душа истосковалась. Послать все к чертовой матери… Нет. Нельзя. Еще не время.

Он снова прильнул к окну. Целый час уже стоял он здесь и все никак не мог заставить себя уйти. Его будто приморозили к месту. Вот сейчас она выйдет из комнаты, погаснет свет, и он уйдет. Пять секунд, и все.

— Подними руки, сволочь, и слезь с ящика.

Голос раздался за его спиной.

С ящика он не слез, а свалился. Нога устала и еще плохо слушалась — он потерял равновесие. Распластался на земле, как пьяный, да еще башкой треснулся.

Смешно, конечно, но гораздо смешнее было другое. Следом за Борисом упала Катя. Спотыкаться вроде было не на чем — стояла себе на ровном месте с пистолетом в руках и решимостью в глазах и вдруг…

Никаких «вдруг» не произошло. Призрак мужа вернулся домой, а она его по второму разу чуть не шлепнула. Есть от чего упасть в обморок. Женщина все же, да и нервишки на пределе.

Они не встали, а подползли друг к другу и долго терзали один другого в объятиях. Сколько слов красивых вспомнили за несколько мгновений, в жизни столько их не говорили, да и не помнили о них.

Пошел дождик. Но только когда промокли насквозь, вспомнили, что дом с крышей в двух шагах стоит.

Переводить весь каламбур не имеет смысла. У каждого свой существует. На тарабарском языке они еще долго общались. По-человечески заговорили не сразу.

— Я знала, что ты жив. Знала, и все. Я не ошиблась.

— Поэтому я и выжил. Твоя вера и помощь одного очень доброго человека меня спасли.

— Женщина?

— Женщина. Она мне как сестра.

— Врешь. Не верю я бабам.

— Придется поверить. Она меня для тебя спасала, а не для себя.

— Сказки. Таких не бывает. У всех одно на уме.

— Она врач. Ты ее знаешь. Из нашего поселка. Подобрала меня на дороге, истекающего кровью.

— Что ж, буду молиться о ее здоровье. Если бы ты мне сразу рассказал о вашем плане, может быть, все и обошлось. И врачи нам не понадобились бы.

— Хорошо рассуждать задним числом. Мы все сделали правильно. Нас подставили.

— Татьяна вас подставила. Ванька хотел ее бросить.

— Это вряд ли.

— Я знаю его любовницу. У них общий ребенок.

— Проверим.

— Татьяна сбежала с добычей.

— Ее тоже обманули.

— Значит, есть Бог на земле.

— Рано еще ставить точки.

Мокрую грязную одежду они скинули, сухую надевать не стали. Прения отложили до утра.

А утром вышли в сад, где начинало припекать яркое солнышко.

На крыльце оба застыли.

Травка подсохла, на ней валялся какой-то мужик, по бабьим меркам очень даже ничего, и грыз соломинку, глядя на хозяев прищуренными глазами.

— С воскрешением вас, Борис Родионыч.

— Воистину воскрес. — Борис глянул на жену. — Тебе тоже требовался доктор в мое отсутствие?

— Это Дик Журавлев. Очень талантливый сыщик, но слишком скрытный. Разговаривает намеками, а ты потом голову ломаешь. Все равно я ему благодарна.

— Ты его нанимала?

— Я. И не жалею.

— С чем пожаловали, господин сыщик? — спросил Борис.

— Хотел услышать от вас ответ на простенький вопрос. Ведь вы не брали из сейфа ничего, кроме денег?

— Ответ положительный. Может, вы и нам что-нибудь скажете? Хотя я не представляю себе, как мы сможем расплатиться с вами за оказанные услуги.

— Не лукавьте, Борис. Ваша жена, конечно, не догадывается. Но вы-то знаете, как расплатиться.

— Хотите сказать, что добыча у меня? В чем-то вы правы. Не исключено.

Журавлев усмехнулся и выбросил соломинку.

— Отлично. Когда будете уверены в этом до конца, вспомните обо мне. Мы ведь тоже ушами не хлопали. А начинать надо с самого начала. С истоков. Технология, разработанная фирмой «Мега», уникальна. Она стоит сумасшедших денег. Я консультировался со специалистами. Не буду вдаваться в подробности. Вы сами можете найти такого консультанта в лице генерала Белоцерковского. Его дочь вас с удовольствием познакомит с ним. Она ведь тоже осталась ни с чем? Вот только сыщики и милиция не сильны в таких вопросах. Впрочем, их никто и не посвящал в детали. Вот если бы делом занялось ФСБ, то они бы разобрались в данном вопросе. Речь идет о государственных секретах. Тогда бы всех подняли на уши. И чем бы все кончилось? Фирму закрыли, разработчиков посадили. Есть ход более простой и надежный: вокруг разработок поднять скандал, но ничего не уточнять. Кому надо, те сами поймут. А скандал поднять можно при помощи примитивной уголовщины и мощного рекламного акта. Пресс-конференции, например. Достаточно привлечь к себе внимание, а воронье само слетится. Долгое вступление сводится к тому, что-все наработки, статьи, результаты опытов, конструкции, прочие результаты многолетних трудов нельзя уместить на компьютерном компакт-диске. Не говоря уже о том, что без помощи самих авторов чертежи расшифровать невозможно. Определенные круги сконцентрировали свое внимание на пропавших технологиях. Обывателей и милицию интересовало совсем другое. Деньги и картины — всего лишь повод для привлечения к себе внимания общественности, но не спецслужб.

Технологии выкрали до вас. Вам оставили мелочь в сейфе и пяток фальшивок на стене. Но этого достаточно для вызова следственной бригады и открытия уголовного дела. Вот только те, кто украл технологии, испугались, что грабителей найдут. А потому распорядились убрать исполнителей с шумом. Мол, криминал всегда делит добычу при помощи автоматов Калашникова и бомб под днищем машин.

— Как же они узнали, кто совершил налет? — спросил Борис.

