Небо Славян (СИ)

Глава 7

Застава. Она представляла собой небольшое городище с военным назначением. Находились там одни мужчины, которые днем и ночью несли службу, следя за границей. Опытные неустанно гоняли и готовили молодых, а тот, кто уже закончил обучение, делал для себя выбор: остаться воином или же уйти в Словенск. Кто оставался, был опорой для остальных. Они следили за всем. Начиная от заготовок продовольствия, заканчивая тем, как наточены мечи у каждого из русичей. Первые люди на заставе нашли для нее хорошее расположение, которое при случае набега могло пойти на пользу осажденным. Застава стояла на большом холме, как смотровая вышка, только размеры ее соответствовали небольшому граду. Вокруг был сделан высокий частокол, намного выше и мощнее словенского, по частоколу изнутри шла юбка из бойниц для дозора, и ровным четырехугольником были размещены дозорные башни, высота которых превышала человеческий рост в десять раз. Сами же люди с заставы называли себя пограничными, ибо они идут по границе, следят за ней, охраняют ее и, если надо, отдают жизнь за ее защиту. Воины почитали Перуна, громовержца, покровителя воинов. Он следил за ними, они, в свою очередь, отдавали ему дань кровью убитых врагов. Было также для пограничных отдельное капище, где взрослые воины приносили жертву их богу. Жертвой был черный петух, символ воинов-русичей. Тот, кто оставался на заставе, приносил Перуну клятву верности до смерти, и ему на груди раскалённым железом ставили клеймо в виде лапы петуха — знак пограничного братства. Между собой, как в большой семье, друг друга называли братьями, но тот, кто не прошел посвящение, не мог именовать себя братом. Все требовало тщательной подготовки, за всем следили. Были и такие, которые не могли идти по военной тропе, тех отправляли обратно в град, но не с позором — негоже сильному смеяться над слабым, не по-словенски это. Так и проходила жизнь — грубая, мужская доля защитников рода славянского, неба и земли русичей.

Когда Данко с Ратмиром прискакали на заставу, а вместе с ними и воевода со своими людьми, то внутри люд уже был полностью готов выступать, старшины построили мужчин, молодым оружие не выдали, по распоряжению Всеволода. Семь сотен, все при оружии, у каждого кольчуга, щит, копье и лук с двумя десятками стрел. Не зря же это было боевое братство.

Всеволод спешился и встал напротив своих людей. Они для него были как сыновья, на них он смотрел с негаснущей надеждой. Он знал: от обычного люда в хорошей сече толку мало, а вот люди, бьющиеся строем и владеющие мечом да копьем, — грозная сила для врага.

К воеводе подошли двое взрослых воинов. Один был явно словенин, а вот другой был совсем не этой земли человек — ростом ниже, в плечах широк. Данко обратил внимание на его огромные мускулистые руки, ноги были кривые — явно от частой езды на лошади, голова выбрита — лишь только с макушки свисал пучок волос, и такими же были длинные усы. На степняка был не похож. Если же он был приближенным воеводы, значит, один из русичей, знать бы только, откуда. Этот вопрос засел в голове у старшего брата.

Данко подошел к ним. Ратмир остался стоять возле лошадей.

— Видели хазар, меньше чем в половине дня пути от нас, сосчитать не успели, много их слишком, ушли незаметно, не думаю, что нас успели засечь, — рассказывал словенин.

— А если навскидку, сколько примерно степных идет? — воевода задал вопрос.

— Тысяч десять, батька, не меньше, — словенин покачал головой.

— Много же их! Надо бы князя предупредить, чтоб готовились, скажи людям, пусть в Словенск отправят гонца, да тот пусть узнает, не раскололся ли наш голубчик? Как все прознает, живо пусть на заставу дует, нам вести тоже нужны!

— Сделаем! Ну а мы-то что делать будем?

— Есть одно предложение, — вмешался Данко, и в тот же миг на него устремились взгляды двух стоящих перед ним воинов.

