Не упусти радугу

12

— Что, скоро обед? — озабоченно спросил Джонатан, снимая шляпу.

Совсем как Леви с Коулом, когда они «с голоду помирают», подумала Кейт и невольно улыбнулась.

— Уже скоро. Проголодались?

— Ага. Много работы было, зато крыша над сараем почти готова.

— Молодцы. А дранки-то на нее у вас хватит?

— Не знаю. Мальчики уже щиплют, Чарли показал им как, но боюсь, если мы даже возьмемся за дело все вчетвером, до снега можем не управиться. Как там Луноцветка?

— Хорошо. — Кейт вздрогнула: Джонатан потянулся за чашкой и нечаянно коснулся рукавом ее щеки. Она никак не могла привыкнуть к его волнующей близости. — Сегодня я возвращалась другой дорогой и нашла ниже по ручью пустующую хижину, — обронила она в надежде, что безопасная тема поможет унять сердцебиение. — В ней как будто еще недавно жили.

— Да, верно. — Джонатан налил себе кофе. — С год назад там поселился какой-то немец по фамилии Хоффлемейер. Перезимовал одну зиму — а потом снялся и был таков. По-моему, спешил поскорее ноги унести.

Кейт рассеянно смотрела, как Джонатан садится за стол. Давно уже пора сказать ему о ребенке, ведь если не сделать этого сейчас, он все равно скоро догадается. Не может же она вечно скрывать свое положение.

— Джонатан, я хотела бы с вами кое о чем поговорить.

— Да? — Сердце Джонатана упало. Конечно, этот разговор когда-то должен был состояться, но прошло уже столько времени — он даже начал надеяться, что она забыла о том нечаянном поцелуе. — Надеюсь, мои сорванцы не набедокурили?

Кейт покачала головой.

— Не больше, чем обычно, но речь сейчас не о них. Это более личное.

— Хотите прибавку к жалованью?

— Нет… Точнее, от прибавки я, конечно, не откажусь, но сейчас я хотела бы поговорить о другом.

Джонатан, которому смертельно хотелось схватить шляпу и ретироваться за дверь, ожидающе смотрел на нее с чашкой в руке.

— О чем же?

— Видите ли… Дело в том, что я…

Ее прервал резкий стук в дверь. Не зная, досадовать ей на помеху или вздохнуть с облегчением, Кейт пошла открывать.

— Клей? — Она несколько удивилась: Клей Лангтон редко наведывался к ним среди дня.

— Здравствуйте, Кейт.

Нет бы ему появиться на десять минут позже, подумала Кейт, отвечая на приветствие.

— Джонатан дома?

— Да, только что зашел выпить перед обедом чашечку кофе. Пообедаете с нами?

— Мне, право, неловко напрашиваться…

— Вот еще глупости! Еды на всех хватит, а поставить лишнюю тарелку — минутное дело. Мы всегда рады гостям.

— В таком случае не могу отказаться.

На сей раз Джонатан был искренне рад появлению своего соседа: он чувствовал себя как приговоренный, которому неожиданно объявили об отсрочке казни.

— Рад видеть тебя, Клей. — В глазах его зажглись озорные огоньки. — Но насчет обеда я бы на твоем месте поостерегся: у нее, знаешь ли, появилась скверная привычка кормить гостей мылом. — Он сделал вид, что не замечает негодования Кейт.

— Слышал, слышал, — улыбнулся Клей, — но, пожалуй, все же рискну. А вообще-то я зашел рассказать тебе новости. Мне только что сообщили из Шайенна, что губернатор Кемпбелл закончил наконец перепись населения.

— Давно пора, — заметил Джонатан. — Начали еще в мае.

— Да, но ведь и территория не маленькая! По итогам переписи Кемпбелл разделил ее на пять графств и три муниципальных округа. Теперь начнется работа по выработке законов штата, и в следующем месяце наш округ уже должен выставить в законодательный орган трех представителей. Не хочешь баллотироваться?

— Боже упаси! Я уже сыт политикой до конца жизни. Ну а ты как, попробуешь?

— Но ты забыл — я ведь сражался на войне не под теми знаменами.

— Но с войной, слава Богу, покончено, и нет нужды о ней без конца вспоминать. И потом, всякий вправе сражаться за то, во что верит.

