Нежеланная жена

Глава 4

С того вечера, когда она впервые появилась в доме Честертонов, Тане удалось только один раз, да и то мельком, увидеть невесту Адриана. Иногда ей казалось, что та, нарочно, избегает встречи с ней, возможно, по просьбе самого Адриана. Таня знала, что они часто встречаются и проводят вместе много времени, что Диана принимает участие в его предвыборной кампании, но она никогда не оставалась ужинать в доме, и ее имя почти не упоминалось.

Тем больше удивилась Таня, когда, зайдя после обеда в гостиную, обнаружила там Диану, сидевшую в кресле у окна.

— П-простите, — заикаясь, пробормотала Таня и повернулась, чтобы уйти. — Я вас сразу не заметила.

— Вам нет надобности уходить, — услышала она в ответ. — Я жду Адриана, но он что-то задерживается. Не хотите пока поболтать со мной?

— Боюсь, нам с вами не о чем разговаривать.

— Ну, почему же. Мы можем, по крайней мере, поддерживать дружеские отношения, хотя друзьями вряд ли станем.

Таня не поверила своим ушам. Какие странные эти англичане, как они холодно и прагматично ко всему относятся!

— Мне трудно испытывать к вам дружеские чувства, — сказала она, нервничая, из-за чего стал заметней ее акцент. — Вы помолвлены с Адрианом, в то время как я… я его жена.

— Боже мой, как это ужасно звучит в ваших устах!

— А что делать? Я говорю правду.

— Да, я знаю, но… но это как-то странно звучит, согласитесь. Я хочу сказать, что вы с Адрианом теперь разведены и вы были так молоды, когда поженились.

— Но мы были с ним мужем и женой, — сурово отрезала Таня, — и мы, на самом деле, любили друг друга.

— О, разумеется, я не сомневаюсь в этом, — мягко успокоила ее Диана. — Я понимаю, что вы сейчас в ужасном положении. Но и мне не сладко, поверьте. Вы же это понимаете, надеюсь?

— Я только вижу, что у вас нет сердца.

— Нет сердца?

— Если бы вы любили Адриана, вы не могли бы так вежливо разговаривать со мной. Вы бы меня ненавидели!

— Но у меня нет причин вас ненавидеть.

Этот спокойный ответ нанес ее самолюбию гораздо больший удар, чем любая грубость. Эта девушка чувствовала себя вполне уверенно, и была права. В конце концов, она лучше знала сегодняшнего Адриана. И этот новый Адриан не смог бы полюбить такую девушку, как Таня.

— Простите, я не хотела вас обидеть, — продолжала Диана, — но мне кажется, что вы оба должны посмотреть в глаза фактам, вот и все.

— Вы правы, — с трудом вымолвила Таня. — С какой стати, вам ревновать ко мне. Впрочем, все равно мне кажется, вы стали бы ревновать, если бы любили моего… Адриана.

— О, я люблю его, — безмятежно ответила Диана, — но прекрасно понимаю, почему он не отослал вас немедленно из дома. Это могло положить конец его карьере, ведь вокруг него разразился бы скандал.

Она вдруг осеклась, потому что в комнату вошел Адриан.

— Прости, я немного задержался, Диана, — начал он и замолчал, увидев Таню. Адриан покраснел, но в остальном ничем не выдал себя. — Здравствуй, Таня, я не знал, что ты здесь.

— Я как раз собиралась уходить.

— Нет, если из-за нас, то не уходи. Мы с Дианой уезжаем.

Таня пожала плечами, подошла к маленькому столику у стены и стала делать вид, что выбирает один из журналов, лежащих на нем. Она слышала, как Адриан попрощался с ней, но не подняла глаз, пока они не вышли. Затем, не в силах бороться с собой, она подошла к окну и посмотрела, как Адриан и Диана идут рядом по дорожке к воротам. Странно, подумала Таня, как они холодны друг с другом. Неужели ни разу не целовались? Никогда не прикасались друг к другу? Неужели они все время так и разговаривают друг с другом: «Прости, я немного задержался»? Неужели все английские женатые пары такие же? Тут ей вдруг вспомнилось, каким страстным был когда-то Адриан. Не мог же он так сильно измениться за несколько лет. Должна же быть какая-то особая причина его нынешней холодности.

