Неизвестный (СИ)

Глава 11. Тайный коридор

Желания о которых я и не мечтаю?

«Волчица, поможешь мне его увидеть?».

С этими мыслями я легла спать. Раз надо отпустить — отпустим. Вдруг и вправду получится. Он — это первое, что пришло мне в голову из разряда «хочу, но не могу».

«Но завтра обследуем тайный коридор, а то так и дело встанет».

Ночью, хотя я надеялась, я никуда не ходила и мне ничего не приснилось.

Утром, собираясь на занятия, я ещё раз отметила как уже привыкла к Соле, как пусто без нее. Вроде и живём раздельно всего-то пару недель, а я очень соскучилась. Отец, первый советник, не разрешил своей дочери возвращаться. Я его понимаю, я бы тоже переживала очень.

Как слышу или думаю о слове «скучаю», сразу вспоминаю свою семью.

«Как думаешь, как они?».

Они, наверное, с ума сходят. Надеюсь, что они меня похоронили, а не ищут по всем уголкам планеты. Мой брат, майор МВД, поди перевернул весь наш уральский город уже через три дня.

Похоронить — это лучший вариант из всех. Если я не вернусь, то не буду им душу выворачивать больше, вернусь, то… даже и не знаю, не лезет в голову ничего годного.

Ох, где же взять сил пережить все это. Боюсь даже подумать о том, что родители могу подорвать здоровье из-за нервов и переживаний обо мне.

Предательские слезы опять полились из глаз, я начала всхлипывать.

Надо взять себя в руки и идти на занятия.

Тренировку я сегодня пропустила, после вчерашнего насыщенного дня хотела восстановить силы. Поэтому на завтраке меня поймали парни и завалили вопросами все ли со мной а порядке. Договорились завтра отправился вместе к Рендеду и попрощались до вечера.

«Надо Рену набрать пирожков с рыбкой из столовой, любимых его».

На переменах старалась незаметно осматриваться, народу не много, иногда в коридорах и вовсе никого нет, так что это было не трудно. В нашей группе осталось всего семь человек с четырех факультетов. В основном ставили нам общие дисциплины и то, что более менее подходило многим.

К концу занятий я нашла ещё три прохода в разных частях здания.

А после занятий я отравилась в тренировочный зал. Мы не договаривались с ректором о том где будут проходить занятия, поэтому отправилась туда, где виделись в последний раз.

«Думаешь придет?».

Весь день я старалась разговаривать с волчицой, хоть та и не отвечала, я думаю она меня слышала. Надо с чего-то начинать налаживать контакт.

Я села на пол у стены, вытянула ноги и, откинув голову, закрыла глаза.

Я представляла свою волчицу, именно саму волчицу, а не себя волосатую, мускулистую и с волчьей мордой. Потому что при мысли о ней я видела красивую самочку, с гладкой, блестящей бурой шёрсткой, а если ее потрогать, она обязательно будет густая, прямо как мои волосы, и серебристыми глазами.

Мои мысли прервал Хольд, который опять незаметно вошёл, как он так двигается?

— Готовы? — сухо спросил он.

— Готова, — не задумываясь ответила я, все равно не отвертеться, — К чему?

Он ухмыльнулся и стал расстёгивать камзол. Я сглотнула, то как он ловко доставал из петелек пуговицы своими длинными пальцами, оказалось неожиданно сексуально.

Я шумно перевела дыхание и взгляд, уткнувшись на его кадык, но глаза сами, живя своей жизнью, оказались на его не очень пухлых, на вид жёстких и четко очерченных губах.

Я сглотнула и вообще, от греха подальше, закрыла глаза. Мои, так не вовремя появившиеся, молнии начали бегать по груди и покалывать пальцы.

— Как дела с желаниями? — с хрипотцой спросил он и откашлялся, голос его стал совершенно при этом другим, очень волнующим.

— Все очень странно с ними, — сипло ответила я.

— Сделала то, что хочется?

— Нет, не получилось, но я пыталась.

— Жалко, — с непонятной для меня интонацией ответил он, — А сейчас, что хочешь?