— Твоими бы устами да мед пить! — невесело рассмеялся Клей. — Но губернатор Кемпбелл, если помнишь, убежденный янки. Вряд ли он проявит в этом вопросе такую же широту взглядов, как ты.

Джонатан пожал плечами.

— В армии я встречался с Джоном Кемпбеллом, и мне показалось, он не из тех, кто станет копаться в прошлом. А кроме того, представителей выбирают, а не назначают. И если, конечно, ты будешь выставляться как владелец ранчо, а не как южанин, думаю, у тебя все шансы на победу.

— У тебя их больше, — возразил Клей.

— Не уверен. А хотя бы я и вздумал вдруг заняться политикой — все равно из этого ничего не выйдет. Законодатели могут обсуждать свои неотложные вопросы хоть до весны — не бросать же мне Кейт с ребятами одних на полгода. Иное дело ты: завершишь к зиме основные работы, а со всем остальным мастер и несколько подручных и без тебя справятся.

— Господи, Джонатан, по-твоему, уже получается, я просто обязан выставить свою кандидатуру! — Клей улыбнулся Кейт. — И он еще говорит, что он не прирожденный политик. Да с его красноречием можно уговорить луну с неба спуститься!

— Значит, он вас все-таки уговорил? — спросила Кейт, подливая кофе обоим.

— Вероятно. — Клей вздохнул. — Слишком много вопросов требуют решения: налоги, права на воду… Поговаривают даже об избирательном праве для женщин.

— Шутишь?! — Джонатан чуть не поперхнулся.

— Насколько мне известно, Эстер Моррис уже обрабатывает всех предполагаемых кандидатов в радиусе двадцати миль от Саутпасс-сити.

— Вряд ли у нее что-то получится, — фыркнул Джонатан. — Разве найдется здравомыслящий мужчина, который согласится внести на рассмотрение такой смехотворный законопроект?

— Почему же смехотворный? — осведомилась Кейт.

— Но ведь ни одна женщина пока что не взяла на себя труд вникнуть в суть спорных вопросов — не говоря уже о том, чтобы сопоставить достоинства разных кандидатов, — пожал плечами Джонатан.

— Откуда в вас такая уверенность, хотела бы я знать? — вскинулась Кейт. — На моей памяти ни один мужчина пока что не выслушал мнение женщины ни по одному вопросу, включая политические! А удосужились бы поинтересоваться, глядишь, и узнали бы что-нибудь новенькое для себя.

— При всем моем уважении лично к вам, Кейт, думаю, что вы заблуждаетесь. — Джонатан презрительно усмехнулся. — А если даже избирательное право для женщин когда-нибудь и примут, они все равно будут голосовать за тех, на кого им укажут мужья.

— Какая поразительная самоуверенность!.. Помяните мое слово, Джонатан Кентрелл: придет время, когда у женщин будут те же права, что и у мужчин, и мир от этого станет только лучше!

— Если оно когда и придет, то только после моей смерти!

— А вы как собираетесь голосовать, мистер Лангтон? — обратилась Кейт к гостю.

— Я?.. Мм-м… — Клей, несколько смущенный поставленным в лоб вопросом, обрадовался появлению Чарли, который именно в этот момент зашел обедать.

Кейт пришлось на минуту отвлечься, но когда она с чашкой кофе для Чарли вернулась к столу, стало ясно, что она все еще ждет ответа.

— Н-ну… — Он откашлялся. — Если уж такой вопрос возникнет, думаю, мне придется ответить «да». Благодаря Аврааму Линкольну теперь даже бывшие рабы могут голосовать, стало быть, они имеют права, в которых отказано моей маме и сестрам.

— Мне вот что любопытно, Джон, — вклинился Чарли. — А случись тебе решать, давать нашим женщинам право голоса или не давать, что бы ты ответил?

— Разумеется, «нет». Но если даже за ними закрепят это право — думаю, беда не велика: как только они его получат, сразу же успокоятся, и их будет не видно и не слышно.

— Много вы знаете, — процедила сквозь зубы Кейт.

В этот момент в кухню ввалились оживленные мальчики, и вопрос избирательного права сам собой отошел на задний план.

— Па, мы только что видели у ручья огромную гремучую змеищу! Она на камне лежала! — Леви предъявил Кейт вымытые руки. Глаза его сияли от возбуждения.

— И это называется вымытые руки? — Кейт нахмурилась, глядя на руки Коула.

