Нежный защитник

Глава 7

Имоджин была ужасно раздосадована тем, что даже короткая прогулка в главный зал подействовала на ее ноги самым плачевным образом, и на мягких нежных подошвах вновь открылись мокнущие язвы. Проклиная телесную слабость, она вынуждена была заставить работать свой ум. То, что она прикована к постели, еще не повод стать абсолютно беспомощной.

Она отправила Марту на поиски мальчишек, чтобы сделать их своими глазами и ушами.

Вскоре ей стало известно, кого нашли среди убитых, кто ранен, а кто пропал без вести. Как и сказал Фицроджер, все до одного солдаты были перебиты, а с ними пятеро слуг, монахи и Дженин.

— А что слышно о моей тетке? — спросила Имоджин у мальчика, явившегося к ней с докладом.

— Ее вчера похоронили в часовне! — бодро доложил тот.

— Она мертва?! — Это известие стало для Имоджин жестоким ударом. Все это время она надеялась, что тетя Констанс успела скрыться и скоро вернется в Кэррисфорд. И кому могло прийти в голову убить такую добрую леди? — Ее похоронили? — спросила она, все еще с трудом веря в это. — А мне не сказали ни слова? — На место горю пришла ярость. — Да как он посмел?!

— Вы были больны, леди, — пролепетал парнишка, испуганно отступая.

— Он мог подождать.

Мальчику хватило ума промолчать. Она махнула рукой, отпуская его, и предалась своему горю. Она осталась совсем, совсем одна на всем белом свете!

Горечь потерь была нестерпимой, но Имоджин понимала, что не имеет права сдаваться. От нее зависела судьба слишком многих людей. Она выкинула из головы все мысли об утратах и заставила себя сосредоточиться на восстановлении родного дома.

Она решила узнать, нет ли в замке брата Патрика. Может быть, ей поможет еще одна порция бальзама?

Вскоре служанка привела к ней монаха. Он наложил на раны бальзам и настоятельно рекомендовал как можно дольше не вставать с постели.

Имоджин пришлось с ним согласиться. Но чтобы ее люди не забывали, кто здесь хозяйка, она управляла замком из своей спальни.

Она узнала, что большая часть замковой прислуги выжила, успев скрыться во время резни, и что теперь им на помощь пришли люди Фицроджера. Имоджин отправила во все ближние деревни подростков, чтобы весть о ее возвращении разошлась как можно скорее. Узнав, что она снова владеет своим замком и все здесь идет по-прежнему, сбежавшие слуги обязательно вернутся, а деревенские старосты начнут посылать в замок провизию.

Кэррисфорд всегда был добр к своим людям, и теперь Имоджин надеялась, что они ответят ей тем же.

Маленькие гонцы рассказали Имоджин, что бочки в винном погребе разбиты и вино пропало и что лорд Фицроджер (к ее досаде, они упорно именовали его хозяином) уже доставил кое-что из Клива и ждет оттуда еще один обоз с продуктами и вином.

Сердито хмурясь, она старательно делала заметки на вощеных табличках, составляя список своих долгов этому человеку. Ничего, пусть только у нее заживут ноги, а уж тогда она найдет способ незаметно проникнуть в сокровищницу и вынести оттуда достаточно денег, чтобы с ним расплатиться.

Она захватит оттуда не только деньги, но и кое-какие драгоценности. Это собьет с него спесь. Пусть не думает, что Имоджин из Кэррисфорда какая-то нищая попрошайка. Она была и осталась высокородной леди!

К счастью, зерно не сожгли, а просто высыпали из ларей. Слугам удалось собрать большую его часть, и в пекарне уже пекли свежий хлеб, но самые дорогие продукты были либо испорчены, либо расхищены. Правда, удалось пустить в дело мясо зарезанных животных.

Затем ей сообщили, что Фицроджер отправился на охоту. Пока не было съедено все мясо, в дичи не было ни малейшей нужды. Имоджин сердито закусила губу. В замке дел невпроворот, а он решил поразвлечься!

И в то же время она была неприятно удивлена, узнав, что Фицроджера нет в замке. При нем она постоянно была начеку, ожидая очередной попытки добиться ее руки. Но вот он уехал, и вместе со свободой она ощутила свою беззащитность. А вдруг вернется Уорбрик?

Свобода или безопасность. Рано или поздно ей придется сделать выбор.