— Вам не понравится, — мое дыхание участилось, его запах стал ближе.

— Давай проверим, — горячее дыхание коснулось моего лица, а я думала он всегда и везде холодный, — даже читать твои мысли не надо и не надо обладать нюхом оборотня, что бы понять как ты возбуждена.

Он чертовски прав, я возбуждена и взвинчена. Холодный ректор и просто очень сексуальный мужчина стоит сейчас непозволительно близко ко мне и у меня дрожат пальцы от того, как сильно я хочу его потрогать.

— Делай, — шепнул он

Я открыла глаза и уткнулась взглядом в мощную грудь, обтянутую белой рубашкой. Верхние пуговицы были расстегнуты и я видела жёсткие черные волоски, кадык его дернулся, когда он сглотнул. Я подняла руку и провела пальцами по его шее и внутри, где-то в груди, у меня зародилось утробное рычание, похожее на мурлыканье кошки, которая кайфует. И я кайфовала, когда повела по шее вниз к груди. Мне нравится его кожа, очень приятная на ощупь.

Его руки легли на мою талию и сжали. Он притянул меня ближе и это меня отрезвило.

Что я творю? Это же ректор!

Я отскочила от него как ужаленная и уставилась на него в удивлении. Он смотрел на меня в не меньшем. Мы постояла несколько секунд так и я выбежала из зала, как ракета. Даже сумку не взяла. Завтра зайду утром.

В комнате перевела дыхание, понять, принять и объяснить, что это вообще было, я не смогла. Наваждение какое-то, может после длительного воздержания больше года это нормальная реакция, на молодого, привлекательного мужчину?

А как же истинный? Значит истинности с тем мужчиной у меня нет? А если…

Нет, это точно бред.

Ректор не может быть тем мужчиной.

И истинными мы быть не можем, он бы, наверное, уже сообщил мне и попытался познакомится поближе. Или нет? Или просто я ему не нужна. Тогда зачем спит со мной? Нет смысла во всем этом.

Окончательно убедившись в бредовости своей мысли я побрела на поздний ужин, парни уже заждались меня.

На ужине я смогла отвлечься, ребята на перебой рассказывали смешные истории с адептами и очень подняли мне настроение. Мы просидели в столовой до позднего вечера. Я вернулась в комнату, когда уже было темно, открыла учебники по тем дисциплинам, по которым преподавателям не нашли замену и погрузилась в чтение.

В полночь я захлопнула учебник, сделала все процедуры перед сном, выключила свет и легла спать. Все как обычно. Выждав полчаса, я мысленно произнесла «Акэм» и полежав ещё пару секунд, поднялась.

Одевалась я тихо, почти не шурша одеждой, по привычке, с утра Сола вставала позже меня, и вышла в темный коридор общежития.

«Ты же мне поможешь?», на мой вопрос я почувствовала непроизвольное тихое урчание и улыбнулась, что чуть щеки не треснули. Оказывается, для счастья надо так мало, только знать, что твоя девочка всё-таки слышит тебя.

В академии я добралась до первого прохода и стала искать камень. Я все прекрасно видела, думаю мои глаза даже светились сейчас.

На обход коридоров ушло три часа. На каждом этаже в каждом коридоре я нашла тайные проемы. Внутри ходов были и лестницы между этажами, а сами они проходили между кабинетами, некоторые вдоль стен коридоров, некоторые вдоль внешних стен, там где были подсобные помещения и не было окон. Коридоры петляли, даже с моей памятью с первого раза их не запомнить.

На все про все ушло три часа, а около четырех я уже ложилась в кровать.

«Может во сне встретимся?», ответа не последовало.

«Спокойной ночи».

И сама, перевернувшись на бок, уснула.

Опять не было никакого сна и походов никуда тоже не было.

На тренировке Маркус меня погонял так, что ноги дрожали, а дыхание не успевало выровняться. Душ и завтрак, лекции и унылые лица адептов, но кое-что было не как обычно. Ректор поймал меня на перемене после второй лекции и сообщил, что занятие пройдет в его кабинете.

Туда я и направлялась сейчас, как на эшафот. Вот кого, а Хольда видеть я хотела в последнюю очередь, особенно после вчерашнего.

