Нежеланный брак

Глава 16

Люсьен ехал верхом рядом с экипажем. А Бет, откинувшись на парчовом сиденье, размышляла о том, что если между мужем и женой существует взаимопонимание, то что еще нужно для счастья? Однако раньше она полагала, что низменные страсти и дружба — понятия несовместимые. Теперь она пришла к выводу, что именно отсутствие в их отношениях с маркизом низменных страстей делает их брак неполноценным.

Ей стоит как следует подумать над этим и впредь не допускать в себе и не поощрять в маркизе приступов малодушия или растерянности. Она тихонько рассмеялась над тем, как глупо, наверное, это выглядит со стороны. После того, как она столько лет внушала воспитанницам, что от похотливых мужчин следует держаться как можно дальше, она вдруг поймала себя на желании взять маркиза за руку и пусть даже насильно уложить его в свою постель.

Родители маркиза встретили их в Белкрейвене весьма радушно, но Бет поймала на себе испытующий взгляд герцогини и невольно покраснела, чем привела отца и мать Люсьена в полный восторг. Теперь они уже не сомневались, что рождение наследника состоится в срок и волноваться больше незачем.

У себя в спальне Бет обнаружила, что на двери, соединяющей их с Люсьеном спальни, запор отсутствует. Их комнаты разделяла только гардеробная. И все же это расстояние впервые показалось ей непреодолимым. Она не могла заставить себя войти в спальню мужа и прямо сказать: «Люби меня, Люсьен».

Это было выше ее сил. Но она так или иначе должна найти к мужу подход. Как жаль, что нет книг, обучающих искусству соблазнения!

Стук в дверь застал ее врасплох. Редклиф, повинуясь ее знаку, открыла дверь. Маркиз переоделся, сменил костюм для верховой езды на обычный для города наряд — панталоны, ботфорты, темный камзол и высокий галстук.

— Я снова чувствую себя цивилизованным пленником, — пожаловался он, перехватив ее взгляд. — И почему это женщины постоянно жалуются на жесткие требования моды? Ведь нам, мужчинам, тоже приходится ей подчиняться.

— Я давно думаю, что мужчины вполне могли бы носить летом женские юбки, а женщины зимой — брюки.

— В Лондоне это выглядело бы весьма странно, — рассмеялся он. — Но довольно. — Он поднял руку. — Я хотел бы удалиться, пока еще на это способен. Вы ни в чем не терпите неудобств?

— Ни в чем. Вы собираетесь выйти из дома?

— Да, ненадолго. — Он помрачнел. — Герцог говорит, что столкновение Наполеона с союзниками может произойти со дня на день. Может быть, оно уже произошло, а у нас просто нет сведений. Я хочу узнать, что об этом говорят в Лондоне.

Подумав о том, что в этот относительно спокойный период ее личной жизни судьба Европы, возможно, висит на волоске, Бет похолодела. Не исключено, что где-нибудь в Бельгии уже грохочут пушки и солдаты погибают один за другим. Наверное, мужчины лучше в этом разбираются.

— Прошу вас, пойдите и разузнайте, что происходит.

Он поцеловал ее в щеку и вышел.

Бет думала о добровольно ушедших в армию виконте Эмли и безрассудном Дариусе Дебнеме и молила Господа сохранить им жизнь, так же как и всем прочим воинам. Каждое воскресенье в церкви возносились молитвы Господу, но Он не мог спасти Европу от Наполеона.

Бет не оставалось ничего другого, как заняться своей личной жизнью.

Она с завистью думала о том, что Люсьен сейчас встретится с друзьями и знакомыми, а у нее друзей здесь не было.

Бет вспомнила об Элеоноре Делани. Ей понравилась эта женщина, более того, ее привлекал — в рамках приличия, разумеется! — ее муж. Бет хотелось бы знать, где они сейчас живут, поскольку они приглашали ее в гости. Они были ближайшими друзьями Люсьена, и он наверняка согласится отвезти ее к ним.