И она тут же решила, что выберет свободу, но с содроганием вспомнила о потайном ходе. А вдруг Фицроджер забыл его заложить? Эту работу он мог поручить кому-нибудь из своих людей, не подвергая себя пытке тесным подземельем. Слишком неприятно было думать о том, что потайной ход перестал быть потайным и теперь открыт для любого злоумышленника.

Ее драгоценный запас специй пропал вместе с резной шкатулкой, в которой он хранился. Содержимое ее собственных сундуков с одеждой и отрезами тканей — шелк, бархат, кружева и парча — было разбросано по двору и втоптано в грязь. Проклятый Уорбрик! Однажды она полюбуется на то, как его казнят за все его злодеяния.

Каждый раз при виде разбитого окна и ободранных стен у нее болезненно сжималось сердце. Но в то же время в ней крепло желание отомстить Уорбрику. Впрочем, этим она займется позже. Пока что ей следует подумать, как пережить надвигавшуюся зиму.

Но чтобы чувствовать себя уверенно, она отправила мальчишку проверить, есть ли стража на башнях и восстановлены ли укрепления. Он вскоре вернулся и заверил ее, что все в полном порядке. Никто не сидит без дела, и у всех хватает оружия. Те, кто не занят в карауле, чинят амуницию.

Она могла бы и сама догадаться, что Фицроджер не оставит замок без присмотра. Она вспомнила то время, когда его солдаты ворвались в Кэррисфорд и остались без командира, но тем не менее действовали четко и слаженно. Выучке его войска можно было только позавидовать.

А без командира они остались потому, что в эти минуты их вождь на руках у своего лейтенанта извергал из себя остатки темного ужаса, испытанного в тесном потайном проходе.

Имоджин постаралась отогнать от себя это видение. Мысль о том, что и у Фицроджера есть свои слабости, может поколебать ее волю, а это опасно. Он не постесняется воспользоваться любым преимуществом. А после того, как он начал огрызаться, стоило ей упомянуть об этом, так и вообще не стоило его жалеть.

Ей необходимо выжить этого типа из Кэррисфорда как можно скорее, пока он не успел обосноваться здесь навсегда.

Однако сделать это без помощи короля невозможно. Но тогда она уже не сможет отвертеться от скорой свадьбы со ставленником Генриха.

Она знала, что Красавчик Генрих завладел английским троном всего год назад, но Имоджин понятия не имела, что это за человек и чего от него можно ждать. Фицроджер как-то раз намекнул ей, что король продаст ее по самой высокой цене, а ведь Бастард считался другом короля и знал, о чем говорил. Права короля Генриха на английский трон оспаривал его старший брат, а вместе с ним в стране сеяла смуту свора алчных баронов, подобных Беллему. Наверняка король не побрезгует купить преданность кого-то из тех дворян, что еще не сделали выбор.

Но он же не опустится до того, чтобы покупать Роберта Беллема или его братьев?

У Имоджин возникло ощущение, что ее мысли движутся по заколдованному кругу. Если она не желает подчиниться воле короля, у нее остаются две возможности. Она может предложить себя одному из прежних женихов, скорее всего Ланкастеру, или принять предложение Фицроджера, когда он его сделает.

Она откинулась на подушки и в который уже раз принялась гадать, какой из вариантов лучше. Было слишком рискованно делать ставку на короля, а она никогда не любила азартные игры.

Значит, Ланкастер.

Ланкастер был намного старше ее, но большая разница в возрасте была делом обычным, и ее не следовало принимать во внимание. Она хорошо знала, в чем заключается долг леди Кэррисфорд. У нее нет права думать о собственных удовольствиях, поскольку прежде всего она обязана найти надежного покровителя для своих людей.

Став женой Ланкастера, она переедет в его родовой замок на севере страны. В Глостершире она будет появляться лишь изредка. Между прочим, Ланкастер владеет Бридоном, расположенным неподалеку от Кэррисфорда, но почти не бывает там. Он и теперь не заглянул туда, когда направлялся в Кэррисфорд, чтобы сделать ей предложение.

Брак с Ланкастером будет означать отказ от Кэррисфорда.

И как прикажете ей управлять Кэррисфордом с другого конца страны? Как она узнает, что здесь все в порядке и в замке царят мир и справедливость?

Эти вопросы ее не волновали, пока ее отец сам правил своими землями. Он был отнюдь не стар, и само собой подразумевалось, что лорд Бернард дождется сыновей Имоджин, которым Кэррисфорд достанется по наследству. Однако теперь все изменилось. Имоджин вернула себе Кэррисфорд ценой невероятных усилий, она пошла на огромные жертвы — и только ради того, чтобы от всего отказаться?