Я постучалась и после сухого разрешения войти, открыла дверь. В меня тут же полетела ручка, я видела это как в замедленной съемке и успела ее поймать у своего лица.

Я ошарашенно уставилась на ректора, а он с удовлетворением смотрел на меня.

— Значит, с волчицей ты немного успела познакомится. Вчерашний урок даром не прошел? — ледяным голосом спросил он, вернув своему лицу каменное выражение.

Вот гад!

— Не прошел, — согласилась я, урок я вынесла. Ни за что не доверять этому типу. Вижу цель — не вижу препятствий. И неважно, что может сделать другому человеку больно.

— Что ты делала после?

— У меня была увлекательная ночь, — я сощурила глаза и соблазнительно улыбнулась.

Хольд сглотнул и прокашлялся. Сжал кулаки и заиграл желваками. Злится? А сейчас-то что?

— Хорошо, это то, что вы хотели?

— Ага, уже несколько дней об этом думала.

Пререкаться можно вечно, но делу это не поможет. Мы вернулись к обсуждению моего состояния. Я без утайки рассказала, что иногда волчица тихо порыкивает, когда соглашается со мной или урчит от удовольствия. Где-то внутри, далеко, но я чувствую.

— Что делаем дальше?

— Дальше? — ректор задумался, — Объяснения были, провокации были, проверка реакции была, на тренировках результаты все лучше и лучше. Дальше… — он снова замолкает и устало трёт лицо, — Не было у меня времени, что бы придумать, что дальше. Сиди, читай что-нибудь, у меня дел по горло, — кивает в сторону кресла для посетителей.

Два года прошло с прошлого посещения этого кабинета, а тут ничего не заменилось. Все такой же порядок на столе, все такой же слой пыли на стеллаже с книгами.

Я села, немного удивлённая. Немного, потому что я прекрасно понимаю, что занятия со мной была чистой воды импровизация. Достав учебники, я выбрала тот предмет, по которому пробелов больше, из-за долго отсутствия сначала в поместье, потом во дворце.

Защитные артефакты давались мне легко. Запомнить и изучить свойства стандартных защиток не составляет для меня труда, вопрос только в том, будут ли преступники пользоваться стандартом, если можно заказать или сделать своими руками уникальные.

Сидеть с ректором в одном небольшом помещении кажется невыносимым, слишком сильный его уникальный запах витает в воздухе.

Сердце грохочет, мне как будто шило в одно известное место вставили и я из-за этого постоянно ёрзаю на стуле. А дышу настолько глубоко и часто, что в горле пересохло, а язык сам облизывает мои губы.

Поглядывая на ректора, как мне кажется незаметно, я постоянно натыкаюсь на одну и ту же напряжённую позу, только руки двигаются, перекладывая листы. Видимо, так что-то не очень радостное, вон как ноздри раздуваются.

Просидев в тишине несколько часов, ректор молча поднял свои ледяные глаза на меня, а потом стрельнул в сторону двери. Я, так же молча, быстро покидала в сумку все, что достала и, быстрым шагом, вышла.

Найдя ребят в своем кабинете для тренеров, я сказала, что освободилась и мы отправились во дворец. Полчаса тряски в карете, которую тащат быки, и мы на месте.

Рендед жил теперь в обычных покоях, в гостевом домике, мини-замке. Чувствовал он себя хорошо, по всем показателям его здоровье было отличным, но при этом выглядел он как живой мертвец.

— Что, Рен, решил переквалифицироваться в вампиры? — вместо приветствия начал Маркус, — Смотри, это место у нас уже занято, — продолжал он веселится, вызывая улыбки у ребят, но не у нас с Рендедом.

Нет, Маркус не бесцеремонный болван, он просто не знает как поддержать друга. Оборотень жил в стае, которая являлась главными поставщиками досок для отделки. Это самое модное интерьерное решение во всех частных домах. Поэтому Маркус жил не зная бед и что говорить сейчас он не понимает.

— Привет, Рендед, — я села рядом с ним на диван, — Живой, здоровый, что ещё надо?