Впрочем, Бет с трудом представляла себе, как сможет выбрать время для неофициальных визитов, потому что герцогиня взяла себе за правило каждое утро пить чай в ее будуаре и изводить вопросами о том, когда та сможет включиться в полноценную светскую жизнь. Когда Бет неохотно призналась, что готова это сделать, герцогиня представила ей список мероприятий.

— У нас осталось так мало времени, — объяснила она с извиняющейся улыбкой. — Мы должны успеть ввести вас в общество. К тому же, поскольку вы беременны, это избавит вас от необходимости слишком часто бывать в свете.

Бет залилась краской, зная, что это не так, но герцогиня сочла ее смущение естественным проявлением скромности.

— Все отнесутся к этому подобающим образом. Вы можете появляться в свете до тех пор, пока ваша талия будет сохранять приличный объем. Вы уже видели платье?

— Нет, мэм, — ответила Бет без особого воодушевления.

— Мы обсуждали его с вами, но не слишком подробно, поскольку невесте до свадьбы не пристало задумываться о таких вещах… — Она всплеснула руками в типично французской манере. — Помните, мы говорили, что перешьем для вас платье Джоанны, в котором она была представлена ко двору?

Это меня немного смущает, ведь такие платья обычно не надевают дважды. Впрочем, пойдемте, оно в соседней комнате.

Редклиф распахнула двери, и они прошли через будуар в соседнюю комнату. Посередине нее возвышался манекен, завернутый в тонкий муслин. Редклиф сорвала покров, и перед Бет возникло платье — восхитительное, необычное и вместе с тем невероятно смешное.

Лиф был поднят почти до подбородка, а от него волнами расходилась юбка. Платье было из великолепного голубого шелка, украшенного целыми гирляндами рюшей и перламутровыми вставками.

— Мы с Люсьеном на днях говорили о том, что одежда должна быть удобной и соответствовать обстоятельствам, — промямлила Бет.

— Правда? — обрадовалась герцогиня. — К сожалению, когда речь заходит о представлении ко двору, об удобствах приходится забыть, моя дорогая. Люсьен терпеть не может там появляться.

— Почему? — спросила Бет.

— Из-за парика.

— Из-за парика?

— Да, при дворе все осталось как встарь. Джентльмены должны носить напудренные парики, даже если из их волос нельзя уже сплести даже жалкую косичку. — Герцогиня подала Редклиф знак вновь задрапировать платье. — Вам придется отрепетировать свое появление при дворе.

— Но зачем мне там появляться? — недоуменно проговорила Бет. — Я всего лишь новобрачная, которая не думает ни о чем, кроме своей личной жизни.

— Тут уж ничего не поделаешь, Элизабет, — вздохнула герцогиня. — Суверен должен знать о каждом изменении в нашей жизни. В том, что к Белкрейвену король обращается как к «нашему преданному и бесконечно возлюбленному кузену», заключен большой смысл.

Несмотря на то, что Бет мнила себя поборницей равноправия, сообщение о том, что монарх вправе вмешиваться в ее личную жизнь, ее потрясло. Она не прочь была увидеть королеву, но одновременно эта мысль пугана ее.

— Но я понятия не имею, как себя вести, — посетовала Бет.

— Это не так уж сложно, — ответила герцогиня, возвращаясь вместе с Бет в будуар. — Приседаете в глубоком реверансе — и вы уже своя при дворе, а если вы еще произнесете несколько слов, которые понравятся окружающим, считайте, что вы попали в число фаворитов… — Герцогиню занимали и другие проблемы, поэтому она во время разговора просматривала приглашения, которые принесла с собой. — Мы отправимся в «Олмэкс» и на бал к леди Бессингтон, — заметила она, перебирая приглашения. — На некоторые из записок вам предстоит ответить. Посмотрите, может быть, здесь отыщутся ваши знакомые, которых я не знаю. — Она протянула Бет приглашения.