Словно почувствовав, что Таня наблюдает за ними из окна, Диана вдруг взяла Адриана под руку и пошла, почти прижавшись к нему. При виде этой счастливой пары, Таня ощутила такой прилив ненависти!.. Она окатила ее страшной болью. Ничего не видя, молодая женщина отвернулась от окна и закрыла лицо руками. А она-то уж решила, что разлюбила его! Как она ошибалась! Она любит его сейчас ничуть не меньше, чем когда-то, много лет назад.

Зная, что, оставшись одна, неизбежно разрыдается, Таня побежала в детскую, где Бетти как раз закончила купать детей. Раскрасневшиеся и мокрые, в своих ярких халатиках, они сидели на коврике перед камином, и мама читала им на ночь сказку.

— Ты тоже пришла послушать «Приключения Твиззли»? — усмехнулась Бетти.

— Да, мне он очень нравится, — улыбнулась в ответ Таня. — Я уже знаю все эти рассказы наизусть.

— Эти маленькие чудовища тоже знают, но все равно просят, чтобы я им читала.

— Дети любят слушать знакомые вещи.

— Знаешь, взрослые тоже, — весело сказала Бетти, но, увидев убитое горем лицо Тани, раскаялась в своих словах. — Я вижу, тебе не очень-то весело.

— Поэтому я пришла послушать о приключениях Твиззли.

Не успела Бетти ничего ответить, как раздался стук в дверь. Это была Джин, их дневная горничная. Она сказала, что Таню просят к телефону.

— Вы уверены, что это меня? — удивилась Таня. — Я здесь никого не знаю. Кто мне может звонить?

— Это господин, мисс, но он не назвал своего имени.

Озадаченная и заинтригованная, Таня сбежала вниз по лестнице в холл. Может быть, звонят из посольства Ровнии, хотят убедить ее вернуться на родину? Но ее родители умерли, и ровнийские власти больше ничем не смогут заманить Таню обратно. Тем не менее, ладони у нее вспотели, когда она брала трубку.

— Алло.

— Привет, привет, — весело отозвался Роджер Пултон. — Я уже начал было думать, что так и прожду тебя у телефона весь день!

— Я была с детьми, — ответила она, почти неслышно.

— А не хочешь вместо этого побыть со мной? Приглашаю тебя сегодня вечером на ужин. Я понимаю, это довольно неожиданно, но я не знал, что мне удастся освободиться пораньше. Могу заехать за тобой через час.

— Через час? — в ужасе переспросила она, не зная, что ответить.

— Да, да. Думаю, мы пойдем в «Веселый дракон». Там отлично готовят, а иногда даже бывают танцы. Ты ведь танцуешь, надеюсь?

Таня все еще сомневалась. Имеет ли она право ходить на свидание с другим, если формально остается женой Адриана? Но мысль об Адриане сразу заставила ее ответить согласием, и, договорившись встретиться с ним через час, она побежала наверх, чтобы рассказать обо всем Бетти.

— А ты думаешь, это хорошо? — засомневалась Бетти. — Все-таки он оппонент Адриана на выборах.

— Но ведь это не значит, что они враги?

— Нет, конечно. В детстве они вместе играли. Но выборы — не игра, и, сама понимаешь, Адриану это может не понравиться.

— Многое из того, что делает Адриан, мне тоже не нравится, — возразила Таня и поняла по отстраненному выражению лица Бетти, что разговор окончен.

Но пока Таня переодевалась и готовилась к выходу, ее стали терзать угрызения совести, и, знай она, куда позвонить Пултону, отменила бы встречу.