— Все обратно, мои силы и мой хвост, — прохрипел он и откашлялся.

— И давно ты так сидишь?

— Ты слишком проницательная для девочки, — слабо дёрнул одним уголком губ русал в намеке на улыбку, но глаза остались такими же пустыми, — Я собрался кое куда.

Мы в ожидании уставились на него. Вот уже почти три недели он не подаёт признаков жизни, максимум смотрит на нас и односложно отвечает. А тут уже путешествие!

Я улыбнулась в предвкушении, ведь мы пойдем вместе с ним, никто его не оставит.

— И куда мы отправляемся? — потёр руки Осфальд, читая мои мысли. Мы с парнями переглянулись и улыбнулись.

— Вы в академию, я на гору Светил.

Парни помрачнели, а я не понимающе на них посмотрела, о такой горе я не слышала ещё.

— Где это? И почему не вместе?

За Рендеда ответил Рич. Наш молчаливый Рич.

— Туда не ходят просто так, туда идут за силами.

Я продолжала смотреть на ребят все так же. За силами и за силами. Стоп? Рен хочет вернуть свои силы? Но почему тогда все не возвращают и вообще почему об этой горе не говорили?

— Объясните, я не понимаю.

— Ань, — начал Рендед и посмотрел на меня, — сразу говорю — я пойду и пойду один! Гора, дарующая силы, по легенде там спят наши предки. Оборотни, которые имели полный оборот. Вампиры, ну они не очень изменились. И русалы, которые имели не только хвост и какие-нибудь способности, но и могли управлять водой, а в человеческом виде, при опасности, кожа их покрывалась чешуей, которую нельзя было пробить. И зубы у нас не всегда были такими, в человеческом обличии они были обычные, как у вас, а не лезвия эти, — скривился Рендед. Да, как-то он мне говорил, что девочки не русалки, не хотят целоваться с обладателями таких зубов, его это растаивало, но улыбаться он не переставал, — Многие туда ходили, но возвращались мертвые. Просто появлялись дома трупы и все. Либо не возвращались вовсе. Есть только пара существ, которые вернулись целые и невредимые, император, например, ходят слухи, что ректор тоже. На счёт принца не знаю, но, наверное, он если не был там, то отправится.

Воцарилось молчание. Я прекрасно понимаю, он в отчаянии. Но идти на верную смерть! Да он с ума сошел.

Судя по лицам ребят они думают тоже самое.

— Никто даже не знает, что тебя там ждёт. Да, испытания, но какие? Мы не собираемся тебя хоронить! Может императорская семья свободно ходит туда из-за своей крови, а ректор это всего лишь слух, — при упоминании ректора у меня все внутри сжималось, — поэтому — нет! Решишь свалить, я лично тебя верну и наберу зад! — озвучил наши мысли Маркус.

— Через три дня я отправляюсь, можете обнять меня и попрощаться, а можете злится, обижаться и мы на этом разойдемся, — бескомпромиссно заявил русал, а Маркус, просверлив его взглядом, развернулся и ушел.

Русал сдержал свое слово, он действительно отправился на гору, об этом нам сообщили на следующее утро. Вот хитрец, знал, что его никто сегодня сторожить не будет, они никогда не врали друг другу, они были братьями, которые доверяли свои жизни другим. А Рендед воспользовался этим доверием и ушел, пока его не кинулись.

Три дня Маркус, в обличии оборотня, шел по следу, надеясь догнать его, но он оборвался у подножья горы. Вернувшись и собрав вещи, он наказал Осфольду и Ричу следить и оберегать меня, а сам отправился за Реном. В этот раз никто оборотня не останавливал. Мы молча просидели вечер, я постоянно обнимала одного из своих названых братьев и тихо плакала. Пришел даже Алларик, которого я не видела с того разговора на террасе. Маркус рано ушел спать, что бы выспаться, а с утра, пока ещё никто не проснулся, ушел.

В академии снова начался только что закончившийся траур, не было ни занятий, ни тренировок, никто не верил в возвращение парней. Никто, кроме меня, Осфальда и Рича, думаю ещё и Алларика.