— Сомневаюсь, — пожала плечами Бет. — Нет, здесь нет никого, кто мог бы меня заинтересовать. Я надеялась, что увижу здесь приглашения от моих прежних воспитанниц, но я ошиблась. Я отправлюсь туда, куда вы мне скажете.

— Если вы назовете мне имена своих подруг, Элизабет, я могу навести справки. Они вряд ли вращаются в нашем кругу, но вполне могут быть приняты в обществе.

Бет назвала герцогине пять имен, но без особой надежды на результат. Две из ее прежних подруг вышли замуж за военных и вряд ли находились сейчас в Лондоне. Из остальных трех только одна нашла титулованного мужа, Изабель Крейтон, но о ней давно уже ничего не было слышно.

Герцогиня посоветовала Бет привести себя в порядок, так как вечером они отправятся в театр «Друри-Лейн».

Бет решила, что, поскольку у нее есть время, она может почитать «Самообладание». Она обещала тете Эмме, что подвергнет эту книгу критической оценке, и ей хотелось поскорее избавиться от нее.

Чувства, выраженные в этом произведении, слишком мало напоминали те, которые Бет пришлось испытать самой. Когда-то в юности она считала желание Лауры найти совершенного мужчину вполне понятным и оправданным. Теперь же она сомневалась в том, что ее идеал может существовать в реальной жизни, а если бы так и было, то с таким мужчиной нельзя было бы жить вместе, поскольку только совершенная женщина могла бы стать достойной женой совершенному мужчине. Более того, пройдя первые ступени на пути чувственного возбуждения, Бет не очень доверяла ее оценке потенциальных кандидатов на брак.

Бет знала, что сама Мэри Вулстонкрофт считала страсть недостойным основанием для брака, но с некоторых пор начала сомневаться в правильности ее постулатов.

Она попыталась вспомнить обстоятельства жизни Мэри Вулстонкрофт, о которых тетя Эмма почему-то умалчивала. Все знали, что Мэри прожила много лет со своим любовником Гилбертом Имли и родила ему ребенка. Кроме того, она пыталась покончить жизнь самоубийством, когда их отношения стали сходить на нет. Никакого «самообладания» Бет здесь не видела.

Она упорно читала книгу, с каждой страницей все сильнее ненавидя Лауру, и вздрогнула, когда открылась дверь и Марли объявил о приходе гостя.

— К вам юная леди, ваша светлость. Она без сопровождения, но выглядит вполне респектабельно. Мисс Кларисса Грейстоун.

— Кларисса! — обрадовалась Бет. — Как здорово! Прошу вас, проводите ее сюда.

Клариссу нельзя было назвать подругой Бет, потому что она была ее ученицей и к тому же на шесть лет моложе. Но общаться с этой умной и воспитанной девочкой было все же приятнее, чем с Лаурой Монтревиль, которая вызывала у нее отвращение.

Когда девушка вошла в гостиную, Бет показалось, что Кларисса чем-то взволнована и даже, пожалуй, напугана. На ней было модное батистовое платье, а на голове красовалась изящная шляпка. Судя по всему, финансовое положение ее семьи поправилось, но Кларисса не выглядела от этого счастливее.

— Дорогая, как я рада тебя видеть! — воскликнула Бет. — Значит, ты все-таки вышла в свет в этом сезоне?

— Да, — тихо проронила девушка.

Бет велела подать чай и усадила гостью на диван.

— Ну, как тебе нравится лондонский свет? Ты хорошо проводишь время?

Кларисса подождала, пока за Марли закроется дверь, и вдруг бросилась перед Бет на колени.

— Ужасно! Дорогая мисс Армитидж… простите, ваша светлость. Прошу вас, помогите мне!

— Да что стряслось, Кларисса? — Бет заставила ее подняться с колен и снова усадила на диван.

— Я… меня насильно выдают замуж.

— Замужество — это наш жребий, — рассудительно заметила Бет. — Видишь, даже меня он не миновал.

— Но вы вышли замуж за маркиза Ардена! — жалобно протянула девушка. — А меня собираются отдать за лорда Деверила!