— Но, миссис Мерфи, они же чистые…

Но Кейт, молча приподняв брови, указала на дверь.

— Змеи — они в такое время года куда угодно могут заползти, — заметил Чарли, не обращая внимания на надувшегося Коула. — Они холода не выносят.

— Это верно, — откинувшись на спинку стула, подтвердил Джонатан. — Прошлой осенью во время клеймения я проснулся утром и обнаружил толстенную змею у себя в спальном мешке. Хорошо еще, она была без ромбиков на спине.

— Это еще что, — отозвался Чарли. — Вот Дэн, мой приятель, пару лет назад столкнулся со змеей в собственной хижине. Только холода наступили — он развел огонь и сидит себе греется. Вдруг слышит сзади этакое шуршание: шш-ш-ш! Оборачивается — а прямо на него смотрит большая-пребольшая гремучка!.. Так через окно на улицу и сиганул. Компания ему, видите ли, не понравилась!

Улыбаясь очередной байке Чарли, Кейт подавала на стол.

Лишь поздно вечером, когда Коул и Леви уже отправились спать, Кейт снова представилась возможность поговорить наедине с их отцом.

Выйдя из спальни сыновей, Джонатан сел за стол напротив нее.

— Все еще обсуждают свою «змеищу». Кажется, я убедил их не ставить на нее силков — впрочем, она, может, и сама додумается переползти в другое место.

Кейт подняла голову от штопки.

— Бедная змея! Если они всерьез за нее возьмутся, мне ее жаль!

— Мне тоже. — Джонатан, посмеиваясь, открыл свою расходную книгу и надел очки. Несколько минут тишину кухни нарушал лишь скрип его пера.

Наконец Кейт собралась с духом и отложила работу.

— Джонатан! Хочу вернуться к тому утреннему разговору.

В его глазах мелькнул лукавый огонек.

— И слышать не хочу! Этак вы, пожалуй, скоро вырядитесь в штаны, станете курить сигары и маршировать по улицам заодно с суфражистками.

— С какими суфражистками?

— Речь ведь шла об избирательном праве?

— Ах нет, я имею в виду не что г разговор, а тот, что был до него.

— А-а… — Огоньки в синих глазах погасли.

— Не знаю даже, с чего начать…

— Я ждал этого разговора, — со вздохом признался Джонатан.

— Ждали?..

Он снял очки и потер переносицу.

— Видите ли, иногда я увлекаюсь и делаю нечто такое, о чем потом…

— Джонатан…

— Нет, дайте мне договорить! Мне нужно было тогда сразу извиниться, но…

— Джонатан, я жду ребенка.

— Я подумал, что, может быть, будет лучше… Чт… Что?

— У меня будет ребенок.

— Ребенок? — Он побледнел. — Боже милостивый!

— Нужно было сказать вам об этом раньше, но я никак не решалась…

— Когда?

— Н-ну… — Она запнулась, обескураженная его реакцией. — Точно не знаю, но думаю, в феврале.

Джонатан моргнул. До февраля было уже не так далеко.

— В феврале? Значит, ребенок от мужа? От удивления Кейт даже открыла рот.

— Конечно, от Брайана. От кого же еще… — Внезапно она поняла, что он имел в виду, и, ахнув, вскочила на ноги. — А вы подумали, я нагуляла его в «Золотой шпоре»?

Джонатан встал и, не смея признаться, что он именно так и подумал, неуверенно протянул к ней руку.

— Но, Кейт…

— Так вы все-таки считаете меня проституткой. — Она говорила тихо, почти шепотом, но ее голос дрожал от боли и гнева. — Вот почему вы меня поцеловали? Потому что… проститутке… одним поцелуем больше, одним меньше — невелика важность? — Тут голос изменил Кейт, она отвернулась и сердито смахнула бегущие из глаз слезы.

— Ради Бога, Кейт. — Джонатан хотел тронуть ее за плечо, но, поразмыслив, сжал пальцы в кулак и опустил руку. — Я никогда не считал вас проституткой, — тихо сказал он. — Но мало ли что могло случиться с вами в «Золотой шпоре». Я ведь понимаю, что некоторые мужчины не спрашивают согласия… А, в общем, я не собирался выяснять, кто отец ребенка.