— Копайте, начиная с источников. Кто подарил вам эту идею? Можете не отвечать. Иван. А ему кто подал идею? Рита? Но Риту интересовали картины. И потом, я бы не стал делать на нее ставку. Искать налетчиков с помощью женщины-искусствоведа наивно. Она могла не клюнуть на приманку. Честная женщина. Ее вовлекли в дело так же, как и вас.

— Кто же?

— Вы помните охранника из вашего агентства Павла Митрошкина?

— Видел пару раз.

— Его убили у нас на глазах! — воскликнула Катя. Журавлев пожал плечами и продолжил:

— Митрошкин однажды попался, пытаясь обчистить сейф в кабинете Прозорова. Он попросту нашел лазейку, подслушивая разговоры, и выяснил, когда привезут деньги. Мог обчистить и другой сейф. Он по накладной мог узнать, кому привезли антикварные стулья, которые проходили осмотр на проходной. Установил в стулья жучки ради любопытства, а потом выяснил, в чей кабинет попали уникальные стулья. По рации он начал прослушивать разговоры, слышал имена и понял, что попал на золотую жилу. Только он не догадывался, что фирма установила свои собственные камеры наблюдения в кабинетах. О них он даже не слышал. И его зафиксировали в кабинете. И еще он допустил одну глупость. Помимо денег из офиса прихватил золотую статуэтку Святого Духа в виде голубя. Она пропала из стен Ватикана в конце девятнадцатого века. Глупая выходка. Ей же цены нет. Такие вещи никому не прощают.

Не знаю точно, но думаю, что уже на следующий день к Митрошкину пришел представитель фирмы «Мега» и прижал его к стенке. Он показал ему пленку с сюжетом ограбления и предложил сделку. «Птичку верни, она тебе не по зубам, а деньги оставь себе. Это будет твоим гонораром за следующее ограбление. Но оно должно выглядеть как суперограбление и иметь большой резонанс. Для себя состряпаешь надежное алиби. В мелочах мы тебе поможем. Мы должны лишь знать день и час намеченной операции, больше ничего. Грабители в обиде не останутся, денег в сейфе всем хватит». Вот тут Митрошкин мог вспомнить о жене, которую интересует Поль Гоген. Важно, чтобы инициатива исходила не от него, а от кого-то другого. Кандидатом он выбрал Ивана. У того опыт войны и двое таких же друзей, которые не любят много болтать и нуждаются в деньгах. Тогда Митрошин и познакомил Ивана с Ритой. Кстати, Митрошкин и Рита развелись в те дни.

— Откуда вы знаете, когда Иван познакомился с Ритой? — спросила Катя.

— Я ничего не знаю. Я лишь предполагаю. Это моя гипотеза. Но она единственная, где сходятся концы с концами.

— Ив том, что фирмачи предложили сделку Митрошкину?

— Можно считать это фактом. Пленка с записью найдена в его доме. На ней подробно изображено, как он опустошал кабинет Прозорова. Где он мог взять кассету с записями? Ему ее подарили. Копию, разумеется. Денег в доме охранника нашли около миллиона. Где взял? У него деньги не отобрали. А вот статуэтка золотого голубя стоит на старом месте в кабинете Прозорова. Нужны еще доказательства? Идем дальше. План разрабатывался не один день. Тут все ясно. Сработать он должен был только после того, как будет закончен проект новой системы и о ней должны были услышать на Западе. Митрошкин решил уехать на Запад, как только все закончится. Жена категорически отказалась уезжать. Тогда они развелись. И он ей предложил сделку. Картины. Она согласилась.

— В чем смысл сделки? — спросил Борис.

— Дом и джип «Лексус» молодоженам подарил отец Риты на свадьбу. Все отписывалось Митрошкину. Страховка на дом переписана с имени генерала на имя Митрошкина. И второе. Рита пишет бумагу, где указывает, что не возражает против отъезда мужа на постоянное место жительства за пределы России и не претендует на алименты в пользу сына. Эти справки впоследствии не потребовались. Митрошкин решил выехать другим способом. По рабочей визе. Но оказалось — не суждено.

— Так значит, сын Риты не имеет никакого отношения к Ивану? — спросила Катя.

— Думаю, что так. Рита забеременела за месяц до развода с Митрошкиным. В то же время между супругами произошла сделка. Вторым условием Митрошкина было привлечь Ивана к ограблению, и Рита пошла на это. Но вы, Борис, должны знать, когда Иван познакомился с Ритой. Думаю, что она уже гуляла с коляской в то время. Но на эти вопросы она вам может сама ответить. Я лишь выстроил цепь событий, а не характеров. Думаю, что у Ивана и Риты были лишь деловые отношения.

— Судя по фотографиям, нет, — твердо заявила Катя. — Они были близки. Вот что вывело Таню из равновесия.

— Значит, вся эта история сводится к охоте за разработками новых технологий? — спросил Борис.

— Конечно. Фирме предложили больше денег, чем они должны получить от своих партнеров. В два раза. В пять раз. В десять. Спектакль и скандал устроили для партнеров. Ограбили! Ничего не поделаешь. Мы выплатим вам неустойку, но останемся чистыми, в белом фраке. Пусть враги подавятся, а мы окажемся на грани банкротства, но порядочными людьми. Имидж за границей важнее денег.

— Нас заказал иностранец. Я это точно знаю, — заявил Борис.

— Значит, вы успели поговорить с Максимовым перед его смертью? — поинтересовался Журавлев.

— С его шестеркой.

— Милиция уже допрашивает убийц Максимова и Проскурина. Они слишком долго возились с Проскуриным. Отстреливали наручники от бампера и подняли слишком много шума.

— Туда им и дорога. Шакалы так и сдыхают.

— Да, да, помню. Нечто подобное вы, вероятно, говорили в знаменитой сауне Серпухова.

— Поражаюсь. Вы все знаете, Дик.

— Иногда мне за это даже платят.

— Помню. Вы уже говорили что-то похожее.