— За Деверила! — в ужасе вскричала Бет.

— Я вижу, вы его знаете. — Кларисса закрыла лицо руками. — Мисс… ваша светлость, я не могу! Даже ради того, чтобы спасти мою семью от долговой тюрьмы! — Она порылась в сумочке и достала листок бумаги. — Вот что он мне дал.

Бет развернула записку и стала читать составленный уверенным, ровным почерком «Список обязанностей жены Деверила». Основной упор в нем был сделан на абсолютное подчинение воле мужа, при этом оговаривались виды наказаний — по большей части телесные — за те или иные проступки. Этот список напоминал правила для обитателей исправительной тюрьмы.

— Понимаю, что ты сейчас испытываешь… — Бет была поражена. — Я слышу, сюда идет Марли. Постарайся взять себя в руки, моя дорогая.

Появление дворецкого и горничной с чайным подносом дало Бет возможность собраться с мыслями. До чего же неприятное положение! Но Бет не могла оставить эту юную девушку, почти ребенка, без поддержки. Ей на долю тоже выпали страдания, связанные с браком по принуждению, однако она не могла не признать, что мужем ее стал человек достойный. Заставить бедную девушку связать судьбу с лордом Деверилом — это чудовищно!

— Выпей чаю, Кларисса, и расскажи мне все, — спокойно проговорила она, накладывая сахар в чашку. Девушка сделала глоток и отставила чашку.

— У моих родителей нет ни капли сострадания, — горько призналась она. — Я так умоляла их! Но мой отец… он игрок. Мы почти разорены, а у меня есть еще два брата… Моя мать говорит, что таков мой дочерний долг.

— Никакой дочерний долг не может вынудить тебя пойти на подобную жертву — брак с лордом Деверилом, — твердо заявила Бет. — Если уж ты должна выйти замуж, то твои родители могли бы найти тебе более подходящую партию.

Но даже произнося эти слова, Бет понимала, что для хорошей партии нужно приданое. Только такой человек, как лорд Деверил, может позволить себе купить невесту. К тому же Кларисса далеко не красавица. У нее чересчур вытянутое лицо, большой рот и копна непослушных рыжеватых волос. Правда, девушка отличалась живым и веселым нравом, к тому же была молода, однако она не принадлежала к числу тех женщин, которые способны свести мужчину с ума настолько, чтобы он забыл о преимуществах хорошего приданого.

— Когда состоится свадьба? — спросила Бет.

— О помолвке будет объявлено на следующей неделе, а свадьба отложена на сентябрь.

— Я обязательно помогу тебе, Кларисса, — заявила Бет, крепко сжимая руки девушки. — Я пока не знаю, как я это сделаю, но обязательно найду выход.

— О, ваша светлость! — сквозь слезы улыбнулась Кларисса.

— Думаю, ты можешь называть меня по имени. Мы ведь заключили тайный союз.

Кларисса облегченно вздохнула, словно избавилась от тяжелого груза. Но когда она ушла, Бет почувствовала, что теперь этот груз лег на ее плечи. Кларисса так беззаветно верила в нее, а она даже не представляла, чем можно ей помочь.

Кларисса забыла на столе «Список правил», составленный лордом Деверилом, и Бет еще раз его перечитала. Больше она не сомневалась — девушку надо спасти. Ее отчаяние было вполне оправданно — ни одна уважающая себя женщина не согласится провести жизнь в качестве рабыни, подвергаясь к тому же постоянным физическим унижениям. И если Бет не смогла отстоять собственную свободу, она будет бороться за Клариссу.

Главная проблема заключалась в том, что ее родители наверняка не откажутся от своего замысла, если не найдут другого способа упрочить свое материальное положение. А это означало, что нужно либо найти деньги, либо другого, не менее щедрого жениха. Бет не представляла, с какой стороны к этому подступиться. Маркиз при желании мог бы ей помочь, но вот возникнет ли у него подобное желание? Может быть, обратиться к герцогу или герцогине? Но даже признав безнравственность этого брака, они вряд ли захотят вмешиваться в отношения между родителями и дочерью. Тем более что это противозаконно. К тому времени, когда подали обед, Бет ни на шаг не продвинулась в решении проблемы Клариссы.