Наступило долгое томительное молчание, потом Кейт еле слышно, так что Джонатан с трудом разобрал, спросила:

— Значит, мой ребенок не помешает вам? Я могу остаться?

— Можете ли вы остаться? О Господи, Кейт! А вы ждали, что я вас выгоню? Да я вообще не знаю, что бы мы без вас делали!

— Я… благодарю вас. — Она не нашлась, что еще сказать. — Думаю, мне лучше теперь пойти спать. Я что-то устала.

Джонатан проводил ее взглядом и, когда дверь за ней затворилась, тихонько выругал себя: разве так нужно было принять ее новость? Ребенок, Боже… Зажмурив глаза, он увидел перед собой свою жену. Мэри делилась с ним радостью: она снова беременна! Она была так счастлива… Несколько минут он стоял неподвижно, вглядываясь в прошлое.

Среди ночи Кейт неожиданно проснулась. В первую минуту она не могла понять, что ее разбудило, но вскоре послышался тот же звук. Это был слабый вскрик, почти стон. Наверное, захворал кто-то из ребят. Она проворно поднялась и на цыпочках подошла к двери.

Выглянув в кухню, она обомлела: за столом, уронив голову на руки, сидел Джонатан. Стон послышался снова, и Кейт в тревоге поспешила к столу.

— Джонатан, что случилось? — тронув его затылок, спросила она.

Джонатан поднял голову и уставился на нее мутным взглядом.

— Кейт?

Только сейчас она заметила на столе, рядом с открытой расходной книгой, пустую бутылку и уловила тяжелый сладковатый дух виски.

— Вы же пьяны!

— Эт точно. Видит Бог: я оч-чень старался. — Вздохнув, он отвалился на спинку стула. — Жалко, не помогло. Бутылка кончилась.

— Боже мой! Еще немного — и вы упились бы до беспамятства!..

— Я и хотел.

— Господи, да зачем?

Он попытался сосредоточить взгляд на Кейт, но непослушная голова все время клонилась набок.

— Как зачем? Чтобы забыть. Ты разве никогда не скучаешь по своему Брайану, так что сил нет терпеть?

— Да, но я не напиваюсь при этом. — Лицо ее смягчилось. — Вспомнили жену?

— Мэри, маленькая моя… — Джонатан закрыл глаза, лицо его болезненно дернулось. — Боже, как я тоскую по ней.

— Я знаю, Джонатан, — сказала Кейт. — Но виски тут не поможет. Идите-ка лучше спать.

— А что, уже поздно? — Его взгляд уперся в ее ночную рубаху.

— Очень поздно.

С тяжелым вздохом он поднялся со стула — и еле устоял на ногах.

— Ладно, — сказала Кейт. — Обопритесь на меня, я вас доведу.

Кейт крепко обхватила его, и он тут же повис всей своей тяжестью на ее руке, отчего она сама чуть не осела на пол. Вдвоем они кое-как поковыляли в его комнату.

— Ах, Кейт, ты такая нежная, восхитительная, — шептал он, тихонько лаская губами завитки ее волос. От его горячего дыхания внутри у него что-то перевернулось, но лесть не произвела на Кейт ни малейшего впечатления.

Пока Кейт, лавируя, пыталась провести его через узкую дверь, он налетел на косяк, и оба чуть не рухнули на пол.

— Да, сейчас я пьян. Но, когда я впервые тебя увидел, я был как стеклышко. В том твоем красном платье ты… Черт побери, если только женщина может быть создана для любви… — Он рухнул на кровать. — Счастливец был твой Брайан.

Эти слова обдали Кейт горячей волной наслаждения, которую, впрочем, пришлось тут же отклонить, потому что надо было сдергивать с Джонатана сапог. Глаза его уже закрылись, голова свесилась набок, из чего Кейт заключила, что он заснул. Она с улыбкой стащила второй сапог и укрыла Джонатана покрывалом. В неясном свете луны он был невообразимо красив, но его красота почему-то казалась очень уязвимой. Не удержавшись, Кейт нагнулась и отвела с его лба непослушную прядь.

— Прости меня, Мэри, — пробормотал он сквозь сон. — Прости.

Кейт вздрогнула. Какое-то время она молча смотрела на него, потом дотронулась рукой до его щеки.

— Мэри любила вас, Джонатан. Я уверена, что она вам все простила.

— Она не могла этого простить. Я убил ее.