Она торопливо спустилась вниз, открыла парадную дверь, боясь, что он приедет раньше. Она наивно полагала, что, если выйдет ему навстречу, он не станет звонить в дверь и тогда семья, если повезет, не узнает, с кем она ушла. Ну а что такого, если Адриан будет против? Его ведь не волнует, что она думает о его встречах с Дианой! Впрочем, Таня понимала, что это разные вещи, и совесть все еще мучила ее, когда небольшой черный седан въехал на гравиевую дорожку, ведущую к дому, и остановился за воротами. Она спустилась с крыльца, чтобы поздороваться с Роджером.

В темном строгом костюме, с рыжими волосами, гладко уложенными, а не буйно вьющимися, как обычно, он показался ей почти незнакомым человеком. Ее охватило чувство неловкости. Одно дело есть с ним мороженое, гуляя по деревне, и совсем другое дело — провести весь вечер в его обществе. Но ведь ей уже пора привыкнуть, что все происходит совсем не так, как она рассчитывает. Таня вздохнула и, поудобнее, устроилась на сиденье.

— Прости, что позвонил так внезапно, — извинился Роджер, кинув на нее быстрый взгляд. — Но я страшно рад, что ты согласилась.

— Да, не могу сказать, что у меня все дни расписаны встречами.

— О, это легко исправить. Ты такая прелестная молодая женщина.

Его комплимент сразу растопил ее сердце.

— Да, за последние несколько месяцев я действительно сильно изменилась к лучшему.

— Как это можно улучшить совершенство? — изумился Роджер.

— Любую женщину может украсить хорошая одежда и подходящий макияж.

— Хочешь сказать, что в Ровнии ты была всего этого лишена?

— Там мы много чего были лишены. Но главное, чего там не хватает, — это свободы.

— Поэтому столько беженцев из Ровнии. Знаешь, в Лондоне их целая коммуна.

— Нет… я не знала. Но… я не думаю… я не хотела бы иметь с ними дело.

— Почему же?

Она промолчала, жалея о том, что сказала. Вполне вероятно, что некоторые из ее соотечественников могут узнать в ней дочь профессора Ковача и им не составит труда вспомнить, что она была женой английского дипломата. После этого будет уже совсем не трудно вспомнить имя этого дипломата, особенно если они видели его в местных газетах. Однако, она не осмелилась сказать об этом Роджеру и постаралась найти отговорку, чтобы удовлетворить его любопытство.

— Эмигрантам лучше не общаться с другими эмигрантами. Когда тебе постоянно напоминают о прошлом, начинаешь невольно погружаться в него всеми мыслями.

— Даже если оно было ненавистно?

— Я не испытываю ненависти к своей стране, — с достоинством возразила Таня. — Я ненавижу ее нынешних правителей — и только.

— Разумеется. — Лицо его выражало полное раскаяние. — Глупо, что я так сказал. Прошу прощения.

— Принимается.

Он засмеялся.

— Я сказал что-то не то?

— Да нет. Но это прозвучало как-то странно.

Роджер снизил скорость, подъехав к перекрестку, и повернул машину на шоссе, в сторону Лондона. Вскоре вдали показался «Веселый дракон» — модное современное заведение со своей автостоянкой. Несмотря на ранний час, там припарковалось уже довольно много машин.

Ожидая увидеть колоритный интерьер и услышать громкую музыку, Таня была приятно удивлена почти строгой обстановкой. Посетители были под стать — спокойные, элегантно одетые люди.

— Может, сначала выпьем чего-нибудь в баре? — предложил Роджер.

— Я не пью. Один бокал вина — и я уже на столе!

— Под столом, — с улыбкой поправил он и повел ее в зал ресторана.

Их провели к угловому столику, довольно далеко от оркестра, так что они могли разговаривать, не силясь перекричать музыку, но, в то же время, недалеко от танцевальной площадки, и Таня с интересом разглядывала танцующие пары. Растерявшись от огромного меню, она попросила Роджера заказать что-нибудь для нее самому, что он и сделал, предварительно выяснив, что она предпочитает суп закускам и мясо рыбе.

— Но десерт выберешь сама, — заявил он после того, как официант принял их заказ и ушел.

— Если только не буду слишком сыта, я возьму что-нибудь со взбитыми сливками.

— Ты прямо как Эмма!