Решение напрашивалось само собой, но это не делало его более приятным.

В конце концов, любой влиятельный английский лорд — выберет ли его король или она сама — сразу потребует от нее, чтобы она жила в его замке, вдали от Кэррисфорда.

Любой лорд, кроме Уорбрика или Фицроджера, чьи владения граничили с ее собственными.

Об Уорбрике не могло быть и речи.

Замок Клив находится совсем близко. Ей не составит труда приезжать сюда хоть каждый день.

И хотя Фицроджер был ей неприятен, она не могла не отдать должное его компетентности. Если ему не мешать, он сумеет защитить границы обоих поместий, и можно не сомневаться, что он отнесется к своим обязанностям честно и добросовестно.

Имоджин вытерла о подол вспотевшие от волнения ладони. Ей предстояло сделать самый важный выбор в своей жизни.

В комнату вошла Марта с огромной охапкой белья.

— Что думают люди о лорде Фицроджере? — спросила у нее Имоджин.

Марта отложила белье и задумалась.

— Рука у него железная, это точно. Кое-кто пытался увиливать от работы да жаловаться, но скоро всем стало ясно, что у него бездельникам не поздоровится. — Служанка принялась разбирать белье. — Он, конечно, справедливый хозяин, но своим людям спуску не дает. Все солдаты ведут себя прилично, ни один даже меня не ущипнул. — Почему-то в ее голосе послышалось сожаление.

Имоджин провела языком по сухим губам.

— А он… он никого не сек кнутом?

— Кнутом? — Марта искренне удивилась. — Нет, леди, я ни о чем таком не слышала. Разве что у сэра Реналда есть кнут, и он прохаживается им по спинам тех, кто отлынивает от работы. Есть, знаете ли, и такие.

У Имоджин закружилась голова.

— Сэр Реналд? — А она-то считала его добрым человеком! Но не это поразило ее сильнее всего. — Уж не хочешь ли ты сказать, что мой отец распустил людей в Кэррисфорде?

— Боже милостивый, да ни в жизнь, миледи! — всполошилась Марта. — Сэр Бернард был настоящим лордом, хозяином над своими людьми. Но времена меняются. Пока был жив ваш батюшка, все здесь шло как по маслу лет двадцать, не меньше. Вот многие и привыкли к покою и достатку. А теперь все пошло кувырком, и половина народа погибла. — Она сердито встряхнула простыню, на которой были видны следы сапог. — Вот, полюбуйтесь! Это как раз то, о чем я говорила! Плохая работа! — И она кинула простыню на пол, чтобы вернуть прачкам. — Нам всем сейчас надо трудиться за двоих, а это многим не нравится. И думается мне, что те, кто не спешит возвращаться, специально делают вид, будто не знают, что вы вернулись в замок. А на самом деле они отсиживаются, чтобы потом явиться на готовенькое и зажить как ни в чем не бывало.

Имоджин знала своих людей и понимала, что в рассуждениях Марты есть немалая доля правды. В Кэррисфорде жизнь долгие годы оставалась легкой и безмятежной, и не только для нее, но и для ее подданных.

Внезапно ее осенило: так вот на кого охотится Фицроджер! Он ни за что не стал бы тратить время, гоняясь за оленем, когда в замке полно мяса. Он ловит ее пропавших слуг. И Имоджин снова вспомнила скользкий от крови позорный столб.

— Клянусь святым причастием, — процедила она, — если он хоть пальцем тронет кого-то из моих людей…

Она немедленно приказала передвинуть свою кровать к окну, чтобы следить за всем, что творится во внутреннем и внешнем дворах. И теперь, когда Фицроджер вернется, она сразу узнает, каковы его намерения. Осталось только дождаться его возвращения.

Фицроджер приехал один. Она отметила, что он ездил без шлема, в одном кожаном кафтане с нашитыми стальными пластинами. И подумала с досадой, что такая куртка вряд ли защитит его от меткой стрелы.

А потом разозлилась еще пуще: какое ей дело до его безопасности?

Не потому ли она так волнуется, что он стал ее временной защитой от невзгод реального мира?

Нет, потому, что она решила выйти за него замуж.

Решение пришло само собой.

И она посмотрела на него другими глазами. Это ее человек. Это ее защитник. И ему следует получше заботиться о себе, потому что от мертвого какой прок?