— Только иностранцев у Максимова в записной книжке двадцать с лишним человек. А нужен один.

— Тот, что сбежал?

— Нет, вряд ли. Технологии и чертежи ничего не значат, пока не проведены испытания системы. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Пол Клиффорд уехал по другим причинам. Он понял, что в этой стране нет надежных партнеров. И не кажется ли вам слишком навязчивым его имя? Ливенталь, человек ему близкий, втянут в грязную историю и убит. Английская журналистка, растеряв все понятия об этике, впрямую обвиняет фирму «Скарлинг» в промышленном шпионаже. Причем она ни в чем не обвиняет самого Прозорова и его фирму, который носит сверхсекретные технологии на дискете в заднем кармане джине. Ты растеряха, ты и отвечай. Нет. Прозоров — святой, в белом фраке, над которым кружат ястребы гнилого Запада с целью обокрасть.и заклевать. Такое поведение не очень вяжется со стратегическими задачами зарубежных средств массовой информации. А тут еще выясняется, что на Западе эту журналистку плохо знают и вообще она работает в какой-то желтой газетенке третьего сорта на периферии. Все ее достоинство — знание русского языка. По этим критериям и подбирали. Ее задача — пальнуть из пушки во время обеда. А таланта здесь особого не требуется.

— Так вы знаете имя иностранца? — спросил Борис.

— Догадываюсь. Только вам-то зачем он нужен? Достаточно того, что он вложил столько денег, а уйдет с пустыми карманами.

— Но все же уйдет?

— Посмотрим.

Журавлев встал с земли, отряхнулся и помахал рукой.

— Я сделал все, что мог. Остальное дело за вами. Если что, то моя контора там же.

Он направился к калитке.

— Что еще «за вами»? — спросила Катя.

— Я его понял, — сказал Борис.

— Странный тип. Вечно говорит загадками! — сердито выкрикнула Катя.

— Он гений, Катя. Я знаю, что у тебя хорошее чутье. С дураком ты и дня не проработала бы.

— Может, мне его догнать?

— Зачем?

— Мы нашли труп в квартире Татьяны. Они пришили своего сообщника, перед тем как удрать. Мы с Олеськой его похоронили, но перед этим я его сфотографировала и сняла отпечатки пальцев.

— Час от часу не легче. Когда это было?

— Мы приехали к ней в воскресенье вечером. А с Олеськой она говорила по телефону в последний раз в пятницу вечером. Но Татьяне, кажется, не до нее было, и она бросила трубку. Сосед Татьяны с первого этажа видел, как она в пятницу вечером уезжала с каким-то типом. На зеленой «Шкоде». Бейсболка, темные очки. Точно такой же приходил Митрошкина убивать.

— Покажи мне его фотографии.

— Трупа, что ли?

— Ну да.

Они вернулись в дом. Катя достала фотографии. Борис их мельком просмотрел и спросил:

— А пистолет откуда?

— Ванькин, наверное.

— Это же мой пистолет. Черт. Вчера ты с ним на меня нападала?

— Да. Так я его в Татьяниной квартире взяла.

— Как он там оказался?

— У нас украли. Так это, значит, Таня делала у меня обыск? Но зачем ей пистолет? Тем более твой.

— У Ивана был «люгер», револьвер. Ладно, собирайся. Нам надо провести сегодняшний день на колесах. Журавлев хорошо начал. Придется после него расставить точки и запятые, тогда все станет понятнее.

9

Тарас плакал как ребенок. Такой большой, здоровенный ребенок, обливающийся слезами. Фотография тряслась в его руке, и как только он смотрел на нее, из глаз брызгали слезы.

Борис похлопал сторожа по плечу.

— Крепись, мужик. Мы найдем убийцу Никиты. Он свое получит. За все ответит. Слишком много хороших людей пострадало от этого подонка.

— Где Никита?

— Его закопали в лесу. Я уточню место и скажу тебе.

— Похоронить же надо по-человечески.

— Конечно. Я буду держать тебя в курсе дел.

В кармане Бориса раздался сигнал сотового телефона. Он взял трубку.

— Боря. Таня пришла в себя. Кажется, нам удалось ее откачать.

— Слава богу. Сейчас еду! Только… со мной Катя.

— Я уже догадалась, после того как ты не пришел ночевать. Пора нам познакомиться. Как-никак соседи по даче. К тому же Таня ее подруга.

— Катя уже так не считает.

— Пока ее не увидит. Приезжайте.

Борис вернулся в машину. Жена смотрела на него с волнением.

— Ну что?

— Ходит по свету один подлец, любитель шахматных задачек. Парень, которого вы похоронили, обычный сторож с этой стоянки. Тот самый тип на «Шкоде» привез сюда Татьяну, чтобы здесь ее похоронить. Видишь ли, у банды имелось свое похоронное бюро и проблем с трупами никогда не возникало, если только эти трупы не надо было подбрасывать ментам под нос. Таня не должна была попасться на глаза милиции. Пусть считают, что она сбежала с деньгами. Лучше, если она исчезнет. Но все дело в том, что похоронную банду накрыли и трупами больше некому заниматься. Пришлось самому выполнять грязную работу. Здесь место надежное. Ее могилу еще долго бы не нашли. Но помешал сторож. Он видел, как на территорию въехал мужчина с женщиной, а уехать хотел один. Вот сторож и полез в бутылку. Пришлось и его убрать. Я думаю, что его сначала привели в бессознательное состояние. Удар — и нокаут, или еще как-то. Убийца отвез его к Тане на квартиру. Тоже неплохо придумано: в квартире труп, а хозяйка в бегах. А тут еще и пистолет. Я так думаю, что у убийцы в коллекции собрались все наши пистолеты. Мой, Олега и Ивана. Ведь обыск у всех вас троих произвели. Вряд ли убийца искал пистолеты или что-нибудь другое. Обыск — это в первую очередь психологический фактор. Убили троих налетчиков, а потом в их домах проводится обыск. А точнее, устраивается погром. Что это значит? А то, что добыча не найдена, а где-то спрятана. По ходу дела под руки попадается оружие. Чеченские трофеи. Почему бы их не забрать? Авось пригодятся. И пригодились. Вот только он забыл, кому какой пистолет принадлежит. В доме Ивана надо стрелять из оружия Ивана, а не из моего. Впрочем, оно все равно не зарегистрировано.