Неделю все ходили мрачные, ведь весёлых, молодых тренеров знали все. Тем более тренера это они пока что, а потом они стали бы боевиками, которые в случае военного положения отправились бы на границы сдерживать тьму. Так что ушли не просто парни, а очень даже завидные женихи.

Все эти десять дней я почти не спала, сердце ныло и болело, оно было где-то там, с ребятами.

Я раз за разом ходила по тайным коридорам запоминая расположение и надеялась встретить кого-нибудь.

Но девять ночей прошли в пустую. Только выучила коридоры наизусть, изучила каждую нишу, но больше никого не подслушала.

Профессор Дороти вел себя как обычно, ничего подозрительного я не заметила. Конечно, полноценно следить за ним не получалось, за мной самой наблюдал ректор, с которым занятия временно прекратились, я просто нервно просиживала свои штаны у него в кабинете, так как у того было очень много дел.

На десятый день опять в пустую исследуя пустой коридор, я наконец-то услышала голоса. Замерев, почти не дыша я пыталась расслышать шепот, но ничего не получалось, они были слишком далеко. Но это было не долго, я слышала как голоса, скрипучий женский и звонкий мужской, начали приближаться, они шли ко мне. Амулет, конечно, делает меня невидимой, но не бестелесной, если они наткнутся на меня, то почувствуют. Жалко, что слух ещё не полноценный, а если бы у меня был оборот, то я ничего бы не пропустила сейчас.

Сзади, меня обхватили поперек талии и заглушили мой вскрик ладонью, приподняли над полом, и понесли в сторону голосов. Я в ужасе округлила глаза, наблюдая как из поворота вышел профессор и старуха в балахоне. Я считала нашу библиотекаршу Бабой Ягой? Нет, вот она, настоящая, сухая, с огромным носом и черными, блестящими глазами. Ее кожа висела как на детской вешалке кофта шестидесятого размера. Видимо, когда-то она была большой. Ростом не больше метра с половиной и горбом, который было видно из-за головы. Волосы седые, жидкие, кое где проплешины, а на пальцах куча колец, которые держались благодаря узловатым суставам.

Вот это ужас! Такую встретишь в темном переулке и сердце остановится, как раз как у меня. Оно не билось до тех пор, пока незнакомец, что тащил меня, не дошел до ниши в стене и не скрылся там вместе со мной, прижав меня собой к стене лицом.

— Тихо, — прошептал и убрал руку с моего рта, а второй продолжал обнимать меня за талию, при этом поглаживая пальцами.

Я сглотнула и попыталась сосредоточиться на старухе, голоса больше не приближались, они остановились.

— Скоро будет собрание, ты должен там быть, — скрипел голос.

Мужчина уткнулся носом в изгиб моей шеи и с силой втянул воздух. По моей коже побежали мурашки.

— Нечего маленьким, хорошеньким девочкам подслушивать чужие разговоры и лезть куда не стоит, — прохрипели сзади и, сжав мои бедра, приподнял на носочки и ткнулся своим пахом в мои ягодицы. Крепким, твердым пахом.

Дрожь прошла по моим ногам и я с силой втянула воздух.

«ОН!», запищал голос в моей голове. Волчица?

Подумать я не успела, язык прошелся по моей шее и поиграл с мочкой.

— Сладенькая… — прохрипел он.

Да, точно, это он…

Сердце сорвалось на бешеный ритм, ладони вспотели, а дыхание перехватило. Он. Он. Он. Пульсировало в моей голове, первый раз я с ним рядом в нормальном состоянии.

Я сжала кулаки и попыталась сосредоточиться, я отвлеклась от чего-то важного. И в подтверждении своих мыслей я услышала старуху, она уже начинала повизгивать, видимо профессор ее разозлил.

— Мне без разницы как, ты должен!

Профессор промолчал.

— Ты отвлекаешь меня? — задушено поинтересовалась я и услышат на это тихий смех.

Зараза! Какой же сексуальный у него голос. А запах? Запах уже заполнил лёгкие и волчица урчала не где-то там внутри, а вполне себе рядом. Даже кажется от меня это урчание исходило. И от него. Оборотень!