Но если она приняла решение, тогда почему у нее пересохло во рту, а сердце бьется часто и неровно? Неужели ей страшно? Нет, это чувство не походило на страх.

Он кинул поводья конюху, а сам направился к замку легкой, летящей походкой. Как будто не провел все утро в седле. Имоджин была бы только рада, увидев в нем хоть какие-нибудь признаки слабости. Почему бы ему не охрометь, например?

Запоздало сообразив, что противоречит сама себе, она сердито закусила губу. Это тип совсем сбил ее с толку!

Он исчез из виду, но по-прежнему занимал все ее мысли. Она готова была признать, что для Кэррисфорда Фицроджер будет хорошим хозяином. Но будет ли он хорошим мужем для нее? Будет ли он добр к ней? Пожалуй, да — если ему не перечить. Решится ли он поднять на нее руку? Тоже да — если она заслужит наказание. Она содрогнулась, но с удивлением обнаружила, что почти не испытывает страха. Кажется, она все-таки поверила в его честность.

Оставалось лишь молить небеса, чтобы она не ошиблась. Ведь при желании он может прикончить ее одним ударом.

А как насчет первой брачной ночи? От этой мысли ей стало не по себе.

Она вспомнила Дженин и зажала рот рукой, борясь с тошнотой. Это не должно, не могло быть так плохо, как для Дженин!

Они будут лежать в кровати, а не на столе. Она не станет сопротивляться, а значит, никому не придется держать ее силой. Фицроджер наверняка не такой… не такой огромный, как Уорбрик.

В конце концов, близость — обычное дело, и без этого у нее не будет детей. Она сумеет выдержать столь трудное испытание подобно всем женщинам, начиная с самой Евы. Однажды она сломала руку и даже не пискнула, пока ей вправляли кости и накладывали лубки. Надо просто зажмуриться и думать о чем-нибудь приятном.

Итак, чем скорее она обо всем ему скажет, тем скорее с этим будет покончено и она спокойно займется восстановлением Кэррисфорда. Она прислушалась: он, наверное, сейчас к ней войдет.

После долгого ожидания ей стало ясно, что он вовсе не спешит явиться к ней с докладом. Это вызвало у нее досаду, но Имоджин быстро справилась с ней. Нельзя показывать Фицроджеру, что ее задело его невнимание.

Задумчиво барабаня пальчиком по подбородку, Имоджин прикидывала, какую ей избрать линию поведения. Она может послать за ним и ознакомить со своим решением. Очень соблазнительно — поскорее покончить с этим вопросом. Но в то же время она понимала, что гораздо мудрее потерпеть еще немного и последить за его действиями. А вдруг это позволит ей заключить брачный контракт на более выгодных условиях?

Ее отвлек шум во дворе. Оказывается, это солдаты Фицроджера вернулись в замок. Они ехали верхом и гнали перед собой толпу ее людей, как будто это было стадо овец. Правда, ее подданные не выглядели избитыми или хотя бы испуганными. Она затаилась в ожидании: что будет дальше?

Фицроджер вышел и подождал, пока замковые слуги войдут во внутренний двор. Их построили перед ним в шеренгу. Он опросил каждого, сверяясь со списком, который держал в руке.

От волнения ей стало трудно дышать. Ведь это же список ее челяди! Какое он имеет право пользоваться им без разрешения?

Фицроджер что-то давал слугам и отправлял их на работу. Случайный луч солнца сверкнул на мелкой монете, и Имоджин догадалась, что каждый из ее подданных получил из его рук по серебряному фартингу. Похоже, Фицроджер выбрал самый верный способ расположить к себе людей и возместить им убытки, но Имоджин сочла себя преданной. Ведь это выглядело так, будто он лично нанял всех ее слуг!

И теперь уже все в замке станут звать его хозяином.

Имоджин почувствовала, что у нее болят зубы. Оказывается, все это время она что было сил стискивала челюсти. С ее губ сорвалось несколько нелестных эпитетов в адрес этого лорда. Она даже представила, что держит в руках лук и целится в него.

И вот уже стрела со свистом рассекает воздух, чтобы ударить…

Внезапно он оглянулся и посмотрел прямо на нее. Она чуть не спряталась под подоконником, как будто и правда выстрелила. А он поднял руку в молчаливом приветствии и продолжил разговор со слугами.

Они, однако, успели проследить его взгляд и теперь всячески выражали свою радость.

— Слава леди Имоджин! Слава Кэррисфорду!

Она улыбнулась и помахала в ответ.

Вот тебе, Бастард Фицроджер! Они еще не забыли, кто их хозяйка!