Катя слушала мужа и бледнела. Потом у нее посинели и затряслись губы. Он смотрел на дорогу и не замечал перемен в лице Кати, но когда бросил на нее взгляд, понял, что жена на грани обморока. Требуется нашатырь.

— Жива Танька, жива! — крикнул в ухо жене Борис. Нашатырь подействовал.

Через пятнадцать минут подруги встретились, и куда подевалась ненависть?!

Таню было трудно узнать: цвет лица землистый, белки глаз красные, щеки впалые. А ведь она всегда была самой цветущей и веселой из них.

После долгих объятий и слез все сели в кружок. Борис был строг.

— Я не хочу давить на тебя, Таня. Наверное, тебе придется все рассказать самой. Тот человек, что собирался тебя похоронить заживо, унес всю нашу добычу. Второго мнения нет.

— Теперь я все понимаю. Началась эта история давно. Ванюшка дежурил, а я моталась по магазинам. Проходя мимо супермаркета, остановилась у витрины, где были выставлены детские игрушки. Стояла как дурочка, ела мороженое и разглядывала пупсиков в миниатюрных колясках.

В отражении витрины я увидела мужчину. Высокий, красивый, будто сошел с обложки журнала мод.

— Не терпится? — спросил он. Я обернулась.

— Всему свое время.

— И муж с вами согласен?

— А почему вы решили, что я замужем?

— Вы держите мороженое в правой руке.

Я засмеялась. Все правильно. Обручальное кольцо я никогда не снимаю.

— У вас очень красивый и заразительный смех. Господи, подумала я, ушам своим не верю. Неужели это обо мне? Тысячу лет не слышала комплиментов. Мой Ваня называет меня стручком. Высшая похвала. Других ласковых слов я не слышала со дня нашего знакомства. Из уст моего мужа ласковые слова звучат нелепо.

— Не хотите выпить чашечку кофе?

«А почему не? — решила я. — Все равно делать нечего».

Мы отправились в милое уютное кафе, и кроме кофе выпили шампанского. Познакомились. Он представился Владом. Остроумный, веселый и неприставучий. Никаких там намеков. А главное — он умел делать красивые комплименты. Я пришла домой и целый час сидела перед зеркалом — разглядывала себя. Неужели я такая на самом деле?

Не думала, что еще когда-нибудь его встречу. Но встреча состоялась. И опять в тот день, когда Иван дежурил, а я дурака валяла от безделья. Не буду врать. Я думала о нем как о принце на белом коне. Мечтательность наивной школьницы, но не более того.

Увидев его, я обрадовалась и совсем не удивилась.

Мы опять пошли в то же кафе и пили вкусное красное полусладкое вино — потом мы часто его пили и даже в нашу последнюю встречу. И он вдруг сказал:

— Мне очень не хочется, Таня, портить наши романтичные отношения. Но я вынужден рассказать вам ряд неприятных историй, и вы должны их выслушать.

— Почему вынужден? Если они неприятные, то и не надо их рассказывать.

— Обязан. Я не хочу, чтобы вы стали несчастной женщиной. У меня есть возможность предотвратить большие неприятности, но мне понадобится ваша помощь. Один я ничего сделать не смогу.

— Бросьте, Влад! Я три года прожила с мужем, и все три года прошли как один день. Ничего не меняется. Я знаю, что было вчера и что будет через неделю. Монотонность и консерватизм — главное в моей семье, и так будет всегда.

— Вы святая наивность. Сама доброта. Мне очень жаль, если такая чудная женщина, как вы, пострадаете от глупости непутевого дуралея.

— Это вы о ком так?

— О вашем муже.

Я хотела уйти, но он удержал меня за руку и усадил на стул.

— Я знаю ваш характер. Вы очень смелая девушка. Видел ваше представление в цирке. Чудеса, да и только. Столько нежности, хрупкости, и вдруг под куполом начинают летать настоящие дьяволицы. Дух захватывает. Черные крылья из шелка развеваются вместе с рыжими волосами. Белые шелковые крылья, словно летучие мыши, парят в воздухе с черными волосами, и алые крылья взвиваются над белокурой бестией. Кровь в жилах стынет. А в жизни вижу нежное личико с детским румянцем. И лишь пушистые ресницы хлопают от восторга.

— Хватит, Влад. Выкладывайте ваши гадкие истории.

И он выложил на стол конверт с несколькими фотографиями. Меня едва не парализовало. Иван, женщина и ребенок. Комментарии не требовались. Это семья. Одно целое.

Влад не мешал мне переносить тяжелейший удар. Я долго не могла прийти в себя.

— Это вы фотографировали?

— Нет. Служба наружного наблюдения.

— Кто вы?

— Полковник ФСБ. Есть такая служба «К». Мы занимаемся высокими технологиями.

— Хакеров ловите?

— И их тоже. В нашей разработке находится одна фирма, которая передает западным бизнесменам секретные технологии. Вполне официально. Разработками занимаются русские, покупают их англичане, немцы, голландцы. И все выглядит довольно безобидно. Но это лишь верхушка айсберга. То, что скрыто под водой, видят единицы. А именно — военные передают государственные секреты через эту фирму разведкам капиталистическим стран.

— Но при чем тут Иван, эта женщина и ребенок?