— Иногда я, правда, чувствую себя ребенком, — призналась Таня, — но иногда…

— Не надо!

Он наклонился к ней и взял за руку. Роджер сделал это уже второй раз за вечер, и тепло его рук показалось Тане надежным и успокаивающим.

— Что не надо?

— Не надо так грустно смотреть. Я всегда знаю, когда ты начинаешь думать о прошлом. А знаешь, этого не стоит делать. Ты теперь должна думать только о будущем.

— Иногда будущее тоже может быть печальным.

— Твое не будет. Ты молода и сможешь добиться всего, чего захочешь.

— Это не всегда удается. — Она с любопытством посмотрела на него. — А что ты станешь делать, если проиграешь выборы?

— Не проиграю.

Ее поразила его уверенность.

— Адриан ведь тоже умный человек. Он может тебя обойти.

— Сомневаюсь. — Он внимательно смотрел на нее. — В глаза ты тоже называешь его по имени?

Этот вопрос насторожил Таню.

— Нет, конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты так легко произнесла его имя, словно…

— В этом нет ничего удивительного, — резко ответила молодая женщина. — Дети часто говорят о нем, они всегда называют его по имени, и я привыкла к этому.

Таня с облегчением вздохнула, увидев, что к ним идет официант, и решительно переменила тему разговора. Но когда она принялась за сочный бифштекс, Роджер снова заговорил об Адриане, причем вышло это так естественно, что у нее не возникло никаких подозрений.

— Еще когда мы были детьми, — задумчиво произнес ее спутник, — я знал, что когда-нибудь мы с ним встретимся в прямой борьбе — причем я буду на стороне бедняков, а он будет представлять интересы землевладельцев.

— Но он тоже борется за права бедных, — возразила Таня. — Его заботит положение фермеров и сельскохозяйственных рабочих не меньше, чем тебя.

— Ты так говоришь, словно Адриан произносит перед тобой пламенные речи в их защиту!

— О, он слишком занят, чтобы агитировать за себя няню своих племянников.

— Господи, да по твоим словам выходит, что он страшный сноб.

— Неправда. Я просто хотела сказать, что для него я просто одна из домашних слуг.

— Как коврик у двери.

— Почему он тебя так раздражает?

— А почему ты его так защищаешь? Ты знала его раньше, до того, как приехала сюда?

— Дурацкий вопрос. Откуда я могла его знать?

— Ну, не знаю. Эмма что-то такое говорила.

— Эмма! Ты хотел добыть информацию у маленькой девочки?

Ее голос даже зазвенел от возмущения, и Роджер удивленно посмотрел на нее.

— Ничего я не хотел добыть. Просто, когда мы с ней ждали вас у почты, она что-то такое сказала, и у меня сложилось впечатление, что ты была с ним знакома раньше. Он ведь когда-то работал в Ровнии.

— Это было давно, много лет назад.

Таня почувствовала, как у нее дрожат губы, и крепко сжала их.

— Ну, не так уж много. Лет восемь или девять.

— Я тогда была ребенком. Мне было всего восемнадцать.

— Ты еще так молода! Ты такая степенная и спокойная, что кажешься старше своего возраста.

— Не очень удачный комплимент.

— Не хотел тебя обидеть, — мило улыбнулся Роджер и замолчал, хмуря лоб, словно подыскивая нужные слова. — В тебе есть какая-то безмятежная ясность и покой, — сказал он, наконец. — Я даже не могу представить, чтобы ты была шумным подростком.

— Да, я такой никогда не была. Я выросла в серьезной семье.

— Значит, тебе пора перестать быть серьезной. Ты в другой стране и должна учиться радоваться жизни. — Он отодвинул свой стул. — Начнем прямо сейчас.

— Здесь? — удивилась она.

— Пойдем танцевать.

— Я уже забыла, как это делается, я так давно не танцевала.

— Я тебя научу.

Наверное, вино придало ей уверенности. А еще Таню охватила вдруг беспечная веселость, и в крепких объятиях Роджера она полностью отдалась музыке. Он был на удивление хорошим танцором и, почувствовав, что Таня вошла в ритм, стал показывать ей более сложные танцевальные движения.