Люсьен вернулся домой, так ничего и не узнав о местонахождении Наполеона. То, что Бонапарт ввел эмбарго во всех французских портах, препятствуя вывозу из страны товаров, людей и новостей, не предвещало ничего хорошего. Те немногие, кто знал хоть что-то, пришли к единодушному мнению, что основное сражение состоится со дня на день. Цены на лондонской бирже начинали бешено скакать, стоило лишь туда просочиться новым слухам.

Однако жизнь шла своим чередом, и сезон вступил в финальную, самую веселую и бесшабашную фазу. Даже новости, приходившие из Брюсселя, касались не только военных действий, но и особенно пышных балов и торжественных приемов. Бет казалось это кощунством.

Однажды вечером они отправились в театр «Друри-Лейн» на «Отелло». Бет посетила этот театр впервые, а потому все время вертела головой в поисках клеток с птицами, но так ни одной и не нашла. Возможно, в словах лорда Деверила вообще не было никакого смысла?

Яго в исполнении великого Кина обладал поистине убийственным коварством. Актриса, игравшая Дездемону, эфирное создание с длинными белокурыми волосами, рассыпавшимися по спине, поражала зрителей не только своей игрой, но и воздушным платьем, отливавшим серебром. Режиссер даже добавил к тексту пьесы несколько строк, чтобы подчеркнуть контраст между чернотой мавра и ослепительной белоснежностью его жертвы.

Бет всегда считала Дездемону очень интересным персонажем и искренне сочувствовала оклеветанной женщине, репутацию которой несправедливо запятнали. Впервые она подумала о том, что их судьбы схожи, с той лишь разницей, что она сама запятнала свою репутацию и теперь ей и маркизу приходится за это расплачиваться. Она невольно вздрогнула, вспомнив финал пьесы: Отелло душит жену в приступе слепой ревности. Какое счастье, что они с Люсьеном люди здравомыслящие, способные сдерживать свои эмоции.

Бет понравилась игра актрисы, которой удалось передать достоинство и ум ее героини. Бет заглянула в программку и выяснила, что актрису зовут мисс Бланш Хардкасл. В скобках после ее имени значилось: «Белая Голубка „Друри-Лейн“». Холодок пробежал по спине Бет, и она украдкой бросила взгляд на мужа. Он, похоже, был поглощен происходившим на сцене, но ничто в его лице не выражало личной заинтересованности. Что же все-таки имел в виду лорд Деверил?

По ходу пьесы Дездемона закружилась в танце, ее движения были грациозны и элегантны. Бет снова взглянула на мужа, и ледяной холод пробрал ее до костей. С его лица исчезла скука, глаза сверкали, губы улыбались. Он следил за каждым движением актрисы, он восхищался ее игрой — и не скрывал этого! Может быть, сегодня днем он пропадал здесь, в театре, а вовсе не ездил в клуб, чтобы узнать последние новости о Наполеоне? Тем более что он утверждал, будто ему так ничего и не удалось разузнать.

Бет снова перевела взгляд на воздушное создание, плавно скользящее по сцене. Она не может осудить мужчину, способного увлечься такой женщиной. Разве Бет Армитидж сравнится с Белой Голубкой, в любой момент готовой принять ее мужа в любовные объятия? Что связывает ее с маркизом, думала Бет, только супружеский долг. Он сам часто повторял эти слова. И если раньше ее это совсем не волновало, то теперь мысль о том, что она окажется на брачном ложе только во имя продолжения рода, показалась ей оскорбительной.