— Это Данко, старший сын Рата, он человек ратный, неплохо разумеет в этом деле, — Всеволод умерил пыл своих матерых воинов.

— Ну, раз есть, то предлагай, — тут подал голос второй, который сильно заинтересовал Данко. Говорил он чисто, без акцента, что говорило о его славянских корнях.

— Раз хазары меньше, чем в половине дня пути от заставы, то завтра они уже будут у нас под носом. Они эти места не знают, и если мы правильно вычислили, кто им помогает, то им придется идти вслепую. Кто из вас может сказать, где примерно может стать на ночевку такое войско? — Данко явно заинтересовал опытных воинов.

— Там есть поле, дальше перед ним идет лесная дорога, как тракт, ночью вряд ли они по ней пойдут, коней будут беречь, чтоб ноги им не переломать, — словенин ответил на вопрос Данко.

— Возможно, там-то они и должны встретить своего провожатого, который укажет им правильный путь, — в этот раз высказал свое мнение воевода.

— А после леса как может пойти войско? — спросил сын кузнеца.

— Дорога уходит на запад, к Словенску, она как раз лежит через деревни, а другая, которая идет на север, выходит прямо на нас, но, чтобы к нам попасть, нужно перейти вброд небольшую речушку, с размаху ее не возьмешь.

— Значит, это последний их ночлег перед тем, как вступить на нашу землю, — сделал свой вывод Всеволод.

— Не томи, говори, что хотел. — Терпение одного из приближенных воеводы подходило к концу.

— Я воевал с хазарами, и не раз, они, перед тем как начать набег, в последнюю ночь сгоняют всех коней в табун и пасут всю ночь, чтоб, в случае чего, кони были сыты, чтоб сил у них хватило на большие переходы и долгие битвы. Так вот, можно им подпортить такой отдых.

— И что же ты предлагаешь? — чуть вперед вышел второй, который был не словенин.

— Я предлагаю набег, небольшой, но отчаянный. Мне нужно примерно от пяти до семи десятков самых смелых рубак, и чтоб из лука стреляли отменно.

— Да ты, наверное, издеваешься над нами?! Ты хочешь с семью десятками напасть на войско хазар?! — сердито спросил словенина старый воин.

— Погоди, Девятко, дай слово молвить ему, — вмешался товарищ.

— Продолжай, Данко, — дал добро воевода.

— Так вот, если мы сейчас выступим, то к ночи будем рядом с ними. Задумка такова, — и тут словенин понизил голос, чтобы слышало его как можно меньше людей. Он знал, что самый сильный удар — это тот, которого не ожидаешь. Данко лично этот удар испробовал на себе. Теперь он предлагал его воеводам.

Когда старший брат понизил голос, Ратмир насторожился, ему было интересно, о чем разговаривают старшие, но он был слишком молод, да и к тому же еще и не состоял в братстве. На какой-то миг он забыл о том, что близится битва, и вспомнил о той, кому отдал свое сердце и душу, и почувствовал, как дыхание прервалось в груди, как помутнел рассудок, мысли сбились в кучу. Ведь он на празднике не видел Ладу! И не только ее, родных ее тоже не было. Это могло значить только одно: они на днях отправились в деревню, к брату отца, и до праздника не успели вернуться. Тревога охватила словенина. Взгляд был устремлен в одну точку. Хотелось вскочить в седло и рвануть коня во весь опор к той, которая дорога сердцу, но разум все же взял верх. Ратмир понимал: он нужен брату, отец послал его сюда неслучайно, нельзя было подвести отца.

Мысли прервал громкий голос воеводы.

— Дело и правда рисковое, но если получится, то мы получим большое преимущество. — Всеволод почесал густую бороду, от него требовалось решение.

— Действовать нужно быстро, или же можем не успеть. — Данко торопил с решением.

— Хорошо, бери пять десятков моих самых лучших рубак, с тобой пойдет Скиф, ему доверяй как самому себе, а его сабли лучше любых стрел. Воинов я тебе сам отберу, ты пойди с Девятко, он тебе даст лук и стрелы, а то у тебя, кроме твоего меча, я вижу, что ничего и нет.