Эта простодушная радость немного подбодрила ее, но все еще вызывала раздражение та самоуверенность, с какой он возложил на себя полномочия ее доверенного лица. Чего доброго, люди станут думать о нем как об их лорде, пока она валяется в постели, проклиная свои кровоточащие ноги.

Она откинулась на постель и закрыла глаза. «Отец, отец! — мысленно обратилась она к своему земному отцу, а не к тому, что правит на небесах. — Правильно ли я поступаю? Почему ты так плохо меня подготовил? Я всегда думала, что выберу мужа по твоему совету, а потом буду жить долго и счастливо, зная, что ты по-прежнему заботишься обо мне!

Посмотри на меня, отец! Наставь меня на правильный путь…»

Она услышала, как открылась дверь, и распахнула глаза. На пороге стоял Фицроджер.

— Ты заснула? — спросил он. — Прости, если разбудил. — Он успел снять кафтан и остался в одних лосинах и тонкой белой тунике, перехваченной тонким ремешком. В распахнутом вороте видна была мускулистая шея, блестевшая от пота.

Имоджин торопливо села в постели.

— Я думала об отце, — призналась она.

Он присел на край кровати. Это выглядело ужасно неприлично, и она уже хотела возмутиться, но потом решила, что ей предстоит разговор об очень важных делах и поэтому сейчас не стоит обращать внимание на такие мелочи.

— Ты ведь едва успела его оплакать, правда? — спросил он. — Судя по рассказам, лорд Бернард в тебе души не чаял, и ты должна сильно по нему тосковать.

— Конечно, я тоскую. Но нельзя сказать, что он не чаял во мне души. Он просто меня любил. — У нее перехватило дыхание, и ей пришлось замолчать, чтобы совладать со слезами, просившимися наружу.

— Между прочим, нет ничего стыдного в том, чтобы плакать от горя, если недавно умер близкий человек.

Но Имоджин уже выдержала битву с собственной слабостью и отчеканила:

— Я никогда не буду плакать перед тобой, Фицроджер! В этом я тебе клянусь!

По тому, как окаменело его лицо, она догадалась, что он старается совладать с душившим его гневом.

— Позволю себе надеяться хотя бы на то, что ты не будешь плакать из-за меня, — сдержанно проговорил он. — Однако боюсь, что этого не избежать. — Он встал. — Если ты сейчас не в настроении, думаю, мне лучше уйти.

Он был уже на полпути к двери, когда Имоджин крикнула:

— Стой!

Он обернулся, слегка удивленный, но гораздо больше удивилась она сама. Имоджин не могла бы сказать, почему это так важно: удержать его здесь. Совершенно очевидно, сейчас не самый подходящий момент для разговора о браке.

— Нам надо кое-что обсудить, — заявила она.

— Вот как?

— Ты похоронил без меня мою тетку, — напомнила она ему самую свежую обиду.

— Это было необходимо.

— Ты мог бы подождать один день. Я хотела с ней попрощаться. Она была мне очень дорога.

— Прости. — Имоджин не могла понять, что написано на его лице, но по крайней мере там не было угрозы. — Но получилось так, что откладывать было нельзя.

Ведь не станет же она требовать, чтобы тетю Констанс выкопали лишь ради того, чтобы она могла с ней проститься?

— А как насчет тех бедолаг, которых ты отлавливал в лесу и гнал сюда, словно стало овец?

— У них был такой вид, будто они заблудились, — усмехнулся Фицроджер. — Вот я и показал им дорогу домой.

— Я не желаю, чтобы их наказывали, — проговорила она.

— Никого и ни за что? И не важно, что они натворили?

Он снова издевался над ней и даже не пытался это скрывать!

— Я не желаю, чтобы в Кэррисфорде кого-то пороли кнутом. Я помню, что видела в Кливе.

— Ага. — Ему сразу стало не до веселья. — Ты извелась от жалости к той паре бездельников? Вот пример истинно христианского милосердия!

Имоджин не могла отделаться от чувства, что говорит что-то не то, хотя не могла понять, в чем она ошиблась.

— Пьянство не заслуживает поощрения, но и такого жестокого избиения — тоже.

Он больше не смеялся.

— Имоджин, иногда я могу быть суров, но никогда не бываю жесток. Моим солдатам на посту не разрешается пить ничего крепче разбавленного эля, и все отлично об этом знают. Эти двое не только напились в стельку, но еще и взялись насильничать. Одной из их жертв была маленькая девочка, которая вскоре скончалась. Я имел полное право вздернуть их, чтобы другим неповадно было, но решил, что порку они запомнят надолго.