«Наверное, он нереально красивый!», пищала волчица.

«Он нас отвлекает!», возмущалась я.

«Пускай и дальше отвлекает», урча, отвечала она.

— Мне надо придумать как… — профессор говорил нервно, а старуха не дала ему договорить.

— Думай… — дальше я не слышала, потому что Он двинул мои бедра на себя и, положив руку на поясницу, заставил прогнуться, а потом прошёлся своим твердым членом по моему ноющему клитору и вернул время на место. Как так-то?

Я издала тихий разочарованный всхлип, почему не продолжил? А в ответ получила ещё один смешок и одна рука с бедра, очерчивая талию, переместилась на набухшую грудь и сжала ее. Вторая рука стала задирать форменную юбку, поглаживая обнаженную кожу.

Шумное дыхание шевелило волосы на затылке, я чувствовала его дико колотящееся сердце и как трется об мною попку его ствол.

Мое дыхание в унисон с его, мое сердце с такой же скоростью. А в голове туман.

Мои любимые молнии уже вовсю правили в моем теле и потихоньку начинали собирается внизу живота, а моя влага пропитывала трусики.

Его рука уже расстегнула пуговицы на рубашке, рвать опасно, согласна, и пальцы играли с соском, а вторая рука уже подцепила трусики и стягивала их.

Неужели он хочет заняться сексом в тайном коридоре академии, когда рядом преступники.

— Стой, — ноль реакции, — да постой же.

Я попытала убрать его руки. Хоть я уже и была мокрая, а голова кружилась от возбуждения, но я понимала, как важно было хоть что-то узнать. Может назовут место собрания.

— Ты за них, да? Поэтому отвлекаешь? — а что, вариант. Если мы истинные, то выдать он меняхх может, но самому плохо будет. Сердце опять замерло, все внутри сжалось в тугую спираль, в этот раз в ожидании ответа.

Он сам замер.

— Конечно, нет, — прошептал он, — Просто не надо тебе туда лезть, не твое это дело.

— Не думаю, что это твое дело, куда мне лезть, а куда нет, — огрызаюсь я. Отлично, и он туда же, все против моего вмешательства. И если бы не запах хвои и мороза, если бы не его руки, нежно гладящие мою попку и если бы не его хрипловатый смех, то мое возбуждение давно исчезло, но это Он и я, как обычно, тут же забыла обо всем, стоило ему только поцеловать меня за ушком.

— Просто мы переживаем за тебя.

Они переживают, значит это кто-то из окружения императора. И этот кто-то живёт или жил здесь.

Нить разговора старухи и профессора давно потеряна, а сами они начали двигаться дальше. Мы замерли, когда они оба в задумчивости и молчании, прошли мимо, не то что бы я боялась быть услышана, просто не очень приятно стоять спиной к мужчине, со спущенными трусиками и юбкой на пояснице, да ещё и отзываться на его прикосновения, когда кто-то рядом.

— Я хочу увидеть тебя, — сбивчивым шепотом сказала я и попыталась развернутся или хотя бы повернуть голову.

— Нет, — твердо и сухо ответил он и я подчинилась, тело окаменело и не могло шевелится. А голос знакомый, не только по снам, а и в реальной жизни его слышала.

— Хорошо, — и меня отпустило, — Только я недавно решила, что больше не буду спать с незнакомцами.

Сказала и вскрикнула от шлепка, что обжёг ягодицу, услышала рык и между ягодиц снова уткнулся огромный член, что он горячий я чувствовала даже через его брюки. Он снова положил руку на поясницу, потом чуть отодвинулся и теперь укусил меня в тоже место, что и шлёпнул, а потом прошёлся языком.

За мурашками бегали молнии, словно иголочки. Пальцы сжались в кулаки, я попыталась свести бедра, что бы унять это натяжение в нижу живота и замычала, когда пальцы раздвинули складочки и большой палец обвел вход.

— Мокр-р-рая, — прорычал и подул, а у меня подкосились ноги.

Он ухватил ною ногу под коленом, поднял и придавил к стене, тем самым открыв себе полный доступ.