— Добро, воевода, готовь людей, скоро выдвигаемся. — После этого Данко отошел к брату, оставив пограничных вояк наедине.

Он был удовлетворен тем, что ему удалось склонить на свою сторону мнение воеводы. Теперь надо было действовать аккуратно и молниеносно.

— Ты, брат, останешься здесь, будешь с воеводой. — Данко на правах старшего отдал указание брату.

— Но… — Ратмир попытался возразить, но не смог.

— И не возражай, это воля отца и моя воля, дело рисковое, еще успеешь мечом помахать, я тебе обещаю. — Брат положил руку на плечо Ратмиру, потом пошел вслед за воеводой Девятко.

Данко взял хороший лук и два десятка стрел. Также он приказал снять с воинов кольчуги и шлемы, а вместо белых рубах надеть черные. Луна светила хорошо, железо могло обнаружить русичей. Воевода хотел было возразить, но Скиф его переубедил и поддержал молодого словенина. Железо могло сыграть дурную шутку с воинами, и Всеволод это понял.

Все было готово, люди отобраны самим воеводой, рядом стоял Скиф, там же и Данко. Надо было выступать. Всеволод отдал указание слушать словенина, строго-настрого запретил умирать, а коли придется, так чтоб не даром отдать свою жизнь. Куда и зачем направлялись, никто, кроме старших, не знал. Даже те, кто шли вместе со Скифом и Данко, не знали суть всего дела. Но это их не особо тревожило, у них был враг, и свое предназначение они знали, а это самое главное.

Чуть помявшись в седле своего резвого коня, Данко отдал приказ выдвигаться. Сразу за ним шел Скиф, указывая дорогу, а за ними в линию попарно выстроились воины заставы. Так ночь поглотила молодых воинов, решившихся на отчаянный поступок.

Луна поднималась к ночному горизонту. Двадцать шесть пар воинов молча двигались к намеченной цели. Ни разговоров, ни перешептываний не было слышно, лишь глухие удары конских копыт о землю. Шли небыстро, временами пуская коней рысью, но по большей части шагом. Идти средь деревьев на полном скаку было опасно, конь мог потерять седока, зацепившегося за ветви деревьев, или же сам сломать ногу. Об этом знал каждый.

Прошли уже немалую часть пути, как вдруг Скиф остановил своего коня и поднял руку. Дальше был лагерь хазар.

— Хазары впереди, — нагнувшись к уху словенина, шепнул пограничный.

— Они впереди выставляют войско, за ним пасут коней в табуне, нам нужно обойти стан и зайти сзади, — объяснил Данко, показывая рукой требуемый маневр.

В это время воин что-то прикинул в голове, всмотрелся в глушь ночного леса.

— Пойдем по этой стороне. Когда выйдем из леса, нужно будет пройти дальше табуна, потом разделиться и убрать пастухов и дозорных.

— Тогда двинулись, время не ждет.

Воины двинулись дальше. Идя по границе вражеского лагеря, они были очень осторожны, бесшумны и незаметны. Шли еще около часа, пока лес не начал редеть. Дальше сместились вправо от табуна и двинулись на открытую местность, пригибаясь к шеям коней. Прошли незаметно. Уйдя на хорошее расстояние, остановились, нужно было обсудить дальнейшие действия.

— Возьми двадцать воинов и обойди с другой стороны табун, по пути убирайте часовых. Если поднимется шум, то все пропало. Все, погнали. — Данко скомандовал быстро, Скиф его понял, взял двадцать своих и отправился в обход.

У всех были наготове луки с наложенными стрелами, шли так же, прижавшись к шеям коней, чтобы хазары сразу не поняли бы, что кони с всадниками. Брали полукругом. Каждый в темноте видел очень хорошо. Видимо, воевода гонял своих не только днем, но тренировал и ночью. Впереди появились первые дозорные, которые, на счастье русов, дремали в седлах. Воины переглянулись и молча направили луки каждый на своего. Послышались щелчки тетивы и слабые стоны. Шума не было, хазары оставались в седлах мертвыми. Потихоньку продвигаясь, Данко снял двух хазар, а к одному смог подвести лошадь совсем близко: повис на боку лошади, сделал молниеносное движение — и труп врага повис на лошади. Так зачистили небольшую территорию. Дальше не было смысла двигаться, можно было себя обнаружить.