— Эта женщина работает на одну из разведок. Она очень хорошо залегендированный агент. Ее отец крупный ученый, генерал и тоже работает на иностранцев. Иван попался в расставленные для него сети. Он и его друзья служили в спецназе, теперь они, как говорится, в опале. Они люди смелые и надежные, но таких много. Уникальность Ивана, Олега и Бориса заключается в следующем. Они замкнуты. Живут и варятся в собственной скорлупе. Неконтактны, некоммуникабельны. Профессионалы высшего класса. Об этом я уже сказал. И третье. Они обижены на весь белый свет. Три достойных офицера работают в охранной конторе за гроши и ничего не могут себе позволить, кроме букета цветов на Восьмое марта для своих жен, которые зарабатывают втрое больше мужей. Мало того, жены ежедневно рискуют своей жизнью. Ведь вы не пользуетесь лонжей во время представлений?

— Страховка используется только на репетициях.

— Правильно. Этим советский цирк и отличается от других. Еще бы зарплату получать такую же, как на Западе. Вот только мужья вам не могут запретить работать. У них права такого нет. Хуже всего достойному, сильному, умному человеку чувствовать свою несостоятельность и ненужность. Многие спиваются, уходят в криминал, кладут дуло на висок. Ваши мужья терпят. Именно терпят. Чего-то ждут. Надеются. Но в любом случае это борьба с часовым механизмом. Вот чем воспользовался враг. Выбор точен и надежен.

— Я ничего не понимаю.

— Сейчас поймете, Таня. Конкурирующая фирма решила украсть технологии у тех разработчиков, которые находятся под нашим колпаком. И для этого они наняли Ивана, Бориса и Олега. Ребята разрабатывают план ограбления. Если мы их арестуем, то они пойдут по статье «измена родине». Так как украдут секретные материалы на территории России и передадут их в руки западной разведки. Они этого не знают и не понимают. Перед ними ставят безобидную задачу, которая якобы тянет лишь на промышленный шпионаж. Мелочь. Только потом уже ничего не докажешь. И учтите, Таня, я иду на нарушение закона, рассказывая вам о тайне следствия. Меня также по голове не погладят. Но я хочу свести неприятности к нулю.

— Как? А если я расскажу все мужу и отговорю его делать глупости?

— Наивно. Их отказ от операции равен самоубийству Они посвященные. Если откажутся, их тут же уберут. Слишком много знают.

— Зачем они согласились? Не считайте их дураками.

— Боже упаси! Даже мы не догадываемся об их плане. Мы знаем только день. И то не точно. А соблазнили их просто. Надо проникнуть в один офис, открыть сейф и опустошить его. Деньги — ребятам, документация — заказчикам. Денег там немало. Миллиона два долларов. Соблазн очень велик. И они согласились.

— Что же я могу сделать, если вы бессильны?

— Так или иначе, но мы уверены на сто процентов, что успеем перехватить документы. А если они ускользнут из наших рук? Такой риск мы себе позволить не можем. Ставки слишком велики.

— И как быть?

— Налет произойдет ночью. Заказчик рисковать не станет. Он и носа не высунет на улицу, пока не получит сигнал от исполнителей. Исполнители возьмут куш и тут же его спрячут. Не станут же они ночью ездить по городу с двумя миллионами и секретными документами. Их встреча состоится на следующий день, когда опасность останется позади. Что я предлагаю? Вы должны установить место тайника. Как — я не знаю. Иван — ваш муж, а не мой. В обиде вы не останетесь. Первое. Мы заберем документы из тайника и подложим фальшивые, не имеющие ценности. Деньги вы можете взять себе. Потом сами решите, что с ними делать. Поделите между девушками поровну. Во всяком случае, они не достанутся той, что изображена на фотографиях. Главная задача в том, чтобы узнать, где будут спрятаны документы.

— А если вы арестуете ребят в момент передачи фальшивок?

— И это мы продумали. В итоге мы разработали следующую схему. Ваши мужья кладут добычу в тайник и уходят. Деньги вы заберете, как и договорились. Мы устраиваем засаду. За добычей вернется кто-то один, а не все трое. Скажем, пусть будет Иван. Он был завербован первым. Мы его задерживаем и ставим условие. Он должен назвать нам место встречи с заказчиком. Я не думаю, что он пойдет под расстрельную статью. Человек трезвый и умный, тем более что ему сообщат степень секретности материалов. На встречу с заказчиком пойдет не Иван, а наш человек. Там мы и познакомимся с заказчиком и препроводим его на Лубянку вместе с документами. Нам надо взять заказчика с поличным. Ограбление ляжет на плечи шпионов. Доказательств против ваших мужей у заказчиков нет. Материалы передаст наш человек. А были или нет деньги в сейфе, пусть доказывают. Вот суть моего плана. И поверьте, Таня, я сам военный человек и понимаю ребят. Я вовсе не хочу им неприятностей. Мы их отодвинем в сторону, а на ограбление закроем глаза. Деньги нас не интересуют. Речь идет о государственной тайне, которая не должна попасть в руки врага!

— Я могу подумать? У меня не такая умная голова, как у вас. Мне надо все переварить и разложить по полочкам.

— Думайте. Увидимся завтра здесь же. Тут очень вкусное вино. И помните главное. Кроме вас и меня о нашем разговоре никто не должен знать. Даже ваши лучшие подруги, не говоря уже о мужьях. Одно слово — и вы разрушите все планы. А над ними ломали головы генералы, а не их секретарши.

Он встал и ушел.

Я не спала всю ночь. О женщине с ребенком почти не думала. Меня пугала ситуация, в которую вляпались наши мужики. Мне так хотелось все рассказать подругам. Но Влад был прав. Надо молчать. Он меня убедил. Он умел убеждать. Его красивый вкрадчивый голос проникал в самую душу. На любой вопрос у него был готов ответ. Обстоятельный, логичный, четкий. Он видел всю картину, будто она лежала перед ним, как иллюстрация в книге.

Со следующего дня я не спускала с Ивана глаз. О чем-то он сам рассказывал. Не о налете, конечно, но многое мне удавалось из него выпытать после того, как он выпивал четвертинку перед ужином.