— У тебя отлично получается, — промурлыкал он прямо ей в ухо.

— Только благодаря тебе.

Она подняла голову и звонко рассмеялась. Но смех застрял у нее в горле, когда за спиной Роджера она заметила столик, который раньше был вне поля ее зрения. За столиком сидели Адриан и Диана, причем Адриан смотрел на Таню с ледяным презрением.

— В чем дело? — спросил Роджер.

— Адриан здесь. С Дианой.

— Ну и что? Он же не может запретить тебе ужинать со мной. — Несмотря на самоуверенный тон, Тане показалось, что Роджер слегка побледнел, хотя, возможно, виной тому было тусклое освещение.

По молчаливому взаимному согласию они вернулись за свой столик. Их тарелки уже унесли, и Роджер подозвал официанта, и попросил привезти тележку с десертами. Боясь, что он опять заговорит об Адриане, Таня сказала первое, что пришло ей в голову:

— А ты знаком с Дианой Бидделл?

— Конечно, мы выросли вместе. Тебе доводилось слышать о маленьком лорде Фонтлерое?

— Да, — озадаченно произнесла Таня. — Но причем здесь?..

— Так вот, Диана была нашей леди Фонтлерой. У нее была гувернантка, но иногда ей удавалось от нее сбежать, и она приходила ко мне домой. Господи, какими же трущобами ей, наверное, казалось наше жилище!

— Ты так говоришь, словно теперь вы с ней совсем не встречаетесь.

— Давно не встречались, много лет. Я сдал все экзамены на отлично и поступил в университет со стипендией, — она тогда заканчивала школу, — после этого мы редко виделись. — Он смял свою салфетку. — А когда они женятся, ты не знаешь?

— Не знаю. — Таня поискала в сумочке пудру и сделала вид, что пудрит носик. — Роджер, я хочу домой. У меня разболелась голова.

— Почему из-за этих двоих мы должны портить себе вечер? — резко возразил он.

— Они тут ни при чем. У меня правда очень болит голова.

Он тут же сделал знак официанту, чтобы принесли счет, потом, взяв ее за руку, повел к выходу. Они прошли мимо столика Адриана, и тот слегка приподнялся из вежливости, а Диана кинула на Таню взгляд, полный такой неприязни, что Таня, не на шутку, разволновалась.

— Ей не понравилось, что мы вместе, — взволнованно сказала она, когда они с Роджером ехали домой в его машине.

— Может быть, она считает, что гувернантке неприлично ужинать в одном с ней ресторане, — желчно заметил Роджер.

— Я уверена, что дело не в этом.

— Тогда, наверное, она ревнует к тебе Адриана, он, наверное, оказывает тебе знаки внимания?

— Не говори так!

Таня сердито повернулась к нему.

— А что такое? Ты красавица, а Адриан, все-таки, мужчина.

— Но он помолвлен с Дианой.

Роджер изобразил на лице раскаяние.

— Да, ты права. Ты всегда права. Прости и забудь, что я сказал, хорошо?

Она кивнула, но сидела в напряжении всю дорогу до дома, пока они не остановились у парадного входа в «Парк-Гейтс». Не обращая внимания на Танины протесты, Роджер вышел из машины и открыл ей дверцу. Потом проводил ее до парадного входа.

— Таня, мы сможем еще увидеться?

— Только, если мы больше не будем говорить о…

— Об Адриане? — закончил он за нее. — Обещаю.

— Тогда до встречи.

Она быстро зашла в дом, постояла немного в холле, пока не услышала, как его машина уехала, и шум мотора замер вдали. Только тогда Таня проскользнула через гостиную в сад. Она была слишком взбудоражена, чтобы ложиться спать, и направилась к своему любимому местечку на берегу пруда. Луна светила на темном небе, серебрила воду пруда и озаряла бледные лилии потусторонним светом. Как красиво здесь, как покойно и тихо! Если бы ее жизнь могла стать такой же! Долго, долго она сидела на берегу и смотрела на воду, потом, наконец, вернулась в дом, зная, что никогда не найдет душевного покоя, пока не уедет из «Парк-Гейтс».