Имоджин не знала, что и сказать. Они изнасиловали девочку? Сколько ей было лет?

Он пожал плечами, по-своему истолковав ее молчание.

— Ты не видела их жертву, и наказание вполне могло показаться тебе чересчур жестоким. Но поверь, у меня и в мыслях не было наказывать тех людей, что вернулись сегодня в замок. Это наверняка отпугнуло бы остальных.

— Они бы сами вернулись, как только услышали, что Уорбрик ушел, — возразила она. — Просто новости распространяются слишком медленно.

— В этих краях новости разносятся быстрее пожара, леди Имоджин. Вам даже нет нужды посылать гонца к королю. Он уже наверняка прослышал о вашем несчастье. Вы и глазом моргнуть не успеете, как новые толпы поклонников станут обивать ваш порог, включая и милого вашему сердцу Ланкастера. Прикажете мне их принять?

Это снова возвращало разговор к самой опасной теме.

— А разве есть другой вариант? — спросила она, чувствуя, как у нее пересохло во рту. А вдруг он сам сделает первый шаг?

Она увидела, каким пламенем вспыхнули изумрудные глаза, и чуть не потеряла сознание.

— Я, — негромко промолвил он. — Лучше иметь дело с тем дьяволом, которого уже знаешь…

Он оставался совершенно спокоен, но по едва заметным признакам — выражению глаз, слегка участившемуся дыханию — она поняла, что он хочет ее — вернее, Кэррисфорд — больше всего на свете.

И это давало ей определенное преимущество.

Она не спеша перевела дух.

— Я хочу Кэррисфорд, — сказала она, из последних сил стараясь не уступить ему в умении держать удар.

— Что это значит? — Он в три шага преодолел расстояние до ее кровати.

— Я буду править в Кэррисфорде после того, как мы поженимся.

Он не спускал с Имоджин напряженного взгляда.

— Ты наберешь собственное войско? — На сей раз Фицроджер не шутил и не издевался. Он вел с ней деловой разговор. И даже воспринимал ее всерьез.

— Нет, — сухо ответила она. — Как мой муж, ты сделаешь это сам и сам будешь командовать солдатами. Но они будут получать денежное вознаграждение из казны Кэррисфорда. Подати с моих земель по-прежнему станут поступать в замок. Все хозяйство останется раздельным, и здесь я буду полной хозяйкой.

Он подумал и коротко кивнул.

— Жить мы будем вместе?

Она услышала «спать вместе» и покраснела.

— Конечно. Наши замки не так далеко друг от друга. Я думаю, мы сможем переезжать из одного в другой. И в случае необходимости нам легко будет оказаться там, где надо.

Ее сердце билось часто и гулко, но не от страха, а от возбуждения. Он слушал ее, он действительно ее слушал! Он не злился, слушая ее условия. Имоджин пьянил вкус внезапно обретенной власти.

— И я хочу, чтобы ты отомстил, — отчеканила она. — Отомстил Уорбрику.

— Принести тебе его голову на блюде? — мрачно улыбнулся он и пожал плечами. — Можешь не сомневаться, Имоджин, я убью его ради тебя.

— Убьешь? — потрясенно переспросила она.

— Разве ты не желаешь ему смерти? — изумился Фицроджер. — Да ты у нас просто образец всепрощения в таком случае!

— Нет, — возразила Имоджин, не зная, какие подобрать слова, чтобы выразить охвативший ее страх.

Она готова была поклясться, что заметила на его губах мимолетную улыбку, но он быстро овладел собой.

— Ты испугалась за мою жизнь? — удивился Фицроджер. — Вот так новость! Я не помню, чтобы кому-нибудь было дело до моей жизни!

— А какой мне толк от твоего трупа? — рассердилась Имоджин. Ее действительно ужаснула мысль, что Фицроджеру придется драться с великаном Уорбриком. Однако ее страх был ему приятен, и это не могло оставить Имоджин равнодушной.

Но чтобы никому не было до него дела?..

— Верно подмечено, — без малейшей обиды подхватил он. — Значит, таковы твои условия? Ты распоряжаешься в Кэррисфорде, а я убиваю Уорбрика.

Это прозвучало слишком сухо, по-деловому.

— Да, — подтвердила Имоджин. — Но я не требую, чтобы ты немедленно убил его. Я готова положиться на твое слово.