Так я узнала, что Борис купил себе гараж в кооперативе. Да еще в районе Битцы. У черта на куличках, далеко от дома. Меня это насторожило. Для чего? У него есть гараж. Потом они купили прицеп. Большой. Зачем? У Олега же есть прицеп. Однажды ребята поехали в авиаклуб к своему приятелю Богданову. Я села им на хвост. Видела, как они по очереди летают на дельтаплане с пропеллером. Но об этом я не стала рассказывать Владу. Так же как и о бесполезных пикниках. Но гараж меня очень заинтересовал. Особенно район. О том, что Влад сам купил гараж в том же кооперативе, я ничего не знала, пока он меня не привез туда в день моих предполагаемых похорон.

И наконец, в ночь с четвертого на пятое ребята ушли на смену. Они не должны были дежурить в эту ночь. А на следующий день мы планировали пикник на даче. Я позвонила в охранное агентство, и мне подтвердили, что ребята не работают. У них выходной. Я доложила обстановку Владу. Он мне сказал, что в курсе событий. Завтра утром операция будет завершена и я молодец. Их цель — установить заказчика. Враг притаился и ждет. Он очень осторожен и опасен. Главное — не сделать опрометчивого шага.

Я успокоилась. Про деньги мы даже не разговаривали. Я попросту забыла о них. Я боялась за ребят, думая, что их могут арестовать за шпионаж.

На следующий день все случилось. Иван и Олег погибли, а Борис пропал.

Влад появился через два дня после похорон. Он просил прощения, что не смог уберечь наших мужей. Я не понимала, зачем я ему еще нужна? Жизнь потеряла для меня смысл.

Он сказал:

— Нам не удалось перехватить документы. Их взяли ночью, а потом убили ваших мужей. Поимка с поличным сорвалась. Но мы знаем убийц. И мы их скоро арестуем. Тогда киллеры и выведут нас на заказчика. Вопрос времени. Но мы не сомневаемся, что ребят заказали те, кто выкрал документы. Они избавились от свидетелей.

Когда мы начали свое расследование, Влад меня постоянно инструктировал. Но сначала я хотела отомстить той бабе, что затянула моего мужа в трясину.

Влад дал мне ключи от ее квартиры и сказал:

— Ты можешь ее убить, и мы закроем на это глаза. Но лучше будет, если мы ее арестуем с поличным. Иван украл для нее картины, и она попадется на их продаже. Ниточка сама потянется. Ей грозит пожизненное.

И все же я взяла пистолет, найденный в шкафу, и пошла к Рите.

Решимости у меня хватало. Я пришла, открыла дверь ключами и проникла в квартиру. Ключи и сейчас при мне. Висят на шее, как талисман. С ними бы и сдохла. Риты не было. Похоже, что она вышла в магазин, потому что на плите варился суп. Я осмотрела квартиру. Доказательств хватало. И картины в рулонах. Кстати, они лежали в сумке Ивана. Он даже сумку свою у нее оставил. Но самое ужасное, что я нашла на видном месте жемчужное ожерелье. То самое, о котором мечтала. Только Ванька его подарил Рите, а не мне. Мне так было обидно, что я разревелась. Олеся свой подарок нашла под подушкой, Катя — в кармане Бориса, а я — у любовницы Ивана. Шиш ей с маслом, а не ожерелье. Я демонстративно надела его себе на шею, взвела курок и стала за штору. Ждать пришлось недолго.

Сквозняк тронул занавески, и она вошла в комнату с ребенком на руках. У меня пересохло горло. Я не в силах была шелохнуться. Кто-то позвонил в дверь. Рита положила ребенка в кроватку и вышла. Очевидно, зашла соседка. Она ее позвала зайти на минуту, и Рита вышла из квартиры.

Я подошла к кроватке. На меня смотрели Ванькины глаза. Малыш улыбался и размахивал игрушечными ручками. Он хотел мне что-то сказать. Я посмотрела на него, разревелась и ушла.

Возле подъезда меня поджидал Влад на своей «Шкоде». В первую очередь он отнял у меня револьвер, с которым я так и вышла на улицу. Усадив в машину, он отвез меня домой.

— Чтобы выстрелить, нужно иметь мужество, Таня. Но еще больше мужества нужно, чтобы не выстрелить.

— Когда тебя убивают, это всего лишь смерть. Но когда убивают твоих близких, это многократная смерть.

Он зашел ко мне домой и достал бутылку с вином. То самое вино, что мне нравилось. Мы выпили, и я успокоилась. Сердце уже не так жгло.

Я рассказала ему, что мы собираемся лезть в школу, где расположен офис Максимова.

Влад записал мне на бумажке телефон.

— Ты лезь первой. Проникнешь в кабинет и запиши этот телефон в записную книжку одноногого. Он его не знает. Но этот телефон через Максимова выведет вас на след. Очень хорошо, что вы занялись следствием. Толку с вас никакого, но вы своим примитивным расследованием будете наводить милицию на правильные следы. Мы не можем включаться в следствие. Наша задача искать шпионов. И мы не должны их спугнуть. А милиция нам поможет, сама того не подозревая.

Я так и сделала. Потом этот телефон вывел нас на Павла Митрошкина. Записанный мною в книжку Максимова телефон привел нас на ту самую злополучную дачу. Максимов не знал Митрошкина, но его телефон в записной книжке сбил следствие с толку.

Я сидела на участке, пока девчонки шарили по углам. Тут появился тип в очках и бейсболке. Конечно, я наделала в штаны, но позвонить в дверь и предупредить девчонок успела.

Когда он мне сунул деньги и велел убираться, он сдвинул очки наверх, и я узнала Влада.

— Предупредила подружек? Не беспокойся. Я сделаю вид, что их не заметил. Митрошкину конец. Он меня раскрыл и может продать заказчику. А этого допустить нельзя. Встретимся завтра. И держи хвост пистолетом!

Я знала, что Влад убьет Митрошкина. Одной сволочью станет меньше.