Войдя в холл, она заметила тонкую полоску света под дверью библиотеки и догадалась, что Адриан вернулся. Сердце бешено заколотилось у нее в груди, и, стараясь ступать бесшумно, она на цыпочках пошла к лестнице. Но только она занесла ногу над ступенькой, дверь библиотеки растворилась, и Таня услышала, как он зовет ее по имени.

Она медленно повернулась к нему. Адриан стоял в дверном проеме и казался таким же собранным и серьезным, как обычно. Впрочем, не совсем. Когда он шагнул к ней, Таня заметила, что волосы у него взъерошены, будто он долго сидел, обхватив голову руками. Лицо выражало беспокойство: уголки губ нервно поджаты, подбородок агрессивно выпячен.

— Пожалуйста, зайди в библиотеку. Я хочу с тобой поговорить.

Дрожа от волнения, она прошмыгнула мимо него в комнату. Адриан закрыл дверь, прислонился к ней и долго молчал, рассматривая жену. Молчание показалось ей бесконечным. Но Таня выдержала его взгляд, твердо решив не заговаривать первой.

— Как давно ты знакома с Роджером Пултоном? — спросил он, наконец.

— Пару недель.

— Ты раньше ходила с ним куда-нибудь?

— Я встречалась с ним несколько раз, когда ходила гулять в город с детьми, но сегодня вечером он, впервые, пригласил меня на ужин.

— Ты что, забыла, кто он такой?

— Нет.

— Тогда почему ты согласилась с ним ужинать? Ты же прекрасно знаешь, черт возьми, что он мой противник.

Сила его гнева вызвала в ней минутное ликование, но она быстро напомнила себе, что он злится просто потому, что она была в ресторане с его политическим противником. Это не имело никакого отношения к его личным чувствам.

— А почему мне нельзя ходить с ним в ресторан? Я ведь живу здесь в качестве няни твоих племянников, и чем я занимаюсь в свободное время, тебя не касается.

— Ты когда-то была моей женой, — угрюмо напомнил он. — Формально ты ей остаешься и поныне. Если для тебя это ничего не значит…

— Для меня? — воскликнула она в изумлении. — Не забывай, это я приехала в Англию, чтобы разыскать тебя. А ты меня оттолкнул.

— Я не отталкивал.

— Ты пытаешься спрятаться за лживыми словами! — закричала она, не в силах сдержаться. — Если бы не твои драгоценные выборы, ты бы немедленно отослал меня отсюда. А вместо этого, тебе пришлось умолять меня остаться на некоторое время. Тебе ведь не пришло в голову поинтересоваться, каково мне жить здесь. Тебя волнует только твоя карьера.

— Я не знал, что жить в моем доме — тяжелое испытание для тебя, — тихо сказал он.

— Ну и дурак!

Потеряв голову от возмущения и обиды, она бросилась к двери, чувствуя, что если останется здесь еще хотя бы секунду, то наговорит ему много такого, о чем потом будет жалеть. Но дрожащие пальцы ее не слушались, и она никак не могла открыть дверь.

Адриан подошел и резко развернул ее лицом к себе.

— Ты не можешь просто так уйти. Я не хотел тебя обижать. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Но никто из нас не виноват в том, что все так вышло.

— Я не виню тебя за то, что случилось в прошлом. — Слезы катились у нее по щекам. — Но сейчас… ты невыносим! Я хочу поскорее уйти из твоей жизни. Я хочу начать строить свое собственное будущее.

Таня захлебнулась от рыданий… Слезы струились из ее бездонных глаз. Она беспомощно закрыла лицо руками. Этот детский, беззащитный жест растрогал его. Он прижал ее к себе и ласково стал гладить по голове:

— Ну, перестань, перестань, не плачь, Таня, слышишь?