— Вот и хорошо, потому что в данный момент я не знаю, где его искать.

— А ты уже искал?

— По-твоему, я могу забыть о таком опасном враге? Он не вернулся в свой замок, но и в окрестностях его не видно. Не исключено, что он ушел в Эрандель. Там вот-вот начнется война между королем и Беллемом. И я обязан предупредить тебя, что в этом случае у меня будет мало шансов собственноручно убить его. Кроме того, Беллем и Уорбрик могут сбежать из страны, и я вряд ли смогу их догнать.

— Ты на редкость честен, — заметила Имоджин. Столь необычная откровенность только усилила ее страхи и подозрения.

— Я же говорил тебе, что всегда стараюсь быть честным. И с тобой я тоже буду честен, если позволишь.

Это немного ее успокоило.

— Тогда я не буду настаивать, чтобы ты сдержал слово, если обстоятельства сделают месть невозможной. — Теперь, когда решение было принято, на душе у нее заметно полегчало. — Итак, — неуверенно продолжила она, — раз мы решили пожениться, нам предстоит решить множество неотложных задач. Мы должны выяснить, каким образом захватчики проникли в Кэррисфорд, и покарать предателя. Кстати, тебе не удалось узнать ничего нового? И конечно, потайной ход следует заложить наглухо…

— Не торопись, Имоджин. Что конкретно ты имела в виду, говоря, что будешь распоряжаться в Кэррисфорде?

Имоджин растерялась. Он ни за что не откажется от приза, который сам идет к нему в руки! Но тогда к чему он придирается?

— Управление всем хозяйством, — начала перечислять она, — сбор податей, управление работниками и казной. — Это была самая легкая часть. И она закончила с таким видом, словно бросала ему вызов: — А еще судебная власть.

И снова с его стороны не последовало ни гнева, ни возражений.

— А если арендаторы откажутся вовремя платить ренту? Или на них нападут разбойники или другой лорд? Если придется карать злоумышленников?

— Тогда твои люди будут выполнять мои приказы и мою волю, — заявила она, твердо ответив на его ироничный взгляд. — Ведь это возможно, разве не так, лорд Фицроджер?

Он улыбнулся. Он не скрывал, что одобряет ее попытку настоять на своем, и Имоджин заметно приободрилась.

— Безусловно, это возможно, — заверил он. И добавил: — Но с моего ведома.

На нее словно вылили ушат ледяной воды.

— Что?!

— Ты вольна будешь распоряжаться в Кэррисфорде по своему усмотрению, Имоджин, но исключительно с моего ведома. Мои люди будут подчиняться тебе, но они все равно останутся моими людьми. Если ты скажешь «Идите!», а я скажу «Стойте!», они останутся на месте.

— Это нечестно! — От возмущения она забыла о кровоточащих ногах и встала на колени.

— Это — жизнь. — Он поймал ее за плечи прежде, чем она успела отшатнуться. — И ты выторговала себе совсем не плохие условия. Так мы поженимся или нет?

— Нет!

Он покачал головой и улыбнулся. У Имоджин губы сводило судорогой от желания кинуть ему в лицо, чтобы он убирался ко всем чертям вместе со своими людьми. Она по-прежнему останется хозяйкой Кэррисфорда, а это намного больше, чем может дать ей любой мужчина в Англии, будь это даже сам Ланкастер.

— Да, — тихо сказала она.

Его глаза победно сверкнули, а пальцы еще сильнее стиснули ее плечи. Имоджин хотела отодвинуться, но он привлек ее к себе. Она оказалась притиснута к его сильному телу и почувствовала исходящее от него тепло сквозь тонкую тунику. Она почувствовала запах трав, которыми были переложены в сундуке его вещи, но за день, проведенный в седле, он успел пропитаться запахом конского пота и свежего ветра. У Имоджин почему-то подогнулись колени, и теперь ему приходилось поддерживать ее, не давая упасть.

— Что ты делаешь? — возмутилась она.

— Я не собираюсь тащить тебя в постель, Рыжик, — заверил он с ласковой улыбкой. — Но как ты отнесешься к поцелую?

— Нет, — ответила она, но прозвучало это неубедительно. — Это всего лишь династическое соглашение!

— Всего лишь? — лукаво переспросил Фицроджер, поднимая ее лицо за подбородок и не спуская с нее смеющихся глаз.

— Я никогда бы не выбрала тебя, — проворчала она, — если бы ты не был соседом с обученным войском!