Данко сидел в седле, когда к нему подкрался Скиф, на его лице была кровь, но не его, порезов не было. Шея коня тоже была измазана кровью. Глаза горели азартом, было видно, что для этого человека война — всего лишь развлечение.

— Можно начинать, дозорных мы убрали.

— Тогда погоним прям на лагерь, пусть подожгут стрелы, дадим им огня. — Данко скомандовал начинать то, что он задумал еще по пути на заставу.

Воин поднял руку, сразу несколько человек спрыгнули с лошадей и что-то достали из седла. Это были стрелы со смолой. Выбив искру, воины быстро запалили стрелы. У каждого имелось по одному десятку таких стрел. Было видно, как по периметру запылали горящие стрелы. Воины выстроились в полукруг и двинулись на табун. Лошади встревоженно наблюдали за огненным шествием. Раздался резкий свист и щелчок кнута — это Скиф начал гнать табун. В тот же миг все словене выпустили стрелы в лошадей. Табун дрогнул и, как огромная снежная лавина, направился в сторону хазар. До лагеря было относительно небольшое расстояние, надо было разогнать конную лавину до предельной степени. Словене свистели, щелкали кнутами, выпускали огненные стрелы, табун тем временем медленно, но верно набирал скорость. Пастухи и дозорные не успели понять, что случилось, как на них обрушилась огромная живая лавина, которую остановить было почти невозможно. Те, кто успели быстро прийти в себя, тронулись было на словен, но быстро были сражены стрелами. Хазарский табун шел уже на всем скаку, а воины все выбрасывали и выбрасывали огненные стрелы в лошадей.

В лагере уже поняли, что это вылазка русичей. Но сопротивление было тщетно: люди спросонья бестолково суетились, когда на лагерь налетел живой смерч из их же коней. Все, кто стоял на ногах, кто попытался остановить животных, погибли на месте. Весь лагерь был буквально перевернут вверх дном, ничто не осталось лежать на своем месте. Кони не остановились. Прочесав лагерь как мечом по незащищённому телу, они двинулись дальше, уходя в лес. Страх овладел душами животных, и лошади, подгоняемые им, скакали во весь опор без остановки. Многие падали, ломали ноги и так же, как и люди, были намертво затоптаны своими же сородичами.

Словене вместе со всем табуном прошли по лагерю хазар. Данко заметил, что врагов было больше десяти тысяч. Около тринадцати пришло на его землю за наживой. Но сейчас дело было другое. Его замысел сработал, они лишили хазар их главного оружия — коней. Все знают, что конный хазарин — хороший воин, но как только он входит в пеший строй, то становится легкой добычей для опытного воина. Это было на руку словенам. Пусть даже хазары и соберут свой табун, все равно половина воинов останется без коней, а значит, они будут уязвимы. Так или иначе, они не двинутся обратно, а пойдут за тем, зачем пришли сюда. Следовало готовиться к бою.

Начинало светать, надо было возвращаться на заставу. Все собрались в назначенном месте. Не досчитались пятерых. Чуть перемявшись в седлах, воины двинулись к заставе. Сейчас время играло большую роль. Нужно было нанести следующий удар, пока враг не опомнился и только начал собирать свои силы обратно. Скакали довольные. Для многих это была первая стычка с врагом, и они были рады, что Перун следил за ними и оставил в живых. Лишь двое соблюдали абсолютное спокойствие — те, для которых это была далеко не первая вылазка и не первая кровь на их клинках, они ехали плечом к плечу и даже были чем-то похожи. Данко завоевал уважение, а это многого стоит среди воинов. Дальше их ждала застава с известиями.