Может быть, вся его «чуткость», которую он проявлял, это всего лишь способ скрыть свое равнодушие к ней? В конце концов, в их последнюю ночь в Хартуэлле она ясно дала ему понять, что готова исполнить свой долг, и он мог бы помочь ей в этом, если бы любил ее…

Боль, пронзившая сердце Бет, была настолько сильна, что ей показалось странным, что Люсьен ее не чувствует. Но разве вправе она ожидать от него сочувствия в тот момент, когда любимая женщина завораживает его своим танцем?

Какой скучной он, должно быть, ее считает, если мечтает поскорее вернуться к друзьям и настоящей любви! Если бы у Бет был выбор, она убежала бы от мужа на край света, чтобы никогда его больше не видеть.

Но страх и отвращение быстро ее покинули, как это часто бывает в таких ситуациях. К началу первого антракта Бет уже пришла в себя настолько, что могла хладнокровно обсуждать пьесу и даже восторженно отзываться об игре ведущих актеров. Она ловила каждое слово мужа, но он не сказал ничего особенного по поводу Белой Голубки.

Началось второе действие, и Бет безуспешно старалась не реагировать на теплоту и нежность, с какими ее муж следил за игрой любовницы. Она гордилась собой. Весь вечер она держалась с достоинством, подобающим ее положению, стойко сопротивляясь мучительной боли, поселившейся в ее сердце.

Вечером, когда они ужинали после театра, а герцогиня удалилась в свои покои, Бет взглянула на мужа и обнаружила, что он с задумчивой улыбкой изучает ее лицо. Она смертельно испугалась, что он решил выбрать из всех ночей именно эту, чтобы осуществить свое супружеское право.

— Вы выглядите усталой, — проговорил он. — Нам не следовало выезжать в первый вечер после возвращения в город. Не позволяйте нам третировать вас, Бет. Если вам не хочется выделывать эти сумасшедшие антраша, так и скажите.

— Герцогиня говорит, что мне нужно упрочить свое положение в свете.

— Я тоже так считаю. Но для этого не обязательно постоянно в нем вращаться. Маман склонна впадать в крайности. Она то безвыездно живет в Белкрейвене, то набрасывается на Лондон как ураган, не желая пропустить ни одного сколько-нибудь значимого события. Вам вовсе не обязательно жить по ее правилам.

— Но должна же я что-то делать, — заметила Бет и тут же пожалела об этом, потому что ее слова могли прозвучать как жалоба на недостаток внимания с его стороны.

— Существует множество более приятных занятий. Я узнаю, какие лекции сейчас читают в институтах. Если хотите, я познакомлю вас с Фанни Болл. Это сестра моего друга, у нее прочная репутация «синего чулка».

Как ни странно, Бет совсем это не заинтересовало. Неужели она успела так сильно измениться?

— Я не знаю, — равнодушно пожала она плечами. — Мне бы хотелось навестить Делани.

— Отличная идея, — улыбнулся он. — Как насчет завтрашнего дня?

— А они будут дома? — спросила Бет, не придавая своему вопросу особого значения.

— Что касается Элеоноры и Николаса, то этот вопрос бессмыслен, — небрежно обронил он. — Впрочем, если вдруг их не окажется дома, мы сможем заняться чем-нибудь другим, а к ним заедем позднее. Мы могли бы заглянуть, например, в Королевскую академию. Возможно, вам захочется купить какую-нибудь картину. Кстати, если вы устали и хотите пойти к себе, то я, пожалуй, ненадолго отлучусь, — добавил он, внезапно оживившись.

Бет с горечью подумала, что теперь знает, куда он отлучается.

Ей оставалось либо затащить его к себе в постель и вынудить исполнить супружеский долг, либо отпустить к любовнице. Натянуто улыбнувшись, она предпочла второе и в одиночестве вернулась к себе в комнату.

Люсьен же направился в клуб, где ему так и не удалось расслабиться. Его тревожила серьезная военная ситуация, а с другой стороны, раздражали те, кто продолжал беспечно веселиться, как будто ничего не происходит. Кроме того, его не покидала мысль, что следовало бы уступить желанию, отнести Бет в постель и разрешить наконец эту проблему, которая мучила их обоих.