— Значит, мы просто созданы друг для друга! — Он и не думал обижаться. — Я тоже не выбрал бы тебя, не владей ты изрядным куском Англии!

Прежде чем она успела возмутиться, их губы соприкоснулись. Он держал ладонь у нее на затылке, и у Имоджин не оставалось иного выхода, как покориться.

Она решила, что поцелуи — весьма странное занятие. Нет никакого смысла сливаться губами. Но почему тогда все ее тело стало податливым, как горячий воск? Это было похоже на то, как если бы она опустилась в горячую ванну или выпила чересчур крепкого вина. А близость его тела, отделенного от нее лишь тонкой туникой и ее платьем, действовала на нее возбуждающе.

Хорошо хоть, что это не считалось грехом…

Ее руки сами легли на его плечи. Ведь надо же ей за что-то держаться, чтобы не упасть с кровати?

Твердые, выпуклые мышцы у него на плечах заметно расслабились под ее ладонями. Она ощутила излучаемую ими огромную мощь и почувствовала себя защищенной. Она задрожала в его объятиях.

Он отодвинулся и легонько чмокнул ее в нос. Он был совсем не похож на себя. Моложе. Ласковее. Даже его голос смягчился, когда он шепнул:

— Поверь, Имоджин, мы просто созданы друг для друга!

Она мигом отодвинулась от него и гордо вздернула подбородок:

— Ну разумеется! Ты силен, а я богата!

Он рассмеялся и отпустил ее, снова превратившись в сурового тирана.

— Между прочим, свою силу я уже доказал, Рыжик! А ты не хочешь показать мне свое богатство?

Ну вот, так она и знала! Ему не дает покоя сокровищница! Она постаралась скрыть свою ярость. Она не позволит ему совать нос, куда не следует, пока не будет подписан брачный контракт, утверждающий ее права на Кэррисфорд.

Он понял, что таится за ее упрямым молчанием, и грустно покачал головой:

— Эх, Рыжик! Не вздумай сцепиться со мной из-за чего-то действительно ценного. Опять проиграешь!

— Не проиграю! — Она выпрямилась, словно проглотила палку. — Потому что я — Имоджин из Кэррисфорда, а ты — никто!

На его лице появилась такая гримаса, что у нее душа ушла в пятки, хотя она не подала и виду.

— Если дойдет до драки, — вкрадчиво проговорил он, — то выиграю я, потому что ты — всего лишь Имоджин из Кэррисфорда, а я — вплоть до последнего времени — был никем. Я знаю такие способы драться, о которых ты и понятия не имеешь. Ты до сих пор не знаешь, Рыжик, что такое жизнь, и если будешь хорошей девочкой, я позабочусь, чтобы тебе никогда не пришлось этого узнать.

Он вышел, не дожидаясь ответа, и его стремительные шаги раздались на винтовой лестнице.

— Я ненавижу тебя, Бастард Фицроджер! — закричала она ему вслед.

Шаги затихли.

Имоджин замерла, едва дыша. Она впервые разозлилась до такой степени, что у нее хватило дерзости напомнить ему, что он бастард.

Прошло несколько томительных мгновений, прежде чем звук шагов возобновился. Он спустился вниз. Имоджин без сил рухнула на постель. Он не стал вымещать на ней свою ярость.

И это почему-то разочаровало ее.

Вскоре раздался стук в дверь и в комнату вошел Реналд де Лайл с пергаментом, пером и чернилами.

— Это еще для чего? — подозрительно осведомилась Имоджин.

— Ваш брачный контракт. Тай полагает, что раз вы являетесь стороной, выдвигающей условия, лучше вам изложить их на бумаге.

Она ошалело захлопала ресницами.

— Фицроджер позволит мне написать все, что я хочу?

— Как видите, — ответил де Лайл с галантной улыбкой. — Ах, хотел бы я иметь золотистые кудри и огромные голубые глаза! Он бы и охнуть не успел, как я увел бы у него из-под носа этот замок!

— Только если бы вы на нем женились! — отпарировала она.

— Верно. И только если бы у меня самого был такой же прекрасный замок. — Он протянул ей пергамент. — Изложите ваши пожелания, милый цветочек!

Как только он ушел, Имоджин прикинула, что ей следует написать. Но в конце концов написала в точности то, о чем они договорились — исключая пункт о мести Уорбрику, — и даже упомянула о том, что будет править Кэррисфордом с его ведома. В конце концов, чудес на свете не бывает, а без этого условия он не подпишет контракт.