В его голосе зазвучала нежность. Таким она часто слышала его во сне; таким голосом он шептал ей слова любви в ночи счастливой бурной страсти и клялся никогда в жизни не целовать, не прикасаться, не принадлежать ни одной другой женщине. Она знала, что должна высвободиться из его объятий. Близость к нему подобна огню, который может проникнуть к ней в душу и разжечь, тщательно подавляемый, костер страсти. Но у нее не хватало сил даже пошевелиться. Ее держал в объятиях мужчина, которого она любила. И пусть они больше не были близки, ей хотелось задержать мгновение, когда они рядом, чтобы потом лелеять его в своей памяти.

— Господи, как ужасно, что все так вышло, — сдавленным, задыхающимся голосом выговорил Адриан. — Я пытался забыть прошлое — иначе я не мог бы жить дальше, но с той минуты, как ты снова появилась в моей жизни…

Дрожа всем телом, он начал покрывать ее лицо поцелуями. Сначала его губы были жестокими, но, прикасаясь к ней, они становились все ласковей… Это была такая сладкая пытка… Таня не выдержала, и они слились в поцелуе. Ей было знакомо ощущение его близости, его запах, его голос, снова и снова шепчущий ее имя, словно в нем заключалась вся сладость мира. Годы их разлуки разом растворились, будто их никогда не было. Страстное взаимное узнавание, истосковавшихся влюбленных, разгоралось все сильнее, и в апогее страсти почувствовали, что не могут оторваться друг от друга, но их тела требовали еще более тесных соприкосновений. Он гладил руками ее спину, прильнув к ней своим тяжелым горячим телом.

— Таня… я хочу тебя!

Его слова эхом отозвались в ее, израненном любовью, сердце. Таня обвила его за шею. Ее пальцы нежно перебирали его темные шелковистые пряди волос. Она раздвинула губы, и он нежно проник языком вглубь — она не сопротивлялась. Казалось, все эти годы они занимались любовью каждую ночь — так естественно было их взаимное влечение. Он приник к ней губами, умело возбуждая ее желание. Его руки ласкали каждый изгиб ее тела. Таня сделала слабую попытку отстраниться, но такое знакомое горячее томление разлилось по всему ее телу…

С того времени, как Адриан поцеловал ее на прощание в аэропорту, она не позволяла ни одному мужчине прикасаться к себе. Ночь за ночью она лежала одна в своей одинокой постели, где спала еще ребенком, и, в мельчайших подробностях, вспоминала короткую рапсодию ее любви, зная, что, пока она не воссоединится с единственно дорогим ей человеком, она не будет принадлежать никому. Проходили годы, и она уже не могла сказать, что будет, когда они встретятся вновь, и часто боялась, что желание, столь долго дремавшее в ней, не сразу проснется.

Но оно не заставило себя ждать. Как только Таня почувствовала прижавшееся к ней тело Адриана, она воспылала к мужу ответной страстью. Она всегда чувствовала, что без него подобна часам без стрелок, водопаду без воды, морю без берегов. Но… но ведь Адриан больше не ее берег. Теперь в его объятиях она не ощущала себя, как в надежной спокойной гавани. Он принадлежит другой женщине, и, принимая его ласки, она посягает на собственность своей соперницы. Горячая злоба вдруг прорвалась наружу и вытеснила желание, мгновенно разъев тонкий покров любви. И это дало ей силы оттолкнуть Адриана.

— Как ты смеешь? — закричала она. — Я не кукла, с которой ты можешь забавляться, когда заблагорассудится! Я женщина, Адриан, и мне нужна любовь, а не твоя похоть. Если тебе так не хватает ласки, обратись к Диане!

— Таня, я…

Заткнув уши, она кинулась вон из комнаты. Только взбежав по лестнице наверх, Таня остановилась и обернулась. Но если она ожидала, что Адриан бросится вдогонку, она просчиталась. В холле было темно, дверь в библиотеку — закрыта. Он услышал ее слова и принял их к сведению. Хорошо еще, не слышал, что кричит ее сердце, — если бы это стало известно, они сейчас были бы вместе. Но так нельзя. Нельзя делать вид, что все стало как прежде — это значило жить иллюзорными надеждами.