Кап…

Это моя смазка упала на каменный пол. Это нормально так течь? Тогда был гон, а сейчас? Или это реакция на истинного?

Я чувствовала, как мои соки потекли по внутренней стороне бедра. И чувствовала, как его язык начал слизывать их, ведя дорожку вверх и заканчивая прям на клиторе, щёлкнув по нему языком.

Я закусила ладонь, сжатую в кулак. Иначе мой крик преодолел бы все барьеры и добрался до столицы.

Голова кружится, не понимаю открыты глаза или закрыты, так и так я бы ничего не увидела. Сердце гоняет кровь так сильно, что шум в ушах стоит, я слышу только его порыкивание, пока он языком собирает мою смазку, которая не заканчивается, а наоборот, ее все больше и больше. Он набирает обороты, его действия становятся агрессивнее, хватка на бедрах жестче, особенно когда я пытаюсь непроизвольно отстраниться, на что получаю угрожающий, даже яростный рык. Язык работает со сверзъзвуковой скорость, зубы покусывают мои половые губки, а губы засасывают клитор с такой силой, что ещё чуть-чуть и он меня съест. Я чувствую, что он уже не контролирует себя, его не остановить, он убьет любого, кто посмеет даже подойти к нам близко.

Я уже вовсю скулю и рычу, далеко не как человек, как зверь, самый настоящий зверь, но пытаюсь это все топить в кулаке, который пронзает боль от моего укуса, но она тут же проходит, когда он погружает свой язык в мой вход, а его пальцы берутся за клитор.

Ещё немного и я взорвусь в прямом и переносном смысле. Мои стенки сужаются и внутренние мышцы сокращаются. Молнии полностью сосредоточены на низе живота, а ступни онемели, я не падаю только благодаря его железной хватке.

Он чувствует, что я скоро кончу. О черт, прямо ему в рот, и он трахает меня языком все быстрее, а пальцы натирают клитор все сильнее. Я сама уже бесконтрольно подмахиваю ему.

И я взрываюсь, кричу и рычу вперемешку. Мои мышцы сокращаются так сильно, что я боюсь не отдать ему язык. Потому что мне кажется, что это идеальное для него место. Меня ведёт в сторону, ноги ватные и он позволяет мне упасть.

Накрыв мои глаза ладонью, он поворачивает мою голову и целует, я чувствую свой солоноватый вкус.

— Вкусно? Мне очень, — рычит он и я слышу как звонит пряжка ремня и вжикает молния. И следом, чуть приподняв, меня просто насаживают на свой член, большой и толстый, я чувствую каждую его венку и как пульсирует головка, он вот-вот взорвется. Я мычу, он рычит. У меня нет сил.

Зафиксировав меня рукой, которой обнял поперек груди, а ладонью сдавил шею, он начал двигаться.

Не давая привыкнуть, не размениваюсь на раскачку. Сразу быстрые и жёсткие движения. Не жалея меня. Это двигался не человек, а зверь, так быстро и мощно человек не сможет. Его рык не прекращался, вторая рука выкручивала мне соски.

А я сама уже была на грани обморока, лишь жалкие всхлипы и мычания вырывались из меня.

Бедра уже не дрожали, они тряслись, руки слабо хватались за стенку, постоянно падая вдоль тела, а влагалище пульсировала. Мой оргазм от его языка все никак не проходил, он длился и длился. Плечи тряслись, а голова качалась из стороны в сторону, я еле могла шевелится и в тоже время не могла не шевелится.

Счёт времени уже был потерян, я не знала сколько прошло, час, три или десять минут.

— Хочешь ещё разок полетать, теперь уже на моем члене? — хрипел он мне на ухо.

— Да, да, — отвечала я, еле понимая, что он хочет. Короткое «да» — это все на что я была способна.

— Скажи, повтор-р-ри, — рычал он.

А я молчала, язык не слушался. Он снова зарычал, ещё сильнее, и, прижав меня к себе так, что воздух стал еле поступать, опустил свою руку с груди на клитор.

А дальше я мало, что помню, только круги, белые и красные, под веками. Только то, что меня трясло, как при ударе током. Только этот самый ток по всему телу. И темноту.