Трудно сказать, когда наступило прозрение. В одну секунду. Конечно, беда Влада в том, что он с его умом, талантом, проницательностью, предвидением и тонким подходом даже не подозревал, что какой-то сморчок, бездарь, мелкий пакостник Митрошкин может обвести его вокруг пальца. А проще говоря, подстраховаться. Он делал аудиозаписи. Прослушивал офис «Меги».

Все правильно. Парень готовил ограбление и очень серьезно подошел к делу.

Но когда ко мне приехали Олеся и Катя и поставили на магнитофон записи, сделанные Митрошкиным, я вдруг прозрела. В одну секунду. Голос Влада ни с каким другим не перепутаешь. И я его услышала, будто он стоял в комнате за моей спиной. Я даже оглянулась.

Девчонки не заметили моей растерянности. Подумаешь, чего особенного, разговаривают два руководителя фирмь «Мега».

— Кто это? — спросила я.

— Вячеслав Прозоров и его правая рука Глеб Шульга.

Так вот какое ваше настоящее имя, господин полковник ФСБ. Значит вы и есть знаменитый, ограбленный и обиженный налетчиками олигарх — господин Глеб Витальевич Шульга?! Снимаю перед вами шляпу! Вы гений. Такого на мякине не проведешь. Талант! Куда там ФСБ с вами тягаться! Всех в дураках оставили. Сладкая парочка.

На следующий день я поехала к офису и просидела там целый день. Видела Катьку с каким-то придурковатым парнем в «Ниве», вот только меня никто не видел. Видела и Шульгу, подъехавшего на лимузине к офису. Все. Сомнения рассеялись. На следующий день я позвонила Владу-Глебу и попросила его приехать. Я почему-то вспомнила про деньги, которые он обещал вдовам. А то как-то несправедливо получается. Наши мальчики работали, сорвали большой куш, а Шульга всех перебил и куш вернул в свой сейф, а не в сейф шефа. Скорее всего Прозоров не рассчитывал вернуть деньги назад. Издержки производства заложены в потери. Пара миллионов — мелочь в сравнении с прибылями от новых, исчезнувших бесследно технологий. Господин Гений оказался обычным жлобом. Жадность фраера сгубила. Он приехал. Как на дачу, в бейсболке и черных очках. Любимое вино привез.

Я сказала ему о деньгах.

Он улыбнулся.

— Деньги? А разве ты их не забрала?

— Нет, милый Владик, даже не думала.

— Я взял только документы. Деньги лежат там, где лежали. Ты молчала, и я решил, будто ты их давно забрала.

В какой-то момент я заколебалась.

— Они лежат в гараже? В том самом? Значит, это и есть тайник?

— Конечно. Поедем, проверим, какие проблемы?

— А если их там нет?

Он достал из одного кармана пистолет, из другого обойму с патронами.

Я не испугалась. Стрелять в панельном доме глупо. Но он и не собирался стрелять, а отдал пистолет мне.

— Если там денег нет, можешь пристрелить меня. Патроны боевые. Как жена офицера ты должна в таких вещах разбираться.

— Не беспокойся. Не промахнусь.

Он предложил выпить на дорожку и достал из сумки мое любимое вино. Я выпила, а он за рулем. Сказал, что в гараже выпьет, и сунул бутылку в карман. Я чувствовала себя вполне уверенно. Пистолет сунула себе за пояс.

Меня повело, как только мы вышли на лестничную клетку. Тут я поняла свою ошибку. Но руки и ноги меня не слушались. Он забрал у меня пистолет, довел меня до машины и усадил рядом. Голова работала ясно, только мышцы атрофировались, а язык налился свинцом. Я не могла произнести ни слова.

Мы ехали. Ехали в гараж. И я подумала, что он везет меня к деньгам, а для подстраховки лишил движений. Помню, как въехали в ворота, потом в гараж. Его долго не было. Потом вернулся, взял меня на руки и отнес в подвал. Зачем только надо было меня связывать, непонятно. Постепенно свет померк. Я слышала его голос где-то вдалеке. Он с кем-то разговаривал, но вскоре все затихло. Я поняла, что меня похоронили и я лежу в могиле.

Интересно, встречусь я с Ванюшкой на том свете? Небось обрадуется, что я не заставила его долго ждать. Вот и вся моя бестолковая жизнь! В комнате еще долго висела тишина.

10

Встреча состоялась по инициативе Риты. Пришлось выполнять все ее странные условия. Полдня Борис петлял по городу, меняя такси. К чему нужна такая конспирация, он не знал. В конце концов, они встретились на речном трамвайчике, оборудованном под ресторан.

Выходной день люди привыкли проводить за городом, жара выгоняла москвичей из душных квартир на природу. Плавучий ресторан курсировал по Москве-реке от района Марьино до Нагатинского затона и практически пустовал. Здесь они могли не опасаться слежки, подслушивающих устройств и разговаривать свободно. Если Рите так удобней, то Борис не возражал, хотя и не верил в то, что она могла представлять для кого-то серьезную опасность и ее кто-то боится. Но высказывать свое мнение он не стал.

Они сидели за столиком, пили шампанское и тихо разговаривали.

— Прозоров сделал меня своей правой рукой. Все началось с моего визита к нему, когда я удостоверилась в том, что подлинники Гогена висят на месте. Но он слишком серьезно воспринял мое желание найти хорошую работу. По сути дела, я ему не нужна. Мой отец собирается передать ему важные секретные материалы двадцать шестого числа. Скорее всего, я нужна Прозорову как заложница.

— Об испытаниях я уже слышал из своих источников. Бизнес, политика, интриги меня не интересуют, Рита. Я человек военный и могу решать только задачи, связанные с диверсионной работой в боевой обстановке.

— Понимаю. И потому хочу у вас спросить. Вы ставите перед собой какие-то конкретные задачи? Или вы простите Прозорову и Шульге гибель ваших друзей?

— Я хорошо знаком с обстановкой. Мне нет смысла устраивать бойню. Война для меня закончилась три года-назад. Начни я драку сейчас — не факт, что я ее выиграю. Сделаю свою жену третьей вдовой. А мне этого не хотелось бы. Конечно, у меня есть друзья и они готовы помочь. Но убить мерзавцев — не значит победить их. Мне нужна чистая победа. Прозоров допускает много ошибок, потому что никогда не проигрывал. А ведь он плохой стратег. Они не понимают простой вещи. Яма, которую они вырыли для других, точно так же пригодна и для них. Прозоров и Шульга ошиблись в расчетах.

— А я, наивная, хотела предложить вам свои услуги. Придется мне самой, в одиночку, мериться силами с этими подонками.

— Они вас сотрут в порошок. И не думайте. Через неделю ни того, ни другого уже не будет. О них без вас позаботятся. Есть влиятельные люди с большими связями, которые ждут своей минуты. И это не будет выглядеть заурядным убийством. Обычная казнь, только без оглашения приговора.

— Я вас не понимаю, Борис. Вы разговариваете загадками. Неделю я ждать не могу, они сотрут меня в порошок раньше.

— Не можете простить им подмену картин?

— О картинах я не думаю. Хотя обидно, что они пропадут. Они убили моего мужа, которого я любила, оставили меня вдовой, а сына сиротой. Мы развелись для проформы, чтобы никто не мог проследить между нами никакой связи. Павел даже паспорт сменил, чтобы штампа о разводе в нем не осталось. Он не был уверен в том, что у него все получится, и не мог рисковать семьей. Даже на работе никто не знал, что он был женат. Борис удивился.

— И даже прикрытие Ивана не помогло?

— Иван играл роль моего любовника для отвода глаз. Мы с ним разрабатывали первый план. У нас были добрые дружеские отношения. Я и Иван никак не были связаны с Пашей. Внешне, разумеется. В этом и заключался план. Два разных самостоятельных звена. Если провалится одно — уцелеет другое. Изначально предусматривалось следующее: Паша должен был пропустить меня и Ивана в офис Прозорова через главный вход. Если Павла раскроют, то его никак не смогут связать со мной и Иваном. Мы не знакомы. У Павла имелся запасной вариант для отхода. Он уехал бы за границу и на определенный срок пропал из поля зрения. Его пригласили работать в Англию. Он отличный программист. Цепочка поисков грабителей просто оборвалась бы, а дальше вакуум. Но Иван рассказал вам о сейфе, где лежит много денег. И вы, Борис, разработали свой план. Из двух звеньев образовалось три звена. Как будут действовать эти звенья, знали только я и Ваня. Но кто же мог предположить, что об этом узнает Прозоров и Шульга?!

— Они об этом узнали от вашего мужа.

— Паша не мог никого выдать!

— Он никого не выдавал. Он сам попался на крючок, а потом его использовали. Прозорову и Шульге это ограбление оказало большую услугу. Так что Павел никого не выдал. Он согласился на аферу, но ничего не говорил о сообщниках. Прозоров и Шульга до сих пор считают, что налетчики поднялись снизу на лифте. Только Шульга оказался намного хитрее, чем Паша о нем думал. Шульга вошел в доверие к жене Ивана Татьяне и сделал из нее своего агента. А помогли этому фотографии, на которых изображены вы, Иван и ваш ребенок.

— Вот оно в чем дело! Теперь я понимаю, кто был в моем доме и унес ожерелье.

— Правильно понимаете.

— Конечно, оно предназначалось не мне. Я это знала. Иван в то утро торопился на дачу. Он принес мне сумку с картинами и тут же уехал. В ней лежало ожерелье из жемчуга. Он просто забыл его забрать.

— Его забывчивость подлила масла в огонь.

— Татьяна знала ваш план?

— Нет. Но знала, куда мы отвезли добычу. Шульга ее забрал.

— Не желаете ее вернуть? У вас есть такой шанс. Борис усмехнулся.

— Хотите получить подлинники Гогена?

— Они нужны не мне, а музеям. Я не могу смириться с победой Прозорова и Шульги.

— Уверяю вас, Рита, они проиграли. Вы ошибались, думая, что Павел привлек Ивана к делу как отвлекающее звено, познакомил с вами и только после этого мы пошли на дело ради денег. Картины стали сопутствующим товаром. Все выглядело немного не так. Это Иван вышел на Павла. Мы хотели убить Прозорова и Шульгу. У нас с ними старые счета. Когда Иван за ними следил, дорожка привела его в офис. В этот день дежурил Павел. Они встретились. Иван не стал вдаваться в подробности, разговор затеял сам Паша, когда они ездили на Митинский рынок. Иван интересовался, как можно проникнуть в здание. Так, из любопытства. Но Павел все понял и сделал ему предложение. Месть может быть разной. Убить этих прохвостов трудно. Слишком много охраны. Зачем подвергать себя риску, когда эти подонки и без того по лезвию бритвы ходят? Их надо лишь легонько подтолкнуть, и они сами распорют себе брюхо. Но при этом можно еще и хороший куш сорвать. Павел предложил свой план. Мы подумали и поняли, что Паша идет на большой риск, если откроет нам двери. Тогда мы придумали свой план. Можно назвать его отвлекающим и действенным одновременно. Вся беда в том, что его до сих пор никто не разгадал. Знали — кто, но не знали — как. Результат нам известен.

— Вы хотели отомстить Прозорову и Шульге за чеченскую компанию?

— Вы правы. Мы поймали одного оружейного барона, и тот нам назвал имена поставщиков оружия. Ими оказались Прозоров и Шульга. Но теперь, Рита, об этих ничтожествах пора забыть.

— Не уверена.

— Забудьте о них. И чем раньше, тем лучше.

Рита поняла, что с этим человеком ей не по пути. Придется действовать одной. И вообще, она пожалела, что позвонила ему. Кому охота вновь встречаться со смертью?! Он только что выкарабкался из могилы и встретился с любимой женой. Для него белый свет в диковинку. Пусть себе живет и радуется.